Тени, которые мы отбрасываем

Густая дымка окутывала все вокруг, не позволяя различать даже очертаний окружающего пространства. Дышать становилось все сложнее и сложнее, казалось, что еще пара минут, и ты задохнешься, даже не успев понять, где находишься. — Гарри. Голос, звучавший где-то на расстоянии, был знакомым, но вспомнить, кому он мог принадлежать, мешало внезапно накатившее головокружение. — Гарри, иди ко мне. Мальчик попытался определить, с какой стороны находится источник звука, но тщетно: теперь он был повсюду. Выхода из этого места тоже не найти. Отсюда нельзя выбраться. — Я здесь, Гарри, совсем рядом. Я должен сказать тебе нечто важное, — голос затих на мгновение, а затем продолжил. — Я не домовой эльф. «Что? Бессмыслица какая-то» — мелькнула почти осознанная мысль, отобравшая последние силы. Больше не было никакой дымки — лишь непроглядная тьма. — Гарри. Он на удивление легко открыл глаза. Над ним возвышался некто рыжий и растрепанный, в ком его мозг моментально признал Рона. — Доброе утро, — зевнул Гарри, стараясь выкинуть из головы странное сновидение. — Наконец-то встал, — пробурчал с другого конца комнаты завязывающий шнурки на ботинках Невилл. Рон кинул на соседа недовольный взгляд и снова повернулся к Гарри. — Одевайся скорее, а то опоздаем. — Сколько у нас времени до конца завтрака? Уизли пожал плечами. — Полчаса еще есть. — А где Гермиона? — Должна уже быть в Большом зале, она ушла вместе с Дином и Симусом. — Ясно, — на автомате ответил Гарри, пытаясь найти второй носок. — Послушай, — друг подошел к нему, понижая голос почти до шепота, — ты вчера вернулся посреди ночи, весь на взводе, и даже ничего не сказал. Что случилось? Ты не смог его достать? — Да нет, все нормально, — отмахнулся Поттер, — долго рассказывать. Давай попозже, а то я не буду в восторге от еще одной отработки за опоздание. За завтраком мальчик тоже почти все время молчал, как ни пытались друзья, совместив усилия, разговорить его. — Я же сказал — позже все расскажу, — шикнул на них Гарри. Он нехотя жевал намазанный клубничным джемом тост и оглядывал опустевший уже Большой зал. Мимо их стола к выходу неспешно шествовал Снейп, а с другой стороны к директору бежал запыхавшийся Амикус Кэрроу. Давненько Пожиратель не появлялся гриффиндорцам на глаза, но не то, чтоб они жаловались по этому поводу. — За кого ты меня принимаешь, Северус? — зашипел разгневанный Кэрроу, достаточно приблизившись к Снейпу. — Я не домовой эльф! Где-то Гарри уже слышал эту фразу... Снейп кинул на Пожирателя осуждающий взгляд и, как можно мягче положив руку ему на лопатки, повел к дверям. Поттера вдруг осенило. — Я не домовой эльф... Не может быть... — прошептал он себе под нос, словно завороженный, и, не обращая внимания на удивленные вскрики друзей «Куда ты?», метнулся вслед за подозрительной парочкой. Следить за кем-то без мантии-невидимки было непривычно, поэтому идя по звуку удаляющихся шагов приходилось держать существенную дистанцию и прятаться за каждой попадавшейся на пути колонной, в надежде, что Снейп и Кэрроу наконец найдут место для приватной беседы. Они уже почти дошли до входа в хогвартские подземелья, когда раздался скрипучий голос Амикуса: — Куда ты ведешь меня? Снейп остановился. — Никогда больше не смей перечить мне на людях, Кэрроу, — он произнес каждое слово отдельно, будто объясняя что-то незадачливому ребенку. — А то что? — мерзко оскалился Пожиратель. На Снейпа угроза в его взгляде впечатления явно не произвела. — Может мне стоит рассказать всем о твоем неравнодушии к маленьким девочкам? Как там звали эту второкурсницу? Эмма, если я не ошибаюсь. Слышал, что она сейчас в больничном крыле, не подпускает к себе никого, кроме мадам Помфри. Бедной девочке, кажется, почистили память, и она не помнит, кто это с ней сделал. Но может и вспомнить. Кэрроу побагровел. — Кто бы говорил, Северус. Не вам меня в этом обвинять. Снейп выпрямился. Его лицо оставалось каменным. — Не понимаю, о чем ты. — Думаешь, что я настолько туп, что не догадываюсь о ТВОИХ отношениях с учениками? — Видимо настолько, так как ты говоришь чепуху. Кэрроу снова оскалился. — Да и не важно все это, Темный Лорд не станет осуждать меня за растление какой-то грязнокровки. — Эмма Одингейл — полукровка. Ее дед был на стороне Пожирателей еще до того, как ты диплом получил. — Да срать я хотел та это все, — огрызнулся Амикус, — ОН мне ничего за это не сделает. У нас не было приказа не трогать полукровок. — Зато у вас был приказ слушаться меня, — парировал Снейп, — а я буду утверждать, что запретил тебе прикасаться к девчонке. Как думаешь, кому из нас поверит Темный Лорд? Кэрроу злобно запыхтел и отвел взгляд, но ответить на это ничего не смог. — То-то же. А теперь, повторяю еще раз: не смей мне перечить. Ты меня понял? — выплюнул Снейп ему в лицо. — Понял, — сквозь зубы процедил Пожиратель. — Вот и замечательно. Я рад, что мы нашли...взаимопонимание. Так что, будь так любезен, обойди еще раз Зал трофеев, убедись, что там все на своих местах. — Что особенного в этом чертовом Зале трофеев, а, Северус? — полюбопытствовал Кэрроу. — До этого года я бы и не подумал, что ты неровно дышишь к пыльным кубкам. — Я терпеть не могу пыльные кубки, Амикус. Так что проследи, чтоб они оставались не пыльными, — съязвил Снейп. Кэрроу недовольно пробурчал что-то в ответ и поспешно удалился. Снейп проводил его брезгливым взглядом. Зал трофеев... Один из крестражев — это чаша. Все сходится: если хочешь спрятать дерево — спрячь его в лесу. Как же они раньше об этом не подумали? Выждав, пока оба пожирателя скроются из виду, Гарри быстро рванул в спальню за клыком, а затем, не теряя времени, отправился прямиком на четвертый этаж. Пришлось еще выждать несколько минут, пока Амикус Кэрроу не закончил с осмотром, после чего Гарри смог беспрепятственно проскользнуть в Зал. Вокруг блестело несчетное количество кубков различных форм и размеров. Тут были «За I место в Школьном чемпионате по квиддичу», «За победу в турнире по волшебным шахматам» и даже риддловский «За особые заслуги перед школой». Гарри медленно обошел весь зал, однако ничего похожего на Чашу основательницы здесь не было. «Черт, она должна быть здесь», — подумал юноша, по новой наматывая круги по комнате. Гнев и отчаянье заполняли его изнутри. Они все наступали и наступали, не оставляя кроме себя внутри ничего другого. Хотелось разрушить этот зал, разбросать эти никчемные трофеи, разбить окна. Однако тело отказывалось слушаться. Конечности затекли, и когда Гарри попытался поднять руку, чтоб опереться о стену, у него ничего не получилось. Это злило только сильнее, и мальчик в ярости кинул взгляд в стоящее рядом зеркало. Отражавшийся в нем не был Гарри Поттером. «Это не мои руки. Они другие. Все другое», — подумал он. — «Это вообще не я». Человек в зеркале ухмыльнулся в ответ. — Нет, Гарри, это ты. Я тот, кем ты становишься. Посмотри внимательно. И мальчик посмотрел. У отражения были те же растрепанные черные волосы, на лбу так же красовался знакомый шрам. Оно было того же роста и одето было в ту же гриффиндорскую форму. Отличия были во всем остальном. Его кожа была бледно-серой, а на ладонях она потрескалась так, что выступили капли крови и начали медленно стекать по запястьям. Лицо осунулось, на шее начали проступать жилы. Зеленые глаза стали ярко-красными и смотрели так, будто желали увидеть такую же красную кровь, льющуюся из чужого горла. — НЕТ! — в полном отчаянье закричал мальчик, срывая голос. Зеркало треснуло, но прежде, чем оно распалось на тысячи маленьких осколков, Гарри успел заметить, как отражение злорадно ухмыльнулось ему. Псевдо-Гарри исчез, но голос его — противное тихое шипение, имеющее мало что общего с голосом настоящего Гарри — все еще звенел в ушах, заставляя желать разрушений. Юноша хотел уже пуститься во все тяжкие и разгромить проклятый зал, но внезапно замер, почувствовав нечто странное. — Гарри Поттер, — снова прошипел голос. — Мальчик-который-выжил, герой-подросток, храбрый гриффиндорец, — голос засмеялся. — Чего ты стоишь на самом деле? Я то знаю, что ты ничем не лучше своего отца: такой же ранимый, такой же тщеславный, такой же глупый. «Это не правда», — подумал Гарри, на что беспощадный голос лишь вновь рассмеялся. — Может ты еще скажешь, что Сириус умер не из-за тебя? Или то, что не благодаря тебе возродился Темный Лорд? Я знаю, чего ты хочешь, Гарри Поттер. Ты хочешь быть героем. Ты хочешь, чтоб тебя любили, маленький, ничтожный, осиротевший мальчик. Но на твоих руках кровь, Гарри Поттер. И тебе никогда не удастся ее смыть. Теперь было больно — не физически, нет, — но боль была столь ощутимой, что на второй план отошел даже гнев. Жуткая боль, а еще страх. Страх, что голос его не обманывает. Гарри попытался сконцентрироваться на источнике всех его эмоций, и его взгляд ненароком упал на небольшую чашу, стоящую рядом с тем местом, где минуту назад было зеркало. Раньше он ее не замечал: чаша была, на первый взгляд, совсем не примечательной. Однако от нее веяло чем-то темным, чем-то, что нельзя было объяснить. Мальчик подошел ближе и вгляделся: на позолоте стал медленно проступать рисунок. В тот момент, когда стало возможным довольно четко рассмотреть барсука, Гарри понял, что чутье его не подвело. Это она. — О Боже... — прошептал мальчик, на секунду забыв обо всем другом. Он никогда еще не был так близко. Его воодушевления хватило ровно на то, чтоб просидев возле крестража минуту вспомнить, наконец, зачем он сюда пришел и занести над ним клык василиска. А затем его голову будто ударили громадным бронзовым колоколом. — Не делай того, о чем будешь жалеть, Гарри Поттер! — закричал голос. — Ударишь — и пути назад уже не будет. — Мне и не нужен путь назад, — попытался ответить мальчик, едва удерживая в дрожащих от боли руках клык. Барабанные перепонки грозили разорваться в любую минуту — надо было спешить. — Правда? Ты хочешь умереть такой ничтожной смертью? А ведь ты умрешь. Если это не убьёт тебя, то это сделает Снейп. Или сам Темный Лорд, к которому тебя отправят Пожиратели, как только узнают, что ты сделал. Скажи, Гарри, такой ли смерти желали для тебя родители? Друзья? Или тебе плевать? Ведь именно так поступают настоящие герои — умирают, наплевав на своих близких, которых оставляют на растерзание беспощадной войне. Вот что я тебе скажу, Золотой мальчик: ты не герой, ты просто эгоист. “Нет, я не могу. Не могу так с ними поступить", — пронеслось в мыслях у Гарри, и рука начала опускаться сама собой. — Молодец. Первый раз в жизни ты поступаешь разумно, — довольно промурлыкал голос, явно успокаиваясь. Боль утихла, как и все остальное, уступая место полной апатии и усталости. — Подумай о своей подружке-грязнокровке. Она будет тебе благодарна, что ты не бросил ее. Гермиона. Нет, конечно он ее не бросит. Лучшего друга, чем она, и представить себе сложно. Она всегда поддерживала его, даже когда Рон от него отворачивался, у нее всегда было правильное решение для любой проблемы, какая бы его не беспокоила. И для этой тоже. Гермиона никогда бы не струсила и не опустила рук. И Гермиона простила бы ему все что угодно, но не предательство. — Я не брошу ее, потому, что покончив с тобой я не умру, — едва слышно прошептал юноша, а потом из последних сил во второй раз занес клык и всадил его в чашу. Снова крики, снова туман, а затем все затихло, и Гарри провалился в темноту.