I have learned to wait, and you have learned that you can make me

And itʼs as solid as a rock rolling down a hill, The fact is that it probably will hit something, On the hazardous terrain. And weʼre just following the flock, Round and in-between, Before weʼre smashed to smithereens Like they were, then we scramble from the blame 2007 год «Неправильно, всё это неправильно» — заезженной пластинкой звучало внутри головы Майлза, в то время как снаружи летний ветер растрепал его волосы, стоило только покинуть бар. Не собираясь уходить далеко, он опустился на нижнюю ступеньку и уронил голову в ладони. «Неправильно, неправильно, неправильно». В надежде немного успокоиться он достал из кармана пачку сигарет (черт, последняя осталась) и закурил, пуская едва заметные в темноте клубы дыма в ночной воздух. Из кустов раздавались трели сверчков: видимо, эти неразумные твари тоже разделяли его увлеченность музыкой. Интересно, понравились бы им их песни: его и Алекса? Трудно было понять, который сейчас час, но Майлза это и не особо волновало. В любом случае было уже достаточно поздно, чтоб свалить восвояси, сославшись на усталость. Да, наверное, он так и сделает, вот только сначала докурит. Дверь за его спиной противно заскрипела, однако он не обернулся на звук. ⁃ Майлз, — позвал его тихий неуверенный голос. — Майлз, что случилось? Алекс стоял прямо над ним и выглядел совершенно растерянным, нервно переминаясь с ноги на ногу и хмуря брови. ⁃ Ничего не случилось, я просто вышел проветриться. Возвращайся в бар. ⁃ Никуда я не пойду, — пробормотал тот таким тоном, будто его смертельно обидели. Ну, разумеется, разве можно было рассчитывать на то, что мне-всегда-нужно-все-знать Тёрнер без боя оставит его в покое? Алекс присел возле него намеренно близко, так, что их плечи соприкасались, и Майлзу хотелось отодвинуться, пусть даже придется сместиться на самый край лестницы и часть задницы окажется в воздухе. Однако, он не станет, так как сидеть рядом с другом — совершенно нормально. Ненормально — это шугаться друга из-за боязни не сдержаться и притянуть его ещё ближе, повалить на землю, ударить по лицу, чтоб потом слизывать кровь с его разбитой губы. «Неправильно, неправильно, неправильно» — снова дала о себе знать гребаная пластинка. ⁃ Угостишь? ⁃ Прости, последняя осталась, — виновато пожал плечами Кейн. ⁃ Да пофиг, я не брезгливый, — хохотнул Алекс и потянулся рукой к его губам. Майлз замер и завороженно следил за тем, как его пальцы осторожно отбирают у него сигарету, после чего такой по-детски невинный Тёрнер затягивается, не отрывая от него глаз. Огонёк на кончике вспыхивает ярче, словно сигнальная лампочка, оповещающая о том, что приборы вышли из строя. Майлз физически чувствует, как из строя выходит его мозг, в миг растерявший все мысли, кроме одной-единственной. Алекс пробует дым на вкус, а затем выдыхает ему в лицо, и Майлз думает, что хочет быть этим дымом. Если нечто настолько вредное, как курение, и может выглядеть сексуально, то только в исполнении Алекса гребаного Тёрнера. Когда это все началось? Может, в тот самый день, когда, ошалелый от эмоций и алкоголя он шептал Майлзу на ухо: «Не уходи», и сердце пропускает несколько ударов прежде, чем тот может ответить: «Я и не собираюсь». А может, гораздо раньше, в тот день, когда он впервые заглянул в эти широко распахнутые оленьи глаза и пожал в приветствии доверчиво протянутую ладонь, просто тогда он ещё не понял этого. Не понял, насколько крепко эти изящные пальчики вцепятся в его душу и откажутся отпускать. ⁃ Я не отстану, пока ты не скажешь мне, что не так, — говорит Алекс после непродолжительной игры в гляделки. «Всё не так», — думает Майлз и вздыхает. ⁃ Я же уже сказал: всё в порядке, я просто устал. Это была отчасти правда. Он действительно устал. Именно в этот момент он понял, как чертовски устал держать себя в руках, а, если точнее, держать руки при себе. ⁃ Кейн, я же за милю чувствую твоё враньё, — этот придурок теперь ещё и улыбался на все 32 или сколько там их у него. Затем он порывисто выбрасывает так и не докуренную до конца сигарету и меняет свою позицию, присаживаясь прямо напротив Майлза, аккуратно устроив руки у того на коленях, не переставая разглядывать его лицо. Кейн сейчас как никогда трезво осознаёт, что они оба охренительно пьяны. Его собственные руки против воли тянуться накрыть горячие ладони и взгляд на секунду падает на изогнутый в этой заразительной хмельной улыбке рот. ⁃ Чего ты от меня хочешь, Алекс? — почти обречённо спрашивает он, и ему действительно интересен ответ на этот вопрос. ⁃ Сейчас или вообще? ⁃ Сейчас. Тёрнер задумывается и закусывает губу. А затем говорит то, чего Майлз ожидал меньше всего: ⁃ Хочу, чтоб ты меня поцеловал, как тогда. В какой момент его лицо оказалось так близко? В какой момент его глаза загорелись ярче огонька тлеющей на полу сигареты? Майлз прикрывает веки, пытается вдохнуть и обеими руками хватает Тёрнера за волосы. Тот в отместку мучительно медленно перемещает свои ладони выше. ⁃ Что мешает тебе самому это сделать? — хрипло спрашивает Кейн, но Алекс не отвечает, по крайней мере не словами. Он целует: боязливо, едва ли ощутимо прикасаясь потрескавшимися губами, и этого чертовски мало. ⁃ Сукин сын, ненавижу тебя, — зло шепчет Майлз, прежде чем сжать кулаки в его шевелюре и силой притянуть к себе растрепанную голову, заставив Алекса всхлипнуть от боли и открыть рот, позволяя, наконец, углубить поцелуй — именно так, как ему всегда того хотелось. «Сегодня будет по-моему», — мстительно думает он, сталкиваясь зубами, и чувствуя, как Тёрнер ёрзает под ступеньками, пытаясь найти более удобное положение. Алекс весь вечер только и делал, что бухал и курил, но сквозь вкус дыма и алкоголя почему-то Майлз отчётливо чувствует что-то ещё, что-то почти детское вроде лимона или малины, он не может сказать наверняка, но это сочетание испорченности и невинности, вместе с неумелыми попытками перехватить инициативу, заводили до того состояния, что он был готов уложить наглеца прямо перед входом в бар, наплевав на то, что в любой момент оттуда могли выйти. Но Алекс нехотя оторвался от него, напоследок игриво лизнув ему нижнюю губу. Он загнанно дышал, а щёки пылали всеми оттенками красного, будто он только что намотал с десяток кругов вокруг здания. ⁃ Ма, нас могут увидеть. «Тебе правда сейчас это важно?» — подумал Кейн, единственным желанием которого было продолжить начатое. Алекс извиняющееся чмокнул его сначала в уголок губ, а затем в ухо, после чего, не отстраняясь, прошептал: ⁃ Давай скажем Джеймсу и Джимми, что у нас новая идея для песни? Я не хочу больше здесь, я хочу уйти с тобой. Чтоб нам никто не помешал. «Всё, что скажешь, мой Маленький Принц. Но только если сегодня я от тебя услышу совсем другие песни». Майлз кивнул и быстро поднялся. Алекс последовал его примеру, отряхивая колени от пыли. Джеймс и Джимми решили, что им тоже пора возвращаться домой, поэтому по дороге приходилось контролировать себя, и Кейн старался даже не оборачиваться на друга, который постоянно кидал в его сторону весьма двусмысленные взгляды и усмешки. Но только за ними закрылась дверь в их комнату, у обоих окончательно снесло крышу. Тёрнер вцепился в него, отчаянно целуя, переплетая влажные языки, прижимаясь всем телом, словно если он не будет держать Майлза достаточно крепко, то тот передумает. «Мой, мой, мой», — можно было прочитать в узорах, которые вырисовывал он руками на его спине, а Кейн отвечал безмолвным «Твой», запечатленным алеющими пятнами на алексовой шее. Удовлетворившись таким ответом, тот лишь закидывал голову назад, позволяя дописать в конце восклицательный знак. Майлз так и не понял, в какой момент оказался впечатанным в кровать с Алексом, удобно устроившимся на его коленях. Тот прижимал обе его руки к жёсткому матрасу и жадно целовал всё, до чего мог дотянуться: губы, подбородок, шею, снова возвращался к губам. Майлз думал, что сейчас расплавится, а в джинсах становилось болезненно тесно. Он слегка приподнял голову и легко прикусил эти развратно покрасневшие губы, отчего Тёрнер всхлипнул и отпустил его кисти, вместо этого потянувшись к его ремню. Слишком, всего вокруг казалось невыносимо слишком: слишком много одежды на разгоряченных телах, слишком наэлектризованный воздух в лёгких, слишком медленно неловкие пальцы справлялись с застёжкой. ⁃ Чёрт, Алекс, ты не хочешь поторопиться? — прошипел Кейн, скорее в нетерпении, нежели раздраженно. Тот промычал ему в ключицу нечто нечленораздельное и с удвоенным усердием продолжил возню. ⁃ Хочу… Сейчас… — все, что удалось расслышать. Алекс над ним рвано дышал и, справившись, наконец, с мешающим аксессуаром, пытался запустить руки ему в штаны, чему у Майлза не возникало ни малейшего желания сопротивляться. Слабенький голосок здравого смысла в его голове пропищал нечто вроде: «Эй, чувак, остановись, это же твой гребаный лучший друг», но он быстро растворился в тихом Алексовом всхлипе, когда рука Майлза повторила движение его собственной руки. Заезженная пластинка со своим надоевшим «Неправильно, неправильно, неправильно» окончательно сломалась и развалилась на мелкие кусочки. Вместо этого голову Кейна заполнили картинки того, что бы он сейчас хотел сделать с этим самым другом, но объективно понимал, что практически ни на что из этого их сегодня не хватит. ⁃ Черт, Майлз… Он готов был спустить только от этого растянутого «Маайлз», звучавшего так, словно это самое грязное ругательство на свете. Они оба были слишком пьяны и слишком неопытны, чтоб продержаться долго, поэтому, так и не найдя синхронный ритм, довольствовались рваными толчками и смазанными поцелуями: пофиг, сегодня им и этого хватит. ⁃ Алекс, я больше не могу, — задыхаясь предупредил Майлз, и тот закивал в ответ. ⁃ Я тоже. Их накрыло поочерёдно: Кейн не выдержал первым, откидывая голову на подушки и закрывая глаза от удовольствия. Краем уха он слышал, как Алекс тихо застонал, и понадеялся, что достаточно тихо, чтоб их не услышали за стенкой. Майлзу давно не было так хорошо, как сейчас, разомлевшему и прижимающему дрожащего после оргазма Тёрнера к себе, шепча ему на ухо: «Мы сошли с ума», а тот только хихикнул и поцеловал его в щёку, прежде чем вырубиться у него на груди. Кейн уснул с мыслью, что это было самым сумбурным подобием секса, которое у него когда-либо было. Проснулся Майлз с лёгким похмельем, в пустой постели, ещё и с липкими простынями. Он приоткрыл глаза, сразу замечая, что Алекса вообще в комнате не было, зато можно было услышать включенную воду в душе. На секунду его кольнуло странное чувство, похожее на разочарование, но потом он быстро отдёрнул себя: а чего он хотел? Чтоб Алекс, после вчерашнего, просыпался в его объятьях? Проблема в том, что Майлз в данный момент сам не мог наверняка сказать, чего он хотел. Он быстро поднялся, натягивая на ходу спущенные штаны и переодевая футболку, и отправился на кухню делать кофе, благо там никого ещё не было. Алекс вскоре тоже спустился, с мокрой головой и улыбкой на половину лица. ⁃ Доброе утро, Ма, — поздоровался он, усаживаясь за стол напротив своей чашки с уже приготовленным для него напитком. ⁃ Доброе, — постарался улыбнуться в ответ Майлз, но вышло как-то не очень: слишком отвлекали потрескавшиеся губы друга и едва заметные красноватые пятна на его шее. ⁃ Ма, не смотри на меня так, — неожиданно застенчиво просит Тёрнер, опуская взгляд в кружку. ⁃ Как? ⁃ Так, будто бы вчерашнее… — он запнулся, — будто бы ты не против повторить. Он выглядел таким смущенным, что Майлзу невольно захотелось специально его раззадорить и он почувствовал себя смелее. ⁃ А ты думаешь, мне не понравилось? — усмехнулся он, поднимаясь со стула. ⁃ Не знаю… Ма, прости, я выпил лишнего и набросился на тебя, как маньяк… — тараторил он. ⁃ Алекс. ⁃ Ты, наверное, и понять не успел, что вообще происходит… Прости, я снова напортачил… ⁃ Алекс, — повторил Майлз уже громче, — посмотри на меня. Тот послушно поднял свои большие глаза и уставился на лицо Кейна, стоявшего уже прямо перед ним. ⁃ Алекс, мы оба вчера перебрали, и оба вели себя если не как маньяки, то точно как озабоченные школьники, но знаешь что? Мне всё равно понравилось, и да, я не против повторить. ⁃ Это была ошибка. Почему все мои ошибки я совершаю ради тебя? — прошептал Тёрнер и вскочил со стула, внезапно оказываясь зажатым между Кейном и кухонным столом. А затем льнёт к нему в странном горько-сладком поцелуе, делясь вкусом зубной пасты и утреннего кофе. Майлз не хочет его выпускать. Майлз внезапно понимает, что больше не сможет нормально жить без этих губ, неловко скользящих по его губам. Поцелуй вышел совсем не долгим, но даже от такого закружилась голова. Он нехотя отпустил Тёрнера, но тот не спешил куда-то уходить. ⁃ Но я все равно не жалею, Ма, что бы кто не говорил. Нихрена не понимаю, что происходит, но точно не жалею. Внезапно, в голову Майлзу пришла одна мысль. ⁃ Вчера ты сказал поцеловать тебя «как тогда». То есть, ты помнишь? Алекс вздохнул. ⁃ Да, конечно я помню. ⁃ Почему мы никогда об этом не говорили? ⁃ Я не хотел создавать неловкую ситуацию. Поверь, я почти каждый чёртов день думал об этом, но я не хотел рисковать нашей дружбой. Ма, для меня нет ничего важнее. Пожалуйста, скажи, что это не повлияет на нашу дружбу, — Алекс звучал так умоляюще, что Майлз не мог ничего сказать против. ⁃ Ты мой лучший друг, это никогда не изменится. Тем более у тебя же есть девушка, я все понимаю. А это… То, что случается во Франции, навсегда остаётся во Франции, так? Тёрнер на глазах просветлев от внезапного решения, и чмокнув его, побежал к выходу. ⁃ Именно. Что происходит во Франции — навсегда остаётся во Франции.