******
Свергнутая королева-веревочница, когда ее ввели охранники на помост в сопровождении тройки чародеек-кицуне из «Ордена Лунного зверя», была явно не в лучшей форме с тех пор как ее заточили в темницу, находившейся в южной сторожевой башне цитадели с прочными стенами. Когда друзья во время штурма Друэллавиля впервые увидели Франциску, она выглядела весьма свежей и полной жизненных сил. Теперь же экс-королева выглядела постаревшей сразу на 30 лет. Ее гибкие иссиня-черные и розовые щупальца поникли и напоминали просроченную китайскую лапшу. Волосы Франциски спутались в грязную копну, а ее глаза потухли, подернувшись мутной пеленой, словно ей все разом осточертело на этом свете. Даже ее некогда бурно сочившаяся слизь, казалось, пропитавшая всю цитадель, королевские покои и городские улицы, ныне высохла и запеклась неприятной полупрозрачной зеленоватой коростой вокруг ее полуобнаженного тела. - Брр, - передернулся от омерзения Рыжик при виде бывшей правительницы Лескатии, - с последней нашей общей встречи она, малость, подурнела. - Не то слово, - хмыкнул Леха, - не каждый день тебя свергают с престола и сажают в темницу в твоем же собственном замке... Понукаемая длинными пиками охранниц-мамоно, еле двигавшаяся Франциска, кое-как взобралась на помост, после чего ее усадили в особое кресло. Едва королева-веревочница опустилась в него, как вокруг ее бедер, запястий и ног сомкнулись прочнейшие магические обручи. Впрочем, в нынешнем состоянии подсудимая королева все равно не смогла бы сбежать при помощи своих щупалец, даже если бы сильно этого захотела. Сидевших неподалеку от нее фаворитов Франциска, казалось, и вовсе не заметила. - Подсудимая принцесса Франциска, - обратилась к ней и одновременно ко всем присутствующим здесь тануки Айлира, - вы и ваше лицо всем прекрасно известны в этих землях, поэтому нет нужды подтверждать вашу личность. Сейчас вам будут задавать вопросы представители всех сторон обвинения, равно как и вашим бывшим подчиненным. Вы поняли все, подсудимая? Угрюмое молчание из кресла было ей ответом. Тануки повторила свой вопрос, назвав в этот раз ее «низложенной королевой Франциской». - Да, - пустым голосом чуть слышно ответила царственная веревочница, - я все слышала и поняла. - В таком случае, я предоставлю слово сторонам обвинения от людей и лесных эльфов, - изрекла Айлира, хлопнув молоточком по столу. Первым выступил Руфус Мармонтель вновь от имени князя Грераддана и всей «старой Лескатии» в целом. - Подсудимая бывшая королева, именуемая Франциской Мистель Лескатье, - с мрачным торжеством обратился к ней бородач, - сейчас я вам задам наиболее простой и в то же время важный вопрос... Вы 90 лет назад при штурме столицы нашей общей с вами родины обращались за помощью к Друэлле? Вы признаете факт вашего активного содействия полководцу вражеской армии, активно тогда штурмовавшей город? - Нет, - ухмыльнулась болезненной улыбкой королева-веревочница, - к тому времени, как я впервые встретила принцессу, ее воительницы уже успели забраться на стены и пройти через подкопы под главные ворота, войдя внутрь города. К тому же инициатива исходила тогда целиком от госпожи Друэллы. - То есть, вы отрицаете свое сотрудничество с лилим, которая вам фактически и преподнесла «освободившийся» трон в ту последнюю ночь, когда пала столица? - Говорю же: инициатива и предложение о помощи исходили тогда от принцессы Друэллы, - хмуро ответила Франциска. - Это касалось лишь моих личных и семейных дел. Тем более, я в ту ночь, разве что, не умирала от сильных болей и колик и именно госпожа Друэлла тогда меня исцелила, возродив к новой, настоящей жизни, а не тому жалкому ее подобию, что было раньше. Собственно, сотрудничество началось уже после того, как я стала королевой, а Лескатия стала процветать, сделавшись демоническим царством. - Умно сказано, - с сарказмом прокомментировала Урувиэн последнюю фразу подсудимой. - Стало быть, раз вы признали все же наличие сотрудничества с Хеллгондо уже в бытность королевой, то не будете отрицать факты, что вам было известно о многочисленных убийствах, похищениях, пытках, случаях принудительного труда и работорговли, которые организовывались с вашей воли и приказов? - Смотря что вы в это вкладываете... - брезгливым тоном произнесла Франциска, высоко поднимая голову. - Если речь идет о приговорах к каторжным работам выявленных и обезвреженных мятежников и разбойников или казни смутьянов, то это было все годы моего правления. Моим подданным требовалась защита и безопасность от опасных преступников. - И даже торговля детьми? - удивленно подняла брови Урувиэн. - Вы их тоже относите к «опасным преступникам»? - Мне неизвестны эти факты, о которых вы здесь только что сказали, - холодно сказала веревочница. - В моем королевстве не было места торговле детьми. - А это тогда что?! - рассердился вдруг Мармонтель, размахивая перед ее лицом поочередно свитками с указами и распоряжениями двора о продаже невольников внутри территории Лескатии и союзных королевств. - Это ваша гербовая печать? Ваш почерк на подписи к каждому из свитков?! - Мои, - невозмутимо подтвердила Франциска. - Однако такие сделки я предоставляла заключать моим министрам, а у меня бывали обычно дела покрупнее возни с отдельно взятыми преступниками. Следом поднялась шестихвостая инари Юкихара, бывшая настоятельницей храма Арасико из деревни Никогеджи и попросила слова у судей. Получив их разрешение, лисица недобро сузив глаза, посмотрела прямо в глаза сидящей на скамье подсудимых Франциске. - Мне только что довелось услышать, что подсудимая в бытность королевой занималась лишь «серьезными» делами... вроде игр щупальцами с замковой челядью, а не такими «пустяками», вроде «возни с отдельно взятыми преступниками». Я ведь верно все поняла, не так ли Франциска? - задала риторический вопрос кицуне. - Может быть, вы потрудитесь нам объяснить, почему у нас и в соседних деревнях время от времени пропадали или похищались юные тануки, котята и лисята, стоило им только выйти ненадолго за пределы защитных барьеров? А это не первый десяток лет продолжалось с тех пор, как вы любезно заметили, ваша Лескатия «вступила в период процветания». И что же? Некоторых из пропавших и оплаканных матерями дочерей нашли на вашей территории, чуть ли не в тех же темницах ваших аристократок. И мы узнаем, что большая часть из них давно была отправлена в Хеллгондо для каких-то ритуалов? Не потрудитесь ли объяснить нам серию таких странных совпадений? Долгое время веревочница хранила высокомерное молчания, но потом все же сказала: - Впервые слышу такие занимательные истории, вот только я здесь причем? Раз подозреваете Хеллгондо, так обратитесь с этим вопросом к Повелительнице монстров. Кто как не она должна лучше всех знать о так называемых ваших ритуалах? - На последний вопрос я и сама могу дать ответ, - ленивым тоном произнесла неожиданно для всех Тамамо. - В последний год на меня было совершено несколько покушений в Яматае и в тех случаях, когда я посещала Сенторию. Все они в последний момент сорвались благодаря нашей бдительности. И что самое любопытное... нападавшими были йоко... темные кицуне, пропитанные демонической энергией и с хорошо подчищенной памятью. И среди некоторых из несостоявшихся наемных убийц мы смогли опознать кое-кого из тех, кто пропал несколько лет назад из деревень моих чад на территории Восточной Сентории. Франциска выдержала пронзающий взгляд девочки-лисицы, который, казалось бы, мог прожечь в ней дыру, и лишь пожала плечами. - Если у вас главные подозрения к госпоже Минаги, ее и расспрашивайте, - отмахнулась она. - Это меня не касается, как и многие другие вздорные обвинения на этом судилище. - Выходит, вы отрицаете вашу причастность к приказам о принудительных работах на рудниках, каторжном труде человеческих заключенных на ваших мануфактурах, торговле пленными, сотрудничестве с магами крови, организации тайных тюрем по всей стране и прочих тяжких преступлениях? - Да, - лаконично ответила Руфусу королева-веревочница. - Это уже не так важно, ваше непризнание, - отмахнулась Урувиэн. - Сегодняшний и вчерашний перекрестные опросы свидетелей и ваших бывших слуг подтвердили обоснованность большей части предъявленных вам обвинений. - Хм, - пожала плечами экс-королева, - как будто бы что-то изменилось, если бы вы не получили подобных показаний... Очевидно же, что если бы победили мы, то вы сидели бы вместо меня в этом кресле. - Не сомневаюсь, - бросил ей безразличным тоном Мармонтель, - что вы именно так бы и поступили. Но давайте не будем отвлекаться от обсуждения ваших преступлений... Скажите, признаете ли вы свою ведущую роль в совершившемся перевороте в ночь на второе июля 611 года, когда были незаконно смещены с престола король Кастор II и наследный принц Фердиад [2]? - А причем здесь мой старший брат? - удивленно ответила вопросом на вопрос Франциска. - Разве он был в тот момент в городе? - Он руководил тогда обороной южных ворот, до того, как монстры Друэллы ворвались в столицу, - пояснил истец от людей. - И не отклоняйтесь от темы вопроса. - Насчет моих дражайших родителей все было предельно просто, - усмехнулась королева-веревочница. - Когда я благодаря лечению от госпожи Друэллы обрела подлинную свободу и смогла покинуть свою опочивальню, в которой безвылазно пролежала до того без малого пять лет, весь замок был уже в руках ее бойцов, а вокруг разлилась демоническая энергия. Мне не было уже никакого смысла устраивать переворот, когда все уже было к тому времени кончено. Аманомия Коёй, Мерс Дескарос, Вильмарина и другие обратились, матушка познала радость бытия мамоно и увела батюшку в их спальню... сестры... тоже признали свои заблуждения, переродившись в новых более прекрасных существ... Брата же Фердиада я в ту ночь ни разу не видела. - Вот как? - вновь поднял брови обвинитель от князя Грераддана. - Однако ваши служанки-веревочницы на допросах рассказывают совсем другую историю: вы вышли из опочивальни после вашего посещения Друэллой, вышли в новом облике, который по их же признанию «одновременно восхищал и ужасал до трепета». Затем вы принялись преследовать всех горничных, слуг, стражу и благородных дочерей из знатных родов и насиловать их, после чего те, разумеется, заразились скверной и позже обратились в чудовищ вроде вас самих. - Какое это имеет отношение к вашим обвинениям про моих родителей, брата, сестер и в государственной измене, когда к моему выходу из опочивальни все давно уже было закончено?! - не выдержала Франциска, едва не вскочив со скамьи, но ее удержали прочные цепи. - А такое, что в тот момент сопротивление в замке и в цитадели по-прежнему продолжалось, - сверкнул глазами Мармонтель. - У нас есть точные свидетельства с первых рук, что в замке шло сражение с солдатами Друэллы и переродившимися горожанами. Вы открыто выступили на стороне осаждающих, когда вышли из вашей опочивальни, как и предательницы Мерс, Аманомия, Примера, Вильмарина и другие «перерожденцы». Ваши сестры в отличие от вас до конца стояли под знаменами королевства, пока принц Фердиад прорвался за стены столицы с небольшим отрядом, чтобы оповестить уцелевшие части «Ордена», паладинов и собрать новое войско для отпора захватчикам. В ответ королева-веревочница издевательски расхохоталась в лицо обвинителям, отчего часть зрителей на трибунах слегка вздрогнула от резкого и неприятного смеха. - Эти лживые россказни ходили какое-то время в королевстве после его возрождения госпожой Друэллой, - отсмеявшись, продолжила Франциска, - главным образом, среди разных банд мятежников и смутьянов, беспокоивших моих подданных. На самом же деле общеизвестно, что старшие принцессы к тому времени ушли с поля битвы и никто более их не видел в Лескатии с той поры. Мой брат просто-напросто тогда сбежал из столицы, поняв что его дело проиграно, и бросив свою семью, помер где-то в пустынях Сабассы как последний бродяга! - Это ты лжешь, причем нагло, соплячка! - услышала веревочница чей-то слегка измененный, но подозрительно знакомый голос. Он принадлежал здоровенной ламии, прятавшейся до этого в части трибун, где разместились «новые монстры». Змеедева была покрыта в своей нижней части тела сине-зеленой чешуей, ее хвост был покрыт сиреневой бахромой-погремушкой, ее длинные волосы были притягательного фиолетового цвета, а лицо скрывала загадочная узорчатая маска с изображением змеиного ока. Когда эта таинственная ламия слегка приподняла маску, впившись взглядом во Франциску, лицо у последней побелело и словно покрылось испариной. Веревочница не могла поверить в увиденное. - Ориана! - непроизвольно вырвалось у бывшей правительницы Лескатии, которая узнала в женщине-василиске свою сестру, прежнюю третью принцессу королевского дома Лескатье. - Она самая, - усмехнулась ламия, закрывая лицо маской. Затем она повернулась к коллегии судей, обращаясь к ним: - Благородные сударыни, ваша честь, - начала она. - Простите мое дерзкое вмешательство, но ради того, чтобы взглянуть в глаза моей младшей сестренке-изменнице, я проделала сюда долгий путь из руин города Сафару в центре Сабассы, где я прожила в отшельничестве долгие годы после гибели моей родины. И я вижу теперь, что оно того стоило... Тануки Айлира и ее помощницы смерили новенькую долгим изучающим взглядом, словно испытывая ее на прочность. Василиск же терпеливо выжидала, что скажут архонты. - Скажи, Ориана, если мы верно расслышали подсудимую Франциску, тебе известно что-то о событиях той ночи, когда армия Друэллы взяла штурмом столицу Лескатии? Возможно, твои слова как живого свидетеля могут пролить свет на эту запутанную историю и повлиять на общее решение суда... - Разумеется, ведь моя родная сестра только что оклеветала меня, обвинив нас с Ливиллой и Сатурнией в трусости и бегстве с поля сражения, - осуждающим тоном изрекла змея. - На деле же мы в ту ночь бились сначала у ворот цитадели, затем во внутреннем дворе и, когда почти все защитники пали или сошли с ума от скверны, мы сдерживали последний натиск недалеко от тронного зала. Тогда мы не знали, что наши родители уже переродились, а вскоре и подошел наш черед... Конечно, став тем, чем мы сейчас и являемся, я, Ливилла и Сатурния со временем пересмотрели свои прежние взгляды на монстров, религию и учение «Ордена Верховной богини», оказавшимся сплошным обманом, но, никогда... слышишь, сестра, никогда мы в жизни не запятнали себя трусостью, убегая с поля сражения, как ты сейчас всем наврала. Мы бились под знаменами старой Лескатии до тех пор пока они не пали вместе со столицей. А ты вместо этого перебежала на сторону врага, предала всех нас и короля, самовольно уселась на не принадлежавший тебе никогда трон и принялась преследовать со всей яростью всех, кто усомнился в твоем праве царствовать в Лескатии. Франциска, окаменевшая до этого при неожиданном явлении старшей сестры-василиска, которую она считала давно сгинувшей без вести, вдруг оживилась и снова рассмеялась ей в лицо. - Ах, Ориана, глупая и высокомерная моя сестрица! - произнесла веревочница, тряхнув скованными руками. - Я вижу, что за все время, пока ты вместе со своими Ливиллой и Сатурнией геройствовала на войне, то не нашла время заглянуть в закон о престолонаследии. Там сказано, что если прежний правитель добровольно отрекается от престола, а потомков по мужской линии больше не осталось, то власть переходит к представительницам женской линии и их потомкам. Поскольку вы втроем имели честь сгинуть сразу после падения столицы, то по закону вся власть была моя. И не надо мне напоминать про «стоять да падения знамен», коли Ливилла сейчас служит ночным сторожем у Повелительницы монстров в Ветрогорной башне. Кто теперь будет рассуждать о верности, а, сестрица? - Никто, - даже не шелохнулась Ориана, - Ливилла мертва, пав, защищая этот мир от слуг Падшей богини. И про пресечение мужской линии династии не надо мне заливать, если она и поныне сохранилась. - Что за чушь! - рассердилась королева-веревочница. - Кронпринц Умберто погиб в битве за Илиасбург пару лет спустя взятия Друэллой столицы Лескатии, а Фердиад сгинул в изгнании где-то на востоке Сабассы! - А вот и нет, сестра! - расплылась женщина-василиск в ничего хорошего не предвещавшей улыбке. - И сейчас жив последний потомок короля Кастора II по прямой линии, у которого все права на трон, узурпированного тобой. Никакая Друэлла не имела право менять законы престолонаследия, как и ты! - И где же твой драгоценный наследничек трона Лескатии? - насмешливо спросила ее Франциска, будучи абсолютно уверена, что со смертью обоих братьев мужская линия правящей династии полностью пресеклась. Вместо ответа ничем неприметный дряхлый инкуб поднялся на соседнем с василиском сидении так, чтобы его могла получше разглядеть королева-веревочница. По внешнему виду инкуба можно было судить, что тот прожил очень долгую и полную горечи и лишений жизнь, однако в его потускневших глазах все еще тлела крохотная искорка жизни. Если учесть преклонный возраст старца, ему явно кто-то помог дойти до амфитеатра. Вот только откуда этот великовозрастной дед и какое отношение он имеет к делу? Уж точно он не один из ее бывших подданных и жителей Друэллавиля... - Позволь представить тебе, сестра, Риордана, твоего родного племянника и единственного сына принца Фердиада и законного короля Лескатии! - выкрикнула веревочнице чуть ли не в лицо Ориана. В следующую минуту на арене творилось невообразимое. После оглушающей тишины, и трибуны и стол, где заседали судьи, разразился шум, гомон и ожесточенная перепалка среди присутствующих на предмет личности пожилого инкуба. Мало кто верил, что этот болезненного вида незнакомый бродяга и есть последний законный претендент на трон Лескатии - настолько невероятно звучали слова женщины-василиска. Лишь земляне молчали, уставившись на старца с довольно уродливым лицом, силясь понять, почему их не покидает ощущение, что его они раньше где-то уже видели. Тут Кирилл почувствовал болезненный тычок под ребро локтем от «Проныры». - Слышь, «Царь», - тихо присвистнул удивленный Рыжик, - да это ведь тот самый чудаковатый дедок, который нам показал дорогу до озера и до города ламий, там, у реки... Ну... когда мы еще только-только провалились в этот мир через чертову дыру в лесу под Воложбой... Кирилл медленно закивал головой, что-то припоминая из событий в первую неделю их пребывания в мире монстродев. Дима Билибин тем временем продолжал бормотать под боком: - Это, получается, там, около хижины у реки я едва не подстрелил ихнего короля?!******
Старикан и в самом деле оказался сыном принца Фердиада и, что было еще более удивительно, он был тем самым пожилым инкубом-отшельником, которого встретили друзья в первые дни скитаний по юго-восточной Сабассе. По этой причине земляне сидели как громом пораженные, переваривая услышанную ими прозвучавшую только что на арене историю этого старца. Теперь, при помощи ритуала королевы Зорины они прекрасно понимали тарабарщину, которую нес дед слабым и дребезжащим голосом. Как оказалось, принц Фердиад умудрился после потери столицы собрать небольшое войско из уцелевших паладинов, рыцарей Ордена и попрятавшихся кое-где по лесам и оврагам остатков былой королевской армии и продолжить сопротивление в течение около 1,5-2 лет на западной окраине Лескатии. Однако его скромные силы постепенно таяли, пока осенью далекого 614 года они не были вынуждены отступить в Сабассу под натиском превосходящих сил армии лилим и переметнувшейся на ее сторону Франциски а также бывших «героинь» Лескатии. Проклиная предателей и свою несчастную судьбу, уповая на промысел Верховной богини, принц Фердиад с жалкой кучкой уцелевших сторонников скрылся в дальних оазисах Великой пустыни Западной Сентории, где у него с женой примерно через пять лет родился мальчик, которого родители нарекли Риорданом в честь знаменитого паладина, который 200 с лишним лет назад до этого повел армии Священного Альянса под стены Замка Повелительницы монстров вместе со своей спутницей - валькирией Ланаэльдой, по легенде вознесенных Илиас еще живыми прямо в ее Небесные Чертоги в награду за подвиги. Некоторое время принц с супругой, маленьким сыном и немногими верными слугами скитались по песчаному морю, пока не нашли себе приют в заболоченной и практически малонаселенной пойме реки Дакантис, не подозревая, какая опасность их там поджидает. Но тогда они еще не знали коварства здешних топей и считали их лучшим способом скрыться от назойливой слежки соглядатаев королевы-веревочницы. Примерно на шестом году после рождения Риордана принцу Фердиаду привиделся странный сон, где якобы сама Илиас встревожено взывала к нему сквозь призрачную пелену, показывая тому жуткие картины Элизиума, пожираемым скверной демонической энергии и ангелов с валькириями, из последних сил сдерживавших напор бесчисленных полчищ Повелительницы монстров. Тогда Верховная богиня призвала принца спешить в великую пирамиду, расположенную где-то в центре Сабассы, в которой якобы имелся ключ к тому, чтобы изменить судьбу этого мира. Рассказав о сновидении жене и посоветовавшись с соратниками, Фердиад принял решение идти на поиски пирамиды, хотя многие отговаривали принца от такого безумного предприятия. «Подумайте, ваше высочество», - увещевали его сподвижники, - «что будет, если вы не вернетесь из этого путешествия? Возможно, вы последняя надежда на возрождение нашей страны!» Принц тогда лишь мрачно усмехнулся и сказал в присутствии маленького Риордана слова, которые тот запомнил на всю оставшуюся жизнь: «Когда сама Верховная Богиня зовет к себе, лишних вопросов и сомнений быть не может. Она нуждается в нашей вере и поддержке. Если она не сможет одолеть угрозу со стороны демонов, то мы все здесь будем обречены и не сможем нигде спрятаться. Я уже принял решение и от него не отступлюсь». Единственное, на что тогда подписался Фердиад, это взять с собой двух спутников - личного оруженосца Арнульфа и единственного паладина в их группе, сэра Сеобрина. В последний вечер перед отъездом Фердиад подробно пересказал жене и сыну о дне, когда пала столица их родины, наказав им держать эту историю до конца жизни и передать ее потомкам, чтобы те помнили, благодаря кому они утратили все то, что раньше любили и ценили. Тогда маленький Риордан видел своего отца в последний раз. Принц Фердиад ушел под утро, попрощавшись с супругой, пока мальчик еще спал. Он не хотел, чтобы в час его ухода позади оставались слезы, упреки и скорбь, поэтому собрался в путь еще до рассвета. С той поры Риордан с матерью никогда больше об отце и его спутниках ничего не слышали и не видели. Принц Фердиад вместе Арнульфом и сэром Сеобрином так и не вернулись из этого путешествия. Неизвестно, сколько бы еще ждали мать с ребенком и приставленные их охранять последние рыцари Лескатии, если бы не эпидемия болотной лихорадки, разразившаяся в маленьком поселении изгнанников на третий год с момента исчезновения отца. Лихорадка унесла жизни практически всех оставшихся спутников принца, а также мать Риордана. Последним, кого забрала в могилу болотная лихорадка, это был сэр Тейгвин, один из рыцарей его принца Фердиада. Понимая, что он долго не протянет, старый воин в последний раз призвал к себе 8-летнего Риордана и велел ему уходить вниз по реке, подальше от этого проклятого места. Рыцарь надеялся, что в этом случае у Риордана будет хотя бы минимальный шанс выйти на какое-нибудь поселение немногочисленных людей Сабассы или, на худой конец, «старых монстров». Сэр Тейгвин на смертном одре строго-настрого запретил мальчику раскрывать кому попало свое инкогнито и отпустил его идти навстречу к своей судьбе. Старый рыцарь ошибся в своих лучших ожиданиях. Риордан, отправившийся в путь со всем запасом провизии, который он только смог унести на своих худеньких плечах, уже на вторые сутки отдалился от реки, обходя опасные топи и забрел в песчаное море, где едва не стал жертвой хищного гигантского «муравьиного льва». Мальчик, блуждая среди барханов, провалился в песчаную яму к голодному хищнику и так бы и сгинул там, если бы не счастливая в его варианте случайность. Когда «муравьиный лев» была готова сомкнуть челюсти вокруг парализованного от страха Риордана, чья-то тень набросилась на хищника и располосовала его своими кривыми когтями. Что было дальше, мальчик не видел и не помнил, так как потерял сознание. Очнулся Риордан через сутки в полутемной пещере недалеко от озера, того самого, на берегу которого земляне почти 70 лет спустя будут сражаться с мамоно-слизнем. Однако сын принца Фердиада очнулся отнюдь не в компании слизняка-переростка, а женщины-гуля Сорорис и ее довольно милой для этого вида монстров дочери по имени Изотры примерно одного с ним возраста. Несмотря на жуткие слухи о свирепости этого вида пустынной нежити, мать и дочь на удивление обошлись с сиротой гостеприимно, дав ему кров, пищу и защиту. С той поры Риордан жил в одной пещере с Сорорис и маленькой Изотрой и никто не подозревал, что в такой озерной глухомани нашел себе прибежище последний отпрыск династии Лескатье по мужской линии. Вскоре выяснилось, что сэр Тейгвин ошибся дважды, прогнозируя будущее мальчика. Семья гулей, приютившая одинокого сироту, оказалась «новыми монстрами» и, поэтому лет десять спустя, когда Риордан и Изотра уже жили как муж с женой, тот, будучи инкубом, забыл практически все о своем прошлом. Кроме страшного рассказа о гибели города, поведанному ему отцом непосредственно перед исчезновением. Но следующие 40 с лишним лет, которые прожил Риордан, были для него лучшей и безмятежной порой жизни, полной до этого бесконечных скитаний и лишений. Сорорис заменила ему мать до поры до времени, тогда как Изотра долгие годы была его верной спутницей жизни. Разросшаяся семья вела ночной образ жизни, не перенося полуденной жары. Каждый вечер он вместе с Сорорис, женой и шестью маленькими дочерьми выходили на промысел, рыбача на озере с помощью остроги и охотясь на болотных и песчаных ящериц. За это время Риордан, словно заправский гуль, привык ценить пищу не за ее внешнюю привлекательность и запах, а за ее питательные свойства. Хотя, увидь бы своего отпрыска в окружении новоиспеченной семейки-нежити, его родителей хватил бы удар. Но сын принца Фердиада не имел причин жаловаться на судьбу, ведь могло все случиться и куда хуже. Первый удар судьбы постиг Риордана, когда на 47-ом году его жизни в пещере с новой семьей, Сорорис погибла во время грозы. Женщина-гуль, заменившая ему мать, нелепым и обидным образом погибла от удара молнии, и это при том, что гули по-настоящему боялись только ее, огня и яркого света. Эту потерю Риордан переживал не меньше, чем смерть настоящей матери полвека назад и пропажу отца. Но окончательно инкуба подкосила гибель Изотры и его милых и давно повзрослевших дочек во время редчайшего природного явления в этих местах - наводнения. Оползень, произошедший в тот злополучный день, обрушил своды пещеры, превратив их семейное гнездышко в общую могилу. Риордана в тот момент не было дома и когда он вернулся и увидел заваленный вход, он в панике, забыв обо всем, бросился раскапывать грот все еще надеясь спасти своих родных. Но судьба над ним посмеялась жестоко и в этот раз - Изотра и его дети были надежно погребены под мощным слоем скального грунта и сын принца Фердиада был бессилен что-либо поделать. Случилось это 11 лет спустя после смерти Сорорис. Все оставшиеся годы убитый горем Риордан прожил практически в полном одиночестве в выстроенной им хижине на берегу реки. Он больше не мог жить у озера, которое искренне возненавидел как напоминание о месте, где была утрачена его последняя надежда. Он тосковал, как по своим настоящим родителям, воспоминания о которых были последней нитью, связывавшей его с давно сгинувшей родиной, так и по второй семье, с которой он прожил большую часть своей жизни. Риордан сознательно выбрал путь отшельника, так как в демоническую Лескатию ему путь был заказан - инкуб помнил отцовские предостережения. На поиски давно пропавшего отца у старика не было к тому времени сил, да и не знал он, где следует начинать их. В ближайший город, в Фарафру, большинство населения которого составляли «старые монстры», сын принца Фердиада идти не пожелал. Он не мог видеть счастливые семьи монстродев с детьми, не вспоминая с болью о собственной потере. Так и прожил Риордан в полном одиночестве с полтора десятка лет, пока в один день не повстречал странных чужеземцев на самобеглых повозках, которым он показал путь в город ламий. А позже, примерно через месяц, когда отшельник почувствовал, что его смерть не за горами к его скромной хижине прибыла женщина-василиск, нашедшая его, ориентируясь на ходившие слухи в Фарафре, точнее, среди придворных королевы Зорины. По иронии судьбы, встреча ламий с землянами и рассказы об их путешествии, воскресили в общественной памяти и судьбу одинокого инкуба-отшельника, о котором уже все и почти позабыли. Однако заинтересовавшаяся слухами о чудном старике, Ориана отправилась в путь к реке Дакантис, где вскоре и нашла больного и старого Риордана, из рассказов которого она поняла, что перед ней ни кто иной, как ее родной племянник. Еще одна горькая ирония судьбы состояла в том, что Ориана была старше его по человеческим меркам, а как василиск, должна была его и пережить. Инкуб, потерявший поддержку семьи, быстро угасал и терял жизненные силы. Бывшая принцесса, обратившаяся в мамоно, осталась при своем родиче, стараясь хоть чем-то скрасить его последние дни. Но, когда Ориана в один прекрасный день принесла старику известия из Фарафры о крушении Лескатии, Риордан словно восстал из небытия. К нему вернулась часть воспоминаний о полузабытых рассказах отца и сэра Сеобрина о последних днях его родины, уцелей которая, судьба сына Фердиада могла бы обернуться совсем по-другому. Вот тогда-то старец выразил свою последнюю волю, попросив доставить его в Друэллавиль, чтобы в последний раз перед смертью хотя бы одним глазком глянуть на то, что некогда было домом для его семьи. Ориана не могла отказать в просьбе родичу и при содействии жителей Фарафры, отшельника отправили с отдельным караваном далеко на восток, а женщина-василиск сопровождала того всю дорогу до бывшей столицы Лескатии. - Смотрите же все, вот он, последний мужской потомок покойного короля Кастора II, принц Риордан Фобетор Лескатье! - воскликнула Ориана высоко поднимая кверху какие то предметы, больше похожие на ордена и украшения. - Святая Илиас, - прошептал князь Грераддан, приподнимаясь со своего места на трибуне, узнав эти регалии, - это же перстень с родовой печатью династии Лескатье и медальон с изображением Лукреции, супруги принца Фердиада! Так значит, младший брат кронпринца Умберто все эти годы до его исчезновения был жив и бедствовал, скитаясь по пустыням... Несчастный король Кастор II... ему никогда и не приходило в голову, чем закончится его собственное правление и судьба всех его детей и внуков! Спаси и сохрани нас всеблагая Илиас, - произнес Аристид себе под нос так, чтобы его слышали лишь сидевшие поблизости люди. - Да, - продолжала Ориана, - теперь мы знаем всю правду о том, что произошло в ту роковую ночь. Как только принцу Фердиаду с оставшимися паладинами в решающем бою за южные ворота удалось отбросить воительниц Друэллы и, затворившись в городских стенах, дожидаться подхода крупной рыцарской армии с западных границ, именно в этот момент из замка, уже зараженного последствиями предательства Франциски, ударили отряды перебежчиков во главе с Вильмариной, Примерой и всеми остальными. Именно с подачи Франциски были открыты ворота и ход через потерну, о котором знал другой перебежчик – Эльдариан, для бойцов Друэллы. Так они проникли в тыл отрядам принца и вынудили последнего уходить из столицы, которую можно было еще спасти, если бы не предательский поступок бывшего гвардейца Эльта и безумно влюбленных в него Франциску и других «героинь» прежней Лескатии. Друэлла, не сумевшая преодолеть крепость стен города и цитадели, сумела найти слабое место в людских сердцах и в итоге столица Священного Альянса упала к ее ногам. Принц узнал о случившемся от чудом спасшегося из цитадели 12-летнего пажа, и поведал позже эту историю своей жене и маленькому сыну. Жертва последних защитников города не должна быть забытой... поэтому, сестра, я обвиняю тебя в измене нашей стране и нашей семье и хочу передать тебе пожелание гнить вечность в пределах Хаоса за гранью нашего мира за то, что ты натворила, заключив сделку с дочерью Минаги!******
Наступил небольшой перерыв в заседании трибунала и друзья решили немного размяться, прогулявшись по остаткам городского сада, чудом уцелевшего после штурма Друэллавиля несколько дней назад. Парни уведомили Небесных рыцарей, что они будут в городе, «развеиваясь» на прогулке и придут к окончанию заседания судебной коллегии, когда та будет выносить свой вердикт подсудимым. Тамамо не стала возражать, тем более, что земляне и без того были сыты по горло тем, что уже успели наслушаться во время первого этапа заседаний. Когда они покидали амфитеатр, было уже около двух часов дня и на улице стояла августовская жара и над трибунами начали натягивать защитные тенты. В ушах парней до сих пор стояли крики Франциски во время ее перепалки со стороной обвинения и Орианой, выступившей в качестве свидетеля. - ...кто поручится, что этот бродяга на трибунах действительно сын принца Фердиада, а не очередной выскочка?! Он мог ограбить и убить принца при случайной встрече и снять с его трупа регалии! - разорялась экс-королева Лескатии. - ...напрасно вы пытаетесь повесить на меня ответственность за сотрудничество с магами крови... Эти ритуалы, если и совершались, то без моего разрешения и ведома в поместьях знати носферату, - оправдывалась Франциска, отмахиваясь от обвинений Урувиэн и других истцов. - Феи? Их жертва не была напрасной, так как эти исследования продвинули нашу медицину далеко вперед... Это приблизило возможность для всех нас решить проблему с рождаемостью мальчиков и возможность обзавестись наследником для бездетных пар! Глупцам не понять, что малые жертвы окупаются всегда во имя общего блага! - Во имя общего блага? - удивленно отвечала Тамамо. - Франциска, мы все прекрасно знаем твою историю до и после становления мамоно, о твоем безграничном эгоизме. Не смеши нас сказками об «общем благе». Тем более, что подсудимая Огюсфон рассказала для чего ты отдала приказ отлавливать фей и сильфид. Думаешь, что мы решили, что твой приказ об охоте на фей, о проведении на них опытов для получения некого «лекарства» и тот факт, что это последовало после гибели Эльдариана от рук организации Бафомет, это было «случайным совпадением»? Нет, Франциска, мы слишком хорошо знаем, насколько для тебя был дорог Эльт, чтобы так думать. Ты сама виновата в том, что упустила тогда своего возлюбленного, бросившись первым делом мстить своим прежним обидчикам. Никто тебя об этом не просил, даже Друэлла - ты сама сделала такой выбор. Ты выбрала месть и корону в обмен на ненависть части подданных, реки пролитой крови. Вместо Эльта рядом с собой ты получила в своем окружении кучку лживых советников и фаворитов, которым ты позволяла вытворять все происходившие в стране безобразия. Ты могла прожить свою жизнь в качестве мамоно в тиши и мире с возлюбленным и никто за это бы тебя ни словом не упрекнул. Но ты сознательно выбрала путь мести всему миру и разрушений, прикрываясь словами об «общем благе». Так на что ты теперь жалуешься, потеряв в итоге Эльта, королевство, свободу и даже уважение остатков подданных, скажи мне, Франциска? Тогда этот град упреков и обвинений с упоминанием о том, что в гибели Эльта и в том, что Франциска сама же его и упустила, позволив другим «Падшим невестам» увести его в Хеллгондо, надломил подсудимую окончательно. Если от обвинений в терроре, развязанном против своих же подданных, пытках, организации тайных тюрем, похищений человеческих детей и детей «старых монстров» королева-веревочница бойко открещивалась, ссылаясь на произвол подчиненных на местах, то эпизод с Эльтом выбил ее из колеи. - Да как вы смеете меня обвинять в гибели моего Эльта?! - сорвалась на визг свергнутая правительница Лескатии. - В его смерти виноваты те шлюхи с Вильмариной во главе, которые притворялись подругами, а в итоге отплатили злом за былую дружбу! Они недоглядели и позволили ему умереть там, в Хеллгондо! Я же... всего лишь хотела восстановить справедливость и вернуть к жизни Эльрианда... в то время когда другие струсили или давно смирились... К удивлению всех присутствующих некогда грозная королева Лескатии опустила лицо к груди и начала громко всхлипывать как девчонка. Растрепанная и жалкая Франциска больше не была в состоянии отвечать на вопросы обвинителей и судей, поэтому Айлире, посовещавшейся с коллегами, пришлось объявить перерыв, во время которого, собственно, парни получили возможность свалить из амфитеатра и освежиться в парке. Настроение землян было не слишком веселое, а скорее апатичное после пребывания на заседании суда. Даже жизнерадостная Сильфа выглядела подавленной. Дух Ветра, приняв облик маленькой девочки, в настоящее время сидела на плечах у порядком уставшего Димы и куксилась, словно ее забыли угостить мороженным. Сильфу также как и Франциску совершенно выбила из колеи вся история с феями, многие из которых были ее подругами. От былого легкомыслия в настоящий момент у нее и следа не осталось. Возможно поэтому «Проныра» и не пытался согнать со своей шеи приунывшую фею, ограничившись лишь дежурным ворчанием и сетованием, что дух Ветра могла бы поискать себе и более спокойное место для размышлений. Впрочем, все без исключения жалели Сильфу и предпочитали промолчать в этот момент. Несколько раз то Кирилл, то Ярослав пытались разговорить остальных на предмет предстоящего возвращения в Сабассу и поиска Гномы, но эти попытки явного успеха не имели. Разговор явно сегодня не клеился. Особенно молчаливым был, как ни странно, «Проныра», а вовсе не «Буян». Всякий раз, когда Кирилл упоминал в разговоре Сабассу, Рыжик сразу начинал хмуриться и соскакивать с темы, по большей части стараясь отмалчиваться. «О предстоящей встрече с Нефертари вспомнил что ли?» - подумал Кирилл, глядя на помрачневшего товарища. Вскоре их праздное шатание по парку и центральной площади стало плавно подходить к концу. Ближе к шестому часу их отыскала молоденькая енотка, присланная Тамамо, и попросила землян явиться обратно в амфитеатр, где уже готовились огласить приговор главным фигурантам трибунала. Когда друзья вернулись на свои места рядом с бывшей королевской ложей, они шепотом расспросили соседей, пропустили ли они что-нибудь важное, пока они гуляли по городу несколько часов. - Да ничего особенного, если сравнивать с тем, что было в первую половину дня и утром, - пожала плечиками Тавия. - Сначала закончили допросы Франциски, затем в течение почти трех часов обвинители расспрашивали арестованных министров, аристократов и наместников прежней королевы, чьи преступления были менее очевидны или мельче по масштабам по сравнению с теми, кого судили утром. - Понятно, - пробормотал Ярослав, - спасибо за разъяснения. Четверка землян успела как раз к моменту, когда все официальные и торжественные речи уже были произнесены, а тануки Айлира произнесла длинный вступительный монолог с клятвой о том, что коллегия судей в ходе обсуждения была максимально объективной и беспристрастной при вынесении решения по приговору к нынешним подсудимым. Слово предоставили теперь лазурной Они Дексионе, которая и должна была зачитать приговор трибунала, собранных здесь в этот раз в полном составе, чтобы выслушать его. Дексиона поднялась со своего места за судейским длинным столом и, отпив ароматного нектара из графина, начала свою рутинную работу по прочтению свитка с оглашением приговора. - Во имя высшего правосудия и торжества порядка и законности, Мы, нижеподписавшиеся члены Коллегии архонтов, избранных с согласия всех сторон союзной коалиции, после долгого обсуждения представленного материала стороной обвинения, обвиняемых и свидетелей, изучив за прошедшие дни материалы, представленные к суду, приняли взвешенное и окончательное решение по делу главных подозреваемых в совершении тяжких преступлений, злоупотребивших своей властью и влиянием и развязавших агрессивную войну против соседей, - начала с преамбулы лазурная Они, переходя к оглашению непосредственно приговора. - Подсудимая Франциска Мистель Лескатье, - продолжал убийственно холодный голос Дексионы, - вы признаны виновной в измене родине, совершении государственного переворота, повлекшего множество жертв, в узурпации верховной власти в Лескатии, организации массового террора и карательных экспедиций против своих же подданных, отдачи приказов о похищениях, пытках, убийствах инакомыслящих, бессудных расправах над своими и иноземными подданными, организации и попустительстве набегов на соседние нейтральные государства и общины людей, эльфов и мамоно, а также в отдаче приказов о проведении опытов над живыми пленниками и узниками в ваших тайных тюрьмах. По совокупности всех совершенных преступлений и недостаточности улик по обвинениям в работорговле, Коллегия архонтов приговаривает вас к пожизненному заключению в одиночной камере без права на прогулки, свидания и право переписки. Приговор вступает в силу с этого дня и этого часа. На трибунах поднялся большой шум и гвалт, особенно среди людей князя Грераддана, считавших приговор слишком мягким, и среди «новых монстров», полагавших, что заточение в каменном мешке до конца жизни - излишне суровое наказание для их бывшей правительницы и милосерднее было бы ее казнить. Лазурная Они между тем продолжала зачитывать содержимое длинного пергаментного свитка: - Подсудимый лорд Фратрек Джериальт, вы признаны виновным в государственной измене, в организации тайных тюрем, в угоне населения из независимых общин людей и мамоно на принудительные работы на рудники, военные мануфактуры и мастерские с непосильными для узников условиями труда, в подготовке агрессивных военных планов против мирных и нейтральных государств и общин, а также в организации агрессии против кланов циклопов с целью присвоения их богатств и секретов, а также угона лучших мастеров на принудительные работы в Лескатию. Коллегия архонтов приговаривает вас от имени союзного командования к смертной казни через повешение. Приговор будет приведен в исполнение завтра на закате дня за восточными воротами столицы у главного тракта. На этот раз поднявшийся на трибунах шум был значительно слабее, чем после вынесения приговора Франциске, поскольку личность Джериальта была всем известна с самой неприглядной стороны. Дексиона этим временем перешла к следующему подсудимому по списку. - Подсудимый шевалье Кассиодор Гаристрам, Коллегия архонтов признала вас виновным в совершении ряда тяжких преступлений, а именно: в государственной измене и активном участии в перевороте в Лескатии, организации массового террора внутри королевства, подготовке агрессивных планов нападения на соседние государства и общины, независимые от Хеллгондо, участии в преступных сделках с королевством Исильфилад по торговле мамоно и людьми, организации массовых расправ с заключенными в тюрьмах и карательных экспедициях в Нарне, Лесном королевстве, Королевстве фей и свободных анклавах людей на севере Лескатии, систематическом грабеже соседних стран и народов, не являющихся подданными и вассалами вашей страны или Хеллгондо. По совокупности доказанных совершенных вами преступлений Коллегия архонтов выносит вам смертный приговор через повешение, которой будет приведен в исполнение завтра на закате дня. В этот раз каких-либо бурных протестов неодобрения не произошло, поскольку такое решение судей более-менее устраивало как людей и лесных эльфов, так и «старых монстров». Лескатийские мамоно и инкубы хранили при этом гробовое молчание, пытаясь осмыслить свершившийся факт. - Подсудимый канцлер Алоданарий Кройдон, - продолжила зачитывать свиток Дексиона, бросив мимолетный взгляд на толстяка, лицо которого было бледнее мела, - Коллегия архонтов признала вас виновным в совершении преступлений таких как: организация работорговли, принудительном изъятии имущества и ценностей у соседних с Лескатией народов, организации трудовых лагерей с целью извлечь доходы для короны из труда заключенных, в нарушении «Акта о международной торговле» в связи с притеснениями иноземного купечества и противозаконных поборах с торговцев из других стран. В связи с тем, что ваша связь с магами крови считается недоказанной, Коллегия архонтов вынесла решение заменить вам пожизненное заключение на 30 лет лишения свободы с пожизненной ссылкой после освобождения из места отбывания наказания. Далее, перекрикивая ропот недовольства со стороны обвинителей от князя Грераддана, лазурная Они зачитала последний приговор из главной пятерки обвиняемых на этом трибунале: - Подсудимый Регвин Легардомар, Коллегия архонтов признала вас виновным в совершении наиболее тяжких преступлений, которые прозвучали в общем списке, а именно: в организации преследований, гонений и массовых убийств противников государственного переворота, совершенного в 611 году, в похищении и бессудных расправах над лесными эльфами и людьми, не признавших власть узурпаторов, в пытках и издевательстве над заключенными, как людьми, так и мамоно, в уводе подданных соседних государств и общин в рабство и на принудительные работы в Лескатию, либо с последующей продажей в соседние страны, лояльные Хеллгондо, в бесцельных разрушениях и опустошениях мирных деревень и городов без всякой на то военной необходимости, в активном сотрудничестве и пособничестве с магами крови, в проведении на похищенных пленниках жестоких опытов, в насильственной инкубизации и ассимиляции населения покоренных территорий. Это только наиболее общий перечень совершенных вами злодеяний, вскрытых на этом судебном процессе. На основании полученных доказательств Коллегия архонтов вынесла решение приговорить осужденного Регвина Легардомара к смертной казни через повешение, которая состоится завтра на закате дня за городскими стенами... Последние слова судьи потонули в оглушительных аплодисментах, поскольку последний из пятерки еще до крушения старой Лескатии был закоренелым бандитом и пиратом, поэтому среди присутствующих мало кто считал вынесенный смертный приговор несправедливым. Напротив, многие из тех, кто жил целые десятилетия в страхе перед этим душегубом, который непонятно за что пользовался особой милостью прежней королевы, вздохнули с облегчением. Далее Дексиона зачитала приговор и по остальным крупным фигурантам здешнего трибунала - различным министрам, представителям новой лескатийской знати, вельможам, полководцам и прочим должностным лицам, служивших свергнутому режиму. Так, советник по делам Северным территорий Нанабририэль была приговорена к 22 годам заключения, комендант крепости Друэллавиля Шион - к 10 годам заключения, заместительница канцлера Виктория Сорель - к 14 годам тюрьмы, Целеста Фрисабор, глава внутренней разведки Лескатии - к 27 годам заключения с последующей ссылкой. Подсудимые, чья вина в использовании магии крови и проведении опытов над узниками была доказана, получили смертный приговор. К смертной казни через гильотинирование или развоплощение святой энергией были приговорены Тамара Огюсфон, графиня Маргарита Бланкар вместе с другими представителями ее рода, баронесса Легиренна Ревиаль с ее семейством и прочие соучастники преступлений шайки Легардомара. Герцогиня Маришка Флорильян получила пожизненный срок как и Франциска лишь потому, что не была доказана ее причастность к сотрудничеству с магами крови, но зато была доказана ее вина за работорговлю и похищение детей у лесных эльфов и мамоно с перепродажей в Гранхольд или в Хеллгондо. Взятая в плен под стенами столицы полководец Гранхольда, драконица Элеасси была полностью оправдана, но до окончания войны с Хеллгондо оставалась в плену в качестве интернированной. Такие же оправдательные приговоры были вынесены различным мелким сошкам, вроде горничных, дворцового камергера, писарей, мелких чиновников, активно сотрудничавших с судом и не причастных к тяжким преступлениям. Остальные же в списке подсудимых получили сроки от 4 до 10 лет заключения в зависимости от степени вины и поста, на котором они пребывали до разгрома демонического царства Лескатия. Под конец заседания трибунала уже после того как Коллегия судей огласила приговор осужденным, а представители сторон обвинения выразили удовлетворение судебным решением, поочередно поднимались лидеры союзных стран и народов для того, чтобы произнести заключительную речь. Последней выступила Тамамо. Она открывала начало суда - ей же и предстояло его закрыть. - Сестры и братья по оружию, уважаемые архонты и лидеры союзных нам народов свободной Сентории, сражающихся рука об руку с нами за правое дело и торжество справедливости, - начала в обычном для себя торжественном и возвышенном тоне девятихвостая кицуне, - сегодня был знаменательный день, когда впервые со времен Алифнессы XVI Великой народ мамоно, люди, лесные эльфы, феи и сильфы и прочие расы Сентории вновь сплотились в союзе свободных народов этого мира и встали на пути группы заговорщиков, замысливших поработить эти земли и затопить их реками крови ради своих корыстных и властных амбиций. Как и семь веков назад, вольнолюбивые народы соединили силы в кулак и сказали: «Нет! Довольно!» грабителям и душегубам, затеявшим и спланировавшим эту войну и бойню по всей Сентории и прочим сопредельным с ней землям. Особого внимания и сурового осуждения заслуживают так называемые главари «новых мамоно», которые сами себя провозгласили вершителями судеб над прочими жителями этих земель. Никто им не давал право считать себя некой высшей расой. Самозваная королева Франциска и ее подельники, став частью сообщества монстров, презрели и плюнули на заветы Алифнессы XVI, покрыв свое имя на все последующие века несмываемым позором. Они не только сделали невыносимой жизнь большинства своих подданных, доведя их до крайности, но и принесли много лишений и горя соседним народам, отняв у них кров, родню, имущество и, наконец, свободу. Пусть же все станут свидетелями того, что наш Союз свободных народов Сентории и Зипангу решительно осуждает все эти злодеяния: от похищений, массовых убийств с целью устрашения до работорговли, дабы впредь ужаса, подобно творившемуся здесь на протяжении многих лет, никогда более не повторялось. Мы также подтверждаем еще раз здесь данную ранее клятву воевать до победного конца с Кровавой Минаги и ее приспешниками. Мы будем их преследовать на земле, на воде и под землей и в иных измерениях и не успокоимся до тех пор, пока не изловим всю их преступную шайку и не призовем к ответу, как это произошло с главарями новой Лескатии в этот день. Да свершится суд вольных народов над зачинщиками этой войны — справедливый и суровый! Благодарю за внимание.******
11 августа 2018 г., 12:23, западная граница Лескатии с регионом Сабасса. Спустя несколько дней после состоявшегося трибунала над королевой Франциской и ее приспешниками армия союзников, дождавшись необходимых пополнений, разделилась на части и выступила в поход. Одна группа войск численностью в 27 тысяч бойцов под предводительством Аншахар двинулась на север, чтобы взять под контроль горные перевалы, соединявшие Лескатию с Золотым регионом. Основное же войско во главе с Небесными рыцарями отправилось в западном направлении. Союзники рассчитывали заручиться поддержкой нейтральных народов, проживавших в Сабассе и отыскать нынешнее место обитания Духа Земли. В последнем мероприятии им решила помочь бывшая принцесса Ориана, обратившаяся в василиска, которая стала их временным проводником на обратном для нее пути на запад. Уже третий день армия Небесных рыцарей двигалась к западным окраинам бывшей Лескатии, пока на линии горизонта не показалась гряда серых холмов, на которых некогда была разграничительная линия лимеса [1], обозначавшего старую границу королевства с пустынными царствами Сабассы. Именно здесь и был сделан последний привал, после чего следовал тяжелый многочасовой переход через глинистые пустоши до ближайшего водоема. Друзья, ехавшие чуть в стороне от главной колонны, тоже остановились, но не стали разбивать палатки, а просто развернули тент, укрывавший их от палящего южного солнца, и разместились на отдых. Конкретно под тентом разместились Кирилл, Дима и Ярослав, поскольку Леха только что ушел в шатер к Нанаби, с которой они недавно помирились. Парни помимо трудностей предстоящего пути, запланированной встречи с королевой Зориной и поисков Гномы, до сих пор обсуждали и делились впечатлениями о прошедшем трибунале. Леденящие истории из жизни демонического царства Франциски и приговор суда и по сей день служил для них темой для обсуждения. Друзья не стали присутствовать на казни главных преступников, поэтому они не слышали ни свист падающей гильотины, ни взмах сабли офицера-ящеродевы, командовавшей всем процессом казни, ни барабанную дробь кентавров, ни предсмертные проклятия осужденных. Зато они имели сомнительное удовольствие лицезреть при выходе со всем войском из ворот Друэллавиля, где был оставлен сильный гарнизон, болтающихся на виселицах Регвина Легардомара, лорда Фратрека Джериальта, шевалье Кассиодора Гаристрама и пойманных отрядами Небесных Рыцарей наемников, егерей и работорговцев и прочих подчиненных и подельников Легардомара. Характерный скрип веревок, на которых болтались казненные, надолго запечатлелся в памяти парней, а тому же Ярославу он какое-то время снился по ночам. Наговорившись вдоволь на тему прошедшего трибунала и предстоящих поисков, Кирилл решил какое-то время побыть в одиночестве, присев рядом с квадроциклами и вглядываясь в линию мертвых, лишенных растительности холмов, вспоминая, как когда-то они проезжали через эти места вместе с Сесиль и еще не потерянным тогда Валерой. «Царь» потерял счет времени за таким времяпровождением, погрузившись в невеселые воспоминания про встречу с обезумевшим «Дивным» рядом с уничтоженным пожаром проклятым поместьем. Кирилл не заметил, как к нему незаметно приблизилась Тамамо, увидевшая, как парень в глубокой задумчивости всматривается в серые изгибы далеких холмов на границе пограничных степей и пустынь Сабассы. «Царь» чуть вздрогнул, когда почувствовал на себе теплую ладошку девятихвостой кицуне. - Ты чем-то встревожен, - ответила девочка на немой вопрос Кирилла, не отрывая от него взгляда изумрудно-зеленых глаз, в которых читался затаенный интерес. - Неужели тебя вся эта история с королевской семьей бывшей Лескатии так взяла за душу? Или, может быть, беспокоят мысли о предстоящем переходе через пустоши и поиски Духа Земли? - И то, и это меня сейчас волнует... - промедлив, ответил лидер четверки землян, вновь уставившись в мертвые, исхлестанные ветрами холмы. - Не понимаю я многого из услышанного там... на суде. Неужели, магия крови настолько ужасна, что это повлияло на столь суровые приговоры ваших... архонтов? Да и странно, почему в глазах мамоно вина Франциски была намного больше, хотя по мне и королева, и ее свита стоили друг друга? По ходу, они одинаково омерзительны, на мой взгляд... За плечом у Кирилла послышался глубокий выдох Тамамо. Похоже, что королева кицуне также сейчас пребывала в таком же меланхолическом и печальном настроении, как у парня, и ей хотелось перед кем-нибудь выговориться. - С магией крови все просто, - пояснила она, - высшие ее разделы и ритуалы предполагают жертву чьей-либо жизни в обмен на извлеченный в ходе обряда огромный объем магической силы. В малых дозах кровь нужна для создания защитных и охранных печатей, личных талисманов и закрепления магически заверенных договоров. Это другая сторона магии крови, которая по сути безвредна. Многих мамоно, особенно способных к чародейству и вампиров, эта сила опьяняет, дает мнимое ощущение бесконечного превосходства над окружающими, но на самом деле это прямая дорога к потере своего «Я», в пучины Хаоса и безумия. Именно поэтому из-за своей близости к некромантии, запрещенной со времен Алифнессы XVI до падения династии Фейтберн, магия крови вызвала закономерную неприязнь и отторжение что среди людей, что среди большинства мамоно. Увы, не все так думали, особенно после воцарения Минаги в Хеллгондо... Заметив грусть в глубоких как озера глазах Тамамо, Кирилл осторожно поинтересовался у девочки, не скучает ли она по Замку Повелительницы монстров. - Я слышал, что долгие годы вы жили в Хеллгондо? - как можно более учтивым голосом спросил парень, впервые вызвав за весь разговор легкое подобие улыбки у девятихвостой кицуне. - Да, иногда я мечтаю когда-нибудь вернуться туда... ради воспоминаний о светлых днях, когда там царила радость, тесная дружба и веселый детский смех маленьких Нерона и Нерис... когда мечта их матери, Повелительницы монстров была как никогда близка к осуществлению, - с болью в голосе произнесла Тамамо, прижав ушки к голове и опуская хвосты. - Бедная Алиса, представляю, что бы ей пришлось сейчас пережить, узнав какой черной неблагодарностью отплатили ей и Луке некоторые из потомков, плюнувших на их самопожертвование ради мира! По насупившемуся личику девочки было видно, что воспоминания о прошлом ей не слишком приятны, поэтому она поспешила перевести тему разговора на более нейтральную. - Что же касается с историей принцессы Франциски, то все здесь намного запутаннее и сложнее, - закусив губу, медленно произнесла Тамамо. - У людей измена Франциски и предательство того же шевалье Гаристрама выглядят в одинаковой степени отвратительно, поэтому обвинители князя Грераддана и требовали обоим смертной казни. Совсем иное видение ситуации было у мамоно. Пожизненное заключение - более суровое наказание, чем смерть. Вечные муки от угрызений совести и боли невосполнимой потери - хуже, чем гибель телесной оболочки. Люди готовы считать, что стать мамоно - это уже достаточный повод, чтобы отправить на костер провинившуюся по их мнению «отступницу», тогда как сами мамоно считают отвратительным поступком предательство собственной семьи ради эгоистических желаний. - Не понял пока, к чему вы ведете? - пожал плечами Кирилл. - Давай на «ты», а то такое слишком официальное обращение создает ощущение, будто мы поссорились, - одернула парня девятихвостая кицуне, отчего тот рассмеялся, чуть прикрывая рот ладонью. - Ладно, понял... - кивнул он. - И все же... в чем связь? - Да в том, что Франциска сама по себе изначально не была ни хорошим, ни дурным человеком, - охотно пояснила Тамамо. - Многим известна ее печальная история. Маленькая, забытая всеми тяжелобольная принцесса, тень собственных великих братьев и сестер, у которой не было никогда много друзей, зато был один возлюбленный, ставший для нее лучом света в темном царстве безразличия и холодного равнодушия окружающих. Да... Эльт был единственным путеводным маяком, который мог ее вывести из бездны, стремительно поглощающей ее отчаявшуюся и очерствевшую душу. Если рассматривать с точки зрения большинства мамоно тот самый миг, когда Друэлла протянула ей руку помощи в ту роковую ночь, главная ошибка младшей принцессы состояла вовсе не в том, что она якобы «продала душу», переродившись в «отвратительного монстра», как позже говаривали чудом спасшиеся и обозленные поражением жалкие остатки от прежнего «Ордена». - А в чем же? - закономерный вопрос вырвался из уст парня. - Момент истины наступил на самом деле чуть позже, когда «новорожденная» веревочница впервые вышла за порог своей опочивальни, бывшей ей одновременно в течение пяти лет и личной тюрьмой, - продолжила разъяснения девочка. - Почти все мамоно склонны считать, что если бы Франциска в тот момент не оступилась и сделала правильный выбор, то возможно бы не было того ужаса на протяжении 90 лет подряд, о котором вы услышали во время трибунала, а закончилось бы все более чем хорошо, в том числе и для принцессы. - Ты об этом Эльте... - догадался Кирилл, вспомнив о возлюбленном «Падших невест» из полулегендарного рассказа Сесиль. - В точку, - тихим голосом подтвердила Тамамо. - В нем-то крылся весь корень последовавших позже бед, в нем же было средство для их предотвращения. Если бы Франциска сразу же направилась бы после исцеления Друэллой на поиски Эльта, а затем тихонько покинула с возлюбленным замок через подземный ход, то про ее предательство никто бы сейчас и не говорил бы, а они бы как парочка тихо и мирно бы доживали в счастье свой долгий век. Вместо этого принцесса поддалась чувству мести за свои былые обиды на родственников, отодвинув на второй план даже свою любовь, и бросилась крушить все на своем пути, бродя по всей цитадели. С одной стороны, она выплеснула свою ненависть за несчастное детство и юность на своих же родичах и прислуге, а с другой - вернула долг своей спасительнице, помогая ей захватить город и замок. Хотя, если бы Франциска взяла и просто ушла бы с возлюбленным подальше от города, то ни одна бы мамоно, включая Друэллу, не осудила бы ее выбор. А так... она выплеснув накопившуюся ненависть на своих ближних и слуг, упустила время, потеряв Эльта, которого благополучно увели из замка счастливые соперницы, и заслужила презрение и неприязнь многих своих подданных, за свой предательский поступок. По сути, в тот момент, поставив месть одной ступенькой выше любви, Франциска не поняла, что вступила на путь в бездну, закончившийся в царстве ужаса, который она же создала в бывшей Лескатии. Может, после трагической гибели Эльта она и поняла, что натворила, но уже к тому моменту было слишком поздно и принцесса окончательно сорвалась, утонув в пучине гнева и отчаяния. У ее подруг до самой смерти Эльта все было с точностью до наоборот: они жили сравнительно счастливо, пусть и не слишком долго при дворе Минаги, пока Франциска рвала на себе волосы с досады. Что ей было толку от того, что она получила в свое распоряжение замок с королевством в придачу, если подле нее не было близкого и возлюбленного, а ее семейное гнездо было пустым и холодным после свершившейся измены? Принцесса сама же разбила своим выбором собственное счастье, поэтому я считаю ее историю очень поучительной для всех мамоно на будущее. - Но я бы и сам мог так сказать, - хмыкнул Кирилл, дослушав девятихвостую кицуне до конца. - Так вообще мог любой подумать, а не только мамоно. - Проблема в том, что еще с подачи Илиас многие люди считали, что происхождение определяет в жизни все, а вовсе не совершаемые личностью поступки, - с чувством сожаления ответила она. - Даже после ее поражения кое-кто среди людей продолжал и продолжает думать в таком русле. Именно поэтому обвинители людей, много и долго возмущались самим фактом общения Франциски с Друэллой и становлением принцессы веревочницей. Мамоно же больше смотрят на конечный результат тех или иных действий личности. Поэтому-то они были искренне возмущены не превращением Франциски в монстра, как те же люди, а тем, что принцесса фактически променяла своего возлюбленного на сиюминутное желание мести. Это в итоге и вызвало такое всеобщее осуждение, а вовсе не ее личные сделки с лилим. Слова Тамамо всю оставшуюся дорогу к границе с Сабассой долго занимали мысли парня. Кирилл мысленно для себя подметил, что и в его родном мире слишком привыкли многие судить о человеке по одежке и по первому впечатлению, которое часто могло быть ошибочным. Цена этих ошибок могла оказаться недешевой: от неудачно выбранных спутников жизни или партнеров по бизнесу до скандалов межгосударственного уровня и даже вооруженных конфликтов. «А ведь по сути, что здесь, что на Земле подобное повторялось из века в век», - пришла невеселая мысль в голову парню. - «Замкнутый круг какой-то получается...» Неужели дело было не только в местной богине, но и в изначальном дефекте человеческого общества, присущем для него в любых мирах? Кирилл поспешно отогнал от себя эту неприятную мысль. Ему хотелось надеяться, что, по крайней мере, в его мире осталось еще достаточно здравомыслящих людей, которые судят о вещах не по их внешнему виду, не по «хорошей» и «плохой» породе, а по их внутреннему содержанию и результатам их деятельности. Ведь в противном случае их миру грозила такая же плачевная участь, как и этому, где люди и монстры успели наломать порядочное количество дров. Оставалось только надеяться, что ужасы, на которые они порядочно успели насмотреться во время своих странствий, все же обошли стороной их дом на Земле. ----------------------------------------------------------------- [1] Лимес (лат. Limes — «дорога», «граничная тропа», позже просто «граница») — укреплённый рубеж (вал, стена) со сторожевыми башнями, возведенный на границе бывшей Римской империи. Лимес служил Римской империи как защитное сооружение и как средство таможенного контроля. На проходных пунктах велась торговля с «внешним миром». Провинции рядом с лимесом назывались лимитрофами и охранялись лимитанами. Самые известные участки лимеса — это Верхнегерманско-ретийский лимес протяженностью в 550 км и Вал Адриана в Великобритании. Впоследствии это название закрепилось за любыми пограничными укреплениями такого рода из прошлых эпох. [2] Вообще-то он был вторым в очереди наследования престола, но так как его старший брат погиб в сражении на материке Илиас, то очередь перешла к Фердиаду.