******
09 августа 2018 г., 8:52, Друэллавиль, королевский Амфитеатр «Эвкастерон» Золотистые лучи утреннего солнца прорвались над верхней кромкой трибун и пали на белый песок арены и мраморную облицовку амфитеатра, окрашивая ее в приятные глазу теплые тона. В это время пространство на трибунах 35-тысячной арены было заполнено практически доверху многочисленными зрителями, от людей и эльфиек из анклавов до воительниц из союзной армии Зипангу и свободных народов Сентории. Присутствовали здесь и обычные горожане и даже кое-кто из обитателей сельской округи – для них отвели отдельную трибуну в северной части амфитеатра, чтобы отделить людей и «старых монстров», от инкубов и «новых монстров» из числа бывших подданных королевы Франциски. В восточной части сооружения, над въездными вратами для колесниц, располагался широкий балкон, откуда было удобно наблюдать над показательными поединками рыцарей на ристалище и за гонками на колесницах. Чуть выше означенного балкона как раз и находилась ложа для членов королевской семьи, в дни до падения столицы Лескатии от армии Друэллы. Теперь же на этой просторной ложе разместились земляне, сидя в стороне у правого ее края, тогда как центр заняли Небесные рыцари и лидеры союзных армий: князь Грераддан, Лелеринн, Менандра, Аншахар, Тавия и другие вожди. До сегодняшнего дня друзья могли видеть амфитеатр, построенный еще при короле Рейнольде I в 388 году третьей эпохи, разве что, снаружи. Теперь же они восхищенно мотали головами, разглядывая этот памятник архитектуры ранней Лескатии, который, к счастью, не пострадал и не погиб ни во время падения королевства 90 лет назад, ни после недавнего штурма города союзниками. - Подумать только... - пробормотал Ярослав, рассматривая величественную аркаду и мраморные колонны амфитеатра, где некогда находилось ристалище и проходили гонки на лошадях и колесницах, - ты словно в Колизее, только как будто полностью отреставрированном. - Интересно, а лескатийцы в древности проводили здесь бои гладиаторов? - задался вопросом Леха, с некоторой опаской покосившись на Нанаби. В последнее время после той ссоры супруги почти не разговаривали. - Меня куда больше интересует, сколько бабок пришлось отвалить тому королю за этот стадион... - произнес «Проныра», в задумчивости пожевывая початок отваренной кукурузы, которую он держал в правой руке. - Наверняка он был небедным господином... - Уж это да, - угрюмо прокомментировала Нанаби как бы обращаясь к Рыжику, но при этом пристально глядя на нахохлившегося и выпятившего губы «Буяна», который всем видом показывал, как он оскорблен в лучших чувствах, - король Рейнольд Первый был образцовым правителем Лескатии. Говорят, он экономил средства на строительстве тех же дорог и мостов, введя множество податей и повинностей для своих крестьян, при этом освободив от них Церковь. Купечество было вынуждено делиться с казной одной тридцатой долей от всех торговых сделок на территории их так называемого «Священного Альянса», не говоря уже о пошлинах. А уж как Рейнольд обожал затевать всевозможные «освободительные» походы на соседние богатые государства, где терпимо относились к мамоно и вымогать каждые три-четыре года у них дань! Разумеется, при нем Лескатия сказочно разбогатела при таком-то святом разбойнике на троне! - Понятно, - хмыкнул Кирилл, заинтересованный кратким экскурсом в историю от помощницы Тамамо, - на нашей планете таких любителей заработать за счет других тоже не протолкнуться. Разница в том, что тебе вовсе не нужно быть монстром на Земле, чтобы тебя под надуманным предлогом кто-нибудь ограбил. В этот момент на трибунах поднялся шум, так как по времени настало ровно девять часов и на бывшую королевскую ложу пришли лидеры союзников, после чего на сооруженный на арене помост привели закованную в кандалы первую четверку подсудимых - бывших помощников и фаворитов Франциски: канцлера Алоданария Кройдона, лорда Фратрека Джериальта, шевалье Кассиодора Гаристрама и Регвина Легардомара. При виде лорда Джериальта и шевалье Гаристрама поднялся гул среди подданных князя Аристида Грераддана, тогда как в Легардомара полетели все «стрелки ненависти» от «старых монстров» и от эльфиек, больше всего пострадавших от его наемников. Арестанты, провожаемые взглядами с трибун, надменно задрав подбородки, прошествовали к скамье посреди помоста, напротив которой высились столы на возвышениях, где восседала выборная коллегия судей, по одному представителю от каждого народа или племени союзной армии. Едва подсудимые приблизились к помосту, сопровождаемые двенадцатью закованными в полную броню ящеродевами и эльфийками-самураями, как стоявшие на страже помоста стражи из числа людей Грераддана обнажили из ножен длинные клинки и замерли, неподвижно глядя в одну точку. Как только арестантов усадили на длинную скамью, всех четверых обвили зачарованные цепи, препятствуя таким образом им встать с места без разрешения судей. В этот момент народ на трибунах понемногу притих, жадно вперившись в центр арены, временно оборудованной под нужды суда над свергнутыми сподвижниками Минаги. Все ждали, что скажет на вступительной речи Тамамо, которая взяла на себя роль председателя и внешне нейтрального третейского арбитра для особо запутанных и сложных случаев. Королева кицуне также распоряжалась вызовом дополнительных свидетелей и поддержанием должного порядка во время всего мероприятия. Следовало бы также сказать пару слов о судопроизводстве, принятом среди мамоно, по крайней мере, «старых монстров», по-прежнему свято чтивших древние традиции и свод законов и наставлений, часть которых восходили еще ко временам Кайгорвэн, а другие, более поздние, уже относились к времени правления Алифнессы XVI и ее дочери. Суть судопроизводства у мамоно сводилась к следующим общим положениям: законы должны быть лаконичны, просты и понятны любому члену их сообщества, что резко сокращало возможности для крючкотворов и сутяг по сравнению с юриспруденцией у землян и местных людей. Большинство законов у мамоно напомнили «Доку», как наиболее смышленому и образованному из всех друзей, чем-то варварские кодексы европейских королей раннего Средневековья с такими же простыми и бесхитростными положениями о воздаянии за беспричинное нападение, кражу, разбой, мошенничество или убийство, но без всевозможных испытаний, вроде погружения руки в кипяток в подтверждение своей правоты [1]. Девушки-монстры явно не любили двусмысленность в законах, поэтому и приняли их в виде свода понятных всем правил мирного общежития. Юстиция у монстродев также не предусматривала наличия профессиональных адвокатов и прокуроров, но сохраняла принцип состязательности суда. Истец и ответчик должны были сами обосновать свои претензии и обвинения обидчику или защищать свои интересы на суде, а выборная служительница местной Фемиды позже выносила решение после долгих слушаний лиц, ведущих тяжбу, а также призванных свидетелей. С одной стороны, как заметил Ярослав, в этом был несомненный плюс, максимально снизивший влияние на решение суда денег и урезав почти до нуля возможности для сутяжничества. Но был и жирный минус: не все выборные судьи в коллегии могли быть такими профессионалами, чем пользовались некоторые нечистые на руку красноречивые ораторы. Какой-нибудь искусный в речах клеветник мог в качестве истца заморочить голову судьям, а запинавшийся и мямливший обвиняемый мог оказаться осужденным по ошибке. Впрочем, на эти случаи предусматривалось право судебного поединка, где на дуэли решалась правота одной из сторон. Кассационных жалоб и апелляций, как понял «Док», в такой судебной системе не предусматривались. Считалось, что большое количество свидетелей снижает вероятность судебной ошибки, равно как и множество выборных судей, которых по кодексу Кайгорвэн не могло быть меньше семи. Впоследствии Алифнесса XVII установила новый минимум для количества судей, если речь шла о мелких проступках или бытовых спорах и разногласиях, вроде дележки охотничьих угодий и вопросы наследования. Однако сегодняшний трибунал никак не мог считаться «мелким» и «незначительным», поэтому выборных судей от союзников было аж двенадцать. В числе судей не было людей Грераддана и лесных эльфов, поскольку сегодня они выступали в роли главных истцов против бывших царедворцев и военачальников низложенной королевы Франциски. Перед тем как начать слушания по делу преступлений фаворитов Франциски, Тамамо поднялась со своего места и вышла к перилам широкого балкончика так, чтобы ее могли увидеть большинство из зрителей. Усилив магией голос, девятихвостая кицуне начала открывающую речь судебного заседания. - Дорогие сестры и братья по оружию, уважаемые предводители союзных армий свободных народов Сентории и Зипангу, а также жители и гости города Друэллавиль, - начала лисица, - сегодня мы все здесь вместе собрались, чтобы стать свидетелями торжества истины и правосудия после долгих лет бесчинств и отвратительных преступлений, которыми запятнал себя правящий дом демонического царства Лескатия, а также его прислужники. Здесь прозвучат во всеуслышание серьезные обвинения в адрес подсудимых в совершении тяжких преступлений, на одно перечисление которых потребовалось бы не менее сорока минут. Вы станете свидетелями того, как постигнет заслуженная кара мучителей и насильников, спрятавшихся под крылом Кровавой Минаги и бывшей королевы Франциски, чье правление принесли столько горя целым племенам, кланам и семействам, не одобрявших творившегося вокруг. Пусть Темная богиня и духи наших предков станут свидетелями нашей клятвы довести дело до конца и восстановить поруганную и попранную справедливость теми, кто сейчас сидит перед вами на скамье подсудимых. Благодарю всех за внимание. Тамамо подала знак судьям и истцам, что тяжбу можно начинать, после чего степенно и важно вернулась на свое место в бывшей королевской ложе. Тануки Айлира, избранная председательницей в коллегии из двенадцати судей, уловив жест от своей госпожи, торжественно встала, поправив на себе изумрудный колпак с золотой кисточкой, после чего открыла слушания по делу министров и полководцев экс-королевы Франциски. Первой Айлира с согласия всей коллегии пригласила выступить истцов со стороны лесных эльфиек, которые были в числе одних из первых, кто пострадал от действий новых властей Лескатии. С отдельной ложи, где сидели истцы и одновременно обвинители от союзных стран, на специальный помост спустилась среднего роста эльфийка в неброском темно-зеленом костюме и с аккуратно собранными каштановыми волосами. Взойдя на полузакрытый пьедестал она негромко прокашлялась, а енотка объявила: «Слово предоставляется Урувиэн, главному обвинителю со стороны Лесного королевства». - Уважаемые архонты, сестры и братья, жители Друэллавиля! - обратилась Урувиэн громким, ясным и четко поставленным голосом, предварительно усиленным несложным заклинанием так, чтобы каждый из присутствовавших на арене мог услышать ее речь. - Сегодня, здесь и сейчас, я представляю сторону лесных эльфов и народа фей, пострадавших за все годы правления от Франциски Мистель Лескатье и ее шайки. Я во всеуслышание обвиняю королеву Лескатии и ее приспешников в совершении неслыханных злодеяний, на которые порой не решался даже гнусный «Орден» в прежние времена. Пусть станут все свидетелями того, что творилось все эти десятилетия порабощения и разбоя, пока здесь вершилась власть Минаги и ее преданных вассалов. Я призываю уважаемых архонтов объективно и беспристрастно рассмотреть представленные нашей стороной обвинения, которые прозвучат здесь к каждому из подсудимых по отдельности, и всей их преступной группе в целом. Отпив ароматной и освежающей жидкости из фляжки, Урувиэн продолжила, начав с Регвина Легардомара, главного обвиняемого в карательных экспедициях против лесного народа. - Подсудимый, прежде чем начать, я хотела бы убедиться, что с момента последних перекрестных допросов, прошедших за последние дни, мы друг друга понимаем, - холодным и будничным тоном произнесла эльфийка, не сводя взгляда с бывшего командира наемников, который старался делать вид, что ему на всех плевать с высокой колокольни. - Во-первых, я хочу спросить, признаете ли вы, что вы замещали должность командира Внутренней Стражи королевства и руководили всеми наемными отрядами с конца октября 619 года до недавнего времени? Это правильно? - Да, - сказал высокомерным тоном Регвин, - это верно с учетом ограничений, которые я указал два дня назад относительно моего права отдавать приказы с Высокого разрешения Ее Величества. - Подсудимый, - все тем же ледяным тоном продолжила Урувиэн, - по возможности старайтесь отвечать кратко на мои вопросы, предпочтительно «да» или «нет». - Как скажете, - презрительно хмыкнул бывший командир наемников. - Было ли вам лично известно или имели ли вы какое-либо прямое отношение к карательным экспедициям, совершенным против поселений лесных эльфов и фей между 631 и 638 годом, 650 и 656 годом, а также рейдов против Лесного королевства в 644, 669, 671-673 годами, равно как и шести походов против них за последние 15 лет? - Нет, - отрицательно покачал головой Легардомар. - То есть как? - нахмурилась эльфийка. - Таким образом, вы не берете на себя никакой ответственности за такие зверства в отношении мирного населения деревень Велонтиль, Арэл-Мистур, Кэндуил, Эналентар, Рамир-Хандир, а также городка Минуттур и Тирганаль. Верно ли это? - Да, в отношении гибели и сожжения этих деревень и городов я не беру на себя никакой ответственности, - вновь покачал головой Регвин. - Лишь в двух экспедициях я принимал прямое участие по приказу Ее Величества, в 635-636 году на западе Леса Рильдаур и в 689 году, когда мне было поручено подавить мятеж на южной окраине Леса Ночных туманов. - В самом деле? И в этой связи те показания, которые были даны Магвин Дораном, капитаном вашего отряда «Черный кречет», относительно того, что вы лично присутствовали во время резни Арэл-Мистуре, когда были заживо сожжены мирные обитательницы лесной деревни с их детьми, запертые в их домах, вы тоже отрицаете, нет? - Лично я при этом не присутствовал и слышу о таком впервые, - отмахнулся бывший наемник. - Мне известно лишь то, что глава внутренней разведки королевства, госпожа Целеста Фрисабор, зачитывала тогда королеве доклад о том, что жители той деревни укрывали опасных мятежников и разбойников. Я тогда лишь передал распоряжения на местах, чтобы в каждой из волостей местный офицер из корпуса Внутренней Стражи разобрался с бесчинствами разбойников на дорогах. - Иными словами, вы не берете на себя ответственность за действия, совершенные в связи с массовым истреблением лесных эльфов в Рильдауре, в Нарнском лесу в указанные годы, а также фей, сильфов в Озерном городе в 671 году? - Нет, - презрительно скривил рот Регвин, - не признаю. - И то же самое относится к похищениям эльфийских девушек и девочек, которых доставляли с целью принудительных работ по отдаленным поместьям лорда Джериальта и других вассалов Франциски, вроде герцогини Маришки Флорильян? - Да, - отрицательно покачал головой подсудимый. - И это, несмотря на то, что герцогиня вампиров на перекрестном допросе 4-го августа подтвердила факт, что в ее замок Лофеланнидд-Мэншон только за последние пять лет доставили свыше трехсот пленниц на каторжные работы, а также как сырье для получения крови? - Мне лично эти факты неизвестны, - сухо ответил Легардомар. - И то же самое относится к погромам эльфов, отправленных на выселки в центральные волости в 691-ом и в 693-ем годах? - Да, - ушел в отрицание бывший фаворит королевы Франциски. - И то же самое касается массовой казни угнанных в плен сдавшегося отряда «Шепот ветра» в подземельях цитадели Друэллавиля? - Это относится не ко мне, а к тогдашнему коменданту крепости, Митравии Арфхалейн, - ответил Регвин. - Именно ей было поручено восемь лет назад привести в исполнение приговор против бывших участниц лесных банд, подписанный лично Ее Величеством. - А вот подсудимая Митравия рассказала нам совсем другую историю, будто бы вы со своими подручными инкубами из личного отряда присутствовали при пытках участниц «Шепота ветра», вырезали еще живым пленницам груди и прижигали уши каленым железом, - еще больше нахмурилась Урувиэн. - Это тоже ложь? - Да, - надменно отозвался Легардомар. - Стало быть, и ваши эскадроны смерти, охотившиеся на фей и сильфов, чтобы сдать их на опыты королевским алхимикам это тоже ложь и клевета? - раздраженным тоном спросила эльфийка. - Мне неизвестны эти факты, - отмахнулся подручный Франциски, - в мои обязанности входили лишь борьба с опасными мятежниками и разбойниками на севере королевства. - Ясно, - ледяным тоном подвела итог Урувиэн, поворачиваясь к судьям. - Уважаемые архонты, прошу вызвать сюда двух свидетельниц, Эловиэль из рода Лунных Сов и сильфу Филиру. Эловиэль из семьи Лунных Сов, будучи еще восьми лет от роду, оказалась единственной уцелевшей во время Минуттурской резни в 686 году. А Филира была одна из немногих, кому удалось бежать из Жадеитовой башни Тамары Огюсфон, занимавшейся алхимическими опытами по приказу Франциски. Филире удалось выжить и рассказать королеве Титании о происходившем в стенах этой башни смерти. Тануки Айлира кивнула в знак того, что можно приступить к опросу свидетелей. - Судебная коллегия приглашает Эловиэль из рода Лунных Сов в качестве свидетеля, - раздался усиленный магией голос енотки по всему амфитеатру. Из черного зева раскрытых ворот, через которые некогда выходили на арену участники рыцарских турниров, неуверенной походкой вышла худенькая темноволосая молодая эльфийка, одетая в скромное укороченное платье белого цвета. Увидев, сколько народу было на трибунах, девушка испуганно пискнула и едва не юркнула обратно в помещение под бывшей королевской ложей, но ее успокоили и вывели на пьедестал две помощницы-нэкоматы. Понемногу привыкнув к тысячам пар глаз, взиравших на нее со всех сторон, эльфийка начала отвечать на короткие вопросы судей. - Подтвердите, что вы именно та самая Эловиэль, выжившая во время массовых убийств лесных эльфов в Миннутуре, - потребовали от нее Айлира и сидевшая рядом с ней лазурная Они Мелобозис. - Да, я Эловиэль из семьи Лунных Сов, госпожа, - робко ответила темноволосая эльфийка. - Кто может это подтвердить? - спросила строгим тоном еще одна тануки из коллегии судей. - Я, уважаемые архонты, - высоко подняла руку медноволосая эльфийка, сидевшая на трибуне истцов от лесных эльфов рядом с Лелеринн. - Я была командиром лесных рейнджеров, которые пытались успеть прийти на помощь гибнущему Миннутуру, но сумели спасти лишь одну эльфийскую девочку. Она перед вами и видела из укрытия все своими глазами. - Хорошо, - кивнула Айлира темненькой эльфийке, - можете нам поведать, что произошло 15 лет назад, когда карательные отряды королевы Франциски ворвались в город лесных эльфов и учинили там бойню? - Д-да... госпожа архонт, - пролепетала Эловиэль, заметив как ее сверлит колючим взглядом Регвин Легардомар, отчего девушка снова оробела. - Не бойся, милая, - как можно ласковее произнесла немолодая женщина-кентавр, слывшая знатоком законов и уложений в Восточной Сентории, - говори нам все начистоту. Здесь ты в полной безопасности. Эловиэль неуверенно кивнула и начала свой рассказ. Поначалу она то и дело запиналась и проглатывала слова, но по мере углубления повествования ее голос креп и обрел большую уверенность в себе. То, что рассказала единственная уцелевшая жительница Миннутура, не могло не бросать в дрожь даже случайных слушателей трибунала. Из рассказа Эловиэль получалось, что в тот роковой день 11 мая она играла в прятки с подругами и укрылась в дупле громадного белого бука, которое снаружи было хорошо замаскировано пышной кроной, поэтому о его существовании знала только небольшая кучка местной детворы. К тому моменту, когда всех спрятавшихся девочек, кроме нее, отыскала Линдабелья, водившая тогда игру, в небольшой город вошли отряды карателей Легардомара, состоявшие из инкубов-наемников в зачарованных доспехах верхом на двурогах. Местные жители, бывшие в полной уверенности, что их город находится в сокрытом от врага месте, явно не ожидали, что тот сможет отыскать его и были полностью не готовы к появлению слуг Франциски. Эловиэль, сидевшая и дрожавшая от ужаса в своем дупле на высоте примерно четырех метров, наблюдала сквозь просветы в кроне бука, как с криками страха убегали эльфийки от распаленных всадников и падали на землю, пригвождаемые длинными копьями наемников. Крики, шум и блики от пожаров, звон мечей, топот копыт и отрывистые крики головорезов были слышны из укрытия еще с два с половиной или три часа. Несколько раз маленькая Эловиэль вздрагивала, когда слышала, что поблизости от ее дупла мимо проносилась очередная кавалькада по опустошаемым улицам погибающего города. Она едва не выдала себя криком ужаса, когда увидела, как устроившие погром инкубы-наемники грубо схватили за волосы плачущих ее подружек и поволокли к сбившимся в кучку пленным эльфийским девушкам, детям и женщам на площади, где с края рос бук, в котором пряталась Эловиэль. Их мужей и отцов-людей, пытавшихся защитить свои семьи, наемники Легардомара хладнокровно перестреляли из арбалетов и пронзили пиками, провезя их отрубленные головы, нанизанные на копья через улицы Миннутура для устрашения местных жителей. Весь амфитеатр притих, слушая простодушный, но столь жуткий одновременно рассказ эльфийской сироты. Многие из зрителей на трибунах не смогли сдержать дрожи и слез при последних словах в повествовании Эловиэли: «...они, солдаты королевы, сорвали со старшей сестренки Тиннебритэль одежду и повалили ее на мокрую землю а затем... вставили ей с двух сторон... Мамочка вырвалась из толпы горожан, охраняемой слугами командира вражеского отряда и хотела помочь Тинни... но, ее грубо схватили привязали к дереву. Тому самому, где пряталась я... Затем в маму выпустили множество стрел и дротиков...» Далее Эловиэль, восстанавливавшая в памяти те страшные часы, больше не могла продолжать рассказ, спрятав раскрасневшееся лицо в обеих ладонях и тихо заплакав. Судьи понимающе переглянулись и разрешили увести ее на трибуны поближе к Лелеринн, которая словно родная мать осторожно прижала к себе заплаканную Эловиэль. - Уважаемые архонты, - подала голос Урувиэн, - позвольте добавить лишь пару штрихов к рассказанному этой бедной сиротой, потерявшей навсегда в тот злополучный день мать, отца, старшую сестру и всех подруг детства... И, с дозволения коллегии судей, эльфийка со стороны обвинения продолжила: - Во время допросов и следствия Эловиэль поведала нам, что наемники Легардомара собрали небольшую кучку уцелевших жителей Миннутура и пытались под пытками выведать у них признание и информацию о повстанцах, которые якобы воевали против узурпаторши Франциски в лесах на северо-западе бывшего региона Сан-Илиа. На глазах у Эловиэль была замучена и убита Меритериэн, избранная тогда городским головой, а до этого – старостой округа. Бандиты тогда пытались выколотить у нее сведения о повстанческом отряде «Сумеречных мстителей», сражавшемся в те времена с карательными отрядами, присланными из Друэллавиля, но так ничего и не добились. - Затем, - подытожила Урувиэн, - эти негодяи собрали всех выживших в резне эльфиек от детей до старейшин, выстроили их в колонны, надев им предварительно на шеи и руки колодки и погнали их через лес кнутами в полон. А на следующее утро на пепелище прибывший отряд из Агларефа застал лишь мертвецов и покрытую сажей восьмилетнюю девочку, обнявшую труп своей матери. Это может подтвердить Тиль-Гафиэн, командир отряда рейнджеров лесных эльфов. - Да, именно так все и было в то утро 15 лет назад, - согласно кивнула медноволосая эльфийка, до этого свидетельствовавшая в пользу сироты. - Никого больше из выживших тогда мы на руинах Миннутура не обнаружили... Ее голос потонул в гневном гуле, раскатившемся с трибун по всему амфитеатру, обращенном против продолжавшего сидеть на скамье подсудимых с невозмутимым видом Регвина Легардомара, словно это был не суд над ним и его подельниками, а постановочный спектакль театральной труппы. С большим трудом судьям удалось призвать к порядку зрителей процесса над бывшей правящей верхушкой демонической Лескатии. - Вызывается в качестве свидетеля, - перекрикивая шум толпы произнесла тануки, - сильфа Филира. Прошу проследовать вас к пьедесталу для дачи показаний против Регвина Легардомара и Тамары Огюсфон. На возвышение вышла, вернее, выпорхнула обнаженная фигурка светловолосой девушки-сильфы, рост и размер которой не превышал габариты голубя. Маленькая фея, не бывавшая прежде в городах и вообще в густонаселенных местах, смотрела на переполненные трибуны с не меньшей робостью и трепетом, чем до этого Эловиэль. Заметив дрожь в коленках у хрупкой сильфиды, одна из инари, бывшая в судейской коллегии, улыбнулась ей ободряющей улыбкой. - Не бойся, дитя, - мягким голосом произнесла шестихвостая лисица, - тебе нужно лишь ответить на пару несложных вопросов. - П-поняла... – затрясла своей миниатюрной головкой крылатое создание. Айлира обратилась к сильфе с несколькими вопросами, чтобы подтвердить ее личность, что она тот самый свидетель, а не какое-нибудь подставное лицо, после чего предоставила ей слово на суде. Филира поведала, что 30 или около того лун назад произошло похищение ее вместе с подругами, собиравшими нектар в волшебной роще Палеархайн к празднику летнего солнцестояния, принятого среди фей, сильф, эльфов и дриад в качестве одного из двух ключевых помимо «Дня благословения земных вод и ключей», отмечаемого каждый второй понедельник сентября. На просьбу судей описать, как именно происходило похищение, Филира, по-прежнему краснея и робея перед множеством людей и монстров на трибунах, пояснила: - М-мы... Рудди, Кенна, Кристи, Исельда и я почувствовали внезапно ледяной холод и онемение в руках, ножках и крылышках... затем... затем почувствовали как сначала мы падаем вниз, на мох, после чего нас куда-то понесло темным волшебством в сторону... - Что было дальше? – нетерпеливо спросила лазурная Они. - Дальше... помню только тьму, словно нас затолкали в огромную шкатулку, - пролепетала Филира, так и норовя сжаться в крохотный комочек, как если бы ей вдруг холодно. То, что дальше рассказала миниатюрная сильфида, с трудом укладывалось в голове, как и повесть о гибели Минуттура. Из ее слов выходило, что неизвестные похитители долго куда-то везли их в заколдованной шкатулке, пока они не очнулись внутри огромной клетки, наподобие тех, в которых живут канарейки. Клетка эта находилась в темном подвале, освещаемом лишь убогим и неверным светом от свечного огарка на одном из бра. Выбраться из нее пленницам не представлялось никакой возможности из-за наложенных на прутья чар отталкивания. Она вместе с тремя десятками других феечек и сильфид провела в заключении примерно пять недель, прежде чем ей случайно посчастливилось улизнуть от жестокосердной хозяйки Жадеитовой башни, темной материи Тамары Огюсфон, бывшей магистром в алхимии еще при Лескатии, и обратившейся в монстра вскоре после ее захвата армией Друэллы. - Скажите, сколько по вашей памяти содержалось пленниц в том подземелье? - поинтересовалась у нее ламия Циана, одна из двенадцати судей. - Ну... – потупилась взором сильфида, - в этом подвале было много клеток, в каждой из которых было... по столько пленниц, сколько будет пальцев на моих обеих руках по три раза... а клеток – их там было столько же, сколько пальцев на моих руках и ногах сразу и еще пять. Филира поведала, что раз в несколько дней в подвал спускался инкуб, муж этой самой темной материи, и забирал сразу несколько фей и сильф из клеток, предварительно окуривая пленниц сквозь прутья каким-то одурманивающим дымом, затем сгребал в охапку потерявших сознание фей и сильфид и бросал их в корзину, после чего закрывал клетку и уходил наверх. Никто больше никогда их не видел после каждого подобного визита. Филира помнила только, что пленницы ужасно боялись этого угрюмого и черствого типа и при одном звуке скрипа двери в подвал и его шагов по ступенькам они сбивались в кучку в дальнем уголке клетки и тихо плакали от страха, мысленно прощаясь с очередными обреченными на исчезновение сестрами. Условия заключения пойманных фей, сильфид и брауни были ужасными – пленниц кормили лишь раз в сутки, держали солнцелюбивых существ в мрачном подземелье, отчего те быстро впадали в тоску и увядали прямо на глазах, потеряв всякую надежду выбраться наверх, к свету дня и ароматам лесов и зеленых лугов. Самое ужасное, что они даже не понимали, за что их схватили и держат в этих клетках и куда бесследно исчезают очередные пленницы, каждые два-три дня. - На это могу ответить я, уважаемые архонты, - произнесла Урувиэн, когда маленькая сильфида подошла вплотную к самой сути ее мрачного рассказа. - Во время допроса Дорсеи Вилларе, придворной чародейки, взятой в плен после битвы на Комфорейских равнинах, выяснилось, что все войско демонической Лескатии снабжалось тонизирующими и усиляющими эликсирами, позволявшими им сражаться без устали свыше 12-ти и более часов. Уже тогда чародейки-инари из «Ордена Лунного зверя» почувствовали след магии крови, запрещенной на всей территории Зипангу и Яматая на основании Кодекса Алисы XVI, где занятие некромантией и многими другими темными искусствами каралось изгнанием или длительным заточением в темнице. В результате перекрестных допросов всплыла история о похищениях фей и сильфов, а также подданных Зипангу и других нейтральных кланов и племен мамоно, которые свозились в два места в королевстве: в Жадеитовую башню для опытов и в замок баронессы вампиров Легиренны Ревиаль. Наша предводительница, Лелеринн и госпожа Тамамо, присутствующие здесь, могут в любой момент подтвердить, как они узнав о применении запретных ритуалов магии крови, тут же отправили хорошо вооруженные отряды к Жадеитовой башне и в замок «Кастелла ди Ревиаль», где взяли под стражу баронессу Легиренну и Тамару Огюсфон со всем их семейством и челядью. Обыск башни и всего замка вскрыл отвратительные подробности творившихся там злодеяний втайне от внешнего мира. В подвалах Жадеитовой башни и поместья Ревиаль были найдены каменные алтари и лаборатории, где проводились ритуальные жертвоприношения, основанные на запрещенной магии крови. - Лучшие магистры-кицуне из «Ордена Лунного зверя», – продолжала Урувиэн, – тщательно изучили магические следы, оставшиеся от применявшейся в этих стенах магии крови и восстановили поэтапно происходившее там. Выяснилось, что Тамара Огюсфон проводила опыты на живых феях и сильфидах, которые как известно, никогда не стареют, хотя и в большинстве смертны. Огюсфон хотела выяснить секрет их вечной молодости, который был нужен для королевы Франциски... По трибунам прокатилось дружное недоуменное «Ох!», поскольку было непонятно, зачем королеве-веревочнице нужно было это, если демоническая энергия и без того замедляла старение организма. Видимо, были какие-то еще иные причины, свет на которые могли пролить лишь показания самой бывшей правительницы Лескатии. - Что касается баронессы Легиренны, – продолжала Урувиэн, – то, помимо приказа из королевского двора, она проводила свои собственные исследования, изучая кровь своих пленниц из разных племен мамоно, как магическую субстанцию. Результатом этих опытов стало появление и массовое производство эликсиров на основе крови, насильно взятой из пленниц, притом, не являвшихся подданными Лескатии, Гранхольда или Хеллгондо. Укрепляющие эликсиры и бальзамы распространялись как в лескатийской армии, так и при дворе королевы и за пределами самой Лескатии. Те пленницы, которым посчастливилось выжить и не погибнуть под ритуальным ножом или от изнурительных работ в угодьях баронессы Легиренны, рассказали нам о творившихся бесчинствах в ее замке и закрытых поместьях. Мы пока еще не знаем достоверно, сколько пленных людей и мамоно погибло в стенах «Кастеллла ди Ревиаль», но знаем уже точно сколько их было угнано в рабство за последние десятилетия. А их было только у семейства Ревиаль свыше шести тысяч, из которых свободы дождались не более 900 людей и мамоно... Гул на трибунах усилился - на этот раз там, где сидели преимущественно «новые монстры». Известие о том, что пока многие из них страдали без своей второй половинки, одна из вампирш-аристократок держала у себя в поместье немало людей в качестве подневольных крепостных или ходячих «бутылок» с кровью, стала для лескатийских монстродев подобием грома среди ясного неба. Развращенная богатством, властью и привилегиями аристократия, оказывается, хранила от простонародья куда больше тайн в тиши своих уютных усадеб, чем могли бы раньше это подумать даже самые ярые сторонницы былого равенства. «Старые монстры» же разгневались, услышав, что среди мамоно были в подавляющем большинстве именно их сородичи, не имевшие в своих телах демонической энергии. Получалось, что лицемерные и алчные правители новой Лескатии начали делить мамоно на различные сорта, решая за других, кому тихо и мирно жить, а кому быть прирезанным точно скот ритуальным ножом мага крови. - ...если в замке нам удалось найти еще несколько сотен живых и истощенных людей и мамоно, – продолжала Урувиэн после того, как судьи в очередной раз призвали толпу к порядку, – то в Жадеитовой башне мы опоздали: чета Огюсфон, успев прознать, что к ним уже выехали с намерением взять под стражу, поспешили спуститься в подвал и умертвить оставшихся 400 фей, сильфов и брауни, чтобы убрать лишних свидетелей. Затем они попытались сбежать, но были задержаны отрядом ящеродев, обвинены в черном ведовстве и арестованы. - Позвольте тогда уточнить, – негромко произнесла тануки Айлира, – каким образом единственной выжившей свидетельнице тогда удалось спастись еще задолго до ареста семьи Огюсфон? Взгляды большинства присутствующих обратились в сторону Филиры, на которую было просто жалко смотреть. Маленькую сильфу трясло под грузом воспоминаний пребывания в подвалах «башни смерти» так, словно она вырвалась оттуда только вчера, а не много месяцев назад. - Я... я плохо помню, – негромко промолвила малышка-сильфида. – Просто в одно из посещений... десятое и шестое по счету... Он спустился и в третий раз сунулся в клетку, где находилась я с подругами... Я провалилась во тьму, когда сквозь прутья снова пошел дым. Потом... я проснулась на холодных каменных ступеньках по ту сторону большой двери. Я была одна, брошенная и никем не замеченная. Не знаю, почему я осталась жива, но тогда я была рада, что мне повезло. Прячась по темным углам, я долго порхала по всей башне, пока не нашла пустую комнату со сверкающими стекляшками и не вылетела с верхнего этажа через открытое окно... Много дней я добиралась по рисунку звездного неба, как учила нас королева Титания, пока не добралась до наших лесов... Я все-все рассказала нашей королеве о злых людях и монстрах, похитивших и державших нас взаперти в подземельях. Мне... только жаль, что с тех пор я больше никогда не видела своих подружек... Наверное, их давным-давно нет на белом свете... И маленькая сильфа с последними словами снова беззвучно забилась в рыданиях, вспоминая те дни, наполненные страхом, отчаянием и лишения последних надежд вернуться когда-либо домой. Земляне, слушавшие эту историю с полуоткрытым ртом, переглянулись. Ощущения, испытанные тогда Филирой, очень здорово напоминали их собственные страхи, пока они были в заточении в темницах Альвланда или когда Леха вместе с Сесиль пребывали в плену в логове монстробабочек из семейки Сатурнии. Да и потеря Сесиль, ее смерть, равно как и безумие Валеры, стало для них таким же потрясением, как и гибель подруг и сородичей для Эловиэль и Филиры. - Уважаемые архонты, – обратила на себя внимание Урувиэн, – с вашего разрешения, я закончу. Вся эта цепочка расследований, обысков и допросов в конечном итоге снова сомкнулась на фигуре бывшей королевы Франциски и подсудимого Легардомара. Большинство нитей через местное дворянство вели именно к этим двум личностям в силу того, что главные заказы эликсиров шли через двор, а также через командира наемников. Тамара Огюсфон, давая признательные показания, сообщила нам, что каждый месяц партия пленниц пополнялась через инкубов из команды Легардомара. Стало известно, что еще 40 лет назад королева Франциска приказала сформировать некий отряд егерей, которые должны были вылавливать и похищать сильф и фей из числа подданных королевы Титании, а уже затем сдавать пленниц алхимикам. Этот отряд подчинялся и отчитывался перед Легардомаром, а он, в свою очередь, уже непосредственно перед королевой. - Что вы на это скажете в свое оправдание, подсудимый Легардомар? – жестким тоном обратилась к нему судья-ламия. – Вы будете отрицать представленные истцами обвинения в совершенных тяжких преступлениях вами, вашей королевой и вашими подручными? - Что я могу сказать? – безразличным голосом изрек Регвин. – Я скажу только одно: а шли бы они в задницу Падшей богини, вот что! Да, Ее Величество мне поручила в одно время контролировать деятельность отряда егерей, однако вопреки клеветническим измышлениям эльфов, этот отряд никогда не охотился ни на каких фей и я не связан с алхимическими опытами леди Огюсфон. Мое дело: бороться с разбойниками и мятежниками, а не якшаться с чародеями и магистрами алхимии! Тот же отряд, упомянутый здесь, был создан для защиты королевских лесных охотничьих угодий и заповедной рощи альраунэ от эльфийских и прочих бандитов. - Врешь, убийца! – послышался высокий и звонкий голосок со стороны бывшей королевской ложи, недалеко от места, занятого Небесными рыцарями. Все присутствовавшие уставились на светло-зеленую фигурку довольно рослой феи, сорвавшейся с колен рыжеволосого парня, сидевшего с другими молодыми людьми недалеко от Гранберии. Кое-кто узнал в крылатой девице с яркими золотисто-оранжевыми глазами Сильфу, великого духа воздушной стихии, изгнанной из Сан-Илиа после падения Лескатии. - Т-ты! – кричала летящая прямо на Регвина фея с явным намерением схватить того и засунуть внутрь торнадо. – Ты, живодер... мясник... губитель моих маленьких сестер... как ты вообще смеешь такое говорить при мне, одной из четырех великих стихий этого мира?! Сейчас ты ответишь за слезы, пролитые феями и сильфидами в последние минуты перед их гибелью! - Сильфа! Остановись! - воскликнули хором Тамамо и внезапно объявившаяся Ундина, которая больше не ругала, а скорее, сочувствовала горю духа Ветра. Спешно сформированная девятихвостой кицуне светящаяся магическая сеть сомкнулась в воздухе вокруг разгневанного духа, не давая ей двигаться в любую из сторон. - Пустите! – взвизгнула Сильфа. – Уберите это, сейчас же, пока я не разозлилась! Однако сеть Тамамо была прочной и аркан потянулся обратно к королевской ложе, после чего девочка передала Сильфу на попечение Райджи, которая как могла пыталась отвлечь и успокоить подругу. После того, как судьям не без труда удалось навести порядок в амфитеатре из-за возникшей свалки, тануки Айлира снова задала вопрос Регвину, который сохранял на лице каменную маску безразличия к происходящему. - Подсудимый Легардомар, стало быть вы настаиваете, что все прозвучавшие здесь обвинения из длинного списка совершенных вами в разные годы преступлений, не имеют к вам никакого отношения? - Большая часть этих обвинений – вздор и поклеп, – отрезал бывший командир наемников. – Бывшие мятежники и разбойники ищут способ свести со мной счеты и поэтому распускают здесь слухи и клевету. Часть из названного здесь было, но не в таких формах и количествах, тем более, что я и мои подчиненные как верные слуги Ее Величества исполняли королевские приказы, не более того. - О-о, ну на эту тему мы еще побеседуем, когда дойдет дело до принцессы Франциски и ваших подельников, – недобрым голосом произнесла Урувиэн. После непродолжительной паузы коллегия судей вызвала на слушания обвинителя со стороны людей князя Аристида Грераддана, а истец от лесных эльфов заняла свое место на одной из передних трибун. На помост вышел рослый и загорелый бородач, напомнивший «Доку» своей колоритной внешностью академика Курчатова с поправкой на надетые на незнакомце простые пластинчатые доспехи и светло-коричневый плащ. - Представьтесь, пожалуйста, господин главный обвинитель со стороны людей бывшего Сан-Илиа, – потребовали от бородача судьи-мамоно. - Я – Руфус Мармонтель, помощник князя Грераддана по судебному праву старой Лескатии, – глухим, но довольно громким голосом произнес тот, взойдя на помост. – Сегодня я по поручению Его Светлости буду выступать в качестве главного истца со стороны нашего народа к сидящим на скамье напротив меня четырем изменникам, предавших вместе с принцессой Франциской последнего короля Лескатии, свою страну, и преследовавших со всей свирепостью беженцев людей, прятавшихся по окрестным лесам и горным ущельям от тирании узурпаторши, продавшей государство в руки Минаги и ее гнусной семейки. Как и госпожа Урувиэн, я взываю к справедливости и рассчитываю на беспристрастный и объективный суд над сидящими передо мной преступниками, погубившими в свое время мою родину и превративших жизнь оставшихся немногих людей в преисподнюю. После дозволения судебной коллегии господин Мармонтель задал подсудимому Легардомару перечень вопросов, во многом соответствовавший тому, который был задан до этого истцом от эльфов. Речь шла о варварских вещах, совершенных в отношении человеческих беженцев новой королевой Лескатии и ее ближайшим окружением. С подачи Франциски бывшие подданные короля Кастора II, отказавшиеся признать ее новой правительницей вскоре после падения столицы в 611 году, подверглись настоящей травле и преследованиям словно дикие звери наравне с лесными эльфами, ставшими по горькой иронии судьбы такими же изгоями и товарищами по несчастью. Сначала, в первые десятилетия ее царствования, дело ограничивалось обычными арестами неблагонадежных подданных и принудительной инкубизации или обращению в монстра, чтобы разорвать связь повстанцев с местным населением. Однако вскоре выяснилось, чем жестче и круче вела себя Франциска, расправляясь с мятежными элементами и инакомыслящими, тем шире был размах невидимой войны со стороны всевозможных «лесных братьев» или «сестер» - если речь шла о лесных эльфийках. После того, как Регвин Легардомар предоставил в 657 году на высочайшее утверждение Франциске проект по борьбе с партизанами, в котором предполагалось мятежные северные и западные окраины разбить на отдельные сектора и прикрепить к ним отряды наемников и военной полиции из новообращенных инкубов и монстродев с персональной ответственностью их командиров, королева-веревочница утвердила это положение. С той поры началась точка отсчета террора против повстанцев, на которых время от времени устраивались настоящие облавы по всем правилам охоты на опасного зверя. С 661-го по 700-ый год в результате таких облав и рейдов по лесам и горным ущельям удалось сжечь до двух сотен деревень и временных стойбищ, а также угнать в полон примерно 65 тысяч человек, не считая эльфов, фей и «старых монстров». Еще около 8 тысяч числились пропавшими без вести, хотя с учетом дела вокруг аристократического семейства Ревиаль были определенные подозрения об их дальнейшей судьбе. Наконец, без малого 13 тысяч человек были убиты, главным образом те, кто был активным участником вооруженного сопротивления. Итогом всех этих преследований стало то, что прижатые к подножью гор Хортус, доведенные до крайности и лишений люди и лесные эльфийки заключили в 672 году соглашение о нерушимом союзе против Франциски, пока она и ее ставленники будут находиться у власти. Выдавленные на самые дикие и мало пригодные для цивилизованной жизни края, люди и лесные эльфы были вынуждены жить в относительной тесноте, нередко в смешанных поселениях. С той поры впервые за семь веков возродились браки между людьми и эльфийками, которые не дали обеим расам вымереть в этих суровых условиях. Прежняя вражда и расовый снобизм ушли на третий-десятый план, поскольку общее несчастье фактически породнило оба народа. С тех пор борьба демонической Лескатии с мятежниками приобрела особенно ожесточенный характер. Закончив, с Легардомаром, в адрес которого были предъявлены обвинения в убийствах, похищениях людей, уничтожении деревень в дальних лесных анклавах, Руфус Мармонтель перешел к следующему подсудимому, Алоданарию Кройдону – бывшему канцлеру, а ранее главе Фискальной палаты при королевском дворе. - Итак, прежде чем я начну задавать вам непосредственные вопросы, – произнес бородач, обращаясь к экс-канцлеру, – для порядка нужно уточнить: вас зовут Алоданарием Кройдоном и вы занимали до недавнего времени должность канцлера при дворе Франциски? - Да, это так, – сухо ответил невысокий и одутловатый инкуб с бесцветными волосами и пухлыми щеками, делавшими его похожим на хомяка в парике и в пестрой мантии. - Вы признаете, что принимали участие во всех финансовых делах королевства в период между 648 и 655 годами, а также с 667 года вплоть до недавнего времени? - Да, с поправкой на то, что я в течение 20 лет занимал должность канцлера после смерти достопочтенной Фразимеды Жаккар, поэтому часть фискальных дел решала по моему представительству заместитель, Виктория Сорель, – ответил Кройдон. - В связи с этим я хотел бы вам задать несколько вопросов относительно ваших дел с Исильфиладом, – продолжал обвинитель со стороны людей. – Вы признаете, что в течение всех 20 лет, пока занимали должность канцлера, вы вели тайные торговые операции с королевой темных эльфов Маэрин? - В некотором смысле – да, – согласился подсудимый, – у нас с Исильфиладом в течение десятилетий сложились прочные и деловые отношения, включая и торговлю. - Я говорю сейчас не про обычную торговлю, – резко остановил его Руфус Мармонтель. – Нас сейчас интересуют ваши финансовые операции с работорговцами из Исильфилада. Вы признаете тот факт, что с 684 года до конца правления Франциски через ваши руки на подпись проходили все торговые договоры и соглашения по контрактам на отлов и продажу людей, особенно человеческих юношей и мальчиков для поставки пленников в королевство темных эльфов, где те впоследствии распродавались всем: от аристократов до обычных подданных? - Определенные документы изредка проходили, хотя я вам напомню, что большая часть финансовых вопросов тогда была переложена на госпожу Сорель, поскольку я был загружен обязанностями канцлера, – медленно, осторожно подбирая слова, ответил Алоданарий Кройдон. - И тем не менее, в каминах в здании Управления по фискальным делам и в архиве Казначейства мы нашли множество покрытых сажей бумаг и документов, в которых значились ваши подписи по контрактам на продажу невольников королеве Маэрин, – холодно возразил бородач, извлекая потемневший от гари толстый свиток. - Уважаемые архонты, – обратился затем Мармонтель к судебной коллегии, – позвольте зачитать перед всеми свидетелями и вами один лишь образчик документа, из тех, что не успели уничтожить подручные канцлера незадолго до взятия штурмом столицы союзниками. Истец со стороны людей развернул свиток и начал читать:Ее Превосходительству, леди Элинивер, главе Консистория и Торговой палаты королевства Исильфилада,
«Прошу проявить снисходительность в досадной задержке второй партии невольников в III квартале сего года, когда согласно контракту, гильдии «Золотой лотос» предполагалось поставить 720 рабов мужеского пола от 25 лет и выше, 344 раба мужеского пола от 15 до 25 лет и 228 рабов мужеского и женского пола от 6 до 15 лет в пределы Вашего королевства. Причина задержки связана с тем, что в окрестностях леса Нарн, вдоль южной окраины которого проходят торговые пути на восток, вновь наметилась активность разбойников из банды «Сумеречных мстителей» и прочих мятежников, поэтому нам пришлось отложить доставку живого товара и провести усмирение мятежных волостей, наказав смутьянов. Я надеюсь, что эта причина будет достаточно извинительной, чтобы Вы не испрашивали неустойку за просрочку доставки невольников. Мы по прежнему рассчитываем на выручку в смете за июль-октябрь сего года в размере 622 тысячи империалов, особенно с учетом того, что с 690 года на рынке живого товара стоимость одной головы раба, не достигшего 15-летнего возраста, возросла примерно в 1,7 раза. Также прошу передать Вашей королеве просьбу с напоминанием, что мы готовы обсуждать в следующем году на полное снятие вывозных пошлин на невольников человеческого происхождения, как желает Ее Величество Маэрин. Мы согласны с мнением, что ныне поддерживать 2%-ставку за вывоз одного раба в сложившихся условиях нецелесообразно. Вместе с тем, мы продолжаем настаивать на сохранение посредников в сделке Ее Величеством в лице графини Джиневры Катуавр и семьи Бланкар, обеспечивающих порядок на наших неспокойных северо-восточных границах». Примите уверение в совершеннейшем нашем к Вам почтении, А.Л. Кройдон, канцлер Лескатийского королевства В.А. Сорель, первый зам. по финансовым делам Нанабририэль, советник по делам Северных территорий.Верно. Кройдон. 23 сентября 697 г. Т.Э., 72 год Эры возрождения.
- Подсудимый Кройдон, теперь я к вам обращаюсь снова с тем же вопросом, - сказал Мармонтель, поворачиваясь к толстяку, - вы будете по-прежнему отрицать, что ничего не знали о фактах работорговли человеческими невольниками разного пола и возраста в течение этих двух десятилетий, ссылаясь на свою загруженность делами? Или мне зачитать еще с десяток таких документов, привести сюда для подтверждения показаний подсудимую Нанабририэль и ваших партнеров из Исильфилада, уже признавших свою вину в торговле рабами? - Отчего же не знать... знал, - спокойным тоном произнес экс-канцлер, - однако вы несколько преувеличиваете размах продажи пленных мятежников темным эльфам. Такое обычно бывало в годы активности бандитов и мятежников на севере нашего королевства, когда разбойников в отместку продавали в эльфийским рабовладельцам. Мне неизвестны случаи торговли детьми, за исключением случаев, когда по принципу круговой поруки продавалось целое семейство в Исильфилад, чтобы не разлучать родителей с детьми. - Вот как ты запел, мерзавец, - стиснул зубы от ярости князь Грераддан, слова которого услышали сидевшие неподалеку земляне. - Узнал, свой почерк на пергаменте и сразу заюлил, чтобы уйти от наказания... - Уважаемые архонты, - воззвал Руфус к судьям, - прошу вызвать в качестве свидетелей для обвинения братьев Арбогаст, а также подсудимую Нанабририэль и подсудимую Маргариту Бланкар для уточнения некоторых обстоятельств. - Хорошо, - кивнула тануки Айлира, - пусть их приведут сюда. Через некоторое время на помост вывели стройную и гордую темную эльфийку с сиреневыми волосами, собранными сзади в длинный хвост, четырех молодых людей с признаками легкого истощения, а также знатную барышню, одетую в зеленое бархатное платье с блестками, у которой были красивые светло-золотистые локоны с вплетенным бутоном розовой камелии, заостренные ушки и милое ухоженное личико с маленькими, но пухлыми ярко-красными губами. Земляне при виде дворянки опешили при виде такого хрупкого на вид ангела во плоти. В их голове не укладывалась мысль, что столь прекрасная девушка с жизнерадостным лицом могла быть причастна даже косвенно к работорговле. Если разум и логика под прессом доказательств и свидетельских показаний скорбно это признавали, то глаза и сердце просто отказывались в это верить. Первым обвинитель от людей обратился к своим изнуренным и худощавым сородичам, освобожденным из неволи вскоре после разгрома королевства Исильфилад союзным войсками гоблинов Тавии, людей Грераддана и ящеродев Восточной Сентории под командованием Шарерсеф – единственной из военачальников Зипангу из рода уши-они. Руфус Мармонтель попросил юношей рассказать об условиях содержания их и других пленников в поместье знатной темной эльфийки, госпожи Валамаэнтариэн и ее младшей сестры Карории. Старший из молодых людей, которому от силы можно было дать на вид не более 24-25 лет, вызвался ответить на все вопросы судей. - Нас всего было четверо братьев: я, Джулиан, Лоренцо и Кевин, - начал свое повествование старший из семьи Арбогаст. - Наш отец был бедным дровосеком, которого за два года до нашего похищения королевскими егерями уволокли в неизвестном направлении оборотни. Наша матушка умерла год спустя после рождения Кевина. Оставшись одни на белом свете, какое-то время мы получали поддержку от общины в нашей родной деревушке, но позже стали сами себе зарабатывать на хлеб, добывая в лесу древесный уголь... Семь лет назад наша деревня после внезапной облавы была уведена в полон работорговцами Франциски. Моему младшему братишке тогда было всего лишь шесть лет. Сначала нас после недельного марша по северным волостям привели в какой-то огороженный лагерь на границе с владениями темных эльфов и рассортировали по возрасту, полу, состоянию здоровья... В лагере мы пробыли... э-э... сейчас не вспомню... но никак не меньше четырех дней. Мы знали, что находимся в плену у работорговцев, хотя были юны и мало знали об окружающем мире. Тем не менее, с нами неплохо обращались, отмыли и тщательно кормили, особенно детей и подростков, вроде нас... На пятый или шестой день, ближе к концу недели приехали какие-то темные эльфийки, которые долго ходили, приценивались к каждому из пленников, затем понравившихся им невольников заставляли раздеться, чтобы покупательницы могли бы удостовериться глазами и на ощупь, здоровы ли пленники, не страдают какими-либо телесными изъянами и недостатками, после чего сторговывались с нашими временными хозяевами и покупали понравившихся им пленников. Нам повезло в том смысле, что меня и братьев купили оптом с большой партией пленников, правда не только из нашей деревни, но вообще из других лесных окраин, где укрывались наши от слуг новой правительницы Лескатии... Далее то, что затем рассказал старший из братьев, у которого был наиболее живой и осмысленный взгляд в сравнении с остальными, вызвало у четверки землян да и многих других зрителей эффект холодного душа посреди жаркого полудня. Свидетель, бывший раб, рассказал, что всех невольников после закупки по одному или целыми группами в лагерях у границы с Исильфиладом развозили по разным поместьям и городам, где проживали их новые надменные хозяйки. Реже их перепродавали племенам амазонок, живших в предгорьях на восточной границе Исильфилада, а то и вовсе свозили ко двору королевы Маэрин, о крутом и жестоком нраве которой среди невольников ходили самые мрачные слухи. Все темные эльфийки от мала до велика, рассказывал старший из Арбогастов, имели хотя бы по одному рабу. Разница состояла в том, что знатные эльфийки могли держать рабов для разных узких целей, тогда как темные эльфийки победнее использовали невольников как для тяжелых работ на дому и одновременно для постельных утех. Каждая маленькая темная эльфийка с молоком матери впитывала идею, что мир сотворен Темной богиней для того, чтобы в нем жили и процветали монстры, тогда как люди, особенно человеческие мужчины, как отсталая во всех отношениях раса была призвана к тому, чтобы исполнять все прихоти их избранного народа, наполняя быт достатком, а их молодое, алчущее тело - удовольствиями. По словам бывшего раба, всех пленников из их группы привезли в поместье «Черное зеркало» к северо-востоку от столицы Исильфилада, к их новой госпоже Валамаэнтариэн и ее сестре. Сразу по прибытию в усадьбу невольников раздели донага, рассортировали по возрасту и здоровью, после чего заковали в цепи и ошейники, поставили каждому на лоб, левое бедро или лобок разноцветные татуировки, означавшие их новый статус вещи их госпожи. Метка в виде кайла на лбу означала, что невольник почему-то показался их хозяйкам непривлекательным или слишком старым, поэтому его направляли на плантации, либо на работу по дому. Метка на лобке в виде сердечка, который темные эльфийки сразу же после покупки невольника наголо брили, означала, что раб будет до конца жизни личной игрушкой и цепным питомцем у госпожи для постельных игр. Если хозяйке по каким-то причинам очень нравился особо смазливый и покорный раб, то она могла продублировать татуировку, окрасив ее в ярко-розовый цвет. Это означало, что невольнику предстояло стать отцом будущей наследницы поместья. Правда, статус отца у темных эльфиек и амазонок в отличие от всех прочих мамоно, вообще ничего не значил в плане облегчения участи невольника. Наконец, рабы, участь которых до поры до времени по ряду причин оставалась неопределенной, получали метку в виде колокольчика на левом бедре. Этих невольников могли использовать как для работ на усадьбе, так и для постельных развлечений их хозяек. Позже их могли окончательно перевести в статус чернорабочих или секс-рабов, сменив им татуировку. Кирилл, слушая подробности жизни исильфиладского невольника, поморщился от омерзения, словно проглотил залпом целый ушат живых угрей. Как и раньше, его уши и сердце отказывались верить в услышанное на трибунале над правителями и вассалами Лескатии и их подельниками. Освобожденный из неволи Арбогаст-старший между тем продолжал свою печальную историю из семи лет рабства, наполненных унижениями, изнасилованиями, тяжелым, почти каторжным трудом и колотушками от высокомерных и вечно недовольных хозяек. Так, старший из братьев поведал, как он вместе с братьями получил метки в виде «колокольчика», а на четвертом году неволи его с Джулианом перевели в чернорабочие и водоносы. Младшие же братья отправились на некое «обучение» Карории, младшей сестре их госпожи, оказавшейся очень избалованной и капризной девчонкой. На вопрос судей о сущности такого «обучения» Арбогаст-старший поведал о новомодном веянии и стремлении темных эльфиек не покупать лишний раз рабов-мужчин и парней, а создавать питомник, где человеческие женщины-невольницы рожали для них будущих рабов, которые затем отбирались у матерей и воспитывались в абсолютной покорности их новым хозяйкам. Такие выращенные с младенчества рабы никогда не бунтовали, как военнопленные, не пытались сбежать, радостно кидались исполнять любые капризы своих хозяек и вообще не представляли себе жизни без того, чтобы быть подле своих «покровительниц» ради удовлетворения их потребностей. При разлуке со своими госпожами выращенные в Исильфиладе рабы и рабыни могли впасть в уныние, апатию и даже покончить жизнь самоубийством, не представляя свою жизнь без того, чтобы услужить хоть чем-нибудь своей любимой, хоть и жестокой повелительнице. Вторая правда была в том, что темные эльфийки хотели сэкономить на покупке невольников из Лескатии, которые стоили очень дорого и их нужно было слишком долго «дрессировать», чтобы сделать из «дикого» бунтаря покорного, пускающего слюни раба при виде грозной госпожи. Арбогаст-старший, завершая свою историю, рассказал, как любили развлекаться иногда их развратные хозяйки с наиболее привлекательными и юными невольниками. Чаще всего сестры поочередно вызывали в свои покои на ночь, одного из секс-рабов или невольников с «колокольчиками», где после длительных «тренировок» с их игрушками, намордниками и плетью, заставляли их совершать разного рода непристойности или ублажать их в разных местах языками и пальцами. Иной из сестер могло внезапно взбрести в голову заставить особо непокорного раба встать на четвереньки лаять по-собачьи, затем кормить с мисочки на полу, запрещая им пользоваться руками. Потом такой раб должен был изображать из себя «лошадку» и катать на себе капризную хозяйку. Дальше все зависело от настроения госпожи. Если, по ее мнению, раб в тот вечер был послушным и хорошим актером, то он получал от одной из сестер своеобразную награду в виде принятия «нектара» в рот из ее «киски». В противном случае, недовольная госпожа могла отделать непослушного и плохого раба в анус с помощью страпона из каучуконосного тентаклевика так, что тот потом не мог в течение недели сесть на задницу. Куда хуже было, если к их госпожам приезжали гости - такие же избалованные и надменные девицы из знатных аристократических родов. В этом случае Валамаэнтариэн организовывала целые спектакли с дрессированными секс-рабами, а иногда и рабынями на потеху гостям. Чаще всего это было что-то вроде бассейна, где специально выдрессированные Карорией «гимнасты» устраивали в воде вместе с молодыми рабынями шутовские бои и непристойные игры под аплодисменты и одобрительный свист темных эльфиек. Возраст таких «гимнастов» никогда не превышал 20-22 лет. Карория, бывшая распорядительницей таких игрищ, постоянно понукала и торопила рабов к лучшей актерской игре, бесстыдно именуя их «своими рыбками». Иногда избалованные развлечениями эльфийские девицы могли устроить соревнования, занявшись сексом с невольниками, в которых выигрывала та из темных эльфиек, которая за установленный срок времени смогла довести до оргазма наибольшее количество рабов. Обычно такая победительница получала от хозяев поместья какой-нибудь дорогой подарок или редкую безделушку в качестве поощрения. Самые редкие игры были со ставками на рабов. Победительницы забирали невольников с собой, на которых поставили, наравне с понравившимися им вещами. Правда, темные эльфийки не очень любили рисковать настольными играми, ставя на своих рабов, словно на дорогие фишки в казино. У таких господ и пробыли в неволе четверо братьев, пока их не освободили войска союзников, разгромившие королевство темных эльфов после крушения Друэллавиля. И если старшие братья сумели сохранить рассудок и волю к свободе в тяжких условиях, то младшие братья к тому моменту походили на имбецилов, неспособных поднести ложку ко рту без одобрения своих хозяек. История братьев Арбогаст произвела на суд и на зрителей тяжкое и угнетающее впечатление. Многие молоденькие йоко и сентиментальные гарпии, глядя на изможденных юношей, плакали, превратив свои хвосты и перья в всклокоченные мочалки, так как безостановочно ими утирались, слушая свидетеля, спасенного из рабства. Когда возбужденный гул на трибунах улегся, Руфус Мармонтель вызвал для дачи показаний темную эльфийку Нанабририэль, бывшую подданной королевы Франциски, а не правительницы Исильфилада. - Подсудимая Нанабририэль, скажите, вы занимали пост советника Франциски по делам Северных территорий, не так ли? - вперил в нее тяжелый взгляд из-под кустистых бровей обвинитель князя Грераддана. - Да, - ледяным тоном подтвердила темная эльфийка, - я на нем пребывала последние 11 лет, помогая в управлении мятежными волостями лорду Джериальту и консультируя господина канцлера Ее Величества по вопросам торговли живым товаром и отношениям с моими сородичами из Исильфилада. - Вы можете назвать примерное количество невольников, проходивших через ваше управление, а также через канцелярию? - Точно сложно сказать... - промедлив, отозвалась Нанабририэль. - Нужно поднимать бумаги. Навскидку могу сказать, что я заверяла последние два года акты о приеме и продаже невольников каждые три месяца. В худшие времена их общее количество не превышало 200 человек, а в лучшие могло быть и до двух тысяч. - Хорошо, вы можете подтвердить факт торговли человеческими детьми и подростками за пределы Лескатии? - уперевшись в трибуну руками, прямо спросил Мармонтель. - Когда как, - неопределенно пожала плечами темная эльфийка, - смотря кого довелось изловить егерям в сезон. - Стало быть, вы не отрицаете этот факт торговли детьми и женщинами? - Нет, не отрицаю, - сухо ответила она. - Врешь, сука! - побагровел «хомяк» в мантии, бывший доселе невозмутимым. - Все ваши грязные сделки вы проворачивали тайком от казны с вашими сородичами, обкрадывая Ее Величество! Королева наша никогда не торговала детьми, запретив это особым эдиктом, предписав их отдавать в приюты к сестрам-суккубам. Это у вас, в Исильфиладе, были в цене такие рабы, но не здесь, не в Лескатии!! - Да вы что, господин канцлер? - деланно пожала плечиками смуглая эльфийка. - Хотите сказать, что ваши подчиненные и егеря господина Легардомара действовали сами по себе, вопреки вашим приказам? - Это были алчные лихоимцы, ворюги, которых мы всегда вешали за ребра, как пойманных разбойников, - злобно прошипел Алоданарий Кройдон. - Им не было место в наших рядах, честных слуг Ее Величества. - Довольно! - стукнула деревянным молотком Айлира, прервав их перепалку. - Вы мешаете работе суда! Когда оба подсудимых умолкли, истец от людей перешел к допросам графини Маргариты Бланкар. Прежде всего, он задал ей дежурный и протокольный вопрос с просьбой подтвердить ее личность. - Сударь, а вы разве видели в Сентории еще одну графиню Бланкар? - с насмешкой ответила вопросом на вопрос вампирша. - Подсудимая Маргарита Бланкар, отвечайте на вопросы как полагается! - раздраженно бросила ей судья-ламия, сверкнув глазами. - Вы на суде, а не в театре! - Пф, - фыркнула гордая аристократка, - да меня не волнует ваш фарс, именуемый «судом». Проиграй бы вы, то мы бы сейчас вас судили. Не стану я тратить время, отвечая на ваши бесполезные вопросы. - В самом деле, тетя Марго? - услышала графиня вкрадчивый голос откуда-то с первых рядов. - Если ты стала настолько скромной, чтобы отвечать на вопросы, то я с удовольствием окажу тебе помощь... -------------------------------------------------------------------- [1] Речь идет об «Ордалиях» (лат. ordalium - приговор, суд) — в широком смысле то же, что и «Божий суд»; в узком – суд путём испытания огнём и водой. Ордалии считаются одним из видов архаического права, впервые подобные испытания упоминаются ещё в законах Хаммурапи и распространенные еще во времена Высокого Средневековья. При испытании водой нужно было достать кольцо из кипятка, прыгнуть в реку с быстрым течением, испытуемого опускали в холодную воду связанным, тогда как при испытании огнём испытуемый должен был держать руки на огне, проходить через горящий костёр, держать руками раскалённое железо. Выдержавший эти испытания признавался оправданным, не выдержавший – виновным. Соответственно, утонувший в реке считался оправданным – Бог его забрал в лучший мир, он раньше попал на небо. Если не утонул, то следовала смертная казнь. Аналогичное испытание водой устраивала «ведьмам» испанская инквизиция.