I have learned to wait, and you have learned that you can make me

Riding through the gloom Something beautiful, Heʼs ridden the riddle, heʼll do it again, Heʼs going back to the Wirral where it all began, Wirral Riddler 2010 год Алекс заснул на середине какого-то дурацкого фильма, удобно устроив голову на мягком диванном подлокотнике, а ноги перекинув через сидевшего рядом Майлза. По всем законам жанра, это он должен был заснуть первым, а не Тёрнер, так как все-таки с дороги, но тем не менее Алекс тихо дремал, а Майлз не смог и глаз сомкнуть, боясь, что проснётся в своей одинокой лондонской квартире, а события последних нескольких часов окажутся лишь очередным прекрасным, но жестоким сновидением. Алекс не храпел и не брыкался, но иногда вертелся и бормотал что-то во сне. Майлз не возражал. Майлз смотрел, как его лицо то хмурилось, то снова расслаблялось и принимало умиротворенное выражение, и невесомо поглаживал острые колени, боясь разбудить, но и не в силах сопротивляться желанию дотронутся, убедиться в том, что Алекс на этот раз вполне реален. Майлз все ещё не до конца убедился. Фильм закончился, пошли финальные титры, и надо бы выключить мешающий телевизор, но вставать не хотелось. Он надеялся, что, в отличие от фильма, эта глава их истории далека от завершения. Задумавшись, Майлз не заметил, как его рука соскользнула с колена на холодную ступню друга. Тот снова заворочался и улыбнулся, не открывая глаз. ⁃ Майлз, — пробормотал он, а потом добавил, — щекотно. ⁃ О, это ты ещё не видел, что значит щекотно! — принял вызов Кейн, теперь начав намеренно терроризировать его ногу. Алекс рефлекторно сжался и еле выдавил сквозь смех: ⁃ Перестань, перестань! Хотя не похоже было, что он на самом деле был против. Теперь он, наконец, открыл глаза и потёр лицо ладонями. ⁃ Прости, я что-то устал, вот и вырубило прямо тут. Я ужасный хозяин: сам же предложил гостю диван и сам же на нем заснул. ⁃ И от чего же ты устал, Спящая красавица? — хихикнул Кейн. Алекс убрал руки от лица и посмотрел на друга совершенно серьёзно. ⁃ Устал быть без тебя. У Майлза опять болезненно защемило в груди. «Не надо так, Ал, не надо говорить мне такие вещи, а потом разворачиваться и уходить, я не выдержу ещё одного такого раза», — проносится у него в голове, но вслух он не может сказать ни слова. Алекс на секунду приподнимается, хватает за ткань футболки и тянет за собой вниз. Диван невероятно узкий, на заднем плане слышно рекламу шампуня от перхоти, в люстре горит только половина лампочек, а Майлзу приходится вытянуть руки и использовать все остатки выдержки, чтоб не навалиться на Тёрнера всем телом и не вжаться в него как можно сильнее. ⁃ Если ты говоришь это только потому, что тебе снова скучно, то клянусь, я убью тебя, сукин ты сын, — шепчет он, очень тихо, но он уверен, что Алекс слышит, так как их лица теперь разделяют жалкие несколько сантиметров. Тот только крепче вцепляется в его рубашку. ⁃ Я говорю это потому, что это правда. И если ты мне не поверишь и уйдёшь, то это я убью тебя. Либо мой, либо ничей. Так было заведено в их нездоровых (теперь Майлз понимал, насколько это действительно нездорово) отношениях: они могли сколько угодно обижаться и обижать, любить и ненавидеть, заводить новых друзей и новых девушек, но в итоге они все равно приползали друг к другу, словно потерянные щенки. Это пугало до жути, но и по-другому они не могли. От Тёрнера несло жаром. У Тёрнера, наверное, чертова температура после долгого стояния на холодном балконе, хотя ступни все ещё ледяные. У Тёрнера нахмуренные брови, огромные, покрасневшие от недосыпа, глаза и слегка приоткрытый рот. Майлз не знает, что произойдёт, если он его поцелует, но почти готов рискнуть. Алекс может оттолкнуть его, может наорать или даже ударить, но теперь Майлз уверен, что он всё равно простит и никуда не уйдёт. По крайней мере, не сегодня. А их сегодня только началось. Алекс снова прикрывает глаза, и можно было бы поверить, что он опять заснул, если бы не было слышно его сбившееся дыхание. ⁃ Ты же в курсе, что у тебя в соседней комнате есть большая удобная кровать? — не в тему замечает Кейн, стараясь отвлечься от такого безумно горячего тела, едва ощутимо выгибающегося ему навстречу, и собственной крови, полностью покинувшей мозг и спустившейся значительно ниже. ⁃ Кровать? Какая кровать? — Тёрнер ни черта уже не соображает, мешает слова в кашу и ловит ртом воздух, перемещает руки ему на спину и бессовестно залазит ловкими пальцами под футболку. Майлз только чудом удерживает равновесие на вытянутых руках. У Майлза стоит, как у гребаного подростка. ⁃ Блять, блять, блять… — только и может выдохнуть он в лицо этого недоделанного провокатора. Это самая настоящая пытка. Алекс ёрзает под ним и тянется навстречу. Совсем чуть-чуть, но Майлзу этого достаточно, чтоб почувствовать его дыхание у себя на губах. Ещё немного - и пошло всё к чёрту: он засунет ему язык в самую глотку, пусть подавится, лишь бы снова услышать эти тихие полузадушенные всхлипывания, которые, как он помнит, звучат лучше любой из его заезженных песен о любви. Майлз до мурашек по коже любил каждую из его чёртовых песен. Руки подкашиваются, когда Алекс резко вскидывает бёдра, давая понять, что у них обоих друг на друга реакции, как у подростков, и Майлз думает, что если не выебет его прямо здесь и сейчас, то навсегда попрощается с остатками рассудка. И только падение метеорита в эту самую точку Земли помешает ему это сделать. Ну, или не только падение метеорита. За окном начало светать, а из соседней комнаты раздался звук открывающейся двери. Кейн в жизни не слышал ничего противнее. Наваждение как рукой сняло, и Майлз быстро слез с дивана, оставляя там очень перепуганного и очень помятого Алекса. Тот округлил глаза, став в момент похожим на загнанного в угол оленёнка. Он выглядел настолько потерянным, что Кейн бы даже посочувствовал другу, не будь он сам в таком же состоянии. Он едва ли успел одёрнуть футболку, прежде чем в комнату зашла Алекса. ⁃ Привет, Алекс. О, Майлз, какой неожиданный сюрприз! Рада тебя видеть! — воскликнула девушка и обняла старого друга. «А я тебя нет», — подумал Кейн, обнимая в ответ и коря себя за неприглядные мысли. Она-то не виновата, на самом деле, просто невовремя зашла. Пипец, как невовремя. ⁃ Привет, давно не виделись, — он силой выдавливает из себя улыбку, совершенно неискреннюю, но Алекса тактично делает вид, что поверила ей, и завязывает непринуждённую светскую беседу. Алекс молчит и разглядывает свои пальцы на ногах, будто в них есть нечто невероятно увлекательное. Как оказалось, девушка действительно не собиралась возвращаться до вечера, но из-за неудачной погоды её фотосессию пришлось перенести, поэтому освободилась она намного раньше. Майлз никогда не думал, что в том, что ему придется сейчас идти дрочить в душе, зажав себе рот кулаком, будет виноват чёртов снег. Они втроём попили кофе на завтрак, после чего Алекс выволок его из квартиры под предлогом того, что он собирался встретиться с ребятами из группы, а те наверняка будут рады увидеть Майлза. Что, кстати, не было ложью. Алекса пожала плечами и пожелала обоим приятного дня. На улице было примерно как в душе у Кейна: сыро, прохладно, но сверху светило солнце, немного согревая, от чего таял лёд на улицах, заставляя все время смотреть под ноги, чтоб не поскользнуться. Алекс шёл, замотав шею шарфом и подняв воротник пальто, словно он совсем продрог, но шёл он так быстро, что Майлз едва поспевал за ним. Наконец, он не выдержал и схватил друга за руку. ⁃ Подожди! Ты мне скажешь, куда мы идём? Тёрнер остановился и оглянулся по сторонам, словно впервые в жизни видит это место. ⁃ Куда мы идём? — он, кажется, снова витает в облаках, что бывает с ним довольно часто, но именно в этот момент неуместный приступ связи с космосом раздражал до невозможности. ⁃ Да, Алекс, куда мы идём? Встречаться с ребятами мы договорились только к четырём. Сейчас ещё даже десяти нет. А ты куда-то бежишь, словно на поезд опаздываешь. ⁃ Неважно. Главное, подальше оттуда, — он неопределенно махнул рукой, указывая, видимо, в сторону своей квартиры. ⁃ Все с тобой ясно, — Майлз улыбнулся, на этот раз почти искренне. Алекс странный, но Майлз привык. ⁃ Ма, а давай в парк? Там сейчас как раз людей мало. Майлзу было все равно, куда идти, поэтому он не возражал. Напряженная атмосфера после ночного инцидента потихоньку рассевалась, и всё медленно возвращалось на круги своя. По дороге они успели купить в сувенирном магазине дурацкую шапку-котелок в духе английских джентльменов XIX века, которую периодически отбирали друг у друга, и, вызывая недоуменные взгляды прохожих, хором горланили «Whoa, Iʼm an alien, Iʼm a legal alien, Iʼm an Englishman in New York».* В итоге не рассчитав силы в одной из самых жарких баталий за шляпу, они не заметили, как трофей порывом ветра снесло в озеро, а желающего лезть за ним в ледяную воду среди них двоих не нашлось. Потом они наткнулись на девочку-подростка в ярком жёлтом пальто с капюшоном, которой лицо Алекса показалось смутно знакомым, поэтому пришлось доказывать ей, что нет, она ошиблась и это не фронтмен Arctic Monkeys. Девочка настолько расстроилась, что потом они таки признались, что пошутили, и сделали с ней фото. Майлза она не узнала, но тоже, на всякий случай, попросила фото на память, на что он с радостью согласился. Знала бы эта счастливица, что через несколько лет эти кадры дорогого будут стоить. После обеда же, как и обещали, встретились с остальными Мартышками. Мэтт с радостными криками «Это же ебаный Майлз Кейн!» сгрёб того в охапку, да так, что ноги бедолаги оторвались от земли, и принялся кружить его по пабу. ⁃ Эй, дружище, поставь Майло на пол, его позвоночник ещё нужен нам целым, мне надоело самому на «505» отдуваться, — заступился за него Джейми, и Кейн не смог сдержать радостной улыбки: как же ему не хватало этих ребят! Болтовне и пиву не было конца: у друзей всегда был на вооружении нескончаемый запас веселых и безумных историй, а Майлз слушал их, смеялся (господи, как же давно он так не смеялся) и пытался не отставать, вспоминая свои, пусть даже старые. А Алекс постоянно забавно краснел, так как был неотъемлемой частью практически каждой такой истории. Сидели очень долго, алкоголя влили в себя много, вечер уже давно наступил, а расходиться не хотелось. В очередной раз, когда Мэтт пошёл за добавкой, он позвал с собой Майлза, чтоб тот помог донести стаканы. Сделав заказ, Хелдерс развернулся к нему лицом. ⁃ Ты не представляешь, как хорошо, что ты приехал, друг. А то я думал, что у этого вообще крыша поедет. Весь год ходил мрачнее тучи, особенно если случайно в разговоре проскочит «Майлз то, Майлз это». Совсем на себя не похож стал. Вот честное слово, ещё чуть-чуть, и я лично бы за тобой в Лондон поехал, если бы надо силой притащил. Короче, ребятки, я не во всех подробностях знаю, что там между вами произошло, но я рад, что вы это разрулили. Тёрнер в затяжной депрессии — невыносимое зрелище. Майлз улыбнулся в ответ на такую тираду и кинул взгляд в сторону столика. Алекс сидел, подперев подбородок ладонями, и внимательно слушал Джейми и Ника, которые, похоже, вели с ним подобный диалог. Но, почувствовав на себе взгляд друга, он обернулся и помахал ему рукой. Майлз вспомнил, что этой самой рукой несколько часов назад он делал под его футболкой, и чуть не выронил протянутый ему барменом бокал с пивом. Мда, разрулили, не то слово. Только они вернулись на место, Алекс тут же наклонился к нему и прошептал в самое ухо: ⁃ Ма, я хочу послушать твои песни, — его голос, казалось, обжигал барабанные перепонки. ⁃ Что, прямо сейчас? ⁃ Прямо сейчас, — безапелляционным тоном добавил он, — я написал Алексе, что она может идти тусить хоть до утра понедельника, мне все равно, сегодня мне нужен только ты. Ты и гитара. Не смотря на количество выпитого, у Майлза пересохло в горле. Сложно было вспомнить о том, что вокруг них все ещё сидят люди. ⁃ Допей пиво и пойдём, — согласился, наконец, он. Через минут двадцать они оба сердечно попрощались с ребятами, договорившись снова встретиться на неделе, и ушли из паба, оставив на столе свою долю счета. По дороге обратно пьяный, судя по тому, сколько они выпили, Алекс вел себя вполне пристойно, как показалось Майлзу, не считая того, что они оба до колик в животе угорали над какой-то совершенно не смешной шуткой. Смешной была скорее сама ситуация: они снова ходят по кругу, в который раз собираясь наступить на одни и те же грабли. Что-то подсказывало, что гитара им сегодня не понадобится. Выдержки Майлза, которая и так весь день подвергалась тяжелым испытаниям, хватило ровно на то, чтоб наперегонки преодолеть несколько лестничных пролётов до знакомой уже квартиры, после чего, даже не дав тому достать ключи, он схватил Алекса за воротник пальто и силой припечатал к двери. ⁃ Песни ты послушать хотел, да? Тёрнер ещё не отдышался после бега по ступенькам, а от ветра на улице чёлка лезла ему в глаза и щёки приобрели лёгкий розоватый оттенок. И тем не менее Майлз давно не видел его в таком нетерпении, читавшемся в глазах и его полуулыбке-полуоскале. ⁃ Давно не слышал тебя в деле, — выдал он между рваными вдохами, устраивая руки чуть выше ремня кейновых джинсов. У Майлза опять рвало крышу от одного только звука этого охуенного голоса. ⁃ Тебе никто не запрещал купить билеты на любой мой концерт, — с сарказмом заметил он, даром, что ЕГО концертов толком и не было, только те, где он мелькал на песне или двух, но разве это важно сейчас? Сейчас, когда Алекс вжимается в дверь так сильно, будто мечтает провалиться сквозь неё, когда его большие пальцы нащупывают небольшой участок кожи между джинсами и курткой, когда его ноги трясутся так, что Майлз уверен: если он отпустит, тот не удержится и скатится прямо на пол. ⁃ Чёрт бы тебя побрал, Кейн, — зло шепчет он, едва ворочая языком, — ты когда-нибудь перестанешь болтать и сделаешь то, что хотел с самого приезда? Больше ему сказать ничего не удалось, так как в эту же секунду Майлз накрыл его губы своими. Весь предыдущий год Майлз был абсолютно уверен, что в мельчайших деталях помнит поцелуи Тёрнера: помнит его вкус, мягкость его губ. Но, когда Алекс незамедлительно приоткрывает рот, позволяя превратить почти нежное касание в яростную потасовку, Майлз понимает, что не помнит его ТАКИМ. Не жадным, каким он бывал по недостатку опыта, нет, и даже не настойчивым, каким он был, когда хотел доказать Майлзу то, что он и так сам знал (что он принадлежит только ему и всегда будет принадлежать), но таким паническим и отчаянным, каким были бы, наверное, первые глотки воды человека, едва не умершего от жажды. Алекс цепляется за его ремень, притягивает ближе, хотя ближе уже некуда, тихо стонет в поцелуй, когда чувствует, как чужой язык заново исследует его рот, и Майлз чувствует, как лопается на его губе небольшая трещинка, но ему совершенно наплевать. Главное, больше никогда не останавливаться и целовать, целовать, целовать до потери пульса, а, может, и дольше. Майлзу никогда не будет достаточно. Майлзу невыносимо жарко в дурацкой куртке. Майлз хочет разорвать чертово Алексово пальто в мелкие клочья. Они оба не запомнят, как их хватило на то, чтоб открыть-таки дверь в квартиру, и, только она захлопывается - теперь уже Алекс буквально набрасывается на него, почти болезненно впиваясь пальцами в затылок и на этот раз не целует, а, скорее, кусается. ⁃ Я так скучал, я так, блять, по тебе скучал, — шепчет он и получает в ответ сдавленное «Алекс», украденное наглым языком прямо с его губ. Майлз хочет прекратить это безобразие, подхватив его на руки, наверняка такого лёгкого, но Алекс ни за что не даст этого сделать, поэтому он просто подталкивает его в сторону гостиной, на ходу стягивая с себя куртку, а с него — раздражающее до крайности пальто, чудом оставшееся целым. Кейн уже тянется к краю футболки, чтоб избавится и от неё, но тут Алекс неожиданно замирает и отстраняется. Он все ещё до безобразия близко, глаза прикрыты, а сам он жалобно шепчет: ⁃ Майлз… Не надо. Майлз не слушает его, слова просто не доходят до его помутневшего сознания, и он снова тянется к этим блядским губам. Тёрнер, на секунду забывшись, отвечает, но быстро спохватывается и снова легко отталкивает руками, хотя и не слишком убедительно. Майлз не верит этим рукам, но все равно слушается. ⁃ Не надо, — опять повторяет Алекс. ⁃ Что не так? — спрашивает сбитый с толку Майлз. ⁃ Нам не стоит… — он неопределенно мотает головой, — всё это неправильно. Я не хочу, как в прошлый раз. Не хочу…потерять тебя из-за этого. Майлз чувствует, что что-то внутри оглушительно трещит по швам, ломается, и это настолько мерзко и обидно, что хочется кричать на всю глотку. Хочется заткнуть уши и не слушать этот несвязный бред, который несут эти гребаные охренительные губы, покрасневшие от поцелуев. ЕГО поцелуев. ⁃ Твою мать, Алекс, ты не мог подумать об этом прежде, чем сегодня ночью тереться о меня своим членом? — Майлз зло выплевывает это ему в лицо, намеренно стараясь прозвучать как можно грубее. Майлзу отчего-то очень больно. ⁃ Прости, прости, прости… — как в бреду повторяет Алекс и обнимает его, совершенно «по-дружески», но, возможно, слишком сильно, утыкаясь носом в плечо. Майлзу стоит и вовсе оттолкнуть его, назвать мудаком, уйти и никогда не возвращаться. Майлз знает, что не сможет это сделать. Каждый раз, когда дело касается этого долбаного эгоиста, он просто не может. ⁃ Ты никогда больше меня не потеряешь, если сам не захочешь, — вместо этого говорит он, уставившись в голую стену напротив. ⁃ Я знаю, но всё равно мне охренеть как страшно. Алекс отпускает его и смотрит в глаза. У него лопнул сосуд, но он все равно пытается улыбнуться. Выходит ужасно. ⁃ В том пабе я действительно имел в виду, что хотел послушать твои песни. Майлз пожимает плечами и думает о том, что Алекс для него как чёртов наркотик: можно курить, глотать или вкалывать, а уменьшить дозу — чистейшая пытка, но всё же лучше, чем отказаться напрочь. Откажись от него совсем — и ты не выживешь. ⁃ Хорошо, как скажешь. Майлз думает, что будет рядом и будет ждать столько, сколько понадобится, и в итоге Алекс сам не выдержит, так как два магнита тянет друг к другу с одинаковой силой.