Монстрогеддон-2: Революция

Euer Dienst ist die Aufklärung, Namen bleiben geheim Unauffällig die Leistungen, Stets im Blickfeld der Feind Das Gespräch mit Genossen, viel zu selten daheim, Für das Tragen der Orden Bleibt oft nicht mehr die Zeit. Эты люди военныи, Казждый славы достойн Имена их до врэмэны, Строго в тайне хранят! Доказали нэ раз они Что адын в полэ войн Доказали нэ раз они Нэт для смэлых преград! Wachsam sein, immerzu, — Wachsam sein! Und das Herz ohne Ruh' — Wachsam sein! Auch in friedlicher Zeit — Wachsam sein! — nie geschont. Tschekisten, Beschützer des Friedens der Menschen, Soldaten der unsichtbaren Front. Казждый миг на чэку! Казждый сщяг на чэку! Дазжэ в мирные дни Ви-ичный бой. Чэкисты — нэзримаго фронта зольдаты, Гатови-и на подвьи-иг любой.       Kundschafterlied, слова песни - Nachdichtung Markus Wolf. 20 июля 2018 г. 10:00; Москва, Лефортовский вал, д. 5.       Нынешний день был все таким же, как и предыдущие за прошедшую неделю с тех пор, как бывшего разведчика задержали 9 июля после неудавшейся диверсии его же прежние сослуживцы, а пару дней спустя он был отконвоирован спецбортом вместе с Анатолием Ртищевым и другими перебежчиками в Москву. Первое время Вакарчука держали в специальной внутренней тюрьме в одиночной камере на Лубянке, где его лишь подолгу замеряли, фотографировали и осматривали врачи из специально набранной медкомиссии. Первые дни его практически никто не допрашивал. После подъема в 6 утра его вместе с другими особыми заключенными регулярно отводили под усиленным конвоем на очередной «медосмотр», на котором Вакарчук и остальные схваченные перебежчики чувствовали себя не сколько заключенными, столько подопытными кроликами, с которыми довольно бесцеремонно обращались военные медики, словно узники больше не считались за людей. В это время на них проводили множество контрольных измерений роста, частоты сердцебиения, уровня кровяного давления, фиксировались внешние и физиологические изменения по определенным стадиям. Особенно военных медиков интересовали различные приобретенные свойства организма, вроде резистентности к определенным инфекциям и регенеративным способностям. Однако так не могло продолжаться слишком долго, поскольку подследственными интересовались не только врачи и ученые, но и военная прокуратура вместе с чекистами. Поэтому после 16-го июля он был передан в «заботливые» руки органов госбезопасности.       Спецслужбы посчитали опасным держать инкубов прямо во внутренней тюрьме на Лубянке, поэтому в скором времени заключенных перевели в более безопасную с их точки зрения специально оборудованную одиночную камеру в Лефортовском СИЗО. Под троицу помещенных в дальнее крыло этой тюрьмы переоборудовали камеру с изолированной вентиляцией, словно это была не тюрьма, а изолированный от внешнего мира чумный барак. Несмотря на то, что Вакарчука и остальных кормили по три раза в день и сносно с ними обращались, заключенные чувствовали себя явно не в своей тарелке. Сказывалась на этом как внешняя изоляция от персонала, так и от других узников Лефортовской тюрьмы. Поэтому, когда за бывшим старшим сержантом пришли трое конвоиров в прорезиненных костюмах биозащиты и в противогазах, тот вздохнул с облегчением, истомившись в неволе по царившему здесь однообразию в распорядке дня. Вакарчук не стал спрашивать у своих угрюмых сопровождающих, куда его ведут, полагая, что все равно он вскоре и так все узнает. Бывшего разведчика долгое время вели по тюремному корпусу, пока не втолкнули в комнату для допросов, где его уже ожидали.       В помещении, обставленном по-спартански, где в болотно-зеленых стенах стояла металлическая и деревянная мебель серых и темно-коричневых оттенков: от массивных шкафов и стола до привинченного к полу табурета. Единственными светлыми пятнами здесь была обрамленная стальной сеткой лампочка и включенная настольная лампа на столе следователя. Вакарчук почувствовал как после рывка от движения конвоиров, его задница стремительно встречается с твердой поверхностью табурета, после чего его руки расковали от наручников с положения сзади и велели вытянуть руки вперед. Снова надев на Вакарчука наручники, конвоиры удалились, оставшись дожидаться за дверью комнаты для допросов. Бывший разведчик поднял голову, натолкнувшись на немолодого на вид следователя со стрижкой под бобрик, носившего респираторную маску, очевидно, в целях безопасности. - Думаю, нам пора начать наше знакомство, - услышал он подчеркнуто-вежливый тон чекиста, показавшийся ему излишне мягким и фальшивым, - вы подследственный Леонид Харитонович Вакарчук? - Да, я Вакарчук, старший сержант разведроты из 201-й дивизии в Таджикистане. - Я - старший следователь по особо важным делам и тяжким воинским преступлениям, Янгуразов Николай Георгиевич, - отозвался мужчина в респираторе, поднимаясь из-за стола. Он сделал пару шагов к стеллажам позади себя и извлек пластиковую темно-серую папку, положив ее перед собой на стол рядом со светившимся монитором. - Я уже ознакомился с материалами ваших позавчерашних предварительных допросов из материала Военной коллегии Верховного суда Российской Федерации, - продолжил следователь, прохаживаясь взад-вперед по кабинету, заложив по старой привычке руки за спину. - Тем не менее, я повторю основной вопрос для соблюдения протокола: сколько вам лет и какое у вас в настоящее время семейное положение? - Я родился в 1986 году и сейчас мне 31 год. Родился я в Соликамске, в Пермском крае. До недавнего времени не состоял в формальном браке, по семейному положению был холост. Так было, пока я не оказался в плену в ночь с 5-го на 6-е июля, когда переходил линию фронта под Хорогом в Горном Бадахшане. Там я и познакомился со своей супругой, с которой я прожил очень непродолжительное время в браке. - Расскажите об обстоятельствах вашего пленения, - потребовал следователь. - До своего пленения я служил в войсковой разведке при 201-й дивизии в Таджикистане. После начала военных действий, развязанных «пришельцами», от лица высшего командования мой непосредственный начальник, капитан Дергач Виктор Михайлович, поручил мне пересечь линию фронта и узнать о наличии или отсутствии сил «пришельцев» или их агентуры в ближайших приграничных кишлаках в оккупированном противником Афганистане. В ночь на 6-е июля я пересек бывшую государственную границу и оказался на противоположном берегу Пянджа. Мне удалось без особых препятствий добраться до приграничных поселений. К моему несказанному удивлению местное население, пребывавшее в кишлаках еще неделю назад, загадочным образом испарилось в неизвестном направлении. Тщательно осмотрев несколько небольших поселений и убедившись, что в них больше не осталось ни души, я в последний раз вышел на связь со своим центром. Далее радиосвязь по неизвестным мне причинам перестала нормально функционировать. После этого я принял решение двигаться на запад вдоль горной трассы, в Аракхт. В этот населенный пункт мне так и не удалось попасть в конечном итоге, так как по пути я заблудился в странном золотистом тумане, внезапно спустившемся с гор. Проблуждав во мгле несколько часов, я совершенно выбился из сил и в последний раз попытался выйти на экстренную связь с штабом. Когда я понял бесполезность своих попыток найти дорогу в тумане, то решил остановиться в расщелине и подождать, когда он рассеется и найти дорогу обратно к рассвету. Спустя какое-то время туман рассеялся и я действительно смог выйти на дорогу. Каково же было мое удивление, когда я вышел к одному из ранее посещенных покинутых кишлаков, сделав сам же не подозревая круг по горам! И, когда я уже было сориентировался и нашел обратный путь к своим, за моей спиной послышалось громкое хлопанье крыльев, после чего я помню лишь легкий удар по темени и падение спиной на сухую траву, а дальше... дальше я очнулся уже в плену... - Не могли бы вы остановиться на этом месте поподробнее? - решил конкретизировать вопрос Янгуразов. - Опишите то, что вам довелось увидеть в плену вплоть до вашего... так сказать... «возвращения».       Бывший разведчик замялся и некоторое время молчал, решаясь, что ему стоило бы, а чего не стоило рассказывать. Решив что-то про себя, Вакарчук нехотя начал свое повествование. - Когда я пришел в себя, то уже находился в запертом помещении, какой-то убогой лачуги в одной из афганских деревень. В отличие от посещенных мной поселений, это было обитаемым. Я понятия не имел, где находился, но позже узнал, что этот кишлак был примерно в 40 километрах от границы с Таджикистаном, в провинции Файзабад. Это был кишлак у обрыва в ущелье, начало которого находилось в отрогах Гиндукуша. Лишь тогда я понял, почему мы долгое время не могли обнаружить с воздуха местоположение войск «пришельцев». Всю деревню окутывало странное переливающееся марево, искажавшее картинку для стороннего наблюдателя. Выглядело это как... миражи в пустыне или в Заполярье в особо морозную погоду. Иной раз казалось, что вокруг была не сухая горная степь, а цветущие луга или колосящееся пшеницей поле, а в небе солнце могло обратиться полярным сиянием. Этот туман запутывал и сбивал с толку, мутил голову сказочными видениями. Неудивительно, что отправленные на территорию «пришельцев» отряды или одиночные разведчики часто не возвращались, не выходя на связь. Вскоре за мной прислали. Это оказалась совсем молодая женщина-инопланетянка. У нее была стройная фигура, сиреневые волосы и блестящая темно-синяя чешуя и хвост. Сложно сейчас вспомнить, когда это именно произошло, но тогда она меня покорила до глубины души. В тот день и час я познакомился с моей женой, Адрабелией, с которой я имел совсем недолгое время состоять в счастливом браке, пока она не погибла самым трагическим образом. - Она-то меня и похитила в той заброшенной деревне, - неожиданно прибавил бывший разведчик. - Продолжайте, - произнес следователь. - Что вам предлагали пришельцы за ваше с ними сотрудничество? В чем была суть полученных вами от них поручений? - К моему удивлению, - ответил Вакарчук, - со мной обращались удивительно мягко. За все время пребывания в деревне, меня никто ни разу не остановил и не попытался угрожать мне и оскорблять. Что странно, я понимал речь этих инопланетян, хотя я абсолютно уверен, что не знаю их языка, как и они в свою очередь, русский. Я еще тогда удивлялся: что за деревня такая и подозрительно мягкие условия заключения? Правда, меня какое-то время за пределы кишлака не выпускали, пока я не встретился с их предводительницей, выглядевшей как огромная женщина-змея с повязкой на глазу. Имя ее мне неизвестно. Знаю лишь то, что она была там за главную. Адрабелия доложила своей начальнице, что я был обнаружен ей недалеко от линии соприкосновения и доставлен затем в это поселение. Женщина с повязкой долго и пристально изучала меня своим странным немигающим взглядом, а потом начала задавать вопросы: обо мне лично, о войсках, в которых я проходил службу, о задании и такие странные вопросы, что я думаю об увиденном вокруг себя и об их народе. - Что вы рассказали этой вашей... змее? - решил уточнить Янгуразов. - Тогда - ничего, - честно ответил экс-разведчик. - По правде говоря, я испугался вида громадной змеи, которую инопланетяне почему-то называли «ехидной». Как по мне, она не была похожа на ежа или дикобраза. Факт, что она тогда задала вопрос Адрабелии, «преобразился ли он или еще не был инициирован тобой». Также в разговоре упоминалась какая-то «бесовская энергия» или что-то вроде того. Будь бы я в плену подольше, то, может быть, что-то больше и узнал. Эта самая ехидна потом сказала: «так что же ты медлишь? Ступай и закончи брачную церемонию». Адрабелия долго упрямилась и препиралась со своей начальницей, пока эта змеюка не схватила и не сдавила меня так, что у меня потемнело в глазах, после чего я потерял сознание во второй раз. - Что было дальше? - потребовал продолжения следователь, видя как узник почему-то медлит, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. - Дальше, прошу меня простить за пикантные подробности, я очутился совершенно без одежды в постели с Адрабелией, завершать, так сказать, брачную церемонию. Я не хотел бы сейчас описывать подробности, относящиеся к личной жизни... - Понимаю, - добрым голосом ответил Янгуразов, - но меня интересуют, прежде всего, подробности вашего сотрудничества с пришельцами. - Адрабелия оказалась замечательной женщиной, - продолжил старший сержант, пуская скупую мужскую слезу. - Хотя я ее недолго знал, все равно до сих пор испытываю ничем не передаваемую тоску, потеряв ее в бою. Тогда мне приоткрылась тайна, что эти самые «пришельцы», называющие себя «мамоно», пришли в наш мир не как завоеватели, а как... мм... охотницы за мужскими сердцами. У них на планете произошел какой-то кризис, отчего инопланетяне оказались на грани вымирания или вроде того. Услышал, будто бы у них есть какая-то технология или лекарство, при помощи которого инопланетяне хотят преобразовать человечество, облагодетельствовав его и одновременно спасти себя. Если бы я подольше оставался бы в плену, то, может быть, и узнал бы больше подробностей. Мне сказали, что я уже «начал свое преображение» и теперь я один из них. Сказали, что скоро и с другими моими соотечественниками будет также. Меня вновь привели на допрос. Вместо ехидны допрос вела странного вида красноволосая девочка-подросток в вычурном головном уборе, представившаяся «командиром Мильти». Она мне задала те же вопросы, что и змея. Я поведал ей все, что знал про нашу разведывательную сеть и знакомых мне сослуживцев и имена своих командиров. Также я описал планы оборонительной системы, выстроенной на границе и приблизительную численность личного состава и техники, сосредоточенной вблизи нее. Затем ответил на несколько вопросов о себе лично, о своей стране, о том как устроена в ней власть и общество, кто в ней сейчас правит и кто является командующим всеми войсками и тому подобное. - Больше ничего у вас не расспрашивали на том допросе? - уставился на него пристальным взглядом Янгуразов. - Нет, потом мне командующая Мильти предложила... вернуться домой по их доброй воле. Разумеется, не просто так. Эта самая Мильти прочитала мне длинную лекцию о миссии «народа мамоно» и их верховной правительницы, возглавившей их поход сюда. Сказала, что и моя страна тоже удостоится чести стать частью нового мира, где люди и инопланетянки будут жить рука об руку под управлением их премудрой повелительницы. Сказала также, что ты, как преображенный не сможешь спокойно жить со своей любимой в своей стране. Я ее и вправду не хотел покидать. Поэтому, сказала Мильти, пока не изменится страна, став дружественной для «мамоно», ты не сможешь вернуться. Мол, меня убьют свои же из-за темных предрассудков. Единственный путь, как мне подсказали, это чтобы мои однополчане прошли через такую же инициацию, как и я до этого. Когда у тебя дома увидят, что ваша армия солидарна с планом нашей повелительницы, сказала эта девчонка, ни у кого не будет больше сомнений в правильности твоего выбора. Я пытался ей возразить, что в плену у меня не было никакого выбора, на что она загадочно улыбнулась и сказала, что я даже не пытался сбежать, стало быть принял всем своим сердцем новую судьбу вместе с новой супругой. После долгих уговоров я нехотя согласился выполнить страшную просьбу этих «мамоно». Все ради мира, ради прекращения войны, ради нашего с Адрабелией будущего... - Что вам поручила эта «командир Мильти»? Взорвать штаб 149-го полка? Или что-то еще, чего вы не успели рассказать Военной коллегии Верховного суда? - Да, - ответил после напряженного молчания инкуб, - мне поручили ликвидировать одного из высших офицеров, на которого доносил им ранее взятый в плен Трускавец. Я не помню его имени, но мне показали какую-то голограмму с трехмерным фотороботом командира 149-го полка. Эта Мильти сказала, что если я уберу с помощью взрывчатки этого «мясника» и «убийцу», то более не понадобятся напрасные жертвы и я смогу зажить спокойной жизнью со своей женой. - И вы ответили согласием... - не спрашивал, а утверждал следователь. - А что мне еще оставалось делать? - удивленно поднял брови кверху Вакарчук, уставившись на чекиста. - Я мог выбирать: или идти на задание с шансом потом вернуться на родину и попытаться спасти ее и примирить людей с инопланетянами, или торчать в плену дальше, пассивно наблюдая за гибелью своих бывших сослуживцев и разрушение моей страны в результате войны. Уже тогда я понял всю бессмысленность ее продолжения и ухватился за эту возможность, пробиться обратно, домой, и дать миру шанс. - Оригинальный у вас способ спасать прежних боевых товарищей и родину, соглашаясь на сотрудничество с врагом, - хмыкнул Янгуразов, откидываясь на спинку кресла. - Но я всего лишь следователь, а не судья. Пусть он и установит всю степень вашей вины, когда будет собран полный материал в вашем деле. - Я понял всю глубину своей ошибки, когда потерял и свою молодую жену, не захотевшую отпускать меня одного на это задание, - с жаром ответил Вакарчук смотревшему на него чекисту. - В тот день я понял, что на самом деле потерял все, окончательно и бесповоротно: страну, прежних товарищей и мою дорогую Адрабелию. Но я уже осознаю, что былого не вернуть и не исправить. Теперь мне уже все безразлично, в том числе и моя жизнь. - Ладно, - оборвал его следователь, - скажите тогда напоследок, что вам известно о высшем руководстве пришельцев? Кто командует силами вторжения из Афганистана и в целом по всему миру?       К неожиданности для Янгуразова, его словоохотливый подследственный внезапно умолк, словно воды в рот набрал. - Прошу прощения... - удивился чекист. - Что-то не так? Говорите же, что же вы замолчали? - Нет, - сухо ответил Вакарчук. - Нет, ничего я вам не смогу по этому поводу сказать. - Как не можете?! Не знаете или не хотите говорить? - сдвинул брови Янгуразов, наклонившись навстречу к узнику. - Имейте в виду, что в ваших же интересах сотрудничать со следствием, иначе я не ручаюсь, право, за вашу дальнейшую участь...       Увидев, что пленник словно набрал в рот воды и упорно молчит, Янгуразов понял, что сегодня он больше ничего от него не добьется. Чекист нажал на кнопку звонка, вызывая конвоиров. - Отведите его обратно в камеру, - приказал он рослым ребятам в противогазах. - Мы еще завтра с ним побеседуем. Я уверен, - сказал он с нажимом, - что гражданину Вакарчуку еще есть, что нам рассказать...

******

      На следующий день бывшего старшего сержанта войсковой разведки вновь отконвоировали на допрос. Однако вопреки ожиданиям заключенного, его доставили совсем в иное помещение, оказавшееся еще темнее и мрачнее предыдущего. Когда за спиной Вакарчука конвоиры захлопнули металлическую дверь с зарешеченным окошком, в помещении воцарился полумрак, развеиваемый лишь плотным пучком дневного света, падавшего из прямоугольной форточки с толстой решеткой. Вместо прежнего интеллигентного на вид следователя, за столом из темного дерева сидел угрюмый и небритый тип, бывший почему-то безо всяких респираторов. Несмотря на это охрана по-прежнему не расставалась с прорезиненными комбинезонами и противогазами, словно это была не тюрьма а реакторный зал АЭС. Кроме хмурого следователя в помещении находилось двое здоровых амбалов, носивших в отличие от своего шефа респираторы и тонкие резиновые перчатки. Увиденное экс-разведчиком не шибко тому понравилось, но в его положении оставалось только ждать, надеясь на лучшее. - Сядьте, подследственный, - негромко, но резко произнес плохо выбритый чекист. Как и его вчерашний предшественник, он неспешно извлек из секретера папку с делом Вакарчука.       На этот раз после ухода конвоя узника не заковывали в наручники, но это было и без надобности ̶ в помещении оставались два здоровых бугая в спецовке, а зарешеченная дверь со ставней за спиной экс-сержанта плотно закрылась на ключ. Новый следователь тем временем неспешно изучал материал вчерашнего допроса. - Итак, - начал он, ̶ вы Вакарчук Леонид Харитонович? - Да, - утвердительно кивнул заключенный. - Сегодня допрос буду вести я, - все таким же резким голосом продолжил следователь. - Я - Троицкий Климент Орестович, лейтенант госбезопасности, а это мои компетентные ассистенты: Иван Головин и Рашид Хисамутдинов. Как говорится, прошу любить и жаловать...       Позади послышались негромкие смешки, после чего новый следователь сразу перешел к делу. - Мне довелось изучить ваше дело и вчерашние показания Николаю Георгиевичу, - тихо произнес чекист, - и вы в них упомянули немало занимательных вещей. С одной из них мы продолжим наш вчерашний разговор. Я хочу от вас услышать известные подробности о высшем командовании противника: о тех, кто осуществляет руководство агрессией в Средней Азии против стран ОДКБ, Индии, Ирана и Китая, а также все, что вам известно о том, кто возглавляет это нашествие пришельцев на Землю. - Напрасно вы тратите время, - усмехнулся заключенный, - мне практически ничего не известно сверх того, что я сообщил вчера Янгуразову на допросе. Я слишком недолго пробыл в плену, чтобы знать исчерпывающие сведения о командовании так называемых «пришельцев». - А я так не думаю, - зловеще произнес Троицкий, встав и начав прохаживаться по кабинету перед сидевшим на табурете узником. - Говорите, что недолго пробыли в плену... Тем не менее, этого было достаточно, чтобы вы встали открыто на путь измены родине и даже согласились на убийство одного из российских офицеров, командовавшего 149-ым полком в Горном Бадахшане. Уже этот факт развеивает вашу неуклюжую попытку уйти от ответа, ссылаясь на непродолжительное пребывание у противника. Когда он вам давал задание ликвидировать Баратынского, то наверняка снабдил вас всей необходимой сопровождающей информацией, чтобы облегчить вам исполнение этого плана. Нисколько не сомневаюсь, что вам было обещано соответствующее вознаграждение за это убийство и предательство. Поэтому я вам не рекомендую сейчас говорить, что вы ничего не знаете. Итак... повторим наш вопрос: что вам известно о лицах и главарях пришельцев, отдавших приказ о вторжении? Где располагаются их командные пункты, тренировочные лагеря и логистические узлы? Как противник осуществляет свое снабжение? Говорите, что вам известно! - Вы ошибаетесь, лейтенант, - возразил инкуб, - мне ничего не известно. Я уже говорил, что видел в лицо только эту Мильти, описав ее внешние данные и некоторых низших по рангу командиров, а информацией про главарей пришельцев я не располагаю.       Троицкий остановился напротив узника на расстоянии одного метра и медленно наклонился так, что лица допрашиваемого и следователя оказались примерно на одном уровне. Чекист долго и пристально смотрел в глаза Вакарчука, словно пытался поймать его на непроизвольной лицевой реакции, выдавшей ложь заключенного. Экс-разведчик выдержал эту молчаливую битву и не отвел взгляда. Чекист резко выпрямился и вновь начал прохаживать взад-вперед по кабинету. - Молчите, значит, - тихо произнес следователь. - Что ж, это ваш выбор. Вы не можете не знать, что у нас есть средство развязать язык упрямцам, вроде вас. - Чем богат, тем и рад, - пробурчал заключенный. - Говорю же вам: не могу рассказать того, чего в принципе не знаю... - А вот это мы сейчас и выясним, - сказал Троицкий, поворачиваясь теперь к ожидавшим его слова «компетентным помощникам». - Берите его, живо и на стол, на прогревание!       Не успел Вакарчук чего-либо сообразить, как его довольно грубо подняли с табурета и уложили животом вниз на застеленный матерчатой белой скатертью низенький стол в дальней части помещения. Миг спустя его запястья, лодыжки, пояс и верхняя часть спины были охвачены прочными ремнями. - Зажгите подсветку! - распорядился чекист, после чего присел на обычный стул напротив подследственного.       «Ё моё, сейчас точно начнут выбивать признания», - встревожено подумал про себя экс-разведчик. - «Вот же, блин, вляпался в историю!» Узник был недалек от истины: его готовили к так называемым «мерам процессуального принуждения» в расчете, что физическое воздействие заставит его говорить. Ассистенты тем временем подключили какое-то устройство, отдаленно похожее на утюг к розетке и дали ему отстояться около 5-6 минут. Собственно, это и был утюг, только им гладили отнюдь не стираное белье, а кожу подследственных. На жаргоне силовиков эта процедура так и называлась «прогреванием», а само устройство - «грелкой». - Гражданин Вакарчук, - вкрадчивым тоном проповедника обратился к заключенному следователь, - у вас последняя возможность рассказать нам всю информацию по-хорошему. Выбирайте: или показания, или вам «прогреют» спину так, что она у вас будет месяц заживать.       Увидев, что бывший разведчик молчит как партизан, Троицкий дал отмашку своим ассистентам и те принялись «гладить» его спину «утюгом», нежно скользя между складками проглядывавших чешуек. Прошло около двух минут, как инкуб поймал изумленный и несколько обескураженный вид чекиста. Что было говорить о помощниках следователя - они не верили своим глазам: подследственный, казалось бы, не замечал боли, словно какой-нибудь легендарный мученик за веру, внезапно получивший свыше благодать! Еще через минуту и сам узник осознал, что происходит что-то не по плану его тюремщиков. Ему было невдомек, что его стойкость к высоким температурам было своего рода «прощальным подарком» от своей безвременно погибшей благоверной. Не знали этого тем более и медики, обследовавшие его накануне и допрашивавшие его офицеры госбезопасности. - Головин! Хисамутдинов, в чем дело?! - рассердился лейтенант ФСБ. - Вы хорошо воткнули вилку в розетку? - Не знаю в чем дело... - растерянно почесал затылок Головин, внимательно осмотрев соединение с сетью и убедившись, что вилка надежно вставлена в розетку. - Может быть, сама «грелка» сломалась?       Вакарчук едва не подскочил с места, услышав стук падения тяжелого предмета на пол и дикий вопль ассистента Троицкого. Если бы не удерживавшие пленника ремни, то он, наверное, уже сорвался бы со своего ложа. - Болван! - отругал Головина следователь, убаюкивавшего свою обожженную руку. - Ума не хватило чуть-чуть сбрызнуть на рабочую поверхность воды?       Затем он повернулся к связанному ремнями экс-разведчику. - Не знаю из какого теста ты сделан, предатель, но, по моему скромному мнению, тебя следует без лишних слов расстрелять. Не хватало еще, чтобы о твоей огнеупорной шкуре узнали бы яйцеголовые, забрав тебя от правосудия на опыты... Считай, что на сегодня тебе повезло из-за глупости Головина.       После этого чекист нажал на кнопку звонка и приказал, чтобы конвоиры увели его обратно в камеру. - Позаботьтесь, чтобы гражданин Вакарчук до конца дня просидел в наручниках на коленях на каменном полу, - распорядился напоследок Троицкий. - Чтобы жизнь медом не казалась...       Бывшего сержанта развязали и увели обратно в камеру, где он и просидел всю ночь в неудобной, скрюченной позе примерно до 9:30 - 9:40 утра, когда его после более чем скромного завтрака повели на очередной допрос. В этот раз вместо Головина в помещении был какой-то другой белобрысый здоровяк с резкими чертами лица, словно высеченными из гранита. «Их что, специально по свирепой внешности в спецслужбы набирают?» - устало подумал Вакарчук, дав себя вновь грубо усадить на табуретку. Мельком он заметил, что низкого лежака в помещении уже нет. Его заменила кушетка, наподобие той, что обычно можно видеть в зубоврачебном кабинете и это экс-разведчику совсем не понравилось. Настороженный взгляд инкуба заметил Троицкий, все так же занимавший роль следователя. - Доброго вам утра, - «участливо» произнес чекист, - хорошо ли вам спалось? Жалоб на условия заключения у вас нет? - Шутить изволите? - проскрипел сквозь зубы заключенный. - Нет, я чувствую себя превосходно и очень хорошо отдохнул за ночь! - Ну и славно, - невозмутимо ответил лейтенант ФСБ, - значит вы не будете возражать против очередной процедуры, которую мы заботливо приготовили для вас. Я думаю, что вы как ценитель и человек с каменной кожей будете довольны нашим презентом. - Не сомневаюсь, - процедил инкуб, - что ваши знатоки шкур проявили большую изобретательность, чем вчера... - Вот это мы и проверим прямо сейчас, - нетерпеливым тоном произнес Троицкий. - Я так понял, вы и сейчас не собираетесь нам сообщить?       Вакарчук не ответил, сделав вид, что ему глубоко безразлично происходящее вокруг. Чекист это расценил по-своему и велел Хисамутдинову и белобрысому сменщику Головина уложить «пациента» на кушетку и защелкнуть вокруг шеи, запястий и лодыжек стальные браслеты. Увидев, как узник нервно повел бровью после того, как на его голову нахлобучили громоздкий шлем с расходящимися от него проводами, Троицкий наклонился к нему поближе и произнес в типичной для него тихой, угрожающей манере: - Ну как, вам понравилась наша новая конструкция, гражданин Вакарчук? Может вы все-таки будете благоразумнее и дадите показания добровольно? Как-то я не люблю насилие и лишних криков боли. Давайте будем цивилизованными людьми: вы мне сейчас расскажете все, что знаете о вражеском командовании и вас без лишних препирательств отведут обратно в камеру. Неужели вас не устраивает подобный вариант?       В ответ инкуб лишь пожал плечами. Свою жизнь он не слишком ценил с той поры, как погибла его любимая Адрабелия. - Я уже устал повторять вам, лейтенант, - ответил тот, - не знаю я ни в глаза ни понаслышке о предводителях этих инопланетян. Вы только попусту тратите время и нашли не того подозреваемого. - Все так говорят, пока не отведают «мягких» объятий этого кресла, - отмахнулся Троицкий. - Приступайте! - скомандовал он своим помощникам, налаживавших что-то на переносной приборной панели. - Для начала выставите значение... на один миллиампер, а затем медленно поднимайте его по мере надобности.       Экс-разведчик только пожал плечами, уже не сомневаясь, что нынешняя клоунада с допросом закончится тем же, что и вчера. За спинкой кресла послышалось мерное гудение, как от работающего аппарата дуговой сварки. Жужжание агрегата все усиливалось, как... - Ааргх! - не выдержал Вакарчук полученных разрядов от прикрепленных к его телу и вискам электродов. Инкуб, будучи не в силах терпеть боль от поражения током, вновь дико закричал. Он чувствовал, как непроизвольно сокращаются его мышцы, учащается сердечный ритм, натянулись жилы, словно их выдирали клещами. Новые разряды тока пронзили его тело, отчего в воздухе появился неприятный запашок паленой плоти. Сказка, увы, закончилась на вчерашнем «утюге»... - Остановитесь! - распорядился чекист. И, увидев, что его помощники слишком медлят, он прикрикнул на них: «Да быстрее же! Уберите напряжение, иначе у пациента будет сердечная недостаточность!»       Вакарчук получил возможность передохнуть. Если бы не сковывавшие его обручи и шлем, он верно, завалился бы лицом в пол и потерял сознание. Однако подобной роскоши здесь для него не предусматривалось. Чувствительный тычок в живот быстро вернул его помутневший разум к окружающей действительности. - Что вы теперь скажете, гражданин подследственный? - услышал он вопрос Троицкого. - Все также будете отрицать, будто вы не знаете о высшем командовании пришельцев? Заключенный уставился на него исподлобья бесконечно уставшим и изнуренным взглядом, словно ему уже не хотелось жить. - Лей... те... нант... говорю же... что я понятия не имею... о чем вы спраши... ваете... Да хрен с вами... если вы до сих пор этого... не поняли...       Чекист нетерпеливо щелкнул пальцами, подавая сигнал помощникам. - Давайте-ка еще 20 миллиампер сразу, чтобы побыстрее ему развязать язык. Больно уж борзый «петушок» попался.       И снова инкуб зашелся в надрывном крике от полученных электрических разрядов. Ему от нестерпимых мук хотелось лишь поскорее умереть, а там... кто знает, может быть он встретится со своей синечешуйчатой драконицей? Если такой мир существует, то в нем наверняка нет места страданиям и боли, как здесь, на несовершенной и многогрешной Земле. Тюремщики снова и снова поднимали силу тока каждый раз после того, как Троицкий останавливал их и повторял свой вопрос: кто командует вторжением? Где их штаб, откуда планируются удары по странам ОДКБ? - Шеф, может прекратить нам это? - не выдержал один из помощников, увидев, как повис на обручах в полубессознательном состоянии заключенный. - Он уже, считай, в коматозном состоянии, а так до сих пор ничего не сказал. Сдается мне, он и вправду ни черта не знает, иначе бы все давно уже выдал. - Вздор! - не сдавался Троицкий. - Два других изменника к тому времени успели немало нам поведать о силах противника, с чего бы этот вдруг совсем ничего не знал?! Поднимите еще напряжение, я уверен, что эта шельма знает куда больше, чем говорит... - Да куда уж там поднимать! Мы итак задействовали 60 миллиампер переменного тока, - возразил Хисамутдинов. - Если выше поднять силу тока, то возникнет риск остановки сердца и мы в итоге ничего не добьемся.       Чекист призадумался, приложив палец к губам. В какой-то степени его ассистент был прав: продолжать допрос при таком состоянии узника было бессмысленным, а смерть изменника под пытками была последним, что нужно было Троицкому. При этом следователь был твердо уверен, что Вакарчук продолжает скрывать по непонятным причинам некую важную информацию, которой недоставало, чтобы на основе материалов других допросов сложилась цельная, исчерпывающая картинка. Определенно требовалось сменить тактику добычи показаний... - Хорошо, - кивнул лейтенант, - освободите его, приведите в пристойный вид и верните обратно в камеру. Здесь есть над чем поразмыслить.       ...Леонид Вакарчук пришел в себя уже в камере, когда было около двух часов ночи. Экс-разведчик понятия не имел, сколько он здесь пролежал. Возможно, что всего лишь несколько часов, а может быть, и день или два. В любом случае, те пару дней, которые он провел в камере, к нему никто не приходил, чтобы снова отвести на очередной допрос. Два раза в сутки ему приносили еду и питье - этим и ограничивались все визиты в его негостеприимную камеру. На третий день, когда за ним снова пришли и отвели в кабинет к следователю, инкуб, к своему удивлению, вместо Троицкого вновь увидел Янгуразова. Тех двух здоровых лбов, к своему полному удовлетворению, Вакарчук тоже не увидел. После того, как его усадили на табурет и сковали руки, сложенные на коленях, конвоиры в противогазах удалились. Узник вновь остался один на один со следователем. - Гражданин Вакарчук, - обратился с ходу к нему самым что есть любезным голосом Янгуразов, - знаете, зачем вас сюда срочно вызвали? - Да откуда ж мне знать, гражданин полковник, - полушутливо-полусерьезно ответил бывший разведчик. - Надеюсь, не за тем, чтобы в сотый раз задавать один и тот же вопрос, на который у меня нет ответа? - Нет, на этот раз вас вызвали совсем по иному поводу, - сказал следователь, разворачивая в его сторону стоявший на столе монитор так, чтобы заключенный мог разглядеть фрагмент, прокручиваемой видеозаписи. - Скажите, вы можете опознать данную особу на этой записи со скрытой камеры? - обратился к нему с вопросом Янгуразов, указывая пальцем на не слишком четкое изображение на дисплее, на котором внутри какого-то изолированного бокса на прозекторском столе едва шевелилась молодая женщина, у которой ноги, крылья, ягодицы и хвост были покрыты чешуей с характерным синим отливом... - Неужто я сплю и вижу сны наяву?! - вырвалось у инкуба, прильнувшего с волнением к монитору компьютера. - Где она находится и что с ней сделали?!       «Этого не могло быть!» - лихорадочно рассуждал Вакарчук. - «Адрабелия погибла прямо на моих глазах! Нет... это наверняка какая-нибудь ошибка... Они не могут знать наверняка, как она выглядела». Точно, это не она, ведь это абсолютно невозможно и следаки его просто водят за нос, устроив эту провокацию... «Хотя, стоп», - рассуждал он, - «у нее была приметная родинка на левом плече...» Убедившись в наличии искомой родинки, потрясенный этим фактом экс-разведчик застыл, не в силах поверить в происходящее. Следователь, заметив, как заключенный выпал в осадок при виде плененной драконицы в спецбоксе для особо опасных инфекционных больных на закрытом объекте далеко за пределами Москвы, не смог скрыть на своем лице выражения удовлетворения. Впрочем, узник этого не увидел - его внимание было целиком поглощено своей чудом выжившей супругой. Оставалось только понять, что на самом деле произошло и как быть с этим дальше. При одной мысли, что могут эти ироды причинить его любимой, инкуб покрылся холодным потом. И это не укрылось от пытливого взора вежливого и предупредительного Янгуразова... - Ну же, приятель, что же вы так стесняетесь? Здесь все свои... - обратился к нему следователь. - Известно ли вам, где ее подобрали и доставили спецбортом на грузовом Ан-124 из Средней Азии?       В подкрепление своих слов чекист бросил перед ним на стол несколько фотографий с места, где ее подобрали российские военные. Вакарчук почти сразу узнал в местности на фотографии окрестности долины Пянджа, где как раз и погибла, как он до этого полагал, его супруга. Последние сомнения в том, что Адрабелия все еще жива и угодила в плен, теперь развеялись. - Что вам от меня надо? - севшим голосом произнес узник. - Да, это моя супруга, Адрабелия, которую я считал было погибшей. Но как... как вы ее нашли и догадались, что она имеет ко мне прямое отношение?       Янгуразов удивленно поднял брови, словно он ослышался. - Я думал, что вы проницательнее, как и положено человеку, проработавшему в разведке, - разочарованным голосом произнес он. - Это же очевидно: она произнесла несколько раз ваше имя и отчество, будучи в почти бессознательном состоянии. Далее навести справки и вычислить вас было делом техники. - Так значит, это правда... - прошептал инкуб. - Адрабелия жива... Моя милая драконица жива... - Возможно в интересах следствия вам могут устроить очную ставку и что-то вроде свидания, - продолжал Янгуразов. - В наших силах вытащить ее из спецраспределителя, пока ваша... кхм... супруга не угодила в руки военным медикам и биологам.       Удар угодил в яблочко - заключенный, не будучи в силах выдержать одной только мысли, что его ненаглядная Адрабелия может угодить в лапы каких-нибудь вивисекторов и те надругаются над ее прекрасным чешуйчатым телом, сдался. - Что вы от меня хотите? -спросил Вакарчук осиплым и бесконечно уставшим голосом. - Как и прежде: сотрудничества со следствием, - бодрым и чуть ли не веселым голосом ответил Янгуразов. - Поможете нам с нашими вопросами и тогда мы замолвим за вашу ящерку словечко. Уж поверьте, наше слово здесь значит куда больше, чем даже думают всякие кухонные диссиденты. - Ладно, - тихо произнес после долгих колебаний бывший разведчик, - я расскажу вам то немногое, что успел услышать из разговоров инопланетян, пока еще был у них в плену. - Я вас слушаю, - учтивым голосом сказал следователь. - Продолжайте, пожалуйста. - По правде говоря, - начал свой рассказ Вакарчук, - я знаю самые общие сведения. Я слышал, будто бы нашествием руководит некая семья или клан крылатых особ, похожих на наших женщин-демонов из легенд. По крайней мере, по описаниям они именно так выглядят. Точная численность этого семейства мне неизвестна, могу лишь предполагать, что их четыре или шесть таких. Если не ошибаюсь, это сестры, либо мать с дочерьми. Важно то, что этот клан управляет всем нашествием и, по крайней мере, большая его часть присутствует здесь, на Земле. Одна из них, некая Друэлла, командует вторжением на этом материке. Имен остальных я не знаю, слышал только, что эта Друэлла не самая главная в их запутанной иерархии, хотя и занимает далеко не последнее в ней место. Слышал также, что прямого доступа к ней так просто не найти и она общается с командирами зачастую через сеть закрытой связи или посредников. Говорят, что все эти существа, называемые инопланетянами «лилим», руководят вторжением из-за скрытых убежищ глубоко под землей. Каким-то образом они могут сообщаться и видеться друг с другом на огромных расстояниях. Понятия не имею, как они это делают, но это факт. Это, пожалуй, все, что мне известно о них самих. Что же до их намерений... то я слышал, что эти лилим ищут нечто на нашей Земле... что-то типа источника жизни в самих людях, который будто бы способен как-то спасти их вид, если конечно, я правильно понял все с чужих слов. Большего, клянусь, я ничего не знаю.       Следователь встал из-за стола, выслушав до конца показания экс-разведчика, больше похожие на исповедь. Янгуразов не мог скрыть разочарования от с таким трудом добытых сведений: он ожидал явно большего. Инкуба же, нервно ерзавшем на табурете, беспокоила лишь участь жены, которая непонятно каким образом уцелела и теперь находится также в плену, как и он. Не иначе как крепкая природа драконов позволила ей пережить близкий взрыв подствольной гранаты. - Так что, - не вытерпел затянувшегося молчания заключенный, - вы исполните обещанное? Посодействуете, чтобы мы увиделись с Андрабелией и что она не попадет под нож хирурга? - Обещание? - несказанно удивился чекист. - Я давал вам какое-то обещание? Не припомню такого... - Но как... - вырвалось у Вакарчука, клокотавшего от возмущения, что его использовали и только что надули как третьеклассника.       Бурю в стакане предотвратил звук лязга в замке и открывающейся двери. За спиной узника послышались шаги множества ног. - Ну что, Николай Георгиевич, - послышался в комнате для допросов столь нелюбезный Вакарчуку голос Троицкого, - пора заканчивать ломать эту комедию. Похоже, этот уродец и в самом деле будет бесполезен. Ничего, толком он не знает, разведчик хренов! - Думаю, что да, Климент Орестович, - отозвался Янгуразов, - больше ничего ценного он не знает. В принципе, его дело можно уже передавать в Военную Коллегию, а там определят ему приговор. Не сомневаюсь, что в связи с военным положением и тем, что он накосячил там на фронте, ему влепят «вышку» даже несмотря на мораторий. Хотя, какой к черту теперь «мораторий»... - Постойте! - в ярости прокричал узник. - А как же условия нашей сделки?! Вы мне дали слово на встречу и замолвить словечко за Адрабелию, чтобы ее перевели в другую тюрьму, подальше от всяких чертовых эскулапов!! - Какая «встреча», дубина ты стоеросовая? - насмешливо сказал ему Троицкий. - Ты еще не понял? Это была лишь уловка. Следствие не сотрудничает с предателями и террористами за некоторыми исключительными случаями. Твой как раз не попадает под «исключительный». - Но как же... - растерянно произнес Вакарчук, - Адрабелия... она в опасности... - Да ни в какой она теперь не опасности, - раздраженно махнул на него рукой Янгуразов. - Для нее уже все в прошлом. Слишком поздно теперь спохватываться. - В смысле? - тихо спросил инкуб, чувствуя сердцем что-то недоброе. - В том смысле, предатель, что тебе показали старую запись с внутренней камеры наблюдения! - зло произнес Троицкий, досадуя на зря потраченное на него время. - А ты что, думал, что тебе здесь крутят запись в прямом эфире? Или ты еще ничего не понял? Твою подружку записали, когда она корчилась в агонии и уже поздно было ее спасать. Она уже третий день как мертва!       «Силы небесные!» - почувствовал удар Вакарчук от падения на пол. - «Я ее мог спасти, но меня тогда не оказалось рядом... И поделом мне, слабаку и неудачнику, упустившему свою любимую дважды!» - Эй, чего это ты, кретин! - уставился Троицкий на безумно хохочущего и скорчившегося на полу скованного узника. Тот, однако, уже не обращал ни малейшего внимания на своих тюремщиков. Какое теперь ему дело до того, где он и с кем находится и сколько ему отпущено догнивать в этой тюрьме? Все это не имело значение, потеряло всякий смысл, когда каждая минута пребывания в мире без дважды умершей по его вине Адрабелии стала адом до конца его дней.

******

23 июля 2018 г., 14:22; Южный Казахстан, окрестности Чимкента.       Вереница крытых военных грузовиков «Урал-4320», шедших в колонне вместе с БТР-80, бронеавтомобилями «Тигр» и сопровождавшими их в воздухе Ми-8МТВ-2, мчалась по рокадной дороге Тараз - Чимкент, поднимая клубы степной пыли. Редкие кустики саксаула и низкорослого ковыля трепетали от сплошного потока перегретого воздуха, создаваемого нескончаемой колонной техники, только что спустившейся на равнину после преодоления перевала через горный хребет Каратау. Русские и казахстанские части спешили на помощь 6-й механизированной бригаде, оборонявшей Чимкент от наседавших на город сил пришельцев, а также передислоцированной из Жаркента 9-й механизированной бригаде и 43-й танковой бригаде из Сарыозека. Обстановка вокруг Чимкента, называемого местными «Шымкентом», обострилась позавчера, после того, как пали приграничные поселения Жетысай, Сырыагач и Казыгурт и в предместьях города объявилась словно из ниоткуда многотысячная группировка пришельцев. Их приход был подобен нашествию саранчи в засушливое лето, подобно самуму, поднявшегося из мертвых песков пустыни и яростно набросившегося на ирригационные поля, на которых трудолюбивые сельхозработники выращивают хлопок. Никто не знал, каким образом умудрились они перебросить скрытно столь крупные силы, но внезапный удар едва не привел к потере значительной части 900-тысячного города. Лишь благодаря энергичным действиям командующего южным округом Шакарима Сегизбаева, пришельцев удалось с огромным трудом остановить в южной части Чимкента, где противник контролировал, главным образом микрорайоны, располагавшиеся южнее протекавшей через территорию агломерации речки Бадам. Каким образом пришельцам удалось совершить такой стремительный бросок, еще предстояло выяснить. В остальном же худшие прогнозы генерала Жикаренцева и других высших офицеров только начали сбываться. Оказалось, что еще 19-го июля был взят Ургенч, причем пришельцы попали в город не по суше, а по воде, а 20-го числа сотрясаемый анархией Ташкент пал в руки неприятеля. В силу столь быстрого продвижения пришельцев после долгих недель позиционной войны к такому повороту событий союзники по ОДКБ оказались не готовы и в результате противник уже 21-го пробился в пригороды второго по величине города в Казахстане.       Штаб южного фронта союзников, располагавшийся в Джамбуле [1], решил бросить на помощь 6-ой, 9-ой и 43-й бригаде, изрядно потрепанным в ожесточенных боях в плотной городской застройке с пришельцами, 9 тысяч казахских резервистов и несколько механизированных полков эвакуированной из Таджикистана российской 201-й дивизии. Перед тем как осуществить эвакуацию частично по воздуху, частично по земле через территорию Киргизии, по приказу из Москвы был произведен частичный демонтаж оборудования в Нуреке, где располагался центр дальней космической связи и наблюдения за спутниками. Остальное, что нельзя было вывезти из-за больших габаритов, вроде метеостанции и гигантских спутниковых тарелок-антенн, пришлось уничтожить дистанционным взрывом, чтобы объект не достался в руки противника. Материальный ущерб, понесенный от одной только утраты ОЭК «Окно», составлял свыше 200 млн. рублей и это был далеко не предел от потерь движимого и недвижимого имущества, уничтоженного и брошенного военными. Глядя на то, как взрываются объекты 201-й базы, офицеры-контрактники, прослужившие здесь длительное время, отбывали в Казахстан с самыми угрюмыми мыслями и настроем. До конца никто не верил, что фронт нельзя будет удержать и им не придется отступать на север.       Не думал об оставлении Таджикистана и Константин Баратынский, только что отбывший после совещания в штабе в Джамбуле в составе колонны со своим 149-ым полком на выручку осажденного врагом Чимкента. Он и его ребята, переброшенные вчерашним бортом из Душанбе в Алма-Ату толком не успели отдохнуть, как командование бросило их в новый бой, спасать этот участок фронта от образовавшейся бреши в обороне. Но приказ есть приказ, тем более полковник, узнав обстановку на фронте еще в Джамбуле, не мог не признать его своевременность. Казахам с их небольшой профессиональной армией даже с учетом переброшенных сил 201-й дивизии и части 41-й армии из-под Новосибирска было крайне тяжело сдерживать частые атаки пришельцев, превосходивших на этом участке силы защитников, по меньшей мере, в 1,8-2,5 раза. После спуска с горного серпантина военным открылась великолепная и в то же время печальная панорама холмистой равнины, постепенно понижавшейся по мере приближения к пойме Сырдарьи, величаво протекавшей далеко на линии горизонта на юго-западе. Именно с этой стороны в прежде мирно цветущую долину, утопавшую в жасминовых и абрикосовых садах пришел иномировой враг, заполонивший южные предместья города и его спутников, охваченные огнем и дымом от множества пожаров. Однако по мере спуска в долину холмы с пожухлой растительностью прикрыли это грустное зрелище и близость линии фронта выдавали лишь звуки, похожие на раскаты грома. - Где-то в десяти-двенадцати километрах работают Д-30 и «Гвоздики», товарищ полковник, - обратился к Баратынскому ехавший с ним в командно-штабном «Тигре» майор Леваньков, прослуживший до этого шесть лет в артиллерийских войсках. - Видать, там и впрямь очень жаркий бой, как говорили в штабе фронта. Точно не холоднее, чем это было в Бадахшане. - Да, в последних сводках говорят, что противник дошел до развязки на шоссе Республики и поле боя проходит теперь в южных микрорайонах города рядом с мусульманским кладбищем, - мрачно прокомментировал командир 149-го полка. - Остальные пока сдерживаются на берегу Бадама, - прибавил он. - Вряд ли при таком численном преимуществе их там долго можно удержать даже если вооружить городское ополчение и полицейские силы. Впрочем генерал-лейтенант Искалиев - человек осторожный и сдерживает врага обстрелами на дистанции и воздушными ударами. Неудивительно, что часть города объята пожарищами, но при ином раскладе Чимкент был бы и вовсе потерян. - Будем надеяться, что мы успеем вовремя, а там в Ставке что-нибудь да сообразят после того, как мы отбросим супостата от города подальше, - ответил Леваньков, вглядываясь через боковое окно на приближающиеся блокпосты казахов в северном въезде в город. - Без решения проблемы с оккупированным Ташкентом, через который теперь наверняка снабжаются пришельцы, вопрос с отбрасыванием противника не решить, - возразил ему Баратынский. - Нужен удар по их плацдарму на юге, где противник сосредотачивает части, которые он потом бросает на штурм Чимкента. К слову, на моей памяти это первый бой, который ведут пришельцы в плотной городской застройке. До этого они воевали в чистом поле или в горах, а в города входили лишь после того, как их оставляли защитники. - Пожалуй, вы правы, товарищ полковник, - согласился с ним Леваньков. - а вот, кстати и первые блокпосты... Похоже нас скоро встретит местное командование кумысом и бешбармаком. - После победы я не прочь бы отведать кумыса, - вздохнул Баратынский, надевая фуражку. - Ну что, пора выходить на встречу с представителями Искалиева... Он у нас отвечает за оборону города, как-никак, значит, с ним нам и предстоит сработаться за это непродолжительное время.

******

      Генерал-лейтенант Искалиев, оказался высоким, крепко сложенным человеком со слегка обветренным лицом и подчеркнутой выправкой. Хотя ему минуло уже 53 года, на вид ему можно было дать от силы 35 лет. Искалиев, руководивший обороной Чимкента, оказал прибывшим офицерам союзных российской и киргизской армий теплый и радостный прием, поочередно пожав каждому руку. После этого задав пару дежурных вопросов про обстановку в тылу, он начал вводить новоприбывших в курс дела. Полковник Баратынский не без удивления приметил в его штабе присутствие иранского и китайского военных атташе, прибывших, как оказалось, еще за сутки до них. Тимур Искалиев этим временем начал показывать лазерной указкой интерактивную карту четырех городских районов, южная часть которых уже была охвачена множеством красных точек и флажков, обозначавших места боестолкновений и укрепленных позиций защитников и пришельцев. - Наша линия обороны, - пояснил на русском языке с едва уловимым акцентом Искалиев, - проходит севернее реки Бадам. Исключение составляет лишь юго-западная часть города, где у нас сохранился небольшой узкий плацдарм за мостом перед шоссейной развязкой. Сама развязка и западное шоссе вместе с кладбищем являются нейтралкой, а также участок до улицы Молдир. Микрорайон «Казыгурт», участок между улицами Старахнова и Коктобе фактически находятся в руках противника. Они, пользуясь укрытиями на руинах микрорайона и разрушенной нефтебазы, безнаказанно обстреливают наши позиции навесом близ моста. Наших наличных сил едва хватает, чтобы прикрывать ключевые направления, поэтому ваше прибытие весьма кстати. - Мы еще до прибытия по данным воздушной разведки знали, что у противника растянуты коммуникации с самого ташкентского направления, - вставил слово генерал-майор Федор Матусовский, возглавлявший прибывшие подкрепления. - Напрашивается очевидный ход: отработать по их линии снабжения и тем самым ослабить нажим пришельцев. Здесь ваши расчеты Д-30 и САУ вместе с уцелевшими вертолетами будут в самый раз. - Все так, - не стал возражать Искалиев, - это будет одна из первоочередных задач, но нам понадобятся силы, которые будут участвовать в зачистке захваченных кварталов и те, что будут перерезать пришельцам коммуникации на юге и юго-востоке от города. Ваши мобильные части, генерал-майор, способны отсечь группировку, засевшую в пригороде от основной. А тяжелая пехота под прикрытием части вертолетов займется зачисткой южнее и восточнее развязки. Если пришельцев взять в клещи, то можно будет решить ситуацию с оперативным кризисом в ближайшее время, пока те не успели подтянуть свои подкрепления...       В этот момент раздался звонок из штаба фронта. Искалиев взял трубку и некоторое время долго о чем-то переговаривался с Джамбулом, а затем его переключили на Астану. Минут 15 спустя, он опустил трубку. - Товарищи, - обратился он к присутствовавшим в штабе российским и казахским офицерам, - похоже близко подошло время для реализации нашего плана, детали которого я проясню вам чуть позже. Сейчас я имел непродолжительный разговор с нашим главкомом ВВС и президентом, которые торопили меня с зачисткой, обещая выделить фронтовую авиацию сюда, под Шымкент. Проблема с Ташкентом и дорогой снабжения будет также в ближайшем времени решена. Теперь, с вашего разрешения, товарищи, я посвящу вас в детали плана по деблокаде южной части Шымкента...       Сидевшие за столами офицеры напряженно всматривались, как Искалиев начал двигать указкой по району шоссейной развязки и промышленному кварталу. - Итак, - начал он, - пока 11-я и 23-я роты возьмут на себя микрорайон «Казыгурт», ваши мотострелковые и танковые части выйдут через Тамерлановское шоссе на запад и квартал Сайрам на востоке и постараются подрезать противника, обойдя его с флангов, дабы отсечь его от трассы на Ташкент...

******

В этот же день 2018 г., 17:03; Чимкент, южные предместья.       Резкий хлопок от упавшего снаряда, отстреленного из гастрафеты пришельцев послышался совсем рядом, упав у входа в полуразрушенный торговый центр, выбив воздушной волной остатки уцелевших стекол от первых обстрелов. Группа полицейского спецназа и шедшие с ними мобилизованные казахские резервисты невольно поморщились: близкие падения вражеских снарядов больно били по барабанным перепонкам и вызывали легкую дезориентацию. - Опять бьют навесом, прячась в малоэтажной застройке, - кивнул в левую сторону от шоссе Республики капитан Умбет Галиакберов, возглавлявший усиленную группу, направленную на зачистку района, прилегающего к транспортной развязке рядом с кладбищем. - Если их не сковырнуть оттуда, то они, пользуясь частным сектором как прикрытием и дальше будут безнаказанно обстреливать наши позиции, поддерживая свои части, наступающие в сторону центра города. - Значит, план такой, джигиты, - полушутливым тоном продолжал Галиакберов, опуская полевой бинокль, сидя в командирской башенке БМП-2К. - В нашу задачу входит зачистка от противника района между авторынком и жилым массивом Коктобе, из которого, скорее всего, снайперы противника и кто у них там заменяет минометные расчеты... обстреливают район моста. Два других пехотных и моторизированных соединения будут вести параллельную зачистку микрорайона «Казыгурт» к западу от авторынка и частный сектор южнее реки Бадам вдоль улицы Саттарханова. Только что по линии связи «Мерген» и «Абулхаир» сообщили, что они и начали выдвижение и вскоре вступят в огневой контакт с противником. Стало быть, и нам пора... По машинам, батыры! Помните, что в плотной застройке полно мест, откуда может вести огонь вражеский снайпер. К тому же мы не знаем, используют ли пришельцы растяжки и мины. Будьте начеку!       Капитан Галиакберов скрылся внутри люка БМП, после чего машина, издав легкий скрежет, двинулась медленно и осторожно по шоссе на юг, поднимая в воздух тончайшие облачка пыли. Вслед за ней потянулись и остальные БМП с бронеавтомобилями, а по сторонам их сопровождала пехота в усиленной броне. Казахские солдаты медленно и с крайней осторожностью брели вслед за техникой, обеспечивая ей прикрытие с земли, поминутно оглядываясь по сторонам, помня о возможных засадах. Так они и добрели до развязки рядом с кладбищем, где начиналась нейтральная полоса протяженностью в 250-300 метров, за которой находились пришельцы. Над головами подчиненных Галиакберова прогрохотал низколетящий Ми-8, двигавшийся с большой скоростью. Вертолет, как и другой, действовавший восточнее у реки, резко огрызнулся ракетами «воздух-земля» С-8 по противнику укрывшемуся за руинами бывшего административного здания, после чего скрылся за углом перекрестка.       Это послужило сигналом к атаке, так как встречный обстрел со стороны пришельцев ненадолго затих. Командирский БМП рванул вперед, в сторону авторынка, минуя аллею из согнутых и покосившихся столбов уличного освещения и паутину порванных проводов. Застройка в этой части города представляла собой плачевное зрелище. Сколько мог глаз охватить, по сторонам тянулись серые или желтые руины обрушившихся зданий советской и более поздней застройки. Пустые глазницы окон с угольно-черными следами пожарищ равнодушно взирали друг на друга с обеих сторон улицы, по которой продвигалась вперед группа зачистки. То и дело по сторонам можно было видеть следы недавних интенсивных боев: перевернутые сгоревшие троллейбусы и легковые автомобили, лежавшие у обочины шоссе посреди битых кирпичей, осколков стекол и уродливых огрызков прутьев стальной арматуры. От парка и аллеи не осталось и следа: вместо них остались почерневшие и переломанные стволы с жалкими пучками обломков веток, делавших их похожими на ведьмины метлы из страшных сказок, которых не следует рассказывать детям на ночь. Но главное, вдоль дороги начали встречаться лежащие по сторонам трупы. Трупы гражданских, которых застал обстрел посреди улицы врасплох и они не успели спрятаться в укрытии, военных и полицейских, которые наспех пытались соорудить хоть какой-то заслон наседавшему противнику, трупы инопланетян, изуродованные разорвавшимися вблизи снарядами и ракетами. Иные покойники выглядели как сплошное месиво, когда трудно было определить, где была голова, а где руки и ноги. Особенное впечатление произвели на шедших в атаку солдат два обугленных трупа недалеко от уничтоженной взрывом автозаправки, один из которых явно принадлежал женщине, державшей за руку ребенка. Очевидно, они угодили в огненную западню, когда бежали в сторону моста к реке, спасаясь от неведомых космических захватчиков. Другой труп принадлежал загорелой инопланетянке с заостренными ушами и хвостом с характерным «сердечком», который взрывной волной занесло прямо на покосившийся столб ЛЭП, где так тот и повис, как молчаливое напоминание о идущих поблизости боях.       В воздухе послышался свист и на дорогу по вытянутой вверх дуге лег огнешар, который с громким хлопком разорвался. Из-за поворота углового здания бывшего центра сотовой связи послышались гулкие шаги, сопровождаемые дрожью земли. - Засада! - закричал один из сержантов, которому чуть ли не под ноги упал арбалетный болт, выбивший искру при ударе об изрешеченный осколками бордюр.       Словно в ответ на его возглас на трассу полетел стальной рой со стороны вытянутого вдоль нее гаражного комплекса, похожего после многочисленных разрушений на изъеденные пчелиные соты. Пара солдат и один полицейский в бронежилете упали, прошитые насквозь арбалетными болтами. Бил из них противник с такой силой, что один из несчастных призывников упав, будучи уже мертвым, проехал на спине еще пару метров по асфальту, оставив за собой широкую багровую полосу крови. - Рота, огонь по укрытиям! - послышался голос Галиакберова по радиопередатчику.       Солдаты сопровождения быстро рассредоточились по укрытиям: остаткам автобусной остановки, бетонными рекламными тумбами и остовами от уничтоженных ларьков, откуда открыли огонь по гаражному комплексу и руинам здания районного суда, откуда пришельцы вели обстрел. БМП и прочая техника с оставшимися солдатами ускорили движение, взяв на прицел руины по сторонам от трассы, непрерывно поливая свинцом противника, не давая ему высунуться из укрытия и вступить в перестрелку с пехотой и полицейским спецназом. Солдаты, прятавшиеся за автобусной остановкой, дали двойной залп из РПГ-7 по зданию районного суда. Дымящийся след от летящих термобарических гранат ТБГ-7В «Танин» просочился узкой змейкой между колонн под фронтоном на входе в здание и влетел в оконные проемы на втором этаже, откуда противник вел обстрел. Через секунду послышался звук от взрыва и звон осколков стекол на верхних этажах. Из пустых провалов окон, куда только что влетели «Танины», надулся багрово-огненный пузырь, выбросивший вниз на крыльцо горящее тело темной эльфийки, обстреливавшей взрывающимися стрелами полицейский броневик «Фалькатус», переданный казахским силовикам. - «Кудайберген», как слышно? - послышался по рации голос капитана у одного из младших лейтенантов с группой солдат, шедших слева от колонны. - Приказываю тебе и твоему подразделению зачистить здание районного суда. Снаружи вас, если что, поддержат. - Понял, выполняю, - отозвался лейтенант Ниязымбетов, опуская передатчик. Затем он повернулся к своим солдатам из подразделения. - Эй, все слышали, что сказал капитан? Слушайте мой приказ: сейчас вы войдете на первый этаж через окна левого крыла здания суда. При появлении противника вы знаете, что от вас требуется. Когда зачистим первый этаж, займемся остальными. С улицы нас прикроют, в случае чего!       Бойцы ответили дружным «Ура!» и двинулись к зданию извилистым путем, прячась от стрелков пришельцев за руинами пристроек киосков и магазинчиков. Остальная же часть колонны продолжила путь от развязки, продолжая перестрелку с пришельцами, продолжавшими занимать гаражный комплекс. Воздух завибрировал от эха выстрелов от автоматных очередей, свиста арбалетных болтов и стрел темных эльфиек. Где-то на отдалении пара Ми-8 продолжала утюжить противника в застройке в «Казыгурте». Над головами наступавших солдат и казахских силовиков примерно на высоте 8 метров разорвался еще один огнешар, осыпав сверху искрами один из броневиков и со страшным скрипом уронив вдоль трассы один из фонарных столбов. Вокруг сражающихся бойцов в небо курились сразу шесть громадных столбов угольно-черного дыма от горящих построек. В воздухе стоял удушающий запах гари и копоти, немилосердно щипавшей глаза наступавшим солдатам и оборонявшимся пришельцам.       В пылу битвы группе бойцов, сопровождавших колонну БМП с правой стороны дороги, послышался крик ребенка. Обернувшись на крик просьбы о помощи, солдаты и впрямь увидели мальчика лет восьми, которого придавило падающим обломком крыши подъезда многоэтажки, охваченной в настоящий момент пламенем. Очевидно, что он выбегал из дома вместе с кем-то из родственников, возможно с матерью или бабушкой, и взрослый, скорее всего, погиб, тогда как мальчуган уцелел, но не смог выбраться из-под завалов и громко плача, звал на помощь. - Данияр, смотри! - воскликнул один из казахских солдат, указывая пальцем товарищу шедшему рядом. - Здесь гражданский и, судя по всему, ребенок! - Аллах велик, - пробормотал второй пехотинец, - и правда, ребенок. Скорее! Нужно его извлечь из-под завалов, ведь совсем рядом идет бой! - Ата, помогите... - услышали подоспевшие рядовые бойцы от всхлипывающего мальчика, похожего больше всего на испуганного и сжавшегося в комочек воробушка, плохо соображавшего, где он находится. - Раз-два взяли! - рыкнул один из младших сержантов, пытаясь приподнять край плиты, придавившей мальчика по пояс.       Однако, сколько ни силились солдаты, они мальчика так и не смогли извлечь из-под завалов. Бойцы отошли ненадолго и, посовещавшись, решили доложить о происшествии капитану и вернуться с подмогой. В этот момент откуда-то сверху прямо на парня опустилась большая тень от крупного монстра, появление которого стало для солдат полной неожиданностью. - А ну, отойди от него, инопланетное отродье! - заорал Данияр, наставивший автомат вместе с несколькими товарищами прямо на крупную арахну, спустившуюся по паутинной нити с крыши поблизости от мальчика.       Паучиха проигнорировала окрик солдат и, к большому удивлению казахских батыров, с небольшим усилием откинула плиту в сторону и извлекла плачущего мальчугана, поставив того на ноги рядом с собой. Солдаты, вообразив, что монстр вознамерилась похитить мальчика или поужинать им, вновь подняли крик и защелкали затворами, угрожая пришельцу. - Мы не ведем-с войну-с с детьми сссс... - изрекла свистящим голосом монстродева, подталкивая мальчика вперед, к солдатам. Бойцы, как и спасенный мальчуган, разумеется, ничего не поняли из сказанного арахной и приняли в свои руки перепуганного ребенка. - А теперь проваливай отсюда, порождение шайтана! - угрожающе произнес один из солдат, нацелив на арахну автомат. - Уходи, чудовище, пока мы не открыли огонь на поражение!       Хотя паучиха не поняла смысла угрозы солдата, она, ухватившись за нить паутины, спокойно поднялась на крышу дома, с которого и заметила попавшего в каменный плен ребенка. На глазах обомлевших бойцов и копов, арахна спокойно поднялась наверх и скрылась откуда пришла. - Пошли, - сказал Данияр через некоторое время. - Идемте же, а то капитан нас поди уже потерял из виду. Расскажем ему об этом чудесном спасении. То-то же он удивится!       Спасенного мальчугана немедленно отправили в центральную городскую больницу обратно по шоссе в одном из армейских джипов. Сама же военная колонна Галиакберова двинулась дальше от транспортной развязки. Тут, из-за поворота за территорией кладбища, поперек дороги вынырнуло продолговатое чешуйчатое тело одной из разновидности пришельцев. - Кайрат, дави на тормоз! - заорал один из офицеров внутри ближайшего к монстру броневика. Однако водитель не успел среагировать и джип ощутимо качнуло от чуть смягченного удара о гигантское змеиное тело. - Шишенди сигейъин! - послышался вопль одного из солдат под грохот падающего набок бронеавтомобиля [2].       Из-за облака пыли показалась раненая девушка-вурм, которая не помня себя от боли, судорожно обвила кончиком хвоста пустую железную цистерну от вагона и швырнула ее в сторону стрелявших в нее полицейских. Те, кто не успел увернуться от летящей цистерны, были убиты на месте. Товарку тут же поддержали огнем со стороны гаражного комплекса и авторынка, до которого было уже рукой подать. В воздухе показался всадник на виверне, сбросивший на дорогу что-то вроде дымовой шашки, моментально сделавший видимость в радиусе 10 метров практически нулевой. Увидев, как тот достает многоствольный самострел, стрелок одного из БМП-2 умудрился с ходу сбить обоих очередью из 30-мм пушки 2А42. Однако на этом проблемы группы зачистки только начались.       На повороте, ведущий на улицу Жандарбекова, с западной стороны показался громадный силуэт каменного великана, топавший, как стадо носорогов и легко переворачивавший сгоревшие маршрутки и автомобили. Управляемый волей прячущейся в укрытии волшебницы, голем схватил остов старенькой «Волги-31029» и швырнул ее прямо в переднюю часть колонны движущихся БМП-2 и полицейских броневиков. Летящий автомобиль, чудом не задев командирский БМП, угодил прямиком в одну из бронемашин, столкнув ее в кювет справа от шоссе. В сторону голема посыпались пули из автоматных очередей солдат сопровождения, не причиняя ему особого вреда. Пока великан продолжал бушевать вблизи от авторынка, к перекрестку прибыл один из двух Ми-8 и начал лупить С-8 по гаражному комплексу, подавив там сопротивление пришельцев. В этот момент из укрытий вдруг валом повалила толпа закованных в латы инопланетян, возглавляемых рослой девушкой-минотавром с длинной шипованной булавой на цепи. Безголовые рыцари в доспехах и скорпионы в кольчугах схватились с автоматчиками, защищавшими колонну, тогда как гренадеры противника и темные эльфийки начали обстрел БМП и бронированных джипов. На четвертой минуте яростной схватки пришельцы умудрились поджечь один из БМП, в котором, видимо, взорвался боекомплект, а также удачным направленным взрывом от зачарованных стрел перевернуть три джипа. Куда большего успеха им удалось достичь в ближнем бою, где у мамоно было реальное преимущество. - Рота, сдавайте назад, к развязке! - скомандовал Галиакберов, увидев, как один за другим падают зарубленные автоматчики и полицейские в бронежилетах, под мощными ударами секир и булав с тупыми наконечниками. Некоторых бессознательных бойцов в горячке сражения ловко выдернули тенетами, сброшенными с верхних этажей многоэтажек арахны, и успели утащить в неизвестном направлении.       В какой-то момент фортуна начала вновь благоволить отступавшим казахским защитникам. На 29-й минуте уличного сражения от попадания реактивного снаряда с ПТУРС от одного из БМП, разлетелся на осколки каменный великан. Через некоторое время на помощь защитникам города прибыл второй Ми-8, с борта которого начали простреливать улицу сидевшие в нем десантники. Рассеяв толпу пришельцев непосредственно перед отступающей колонной, Ми-8 перелетел поближе к руинам многоэтажки и сбросил трос на его плоскую крышу, по которому спустилось около двадцати солдат, занявших удобное место для огневого контроля близлежащих микрорайонов. Второй Ми-8 вернулся к разгрому позиции пришельцев в южной части авторынка, где и засели две чародейки, управлявшие каменным големом. Одна из ракет С-8 легла точно в одну из мастерских, где набивали автомобильные номера, и под обломками от взрыва снаряда там погибли практически все засевшие внутри пришельцы. От летящего осколка практически мгновенно погибла молодая красноволосая волшебница. Глаза ее среброволосой подруги расширились от ужаса при виде обезображенного лица погибшей чародейки. - Айона, нет! - закричала потрясенная ведьмочка.       И, бросив полный ненависти взгляд на винтокрылую машину, продолжавшую барражировать над задымленной территорией авторынка, сребровласка перехватила поудобнее двуручный посох сосредотачиваясь на творимом заклинании. Ведьма была полна решимости отомстить за погибшую, с которой она проучилась в академии магии на севере Гранхольда все предвоенные годы. Через некоторое время она не без удовлетворения наблюдала как Ми-8 начал терять управление, вращаясь вокруг своей оси и быстро теряя высоту. - Ерболат! - послышалось в кабине аварийного вертолета. - Что там за херня происходит! Посмотри, что там стряслось с хвостовым винтом и редуктором! - Шайтан раздери! Похоже... он обледенел, несмотря на жару! - Некогда разбираться с причинами! Скорее наподдуй горячего воздуха из компрессора, пока мы не рухнули на землю или не врезались в какую-нибудь высотку! - Аманды-ыыы!! - потонул в звуках от взрыва последний крик бортинженера, после того, как воздух прочертила с земли огненная стрела и угодила во вращавшийся волчком вертолет [3].       Среброволосая ведьмочка с удовлетворением воткнула посох в землю после удачно сработавшего заклинания. Тут она увидела, заваленные трупами павших воительниц шоссе, по которому вновь вели наступление солдаты из роты Галиакберова. При виде изломанных и покалеченных монстродев, многих из которых чародейка хорошо знала еще до Похода, кулаки ведьмочки сжались от боли. Она готова было уже вновь пустить в ход весь арсенал убийственных боевых чар, как ее остановил чей-то голосок позади нее. - Мортиция?! - удивленно тряхнула косичками чародейка, увидев перед собой бледную девушку-лича. - Опусти свой посох, - тихим голосом произнесла лич. - В таком состоянии ты навредишь лишь себе, чем тем воинам людей. Я возьму их на себя, о чем меня только что попросила лично Друэлла...       ...Капитан Галиакберов устало опустил рацию. После долгих городских боев его группа и еще две параллельно зачищавшие другие микрорайоны роты и полицейские формирования почти полностью избавили южные окраины Чимкента от неприятеля. Дальше, за авторынком была только лесополоса вдоль дороги и сгоревшие пристройки дачников, где врагу просто негде было укрыться от атак с воздуха. Многоэтажки позади, как и жилые массивы к востоку и западу от шоссе Республики были полностью зачищены десантниками и подразделением Ниязыбетова. - Лейтенант Сейфуллин, Турлубеков! Возьмите с собой своих джигитов и оттащите трупы пришельцев в стороны, чтобы расчистить дорогу, - распорядился капитан. - Наших погибших сложите в ряд вдоль бордюра, мы их чуть позже эвакуируем в тыл. - Есть! - откозыряли оба офицера и отправились со своими взводами исполнять поручение командира.       Для солдат роты Галиакберова наступило скорбное дело: собрать тела павших товарищей, отдавших жизнь за свой родной город. Некоторые из бойцов, узнавая павших по лицам и успевшие сдружиться с ними, не смогли сдержать слез. - Жумарт! - пробормотал один из сержантов, склонившись над убитым секирой бойцом. - Прости... Что же я скажу твоим престарелым родителям, когда вернусь в твой родной Темиртау?       Внезапно мертвец, лицо которого из-за присыпавшей его пыли приняло сероватый оттенок, открыл глаза. Его начавшие холодеть пальцы сомкнулись на курке оставшегося при нем «пистолета Ярыгина», однако в этот момент сержант не заметил этого. Его опешивший взгляд встретился с открытыми глазами покойника. - Жумарт? - растерянно прошептал сержант, все еще не веря происходящему вокруг и не видя, как один за другим поднимаются еще недавно мертвые мамоно и павшие люди под крики застигнутых этим чудом солдат и полицейских.       Холодеющая рука трупа медленно поднялась вверх, нацеливая пистолет прямо в сердце сержанта. Среди краткого мгновения до боя в повисшей тишине раздался раскатистый звук одиночного выстрела.

******

23 июля 2018 г., 20:37; Чимкент, южная окраина.       В предзакатной тишине, непривычной после недавно прошедшего боя, повеяло легким ветерком с предгорий, который, подметая городские улицы, взметал в воздух пылевые завихрения, напоминавшие неискушенному глазу сказочных демонов, бредущих в необитаемой пустыне. Южные микрорайоны по завершению битвы и в самом деле можно было сравнивать с пустыней: тянущиеся вдоль шоссе за мостом обглоданные скелеты высотных зданий, сгоревшие деревья в парке и вереница покрытых копотью уничтоженных автомобилей производили тягостное впечатление. Именно такие мрачные настроения были у некоторых военных, стоявших на мосту через реку Бадам и с тревогой всматриваясь в апокалипсические пейзажи к югу и юго-западу от ее русла. И все же основная масса простых солдат не смогла сдержать чувства ликования, ибо после тяжелейших боев в городской застройке им удалось не только выжить, но и отстоять свой родной город. Чимкент на ¾ от своей площади уцелел от разрушений, так как лежал к северу от реки, которую пришельцы так и не сумели преодолеть из-за упорного сопротивления городского ополчения, отрядов полиции и подразделений 6-й бригады Вооруженных сил Казахстана. - На сегодня нам удалось остановить бурю, - произнес по-русски с видимым акцентом капитан Галиакберов. - Хорошо будет, если далее так пойдут дела дальше.       Он повернулся к стоявшему рядом офицеру из союзной Казахстану русской армии. - Спасибо вам, товарищ Баратынский, - несколько неуклюже произнес капитан, - от имени всего командования 6-й бригады и генерал-лейтенанта Искалиева хочу выразить вам нашу признательность. Народ Казахстана и жители Шымкента будут помнить о вашем рискованном рейде с благодарностью. Если бы не ваш полк, то противник мог бы прорваться в центр города... - Да бросьте, товарищ Галиакберов, - позволил себе слегка улыбнуться полковник, - наша заслуга не так уж и велика. Основная тяжесть по сдерживанию врага легла все же на вас. Вы выиграли нам время, чтобы прийти к вам на помощь, а в это время с ташкентского направления нас прикрывали части полковника Рябцева.       Галиакберову и его командиру, генерал-лейтенанту Искалиеву, было за что благодарить командира 149-го полка. Именно его подразделение оказалось ближайшим к шоссе Республики, когда невесть отчего поднявшиеся мертвецы поднялись и атаковали со всех сторон измотанную 6-ю роту Галиакберова и две другие роты, пришедшие ей на подмогу. Самое ужасное было в эти минуты не нападение уже убитых однажды пришельцев, а то, что пришлось сражаться с собственными павшими товарищами. Почему-то именно этот фактор действовал намного более угнетающе и деморализующе, чем само по себе нападение оживших трупов. После того, как мертвый солдат застрелил своего же сержанта, а другие зомби открыли огонь из автоматов и винтовок по живым товарищам, на улицах южного Чимкента воцарился настоящий ад. Живые в замешательстве оказали вялое сопротивление мертвым и гибли у капитана Галиакберова прямо на глазах, а техника, внезапно оказавшаяся в замкнутом пространстве, поначалу мешала друг другу стрелять на поражение и элементарно разъехаться. Очень скоро жиденькая цепочка защитников встала у моста, под натиском мертвых пришельцев и бывших солдат и полицейских. Хотя от тяжелых снарядов, пулеметов и ПТУРСов нежить уничтожалась десятками, но положение живых было к тому моменту аховым - от трех рот 5-го батальона 6-й бригады уцелело к тому времени не более полусотни бойцов, включая и экипажи БМП и бронеавтомобилей. Большинство машин и оставшийся Ми-8 были потеряны еще в самом начале нападения в теснине улиц близ авторынка. Вертолет был сбит очередной «огненной стрелой» с земли прямым попаданием в кабину, когда капитан Галиакберов отдал приказ отступать к мосту.       В критический момент стало ясно, что враг вот-вот прорвется в город и поэтому командирам остатка батальона ничего не оставалось, как запрашивать у генерал-лейтенанта Искалиева подкреплений. Искалиев, руководивший обороной города и его окрестностей, попал в очень затруднительное положение, поскольку все наличные силы были давно задействованы и связаны боями с противником на западной окраине Чимкента и в пригородах: Маятасе, Ленгере и в Кокбулаке. Не на шутку встревоженный угрозой прорыва с юга в квартал Онтустик и далее, в центр города, генерал обратился к своему российскому коллеге, Федору Матусовскому с просьбой снять одну из частей с передовой на юге и западе от города и помочь 5-ому батальону остановить пришельцев. Ближайшей частью к охваченному боями кварталу оказался к счастью для защитников 149-ый полк 201-ой дивизии под командованием Константина Баратынского, наиболее опытного в деле противостояния пришельцам командира. Полковник Баратынский, как и прочие части 201-ой дивизии сражались на юге, где им удалось перерезать трассу при поддержке с воздуха прибывшими Су-34 и дивизиона «Смерчей», начисто сбривших пришельцев с пятачка внутри квадрата между поселками Шанак, Акбастау, Жылга и Алтынтобе. Въехавшие на вычищенное поле у трассы на Ташкент моторизированные части вступили в артиллерийскую дуэль с противником, обстреливавшим позиции 201-й дивизии со стороны Казыгурта, недалеко от казахско-узбекской границы. Именно в разгар шестичасового сражения, растянувшегося вдоль 45-километрового участка границы, к Матусовскому пришел отчаянный призыв от союзника с просьбой выделить подкрепления для спасения Чимкента, где все еще находилась крупная группировка пришельцев. Генерал Матусовский смог выкроить из своих скромных резервов, отправив на выручку гибнущему 5-ому батальону 149-й полк Баратынского, прославившегося в битве при Пяндже. После переговоров с Астаной, было получено разрешение на использование авиации над Чимкентом, а жителям города было приказано укрыться в подвалах и бомбоубежищах, если те не были в ополчении и пожарной дружине.       Баратынский после получения приказа прибыл как нельзя вовремя, равно как и звено из шести штурмовиков Су-25 и истребителей-бомбардировщиков Су-34. После отработки авиации по микрорайону «Казыгурт» в южные окраины вошли Т-72 и БТР-80 с контрактниками в полной экипировке, рассеявшими толпу мертвецов, потерявших по неизвестной причине управление после интенсивной бомбардировки с воздуха. Уже час спустя оба командира российских и казахских частей встретились на шоссе у моста и обменялись крепкими рукопожатиями. Вечером же, ближе часам к одиннадцати, городские власти и военное командование устроили импровизированный артиллерийский салют и пролет союзной эскадрильи над Чимкентом в честь живых и павших героев обороны города, о чем объявили почти все новостные ленты стран ОДКБ. Баратынского, как и других российских, казахских и киргизских офицеров также чествовали на празднестве. Однако ближе к концу торжества генерал Матусовский зачем-то отозвал полковника для серьезного разговора. Поблагодарив его за службу, Матусовский объявил, что завтра же его полк отправится на запад по трассе на Кзыл-Орду вместе с 285-ым танковым и 998-ым артиллерийским полком. На вопрос полковника, в чем же проблема, генерал пояснил: - Только что, с наступлением ночи, к западу от Чимкента наступил опасный оперативный кризис. Пришельцам вновь удалось нас перехитрить и каким-то образом просочиться и перерезать трассу Чимкент - Кзыл-Орда, захватив Яныкурган и Туркестан вместе с железнодорожными станциями. Сообщение по Турксибу сейчас прервано и связь по суше сохранилась только на Джамбул, а это крюк на восток в сотни километров. Командиры 285-го и 998-го полков уже проинформированы, что завтра вместе с вами будут освобождать Туркестан, как и казахстанское и российское правительство, которые также в курсе событий. Что же до Яныкургана, то его будут освобождать силами 7-ой механизированной бригады, спешно перебрасываемой из-под Астаны в район Кзыл-Орды, а также 11-ой бригады наших ВДВ. - Товарищ генерал-майор, - обратился с вопросом к нему Баратынский, - когда мне следует выдвигаться на позиции? - Выдвинетесь вместе с 285-ым и 998-ым полками по западному шоссе еще до рассвета в 5:30. Поэтому позаботьтесь, чтобы ваши бойцы отдохнули хотя бы 5 часов перед боем. - Так точно, товарищ генерал-майор, - отозвался Баратынский. - Мы выполним свой долг, несмотря ни на что. - Вот это правильный подход, полковник, - одобрительно кивнул Матусовский. - Именно так должно отвечать идеальному солдату. Помните, товарищ Баратынский, что нам крайне нежелательно потерять Кзыл-Орду. Этот город даже важнее Чимкента, так как его потеря грозит захватом Байконура противником. Потеря этого объекта стала бы сильнейшим стратегическим поражением и моральным ударом для нашей страны, полковник.       Константин Баратынский кивнул в знак того, что он понимает всю серьезность положения. - Хорошо, товарищ Баратынский, - сказал генерал, - можете быть свободны. Ступайте и отдохните сколько сможете перед боем. Вам завтра понадобится немало сил.       «Случилось то, что я опасался еще пару недель назад», - погрузился в невеселые размышления Баратынский, когда вернулся к себе. - «Нам следовало перебросить еще тогда дополнительные силы для прикрытия этого направления с Центрального военного округа... Уверен, что казахстанское руководство не возражало бы против этого шага, так как оно наиболее дальновидное и адекватное из всех стран Средней Азии. Но что теперь поминать прошлое... что имеем, то имеем. Да поможет нам Бог в этот тяжкий час, когда все повисло буквально на волоске».