***
Со времени их последней встречи Алекс предпочитал обходиться сообщениями, а звонил всего пару раз, и то, когда был в стельку пьян. Майлз бы даже начал беспокоиться за друга, однако знал, что сам был не намного лучше. Первый сингл из предстоящего альбома был уже на подходе, а вот над остальными предстояло ещё работать и работать, а на трезвую голову соображалось плохо. Лучшие мысли приходили с утра, когда горячим чаем запиваешь таблетки от похмелья. В оба эти раза Тёрнер нес абсолютную, едва ли связную чушь, поэтому Майлз практически не пытался уловить смысл, зато с каким-то мазохистским удовольствием слушал его голос, позволял знакомому тембру парализовать его, заполнить сознание, но при этом вернуть часть красок его незаметно начавшему бледнеть миру. Он рассуждал о том, что предпочёл бы умереть молодым, а Кейн думал, что даже если Тёрнеру придёт в голову спеть словарь, этому голосу все равно будут рукоплескать, и он как никогда ясно понимал почему. — Как думаешь, может ещё не слишком поздно? — внезапно выдал Алекс, и Майлзу пришлось отбросить странные мысли. — Не знаю. А разве было хоть когда-нибудь идеальное время? — Ма, ты только скажи, и я… Что? Буду твоим? Приду к тебе? Приползу на коленях? — Неправда, Ал. Что бы ты не хотел сказать — это неправда. Тёрнер какое-то время молчал и лишь тяжело дышал практически ощутимым даже сквозь тысячи километров перегаром. А затем грустно усмехнулся. — Я думал, что у нас это навсегда. Возможно я ошибался. Майлз покачал головой. — Почему ты звонишь только когда пьян? Алекс не ответил. Сквозь расстояние можно было практически почувствовать, как он пожимает плечами. — Спроси меня об этом, когда протрезвею. — Обязательно. — Ты ведь не станешь этого делать, верно? — недоверчиво фыркнул Алекс. — А ты разве вспомнишь об этом разговоре на утро? — в тон ему парировал Майлз. К счастью друг даже в таком состоянии понял намек, и опасная тема была закрыта. — Я соскучился, Ма. Расскажи, как ты там? Как альбом? Как Сьюзи? И вопреки данному себе обещанию больше не поддаваться этому гипнотическому голосу, Кейн не смог сдержать улыбки. Это все ещё был его Алекс. Все такой же невыносимый придурок. — Ты прекрасно знаешь, что её зовут Сьюки, а не Сьюзи. — Да пофиг. Я про неё из вежливости спросил. Расскажи про себя. И он рассказывал. Он говорил и говорил: о том, что наконец смог найти некую целостность в своем новом альбоме, впервые в жизни почувствовав себя самодостаточным музыкантом, о том, что сбылась мечта его жизни, и ему выпал шанс поработать с кумиром детства Полом Уэллером, что он хочет помимо музыки податься в профессиональный спорт, и о том, что ему пора прикупить новую рубашку с каким-нибудь диким принтом. Тёрнер в свою очередь заметил, что его новый сингл Give up, демку которого Майлз прислал ему пару дней назад, — это «красная тряпка для такого мелолагниафила как я» (удивительно, как он вообще умудрился выговорить это слово), и попросил сразу же кидать ему все, что будет появляться из нового материала, на что Кейн с радостью согласился. В этот раз они проговорили до тех пор, пока внезапный вопрос Майлза о времени не остался без ответа, и он понял, что Алекс заснул, забыв повесить трубку. — Вот мудак, даже спокойной ночи не пожелал, — он тихо выругался, нажал отбой, и лишь затем кинул взгляд на экран телефона с часами. Три утра по Гринвичу. Он собирался уже идти спать, отложив все банные процедуры до лучших времен, как услышал из прихожей характерный звук поворачивающегося в замке ключа. Буквально через пару минут в спальню, пошатываясь на высоченных каблуках, влетела Сьюки. Взглянув на стоящего посреди комнаты Майлза она замерла у дверного проема. — Привет. Почему ты ещё не спишь? Кейн лишь неопределенно повел плечами и устало потер лицо ладонью. — Я уже ложился. — Ясно, — девушка смущенно потопталась на входе, словно не решаясь зайти в комнату. Её щёки раскраснелись, и обычно аккуратная прическа слегка растрепалась. — Ты что, не на такси? — удивился он такому её виду. — Что? А, да, решила пройтись, тут не далеко было. Ну, ты ложись, а я пока в душ схожу. Майлз натянуто улыбнулся и кивнул. Он так устал, что даже не хотелось строить из себя ревнивого бойфренда и спрашивать, где она провела этот вечер. Он потушил свет и заснул в тот самый момент, когда его голова коснулась подушки.***
Весна началась совершенно внезапно. Вот Майлз заснул под мерное тиканье часов 28 февраля (или это уже было технически 1 марта?), а проснулся под аккомпанемент так же ни разу не сбившегося с заданного ритма первого весеннего дождя. Постель оказалась неожиданно холодной: то ли потому, что Сьюки в этот день отчего-то встала пораньше, то ли потому, что Кейн опять забыл открутить батарею. Как бы там ни было, он почувствовал от этого странное облегчение. В кои-то веки Майлз позволил себе развалиться на всю ширину двуспальной кровати, обнимая ногами одеяло, а руками — вторую подушку. Он планировал проваляться так как минимум до полудня и уже начал потихоньку снова проваливаться в сон, когда его утренняя идиллия была прервана другим, гораздо более раздражающим чем постукивание о стекло капель дождя, звуком. — Ебушки-воробушки, — простонал Кейн в подушку и попытался не открывая глаз дотянуться до злосчастного телефона. Телефон от таких махинаций предсказуемо улетел с тумбочки на пол. — Черт! На этот раз глаза пришлось открыть, и Майлз даже, сделав над собой усилие, перекатился на край кровати, откуда достать с пола все ещё противно звенящий гаджет казалось вполне выполнимой задачей. Прежде чем всё-таки посмотреть на экран, он успел несколько раз мысленно помолиться, чтоб это был не менеджер, так как о работе сейчас думать хотелось в последнюю очередь, и, на удивление, его молитвы были услышаны. Увидев идентификатор абонента Майлз едва не рассмеялся от своей недогадливости. — Ну конечно, кто же ещё, — усмехнулся он сам себе, прежде чем ответить. — На кой-черт ты опять звонишь мне в такую рань, Алекс? В следующий раз как увижу, напишу тебе на лбу напоминание про часовые пояса. И вообще, у вас там ночь должна быть! Майлзу в голову пришла неприятная догадка, но он не успел её озвучить, так как Тёрнер опередил его, весело засмеявшись в трубку. — Ну да, так и есть, у нас 2 ночи. И я знаю, о чем ты подумал, но нет, я трезв как стеклышко. Я просто снова соскучился. И хотел поподробнее узнать о том, когда именно ты сделаешь эту самую надпись на лбу. Кейн подтянулся и сел в постели, обшаривая взглядом комнату в поисках сигарет. — Ты о чем сейчас вообще? Я пошутил. Алекс снова прыснул. Он явно был в приподнятом настроении, не смотря на отсутствие алкоголя в крови. — И этот человек называет меня тормозом! Ма, я спрашиваю о том, когда ты ко мне приедешь. Сигарет поблизости не оказалось, но это было уже не важно, так как во рту и без них стало сухо. — А когда нужно? — без боя сдался он, обреченно покачав головой. За столько лет он научился различать предложения, от которых нельзя отказаться. Точнее можно, но сил не хватит. — Как сможешь. Это важно. Мне нужно тебе кое-что показать, — враз посерьезнел Алекс. — Надеюсь, что не Гранд Каньон, — недоверчиво хмыкнул Майлз, пытаясь скрыть свою заинтригованность. — Кое-что получше. Ну, надеюсь, что получше, учитывая то, что каньон на тебя не произвел большого впечатления. Кейн вздохнул и мысленно прикинул свой календарь на ближайший месяц. — Ладно, твоя взяла, я приеду. Пока не знаю точно когда, но приеду. И лучше пусть это того стоит, а не то придётся мне на тебе отыгрываться за потраченное зря время и деньги на билеты. — По рукам! — согласился Тёрнер. — Тогда напиши, как точно узнаешь, чтоб я тебя встретил. — Хорошо. Увидимся. — До встречи. — И ещё… Ал? — Да? Майлз нервно сжал телефон пальцами. — Я тоже безумно скучаю.***
В Эл-эй ему удалось попасть к концу месяца. Уже выходя из самолета Майлз почувствовал тот особый воздух, который проникает в каждую клеточку тела всех тех, кто находится в этом городе. Он был ни на что не похожим, словно из сказки, вот только Кейн знал, что даже в таком волшебном месте, где все становится возможным, ОСОБЕННО в таком месте, хранятся свои темные секреты, пусть и искусно замаскированные под слоем грима, запрятанные в складках дизайнерских костюмов. Однако Майлза все равно необъяснимо притягивал этот город, заставлял возвращаться сюда снова и снова: может именно этим духом безграничных возможностей, может даже той «игрой престолов», которая тут разворачивается ради того, чтоб привлечь внимание лучших продюсеров, может людьми, а может банально мягким климатом. Но точно к этому никакого отношения не имеет человек в дурацких солнечнозащитных очках, приветливо машущий ему из толпы других встречающих, улыбающийся так, словно не он же буквально вчера забрасывал его весь вечер как обычно напрочь лишенными смысла для кого-либо стороннего сообщениями. Разве что совсем чуть-чуть. — Ма! Алексу потребовалось несколько секунд, чтоб протолкаться к нему сквозь толпу людей. Подойдя к другу вплотную он вдруг замер, словно не зная, что делать дальше. — Ну обними уже меня, чертов придурок! — наигранно возмутился Майлз, после чего бросил чемодан и сам прижал Тёрнера к себе, наплевав на все условности. Тот и не думал сопротивляться, лишь по старой привычке уткнулся своим длинным носом в Кейновскую шею, позволяя другу сделать то же самое и провести ладонями вверх и вниз по своей спине. Алекс, кажется, сменил шампунь, и теперь от его волос едва различимо пахло мятой, и запах этот смешивался с легким запахом одеколона и пота. Через минуту он отстранился, поправляя очки. — Это ты для конспирации? Чтоб фанаты не узнали? — подстебнул друга Майлз, указывая на неуместный в помещении аксессуар. — Ты об этом? Да, вроде того. Но вообще я понял, что мне в них легче с людьми общаться. Особенно с репортерами. Нет чувства, словно тебя пытаются вывернуть наизнанку. — Ты же понимаешь, что сейчас ты в них привлекаешь больше внимания, чем без них? Да и репортеров тут вроде нет. Он нервно хохотнул, но очки таки снял. — Да, ты прав. С тобой они мне не нужны. Алекс поднял на него глаза, и Майлзу показалось, что они сейчас немного светлее, чем он их запомнил, но, возможно, дело было в освещении. — Признай, что тебе просто нравится выглядеть крутым парнем, — фыркнул Кейн, и друг недвусмысленно толкнул его в сторону выхода. — Поторапливайся давай. Мы людям мешаем. — А мы куда-то спешим? Ты мне прямо сегодня хотел показать то, ради чего я приехал? Алекс покачал головой. — Разумеется нет. Ты устал с дороги, я устал от долгого разговора с продюсером. Короче, сегодня мы дальше порога моего дома никуда не уйдем, если ты не против. — Тёрнер, ты испытываешь моё терпение! Хотя бы скажи, что ж за сюрприз такой, а то я не засну. — Да ладно тебе, месяц до этого нормально спал, а сейчас не заснешь. Майлзу пришлось обхватить его шею свободной от чемодана рукой и взъерошить волосы, чтоб добиться ответа. — Ладно, ладно! — капитулировал он, внезапно заливаясь румянцем и отводя взгляд в сторону. — На самом деле ничего особенного. Просто у нас завтра с ребятами репетиция, я хотел, чтоб ты послушал одну песню. Её до тебя ещё никто не слышал. Хочу, чтоб ты был первый. Внезапно Майлзу показалось, что перед ним стоит вовсе не мировая рок-звезда, а тот самый маленький застенчивый мальчик с большими глазами оленёнка и с таким же большим талантом, мальчик, с которым они познакомились почти восемь лет назад. Алекс становился таким только тогда, когда говорил о чем-то невероятно важном для него. Тогда он не мог удержать эту недавно приобретенную маску взрослости и выражение лица из разряда «я-Алекс-мать-его-Тернер-и-мне-на-все-наплевать». Ведь каждому, кто знал его хотя бы на сотую долю так же хорошо как и Майлз, было ясно, что ему не все равно. Сейчас Алекс выглядел так беззащитно, что Кейну захотелось украсть его и отгородить от целого мира, лишь бы он улыбался и продолжал писать свои невероятные строчки. — Ал, я… Конечно я приду. Тёрнер посмотрел на него с благодарностью и кивнул. — Спасибо. Для меня это важно. Остаток вечера они провели на удивление мирно. Добравшись домой Алекс заварил для них чай с молоком, а затем по обоюдному согласию они заказали китайской еды и фоном включили засмотренный до дыр фильм о Людях Икс. — Мы — это будущее, Чарлз! — сказал экранный Эрик Леншерр. «Мы — это будущее, Алекс. Пусть меня раздерет Росомаха, если мы с тобой не войдем в историю рок-музыки», — подумал в свою очередь Майлз. Под конец фильма, и правда утомившись после долгого перелёта, он начал засыпать. Где-то краем уха он услышал, как Алекс позвал его по имени, и улыбнулся этому, так и не открывая глаз. — Ма! Эй, проснись! Я не позволю тебе спать сидя. Кейн предпочел притворно недовольно буркнуть и проигнорировать настойчивый тычок под ребра, лишь отмахнувшись от чересчур заботливого друга. — Ма, ты не можешь игнорировать меня вечно! — продолжил свои попытки Тёрнер, и Майлз вдруг почувствовал, что тот придвинулся ближе и неуверенно коснулся рукой его плеча. Дыхание Алекса уже отчетливо чувствовалось на правой щеке, и от странной смеси неловкости и интимности этого момента приятно кольнуло где-то в груди. — Ну теперь ты точно не сможешь сделать вид, что меня все ещё здесь нет! — прошептал он и почти невесомо коснулся уголка улыбающихся губ. Это едва ли можно было назвать поцелуем, но за последнее время они так редко позволяли себе даже такие мелочи, что каждое вырванное прикосновение казалось чем-то, что останется навязчивым образом за сомкнутыми веками, когда он на самом деле будет проваливаться в сон. Алекс отстранился слишком быстро, словно их застукали журналисты, и на следующий день фото с наиболее выгодным ракурсом окажется во всех социальных сетях. Майлза на секунду это почти разозлило: в конце концов сколько лет можно уже играть в одну и ту же дурацкую игру? Сколько лет можно делать вид, что сама мысль о физической близости вгоняет в краску, лишь для того, чтоб на следующий же день оказаться без одежды под одним одеялом? Неужели так сложно определиться? Но потом он вспомнил, что в этот раз это он создал очередную петлю. Впервые за все время их знакомства дело было не в Алексе, а в нем самом. Признав это, Майлз наконец открыл глаза, но только для того, чтоб убедиться, что Алекс больше не стыдится и не напуган, а лишь не уверен в том, что его другу это было нужно. — Ал, у тебя совершенно нет совести: использовать против меня мои же грязные приемы? Низко, мистер Тёрнер. Он засмеялся и расслабился, упустив момент, когда Майлз взял его лицо в ладони и придвинулся настолько близко, что кончики их носов практически соприкасались. — Но я все равно чертовски… Алекс не дал ему договорить и сам потянулся за поцелуем, на этот раз уже настоящим, мягко накрывая его ладони своими. Я все равно что? «Чертовски скучал»? «Чертовски ненавижу тебя»? «Чертовски люблю»? Это было уже не важно, так как любое окончание фразы было бы правдой. И, возможно, хорошо, что Тёрнер вовремя заткнул ему рот: сейчас для признаний было неподходящее время.