Монстрогеддон-2: Революция

Я встретил девушку на краю болота, Она была похожа на... бегемота. Ну и рожа страшна, как моя судьба, Я плачу, мокрый весь от слез, под стук колес. Какая жаба тебя родила, С такою рожей как... у крокодила? Ну и рожа страшна, как судьба моя, Я плачу, мокрый весь от слез, под стук колес. Я вспоминаю прошлогодний картофель, Когда в автобусе я вижу твой профиль. Ну и рожа страшна, как моя судьба, Я плачу, мокрый весь от слез, под стук колес. И пусть на кладбище разбегутся вороны, Когда придешь ты... на мои похороны. Ну и рожа страшна, как судьба моя, Я плачу, мокрый весь от слез, под стук колес. 20 августа 2018 г.; США, где-то на востоке штата Вайоминг…       Сухие лесистые предгорья приближающегося водораздельного хребта выглядели умиротворенно и спокойно несмотря на не столь давно кипевшие здесь бои. Стайки грифов-стервятников то и дело кружили над неопознанными останками погибших в сражении недельной давности, не брезгуя даже убитыми химерами. Колючий ветер продолжал упрямо гнать мелкую пыль из полупустынных каньонов, причесывая многочисленный жесткий кустарник. Казалось, за плавно покачивающимися бортами шагоходов и вооруженного конвоя жизнь свелась к черным силуэтам падальщиков, которые с хриплыми криками между собой дрались над добычей.       Мужчина с короткой стрижкой, немытым обнаженным торсом и сухими обветренными губами долго смотрел обреченным взглядом на угрюмый пейзаж сквозь прочные прутья решетки шагающего транспорта, в котором томились десятки таких же как он пленников. И хотя, за редкими исключениями, они не могли жаловаться на жестокое обращение со стороны неприятеля, большинство из них были преисполнены самых мрачных мыслей о собственном будущем. Кто эти бледные женщины в серой и черной броне с оружием, сошедшим с экранов фантастических кинолент? Для чего нужны многочисленные механизмы и машины «пришельцев», которые они тащили за собой в общей колонне? Куда их ведут, что с ними намерены делать хозяева их судьбы? Ждут ли их тяжкие работы в трудовом лагере, мрачная тюремная камера, массовые экзекуции или, может быть, неприятель решил отправить их в неведомые космические дали, на их родную планету? На эти многочисленные вопросы никто не мог ответить с большой уверенностью. Неопределенность будущего больше всего и тяготила полураздетых пленных, вынужденных куковать в «ходячем поезде» уже пятый день. - Пить… воды бы… - прошелестел пересохшими растрескавшимися губами загорелый мужчина с небритыми щетинистыми бакенбардами. - Эй, охрана! – закричали его соседи по камере. – Кто-нибудь, помогите! Не видите: человеку плохо?       Среди пехотроидов-конвоиров, озадаченных поднятым шумом, прокатилась волна легкой суеты. Предводительница эскорта, змеедева с многочисленными имплантатами и сервоприводами, подоспела лишь спустя некоторое время. - Что происходит? Почему пленники устроили очередной беспорядок? – произнесла безжизненным металлизированным голосом ламиероид. – Снова бунт?!       К командиру эскорта тут же подскочили две бледные женщины в черной броне с шлемами, закрывающими им пол-лица. - Докладываем: в транспортном блоке «Джи-Ай 07-25», в четвертой секции локальные беспорядки. Обстановка целиком под нашим контролем. Прикажете замкнуть капсулу и ввести усыпляющий газ? – произнесли они таким же равнодушно-неживым голосом. - Этого не нужно… сейчас, - с замедленной интонацией изрекла кибер-ламия. – Что им опять понадобилось? - Один из пленных солдат-хумансов, похоже, испытывает легкую степень обезвоживания, - равнодушно прокомментировала ее подчиненная, просмотрев извлеченные данные на наручном браслете, полученные с транспорта. - Ну, так охладите его душем вместе с остальными, - распорядилась ламиероид, бросив оценивающий взгляд в сторону металлической многометровой «многоножки», в которой томились полураздетые мужчины. – Согласно полученному протоколу от Мастера, все военнопленные должны остаться живыми и здоровыми по прибытию в фильтрационный лагерь. Инструкция на этот счет ясна. Выполняйте! - Будет исполнено, протиктор Амфиро, - отчеканили черные пехотроиды, после чего они нагнали «голову» шагохода и что-то передали операторам по закрытому каналу связи.       Через некоторое время в верхней части передней стенки тюремной капсулы приоткрылось небольшое овальное отверстие, похожее на люк вентиляции. Из черного зева показался гибкий, похожий на зелено-прозрачную змею шланг с подвижными форсунками. Не успел кто-либо из пленников осознать происходящего, как на десяток бывших солдат обрушились хлесткие струи воды, окатив всех подряд с головы до ног. Спустя две минуты эта своеобразная походная баня прекратилась, и остатки влаги начали медленно впитываться в небольшие отверстия в полу камеры. Посреди небольших лужиц остались пленники с промокшими насквозь брюками, ворчавшие на чрезмерную пунктуальность «пришельцев». - Ты как, Робби? – принялся тормошить приятеля один из пленных. – С тобой все в порядке?       Немного оклемавшийся рядовой в рваной форме Национальной гвардии приоткрыл глаза и долго пытался сфокусировать взгляд на склонившемся над ним товарище. - А… это ты Джимми… - с хрипотцой произнес тот, - за меня не беспокойся. Немного мутит… бывало и много хуже… - Не напрягай себя, Лоуренс, - обеспокоенно произнес русоволосый пленник со стрижкой под полубокс. – Побереги лучше силы! - Ради чего? – уныло отозвался из угла вислоусый мрачный тип. – Угодили мы в котелок к пришельцам – ничего не скажешь!       Нахмуренные пленники от этих слов переглянулись, и было отчего. С той поры, как они угодили в плен, прошло от пяти до восьми дней. Большинство узников данной секции были добровольцами из 27-го пехотного батальона Национальной гвардии из прежнего 2-го армейского корпуса Альберта Керкленда. Во время отступления американских частей на восток нацгвардейцы подвергались дистанционным ударам со стороны преследователей, пока одна из отбившихся частей не была отсечена от остальной армии недалеко от Гранд-Айленда в штате Небраска и не угодила в плен к пришельцам. Так, Роберт Лоуренс, входивший в состав подразделения, был контужен от разрыва одного из недалеко упавших снарядов и был схвачен настигшими отряд гиноидами. Вместе с ним за компанию угодили в неволю и Джим Траскин с Майклом Донкастером, бросившиеся на выручку товарищу, а также некоторые другие однополчане. К счастью или к несчастью, Дональд Вайнэйбл и Томас Паркер потеряли их в горячке спешного отступления с боями примерно за час до этого события. Была определенная надежда, что хотя бы они на свободе в кругу своих, а не влипли по уши в то же дерьмо, что и их менее удачливые боевые товарищи.       Пришли в себя пленные, включая бывшего фермера, уже когда десантные корабли доставили их в поселение Скотсблафф в западной части Небраски, где размещался временный сортировочный лагерь «пришельцев». Насколько помнил Джим, это произошло ближе к вечеру 17 августа, когда его с товарищами стали высаживать в опустевшем поселении, сделавшемся на время одной из точек распределения множества колонн военнопленных, которые имелись практически в каждом штате Среднего Запада. К тому времени как пленные оказались в Скотсблаффе, хорошо охраняемом «пришельцами», вернее, кибер-подразделениями Промештейн, в сортировочном лагере, находившимся на территории бывшего цементного завода, скопилось уже немалое количество народу, в основном, молодых парней и взрослых мужчин. Наметанный глаз Траскина тогда насчитал приблизительно 4,5 или 5,5 тысяч военнопленных. Среди узников лагеря практически не было ни женщин, ни детей, ни стариков, но при этом то и дело попадались раненные или увечные, которые не смогли уйти вслед за отступавшими американцами и их союзниками. Еще на территории завода, огороженного высоким бетонным забором с колючей проволокой, находилась целая «стоянка» многометровых металлических монстров, похожих на сколопендр. Как впоследствии выяснилось, они заменяли «инопланетянам» железнодорожные эшелоны. В каждую зарешеченную ячейку, сегмент этого переоборудованного «шагающего поезда» отряды пехотроидов загоняли до 12-14 человек, и после погрузки этих пассажиров поневоле из сортировочного лагеря отбывал очередной «караван» с мощным эскортом из все тех же пехотроидов, парящих киборгов и причудливых гигантских шагающих конструкций, словно сошедших со страниц очередной «Войны миров». Один из таких «поездов» мог вместить в себе до 100-120 человек, реже – до 180-200 пленных.       Их «эшелон», в котором ныне двигался далеко на северо-запад Джим Траскин с остальными пленными, отбыл на следующий день около часа дня вместе с другими «многоножками» в сопровождении крупного отряда киборгов, автоматонов и шагающих машин, управляемых гиноидами, которые должны были обеспечить прикрытие с воздуха. Караван двигался довольно медленно вдоль левого берега реки Норт-Платт, как позже узнал один из товарищей по несчастью Джима, выходец из этих мест. Уже в первые сутки пути они достигли восточных отрогов Скалистых гор, а местность стала постепенно подниматься по мере продвижения на запад. Никто из военнопленных не мог поручиться, какую участь уготовили им победители, поэтому чувство неуверенности в завтрашнем дне оказалось заразительным для большинства и них. Каждый из этих бедолаг переживал стресс по-своему, пока их «эшелон» двигался. Одни прильнули к прутьям решетки и поручням, глядя с тоской на открывшиеся просторы предгорий, другие, сжавшись по углам, обхватили головы и бессвязно бормотали что-то, словно в горячечном бреду, призывая то Господа Бога, то кого-либо из знакомых, а то и родную мать. Третьи с затаенным страхом вперились в зловещие силуэты шагающих конструкций из эскорта и подтянутые фигуры бледнолицых «инопланетянок» в черной и темно-серой стильной броне, мерно чеканивших шаги по старой ведомственной дороге на Каспер. Казалось, эти женщины и девушки могли маршировать сутками без устали, зорко следя, чтобы пленники не учудили чего-либо, да не сбежали. Но все же большинство из товарищей по несчастью Траскина кучковалось у одной из внутренних стенок и изредка перебрасывались безрадостными репликами относительно их текущего положения и дальнейшей участи.       Как успел заметить бывший фермер еще при погрузке, всех пленных «пришельцы» поделили на разные категории, когда определяли их по разным тюремным секциям. Военнопленных разделили на несколько категорий в зависимости от их возраста, телосложения и состояния здоровья. Так, в один «эшелон» заталкивали преимущественно физически крепких, здоровых и накачанных мужчин средней возрастной категории, преимущественно тех, кто когда-то служил по контракту, либо обычным добровольцем, а потом был зачислен в запас. В другом «шагающем поезде» томились смазливые юнцы, которые, едва достигнув нужного возраста, отправились в добровольцы исключительно из романтических порывов, зная о войне только по голливудским боевикам. Теперь же многие из них стояли перед разверзнувшимися зевами тюремных секций «многоножек» с потерянными лицами. Многие из них, судя по виду, с трудом осознавали, что происходящее вокруг них не сон, а далеко не самая приятная правда. Джим в тот момент сжимал зубы от ярости и бессилия что-либо сделать, когда видел, как пехотроиды хватали прежних салаг как щенят и котят, и вталкивали их в чрево ожидающего металлического монстра. Некоторые из них, понукаемые электрическими дубинками и прикладами, ругались, но все же шли, тогда как другие плакали и вспоминали маму, родителей, братьев и сестер, не чая их больше увидеть. В третью категорию угодили раненые и увечные. В зависимости от состояния здоровья и тяжести увечий их распределяли также по разным секциям. Наиболее «сложных» пациентов помещали внутрь медицинских капсул и погружали в искусственную кому. Создавалось впечатление, что «пришельцам» были нужны абсолютно все пленные – чем больше, тем лучше. И от этого Джиму и остальным становилось не по себе. Наконец, в последнюю категорию попала разношерстная компания остальных пленных, куда попал и Траскин с многими нацгвардейцами. Эта четвертая категория не выделялась ни ранениями, ни чем-либо, что могло привлечь пристальное внимание «пришельцев», как могучее телосложение или женственная красота. Ни Джим, ни остальные понятия не имели, по каким критериям проводили подобное деление «инопланетяне», нуждались ли они в крепких и послушных рабах, готовят ли их на роль «подопытных кроликов»? И это незнание, неопределенность тяготило всех, вгоняя в состояние угрюмости и депрессии.       От мрачных мыслей бывшего фермера отвлек звук от раскрывающегося потолочного люка, который тот уже на второй день мысленно возненавидел, и было отчего. Пока длилось все это неспешное путешествие через сухие предгорья, время от времени их хозяева по одним им только известным причинам забирали из секции приглянувшегося узника, который мог отсутствовать час-другой. Возвращались они всегда изможденные, словно пробежали марафонскую дистанцию с пудовой гирей, привязанной к ногам, но без явных следов побоев или увечий, исключая лишь редкие ссадины и странные красные точки на коже. Джим Траскин до сих пор не мог выбросить из головы сцену, как он вместе с Майклом и незнакомым ему на тот момент младшим лейтенантом бросились на выручку какому-то польскому легионеру, захваченному в плен к северу от Пуэбло. До сих пор стоял в его ушах отчаянный крик рослого блондина, схваченного темно-серой резиновой «кишкой», утаскивавшей его в потолочное отверстие. «Nie! Ktoś... błagam: trzymaj mnie za nogi! Na miłość Boską, tylko nie puszczaj!»[1] - истошно вопил мужчина, извиваясь в липких присосках, тщетно пытаясь вывернуться и выскользнуть из захвата этого мерзкого приспособления. Напрасно бросившиеся ему на выручку остальные сокамерники пытались оттащить за ноги того поляка. Через минуту из смежных отверстий показались странные крюки или спицы, которые выдали сильный разряд током, оглушив почти всех спасителей. После того резиновое щупальце беспрепятственно уволокло свою добычу и многие после часа отсутствия мужчины мысленно хоронили товарища по несчастью. Однако позже отверстие снова раскрылось и то же самое щупальце вернуло пленника, пребывавшего в состоянии странной истомы и покрытого какими-то липкими выделениями. Тогда, несмотря на расспросы других узников, поляк, неплохо говоривший по-английски, не проронил ни слова относительно того, что с ним случилось. Тайна раскрылась только на следующее утро, после того, как из потолочного отверстия с хлюпаньем вывалилась очередная жертва похитителей – на этот раз вислоусый небритый мужчина. Он-то нехотя и поведал то, что с ним произошло после того, как его уволокли в неведомую даль. - Сначала я почувствовал… как меня окружил кромешный мрак и теснота, словно кто-то меня протискивал сквозь тесный и гибкий шланг, вроде пожарного брандспойта, - неспешно произнес мужчина, назвавшийся Стивом.       Когда же короткое путешествие закончилось, тьма внезапно закончилась узким просветом из выходного отверстия, куда его и впихнули. Стив вывалился в помещение, аналогичное по размеру тюремной секции «многоножки», в которой он сидел вместе с остальными пленниками. Только, по его словам, эта секция была переоборудована в нечто среднее между палатой для буйнопомешанных с мягкими, упругими стенами, зубоврачебным кабинетом из-за стоявшей посередине кушетки с паутиной гибких шлангов и трубок прямо над ней, и рубкой комического корабля из-за приборной панели с множеством мигающих лампочек. - Вот и не верь после этого в существование космических пришельцев! – произнесли тогда сокамерники, впечатленные рассказом Стива.       Увиденное мужчине не понравилось. Помещение, в котором он очутился, больше напоминало пыточную, хотя крови мужчина не видел, да и зловещего вида пил и цепей здесь тоже было не видать. Еще меньше понравилась ему девушка-«пришелец» с заостренными ушами, темно-синими волосами, светло-сиреневой кожей и гибким хвостом, видневшегося из-под формы медсестры. - Здесь есть свой медицинский персонал?! – удивились остальные пленники, услышав рассказ Стива. Тот молча кивнул, а затем продолжил короткую повесть. - Запытайте меня своими грязными носками, если я солгу, - мрачно усмехнулся мужчина. – На этой дерзкой сучке с упругой попкой и шаловливой смазливой мордашкой была форма медсестры и шапочка с эмблемой «Красного креста».       По словам мужчины, встретившая его «инопланетянка» неожиданно обратилась к нему со странным предвкушающим хихиканьем на чистом английском языке, предложив расслабиться на кушетке и пройти некий тест или анализ ДНК. По крайней мере, это было похоже на лабораторный анализ крови и не только крови… - Это походило на прием у дантиста, по крайней мере, поначалу… - произнес Стив с какой-то внутренней неуверенностью в себе. – Мне пришлось подчиниться, так как при малейшей попытке драться или бежать начинали шевелиться эти… щупальца или что это там было… на потолке.       После этого рогатая девица начала заполнять что-то вроде бланка по очередному «пациенту», уточнив, прежде всего его личность. - Стивен Миррен, из третьей механизированной бригады 2-го корпуса генерала Китченера, - неохотно назвал свои данные мужчина. - Очень приятно, - странно облизнулась сиреневокожая медсестра. – Ну а я: Патрисия Райтман, до войны работала в клинике «Спринг-Вэлли», что в Лас-Вегасе. Когда пришли войска этой «галактической лиги», многие поначалу паниковали, боялись, пока не увидели принцессу Морриган… Хе-хе, по правде говоря, я была в числе тех наивных дурочек, которая в слепом страхе трепетала перед воинством мамоно, пока не увидела госпожу Морриган…       Девушка мечтательно закатила глаза, вспоминая тот момент, ставший поворотным в ее жизни. - Я ее никогда не забуду, - трепетно проворковала Патрисия, пока ее занервничавшего «пациента» охватили со всех сторон гибкие и скользкие резиновые шланги, надежно зафиксировав его тело на кушетке. – Она так прекрасна… Принцесса Морриган… она лишь одним взглядом в мою душу позволила почувствовать себя настоящей женщиной и раскрыла во мне сокрытый ранее потенциал. Это открыло мне глаза на дальнейший путь! Я была невероятно счастлива, когда попала в число тридцати лучших медсестер и молодых практикующих женщин-врачей и выиграла конкурс. Теперь, пройдя курс повышения квалификации и получив новое оборудование, я могу расширить свою медицинскую практику! - Ты… местная?! – дошло вдруг до Миррена, пропустившего мимо ушей дальнейшее ее бормотание.       Закончить он тогда не успел, так как на рот мужчины лег упругий черный мундштук, и через пару минут он впал в полусонное состояние, вдохнув какие-то дурманящие лавандой испарения. Стив с трудом мог припомнить, как медсестра орудовала у панелей, пока гибкие щупальца двигались вдоль его тела. Сначала мужчину раздели донага, затем к внутреннему сгибу локтя правой руки приблизился «пистолет» со шприцем на гибком манипуляторе, больше похожем на извивающегося голодного питона. Измазав предварительно его обнаженное тело каким-то холодным и полупрозрачным составом, этот мерзковатый спрут собрал в шприц несколько небольших порций его венозной крови для каких-то биохимических анализов, как пояснила по ходу дела Патрисия. Затем произошло то, о чем Стив поклялся унести с собой в могилу, сокрыв наиболее деликатные подробности в своем рассказе товарищам по несчастью. После того, как медсестра пошаманила над светящимся дисплеем, с потолка опустился сюрреалистический гибрид какого-то червя, змея и гастроскопа толщиной в 4-5 больших пальцев. Миррен, несмотря на вызванную искусственную полудрему, вытаращил глаза и отчаянно замычал, забрыкался, когда увидел, как к его промежности хищно подбирается этот самый «змей», расшиперивший свою круглую пасть. Далее, когда сие чудо внеземных технологий все-таки проглотило его член и плотно обхватило его основание, последовали минуты унижения, о которых Стив предпочел бы раз и навсегда забыть. - Хи-хи, такой большой мужчина… а боится небольшой процедуры сбора ДНК, - развеселилась Патрисия, прикрывая ухоженной ладонью свою пошловатую улыбочку. – Ну же, покажи, что ты воин, а не маленький мальчик, боящийся посещения больницы. Это всего лишь универсальный виброспермосос… он тебя не укусит, а наоборот, доставит небывалые ощущения.       В чем-то Миррен мог определенно согласиться с ней – ощущения были и вправду… редкостные и незабываемые. Эти семь минут можно было сравнить разве что с ситуацией, когда против вас во время генеральной уборки дома внезапно восстает пылесос, долго гоняется по всему дому, а затем вас же насилует взбесившийся прибор, присунув причинное место… куда «надо». Когда эти ужасные минуты для пленника закончились, ласкавшие его щупальца неохотно сползли с эрогенных зон, а злобный агрегат-вибратор освободил от своего «поцелуя» вместе с обмякшим и мокрым фаллосом, его живо взяла под опеку непосредственно медсестра. - Ну как тебе прошедшая процедура, больной? – нараспев произнесла медсестра, приближаясь к нему и шаловливо играя бедрами. – Жалоб нет? Может быть… у тебя что-то до сих пор болит? Только скажи… и передвижной лазарет будет готов предоставить своему дорогому пациенту особые услуги за собственный счет.       «Шли бы вы подальше со своими услугами!» - мысленно взмолился Стив, у которого к тому времени не было сил даже пошевелить языком. – «Лучше эвтаназия, чем еще пять минут такой терапии!» Уловив затаенную нотку отчаяния и чувства позора, Патрисия снисходительно усмехнулась, как бы говоря взглядом: «Не грусти, скоро ты привыкнешь, и будешь жадно просить добавки, как и другие до тебя». Глаза Стива вновь расширились при виде шприца в руках медсестры с подозрительной жидкостью, похожей на медный купорос. «Что… опять?!» - в ужасе подумал тот, когда Патрисия ловко нагнула ему голову и сделала инъекцию где-то в задней области шеи. - Это особый афродизиак, - деловитым тоном пояснила медсестра. – Новейшая разработка команды биохимиков Галаксавры. Не бойся, Стив, этот препарат недавно прошел клинические испытания на множестве добровольцев. Скоро ты сам увидишь все преимущества прибывшей к нам с визитом цивилизации…       По мере того, как Патрисия говорила, а дурман сладострастия все сильнее охватывал тело Миррена, очертания небольшого помещения поплыли в глазах у пленника. Увидев, что тот достиг нужной «кондиции», девушка с победоносной улыбкой стала медленно расстегивать на себе халат, обнажая соблазнительные шары с темно-вишневыми сосками. Не теряя времени даром, она принялась старательно массировать окаменевший фаллос узника. Благодаря чудодейственному препарату тот уже на второй минуте включил «агрегат» и щедро оросил ротик похотливой девицы. - О-о, ммм… как много, - восхищенно произнесла Патрисия, с жадностью проглотив извлеченную добычу. – Прямо как патока!       Стив, не владея уже собой, лишь расплылся в довольно идиотской улыбке, пожирая взглядом аппетитные формы необычайной медсестры. - Хи-хи, доктор уже здесь! – радостно приплясывала она, виляя хвостом и расправляя кожистые крылья. – Как твое самочувствие, пациент? Опаньки, что я вижу! По всем признакам у вас приапистический шок! Рекомендованная терапия… эротический массаж грудью!       Тараторя без остановки, Патрисия развернулась так, что оказалась сверху на Стиве, а ее сочные ягодицы уперлись практически в лицо узнику. Мужчина почувствовал, как обвившийся вокруг шеи гибкий и упругий хвост с «сердечком» дразнит его, лаская вспотевшую кожу, тогда как крылья «инопланетянки» начали мелко подрагивать от волнения. Стив вновь ощутил, как его «ствол» утопает в теплом и сыром ротике медсестры, которая не забывала при этом работать грудью. - Умф… ммм… обследование завершено, - облизнулась она через пять минут, получив еще одну изрядную порцию семени. – Предварительный диагноз не подтвердился. У пациента имеются все признаки сперматореи в острой стадии. Я рекомендую… прием внутрь муцина «Portae Paradisum»… пятнадцать миллилитров. [2]       Догадливому «пациенту» под воздействием афродизиака не пришлось выслушивать дважды ценные рекомендации. Стив с жадностью оттянул шелковые трусики и припал к намокшей вульве, старательно ухаживая языком за каждой складкой и бороздкой, словно заботливый садовод при прополке грядки. Девушка от щекочущих поддразниваний языков в заветном месте негромко вскрикнула, словно получила разряд статическим электричеством и со всей страстью удвоила свои усилия по эротическому массажу «больного», который в этот момент чувствовал себя отнюдь не хворым, а напротив, как Геракл, готовый взвалить себе на плечи небесный свод. Вскоре эти пылкие игры достигли своей кульминации и медсестра получила третью порцию белого лакомства, а ненасытный Миррен – изрядную дозу «лекарства» с намокшего клитора. Отдышавшись, Патрисия уселась на нижней части живота, игриво покачиваясь в разные стороны. Ее озорные глаза заблестели, изучающе глядя на «пациента», пока их обладательница думала над очередной игрой. - Я – твой доктор, - назидательно подняла кверху указательный палец «инопланетянка». – Я здесь, чтобы помочь тебе. В качестве завершающей терапии… тебе рекомендуется особая операция. Так, что у нас на сегодня? Ах, точно… целительный Coitus Prolongatus!       Стив, точно запрограммированный робот, медленно вытянул руки к полураздетой медсестре, у которой бесстыдно проглядывали аппетитные груди из-за расстегнутого халата. Сознание мутилось, тогда как изголодавшаяся по женской ласке плоть требовала продолжения. Его «ствол» словно растворился в мокрой упругой тесноте между широких бедер Патрисии, которые она без доли стеснения раздвинула, как бы приглашая мужчину в рай запретных наслаждений. Последнее, что он наверняка помнил перед тем, как провалиться в сладостное беспамятство, это лукаво стрелявшие в его сторону глазки и плотоядная улыбочка распалившейся медички, которая самозабвенно скакала на все еще трепещущем «дружке».

******

      День постепенно клонился к вечеру. Прошло около часа с того самого момента, как злосчастный поляк, вывалился обратно в камеру через потолочный люк, будучи в одних брюках и покрытый полупрозрачной липкой жидкостью. Его сокамерники из числа тех, кто уже побывал на подобных «процедурах», сочувственно переглянулись, после чего помогли оттащить бесчувственного мужчину в угол, предоставив ему возможность прийти в себя. Те же, кто еще не побывал в игривых объятьях Патрисии и ее прожорливого виброагрегата, испуганно таращились на очередную жертву, обмякшую у стены. За решетками как ни в чем не бывало равнодушно проплывал буро-золотистый пейзаж залитых лучами вечернего солнца предгорий, покрытых выгоревшей травой. И все так же мерно чеканили шаги пехотроиды и прочие киборги из конвоя, готовые к любым сюрпризам. Впрочем, это было напрасно – большинство военнопленных за три дня пути были совершенно деморализованы и теперь облокотились вдоль стенок, угрюмо уткнувшись взглядами в пол. Изредка они перебрасывались парой реплик, но в таком угнетенном состоянии разговоры совсем не клеились. Каждый из мужчин погрузился в тревожные думы о собственной участи, об оставшихся в тылу родных, о сослуживцах, все еще сражавшихся где-то далеко отсюда, о будущем их страны и мира в целом. Возможно, еще не все потеряно, несмотря на увиденное ими могущество «космических пришельцев». Возможно, люди найдут какое-нибудь средство против врага и зададут жару чуждой цивилизации. Возможно даже, что он будет разбит, и все получат по заслугам… вот только это будет в мире без них. Их игра уже сыграна, они – отработанный материал, выброшенный на свалку истории. Мало кто из сидельцев в чреве «шагающего поезда» надеялся на спасение. Слишком далеко «караван» ушел от линии фронта и вполне вероятно, что оставшиеся далеко на востоке военные изо всех сил сдерживают натиск «пришельцев» и ничем не могут им сейчас помочь.       Из всех обитателей камеры только бывший фермер по-прежнему проявлял хотя бы какое-то участие к тому, что происходило снаружи. В этот раз он снова прислонился к прутьям решетки из прочнейшего иссиня-черного металла и наблюдал за разворачивающейся панорамой приближающихся Скалистых гор и каньонов. Траскин даже не пытался разогнуть или попробовать на прочность прутья решетки, так как уже знал, что «пришельцы» пустят по ней разряд тока, заметив попытку бегства. В данный момент он просто погрузился в размышления, будучи морально вымотанным за прошедшие дни в неволе. Он не сразу заметил, как грубоватая шершавая рука осторожно легла ему на плечо. - Вспоминаешь о доме, приятель? - услышал фермер голос Майкла Донкастера.       Джим ничего не ответил, а только с некоторым запозданием утвердительно кивнул бывшему охраннику лаборатории. - Я вот тоже думаю о своих родителях, - продолжал Донкастер. – Они сейчас проживают в Вермонте. Живописные, скажу, там места – не то, что здесь…       Он махнул ладонью в сторону обветренных и морщинистых скал в отдалении от дороги, покрытых жестким колючим кустарником. Постепенно серая полоса асфальта сворачивала к ущелью с подъемом на плоскогорье, которое должно было граничить на северо-западе со знаменитым на весь мир национальным парком в Йеллоустоне, оказавшемся в зоне оккупации «пришельцев». Где-то вдалеке послышался пронзительный заунывный вой койота словно специально для того, чтобы усилить и без того мрачное настроение узников. - Если не ошибаюсь, мы уже должны были пересечь границу между штатами Небраска и Вайоминг, - позади фермера произнес севшим голосом Лоуренс. – Наверное, мы где-то севернее Дугласа или вроде того… - Это вряд ли, - отозвался один из солдат, прислушавшихся к их негромкой беседе, - мы не доходя до Каспера, свернули на север, а затем еще раз, на северо-запад. Это значит, Дуглас и соответственно граница между штатами осталась далеко позади. - Угу, я помню… видел промелькнувший дорожный знак рядом с мостом и надпись «Норт-Платт» до поворота на север, - подтвердил его сосед с большой ссадиной на левой щеке. - Тогда получается, мы близко к Мидуэсту, - неуверенно предположил Роберт. – Будучи дальнобойщиком, я как-то один раз ночевал в этом местечке. Так себе, скажу, местечко: на 450-500 душ это поселение и полторы сотни дворов. Каждый четвертый из проживавших там пребывал за чертой бедности и еле сводил концы с концами. Из развлекухи для водителей там, разве что, придорожный бар с чем-то вроде кабаре. А так… ничего особенного.       Слышавшие Лоуренса товарищи по несчастью только хмыкнули. Приятель Траскина говорил таким тоном, будто они не на войне или в плену у врага, а на прогулке на трейлере где-нибудь за городом. Многие это списали на пережитый стресс и общую эмоциональную опустошенность дальнобойщика. - Что-то я сомневаюсь, что от прежнего захолустья теперь осталось, - двусмысленным тоном произнес вдруг бывший фермер.       Заметив недоуменные взгляды товарищей, он прибавил: - Я имею в виду не гибель гражданских или их исчезновение, а это… как еще называют ту новую болезнь? - А что, если… все окрестности заражены и болезнь уже среди нас? – вырвалось у одного из пленных.       Все ощутимо вздрогнули. Многим от жуткой мысли, не приходившей до этого в голову, сразу стало не по себе. Пленные живо представили на себе все изменения тела, о которых вскользь рассказывали по телевидению в тылу или разносились слухами от обывателей. Никому не хотелось проснуться однажды подобием Халка или Шрека и щеголять в подобном виде до конца дней своих. Даже, если слухи были преувеличены…       Липкую атмосферу страха неизвестности разорвала череда повторяющихся высокочастотных звуков, доносившихся снаружи и напоминавших больше всего смесь затухающей пожарной сигнализации и горестный вопль мартовского кота, только что проигравшего в драке сопернику. - Что за хрень, чуваки?! Что происходит? – оживились многие, прильнув из инстинктивного любопытства к решетке.       И в этот момент наиболее нетерпеливые из них поплатились, получив удар током порядком 6-7 мА, и были отброшены от прутьев. Остальные же отшатнулись, услышав предупреждение от конвоиров, тут же нацеливших на них свои бластеры. - Всем сидеть тихо и никаких разговоров! – перевел им ретранслятор по громкой связи на довольно плохом английском языке.       Этим временем снаружи началась нешуточная суета. Бледнолицые женщины-конвоиры в броне замельтешили по бокам от основной колонны, показывая руками куда-то кверху в небо. Вслед за ними затопали тяжелой поступью пяти- и восьмиметровые шагоходы, разворачивая локаторы с фазированной решеткой и модуль с ПЗРК. Сопровождавшие конвой «ракетные ангелы» одна за другой расправляли крылья и взмывали в воздух к северу от дороги. Когда же сверху стал доноситься приглушенный гул реактивных двигателей, всем стало ясно, отчего так забеспокоились охранники «каравана». В сердцах многих пленных стала пробуждаться робкая надежда на избавление… - Йаху! – не удержался один из пленных мотострелков. – Это, должно быть, наша армейская авиация! Они точно не могли нас бро…       Тут нетерпеливый крикун осекся на полуслове и беззвучно осел на грязный пол клети, схлопотав в лоб тонкий металлический стержень, наподобие снаряда «Дартс». Часть сотоварищей тут же кинулись к несчастному и начали тормошить его. К счастью, тот был жив, но, судя по всему, был на время парализован. Обернувшись в сторону решетки, остальные пленные увидели равнодушное лицо пехотроида в серой броне с причудливым оружием в руках, больше всего напоминавшим двухсредный автомат для спецназа или знаменитых «морских котиков». Красноречивый жест «космического пришельца» напомнил всем, что они находятся не на загородной экскурсии, а в их полной власти в плену. Оставалось лишь смириться и ожидать исхода разворачивавшегося воздушного боя.       Тут Донкастер пихнул в плечо Лоуренса и Траскина, указывая им на три слабо различимых силуэта военных самолетов, очевидно, возвращавшихся с задания или только вылетевших на него и наткнувшихся на вражескую наземную колонну, идущую на запад. - Не знаю, что это, - произнес он шепотом, - но на штурмовики не похоже. Может быть, это «Иглы» или «Хорнеты», один черт разберет их с такого расстояния…       Мимо их «шагающего поезда» промелькнула пара кибер-скорпионов, которые, впрочем, годились против наземных, а не воздушных целей. Тут, где-то впереди колонны, послышался сначала один разрыв, потом еще два гораздо ближе. Металлическая «многоножка» резко затормозила так, что всех узников ощутимо тряхнуло, повалив на пол. От ударной волны поблизости чувствовалась легкая дрожь земли, словно при оползне. Снаружи в клубах пыли царила неразбериха: конвоиры в темно-серой и черной броне бегали в разные стороны и даже пытались стрелять в воздух без особого толку, а несколько шагоходов выпустили сноп зенитных ракет, взмывших в сторону неизвестных самолетов. В следующий миг случилось и вовсе непредвиденное: от ударной волны сброшенного очередного снаряда один из шагоходов потерял управление и врезался в своего темно-синего собрата. Последний, потеряв от толчка равновесие, завалился прямо на металлическую «многоножку», где как раз пребывали пленники, включая фермера и его приятелей, и смял первые три передние секции. Когда облако пыли немного осело, а оглушенные пленники вскочили на ноги, они не поверили своим глазам: решетка по правому борту перед ними была повреждена, получив рваное зияющее отверстие. Это был невероятный в их ситуации редкий шанс… - Парни, за мной! – скомандовал шатен в рваных брюках, бывший уорент-офицер из корпуса генерала Клиргана. – Сейчас или никогда: свобода или смерть в плену у пришельцев!       Ему не пришлось повторять дважды. Пребывавшие доселе в бездне отчаяния и чувства обреченности пленники, ощутили прилив сил. В их глазах загорелась крохотная искорка надежды, как у любого другого человека, попавшего в подобную ситуацию. Жажда свободы и пьянящая радость от счастливого случая подействовали на них лучше всякого адреналина, притупив чувства страха перед вооруженным конвоем. Не сговариваясь, узники дружно бросились к поврежденной решетке, отгибая концы искореженных от осколка авиабомбы прутьев, и выскакивая наружу навстречу воле… или быстрой смерти.       Джим, Лоуренс и Донкастер были в числе первых, кто, воспользовавшись суматохой от падения шагохода, выскочили на запыленную обочину. Им повезло из-за плохой видимости. Пехотроиды с запозданием увидели выскочивших из двух поврежденных секций полураздетых пленных, со всех ног припустивших вниз по склону, сильно заросшему жестколистным кустарником. В спину беглецам тут же полетели короткие яркие лучи бластеров, однако из-за запыления воздуха эффективность их несколько упала. Тем не менее, на глазах у бывшего фермера перед ним упали со стоном сразу четверо сотоварищей, которые больше не вставали. - Быстрее, вниз! – громким шепотом произнес Лоуренс, махнув ладонью в сторону высокого бордюра, отделявшего край дороги от довольно крутого склона, спускающегося на поросшую колючим кустарником и кактусами равнину.       Краем глаза Траскин увидел справа, примерно в 80 футах от себя высокий шагоход «пришельцев», с поврежденными ногами. Фонарь двухместной кабины вражеской боевой машины с тихим свистом откинулся назад и из нее проворно выбрались, соскочив на землю, две девушки-пилота, отдаленно похожие на астронавтов или взрывотехников в тяжелой броне с огнеупорными шлемами. - Хильда! – крикнула своей зеленоволосой напарнице на неизвестном Джиму языке «инопланетянка», управлявшая до этого восьмиметровой боевой машиной. – Цессалар: иллен дормирэ! Фулар, атэра этцель!       С этими словами зеленовласка трансформировала свое левое предплечье в барабан с восемью ячейками и задрала преобразованный модуль в небо, нацеливаясь в сторону, указанную ее товаркой. - Шальдад! – подала ей команду пилот шагохода, после чего с резким шипением и свистом сработал барабан, который завращался с бешеной скоростью, запуская в сторону маневрирующих самолетов пучок ракет, которые подобно огненным стрелам взмыли вверх, пока внизу в белом облачке дыма Хильде помогали перезарядить ее громоздкий модуль с ПЗРК.       Тройка истребителей-бомбардировщиков, вовремя уловив угрозу, совершили противоракетный маневр и стали набирать высоту, пропав в одном из облаков. В этот момент их настигли «ракетные ангелы», оказавшиеся у них на хвосте, и тоже скрылись в облаке, из-за которого доносились раскаты грома и шум реактивных двигателей, прерываемые звуками выстрелов с земли и шумом от передатчиков «пришельцев», непрерывно что-то бубнивших по громкой связи.       Вся эта сцена вокруг беглецов случилась в считанные секунды прежде, чем горстку убегавших пленных вновь засекли конвоиры, открывшие по ним беглый огонь из бластеров и импульсных винтовок. - Внимание: тревога первой степени! - раздался металлический женский голос во всех передатчиках пехотроидов и киборгов Промештейн. – Всем наземным силам и бойцам из резерва пресечь уклонение от надзора. Обнаружена попытка побега военнопленных из секций «Эйдж-эм-17», «Эйдж-эм-26» и «Хью-ас-9». Наружным и вспомогательным силам оцепления: обезвредить всех заключенных. Не допустить контакта с внешним миром. Рекомендуемый протокол: собрать, окружить, задержать…       Хотя беглые земляне и не понимали ни слова из древнеангельского языка, на котором общались противники, они не могли не понимать, что их попытка к бегству была сразу же обнаружена, и теперь лишь оставалось полагаться на быстроту своих ног и везение. - Скорее! – послышался рядом жесткий командный голос одного из сбежавших военнопленных. – Мы обнаружены… Живо, к протоке и в заросли. Это наш единственный шанс! - Предупреждение: свяжитесь с командами перехвата! – разнесся эхом все тот же равнодушный женский голос. – Для поимки и возвращения утраченных единиц задействовать сканеры…       В это время большинство уцелевших пленников, чудом избежавших лазерных лучей и вражеских гранат с парализующим газом, уже торопливо бежали вниз по склону, спеша к спасительной линии густого кустарника. Все понимали, что стоит хоть немного замешкаться, как их снова поймают или подстрелят. С «новыми пришельцами», как успели уже понять за эти дни все без исключения беглецы, были шутки плохи. - Поднажми, Джимми! – бросил фермеру Лоуренс, торопливо спускавшийся рядом по неровному скату.       Тут ноги дальнобойщика поскользнулись на каменистой осыпи и он, взмахнув руками точно ныряльщик, упал на склон и поехал на спине вниз, ободрав кожу на локте и подвернув лодыжку. - Робби, нет! – не удержался от крика обернувшийся фермер, увидев, как в упавшего угодил луч бластера одной из преследовательниц.       Бывший дальнобойщик моментально обмяк, получив синюшное пятно на правом виске, сделавшись безвольной тряпичной куклой с остекленевшим взглядом навыкат. - Робби-и! – воскликнул Траскин, будучи не в силах поверить в увиденное им.       Он едва не бросился к погибшему близкому другу, обезумев от осознания произошедшей потери, если бы чья-то сильная рука не одернула его за плечо. - Уходим! – произнес грубый и отрывистый голос незнакомца. – Сваливаем, пока они не успели опомниться! Оставь своего приятеля – ему уже ничем не поможешь!

******

      Эхо от разрыва очередной гранаты осталось далеко позади, на осыпи у обочины дороги. Самолеты и преследующие их «ракетные ангелы» уже пять минут, как скрылись за облаками, тянувшихся цепочкой с юго-востока до пиков Скалистых гор у линии горизонта. Однако это еще был не повод расслабляться, так как «пришельцы» остались не так далеко позади, чтобы можно было считать себя в безопасности. Дыхание неотвратимой погони за спиной буквально давило на сознание, принуждая взмокших и разгоряченных бегом пленников не сбавлять темп. Жесткие, колючие заросли желтой чамисы, пуршии, колосистого житняка и полыни хлестали по лицу беглецов, оставляя на нем ссадины и царапины. Однако страх быть пойманным притупил чувство боли и усталости, подстегивая им стимул продолжать двигаться, спускаясь по неровному склону. Местность к северу от дороги, где был атакован «караван» кибер-отряда Промештейн, представляла собой довольно широкую полосу небольших холмов, которая протянулась вдоль восточных отрогов Скалистых гор далеко с юга на север. Восточнее холмов, поросших высоким кустарником и можжевеловым и сосновым редколесьем, простиралась бескрайняя равнина с разнотравьем, служившим в прежние времена пастбищами для диких копытных американских прерий, истребленных в большинстве фермерами и европейскими колонизаторами во время войн с индейцами. С гор на равнины через многочисленные распадки между холмами стекали талые воды с ледников, которые сливались в речные протоки, впадавшие далеко на востоке в русла Миссисипи и Миссури. На западе же громоздились суровые обветренные крутые склоны гор, изгрызенные в глубокой древности отступавшими ледниками и сточенные позже господствовавшими здесь ветрами.       Таким образом, сам характер местности заранее задавал вектор пути беглецов, которые, спускаясь с дорожной насыпи по склону холма, двигались зигзагами в сторону заросшей густым кустарником лощины, на дне которой протекал мелкий речной поток, спускавшийся с гор на западе. В числе немногих счастливчиков, сумевших уйти от преследователей и не словить шальную пулю, оказался и бывший фермер из Мэрисвейла. Джим не щадил своих ног, продолжая стремительный спуск на дно небольшого оврага. Как и другие, на ссадины и царапины он не обращал внимания, напротив, боль и процесс бега позволял ему хоть как-то приглушить боль от утраты. После того, как на глазах Траскина был убит Роберт Лоуренс, бывший фермер долго не мог прийти в себя, не веря в случившееся. Перед ним словно парило лицо дальнобойщика, смотревшего на друга молча, с укоризной, демонстрируя ему свой жуткий ожог на лице. «Робби… Робби…», - беззвучно шептал губами измученный Траскин, пребывавший сейчас словно в параллельной реальности, - «Как могло такое произойти? Ты меня столько раз выручал из разных передряг, спасал жизнь, а я твою жизнь, когда требовалось, не уберег… Недосмотрел, не подоспел вовремя и потерял тебя… Благодаря тебе я выжил там, в Мэрисвейле и на фронте, встретился с Кэролайн, а вот тебя потерял…»       Неизвестно, как долго бы длился этот безумный бег вслепую, обильно перемешанный с душевными самобичеваниями, если бы фермера вновь не одернул его прежний спаситель – статный светловолосый и сероглазый мужчина лет 35-40 с жесткой щетиной на подбородке и щеках, отросшей за дни плена. Когда стало приближаться дно мелкого оврага и послышалось журчанье ручья, незнакомец остановил крепкой хваткой Траскина, подав тому знак не шевелиться, не издавать лишнего шума и спрятаться под раскидистым кустом можжевельника. Через пару секунд к ним чуть правее по склону спустился Майкл Донкастер. Увидев двух товарищей по побегу, он пригнулся и замер, сообразив, что те неспроста так резко остановились. - Что происходит? – еле слышно прошелестел губами бывший охранник лаборатории.       Сероглазый незнакомец указал ладонью в юго-восточном направлении, где оставалась дорожная насыпь. - Сидим тихо, - произнес он, - я видел краем глаза какое-то движение.       Первые полминуты Траскин с Донкастером никак не могли взять в толк, о чем говорил их компаньон, пока сами не заметили сквозь покачивающееся «зеленое море» кустарников, как в отдалении по насыпи осторожно спускаются темные женские фигурки с оружием наперевес. Пехотроиды и киборги озирались по сторонам, пытаясь вычислить, куда могли направиться оставшиеся пленники, которые не были пойманы или застрелены в спину при попытке бегства. Троицу беглецов почти единовременно окатила ледяным душем мысль, что возможно они одни остались на свободе, тогда как остальные схвачены или мертвы. Следовало что-то предпринять, ибо враг наверняка не отступится от своей цели и продолжит поиски оставшихся узников. - Нужно быть осторожнее, - разыграл Донкастер «Капитана Очевидность». – Любое движение может выдать наше местоположение.       Судя по лихорадочному выражению лица незнакомца, он в этот момент пытался что-то сообразить, пока спустя минуту не сделал жест своим спутникам, предлагая придвинуться ближе. Обеспокоенный Джим вместе с Майклом присели на корточки под можжевельник. - Так, парни… - устало произнес светловолосый, - идея такая… Попробуем сейчас ползком вдоль протоки двигаться в низину. Заметили на севере, когда спускались с насыпи, овраг, заросший высоким кустарником?       Джим ничего не ответил ему, так как до сих пор не мог прийти в себя от шока после гибели Лоуренса и мысли, что он бросил его тело вблизи дороги, над которым надругаются «пришельцы». Донкастер, напротив, коротко ответил, что заметил густые заросли. - В общем, так, - сказал незнакомец, - ползем в этом направлении и стараемся, чтобы нас всегда скрывали кусты. Может быть, нам удастся запутать след и оторваться от погони…       Он указал направление рукой и затем начал ползти по каменистому склону, из которого кое-где торчали клочки шалфея, астрагала и снежной гречихи, в сторону ручья. Майкл и Джим последовали его примеру, стараясь держаться высоких зарослей, опасаясь быть увиденными со стороны насыпи автотрассы, где до сих оставались киборги Промештейн. Очень скоро послышался шум и журчанье бегущей воды, а вскоре перед взором беглецов предстала, собственно, сама протока. Сбежавшие узники по сигналу их лидера юркнули в полынь, держась пока что подальше от русла, которое поблизости никак не было прикрыто от любопытных взглядов со стороны дороги. По ощущениям Джима, они долго двигались ползком, постепенно спускаясь в спасительный овраг, где обретали хоть какой-то шанс оторваться от погони и обрести свободу. Когда они практически достигли дна лощины, их предводитель внезапно прекратил движение и сделал знак рукой, чтобы его спутники замерли. - Заметили? – еле слышно произнес сероглазый незнакомец. – Видели короткую вспышку слева и сзади?       Джим с Майклом бросили взволнованный взгляд сквозь кустарники в обратном направлении и охнули. На гребне дорожной насыпи показалась цепь дронов «пришельцев», напоминавших чем-то левитирующие кинокамеры, которые, мигая желтыми и белыми огоньками, плавно спускались по склону холма, паря над самой поверхностью растительного «моря». Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, для чего впереди себя преследователи выпустили маленьких летающих роботов. Противник был явно уверен, что беглецы не могли уйти слишком далеко, поэтому рассчитывал быстро решить проблему поиска сбежавших узников. - O, shit! – с досадой прошипел сероглазый мужчина. – Только не это… Военные сканеры этих чертовых инопланетян! Следовало бы догадаться, что их рано или поздно выпустят… - Ты с ними и прежде сталкивался? – испуганным шепотом спросил у него Майкл. - Да, - подтвердил бесцветным тоном незнакомец. – Нет времени на подробные объяснения. Сначала нам надо свалить отсюда подальше. За мной!       Новый товарищ Майкла и Джима увлек их за собой в сторону зарослей горной махогани, среди которых протекал ручей на данном участке. Не вполне понимая, что задумал их лидер, они поползли в эту сторону. К большому удивлению обоих тот, достигнув протоки, нырнул в воду так, чтобы намокнуть с ног до головы и дал своим спутникам знак, чтобы они повторяли за ним все действия. Не понимая его замысла, фермер с бывшим охранником также искупались в ручье, после чего незнакомец зачерпнул в ладони жирные пригоршни грязи, смешанной с илом. - Наносите себе на голову, тело и одежду этот макияж, - приказал он. – Живо! Быстрее, пока не приблизились сканеры!       Все еще недоумевавшие Джим с Майклом послушались совета, и через минуту вся троица залегла в мокрой темно-серой жиже, похожая на золотарей, провалившихся в сельский нужник. Превозмогая отвращение, они вопросительно осмотрели на незнакомца. - Все замерли и молимся праотцам, чтобы все обошлось на этот раз, - прошептал сероглазый мужчина, приложив палец к губам.       Беглецы дружно застыли, лежа на животе посреди огромной лужи грязи, в трепете ожидая развязки. Не прошло и трех минут, как послышалось неприятное потрескиванье, словно невидимый папарацци принялся делать множество быстрых снимков на фотоаппарат, завидев очередную знаменитость. К этому звуку прибавилось негромкое пиликанье и едва слышимый гул, будто бы где-то рядом работал электромотор. Вскоре над протокой показались источники этих звуков. Джим буквально затылком ощущал, как всего в метре над ними парили два или три дрона, собиравшие через различные сенсоры, детекторы и датчики информацию об окружающей местности. Эти ужасные минуты для беглецов показались вечностью. Казалось, что сканеры что-то уловили подозрительное для себя, но толком не могли определить местонахождение пленников, провалившихся сквозь землю. Как назло, Джим обнаружил рядом с собой скользкую дохлую жабу, которая захлебнулась недавно в грязи. Чувство омерзения было столь невыносимым, что невольным движением он чуть не выдал всю группу. К огромному облегчению пленников дроны двинулись дальше, пронзительно пиликнув на прощание. Лишь через полторы минуты сероглазый незнакомец разрешил им выбраться из серой болотной жижи. Мужчина дал знак снова ползти за ним в сторону подмеченной им расщелины на северной стороне оврага. Блондин определенно рассчитывал скрыться в лабиринте заросших кустарником неглубоких распадков и балок и оторваться, таким образом, от погони. Где-то с десять минут они ползли среди больших валунов и зарослей цикория и колючего флокса, прежде чем тот разрешил им остановиться и передохнуть в небольшом углублении крутого склона холма, закрытого от обзора со стороны выхода стеной оврага, а также плотной стеной кустарника на дне и по краям расщелины. - Что это было? – дружно спросили незнакомца его спутники, после того, как отмыли из лужи воды свои лица. – Почему они нас не заметили? - Не знаю… – неопределенно пожал плечами мужчина. – Точно не могу сказать наверняка, что им помешало. Есть на этот счет кое-какие теории…       Майкл и Джим с нетерпеливым выражением на лице пристально посмотрели на своего товарища по побегу. - Маскировка, слияние с окружающей местностью не позволила их светочувствительным камерам засечь нас, - промедлив, сказал незнакомец. – Мы не двигались, вот они и не могли почувствовать наше присутствие. - Разве не достаточно было спрятаться в полыни? – удивился Донкастер. - Тогда, скорее всего, нас бы вычислили, - ответил их спутник. – Пришельцы наверняка используют инфракрасные датчики и тепловизоры. Покрыв себя толстым слоем холодной грязи, мы, судя по всему, смогли обмануть и сбить с толку сканеры. Насколько я успел заметить, большая часть из них взяла курс в сторону каньона на западе. - Логично, - кивнул Майкл, соглашаясь с незнакомцем. – Я бы на их месте тоже бы подумал искать в каньоне. А ты, вижу, служил в военной разведке? - О-о, нет, - отозвался тот. – Я из 17-ой бригады корпуса Клиргана. Бывшей бригады, - поправился он. - Тоже было окружение? – сочувственно произнес бывший фермер.       С некоторым запозданием незнакомец утвердительно кивнул, глядя куда-то на светлую полоску неба в верхней части оврага. - Недалеко от Фармингтона, - пояснил он. – Наше подразделение попало под интенсивный обстрел, и мы вынуждены были прятаться в развалинах у дороги. Помню, как я поволок спасать раненого товарища в темный подвал, надеясь пересидеть обстрел, а тут сканеры… и плен. Его дальнейшую судьбу, кстати, я не знаю. - Ясно, - ответил Траскин, теперь сообразив, откуда пришла в голову их спутнику мысль о тепловизорах после краткого рассказа. - Ну а вы, как я понял, волонтеры? – спросил в свою очередь их новый приятель, глядя поочередно обоим в глаза. - Так и есть, - подтвердил Майкл. – Мы из 27-го вспомогательного пехотного батальона Национальной гвардии 2-го армейского корпуса генерала Хеккерлинга. Та же песня: обстрел, отсечение наших сил от прочих отступающих частей, короткий неравный бой с противником, исчерпание остатков боеприпасов, легкая контузия и плен.       Сероглазый мужчина все это время легко кивал, словно брал на заметку своих нынешних спутников на будущее. После непродолжительной паузы, он протянул им свою широкую ладонь, которую бывший фермер и охранник охотно пожали. - Вижу, вы неплохие ребята, раз сумели вырваться из лап этих инопланетян, - с ноткой уважения произнес тот. – Как бы то ни было, теперь мы в одной лодке: или мы вместе или поодиночке выберемся, либо сгинем в этих пустошах. Я – Уиллем Бернгард. Как уже сказал, я был прежде майор-сержантом из 17-ой механизированной бригады. - Приятно познакомиться, - ответил бывший охранник лаборатории. – Я – Майкл Донкастер, а рядом со мной – Джим Траскин. - Благодарю вас, сэр, - с некоторым запозданием произнес фермер. – Я вам обязан своим спасением там… на насыпи. Если бы вы не подоспели вовремя, то пришельцы бы меня… как и Робби…       Бернгард бросил в его сторону короткий взгляд, вспомнив про упомянутый печальный эпизод. - Сочувствую тебе, парень, - мягко произнес Уиллем в непривычной для себя манере. – На этом месте мог оказаться любой из нас. Поверь мне.       Траскин ничего не произнес в ответ, лишь печально кивнул товарищу по злоключениям. - Боюсь, что беднягой Лоуренсом дело не ограничилось, - мрачно констатировал Донкастер. – Что-то никого больше, кроме нас, я поблизости не видел. Сдается мне, что остальным не удалось скрыться… - Нас будут искать… - начал было Бернгард, как вдруг ветер донес слабое эхо работающих переговорных устройств пехотроидов. - Так… похоже, они приближаются к протоке… Скоро они будут здесь! – резко и отрывисто произнес сержант. – Прерываем наш краткий отдых и уходим быстрее – нам нужно увеличить расстояние между собой и преследователями!       Несмотря на гудение усталых конечностей, вся троица беглецов вскочила на ноги и по команде Уиллема припустила короткими перебежками на северную оконечность балки. В скором времени пленники скрылись в кустарнике, двигаясь навстречу своей новой судьбе и неизвестности.

******

      Безумная гонка, ценой за которую являлась свобода, и даже жизнь, длилась практически до самой ночи. Джим плохо запомнил остаток этого дня 20 августа. События слились в одну сплошную серую ленту, состоявшую из перебежек, ползанья по грязи и осыпям, продирания через кактусы и жесткие заросли колючего кустарника. Пару раз изможденные беглецы останавливались на короткий привал, чтобы затем вновь пуститься в бег наперегонки с не знающими усталости преследователями. Нервы бывших пленных были на пределе: любой подозрительный шум, любая промелькнувшая тень в зарослях вызывала оживление и усиливала страх перед погоней. Услужливое воображение рисовало перед всей троицей картины вездесущих сканеров и крадущихся со всех сторон киборгов, готовых сделать роковой залп парализующими снарядами. И хотя на поверку очередная тень оказывалась принадлежащей охотящемуся белоголовому орлану, почему-то это не становилось облегчением для беглецов, внутреннее состояние которых сейчас больше напоминало затравленных волков во время облавы с «красными флажками».       Неудивительно, что под конец дня Джим и его компаньоны свалились как подкошенные, едва солнечный диск скрылся за горным хребтом на западе. Не без труда им удалось найти небольшую пещерку, точнее, расселину среди скал, надежно скрытую снаружи от постороннего взгляда пышными кустами холодискуса. Здесь небольшая компания и решила остановиться на ночлег, так как им отчаянно требовался отдых хотя бы на пять-шесть часов после побега по пересеченной местности. - Честно говоря, не нравится мне это место, - заявил Бернгард почти сразу после того, как они расположились в наиболее сухом месте пещеры. – Здесь по-своему уютно, но отсюда, в случае чего, некуда бежать. Это место с трех сторон зажато отвесными скалами. - Не знаю… не знаю… - пробормотал Майкл, судорожно хватая ртом воздух, - я единственное, что сейчас понимаю, если я сейчас не высплюсь как следует, то вскоре меня можно брать теплым. - Да, нам следует немного перевести дух, - нехотя признал сержант. – Завтра от всех нас потребуется много сил, чтобы добраться хотя бы до границы со штатом Монтана, либо Северная Дакота. - А почему не пойти обходным путем на восток? - поинтересовался бывший фермер. – Наши части отступали в этом направлении, и есть шанс рано или поздно пробраться в их расположение.       Уиллем с недоумением на лице смерил Траскина странным взглядом, не понимая логику его мышления. - Как? Каким образом ты собираешься добраться до наших и остаться при этом незамеченным пришельцами? – после некоторой паузы все же спросил фермера Бернгард. – К востоку от широкой полосы холмов и редколесья на многие десятки и сотни миль простирается низкое плато, ровное, как поверхность стола. Я знаю эти места: там нет ни лесов, ни оврагов, ни даже высокой травы, в которой можно спрятаться. Мы там будем как на ладони, вздумай кто-нибудь вести поиски с воздуха. А в наших интересах сейчас держаться подальше от автотрасс и поселков, которые могут контролироваться врагом. - Мда, а у нас нет ни оружия для самообороны, ни припасов, ни даже во что переодеться, - мрачно подытожил Донкастер. – Одни только эти брюки, да рваная обувь. Дожили, называется…       В этом бывший охранник лаборатории, если и сгущал краски, то лишь самую малость. С последнего завтрака, какой-то сублимированной хрени, которую они отведали еще до побега, у всех троих маковой росинки во рту не было. В дороге они имели возможность утолить жажду чистой талой водой, стекавшей с гор, а вот из съедобного можно было найти, разве что, плоды недозрелого сумаха, имевшие кислый и вяжущий привкус. От такой пищи было мало проку, так как она не утоляла голод, а лишь только растравляла аппетит, при этом от нее начинал болеть живот. Поэтому, чтобы выжить и обрести мизерный шанс выйти из оккупированной территории, нужно было как-то решить этот насущный вопрос. - Так что ты предлагаешь? – воспользовался паузой Траскин, обращаясь к майор-сержанту. – Податься в горы на неопределенное время и подождать, когда все уляжется? - Вовсе нет, - отрицательно покачал головой Уиллем. - Я уже обдумывал в голове этот вариант и понял, что в нем больше минусов, чем плюсов. - Ты же сам только что дал понять, что путь напрямик через открытые равнины, чуть ли не равносилен добровольной сдаче в плен врагу? – напомнил ему Донкастер. - Бросок через равнины для нас все равно, что сразу сдаться, тогда как дорога в противоположную сторону, в горы и каньоны, подобен медленной смерти, - уточнил Бернгард. – Во-первых, там даже летом холодно и мало пригодной пищи, хотя и легче найти укрытие. Зимой мы там будем обречены. Это означает, что вариант «залечь на дно» на долгое время для нас просто тупиковый. Во-вторых, насколько я помню, территории по обе стороны от водораздельного хребта захвачены пришельцами. Без понятия, какие меры они предпринимают для контроля над оккупированными штатами, но что-то мне подсказывает, лучше нам не испытывать судьбу и не соваться далеко на запад. Все, наверное, уже слышали об опасной инфекции и разговоры о всякой чертовщине, происходящей там.       Спутники Уиллема при этих словах ощутили холодок в душе. Еще незадолго до побега были пересуды о загадочной эпидемии и леденящие кровь истории о том, как целые семьи, не успевшие своевременно эвакуироваться, перерождались в нечто чуждое и непостижимое уму простого земного обывателя. И это пугало едва ли не больше, чем сама война, которая, по крайней мере, была привычным и понятным злом, чем все эти стремительные метаморфозы. - Вот поэтому, - продолжил бывший майор-сержант, - я склоняюсь к тому, чтобы держать путь на север, двигаясь вдоль восточной оконечности гор в сторону границы с Канадой. Да, нам придется сделать большой крюк и потратить больше времени, чтобы пробиться к своим, зато такой тихий путь – самый надежный и куда менее рискованный, чем короткая дорога напрямик к берегам Миссисипи, где мы всегда будем на виду. - Может, ты и прав, - вздохнул Траскин, - я еще после эпизода с прятками от этих летучих… сканеров заметил, что часть поисковых отрядов они направили куда-то в сторону каньонов. Думаю, что за ближайшими автотрассами также пристально следят. Вполне возможно, что путь в горы нам уже отрезан, по крайней мере тот, что поблизости. - Нам еще повезло, чуваки, что в решающий момент не объявились те леди в экзокостюме с реактивными ранцами, что отправились на перехват наших или канадских самолетов, - мрачно усмехнулся Уиллем. – Тогда бы нам точно была крышка. Впрочем, никто не обещает, что в скором времени, и они не будут привлечены к поискам. - Ладно, давайте спать, - предложил Майкл Донкастер, отчаянно зевая. – Завтрашний день покажет, что к чему.       Его не менее утомленные товарищи согласились с этим. Первым взял на себя дежурство Джим Траскин, который все равно не мог глаз сомкнуть, так как в конце дня на него навалились воспоминания, приглушенные до этого адреналином от погони. Гибель старого друга на его глазах разбередила все старые раны бывшего фермера. Почти два часа он просидел у выхода пещеры, вглядываясь в переплетения кустарника в ночном мраке, вспоминая о смерти Лоры и дочери, которую до окончания войны он сам отослал ради ее же безопасности. Поэтому, когда Джим сдал пост Бернгарду, а тот – Донкастеру, бывший фермер и во сне метался, видя повторяющиеся сцены с горящим автобусом, остекленевшим взглядом мертвого Лоуренса и Кэролайн, постоянно меняющую облик с человека на птицу и обратно. Еще одно пережитое потрясение давалось Траскину особенно тяжело, поскольку Робби с его опытом и закаленным характером был своеобразной жизненной опорой, а чувство вины все никак не отпускало фермера. Неудивительно, что наутро, когда его разбудили, Майкл и Уиллем тревожно переглянулись и сообщили, что тот разговаривал во сне и постоянно звал кого-то.       На следующий день, 21 августа, троица беглецов поднялась спозаранку, еще до восхода. - Сегодня нам надо постараться выложиться основательно и покрыть расстояние хотя бы в 40 миль, - пояснил часть своего плана Бернгард. – Чем дальше мы уйдем от места нашего побега, тем больше шанс, что нас не найдут. Желательно также по дороге разжиться какой-нибудь снедью, а еще лучше – оружием. Не верю я пришельцам ни на грош и чувствую, что поиски будут продолжаться, а по пути может нам встретиться что-нибудь и похуже сучек в бронежилетах, что нас конвоировали.       До обеда беглецы придерживались преимущественно северо-восточного направления, и в этом деле громада Скалистых гор на западе служила им отличным ориентиром на местности. Прежде чем отправиться в путь, они сделали себе подобие оружия, отломив себе суковатые дубинки из сухого можжевельника, решив, что на первое время этого должно хватить. К тому же они могли сойти и за хорошую трость, а также средство от гремучих змей, спрятавшихся в норах, заросших густой травой, и в скальных трещинах. Первые утренние часы троица сбежавших военнопленных прошла, главным образом, через сеть холмов с редколесьем и оврагов, как и вчера. Поначалу в окрестностях было сравнительно тихо и спокойно, если конечно не считать музыкальную игру кузнечиков, укрывшихся в траве, и пения полевых пташек. Однако это спокойствие было обманчивым и уже около половины десятого произошло неприятное событие, напомнившее, что они ступают по земле, контролируемой врагом.       Это случилось, когда они только что переправились через очередной горный поток, где им на скользких булыжниках-окатышах пригодились новые трости. Едва они очутились на противоположном берегу неспокойного горного потока, как с небес послышался отдаленный раскатистый гул, который с каждым мгновением только нарастал. Не говоря ни слова, Бернгард затащил своих спутников во впадину, окруженную со всех сторон желтой стеной чамисы, и дал знак им молчать. Это было излишне, так как старый страх перед погоней вновь обострился, сковав их параличом. На глазах у всей троицы высоко в небе, испачканном перистыми облаками, пролетели тяжело груженные десантные корабли в сопровождении многих десятков «ракетных ангелов» и каких-то стрекозиноподобных летательных аппаратов, отдаленно похожих на конвертопланы с пульсирующими хвостами, как у живых насекомых. Хотя весь этот небесный парад, навевавший жуть и смятение, был сравнительно высоко, но здесь, у подножья стены ущелья, были слышны звуки работавших роторов, лопастей и инжекторов ранцев «ангелов». Наибольший трепет внушали почему-то конвертопланы, напоминавшие нечестивый плод генной инженерии, выведенные исключительно для смерти и разрушения неким сумрачным гением. - Господи Иисусе… - прошептал потрясенный Донкастер, - да сколько уже их там? Они вообще когда-нибудь кончатся?       С момента появления воздушной армады «пришельцев», прошло почти десять минут, а множество летательных аппаратов нескончаемой лентой тянулись на юго-восток, оглашая воздух тяжелым, давящим на уши гудением и вибрацией. Просидев в общей сложности в укрытии четверть часа, беглецы дождались, когда воздушный флот врага скроется за линией горизонта. И лишь через десять минут они смогли прийти в себя и осмелились выбраться из убежища. Сразу же между ними разразилась бурная полемика об увиденном зрелище. Больше всех суетился Майкл Донкастер. - Нам нужно во что бы то ни стало предупредить свое командование! – разорялся бывший охранник и нацгвардеец. – Я видел, они летят по направлению к Линкольну и Канзас-Сити. Должно быть, пока мы были в плену, там разгорелись нешуточные бои и пришельцы шлют одно подкрепление за другим! - Не горячись, парень, - осадил его спокойным тоном Уиллем. – У нас нет передвижной радиостанции, и пока мы выберемся из оккупированной зоны, битва уже успеет закончиться. Гораздо ценнее для командования будет информация, которую мы получим, изучая по пути земли штатов, захваченных пришельцами. Об этом среди наших вообще мало кто что-либо знает и уж поверь, лучше поздно прийти и принести хоть какую-то пользу, чем рвануть сейчас напрямик и сгинуть в этих местах, не дойдя до границы. - Но ведь… в штабах могут и не знать, разве нет? – неуверенно протянул Донкастер, скорее из упрямства, чем из внутренней убежденности в своей правоте. - Поверь мне, узнают, если уже не узнали, - урезонил его Бернгард. – Как, по-твоему, можно скрыть подобную армаду и дотащить ее до линии передовой совершенно незаметно?       Под конец Майкл сдался, найдя логичными приведенные Уиллемом аргументы. Решив сделать короткий привал и утолить жажду, маленький отряд задержался в лощине еще на некоторое время, после чего продолжил путь. По пути они пытались охотиться на луговых кроликов, но быстро поняли, что это занятие только отнимет у них силы и драгоценное время, поэтому недовольным путникам пришлось довольствоваться недозревшими плодами сумаха и сырой рыбой, пойманной ими в горной реке. Как назло, ни кремня, ни огнива, ни подходящего материала для трута у них под рукой не было, да и боялись они ненароком привлечь внимание «инопланетян», разжигая костры на открытой местности. В итоге от подобной пищи у всей троицы отяжелели животы, вызывая у них дискомфорт от тупой боли. «Как бы еще не подхватить гельминтов или вовсе отравиться от такого сыроядения…», - проносились мрачные мысли в голове у фермера. Но ничего с этим нельзя было поделать: приходилось питаться, чем придется, чтобы не помереть с голоду и истощения в пути.       Около часа дня они неожиданно вышли на грунтовую дорогу, ведущую на северо-запад и обозначавшую границу между холмами и бурой равниной, поросшей все тем же жестким кустарником. Полупустынный характер местности подчеркивала сухая жара и небольшие пыльные вихри то и дело пересекавшие дорогу под углами. Через несколько минут они наткнулись на дорожный знак с надписью «Джиллет, 5 миль» и «Ньюкасл, 71 миля». - Так… так… - пробормотал Майкл, - получается, мы в северной части штата. За день-два при известном старании можно добраться до границы с Монтаной или Южной Дакотой. - Есть ли смысл заходить в этот Джиллет? – задался вопросом Траскин. – А вдруг там пришельцы?       Вопрос был сложным: с одной стороны, стоило держаться подальше от населенных пунктов в зоне оккупации, чтобы не нарваться на вражеские отряды, а с другой стороны, только там можно было разжиться хоть каким-нибудь серьезным оружием и сносной одежонкой. Беглецам не улыбалась мысль идти до границы с Канадой в одной драной обуви и брюках, к тому же такой вид неизбежно вызвал бы вопросы у кого угодно. Аргументы «за» и «против» имели в этом плане одинаковый вес, поэтому вся троица принялась горячо спорить на тему идти в поселение или будет разумнее обойти его подальше. Наконец это дело надоело майор-сержанту, видевшему бесплодность подобных разногласий. - Слушайте, парни: я предлагаю вам вот что… - сделал Уиллем спорщикам знак, чтобы они послушали его идею. – Я схожу на разведку к окраине поселка и попробую посмотреть, что там происходит. Если я не вернусь к назначенному сроку, то вы не медля должны брать курс на северо-восток и топать сначала к границе штата, держась подальше от населенных пунктов. Важно, чтобы до наших частей добрался хотя бы один из нас. Мир должен узнать, что происходит по ту сторону фронта.       После вялых возражений и попыток отговорить Бернгарда от этой небезопасной затеи, его спутники подняли белый флаг. Маленький отряд еще с полчаса двигался быстрым шагом по направлению к Джиллету, пока им путь не преградила железнодорожная насыпь, идущая с юга на север. На восточной ее стороне перед путниками предстало печальное зрелище обгоревшего и сошедшего с рельс состава. Судя по разбитым в хлам многим вагонам, торчащей среди черных пятен зеленой поросли и разграбленному содержимому товарняка, катастрофа случилась больше месяца назад, а то и много раньше. Почти сразу Джима, Майкла и Уиллема насторожили блеклые следы какой-то розовой полупрозрачной слизи, заляпавшей кое-где рельсы со шпалами, а также некоторую часть из вагонов-контейнеров. И хотя беглецы долго и подозрительно осматривались по сторонам, каких-либо признаков жизни поблизости они так и не обнаружили. Зато после предварительного осмотра они увидели причину крушения в пятнадцати метрах южнее в лице поврежденного участка магистрали, где рельсы выглядели так, будто бы их разъело концентрированной кислотой. Гадая, что же это было, путники нашли укромное место под небольшой эстакадой и принялись обсуждать детали своих дальнейших действий. - Так, я даю вам свои наручные часы, которые мне удалось сохранить при обыске, - передал Уиллем своим компаньонам «Atlantic». – Сейчас без четверти два. Если к четырем часам я не вернусь, то немедленно уходите в направлении водохранилища, а оттуда, как я вам советовал, в сторону Нью-Хэйвена, от которого до Монтаны рукой подать. Вы хорошие ребята, с которыми было приятно иметь дело с момента нашей встречи. Я верю, что кто-нибудь из вас при худшем раскладе все-таки выберется и подаст весточку нашему командованию. Да и еще… если я не вернусь, а вы доберетесь до наших, не забудьте когда-нибудь заглянуть в Лейквуд, что в штате Огайо. Спросите там о Вайолетт, проживающей по адресу Мэдисон-Эйв, дом 18. Передайте в этом случае ей, что я ушел на фронт, храня в сердце память о первой нашей встрече на студенческом фестивале в Сарасоте. Дальше она сама поймет.       Как ни странно, в этот раз остальные мужчины, видя решимость своего нового знакомого, не стали его отговаривать. Это был редкий момент, когда все становилось понятно без всяких слов. - Твоя супруга? – коротко спросил Донкастер, встретившись взглядом с майор-сержантом. - Бывшая, - усмехнулся Бернгард. – Думаю, все же она меня не забыла за эти четыре года. - Да кто их знает этих женщин… - развел руками Майкл, после чего послышался нервный смех всей троицы.       Уиллем поочередно пожал руки своим компаньонам на прощанье, после чего перешел насыпь и вскоре скрылся в зарослях. По предварительным расчетам, до железнодорожной станции и самого городка оставалось не более четырех миль. Все, что оставалось Джиму и Майклу, это вернуться в укрытие под эстакаду и дожидаться возвращения их товарища. Как и часто бывает в таких случаях, время ожидания можно было сократить в неторопливых разговорах. Сначала мужчины негромко обсуждали давнюю катастрофу товарного состава и странные слизистые следы вокруг места крушения поезда. Так и не придя к определенному мнению, они вскоре оставили эту тему, начав вспоминать былое: дни начала войны, их встречу в Сидар-Сити, побег из этого города, скитания, а под конец и запись добровольцами в Национальную гвардию США и будни на фронте. С грустью в их устах звучали имена павших товарищей и тех, кого им не было суждено больше увидеть. Всякий раз, как фермер вспоминал про Лору и Роберта, его руки сами собой сжимались в кулаки и он был готов скрежетать зубами от бессилия, что-либо изменить в недавнем прошлом. За этим занятием срок, отмеренный Уиллемом, пролетел незаметно. - Без десяти четыре, - мрачно констатировал Майкл, глянув на оставленные им часы. – Черт, Бернгард несколько задерживается. Он сказал, что часа с небольшим достаточно, чтобы сходить на разведку и вернуться. Сейчас и пришел тот самый момент, когда ему следует объявиться… - Подождем все-таки до четырех, - осторожно молвил Траскин. – Может быть, в пути наш новый приятель напоролся на ходячую неприятность и вынужден искать другую дорогу, тратя на это время. - Да, не будем делать преждевременных выводов, - согласно кивнул бывший охранник. – Подождем десять минут.       Однако, к тревоге приятелей, их спутник не вернулся и с наступлением 4 часов вечера. Бернгард объявился уже в тот момент, когда Джим и Майкл собирались уходить, помня уговор. Судя по уставшему, недовольному лицу, перепачканным брюкам и пустым рукам, вылазка в Джиллет не оправдала ожиданий майор-сержанта и была во многом напрасной тратой времени.       Отдышавшись немного под эстакадой, Уиллем в коротком рассказе поведал своим новым знакомым, как он добирался до окраины городка и железнодорожной станции. То, что он увидел в Джиллете, мягко говоря, привело его в ступор, не говоря уже о том, что Бернгард так и не смог разжиться оружием, припасами и чистой одеждой. Причину он пояснил позже. - Городок заражен, - поверг Уиллем своих спутников этой короткой фразой в мрачное расположение духа. – Мы не можем оттуда брать любое продовольствие и питье. Нам придется рассчитывать на собственные силы. - И тебя не заметили пришельцы и эти… зараженные? – начали спрашивать наперебой Джим вместе с Майклом. – Видел ли ты какие-нибудь войска в Джиллете? - Нет, не видел, кроме небольших патрулей каких-то богомолов-переростков и полуженщин-полузмей, - отрицательно покачал головой майор-сержант. – Не в этом дело, парни. Все гораздо хуже: нам нельзя слишком долго задерживаться поблизости от Джиллета и чем быстрее мы выберемся из Вайоминга, тем лучше же будет для нас всех.       Бернгард рассказал спутникам, как он пробирался к окраинной улице Гарнер-Лэйк-Роуд, прятался по кустарникам и впадинам, перебегал от забора к забору, стараясь быть никем не замеченным. С первого взгляда было понятно, что с городком что-то не так. Навскидку можно было оценить, что до войны Джиллет вмещал в себя около 20 тысяч жителей и 7-7,5 тысяч частных подворий. Хотя городишко был промышленно развитым еще сто лет назад и имел собственный нефтеперерабатывающий завод недалеко от месторождений, в нем все же преобладал облик, типичный для сельской местности с ее одно- двухэтажными домами, а не подтип среднестатистического города. Теперь же Джиллет имел такой вид, будто бы как минимум треть жителей его покинула, что было вполне возможно, учитывая панику того времени и коллапс на федеральных автотрассах, когда сотни тысяч беженцев двигались на юг и восток страны. Как следствие, на окраине было слишком тихо и не было заметно какого-либо оживления, поэтому Уиллем пошел на большой риск, решив углубиться в городок. Прячась среди живых изгородей, хозяйственных пристроек и заборов, он постепенно приближался к районам более плотной застройки.       Второе, что бросилось в глаза майор-сержанту, это почти полное отсутствие движения автомобилей на улицах. Они, как правило, оставались припаркованными у подстриженных лужаек, либо в гаражах своих владельцев. Вместе с тем, Уиллем не видел следов погромов, мародерства и спешного бегства горожан, если такое и имело место быть когда-то. Вряд ли наблюдаемое транспортное затишье можно было объяснить одним только провинциальным статусом городка. Все-таки, Америка – это автомобильная страна и ее народ любит этот вид транспорта с самого момента его изобретения. Позже и этот вопрос частично прояснился, когда Бернгард увидел первых местных жителей и стало ясно, что у тех с приходом «пришельцев» появились новые увлечения. - Вам сложно будет это понять, когда услышите то, что я сейчас вам расскажу, - с легким волнением в голосе прибавил майор-сержант. – Вы представляете: я видел мужиков в стрингах и сетчатых длинных колготках… А главное, далеко не одного! - Да ну… приятель, - замахал рукой Донкастер, – тебе показалось. Я могу легко подобное представить где-нибудь в Сан-Диего, Лос-Анджелесе и на Беверли-Хилз, но не в далекой провинции! - Не знаю, - побледнел Бернгард, - может быть, пришельцы распыляли что-то над городком. То, что я увидел потом, подтвердило мои худшие опасения и вынудило меня раньше времени прервать разведывательную миссию и возвращаться кружным путем. Следовало запутать следы, на случай моего обнаружения…       По словам Уиллема, первый же сюрприз обнаружился в частном доме по адресу Пайнтейл-стрит, вернее, во дворе. Какой-то толстяк в солнцезащитных очках, видимо, владелец недвижимости, сидел на подобии шезлонга у крыльца, а вокруг него кучковалось семь или восемь женщин-свиней. Раскрасневшийся и потный «жиртрест», чем-то похожий на свой свинорылый гарем, страстно пыхтел и стонал от того, как три хрюшки старательно чистили языками его короткий и толстый фаллос. Остальные бабищи с огромными грудями и широкими задницами с поросячьим хвостиком расположились по сторонам и поочередно ласкали своего избранника. Видимо, толстяк чем-то был похож на них самих, поэтому выбор «инопланетных свиней» был очевиден.       Дом на противоположной стороне напоминал не свинарник, а скорее, целую «ферму красных фонарей». Ее бывший хозяин и молодой человек, видимо его старший сын, выглядевшие подобно древнегреческим сатирам, с упоением драли светловолосую женщину-лошадь с пышной грудью и пятнистую девушку-буренку, пристроившись сзади. С минуту-другую Уиллем, уронив челюсть, наблюдал, как эта парочка с сочными хлопками ягодиц долбит своих зооморфных девиц. Впрочем, на ферме была не только буренка и женщина-лошадь, соответствовавшие примерно по возрасту отцу и сыну. Здесь же он заметил женщин-овечек, еще одну коровку, которую доила ее товарка помоложе, сливая белую жидкость в зеленое пластиковое ведро на табуретке. Увиденный вживую сюрреализм Сальвадора Дали долго не мог выйти из головы опешившего Бернгарда. Все это казалось бредом безумца, изощренной шуткой дьявола, насмешкой над всем прежним миром, который он знал до войны. Из-за этого он едва не позабыл об осторожности и чуть не попался на глаза группе жеребят, бегавших по парку наперегонки. Нетрудно было догадаться, это тоже были полулюди-полулошади, только моложе возрастом и всего только.       На пересечении улиц Лейквэй и Баттер-Спетч обнаружилась еще одна подобная ферма, но с растительным уклоном. На месте прежних теплиц и садика теперь было нечто вроде «Затерянного мира» или «Леса Кинг-Конга» из фильмов Питера Джексона. Зеленые изгороди были живее всех живых, напоминая теперь сплошную шевелящуюся массу зеленых щупалец, чувствительных усиков, ползучих лиан с большими кувшинками посредине, где могли свободно разместиться по два, а то и по три человека. Во дворе было подлинное царство безумного садовода с широким ассортиментом цветов на любой вкус. Живых цветов-переростков. Здесь были и розы, и орхидеи, и фиалки, и нарциссы, и дельфиниумы и подобия лотосов с одной особенностью – в центре каждого бутона пребывала по пояс в тягучей жидкости обнаженная девушка с зеленоватым оттенком кожи и волосами под цвет ее растительного домика. В некоторых бутонах нежились в теньке сросшиеся парочки, часть которых были заняты тем же, что и хозяева предыдущих участков. Во время тайного осмотра с безопасной дистанции Уиллем обратил внимание на странные плоды, похожие больше на громадные орехи или созревающие кокосы. Эти самые плоды обычно находились на самом конце побегов оживших девушек-растений и, по всей видимости, созревали не одну неделю. - Вы не поверите, парни, что я увидел, когда при мне раскрылся один из таких «орехов»… - тихим голосом сообщил Бернгард. – Из белой мякоти одного такого кокоса на меня глядел зеленокожий младенец женского пола и тянул ко мне свои ручонки…       От потрясения майор-сержант едва не закричал не своим голосом, но вовремя вспомнил, где он и с какой целью находится. - Если бы я тогда выдал себя криком, то вряд ли бы вернулся, - подытожил первую часть своего рассказа Уиллем. – В принципе, этого было довольно, чтобы составить вывод о происходящем в городе. Но чувство азарта и желание узнать всю правду до конца заставило меня подзадержаться в этом «чудном» месте.       По словам майор-сержанта, прокрадываясь дворами, он видел немало подобных сцен. В одном из дворов у бассейна он застал хозяина участка в объятиях змеедевы с охристой чешуей, голова которого была зарыта между двумя грудями. Из небольшого особняка на Эмерсон-Эйв доносились возбужденные крики и голоса двух или трех девушек с «някающим» акцентом. В другом дворе некий «бодибилдер» с рельефным торсом и мускулами сцепился с женщиной-минотавром в своего рода «свальном боксе», где оба участника были заляпаны с ног до головы липкой жидкостью. Еще одного качка, но уже в железных объятиях девушки-ящерицы Уиллем краем глаза заметил в одном из дворов на Лорел-стрит. Однако неверным было думать, будто бы все «инфицированные» горожане, которых видел из укрытий Бернгард, только и делали, что проводили все время напролет в оргиях, как в «фермах» на востоке городка. Подавляющее большинство вело себя как обычно, словно в этих местах и не было никакой войны: стояли у прилавков, общались в кафе, толклись в общественных местах. Вот только многое из окружения кричало всем своим видом, что городок уже не тот, как и его жители. Многие здания, заборы, вывески обрели насыщенные, яркие краски, приняв нереалистично-слащавый облик, словно в каком-нибудь сказочном королевстве с пряничными домиками. Хотя Бернгард и не был в Джиллете до войны, но он мог уверенно побиться об заклад, что контрастной желто-розовой тротуарной плитки с шахматным узором на Боксэлдер-Роуд раньше наверняка не было, как и кислотно-розовых афиш, столбов уличного освещения, раскрашенных в оранжево-белую полосочку. Вряд ли на клумбах прежде была темно-красная или пурпурная трава, как и золотисто-желтые вьющиеся растения на заборах и стенах домов, от которых исходил манящий аромат, который приятно расслаблял и кружил голову. Даже небо над городом имело странный переливающийся оттенок, словно над ним высоко подвесили огромную разноцветную линзу, причудливым образом преломляющую солнечный свет.       О горожанах, даже тех, кто вел «пристойно» себя с точки зрения Бернгарда, и говорить не приходилось. Изменения в ландшафте и наружном дизайне еще можно было как-то осознать, принять и найти привычные аналогии, а вот внешний вид и манеры жителей Джиллета то и дело выбивали из колеи. Почему-то все местные жители с приходом «пришельцев» ударились в причудливую моду, словно повально увлеклись косплеем и экзотическими молодежными субкультурами. Мужчины норовили вырядиться, как попугаи, в разноцветные костюмы, уместные в прежнем мире, разве что на бразильском карнавале или в развлекательном ток-шоу. Многие из них напоминали смазливых аристократов, выросших в замкнутых имениях и не видевших годами жизнь за пределами их стен. Еще более дерзко выглядели женщины и девушки. Почти всегда они стремились одеваться так, чтобы не скрыть свои женские «прелести», а наоборот, как можно сильнее подчеркнуть их. Среди носимых ими нарядов и аксессуаров преобладали сетчатые, тонкие, полупрозрачные ткани, разные шелковые неглиже, развязного вида чулки, трусики, торчавшие из-под мини-юбок, бюстгальтеры, которые бы постеснялась надеть иная девица с «пониженной социальной ответственностью», кружевные пеньюары из муслина, шифона, атласа, батиста, бархата и многие другие детали. Весь этот дерзкий и вызывающий вид словно кричал окружающим мужчинам и молодым людям: «Трахни меня поглубже да пожестче!» и, надо сказать, мало кто мог устоять перед этими искусительницами. То и дело можно было видеть флиртующие парочки где-нибудь в парке, в закусочных, на остановке общественного транспорта и даже на открытой лоджии какого-нибудь дома. Рабочая форма у некоторых женщин тоже поменялась, особенно у тех, кто был занят в торговле и сфере услуг. Уиллем не мог никак взять в толк, почему продавщицы и официантки начали дружно носить чепчики, передники и платья с кружевами и рюшечками, словно смазливые субретки и горничные у каких-нибудь развратных господ из романов маркиза де Сада. Не мог он понять и прочих вещей: куда делись все старики, что сталось с полицией и прочими службами, являются ли в этом паноптикуме полуженщины-полузвери, полуптицы, полурептилии настоящими инопланетянками или это все-таки мутировавшие местные жители? - Только детвора вела себя более-менее привычно, но и они в своем большинстве имеют черты котят, жеребят и прочих чертенят, - поставил точку Уиллем в следующей части своего рассказа.       Сохранившиеся учреждения в городе, насколько заметил майор-сержант, тоже работали по странному ритму и графику. Так, публичная библиотека напоминала теперь арену боев без правил, в которой посетители давились в очередях и дрались за недавно поступившую серию свежих книг. По чистой случайности Бернгард смог разглядеть, как пара рогатых девиц с хвостиками с «сердечком» сидели на скамейке в парке и случайно обронили книгу. Тогда-то он и смог различить изображение силуэта милующейся парочки с заголовком крупным шрифтом: «Пурпурный Шаббат. Практическое пособие для начинающих по искусству обольщения». Точно также были переполнены местный театр и кинотеатр. Одни названия афиш красноречиво говорили о новых веяниях в «высоком искусстве» после перехода Джиллета под власть новых хозяев. Уиллему запомнились только некоторые из названий: «Грехопадение. Новая история Адама и Лилит», «Лунная ночь с волчицей», «Амбициозный садовник Джаспер», «Унесенные призраками», «Моя прекрасная тетушка-ламия», «Путина с русалками», «Лагуна наслаждений» и «Непристойные приключения Тарзана в джунглях». Последним заведением, которое бегло осмотрел из засады Бернгард, был местный плавательный бассейн с небольшим крытым аквапарком. Стоило ему осторожно заглянуть в одно из небольших нетонированных стекол, как майор-сержант поспешно отпрянул обратно. Здание заполонили синие, фиолетовые, зеленые женщины-пришельцы с жидким прозрачным телом, развлекавшиеся со своими новыми дружками среди местных. Особенно впечатляло зрелище колышущейся массы тел и разноцветной слизи в главном бассейне, а также на водоскатных горках. Помимо живых слизей, женщин-слизней, женщин-червей и прочих влаголюбивых видов здесь развлекались и другие «инопланетные» девицы, встречавшиеся в городе и совмещавшие купание с соитием на публике. Вот уж где была настоящая «юдоль запретных удовольствий»! - Тогда я понял, что ничего полезного для наших целей в этом пропащем скверном городишке не найти, - перешел к выводам из собственных наблюдений Бернгард. – Ни оружия, ни одежды, ни жратвы я там не нашел, точнее, еды и питья там было вдоволь, вот только ее вид вызывал у меня смутные сомнения и я не стал рисковать кражей подобной снеди. Но к мысли, что надо уносить оттуда ноги как можно скорее меня подтолкнули два других обстоятельства. - Каких же? – спросил его Траскин, не понимая, что такое может спугнуть человека неробкого десятка в Джилетте после всего увиденного. - Когда я осматривал бассейн, мне показалось, что меня заметила или почувствовала мое присутствие одна мелкорослая кокетка в мини-юбке с рожками и дергающимся хвостом, каких там можно ныне насчитать десятками, - пояснил Уиллем. – Она так странно посмотрела в сторону зеленой изгороди, за которой я считал себя надежно спрятанным от посторонних глаз. Затем эта лолита поднялась со своей скамейки в парке и двинулась неспешно к моему укрытию. Видели бы вы ее томные глаза, предвкушающую улыбку, покрасневшие щеки, покачивающиеся бедра! Она была уверена, что добыча в ее руках и поэтому так спокойно шла в мою сторону. - И тут, - сделав риторическую паузу, продолжал майор-сержант, - как раз и случилось то, что потом меня заставило бежать без оглядки из этого проклятого места. Когда эта мелкая распутница приближалась к изгороди, я вдруг почувствовал, будто бы мое тело живет своей собственной жизнью. Разум словно говорил: «Беги! Сваливай отсюда, Уилли, пока не поздно!», а вот телу хотелось выбежать навстречу той мерзавке в мини-юбке, схватить ее за руку и прыгнуть вместе в бассейн к тем… слизям, присоединиться к происходившей внутри всеобщей оргии. - А еще, - прибавил Бернгард притихшим спутникам, - со мной начали разговаривать незнакомые женские голоса с таким страстным порывом, что едва не свели меня с ума. Как они только ко мне не обращались, называя и «милым», «дорогим», и «владыкой сердец», и «покорителем красавиц» и даже «секс-машиной»! Эти голоса сковывали движения, расслабляли члены, нагоняли безмятежность и истому. Они пытались сделать все, чтобы я забыл цель своего прихода, задержался здесь еще на пару часов, а то и пошел в центр города, клеить какую-нибудь развязную сучку, каких там теперь полным-полно. Я даже не представляю, как мне удалось сбросить оцепенение и ретироваться. Замешкайся бы еще немного и через денек я бы не удивился, если бы кто-нибудь меня увидел в стрингах в компании с одной из местных кокеток… - Тебя больше никто на обратном пути не видел? Ты в этом уверен? – обеспокоенно спросил Джим майор-сержанта. - Вроде нет, но это вовсе не повод для расслабления, - посуровевшим голосом ответил Уиллем. – Нам следует собираться уходить подальше от этого места. Я боюсь, что даже воздух и почва вокруг этого проклятого городка отравлены. Здесь нельзя слишком долго оставаться!       Хоть Майкл и Джим сочли некоторые детали из рассказа Бернгарда малость преувеличенными, но в целом его предложение о немедленном уходе они сочли разумным. Минуту спустя вся троица, следуя ранее принятому плану, выдвинулась через дикое поле в северо-восточном направлении, рассчитывая до наступления сумерек успеть достигнуть границы штата Вайоминг, ставшего не слишком гостеприимным для обычного человека. ------------------------------------------------------------ [1] Нет! Кто-нибудь... умоляю: держите меня за ноги! Ради Бога, только не отпускайте! (польск.) [2] Муцин - (от лат. mucus — слизь), мукопротеины — семейство высокомолекулярных белков, содержащих кислые полисахариды. Имеют гелеобразную консистенцию, воспроизводятся эпителиальными клетками почти всех животных и человека. Муцины - основной компонент, входящий в состав секретов всех слизистых желёз. Некоторые муцины отвечают за регуляцию процессов минерализации у животных, например, формирования раковины у моллюсков и костной ткани у позвоночных.