I have learned to wait, and you have learned that you can make me

Iʼm going back to 505, If itʼs a 7 hour flight or a 45 minute drive, In my imagination youʼre waiting lying on your side, With your hands between your thighs. 2012 год — С Новым Годом! — провозгласил стоящий на шатком деревянном стуле Мэтт, одновременно открывая бутылку шампанского. Майлз находился к нему ближе всех и надеялся, что пробка не попадёт ему в глаз, или стул вдруг не решит скинуть с себя пьяного барабанщика. Раздался хлопок, бутылка была наконец открыта, но ни того, ни другого не произошло. Повезло, что тут сказать. Майлз вместе с Arctic Monkeys прибыл в Австралию пару дней назад, и они уже успели отыграть два концерта (то есть Мартышки успели, а Майлзу предстояло начать только на следующий день). Сейчас же их менеджер нашёл им вместо очередного номера в отеле небольшой уютный коттедж недалеко от морского берега, где вся большая компания (включая самого менеджера, нескольких сессионных музыкантов и пару знакомых со стороны) собралась хорошенько повеселиться, прежде чем их ждали долгие две недели безостановочных разъездов по континенту в турбасе. Шампанское предсказуемо полилось мимо бокалов, так как самопровозглашенный бармен Мэттью решил разлить его не покидая свой пост на стуле, но всем остальным едва ли было до этого дело: это уже был для каждого четвёртый, если не пятый бокал за вечер. Майлз чувствовал, как голова от коварных пузырьков идёт кругом, хотя и всё ещё способна удерживать в себе рациональные мысли, и он пошарил взглядом по неприлично большой кухне, ища Алекса. Долго искать не пришлось: тот буквально налетел на него сзади, врезаясь в спину, и, не растерявшись, слегка приобнял одной рукой и чокнулся с ним через плечо. — С Новым Годом, Ма! Кейн повернул к нему голову и улыбнулся. С тех пор, как они приехали, он почти не видел Алекса вблизи, только из-за кулис. И он только сейчас в полной мере осознал, как безумно соскучился по этим пьяно блестящим глазам в жалких сантиметрах от своих. — С Новым Годом, Ал! На заднем плане раздавались какие-то радостные возгласы, менеджер, кажется, напившись, травил байки из своей нелёгкой жизни, а Майлз, убедившись, что никто не обращает на них ровным счетом никакого внимания, схватил Тёрнера за руку и потянул в пустой коридор. — Ты чего? — засмеялся Алекс, впрочем, не особо сопротивляясь бесцеремонному похищению. — Хочу украсть тебя хоть на пару минут, — заявил Кейн, припирая того к стенке. — Чтоб никто не мешал мне на тебя смотреть. Алекс хитро ухмыльнулся. — Ты уверен, что хочешь просто смотреть? От шампанского у Тёрнера развязывается язык, да так, что говорит он куда больше, чем думает, и у Майла едва ли слюни не текут от того, как же хочется попробовать остатки дурманящего напитка прямо с его губ. — Я готов рассмотреть и другие варианты, — говорит он, мягко надавливая большим пальцем на пульсирующую жилку на его шее. Алекс запрокидывает голову и блаженно улыбается ещё шире, словно Чеширский кот. — Мне вчера снились шеффилдские пальмы. Майлз прыснул, а затем вжал его в стену сильнее и принялся оставлять дорожку невесомых поцелуев на переносице. — Алекс, в Шеффилде нет пальм. — Неужели? — наигранно удивляется тот, ловко уворачиваясь от дальнейших покушений на самую заметную часть своего лица. Алекс терпеть не мог, когда его каким-либо образом трогали за нос, и Майлз, обнаружив это, вовсю использовал данное преимущество. — Скажи еще, что в Лос-Анджелесе сейчас снег не идёт! — Ты сумасшедший, — шепчет Кейн в уголок его рта, щекочет дыханием, выжидая, пока Тёрнер приглашающе его не откроет. Вначале они целуются не переставая улыбаться, но вскоре Майлз перехватывает Алексовы запястья, прижимая их на уровне его головы, а тот в качестве протеста дергается вперёд, и они уже сталкиваются зубами, переплетают влажные языки, смешивают вкус одного и того же шампанского, пока воздух предательски не заканчивается в лёгких, и тут уже не до улыбок. — Ма, у нас обоих могут быть проблемы, если менеджер нас найдёт, — выдыхает Алекс, впрочем не предприняв ни малейшей попытки вырваться из тесных объятий. Сейчас ему едва ли есть дело до чего-то за пределами их маленькой персональной вселенной. — И что он нам сделает? Отчитает и убедительно попросит не афишировать то, чем мы занимаемся в свободное время? — съязвил Майлз. Он отдалённо слышал хохот из кухни, но гораздо чётче звучало биение его собственного сердца в груди. — Если ты думаешь, что я отпущу тебя после того, как мы не виделись почти два месяца и зная, что в ближайшее время в гребанном турбасе нам хрен удастся остаться вдвоем, то ты глубоко ошибаешься. Он игриво кусает Тёрнера за мочку уха, и тот шипит и абсолютно похабно елозит бёдрами. — А кто же говорил про то, что хочет на меня смотреть? В турбасе у тебя будет полно времени. — Ты даже представить не можешь, сукин ты сын, как сложно просто смотреть и не трогать. — Очень даже могу. Ты же сейчас не даёшь мне себя потрогать, — замечает Алекс, кивая головой на свои прижатые к стенке запястья. — А ты не ищи простых путей. В твоём распоряжении не только руки, — ухмыльнулся Майлз, и тут же чуть не подавился непроизвольным «Оох», когда Тёрнер резко просунул ему колено между ног. — Достаточно непросто? — спросил он, сохраняя совершенно невинное лицо. — Думаю, ты можешь и лучше. Колено начало ритмично двигаться, то опускаясь вниз, то упираясь ему в пах, отчего волны возбуждения мурашками поползли по телу. Алекс подался вперёд и прошептал в самое ухо: — А так? — Уже лучше. Майлз не мог припомнить, насколько давно он делал нечто столь же унизительное: они стояли посреди коридора в доме, в котором полно людей, и тёрлись друг о друга, словно недотраханные старшеклассники на пятом свидании. Это, по меньшей мере, безрассудно: если кто-то захочет выйти из кухни в туалет, или покурить, он обязательно их застукает. Но в этом же и весь смысл, разве нет? Кто не рискует, тот идёт дрочить в душ. Майлз снова прильнул к его полуоткрытым губам и принялся мять их в грубоватом поцелуе, методично толкаясь ему в рот языком, стараясь подстроится под заданный коленом ритм. Алекс как-то странно хныкнул и извернулся в его хватке так, чтоб переплести его пальцы со своими. Голова предсказуемо вальсировала где-то отдельно от его тела, по крайней мере так казалось, не хотелось больше ни о чём думать, хотелось лишь чувствовать, чувствовать, чувствовать эти припухшие от украденных поцелуев губы, эти длинные пальцы между своими и пропахшие насквозь сигаретным дымом волосы, щекочущие ему лицо. Внезапно, дверь, которая вела на кухню, скрипнула, и Тёрнер так резко дёрнулся, что Майлз на секунду испугался, как бы тот не вывихнул себе чего. Он порывисто отстранился, отходя от Алекса на шаг назад, позволяя тому оторваться от стенки. В коридор слегка пошатываясь вышел Куки, сжимая в одной руке канапе на шпажке, а в другой — раскрытую пачку сигарет. — Ой, вы тут? А мы вас все ищем, — удивился он, слава Богу не заметив горящие щёки Алекса и солидный стояк у Майлза в штанах. — Вы пропускаете всё веселье, там Ник стихи Кларка декламирует. Что-то про пылесосы и Форд Кортина*. Будете? Редкая гадость, — он сунул Кейну шпажку со своим канапе, а сам попытался прикурить. — Джейми, ты не той стороной сигарету поджигаешь, давай я, — хихикнул Алекс, помогая непутёвому другу с такой сложной задачей. — Спасибо, — замычал тот и удалился в сторону веранды. — I wanna be your vacuum cleaner, breathing in your dust, — сквозь смех выдавил из себя Тёрнер, обвивая руки вокруг талии Кейна. — Ма, почему нас постоянно отвлекают? — Чтоб нам не стало скучно? — предположил он в ответ. Из кухни кто-то позвал их обоих по имени, и пришлось хором ответить «Скоро придём». — Нам стоит вернуться ко всем. — Ну уж нет, в таком виде мы точно никуда не вернёмся. Алекс прикусил губу и оглянулся по сторонам. — Тогда пойдём сначала туда, но нужно будет по-быстрому, — кивнул он в сторону ближайшей закрытой комнаты. Через несколько минут они таки зашли обратно на кухню, оба раскрасневшиеся и до неприличия довольные. Благо, все были слишком заняты наблюдением за тем, как какая-то длинноногая моделька под громкие аплодисменты пила прямо из своей аккуратной модной туфельки, чтоб заметить что-то подозрительное. Недели в Австралии пролетели быстрее скоростного поезда от Шеффилда до Ливерпуля. Шанса остаться вдвоём действительно не было, и вся надежда оставалась только на мелькающих на горизонте Испанию и Францию. Особенно чёртову Францию.

***

— Почти так же, как я люблю вас, Париж… Мистер Майлз Кейн! Вы любите мистера Майлза Кейна, Париж? Я знаю, что любите, не смейте оставаться нахер бесстрастными! Вы любите мистера Майлза Кейна, Париж, я задаю вам вопрос? — кричит Алекс в микрофон, а толпа взрывается от ликующих возгласов. Конечно, они полюбят всё, на что Алекс Тёрнер укажет им пальцем. Майлз не сдерживается и легко похлопывает его пониже спины (значительно пониже), чтоб тот утихомирился, но этот придурок даже не посмотрел на него, вместо этого продолжая: — А, он позади вас. И немного погодя: — Песня называется Little Illusion Machine, не так ли, Майлз? — Все верно, Алекс, начинай. Они сегодня уже пели вместе во время выступления Майлза, и не что-нибудь, а Standing Next to Me (господи, как же давно они её не пели), причём в один микрофон, и в конце Кейн, обезумев от адреналина в крови, рискнул ткнуться носом в чужую щеку, почти незаметно, и только один Алекс мог знать наверняка, сколь многое заложено в этом простом жесте. Столь же многое, как и в том, как Майлз указал на него пальцем, пока пел про «something beautiful». Алекс улыбался и застенчиво опускал взгляд к умилению фанатов. Алекс до сих пор слабо верил в то, что эти случайные жесты — игра на публику лишь отчасти. Ещё меньше он верил в то, что он действительно «something beautiful». По крайней мере для Майлза: каждый раз, произнося эти два слова, он мог думать лишь об одном человеке. Он представлял, как тот ехал к нему навстречу на велосипеде, как проезжал мимо и растворялся в утреннем тумане, о том, как тот писал для него письма или, что более вероятно в его случае, размытые смс-ки и замысловатые строчки в песнях. После окончания концерта Алекс был удивительно уставшим, и оттого удивительно покладистым. Всю дорогу он смеялся над очередной шуткой Мэтта, при этом ни на шаг не отпускал Майлза от себя. А тот, собственно, и не особо порывался куда-то уходить. Они тут же отправились в гримёрку, где просидели с час, болтая с остальными ребятами, и как бы Майлз их не любил, он только и думал о том, чтоб поскорее остаться с Тёрнером наедине. Как только Мартышки разбежались, Кейн облегчённо вздохнул, притянув Алекса к себе и поцеловал чувствительное местечко у основания шеи. — Ну Маайлз, — протянул тот в притворном негодовании. — Потерпи до номера. — Не могу, — отрезал он, и ещё раз поцеловал смеющегося друга, но уже за ухом. Он знал все его слабые места. Вдруг, в дверь постучали, и разочарованно цыкнув, Кейн оторвался от своего занятия. Дверь открылась, и в проёме появился Юджин. — Майлз, на секундочку, — позвал его он с нечитаемым выражением лица. Тот хотел уже встать и узнать, что вдруг так срочно понадобилось музыканту, однако Алекс немедленно схватил его за локоть и усадил назад на диван. — Майлз немного занят, ты не видишь? — огрызнулся он на МакГиннесса. — И чем же это? Вытиранием твоего звёздного носа? Тёрнер враз растерял весь свой непринужденный вид и у него в буквальном смысле отпала челюсть. — Что ты, бля, сказал? — Я спросил, чем таким важным занят в этот момент мистер Кейн, что не может уделить минуту человеку, который с ним работает уже почти год. — Мистер Кейн в данный момент занят тем, что уделяет минуту человеку, который работает с ним уже пять лет. Глядя на невольно сжимающего кулаки Юджина и на прифигевшего Тёрнера, намертво вцепившегося в его рукав, Майлз понял, что дела плохи. — Алекс, не надо. Я быстро, обещаю. Думаю, Юджин и правда хочет сказать что-то важное. — Ну безусловно, — фыркнул тот, метнув на МакГиннесса уничтожающий взгляд, но локоть его отпустил. Майлз был уверен, что если бы не его присутствие, то этим бы дело не закончилось. Он кивнул Юджину, чтоб тот подождал его на улице. — Дай мне секунду. Тот без лишних слов вышел из гримерки. — Ал, зачем ты с ним так? — спросил Майлз, повернувшись к Тёрнеру лицом. — Как «так»? Он первый на меня наехал, — хмыкнул Алекс, устало потирая лицо ладонями. — Нет, вообще-то каждый раз, когда он ко мне приближается, даже если по делу, ты пытаешься любым способом от него избавится. — Разве? Ну прости, что не проявляю к нему должного почтения. Он просто действует мне на нервы. Майлз вздохнул. — Ладно, забей. Пойду узнаю, чего он хотел. На улице Юджин стоял возле ступенек в расстёгнутом пальто и затягивался, выпуская в морозный воздух поочерёдно клубы пара и сигаретного дыма. — Будешь? — Нет, спасибо, — отказался Майлз. Курить сейчас не особо хотелось. МакГиннесс лишь пожал плечами. — Как хочешь. Прошло несколько неловких секунд молчания, прежде чем он всё-таки снова заговорил: — Прости за сегодняшнее, я не сдержался. Просто Тёрнер… Ты знаешь, что я об этом думаю. Кейн кивнул. — Да, Юджин, я знаю. И я знаю, что ты, возможно, прав. — Так почему не сделаешь ничего с этим? — Потому, что я люблю его, и если ты ещё раз хотя бы посмотришь на него косо, я сломаю тебе нос. Ты понял? Юджин хмыкнул, но заметив абсолютно серьезное выражение на лице Майлза сам посерьёзнел. — Понял. Значит, у вас всё сложно. Они снова замолчали, так как обоим нужно было переварить: Юджину то, что он услышал, Майлзу то, что впервые сказал вслух. — Так о чём ты хотел поговорить? — спросил наконец Кейн, когда у его собеседника закончилась сигарета и последние щепотки пепла упали на холодные ступеньки. — А, точно. Я… — МакГиннесс прокашлялся. — Я хотел сказать, что закончу вместе с тобой этот тур. Я закончу тур, но потом мы разойдёмся своими дорогами. Я больше не могу так работать. Не думаю, что мы всё ещё понимаем друг друга, если вообще когда-либо понимали. Майлз открыл рот, чтоб возразить, чтоб сказать, что всё это глупости и убедить его остаться, но понял, что в очередной раз музыкант оказался прав. Ведь действительно, он не мог не заметить, что лучшие его материалы всегда только с Алексом и для Алекса. Для Юджина у него не было ни одной строчки. — Я понимаю. Тебе и правда лучше будет самому. Ты талантливый парень, Юджин. Я верю, что у тебя самого всё получится. Он не врал. Майлз действительно верил, что так будет лучше. — Спасибо, — улыбнулся тот, и, кажется, это было даже искренне. — А теперь можно я всё-таки стрельну сигаретку? В тот вечер он не мог отделаться от странного прилипчивого чувства того, что кирпичики, составляющие его жизненный фундамент, начинают потихоньку трещать. Что-то было не так, но он не мог понять, что именно, поэтому оставалось лишь топить все опасения в горячих влажных губах, жадных прикосновениях к разгоряченному телу, едва слышных вздохах в тишине комнаты и сладкой истоме, растекающейся по всему телу. Ведь какого-то жалкого часа наедине с Алексом хватало для того, чтоб практически забыть собственное имя (но лишь практически, так как тот не стеснялся повторять его сдавленным шёпотом снова и снова, напоминая), не говоря уже о каких-то дурацких мыслях, усердно лезущих в голову. Жаль, что у Тёрнера был лишь краткосрочный эффект, как и у любого другого наркотика, а дозы всегда было катастрофически мало.

***

В конце февраля Алекс написал, что сможет вырваться в Лондон на несколько дней, тем более, что у Arctic Monkeys была запланирована сессия в Live Lounge, к которой нужно было подготовиться, а ещё совершенно неожиданно Тёрнеру пришла в голову идея записать видео для нового сингла. Майлз радостно собирался на назначенное место встречи — небольшой паб в центре города, предвкушая долгий вечер разговоров с Алексом и остальными Мартышками, и ещё более долгую ночь, но уже только с ним одним. Тем более, что язык чесался обсудить тот самый новый сингл. — R U Mine? — было единственное, что отправил смс-кой Майлз, как только он его услышал. Он надеялся, что правильно понял в самых первых строчках намёк на их безумный дуэт**. Но ответа так и не последовало. В пабе было на удивление людно, хотя это была только середина недели, и Кейну не сразу удалось найти нужный столик. — Эй, дружище, мы тут! — окликнул его сбоку голос Мэтта, и Майлз повернулся, чтоб поздороваться, но застыл на месте. Вместе со всеми за столиком сидела Ариэль, которая не стесняясь людей прижималась к Алексу и шептала ему что-то на ухо, а тот глупо улыбался и только после того, как Джейми толкнул его в плечо, поднял голову и посмотрел на Майлза. Чёрт, он не говорил, что она тоже тут будет. Кейна накрыло неприятное чувство дежавю, вот только паб был другой, и на месте Ариэль была Алекса, но всё это уже определённо происходило раньше. — Привет, Ма, — Алекс резко подорвался с места и обнял Майлза, очень коротко, не задерживаясь в его объятиях ни одой лишней секунды, и только взгляд, брошенный когда он отстранялся, давал понять, что Кейну вовсе не приснились их несколько случайных жарких ночей. Наблюдать за сладкой парочкой оказалось тяжелее, чем Майлз представлял. Он пытался убедить себя в том, что его это не должно касаться, ведь, чёрт возьми, они имеют право заводить себе подружек, что подразумевает и то, что с ними нужно тоже проводить время, но, отчего-то, он одновременно не мог на это смотреть, и не мог оторвать взгляд от того, как эти удивительные губы, ЕГО блядские губы, скользят в поцелуе по чужим губам. Со временем он привык к присутствию девушки, а после третей кружки пива всё это стало казаться не таким уж и страшным, а Ариэль — очень веселой и интересной собеседницей. Возможно, Майлз смог бы даже смириться с тем, что она совершенно неожиданно (для него, по крайней мере) ворвалась в их вечер, если бы в какой-то момент Алекс не исчез с ней из паба, бросив на прощание лишь невнятные извинения и обещание прийти завтра в гости. Вот это, почему-то, было больнее всего. Вскоре Ник и Джейми с Кэти тоже ушли, а ещё через четверть часа за ними последовала и Бриана. Остался только Мэтт, который внезапно погрустнел, что было ему совершенно не свойственно, и заказал им с Майлзом по стопке. — У него это не надолго, поверь мне, я его знаю, — говорит он, неловко почёсывая затылок. — Ты о чём? — Ариэль. Можешь не ревновать. Ты только слово скажи, и он её бросит не моргнув глазом. Хотя, она довольно миленькая. Майлз от удивления раскрыл рот. — С чего ты взял, что я ревную? Мэтт хмыкнул и едва заметно улыбнулся. — Да брось, приятель, только не говори, что у вас всё совершенно по-дружески. Я тоже его друг, но на меня он не смотрит так…просто не смотрит так и всё. Кейн залпом осушил стопку. Хелдерс сделал то же самое. — Как давно ты знаешь? — Догадывался ещё с вашего внезапного побега во французское захолустье, но наверняка не знал до сих пор. Ох как глупо, он сам же и спалился. Майлз не смог сдержать короткий смешок. — Чёрт, значит с самого начала. В каком-то смысле он был даже рад, что друг все знал, может хоть кто-то теперь сможет дать ему дельный совет. — Ему не плевать на тебя, Майлз, хоть он и не всегда может правильно это показать. Без тебя он совсем другим становится. Он правда очень дорог мне, вы оба, и я вижу, что с вами происходит, когда вы не общаетесь. Просто не давай ему быть с тобой мудаком, ладно? Ему же самому от этого плохо. Ага, дельный совет, конечно. Всё следующее утро у Кейна противно болела голова, причём не от похмелья, что удивительно, а больше от погоды за окном, и до самого вечера никакие таблетки не помогали. Часам к семи раздался звонок в дверь, и, открыв её, Майлз обнаружил стоящего на пороге Тёрнера, мокрого до нитки, но сверкающего счастливой белозубой улыбкой. — Ма, привет, наконец-то. Он, даже не удосужившись снять пальто, повис у него на шее и сладко целовал в губы, и Майлз не мог не отвечать, хоть и от мокрого пальто неприятно несло уличным холодом. Они вдвоём улеглись на узкий диван в гостиной, из соседней квартиры можно было услышать как играла какая-то старая, покрывшаяся пылью пластинка, убаюкивая их до того состояния, что им обоим было лень даже выключить свет. — У меня появилась пара идей для твоего нового альбома. Можем завтра их обсудить, — сказал Тёрнер, зевая. — Ал, я правда признателен, что ты мне помогаешь, но я хочу попробовать сделать новый альбом сам. Без твоего вмешательства. Алекс моментально напрягся, приподнялся и недоверчиво посмотрел ему в глаза. — Так ты так об этом думаешь? Что я просто вмешиваюсь? Майлз болезненно скривился. — Нет, я не это хотел сказать, ты же знаешь. Просто все кругом не хотят видеть меня самодостаточным музыкантом, они думают, что я могу писать хорошие песни только благодаря тебе. — Кто все? — Да все, Ал. Журналисты, другие музыканты, продюсер, мой менеджер наконец! Тёрнер закатил глаза. — Бля, ну тебе не всё равно, что думают другие? — Нет, может тебе и плевать на всех, так как ни у кого нет сомнений в том, что ты охренительно талантлив, но мне пока нет. Кейн не знал, чего вдруг его так понесло. Однако, все эти слова действительно были правдой. Он давно хотел сказать это другу, но совершенно не знал, как это сделать. В любом случае, точно не так. Алекс быстро скатился с него и принял сидячее положение. — Ну ладно, если я тебе больше не нужен, так и скажи. — Что? Ал, перестань нести чушь! Я просто прошу тебя дать мне шанс доказать самому себе что-то важное. Я редко о чём-то прошу, в отличие от тебя. — В каком смысле «в отличие от меня»? — Ни в каком. — Майлз, что ты имел в виду? Майлз тоже сел. — Знаешь, что Юджин после тура больше не будет со мной работать? А знаешь, почему? — Потому, что он зазвездённый мудак и считает, что лучше других? — Нет, потому, что считает, что ты зазвездённый мудак, который считает, что лучше других. И что я всегда иду у тебя на поводу, даже если это в ущерб моей собственной карьере. И в последнем, скорее всего, он прав. — Он так и сказал тебе? — Примерно. — И что ты на это ответил? Алекс не сводил с него взгляда, от которого мурашки съёживались на коже, и Майлзу вдруг стало невероятно холодно. Он понял, что как бы он ни ответил на этот вопрос, станет только хуже. Он попал в тупик, а затем в яму, которую только что сам себе вырыл. — Я сказал, что сломаю ему нос, если он ещё раз косо на тебя посмотрит. А потом пожелал удачи с сольной карьерой. Тёрнер встал с дивана и достал из кармана пачку сигарет. Поняв, что она пустая, выругался и швырнул её на журнальный столик. — А он знает? — Что знает? — Что мы трахаемся. Майлз горько засмеялся и откинулся на спинку. — Насколько я помню, мы с тобой и не трахались ни разу нормально. Алекс, обойдя столик, подошел почти вплотную, а потом замер и закусил губу. — Я думал, что тебя всё устраивает. — Дело не в этом, Ал. Дело в том, что я нахер не могу понять, зачем я тебе нужен. Ты то ведёшь себя так, словно я действительно что-то для тебя значу, то вообще не обращаешь на меня внимания. Знаешь, что ещё сказал Юджин? Он спросил, могу ли я припомнить хоть один раз, чтоб ты бросил всё и примчался ко мне, когда МНЕ было это нужно, а не наоборот? А, Ал? Тёрнер смотрел на него так, словно вот-вот разрыдается, и Майлз понял, что уже практически кричал на него. Возможно, он действительно перегнул палку, ведь за столько лет общения они ни разу, толком, не ссорились, и сейчас Кейна просто наизнанку выворачивало от неправильности происходящего. Он не хотел делать Алексу больно. Совершенно не хотел, но всё равно сделал. — Ма, это сложно. — А вот и нет, Ал, всё предельно просто. Ты либо хочешь быть со мной, либо нет. Все эти проблемы, которые ты себе рисуешь — это ведь просто чушь. Можно ведь что-то придумать. Мне не нужна от тебя абсолютная верность или публичное признание. Просто признайся, наконец, самому себе, вот и всё. Разве я много от тебя прошу? В эту самую секунду Майлз как никогда хотел провалиться сквозь землю. Он больше не мог смотреть в эти блестящие от грусти глаза, не мог видеть лицо и знать, что то выражение, которое сейчас его искажает — полностью его вина. — Чёрт, Ал, просто пошёл ты. Кейн ненавидел себя за то, что сейчас сделал самую тупую и трусливую вещь, которую вообще мог сделать — он сбежал, и через пару минут уже шагал по улице сквозь дождь к ближайшему бару. Только потом он понял, что оставил Тёрнера в своей же квартире, и тот, сука, вряд ли оттуда уйдёт до утра. Что ж, придётся ночевать на улице. Сейчас он не в состоянии был разгребать всё это дерьмо. Он заказал чистого виски и выпил стакан залпом, морщась от ядрёного вкуса. «Молодец, Майлз Кейн, ничего не скажешь. Браво! Такое взрослое решение топить проблемы в алкоголе». Он чуть не раздавил стакан, когда в баре неожиданно заиграла знакомая мелодия, и ему большого труда стоило не закричать во всю глотку на первого встречного, когда из колонок послышалось: «Iʼm going back to 505». Да, чтоб его побрал, он всегда будет возвращаться в гребанный 505.

***

2007 год Алекс сидел на полу между ним и Джейми и заразительно хихикал, прикрыв рот ладонью. В этот день Мартышки отыграли на сцене пока ещё совсем небольшой, но зато первый гиг посвященный выходу их второго альбома, и, разумеется, Майлз тоже был с ними, как на сцене, так и на небольшом праздновании после. — За наш неминуемый грядущий успех! — произнёс Мэтт очередной тост, и все радостно поддержали барабанщика, ведь все действительно верили, что всё у них с этим туром будет зашибезно. В какой-то момент включили музыку, и все разбрелись по разным частям съёмной квартиры: кто-то неумело танцевал на различных предметах мебели, кто-то пил, а кто-то просто переговаривался в сторонке. Майлз успел уже сделать и то, и другое, и третье, прежде чем его настойчиво потянули за рукав. — Ма, пойдём, я хочу тебе кое-что показать, — смеясь позвал его Алекс, и тот с любопытством приподнял бровь. Было интересно, что же его лучший друг придумал на сей раз. Они зашли в какую-то пустую спальню, и Тёрнер закрыл за ними дверь и усадил Майлза на кровать, сам садясь рядом. Затем он достал из кармана джинсов сложенную в несколько раз бумажку и неуверенно протянул её. На изрядно потрёпанном листике были несколько строчек и аккорды над каждой из них. Майлз быстро пробежал глазами и поднял на друга вопросительный взгляд. — Это твоя новая песня? Тот помотал головой. — Да, то есть нет… Не совсем. Я хотел… Эта строчка в начале — «Leave yourself alone» — я всё время представляю, как мы поём её вместе, в два голоса. И вообще песня не подходит для Arctic Monkeys. Так что нет, это не моя песня, но я хотел бы спеть её вместе с тобой, пусть даже просто так, не на сцене. Но она ещё не доработана. Посмотришь потом, ладно? Майлз улыбнулся. — Ал, я на гитаре играю, а не пою, это не совсем по моей части. — Неправда! Ты отлично поёшь, я сам слышал, — возразил Тёрнер. — Пожалуйста, Ма. Тот вздохнул. — Ладно, я попробую. Но не уверен, что у меня выйдет. — Спасибо, — Алекс порывисто обнял его, и в нос неожиданно ударил запах сладкого шампуня. Голова немного кружилась от алкоголя, и вдруг хрупкое тело, так доверчиво прижимающееся к нему, показалось Майлзу невероятно горячим, словно его только что вытащили из печки. Он вспомнил их сегодняшнее выступление, как они гармонично вдвоём смотрелись на сцене, и подумал о том, как здорово было бы действительно, чтоб у них была ещё одна их песня. Он вспомнил, как легко оказалось сочинять вместе с Алексом, как он сразу почувствовал тот нужный риф для их «505», как только тот показал ему ещё не законченный мотив и текст. Всё приходило само, ведь то, что он играл на гитаре — это именно то, что Алекс пытался сказать в песне между строчками, а они понимали друг друга практически без слов. Но в этом была и проблема, ведь иногда Майлз также видел в этих сточках вещи, которые вызывали у него странное, ни на что не похожее чувство. — Ал, можно тебя кое-что спросить? — Конечно, — прошептал тот, осторожно отстраняясь. — «Я возвращаюсь в 505». Я долго думал, почему именно 505. Ты же не случайно выбрал именно эти цифры. А затем подумал, что если это не просто место, но еще и время? Май, пятый месяц 2005 года — 5.05. Ал, мы ведь тогда впервые встретились. Скажи, что я неправ. Алекс нервно прикусил губу и потупил взгляд. — Вообще-то прав. Эта наша совместная песня, я хотел, чтоб в ней было что-то личное, что-то про нас обоих. Кейн не мог поверить, что его глупая догадка оказалась правдой. Он смотрел на Алекса словно впервые, и ему до чесотки в ладонях захотелось прикоснутся к нему, хотя бы на секунду. — Не уходи, Ма, — вдруг прошептал Алекс, схватив его за плечо. — Я и не собирался. Майлз не знал, что на него нашло. Он был пьян, они оба были, но никакой алкоголь не мог вызвать это странное покалывание в груди и на кончиках пальцев, а сбившееся дыхание никак нельзя было спихнуть на приступ астмы. Всё было куда хуже. — Чёрт возьми, Алекс. Вдруг он почувствовал, что руки сами по себе потянулись зарыться в чужих волосах, таких длинных и мягких, а затем он подался вперед, и до того, как успел понять, что делает, накрыл чужие губы своими. Губы у Алекса оказались такими же мягкими, как и волосы, не смотря на небольшие трещинки от дурацкой привычки облизывать их на постоянно ветреной английской погоде. На пару секунд они оба замерли, но затем Алекс приоткрыл рот и ответил на поцелуй, словно ждал этого с того самого 5.05. Они целовались совершенно неумело, не смотря на то, что у обоих за плечами солидный опыт с девушками, они несколько раз столкнулись зубами и не могли определиться, куда деть языки. Однако, когда Майлз попытался толкнуть его на кровать, Алекс резко вырвался и, пробормотав едва внятное «Прости», выбежал из комнаты, оставив Кейна в полном недоумении и совсем чуть-чуть разочарованного.

***

Майлз принял решение пить до тех пор, пока его не вырубит прямо посреди бара, возможно тогда не придётся думать о том, где провести сегодняшнюю ночь. Он хотел было заказать добавки, пока непрошенные воспоминания напрочь не захватили его мозг, когда краем уха он услышал, как на соседний стул кто-то сел. — Привет. Не угостишь девушку? Он поднял глаза и увидел перед собой симпатичную молодую блондинку, возможно даже слишком молодую, хотя кому какое дело. Раз она тут, значит совершеннолетняя. — Почему бы и нет, — пожал плечами Майлз и попросил два стакана: для себя и для леди. Если повезёт, сегодня он сможет переночевать в более приятной обстановке. — Кстати, я Майлз Кейн, — представился он. — А как тебя зовут? Девушка хитро улыбнулась и протянула тоненькую ладошку. — Приятно познакомиться, Майлз. Я Сьюки Ватерхаус.