******
Несколькими днями ранее… город Асуан, Южный Египет. Город представлял собой жалкое зрелище. Великолепная набережная Сухейла сделалась грязным илистым болотом, заваленным строительным мусором и трупами домашнего скота. Жилые районы, прижимавшиеся прежде к берегам Нила, ранее застроенные одноэтажными домиками из самана, были смыты ревущими водами реки после того, как в ходе непродолжительных боев был разрушен Асуанский гидроузел. Несколько упавших авиабомб с «Eurofighter Typhoon» королевских ВВС Саудовской Аравии сделали свое черное дело и высвобожденные тонны воды хлынули из искусственного озера на обреченный город. К концу дня 15 октября, когда оставшиеся части коалиционных сил начали покидать город, отступая к Эдфу, только восточная часть Асуана, наиболее удаленная от русла реки, сохранила местами первозданный вид. Но и этот район не избежал разрушений. Во время короткого, но яростного штурма, когда боевики «Панафриканского конгресса» столкнулись в южных предместьях с частями 3-й механизированной и 23-й танковой дивизий, многие здания были сильно разрушены в районе Аль-Бахр Аль-Ахмар. Во время артобстрела города несколько снарядов легли в районе химического и нефтеперерабатывающего заводов, что стало причиной сильных пожаров и задымления в юго-восточной части Асуана. Поэтому утром 17 октября, когда войска фараона Шеббсет подошли к городским предместьям, первым делом полководец Астарот отправила послание к союзникам немедленно прекратить разрушения и потушить пожары. Армия фараона подтянулась к городу с западного берега Нила, со стороны пустыни, поэтому застала следы только что отгремевших боев юнионистов Рунихуры Мусинги и египтян. Противник отошел на север и принялся выстраивать оборону южнее Эдфу. Шеббсет предстало убогое зрелище размытых улиц и развалин построек из кирпича-сырца вблизи реки, а также полуразрушенной плотины, через которую до сих пор продолжала сбегать вода, правда, уже с меньшим напором. Местных жителей было не видать, в отличие от Хартума, взятого в ночь на 9 октября не без помощи магии песка, которая свела на нет преимущество землян в авиации. В бывшей суданской столице нашлись лоялисты прибывшим войскам фараона и Зуффарии, тогда как здесь на виду были только вороны и падальщики-стервятники, с хриплыми криками обнажавшие распухшую плоть трупов людей и животных, погибших во время прорыва дамбы. - Нитокрис! ‒ потребовала к себе сфинкса Шеббсет, грозно сдвинув брови. Увиденное зрелище ей пришлось не по вкусу. - Да, богоравная царица, ‒ склонилась перед фараоном кошка, ‒ я здесь по вашей воле. - Организуй погребальную команду и избавься от мертвецов, ‒ велела ей Шеббсет. ‒ Чтобы через два дня я не видела трупов на этих улицах! - Какой способ похорон угоден вашей божественности? ‒ угодливо спросила ее визирь, тоже являвшаяся нэкоматой. ‒ Прикажете их мумифицировать? - Нет… такому количеству покойников невозможно в краткий срок устроить почетное захоронение по всем правилам и обычаям нашей земли, ‒ после некоторых раздумий отрицательно покачала головой фараон. ‒ Найдите за чертой города свободное место и похороните всех в общей могиле. - Слушаюсь и повинуюсь, прекраснейшая госпожа, ‒ сложила лапки на груди Нитокрис и удалилась. - Трогай! ‒ приказала Шеббсет погонщику белого слона, возглавлявшего колонну войск, вступавших на городские улицы. Пустынная армия мамоно начала медленно втягиваться в пределы Асуана. Марширующие анубисы, гиртаблилу и минотавры пораженно озирались на окружающие разрушенные постройки и поваленные деревья. Им казалось, что в сердце города разразилась битва могущественных колдунов, решивших затопить Асуан. Шествовавшая во главе своей сотни темношерстная минотавр Худжара несколько раз была вынуждена останавливаться и обходить громадные лужи, заполненные жидким илом и прочим мусором. В нос девушкам-монстрам ударил запах навоза, гари и разложения. Тысячи слепней и мух с мерзким жужжанием роились вокруг мамоно, то и дело заставляя их отмахиваться от кровососов. До сих пор со стороны нефтеперерабатывающего завода поднимались в небо столбы черного дыма. - Какой ужас! Что здесь произошло? ‒ задавались вопросом некоторые из воительниц, видя такую неприглядную картину. - Даже в жаркой стране Конго такого не было, ‒ шептались другие. - Сколько погибших… ‒ с сожалением бросила Худжара, глядя в сторону сгоревшего остова микроавтобуса с человеческими останками. - Говорила я вам, богоравная, что мы совершаем ошибку, идя на союз Черными людьми из джунглей, ‒ проворчала великий визирь Харсафес. - Что ты хочешь этим сказать, советник? - Эти темнокожие люди с огнеструйным оружием воют грубо и неаккуратно. Их способы сражения приводят к чрезмерным жертвам и разрушениям. Похоже, в этих землях жизнь людей ничего не стоит. Они – истинные дикари и варвары. - Пока что эти «дикари» оказали нам немало ценных услуг, взвалив на себя добрую половину армий местных правителей, ‒ возразила Шеббсет. ‒ Судика Мбамби и его люди хорошо знают местность, обычаи здешних народов, а главное – пользуются определенной поддержкой местного населения. Какими бы неприятными людьми не являлись некоторые из них, мы не можем отказаться от союза с ними. Тем более сейчас, когда мы пребываем в затруднительном положении из-за проблемы с порталами. - Я это понимаю, великая царица, но то что мы видим вокруг, это уж слишком… Сфинкс трагичным жестом обвела панораму окружавших руин, разбитых автомобилей и редкие кучки истощенных людей, жавшихся к стенам и испуганно выглядывающих из подворотен на марширующих мамоно. В довершение картины на запястье Шеббсет уселся жирный овод, которого спешно согнали опахалами из павлиньих перьев прислужницы-хепри. - Уж не ставишь ли ты под сомнение приказы принцессы Астарот, визирь? ‒ холодным тоном поинтересовалась Шеббсет, уставившись на сфинкса испытующим взглядом. - Разумеется, не ставлю, великодушная госпожа, ‒ смутилась кошка, ‒ и в мыслях дурного против Ее Высочества я ничего не имела. Просто чем дальше на север мы движемся, тем больше крови и разрушений, вот я и заметила… - Достаточно, Харсфес, я услышала твои слова, ‒ небрежно махнула ладонью фараон. ‒ Увы, во время войны бывают жертвы у каждой из сторон, как бы нам это не нравилось. Будем надеяться, что однажды разоренные земли обратятся в цветущие равнины и поля, а место погибших займут рожденные дети, которые унаследуют новый исцеленный мир. Со своей стороны, мы будем приближать этот миг так скоро, как сможем. Но сейчас нам придется сосредоточиться и обсудить дальнейшие планы, чтобы представить их госпоже Астарот к ее возвращению. За этим разговором войсковая колонна миновала наиболее пострадавшую улицу Эль-Садат, оставив позади развалины у реки и прокопченные остовы химического завода, и вошла в центральный район Элефантина. Здесь, на площади Фатимидов недалеко от чудом уцелевшей коптской церкви их уже ждали. Как только прислуга помогла фараону сойти с паланкина на слоне, навстречу ей вышел темнокожий человек среднего роста со скошенным подбородком и мощными лобными долями, придававшими ему вид умника. Лицо этого человека в песочном камуфляже и мятой кепи украсил здоровенный шрам от правого уха до левого уголка губы. Отсутствующий кончик носа еще больше обезобразил его, однако незнакомец не придавал этому большого значения и даже гордился этими «украшениями». - Мы рады видеть вас, друзей угнетенных народов Африки с других миров, ‒ приветствовал скрипучим голосом негр на английском языке с сильным акцентом. Стоявшая рядом с фараоном новообращенная негритянка-тарантул переводила его слова на понятный «пришельцам» язык. - А вы, стало быть, бесстрашный Рунихура Мусинга, обративший в бегство остатки войска из страны Миср к восточному морю, ‒ ответила со всей возможной учтивостью Шеббсет, тем не менее, состроив высокомерную физиономию. - Он самый, ‒ самодовольно улыбнулся во всю белизну зубов руандиец. ‒ Четыре дня назад наши парни смогли перехватить заблудившуюся в песчаной буре автоколонну, и представляете, взяли в плен египетского командующего одетого в гражданскую одежду и косившего под раненного. Он думал, что мы его не узнаем под бинтами! Окружавшие Мусингу темнокожие боевики громко загоготали, глядя на своего командира, спародировавшего пленного генерала, молившего врагов о снисхождении. Отсмеявшись, руандийский полевой командир продолжил. - Кстати, наши люди утверждают, что непогода в пустыне ‒ ваших рук дело? - Следи за языком, грязный навозный жук! ‒ зашипела Харсафес, возмущенная до глубины души непочтительностью этого человека к ее госпоже и грубой, развязной манере общения. - Довольно, Харсафес! ‒ одернула сфинкса Шеббсет, а затем обернулась к командиру Судики Мбамби. ‒ Все верно, мы проучили коварных мисрийцев, когда они переправлялись через реку. И теперь столица того пустынного царства в наших руках. Дослушав до конца перевод тарантулы, на которую суеверные негры косились не иначе, как со страхом, сохранявший невозмутимость Мусинга даже картинно поаплодировал фараону, оценивая ее стройную фигуру. - Даже если это все и враки, песчаная буря поломала планы египтянам, суданцам и арабской коалиции, ‒ заключил руандиец. ‒ Оставшись без поддержки авиации и разделившись во время непогоды, они стали легкой добычей для нас. Мы рассекли силы арабов в районе Абу-Далайак и подбили им большую часть бронетехники, взяли в плен их командующего. Теперь остатки их механизированных частей отступают к Порту-Судан, возможно, чтобы эвакуироваться морем. А то, что уцелело от египетской танковой дивизии, наши преследовали по пятам до самой Атбары. - Мы слышали, что вам пришлось нелегко у этого городка… ‒ заметила Шеббсет, силясь скрыть охватившее ее чувство раздражения. - И не говорите! ‒ махнул шершавой ладонью Мусинга. ‒ Эти проклятые абангабази [2] обстреляли нас из артиллерии с закрытых позиций. Мы там потеряли около полутора тысяч наших людей и три десятка танков. Все-таки у египтян были американские «Абрамсы», тогда как у нас имелись только трофейные М60А3 и «Рамсес-II». Старенькие машины, к тому же без запчастей, что с них взять… - Мы поспешили в обход по западному берегу, как только смогли, ‒ молвила фараон, тяготившаяся обществом этого неприятного типа. ‒ Однако когда мы прибыли в Донгола, то не обнаружили следов противника. Они даже бросили часть своих наземных кораблей, уходя в большой спешке. Во взгляде руандийца проскользнула плохо скрываемая насмешка, когда он дослушал слова переводчицы. - Вам повезло, как впрочем, и моим парням, ‒ сообщил ей негритянский командир. ‒ Мы тоже сначала не поняли такого поведения противника, ожидая вражеских подкреплений, о которых узнали у пленного генерала. Но 11 октября мы их так и не увидели. Тогда мы поняли: здесь что-то не так. Нет, конечно нас тревожила саудовская авиация, но не более того. И вот я и части Булунгуме повели своих людей на север, вдоль долины Нила, встретив сопротивление лишь в поселении Абу-Хамад. Три дня спустя мы были уже недалеко от Вади-Хальфа, практически у суданско-египетской границы, где нас встретил заслон из четырех тысяч суданцев и где-то с полторы тысячи египтян. И лишь вчера, когда мы с большими потерями выбили абаганбази из этого города, я узнал, что подкрепления египтян не пришли потому, что их сняли на полпути, чтобы подавить выступление «Братьев-мусульман». Слышали, небось, о таких? - Доводилось краем уха слышать, ‒ сухо ответила Шеббсет. ‒ Очередные фанатики, жаждущие захватить власть над страной Миср. - Они решили воспользоваться неразберихой на южной границе и ослаблением военного режима, и захотели половить крокодила в мутной воде, ‒ пояснил Мусинга, вновь расплываясь в широкой улыбке. ‒ Вряд ли у них что-то получится сделать против правительственных войск. По слухам, против мятежников бросили танковые части Республиканской Гвардии и полки рейнджеров. Рановато они выступили, но так или иначе, они нас здорово выручили. - Самое время обсудить дальнейшие планы? ‒ напомнила фараон союзнику о цели встречи. - Конечно, прошу вас следовать вместе с нами, ‒ ответил Мусинга, сделав пригласительный жест, указав в сторону белоснежного здания, лежавшего дальше на пересечении улиц. - Недурственный выбор для места переговоров, ‒ одобрительно кивнула Шеббсет, дав знак своему эскорту двигаться вслед за ней. - Я посчитал, что бывшее здание городского суда – лучшее место, чем открытая площадь, ‒ рассудил руандиец. ‒ Там же разместится на первое время наш штаб. Затем Рунихура Мусинга пригласил своих «инопланетных» союзников проследовать в здание, в котором их ожидал обставленный по-спартански зал. Посреди него размещался длинный широкий стол, на котором была развернута карта Северной Африки и Ближнего Востока, уставленная красными, желтыми, болотно-зелеными и синими флажками. Сам командир юнионистов сел с одного края стола. За его спиной на стене уже было повешено огромное полотнище с символикой «Панафриканского конгресса», на котором было видно зажженный факел и разбитые кандалы – символы освобождения Черного континента, а также автомат Калашникова. Шеббсет и ее советники расположились на другом конце стола, точно напротив африканских союзников. - Не желает ли Манса с другой планеты закурить? ‒ спросил вдруг Мусинга, глядя прямо в глаза фараону. Визирь Харсафес снова сжала лапки в кулаки. Ей в эту минуту очень хотелось расцарапать лицо этому наглому человечку, позволявшему разговаривать с ее госпожой столь бесцеремонным образом. Однако Шеббсет продолжала сохранять на лице внешнее спокойствие. В отличие от сфинкса, она помнила наказ Астарот проявлять дипломатичность в переговорах с союзниками и сохранять любыми доступными путями хорошие отношения с местным населением. - У нас, в Сабасе, другие обычаи, ‒ бесцветным голосом отозвалась фараон. ‒ Вы как хотите, но я предпочту отказаться. - Жаль… кхе-кхе, а я пожалуй закурю, ‒ закашлялся чернокожий командир. ‒ Это позволяет быстрее сосредоточиться в нужном деле при обсуждении. - Так давайте перейдем непосредственно к обсуждению дальнейших планов, ‒ молвила Шеббсет. ‒ Мне доверила эти полномочия принцесса Астарот на время ее отсутствия здесь, на севере. - К делу, ‒ закивал руандиец, склоняясь над картой, не переставая пыхтеть засаленной сигаретой. – Как я уже ранее говорил, на днях случилось два события. О первом я уже упоминал, когда говорил о мятеже «Братьев-мусульман» против военного режима в Египте. Оно нам на руку, поскольку позволяет перегруппировать силы для дальнейшего продвижения на север, вдоль долины Нила. - А второе? Судя по вашему кислому выражению лица, оно не столь радостное для нас. - Да, оно куда менее благоприятное по сравнению с первым. Позавчера вечером правительство Израиля сделало заявление, будто бы Египет не контролирует обстановку в регионе, что ставит под угрозу национальную безопасность их страны. В тот же день силы ЦАХАЛ перешли египетско-израильскую границу на Синайском полуострове и начали продвижение к Суэцкому каналу. Сначала египетские военные избегали боестолкновений с сионистами, следуя директиве не поддаваться на провокации. Но вчера в полдень, когда стало ясно, что цель Израиля – взятие под контроль зоны Суэцкого канала, из Каира отдали приказ открыть огонь по интервентам. В ответ израильтяне отработали крылатыми ракетами и авиацией по египетским позициям у Порт-Саида и на восточном берегу Горького озера. Тогда же пришел ультиматум с требованием передачи зоны Суэцкого канала на неопределенный срок, на который Каир так и не ответил. - Разве это не на руку нам, ведь Миср занят борьбой с внутренним врагом и этими… сионистами? ‒ удивилась Шеббсет, разглядывая красные и синие флажки в районе Синайского полуострова. - Так-то оно так, но Израиль более опасный противник, чем Египет и остальные страны на этом континенте, ‒ ответил Мусинга, извергнув очередную тучу вонючего черного дыма, от которого фараон невольно поморщилась, а хепри из ее сопровождения дружно закашлялись. ‒ Именно сионисты наносили по нам вместе с саудовцами воздушные удары в Северном Судане и сорвали нам план окружения армии Муракуши. Теперь мы вынуждены выковыривать его механизированные бригады, окопавшиеся в Порт-Судане, то есть, на юго-востоке отсюда, почти что в нашем тылу. А у коалиции на море преимущество над нашими силами. Кроме того, у сионистов есть ядерное оружие. С ними крайне рискованно связываться. - Ядрённое оружие? Лучи смерти? ‒ переспросила Шеббсет, нахмурившись. ‒ Вот это плохо. Я должна об этом доложить принцессе при первой же возможности. Это все плохие новости? Или у вас есть что-то еще? - В боях за Атбару и Абу-Хамед мы понесли существенные потери от артиллерийского огня, ‒ промедлив немного, ответил Мусинга. ‒ Лучшие наши силы сейчас заняты блокадой с суши Порта-Судана и засевших там сил коалиции. Мы не можем оставить этот пункт в тылу потому, что именно там дважды саудовцы и израильтяне высаживали десант для подкрепления коалиционных сил и поставок оружия и боеприпасов эритрейцам и эфиопам. А мои парни, сражавшиеся против Египта на севере, устали, обескровлены и изрядно потрепаны после штурма Асуана. Мы ждем пополнений от Судика Мбамби с юга и на это нужно около двух или трех недель. Но из-за вмешательства Израиля и Франции у нас нет времени. Мы можем добиться успеха, лишь действуя быстро. - Что же вы от нас хотите? ‒ наклонилась к столу Шеббсет, уставившись на собеседника. - Мы видели, как ваши при помощи какого-то погодного оружия здорово побили египтян к югу от Хартума, а до этого разбили армии Конго, Анголы и Замбии в пустыне Калахари, ‒ неспешно продолжил руандиец. ‒ И нам было бы очень на руку, если бы вы что-то похожее проделали с ЦАХАЛ, сведя опасность от Израиля к минимуму. - От лучей смерти это не поможет и не помешает э-э… сионистам применить его в случае чего, ‒ предупредила фараон союзников. - Это и так понятно, ‒ нетерпеливо махнул рукой чернокожий командир юнионистов. ‒ Нам пока требуется невмешательство Израиля в боевые действия в долине Нила. Вы можете выиграть для наших время? Хотя бы одну недельку, пока мы будем накапливать силы? - Думаю, что сможем, ‒ сухо ответила Шеббсет. ‒ Ничего не обещаю заранее, но мы посмотрим, что можно будет сделать. - Вот и славно, ‒ довольным тоном отозвался Мусинга, откидываясь к спинке стула и закидывая ноги на край стола, отчего мамоно в сопровождении Шеббсет снова поморщились. ‒ Одна неделя, лучше десять-двенадцать дней, и мы снова сможем продвигаться дальше вдоль реки до самой дельты. Наши приоритетные цели – это Луксор и Асиут. Скоро мы дойдем до столицы, когда сколотим ударную группировку, и пусть тогда египтяне поцелуют мою задницу. Произнеся это, Рунихура Мусинга опять громко залился лающим смехом. Вслед за ним заржали и другие полевые командиры, поддакивая своему боссу. Многие мамоно из свиты фараона, анубисы, хепри и ламии, взирали на этих грузных потных и пахнущих махоркой людей с чувством отвращения. Впрочем, и некоторые чернокожие «офицеры» юнионистов до сих пор косились недоверчиво на этих женщин-монстров с их змеиными и скорпионьими телами, испытывая подсознательное чувство суеверного страха далеких предков перед оборотнями, колдунами и злыми духами пустыни и джунглей. Однако их лидеры были слеплены совсем из другого теста, поэтому воспринимали вторжение «пришельцев» как дар божий и приближение своего звездного часа. - Я переговорю на этот счет с принцессой, ‒ повторила Шеббсет. ‒ А что касается дальнейшего наступления на север, мы планировали это делать в любом случае. Мы воспользуемся силой песчаных червей и проложим себе обходной путь к западу от реки, через пустыню. - Обходной маневр с целью зайти в тыл противнику? ‒ кашлянул Мусинга. ‒ Любопытно… А как вы собираетесь решить проблему с вражеской авиацией? В пустыне вы будете как на ладони. - Мы будем избегать дневных переходов, ‒ сказала фараон. ‒ Этот урок мы прочно усвоили еще в Судане. Кроме того, мы скорее всего совместим ваше предложение с нашим замыслом. Я воспользуюсь своей властью над песком и накрою бурей северную часть Мисра, затрудняя вмешательство… Из-ра-иля, пока мы будем совершать переход. Нам стало известно, что где-то к западу от долины Нила есть скрытый источник силы. Я его хочу заполучить себе с тех пор, как он засветился после шторма над Западным океаном. И мне в этом деле не помешают ни люди, ни даже местные чудовища! Руандиец открыл было рот, раздираемый любопытством, что же такое нашли их союзницы на севере Египта, побудившее их отправиться в рискованный переход через раскаленную Ливийскую пустыню, как вдруг сверху послышался глухой удар, а по стеклам прокатилась вибрация. - Что здесь происходит?! ‒ повыскакивали из-за стола мамоно и люди. ‒ Диверсия! Нас выдали! Фараона успела толкнуть на пол и накрыть своим телом хепри Амсет прежде, чем послышался резкий хлопок и звук разбивающихся стекол. Несколько минут, пока не рассеялся грязно-белый туман и не осела пыль, ничего не было видно, а комната потонула в топоте и криках раненных. Наконец Шеббсет удалось столкнуть с себя хепри. Девушка-скарабей сильно пострадала от разлета осколков и была без сознания, испачкав кровью себя и свою хозяйку. - Хвала вечноживущему Светилу, с вами все в порядке, богоравная царица, ‒ послышался рядом голос Харсафес. - Ты ранена, ‒ заметила фараон окровавленную лапу у своего визиря, ‒ тебе следует быстрее отправиться к целителям. - Благодарю, госпожа, но моя рана не столь опасна, ‒ прошептала сфинкс. ‒ Поспешите лучше на выход, пока опять кто-нибудь не напал. - Сожри меня Нзамби! ‒ прорычал тем временем Мусинга, выбираясь из-под стола. ‒ Я узнаю, кто за этим стоял, найду и трахну его мамашу! Они еще за это заплатят, эти импотентные говнюки! Лицо негритянского командира было в неважном состоянии даже с учетом его прежних шрамов. Теперь оно походило на безобразную гипсовую маску дикого фавна, обсыпанного пудрой, а вся форма руандийца была в прорехах и кровоподтеках. Обстановка в помещении была соответствующей – почти вся мебель обратилась в щепы, с потолка попадала лепнина и штукатурка, а на полу помимо упавшего флага «Панафриканского конгресса» лежали убитые и раненные командиры боевиков и члены свиты Шеббсет. - Босс, вы в порядке! ‒ ворвались в следующую минуту в комнату вооруженные охранники в вишневых беретах и темно-зеленом камуфляже. ‒ Мы слышали взрыв и поспешили сюда, сквозь задымление, как только смогли. - Я жив, как видите, а вот Самакама, Мньяваселе, Шерочо, Мошеш и Кечавайо, дери их горная горилла, похоже, что нет! ‒ выругался Мусинга, отряхивая пыль и осколки с формы. ‒ Взрыв был со стороны крыши, а также с восточного окна. - Поглядите, ‒ указал один из охранников на металлические осколки на полу, ‒ здесь что-то есть. Мусинга медленно и с некоторой опаской поднял с пола цилиндр с обломанным концом, диаметром около 60 миллиметров. - Кто-нибудь видел нечто подобное? ‒ задался вопросом он, окинув взглядом охранников. ‒ Я впервые вижу подобные миниатюрные снаряды. - Похоже, это запущено с беспилотника, ‒ предположил один из офицеров юнионистов. ‒ Все произошло внезапно, и никто не видел и не слышал шума авиационных двигателей. - Израиль? Или это снова саудовцы? ‒ озадачился его коллега. - Сейчас это неважно! – трахнул кулаком Мусинга по съехавшей столешнице. ‒ Если это был БПЛА, значит те, кто запустили его, находились в окрестностях города! Какая-то крыса слила им наше местоположение, и я клянусь, что она рано или поздно будет в моих руках. А эти диверсанты не могли далеко уйти. Собирайте наших ребят и передайте, чтобы они прочесали все окраины, все закоулки. Пусть мобильные группы осмотрят местность за городом. Они не могли далеко уйти! - Как прикажете, босс, ‒ откозыряли выжившие офицеры и бросились вниз по лестнице. - Проклятие! ‒ бросила в сердцах Шеббсет, глядя на убитых и раненых мамоно. ‒ Вы же заверяли, что город был полностью зачищен?! - Как видите, враг все же нашел способ просочиться и нанести удар, ‒ со злостью прокряхтел руандиец, идя и пошатываясь к выходу. ‒ Это похоже на работу ЧВК. Кто-то нас сдал, иначе бы у них не получилась бы эта точная атака. Вот почему мне сейчас нужна ваша поддержка… - Сейчас поддержка нужна моим бедным подданным! ‒ вспылила Шеббсет, указав ладонью на покалеченных и стонущих девушек-скарабеев. - Нужно уходить, если вы не хотите злоумышленникам дать второй шанс, ‒ напомнил Мусинга. ‒ Мертвых и раненных мы постараемся убрать из помещения чуть позже, но прежде нам нужно самим выбраться. Идемте, пока не последовала еще одна атака беспилотников. Фараон несколько раз перевела взгляд с ожидающего руандийца на своих мамоно. И, вспомнив совет своего визиря, она приняла решение. - Хорошо. Мы позаботимся о раненых позже. Ведите, командир Мусинга!******
14 октября 2018 г. 11:25; развалины Виджаянагара, Индия, штат Карнатака. С тех пор, как Джамаль, сын шейха Юсуфа ибн Сунайана, повстречал марида Шакирджана во время своей охоты в пустыне, прошла целая неделя. За этот непродолжительный промежуток времени ему довелось испытать на себе немало приключений и получить столько необычайных впечатлений, сколько не могла ему дать вся прошлая жизнь. После того, как он на правах невольного компаньона полетал на волшебном ковре над Персидским заливом, чудом увернувшись от пассажирского авиалайнера, побывал в солончаковой пустыне Ирана, где некогда располагалась страна джиннов, они направились на юг Индостана. Точнее, так решил марид Шакирджан, отправившись туда на ковре-самолете, прихватив с собой Джамаля. Молодой человек первое время возмущался подобным самоуправством, но ничего поделать не мог. Джинн, будучи в общем-то незлым и довольно общительным, тем не менее, пугал юношу своим внешним видом и эксцентричным поведением. С большим трудом Джамаль за это время пытался привыкнуть к своему спутнику, поскольку иного выбора у него не оставалось. Путь с юго-востока из Персии на юг Индостана занял со всеми остановками около трех дней. Еще столько же им потребовалось, чтобы разыскать остатки цивилизации Виджаянагар, куда по словам духа-хранителя откочевали выжившие джинны из Джибулистана. Во время остановок Джамаль успел узнать получше своего попутчика и похитителя. Для парня это была лишняя возможность поесть и отдохнуть, а для марида это был час вопросов и ответов. Шакирджану не терпелось узнать обо всем, что произошло в мире за время его заточения, и он буквально засыпал вопросами своего компаньона. Джинна интересовали окружающие страны и народы, численность населения, жизненный уклад, обычаи и нравы, вооруженные силы, имена лидеров и многое другое. Джамаль отвечал по мере своих знаний и возможности. Некоторые вещи удивляли марида, а иные попросту ставили в ступор. Однажды, когда они остановились на отдых на одном скалистом островке у побережья Пакистана, Шакирджан пожелал, чтобы Джамаль ему рассказал о современных странах Ближнего Востока и куда подевались прежние царства и империи, которые он знал до заточения. - Любопытство твое, джинн, поистине безмерно, как и пустота моего желудка, ‒ посетовал молодой человек. ‒ За время нашего полета я сильно утомлен. И как ты знаешь, в таком положении из меня никудышный рассказчик. - Ммм… если это единственная для тебя проблема, то ее несложно решить, ‒ молвил Шакирджан, вынимая из сумки на кушаке парчовый сверток. Когда он развернул его, оказалось, что это матерчатая скатерть, которую было не зазорно подать к столу падишаха. - Но я не вижу на этом пустынной скале ничего съестного, ‒ развел руками Джамаль. ‒ Я бы мог поохотиться на морских птиц, но не уверен, насколько они съедобны. - Какой ты нетерпеливый, человек, ‒ проворчал марид, совершая над скатертью странные пассы ладонями, ‒ сейчас все будет. Затем молодой сын шейха едва не ослеп от короткой вспышки, после которой на пустой ткани возникло множество яств и напитков на медных и серебряных подносах. Джамаль обомлел от такого многообразия кулинарных изысков. Здесь был и зажаренный фазан в плове с изюмом и листьями шалфея, и отварная баранина, и свежая рыба, и подносы с виноградом и персиками, и блюда с ломтиками халвы и шербета. Словом, пир, достойный султана. - Ты… и так можешь? ‒ только и смог выдавить из себя Джамаль, не приходя в себя от изумления. - Обижаешь, человек, это самое малое, что я могу сейчас и на что был способен до своего заточения, ‒ насупился Шакирджан. - У меня слов нет… это похоже на сказки, которые я слышал в детстве от своей кормилицы, ‒ не переставал дивиться увиденному сын шейха. - Ага, а для меня теперешний мир похож на сказку, ‒ фыркнул джинн. ‒ Нет, скорее на нелепый и абсурдный сон, который я только видел. - А я думал, что такие как вы не нуждаются во сне и отдыхе… - Глупости! Когда нам нужно восстановить магические силы, мы нуждаемся в отдыхе и в медитации, ‒ возразил Шакирджан. ‒ Ладно, ты ведь хотел поесть. Вот твой обед. Однако Джамаль долго не решался притронуться к возникшей из ниоткуда еде. Он все никак не мог свыкнуться с мыслью, что это настоящие блюда, а вовсе не иллюзия и обман зрения. Но в итоге чувство голода пересилило, и он решился попробовать плов и крылышко фазана. Проглотив несколько щепоток, сын шейха несколько минут пребывал в чувстве совершеннейшего удовлетворения. - Невероятный вкус! – не уставал нахваливать он и плов, и мясо птицы. ‒ Завидую я вашим царям, у которых были такие повара. Какое-то время юноша, отбросив в сторону предубеждения и предрассудки, накинулся на еду, с жадностью набивая живот яствами с подносов и фруктами. Все это время марид терпеливо ожидал, когда он утолит аппетит. - Ты настолько голоден, сын Исмаила? ‒ не выдержал он в какой-то момент. - Эмм… мир тебе, джинн, я вполне насытился. Просто я прежде не отведывал такие искусно приготовленные блюда. - Ну что ж, хорошо, что ты утолил голод. Теперь тебе ничто не помешает ответить на мои вопросы, ‒ с удовлетворением сказал Шакирджан. - Погоди, а что в этом бирюзовом графине? ‒ спросил сын шейха, которого теперь мучила жажда. - В нем вино многовековой выдержки из садов Джибулистана, ‒ лаконично отозвался марид. ‒ Его прежде подавали к столу нашего повелителя. Некоторое время Джамаль пребывал в сомнениях, вертя так и эдак графин с соблазнительно плескающейся жидкостью, долго не решаясь попробовать напиток. Затем с осторожностью, словно это был не сосуд с вином, а бомба замедленного действия, молодой человек пригубил немного ароматной жидкости и довольно зацокал языком. - Потрясающе! Изумительно! Какой пряной мускатный привкус! ‒ рассыпался в похвалах сын шейха, с наслаждением потягивая вино. - Разве ваш бог не запрещает вам пить алкоголь? ‒ насмешливо поинтересовался марид. - Ну как сказать… ‒ замялся раскрасневшийся Джамаль, ‒ некогда по этому поводу один мудрейший поэт говорил: «Вино пить грех? Подумай – не спеши. Сам против правды жизни не греши. В ад отправлять из-за вина и женщин, тогда в раю наверное ни души». - Охо-хо, иногда вас, людей, сложно понять, ‒ расхохотался Шакирджан, хлопнув ладонью по колену. ‒ То вы окружаете себя странными запретами и страдаете из-за них, а потом, когда нарушаете их, занимаетесь бесконечным самобичеванием. Вашему племени недостает умеренности и мудрости в ваших стремлениях и желаниях. - Тебе говорить так просто, о джинн, с твоим-то могуществом, а что с нас взять, не способных к таким чудесам? Все в руках Всевышнего, на которого мы и полагаемся в наших делах и помыслах. - Да уж… вижу, как вы усердно исполняете его предписания, ‒ хмыкнул себе под нос марид. Покончив с обедом, Джамаль начал отвечать на расспросы своего спутника, рассказав все, что ему известно об окружающих странах. Шакирджан оказался терпеливым и внимательным собеседником. Чтобы запомнить и систематизировать услышанное, он даже наколдовал страусиное перо, которое само двигалось по парящему пергаментному свитку, записывая на нем волшебными чернилами. Изредка джинн останавливал и переспрашивал юношу на особо непонятных моментах, но большую часть рассказа он задумчиво слушал. Когда Джамаль подошел к концу, Шакирджан какое-то время рассеянно крутил пальцем бородку, прикидывая нечто в уме. - Что-то я многое из твоих слов не пойму, сын Исмаила, ‒ нарушил, наконец, затянувшуюся паузу марид. ‒ Огнепоклонники бежали из Персии в Индию, преследуемые армиями халифа Умара, а ваши предки приняли верования Рума и иудеев? И теперь последние доминируют в Палестине, Сирии, Междуречье, Аравии и сопредельных странах? - Не совсем так, о Шакирджан, на самом деле нашему Пророку снизошло откровение от Всевышнего, а прежние Люди Писания исказили его заповеди, отступив от Истины. А нынешний Израиль, этот «малый шайтан» послан Аллахом в испытание правоверным. - В мое время иудеи были рассеяны по всему Востоку, ‒ молвил джинн, ‒ а ты говорил, что по решению правителей наиболее могущественных держав им помогли вернуться на юг Леванта и восстановить свое царство. - Тебе это кажется странным, о джинн? - Все, что ты мне поведал, выглядит какой-то нелепицей, ‒ пробормотал Шакирджан. ‒ До моего заточения расскажи кому-либо, что иудеи преуспели в торговле и войне, и чуть ли не захватили влияние во всем мире, его бы подняли на смех. Ибо тогда скорее перс принялся пожирать мертвечину, а кочевой тюрок – заниматься земледелием, чем иудей заделался бы купцом и воином. В то время большинство из них были нищими козопасами, живущими воспоминаниями о былом величии. Вот только его у них никогда и не было, ну… кроме, может, времен Сулеймана, сына Дауда. Вот это был единственный среди них выдающийся вождь и чародей, которого уважали даже джинны. - Все, что я тебе говорил, истинно, как то, что мой отец – шейх Юсуф, ‒ с жаром возразил Джамаль. ‒ Напрасно ты сомневаешься в моих словах, Шакирджан. - Я не сомневаюсь, но считаю сложившийся расклад абсурдом. Если бы я повторил твой рассказ при дворе моего повелителя, мне никто бы не поверил, ‒ ответил Шакирджан. ‒ Впрочем, еще в наше время мы были свидетелями стремительного восхождения Яхве. Далеко он, однако, пошел, коли его последователи распространились по всему миру. - А ты дерзок, джинн, говоря о Всевышнем, употребляя одно из его запретных имен, ‒ погрозил ему пальцем Джамаль. ‒ Смотри, как бы тебе эта непочтительность не сказалась, когда он призовет тебя на Страшный суд. В ответ марид снова начал хохотать до слез. Обиженный и оскорбленный в своих религиозных чувствах, сын шейха угрюмо взирал на эту сцену. Наконец, Шакирджан понемногу успокоился, смахивая со лба несуществующий пот. - С чего бы меня, полководца и тысяченачальника Джибулистана, призвал бы к ответу какой-то из элохим, который удачливо пробился наверх, изничтожив своих менее везучих собратьев, а также конкурентов среди богов эллинов и египтян? ‒ пренебрежительно махнул ладонью марид. ‒ А ведь когда-то он был не сильнее обычного ярмарочного фокусника в Джибулистане. - Да… как ты смеешь так дерзко говорить о Всевышнем?! ‒ возопил Джамаль, на миг забыв о пропасти в силе между ним и его попутчиком. ‒ Не желаю слышать больше эту гнусную ересь! - Да думай что хочешь, только не ори мне под ухо, глупый исмаильтянин, ‒ фыркнул Шакирджан. ‒ Во времена моего славного прадеда, Хшаярши, этот Яхве был всего-навсего стихийным духом грозы у безвестного тогда племени хапиру, жившего на юго-востоке древнего Ханаана. У соседних родственных им племен тоже были свои духи-покровители. Моавитяне поклонялись Баалу, народ пелештем – Дагону, амореи ‒ Амурру, аммонитяне – Молоху. И все эти духи, божки тогда составляли народ элохим. Яхве не был среди них ни старшим, ни младшим и до поры до времени он никак не проявлял себя, пока были в силе боги эллинов, халдеев и египтян. - Ложные боги, слуги Иблиса! ‒ произнес, словно сплюнул Джамаль. - Ну-ну, не кипятись ты так, юноша… и с каких это пор ты стал таким воинственным? ‒ удивился марид, глядя на вмиг изменившегося сына шейха. ‒ Ты так веришь в слова, сказанные твоим пророком, умершим четырнадцать веков назад. Тогда почему бы тебе не поверить в слова того, кто жил до него и находится прямо перед тобой? - Потому… что твои слова… ложь и искушение от Иблиса, врага рода человеческого! - Тьфу, да хватит поминать этого Иблиса! ‒ осерчал Шакирджан. ‒ Этот дикарь, по-твоему, тянет на врага человечества и твоего бога? Очень смешно. И мне нет причин тебе лгать, как и того, что мне нет дела до твоей веры. Как бы то ни было, ни одного джинна не напугать именем любого элохим, которые некогда бежали с дальнего запада Ифрикии, спасаясь от ярости ахуров и морского народа, бывшего под их покровительством. Вот я и диву даюсь, как мог один из этих беглых духов возвеличиться со временем. Впрочем, я догадываюсь, ибо еще до моего пленения Яхве при помощи своих фанатичных последователей методично уничтожил конкурирующие культы в Ханаане, а позже принялся добивать остатки эллинских и египетских богов. Уже в наше время они впали в жалкое состояние и не смогли дать ему достойный отпор. И то, что мне рассказал хранитель в пустыне про истощение магии, подтверждает эту догадку. - Не желаю более слушать эти богопротивные словесы! ‒ поспешно зажал уши сын шейха. - И это мне сейчас говорит тот, кто только что нарушил предписание своего бога и пророка не употреблять вино, ‒ язвительно заметил марид. До конца дня, пока они летели на волшебном ковре на юго-восток, Джамаль и Шакирджан практически не разговаривали. Наутро 13 октября пробудившийся ото сна сын шейха увидел вдалеке по левую сторону туманную полоску берега. Сам ковер держал курс на юг при слабом встречном ветре. - Малабарский берег, ‒ торжественно объявил Шакирджан, указывая в сторону скал к востоку от них. - Так скоро долетели до Индии по меркам пешехода и так медленно по сравнению с более комфортным самолетом, ‒ меланхолично отозвался Джамаль. - Чем богаты, тем и рады, ‒ огрызнулся бывший темник царя джиннов. - Жду не дождусь, когда ты закончишь здесь свои дела. Отец, должно быть, места себе не находит после того, как я не вернулся с охоты… - И я тоже, уж поверь мне, ‒ проворчал Шакирджан. ‒ Помнится, ты рассказывал, что эта страна более не раздроблена на множество царств с магараджами во главе, а является единым государством? Как же много утекло воды с тех пор, как я угодил в заточение… - Истинно так, к тому же эта страна ведет тяжелую войну на севере с пришельцами из других миров, ‒ ответил сын шейха. ‒ Некоторые из моих соплеменников и друзей считают, что это никакие не обитатели с других планет, а злые духи в прекрасном обличье, посланные шайтаном для искушения правоверных. - Злые духи, говоришь… ‒ задумчиво молвил марид, ‒ как интересно. На нашей прошлой стоянке ты рассказывал, что они напали около пяти месяцев назад, еще до моего освобождения. - Это так, джинн, таких как ты я вижу только сейчас, тогда как они объявились в Африке, в Мавераннахре, в Америке гораздо раньше. - Хм… это странно. Судя по всему, магия стала восстанавливаться в нашем мире совсем недавно, ‒ озадачился Шакирджан. ‒ А эти дэвы или духи, по твоим словам, хозяйничали на Земле много недель подряд и совершали разные чудеса. Здесь явное противоречие. Получается, что эти племена и вправду пришли из иных миров, иначе трудно найти объяснение, почему они не впали в магическое истощение, подобно остальным высоким расам. - Из того, что мне довелось слышать про этих чудовищ, вы с ними чем-то похожи, ‒ быстро произнес Джамаль, прибавив, ‒ да не будет тебе сказано в обиду, джинн. - Не кручинься, не обижусь, ‒ сказал марид, ‒ наоборот, я даже заинтригован. С этими словами он развернул волшебный ковер на восток. Скалистый берег, покрытый вечнозеленым кустарником, стремительно приближался. Вскоре из неплотной дымки показались отроги плоскогорий из желтого песчаника и розового гранита. По мере приближения к суше все чаще стали попадаться альбатросы, бакланы и крикливые чайки, охотившиеся на рыбу. Не прошло и часа, как ковер-самолет парил уже над плато, покрытым редколесьем. - Это нам пока что на руку, ‒ прокомментировал Шакирджан. ‒ Индия и в наше время была густонаселенной страной, так что нам не стоит без нужды показываться на глаза посторонним. Однако сказать было проще, чем сделать. Очень скоро на горизонте показался крупный город, разделенный рекой на две части. Та, что расположилась на юго-западе, представляла собой старый район с трехэтажными домами с белыми и желтыми плоскими крышами и торчащими пагодами и минаретами. Вторая, северо-восточная половина, представляла собой промышленный район, сточные трубы которого сбрасывали нечистоты прямо в реку. А вдали виднелись бликующие на солнце высотки из стекла и стали. С этой же стороны слышалось стрекотание вертолета. - Сворачиваем в обход, ‒ решительно заявил марид. ‒ Я не намерен задерживаться где-либо из-за людского любопытства. Шакирджан развернул ковер сначала на юг, затем, когда город остался далеко в стороне, опять взял курс на восток. Облегчение было недолгим. Через некоторое время плоскогорье стало понижаться, плавно перейдя в равнину, где были видны квадраты полей, ферм и пастбищ. На юго-востоке было видно шоссе, по которому сновали редкие машины, преимущественно грузовые. Это привлекло внимание Джамаля, пристально вглядывавшегося в сторону дороги. - Это же военная техника и армейские грузовики! ‒ воскликнул молодой человек после долгого наблюдения. ‒ Хотя я не удивлен, ибо эта страна уже с полгода ведет войну с пришельцами. - Мда, это конечно, все интересно, но к сожалению знакомство с местными придется отложить до лучших времен, ‒ недовольно пробормотал джинн, снова меняя курс, на этот раз, на северо-восток. Воздухоплавателям повезло – некоторое время спустя поля и деревеньки у шоссе остались позади, и ковер-самолет плыл по небу над джунглями. Густая крона деревьев скрывала землю и все, что пряталось под их пологом. В течение часа сын шейха и марид ничего не видели, кроме тяжелых кучевых облаков и дышавшую влажными испарениями ярко-зеленую бахрому дождевого леса. Вскоре путникам пришлось снизиться на одинокий холм на лесной опушке, где они провели последнюю ночевку, и поутру они снова пустились в путь. Когда до полудня оставалось где-то полчаса, небо начала затягивать серая облачность. Именно в этот момент скучавший Джамаль вдруг оживился, крикнув медитировавшему Шакирджану, что видит вдалеке какие-то сооружения. - Как?! Снова город! ‒ раздраженно сказал было марид, вернувшись к реальности. ‒ Я же вроде рассчитал курс и никаких поселений впереди быть не должно. Тут он осекся, когда рассмотрел, как следует маячившие по курсу постройки. Впереди был вовсе не город, а величественные руины, расположившиеся тремя террасами на возвышенности. Мертвый город пребывал в запустении уже много веков, поэтому место у прежних улиц и площадей давно и прочно отвоевали джунгли. Это было заметно по кустарникам и лианам, буквально вгрызавшихся в раскрошенный камень бывших городских стен и башен. - Ну, наконец-то, долетели до пункта назначения! ‒ обрадовался темник царя Джибулистана. ‒ Вот она, бывшая столица империи Виджаянагар… - Надеюсь, что ты найдешь в этих развалинах то, что ищешь, ‒ унылым тоном произнес сын шейха, созерцая проплывающие под летучим ковром остатки городских построек. - Пожалуй, начнем поиски с прежнего дворца магараджи, ‒ указал в сторону строения из розового мрамора, совершенно заросшего тропическим лесом. - Погоди, о джинн, кажется, мы здесь не одни, ‒ насторожился юноша, указывая в сторону дворца, ‒ я слышу шум сражения Бывший тысяченачальник Джибулистана обернулся в указанную сторону. Некоторое время он хранил молчание, прислушиваясь к отголоскам шума со стороны дворца. - Смотри туда, я вижу вспышку! ‒ указал рукой Джамаль в сторону возвышенности. Действительно, когда марид присмотрелся в северо-восточном направлении, он заметил среди развалин нечто, похожее на игру солнечных лучей на морской волне. - Подлетим поближе, ‒ решился Шакирджан, отправив волшебный ковер навстречу месту предполагаемой стычки. - Надеюсь, мы не станем лезть на рожон, ‒ не на шутку обеспокоился сын шейха. - Обещаю тебя подхватить, если ты свалишься с ковра, ‒ серьезным голосом произнес джинн, постепенно приближаясь к остаткам дворца. Как и опасался Джамаль ибн Юсуф, на развалинах древнего города кипело сражение. В первый миг молодой человек и в самом деле едва не свалился с ковра на грешную землю, когда смог разглядеть участников побоища внизу. Чем-то они напоминали тех самых «космических пришельцев», о которых столько говорили прежде в телерепортажах, по радио и на просторах «Всемирной паутины». С одной стороны бились не на жизнь, а на смерть толпы краснокожих бородатых пигмеев с рожками на голове. Эти гнусавые безобразные коротышки валили толпой к ступеням руин дворца, где от них отбивалась кучка странных существ, больше похожих на гибридов человека и макаки. Последних возглавлял человек с головой льва. Он так рьяно размахивал палицей, что за один замах сметал по четыре или пять карликов. Впрочем, было не похоже, что от этого врагов становилось меньше, напротив, вооруженная толпа с серповидными мечами и короткими копьями все сильнее напирала, ежеминутно грозя смести с парадного крыльца горстку храбрецов. - Дэвы! ‒ с раздражением воскликнул марид, указывая на краснокожих уродцев. ‒ Я надеялся, что они не пережили эпоху истощения магии, но как видно, сильно ошибался. - Ты что, собираешься с ними драться?! ‒ струхнул Джамаль, впервые увидев нелюдей в таком товарном количестве. - Мой народ в седую старину враждовал с подобными им, ‒ изрек Шакирджан. ‒ А теперь держись крепче, потомок Исмаила, какое-то время будет очень жарко… Изрядно нервничавший Джамаль только и успел, что глубоко вдохнуть, чтобы не закричать, и намертво вцепиться побелевшими пальцами в край ковра. Не меньше сына шейха были потрясены и участники сражения, когда в разгар сечи с неба спикировал ковер-самолет, и его синекожий владелец с завитой бородкой обрушил молнии и градины на полчища коротышек. Ошеломленные карлики смешались, плохо осознавая происходящее, и ослабили натиск на обезьянолюдей. Задние ряды по инерции напирали на передние. Те же, кто попал под удар градин и молний, бросились врассыпную, но им мешали плотные ряды сородичей. Напротив, защитники дворца заметно приободрились, увидев неожиданное спасение. - Держитесь, братья! ‒ зычным голосом крикнул, обернувшись к своим человек-лев. ‒ Удвоим натиск и покончим с грязными демонами-баута! Обезьяны издали дружный боевой клич и все, кто мог держать оружие в руках, бросились на запаниковавших врагов вслед за своим предводителем. Карлики, атакуемые одновременно и сверху и со стороны дворца, заметались словно стадо баранов, гонимое волчьей стаей, топча своих же товарищей. Немногие пытались зацепить ковер-самолет, бросая в него дротики и метая снаряды из пращи, но Шакирджан был всегда проворнее, уклоняясь в сторону. Наконец, краснокожие баута дрогнули и побежали прочь, оставляя позади себя пестрый ковер из павших соплеменников. Некоторое время обезьянолюди их преследовали, разя копьями врагов в спины, но позже человек-лев дал отбой. - Удивительное дело! Нашим избавителем оказался марид, один из владык воды и воздуха, ‒ сказал человек-лев, когда воздухоплаватели после битвы опустились на заросшую травой площадь с высохшим фонтаном. - Мир вам, воины, ‒ приветственно сложил ладони на груди Шакирджан, делая легкий поклон, ‒ я видел, как вы бились с дэвами, заклятыми врагами моего повелителя, и я не мог не прийти на помощь. - Боюсь, вы ошиблись. Мы отражали натиск асуров, одного из их гнусных племен, имя которому бауты, ‒ с достоинством возразил предводитель обезьянолюдей. - Ах, да… я уже начал забывать, что у вас дэвов считают за ахуров, а не как у нас, где ахуры, посланники Владыки Света и Хранителя Времени, ‒ хлопнул себя по лбу джинн. ‒ Я Шакирджан и служил Хшатра Варья, царю Джибулистана и Мазандерана, ищу своих потерянных сородичей. А кто вы и почему здесь сражались с этими… баутами? - А я – Хаягрива, ‒ представился человек-лев. ‒ Некогда я был начальником стражи в свите Куберы, горного владыки, стоявшего на страже Сумеру. Так было, пока власть дэвов не пошатнулась, а дхарма этого мира не пришла в совершенный беспорядок. Что до твоего вопроса с кем мы дрались, это долгая история. Вкратце: мы и воины из народа ванаров пробудились в горах к востоку от сюда где-то с неделю назад. Каждый из нас испытал в первые минуты своего пробуждения волнение и растерянность, ибо мир, который мы знали, сильно изменился, и ликование, потому что мы живы и вернулась наша былая сила. Правда, этим чувствам на смену пришла горечь от осознания утраты прежних товарищей и уклада жизни. Поэтому мы были несказанно рады, когда нашли друг друга, блуждая в диких джунглях без ясной цели и смысла. - Что же вас сюда привело, Хаягрива? ‒ полюбопытствовал Шакирджан. - Сначала нас потянул источник Силы в близлежащем храме Индры, ‒ начал свой рассказ человек-лев. ‒ Так вышло, что я и ванары пришли туда почти одновременно с разных направлений… Он кивнул в сторону расположившихся на отдых обезьянолюдей с шестами и копьями. - Там мы заметили немного паломников, которые бежали при нашем появлении, ‒ продолжал бывший слуга Куберы, ‒ а также тех, кому они возлагали божественные почести. По словам Хаягривы, в храме они встретили прекрасных девушек, совершавших священные ритуальные танцы, оказавшиеся апсарами, нимфами облаков и небесных вод. - Я решил на какое-то время остаться в храме, ибо в прежние времена я и мои воины защищали апсар от нападений асуров, ‒ сказал человек-лев. ‒ Ванары, не определившиеся еще, куда они пойдут, тоже решили остаться на некоторое время в храме Индры. Но, к сожалению, нам пришлось уйти… Как оказалось, на территорию храма вскоре грянул полицейский спецназ, чтобы разобраться с неизвестными «бандитами», якобы загримированными под чудовищ. Во время первого налета Хаягриве и ванарам удалось отбиться, ценой гибели трех обезьян, а ночью пришлось бежать в джунгли вместе с апсарами, испугавшимися стрельбы и крови. - Но и в лесу нас ждали неприятности, ‒ продолжал человек-лев. ‒ Через двое суток, когда мы оторвались от преследователей и их стрекочущих летательных колесниц, на нашем пути объявилась шайка баутов. Она была небольшой, и нам удалось справиться с ней своими силами. Увы, мы упустили одного беглеца, который выдал своим товарищам наше местоположение. Затем, по его словам, началась гонка не на жизнь, а на смерть, которая привела их в эти развалины. Асуры позарились на женщин в отряде и замыслили их похитить и сделать их своими наложницами, а ванаров вырезать, как прежних заклятых врагов. - И после долгих скитаний и стычек по лесу, мы пришли сюда, надеясь закрепиться в развалинах, и отбиться от этих демонов-разбойников, ‒ сказал в заключение Хаягрива. ‒ Увы, врагов оказалось слишком много, и этот дворец едва не стал нашей общей могилой. Если бы не вы, то к вечеру все бы было кончено. - Значит, я все же не зря прилетел сюда, хотя и не надеюсь теперь найти моих сородичей, ‒ с грустью произнес Шакирджан. - Почему бы вам не спросить об этом апсар? ‒ предложил человек-лев, махнув волосатой рукой в сторону разрушенной башни дворца. ‒ Они наверняка могут что-то знать о народе джиннов, пришедших с запада. - Хорошо, я так и поступлю, ‒ обдумав, согласился марид. ‒ И прими мою благодарность, Хаягрива, за помощь и содействие в поисках. - Это меньшее, что я могу сделать для нашего спасителя, ‒ скромно ответил тот. - Ладно, апсары сейчас прячутся внутри дворца? ‒ уточнил Шакирджан, а затем развернулся к ковру-самолету, чтобы окликнуть своего спутника. ‒ Эй, приятель, идем, поговорим с нимфами дождя… э-э, ты в порядке? Только сейчас джинн заметил причину редкостного спокойствия Джамаля. Сын шейха весь разговор после приземления лежал без сознания на волшебном ковре, точнее, сидел в позе лотоса, свесив голову на грудь. - Охо, да этот парень бледен как мел! ‒ присвистнул Хаягрива. ‒ И где ты успел его подобрать? - Мм… долгая история, ‒ торопливо произнес Шакирджан, ‒ похоже, что он без сознания после полета. Стоило совершить парочку маневров, уклоняясь от дротиков, как он в отключке. Какие же люди все-таки слабые и хрупкие по своей природе. - Он выглядит, словно только что проглотил клубок живых червей, ‒ заметил один из обезьянолюдей. - Послушай, можешь покараулить сон моего приятеля, пока я буду беседовать с апсарами? ‒ обратился марид к предводителю ванаров. ‒ Сам видишь, как он устал. - Да уж… умаялся, так умаялся, ‒ покачал головой Хаягрива. ‒ Ладно, какое-то время я посторожу твой летучий ковер и твоего спутника. Вернулся джинн из руин дворца только через час. Его лицо было слегка омраченным и сосредоточенным. Джамаль к этому времени уже успел прийти в сознание, чтобы увидеть перед собой львиную морду Хаягривы, участливо склонившегося над молодым человеком. После этого он еще дважды падал в обморок при виде окружавших его ванаров и даже предпринял попытку к бегству через джунгли, едва не закончившуюся нападением королевской кобры, чье лежбище тот едва не потревожил. Поэтому, когда Шакирджан вернулся, Джамаль встретил его чуть ли не как родного отца. - Где ты пропадал? ‒ засыпал он марида вопросами. ‒ Когда я пришел в себя, то решил было, что угодил в преисподнюю или очутился в плену разбойничьей шайки. - Слышишь, брат, он нас принимает за бандитов, ‒ обиженно переглянулся один из ванаров с сородичем. ‒ Вот тебе и людская благодарность! - Не время сейчас до выяснения отношений, ‒ отрезал джинн. ‒ Это Хаягрива и обезьяний народ, ‒ представил он сыну шейха окружавших его ванаров. ‒ Они враги не нам, а гнусным дэвам. - Асурам! ‒ машинально поправил один из обезьянолюдей. - …Следовательно, они наши друзья. - Так что тебе поведали девы облаков? ‒ поспешил сменить тему человек-лев. - Многое, ‒ лаконично ответил Шакирджан. ‒ Начать с того, что моих сородичей здесь больше нет. - Стало быть, ты не нашел то, что искал, ‒ сочувственно произнес Хаягрива. - Увы, беженцы из Джибулистана долго не задержались в этих местах и последние из переселенцев еще четыреста лет назад перебрались на остров Ланка, где будто бы основали небольшую колонию, ‒ мрачно молвил джинн. ‒ Похоже, что стаивание магии к тому времени дошло до такой точки, когда даже места, прежде считавшиеся колодцами маны, перестали быть приютом для волшебных рас. - И что ты дальше планируешь, благородный Шакирджан? - Воспользуюсь своим волшебным ковром, и отправлюсь к этому острову, ‒ развел руками марид. ‒ А что еще мне остается делать? - Да… иного ответа я не ожидал, ‒ сокрушенно сказал человек-лев, опуская морду к земле. ‒ Я думал, что вы на какое-то время составите нам компанию. В это хаотичное время нужно забыть былые распри между нашими народами и держаться вместе ради нашего выживания. - Понимаю, но… не могу, ‒ покачал головой Шакирджан. ‒ Я должен узнать судьбу своего народа после моего заточения в сосуде. Возможно, в будущем наши пути снова пересекутся. Это все, что я могу обещать. Настал, что называется, неловкий момент расставания. После формальных поклонов и фраз, марид снова обернулся к ожидавшему спутнику, неуютно чувствовавшему себя в компании нелюдей. - Итак, похоже, я подошел к рубежу в своих поисках и вскоре узнаю всю правду, ‒ изрек бывший темник царя Хшатра Варьи. ‒ Видимо, остров Ланка будет последним в этом путешествии. Когда все это закончится, верну тебя к твоей семье, как и обещал. А в награду за оказанные услуги и разговоры, которыми ты мне скрасил дорогу, я готов исполнить три любых твоих желания… - Три желания? ‒ округлились глаза у Джамаля, видевшего, на что способен бывший узник колодца. ‒ Уж не ослышался ли я? - В разумных пределах, разумеется, ‒ поспешил добавить Шакирджан. ‒ Наш народ привык держать свое слово и воздавать другим соразмерно их заслугам или дурным деяниям. Поэтому у тебя есть время обдумать до возвращения домой, что же ты больше всего хочешь. Хотя марид был вполне себе доброжелателен, произнося эти слова, но их общий контекст настораживал сына шейха. Очень некстати вспомнилось старинное бедуинское предание про одного алчного царя, который попросил у одной феи дар превращать в золото любые предметы одним прикосновением. К тому же у джиннов своя, нечеловеческая логика и мораль, непонятная простым смертным. То, что у людей считалось «справедливым воздаянием», не означало то же самое у маридов или ифритов. Перед тем, как сесть на ковер и отправиться в очередное путешествие, Шакирджан внезапно окликнул уходящего Хаягриву. - Да? ‒ с полуоборота посмотрел он на готовых к отлету человека и джинна. - Чуть не забыл, ‒ поправил на себе тюрбан марид. ‒ Во время разговора апсары мне кое-что поведали, что вас заинтересует. Удивительно, почему вы это до сих пор не знали, хотя… это не мое дело. - И что же ты услышал от облачных дев? - Где-то три или четыре дня назад, то есть, до вашей встречи с ними, им нанесла визит еще одна небесная посланница, ‒ вспомнил Шакирджан. ‒ По словам апсар она отдаленно походила на радужную вестницу прежних обитателей горы Сумеру, но многим отличалась от них. По словесным описаниям эта дева имела крылья с белоснежным оперением, носила легкие полупрозрачные одеяния, почти как у самих апсар. У нее были очень светлые волосы с медным отливом и глаза цвета весенней зелени. Посланница обратилась к апсарам от имени некой «Верховной богини Света», предлагая им защиту и покровительство в случае безусловного признания ее божественной власти. Нимфы дождя не смогли тогда дать ответ, и небесная дева улетела, пообещав вернуться через неделю за ним. Не знаю, что они надумают, но полагаю, вам это следует знать. - Почему же апсары нам ничего не рассказали? ‒ расстроился человек-лев. ‒ Я думал, между нами есть доверие… - Возможно, они боялись навлечь на вас проблемы и не хотели втягивать в неприятности, ‒ пожал плечами джинн. ‒ Поговорите с ними начистоту, если желаете. А теперь… мы с вами прощаемся. До поры до времени… - Удачи тебе в дороге, благородный Шакирджан, ‒ помахал ему лапой Хаягрива вместе с обезьяньим племенем. ‒ Ты поистине добрый друг и товарищ. - А теперь… вперед, к Ланке! ‒ скомандовал марид волшебному ковру, указывая пальцем в юго-восточном направлении. С полминуты воздухоплаватели набирали высоту, а затем летучий ковер резко увеличил скорость и вскоре скрылся за кронами вечнозеленых деревьев и пальм. Какое-то время ванары и бывший страж Сумеру провожали их взглядами, чтобы потом повернуться спинами к лесу и вернуться в развалины дворца, где их ждал обстоятельный разговор.******
13 октября 2018 г., 08:19 АМ; Япония, префектура Ямагути, залив Данноура. - Документы в порядке, можете проходить, ‒ отозвался старший инспектор муниципальной полиции города Симоносеки, ‒ правда, я не представляю, что такого интересного для вас может быть в созерцании фантомов, которые почти что не двигаются. Тао Хусянь молча принял обратно пропуск с красной квадратной печатью за подписью директора регионального бюро Тюгоку и спрятал его во внутренний карман. - Скажите, пожалуйста, где наилучшая и наиболее безопасная точка наблюдения, господин инспектор, ‒ обратился с просьбой бизнесмен, когда было покончено с формальностями на временном КПП. - Эмм… пожалуй, лучшая позиция, с которой залив будет как на ладони, это безусловно гора Дайкаротояма, ‒ подумав, ответил тот и указал в юго-западном направлении. ‒ На смотровую площадку ведет лестница. Раньше она предназначалась для туристов, поэтому оттуда хорошо видно море. - Спасибо, господин ин… - Такасуги, ‒ пришел ему на помощь блюститель порядка. - Да, благодарю вас, Такасуги-сан. А теперь, с вашего разрешения, я хочу взглянуть своими глазами на это занимательное зрелище. С этими словами Хусянь с небольшим сопровождением, включавшим двух сотрудников японской полиции наряду с его личными помощниками, направился на смотровую площадку. Путь к последней занял с четверть часа. Когда они оказались на чистой, выложенной ромбической плиткой огороженной площадке, камердинер Лю с облегчением перевел дыхание. - Хорошенькое дельце, хозяин, двести ступенек! ‒ пожаловался он бизнесмену. ‒ Это не отдых для туристов, а сущая каторга. - Следи за чемоданом, а я пока поговорю с вон тем каннуси, ‒ бодро, как ни в чем ни бывало произнес Хусянь, кивнув на массивный саквояж в руках верного слуги, а затем приблизился к краю смотровой площадки. Стоявший рядом со стационарными биноклями пожилой японец с короткой ухоженной бородкой и в одеяниях синтоистского жреца медленно повернулся навстречу прибывшему гостю. - Тао-сан, ‒ полувопросительно, учтивым тоном произнес старик с легким поклоном. - Господин Оохара, ‒ ответил тем же бизнесмен. - Вы как обычно, не заставили себя долго ждать, ‒ натянуто улыбнулся каннуси. ‒ Мы знаем друг друга уже много лет, а вы нисколько не изменились. - Разве что прибавил пару морщин за последние полгода, ‒ пошутил Хусянь, после чего оба мужчины рассмеялись. - Как вам это зрелище, Тао-сан? ‒ указал ладонью священник на сумеречный залив, который теперь не сходил со сводок местных новостей. Оохара посторонился, уступив место Хусяню у бинокля. Некоторое время мужчина всматривался в окуляры, поворачивая прибор в разные стороны, чтобы получше осмотреть открывшуюся панораму. Несколько раз он качал головой при виде множества бледных огоньков, заполонивших залив Данноура, и качавшихся на волнах подобно тысячам поплавков. - Если приглядеться как следует, можно различить среди них воинов и моряков в доспехах восьмивековой давности, ‒ молвил жрец. ‒ Теперь нет никаких сомнений, что это действительно неупокоенные души погибших солдат клана Тайра, потерпевших поражение от войска рода Минамото в конце эпохи Хэйян. - Не похоже, чтобы они проявляли какую-то ни было активность, ‒ заметил бизнесмен, оторвавшись от бинокля. ‒ По-моему, они просто качаются на волнах на одном и том же месте. Днем их тоже видно? - Нет, они всегда появляются после заката и пропадают с первыми лучами солнца, ‒ отрицательно ответил каннуси. - Как любопытно… ‒ пробормотал Хусянь, принюхиваясь на краю площадки. ‒ Здесь разит смертью. А между тем, все закончилось для этих бедолаг еще восемьсот тридцать три года назад. А что теперь с судоходством в этом районе и местными жителями? - Население ближайших к заливу деревень было эвакуировано еще вчера и временно расселено по общежитиям или их приютили родственники, ‒ ответил вместо священника младший офицер полиции, присутствовавший на смотровой площадке. ‒ А акватория залива Данноура была закрыта и оцеплена кораблями береговой охраны согласно распоряжению Седьмого регионального штаба Китакюсю. - Что ж, этого следовало ожидать, ‒ кивнул бизнесмен, рассеянно глядя на мириады призрачных лодок. ‒ Непонятно только, что власти намерены предпринять дальше. - А вы, собственно, почему интересуетесь этим? ‒ странно сощурился полицейский. ‒ Вы, видно, из Интерпола или я ошибаюсь? - Почти в точку, только департамент, с которым мы сотрудничаем, занимается вовсе не поимкой преступников, объявленных в международный розыск, ‒ неохотно пояснил Хусянь. ‒ У нас несколько другой профиль, иные методы. - Йети что ли ловите или экипажи разбившихся НЛО? ‒ шутливо поддел его офицер. ‒ Простите, просто в свете последних событий кто только сюда не приезжал, вот и стало любопытно. Этим утром здесь был с коротким визитом сам премьер-министр и поднял на уши все силовые подразделения. - Да, я вполне понимаю, ‒ примирительно сказал бизнесмен. ‒ Могу заверить, что у меня нет особых полномочий, и ничем я здесь не распоряжаюсь. Однако по возвращению в Китай, откуда я прибыл, будет ценен любой опыт и наблюдения. В этом смысле и важно сотрудничество между нашими странами. - Что ж, тогда я не буду вам мешать, но прошу вас лишний раз быть осторожнее, ‒ заметил полицейский. ‒ Эти призраки хоть и кажутся внешне безобидными, но никто пока не знает, что они могут предпринять в дальнейшем. Вы ведь слышали, что случилось во Франции? Вот то-то же. Как только сотрудник полиции отдалился на некоторое расстояние, Хусянь повернулся к священнику, смерив его вопрошающим взглядом. - Как это понимать, наставник Оохара? Что он только что имел в виду? - Ах да, Тао-сан, вы ведь могли и не знать, ‒ замялся старый жрец. ‒ Накануне появления этих юрэй на воде пропали двое рыбаков. О них и их семьях только и говорят по «Эн-Эйч-Кэй». - Они могли заблудиться в тумане и разбиться о скалы, нарвавшись на буруны, ‒ возразил бизнесмен. - Вполне возможно, что так оно и случилось, ‒ отозвался каннуси. ‒ Однако сейчас любые сомнения опасны, как и беспечность. Поэтому власти предприняли меры предосторожности. - Они только оградили доступ в район залива для гражданских и лиц, не имеющих особого разрешения, заверенного начальником регионального бюро полиции или береговой охраны. А есть ли у них план на случай, если это призрачное войско давно разбитого клана Тайра придет в движение? - Это лучше вам спрашивать у господина Накамото или директора департамента Тюгоку или берите выше, у самого рикудзё, ‒ уклончиво ответил Оохара. ‒ Я всего лишь скромный священник, изучающий древние хроники эпохи Кодай. На эти слова Тао Хусянь лишь снисходительно усмехнулся, ибо он давно был знаком с Оохарой и знал, что на самом деле старик не так прост, как могло показаться на первый взгляд. - Сказали бы вы это господину Китадзима, наставник Оохара, ‒ сказал бизнесмен. - Я слышал, что вы с ним встречались в Киото, ‒ вспомнил вдруг каннуси. ‒ На днях он звонил мне и предупредил, что задержится на Сикоку на несколько дней. Похоже, что там произошло не менее важное, чем здесь. - Да, у ваших коллег возникло резонное опасение, что дело не ограничится исключительно заливом Данноура. - Эх, это просто наиболее громкий и заметный случай в Японии, ‒ печально вздохнул пожилой священник. ‒ А ведь есть еще менее масштабные инциденты с юрэй в лесу Аокигахара, недалеко от горы Фудзи, в префектуре Акита, что на севере острова Хонсю, и в Киото. - И не забывайте про мавзолей на Сираминэ, ‒ напомнил ему Хусянь. ‒ Именно туда направился Китадзима-сан, чтобы упредить возможное появление другого опасного покойника, Сутоку-тэнно. - Сохрани нас, всемогущая Аматэрасу! ‒ тихо ахнул Оохара. ‒ Не приведи боги и духи предков появления в мире живых этого грешника, развязавшего братоубийственную войну. - Сютэн-додзи пытался разгромить опорные святилища на Хонсю, но мы опередили его в том числе и благодаря усилиям господина Китадзимы, ‒ жестким тоном произнес бизнесмен. ‒ Он перед запечатыванием пытался нас припугнуть скорым возвращением бывшего императора. Лицо старого священника стало мертвенно-бледным от этих слов и ему с трудом удавалось сохранять на нем видимое спокойствие. Каннуси спешно достал из-под просторных одеяний четки и начал торопливо бормотать молитвы-обереги от злых духов. - Это ужасно и в это так трудно поверить, ‒ прошептал Оохара. ‒ Люди, считавшие себя одинокими во вселенной, подверглись инопланетному нашествию. Старые легенды оживают и обретают плоть. Двое из трех самых могущественных демонов, которых только знала Азия, или вернулись в наш мир или вот-вот это сделают. Сютэн-додзи был наиболее слабым из этой троицы. Выше стоял император Сутоку, но и он уступал в могуществе Каё-химэ. Что же будет дальше? На этот раз Хусянь, услышав последнее имя, передернулся в лице, инстинктивно пытаясь нащупать увесистую сферу в потайном кармане. - Я надеюсь, что ваши оммёдзи и жрецы все же найдут способ развоплотить неупокоенных духов, по крайней мере, до того, как Сутоку-тэнно попытается громко заявить о себе, ‒ первым нарушил неловкое молчание бизнесмен. ‒ У вас есть на этот счет какие-нибудь идеи? - Мы… можем попытаться испросить разрешение властей на проведение обряда «Тайдзан Фукун-но Сай», ‒ ответил после некоторых раздумий Оохара. ‒ Для этого придется покопаться в старых монастырских записях в Киото, ибо это очень древний и давно не практиковавшийся ритуал. - Он же не имеет никакого отношения к Синто, а использовался колдунами-оммёдзи! ‒ воскликнул Хусянь. ‒ По крайней мере, я что-то подобное уже слышал из уст господина Китадзимы. - Да, но… нам стоит попытаться. Возможно, что это поможет разрушить связь с миром духов и развоплотить юрэй. В этот момент в кармане пиджака у бизнесмена тревожно зазвонил мобильник. Мужчина торопливо извинился и отошел подальше, встав вплотную к перилам над обрывом, который почти вплотную выходил к морю. - Кон-кон, я вас слушаю, ‒ сосредоточился он, стараясь не говорить слишком громко. - Господин Тао, какая радость, что мы смогли до вас дозвониться, ‒ послышался по ту сторону трубки вздох облегчения. ‒ Это Линху Гуань… Вы слышали о ЧП на западе провинции Шаньдун? Агентство Синьхуа передавало о взрыве старого кургана, после чего к этому месту стали стягиваться подразделения НОАК и силы полиции. - Так… я слушаю… продолжай, Линху, что случилось дальше? ‒ встревожено произнес Хусянь. – Так… у этих, гуманоидов были медные лбы? Рога? Мне нужно немедленно возвращаться в Китай! В самолете я посмотрю упомянутый тобой телерепортаж. - Да, господин Тао, есть еще кое-что… ‒ вспомнил вдруг его помощник. ‒ Сегодня недалеко от усадьбы «Пэньхоу» сотрудники вневедомственной охраны задержали странную молодую женщину. Она была одета в традиционные и несколько старомодные одеяния ханьфу со столь же старинной прической. Вела себя она странно, на вопросы отвечала чудно, словно вчера с Луны свалилась. Утверждает, что хотела бы личной встречи с вами… - Со мной?! ‒ округлились глаза мужчины. ‒ Ты точно не ослышался, Линху? - Да, мы пока ее держим в одной из гостевых комнат и никуда не выпускаем, ‒ послышался ответ из смартфона. ‒ Ждем вашего возвращения и дальнейших указаний. - Хорошо, я вылетаю завтра же, рейсом Хиросима-Шанхай, но вряд ли буду в Китае раньше двух часов дня. - Мы будем ждать вас, шеф. - До скорой встречи, Линху, ‒ попрощался Хусянь, убрав затем мобильник в карман. Когда он передал часть содержания разговора ожидавшему неподалеку Оохаре, сказав, что не может задерживаться в Японии до начала ритуала и доклада Китадзимы об обстановке на Сикоку, старый каннуси понимающе улыбнулся. - Вы за нас не волнуйтесь, Тао-сан, мы уж как-нибудь сами управимся, ‒ ответил он. ‒ Возвращайтесь в Китай, раз уж у вас возникли срочные дела. - Спасибо. Я знаю, что на вас и Китадзиму можно положиться. Хотелось бы успеть еще раз съездить в Киото, но на это нет уже времени. - В Китае тоже дела пошли не в лучшую сторону? - Дела приняли дурной оборот, если не хуже, чем у вас, ведь Япония не затронута военными действиями с пришельцами, ‒ угрюмо произнес Хусянь. ‒ Как бы ни вышло, что недавнее происшествие с Сютэном-додзи нам впоследствии не показалось легкой прогулкой. Затем он развернулся к верному Лю и приказал доставить его саквояж обратно к машине, оставшейся недалеко от КПП. Камердинер-китаец вздохнул, поднимая громоздкий чемодан, и смиренно поплелся вслед за своим хозяином.******
Бию, дочь аптекаря Цун Юя, весь день пребывала в приподнятом настроении. В этот день она возвращалась домой, чтобы поделиться с родными радостным известием о победе в конкурсе по каллиграфии, где она вышла на второе место в провинции Гуандун. Кроме того, в тот же день их школьная женская команда по волейболу, в которой она играла, также сделалась призером в соревнованиях с другими школами. Отпраздновав с шумом и весельем с подружками это событие в кафе, Бию поспешила к себе домой, так как обещала вернуться отцу не позже шести вечера. Девушка шла по уютным улочкам городка Маомин, усыпанными опавшими лепестками альбиций и сброшенной листвой, чуть ли не пританцовывая от восторга. Она уже предвкушала скупую, но залуженную похвалу отца, уважительный взгляд старшего брата, вкусную мамину выпечку. Но более всего ей хотелось прогуляться по магазинам с новой подругой, милой, обворожительной и такой загадочной Шаньяо. Матушка пообещала дочери в случае успеха на соревнованиях дать ей денег пройтись по модным магазинчикам и приодеться на свой вкус. Единственное, что омрачало праздничное настроение, это тот факт, что подобное празднество могло стать последним. Все вокруг только и судачили о пришельцах на западе да о чудищах,объявившихся в разных уголках мира. Где уж тут время пировать да веселиться... По мере приближения к родной улице Бию уже строила планы на завтрашний день, когда она вместе с Шаньяо взявшись за руки, пройдутся по центру городка. - Я дома, мам… папа… ‒ громко объявила о своем прибытии Бию, оказавшись на пороге дома. Разувшись и умывшись после улицы, девушка первым делом захотела сообщить родителям о результатах прошедших спортивных соревнований между школами. Отец, судя по всему, находился в своей клинике, принимая последних вечерних пациентов. Мать же Бию застала на кухне. - Это же замечательно! ‒ обрадовалась женщина, отложив на время в сторону разделочную доску. ‒ Будет теперь о чем рассказать соседкам, какая у нас умница и красавица растет. - Ну, мам… не стоит так, ‒ засмущалась Бию, ‒ я же потом шагу ступить не смогу, выйдя за порог дома. - Ты у нас еще и скромница, ‒ улыбнулась Чунхуа. ‒ На самом деле ты заслужила этот праздник, милая моя. - Мам, ты не видела Шаньяо? ‒ вспомнила вдруг девушка про их новую гостью с серебряными волосами. - Ее сегодня долго не было на виду. Возможно, она опять помогает твоему отцу в клинике, в противном случае она должна быть в отведенной ей комнате. - Хорошо, я гляну, как она там и поделюсь с ней новостями, ‒ решила Бию, развернувшись и направившись наверх по лестнице. Оказавшись у запертой двери выделенной для гостьи комнаты, Бию некоторое время раздумывала, не устроить ли подруге сюрприз, громко и с шумом распахнув дверь, но в итоге отмела эту идею. - Ты тут, Шаньяо? У меня кое-что есть для тебя… ‒ донесся голосок дочери аптекаря из-за приоткрывшейся двери. - Шаньяо? ‒ замерла на пороге девушка, увидев, что спальня пуста. Некоторое время Бию стояла у входа, пытаясь сообразить, куда могла подеваться их гостья. Судя по наведенной чистоте и тщательно заправленной кровати и закрытым занавескам, сребровласки не было здесь почти весь день. «Может, она и в самом деле помогает папе в клинике?» ‒ посетила ее голову очевидная мысль. Тут взгляд Бию пал на аккуратно сложенный вдвое листок альбомной бумаги на кровати. Полная сомнений школьница решилась взять в руки бумажку, подсознательно предчувствуя недоброе. - Мам! Папа! ‒ раздался со второго этажа крик девушки спустя пару минут. ‒ Шаньяо пропала! Первой на крик дочери из кухни выскочила переполошившаяся Чунхуа, вообразившая, что в доме начался пожар. У лестницы она чуть не столкнулась нос к носу с громыхавшей вниз по ступеням Бию. - Что такое? Что приключилось, дорогая? ‒ ухватила за плечи девушку мать. - Шаньяо ушла! У-ушла… и оставила записку… - Куда ушла? Почему ушла? ‒ ничего не поняла женщина из слов дочери. - Эй, Бию, сестрица. Ты чего так разоралась как в лесу? ‒ показался в коридоре Цун Чжи с недовольной физиономией. ‒ Неужели ты провалила соревнования? - Они здесь не причем! ‒ сердито топнула ногой девушка. ‒ Вот, читай! - Что это? ‒ недоумевал Цун Чжи, приняв из рук младшей сестры смятую бумажку. ‒ Какая-то записка… - Да, балда! Читай же скорее! ‒ нетерпеливо повторила Бию. - Бию! Где твои манеры? ‒ вмиг посуровела мать. ‒ Следи за своим языком. - Потише в обе, вы мне мешаете сосредоточиться! ‒ одернул их обеих Цун Чжи, разворачивая листок. На внутренней стороне бумажки при развороте взору сына аптекаря предстала дикая абракадабра, состоящая из китайских иероглифов и пиктографических символов, причем первые по большей части были искажены до неузнаваемости, походя на тощих червяков, распложавшихся в один ряд. - Добрым людям семьи Цун от преданной вам Шаньяо… ‒ с трудом разобрал каракули на бумаге молодой человек. - Значит, это записка от спасенной тобой иностранки, ‒ поняла Чунхуа, но умолкла под взглядом сына. - Постойте… я не могу разобрать, что тут написано из-за кучи ошибок. А-а… похоже я догадался… Погоди, что?! Перед глазами Цун Чжи предстало послание, начертанное неуверенной рукой Ланарьи, следующего рода: «Я высоко признателен за твоя доброта и данный кров над голова. Там, откуда я родом, это высоко ценить. Вы быть поистине меня как вторая семья в чужая мне земля. К сожаление, я все еще плохо понимать кантонский и просить прощение за письмо. Обстоятельства вынудить меня покинуть твоя уютный дом, где мне сделать столько добра. Я узнать, что в ваша страна нашелся один человек, который для меня небезразлично. Я очень сильно беспокоиться за его участь. Поэтому мне ничего не остается, как идти к его на выручка. Моя не переносить, если что-то с ним случиться, ибо моя судьба связаться с ним. Его счастье – моя счастье, его печаль и боль – моя тоже. Добрые хозяева Цун, не стоит за моя сильно волноваться. Я могу позаботиться сама о себя. Не держите зло, если вам доставить неудобство за время, когда я быть под одна с вами крыша. Еще раз благо дарю за вся хорошо, что для меня ваша сделать. Передайте Би-Ю, кто найти эта записка, чтобы она не плакать. Мастер Чжи, если ваша читать это письмо, не держите обида, если вас что-то разочаровать. Уверена, что вы еще найти своя счастье в жизнь. Передайте также моя почтение господин Юй – он в самом деле искуснейший целитель.Искренность ваше и с любовь, Шань-Яо».
Цун Чжи с сокрушенным и пасмурным лицом сложил бумагу и вернул ее матери и сестре. - Шаньяо… почему… почему ты ничего не сказала? ‒ чуть не плача, произнесла Бию. Вечер был безнадежно испорчен. - Какая глупышка, ‒ грустно заметила Чунхуа, ‒ она не хотела взваливать на других свои проблемы и держала все в себе. - Так у тебя есть другой парень… ‒ дрогнувшим голосом прошептал сын аптекаря. ‒ А я верил, что у нас может быть будущее. И он с яростью так громко треснул себя по колену, что напугал мать и сестру, решивших, что тот лишился рассудка. - Она не знает местного языка, я не видела, чтобы у нее было достаточно денег, чтобы ездить по всему Китаю без проблем! Ее может остановить полиция или она вляпается в скверную историю! ‒ запереживала Чунхуа. ‒ Ее нужно вернуть! - Нужно скорее обратиться в полицию, ‒ выпалила Бию. - Но тогда ее могут депортировать, ведь у нее как будто нет при себе документов, ‒ возразила мать. - Ах да… плохая была идея, ‒ спохватилась девушка. - Уж лучше я сам за ней поеду, пока она не натворила бед по неведению, ‒ взволнованно произнес Цун Чжи. - Куда ты собрался, Арзэ? ‒ резко обернулась к сыну Чунхуа, увидев как тот спешно накидывает на себя кожаную куртку и берет ключи от машины. - За ней, пока не поздно, ‒ бросил через плечо молодой человек. - А как же отец? Ты поставил его в известность? - Позвоню ему по дороге и рассажу ситуацию. Сейчас дорога каждая минута. - Но ты даже не знаешь, куда могла пойти Шаньяо! - Зная немного ее характер, я догадываюсь, куда в первую очередь она могла направиться, ‒ возразил Цун Чжи, застегивая молнию. ‒ А когда я отыщу Шаньяо, то обстоятельно с ней поговорю. Я должен… должен знать правду! Кто этот парень, который ей так дорог? Что он для нее значит? И пока я не получу ответы на все вопросы, я не могу быть спокоен! Сказав это, сын аптекаря покинул прихожую, с силой хлопнув дверью. Запоздалый окрик матери потонул в перезвоне дверных колокольчиков. Едва она с Бию вышли на порог, как увидели уже заведенную машину Цун Юя, за рулем которой был его старший отпрыск. Заведя мотор, Цун Чжи сорвался с места и, свернув на Учжоуское шоссе, вскоре скрылся из виду.******
13 октября 2018 г., 11:47 РМ; Румыния, Восточная Трансильвания, Шинковский перевал. Южные Карпаты медленно затягивались низкой облачностью по мере того, как солнце клонилось к горизонту. Легкий поначалу туман, наползавший с голых обветренных пиков в поросшие лесом долины, постепенно переходил в морось. С наступлением сумерек в отдаленных ущельях то и дело был слышан тоскливый волчий вой как будто в тон ненастной погоде. В силу этого людям на дальних блокпостах турецких вооруженных сил было неуютно. То и дело караульные, вглядываясь в извилистую туманную горную дорогу, поеживались и плотнее укутывались в шерстяные плащ-пальто. - До зимы еще, минимум, месяц, а в этих диких горах уже знобко, ‒ пожаловался один из турецких солдат. ‒ Скорее бы закончилась наша смена, а то я тут скоро совсем окоченею! - Прокляни шайтан эту погоду и того, кто решил, что здесь опаснее, чем на иракской границе! ‒ подхватил другой караульный. ‒ Здесь нет ни беженцев, ни бандитов, как на Юге. Но приказ есть приказ на случай, если потянутся беженцы или бандформирования. - Махмуд, а ты хоть раз видел, чтобы за все время, пока мы здесь стоим, кто-то ломился с севера на юг по этой дороге? ‒ задал вопрос его сослуживец. - Не припомню такого, ‒ пробурчал турок с аккуратными усами. - И я вот о том же, ‒ продолжил первый солдат, бросая на асфальт окурок и придавливая его берцами, ‒ все беженцы валят на север, через Венгрию и Словакию, а не наоборот. Не понимаю, о чем думало наше командование, расставляя здесь аванпосты… - В Анкаре виднее, ‒ устало ответил Махмуд, энергично растирая холодные руки. ‒ Все, что я хочу, это поскорее вернуться в сторожку, где можно согреться и пожрать. За всю нашу смену мы видели здесь только четыре машины с болгарскими и румынскими номерами. - Эй там, на посту, прекратить разговоры! ‒ послышался голос приближающего разводящего. ‒ Будет вам через час и тепло и разогретый сухпаек, а пока исполняйте ваши обязанности. - Виноват, господин сержант, больше подобного не повторится, ‒ исправился Махмуд, посылая недовольный взгляд в спину своего товарища. Разводной тем временем тщательно осмотрел пост на дороге и, не выявив других нарушений, напомнил подчиненным о бдительности. - В условиях горной местности, ее труднопроходимости, перевалы вроде этого, имеют важное стратегическое значение, ‒ сообщил сержант Усман Гюнгер. ‒ Одиночные нарушители или небольшие пешие группы нелегальных беженцев, наркокурьеров, диверсантов, конечно, могут воспользоваться удаленными тропами, но не крупнотоннажный автотранспорт. Из этого и исходит ваша главная задача: не допускать несанкционированного проезда в любую сторону, особенно с севера на юг. - Господин сержант, ‒ раздался голос постового на вышке из рации, прикрепленной к его поясу, ‒ обнаружено движение в нашу сторону по трассе «73А» Серджайя-Рышнов, несколько десятков фур; ориентировочное расстояние двенадцать километров по прямой, шестнадцать – по дороге. - Подождем, будут ли опознавательные сигналы, а дальше будем реагировать сообразно обстоятельствам, ‒ сказал Гюнгер, а затем стал подниматься на наблюдательную вышку. Ожидаемых сигналов не последовало. Цепочка грузовиков со слабо светящими фарами медленно ползла змеей по горной дороге, представляя собой странное зрелище. - Странное дело, господин сержант, на этот раз они идут с северной стороны перевала, ‒ заметил караульный на вышке, едва тот оказался на ее вершине. - Возможно это фуры с гуманитаркой из Чехии, которые должны прибыть по графику как раз к этому времени. Запаздывают они, ‒ сказал Гюнгер, проверив вверенный ему список. ‒ Держи их на прицеле и действуй по инструкции, а я тем временем выйду обратно к блокпосту. - Слушаюсь, господин сержант! ‒ ответили солдаты, бывшие на вышке. Когда разводящий вернулся к постам у дороги, был уже слышен приближающийся звук от работавших дизельных двигателей. Вскоре из тумана появился головной грузовик автоколонны, «Шкода» белого цвета с эмблемой Европейского Красного Креста. - Стой, вы находитесь в специальной зоне отчуждения, ‒ вышел навстречу автоколонне Махмуд, обращаясь на сносном английском языке, когда та замерла в двадцати метрах от дорожного ограждения. ‒ Назовите себя, организацию и цель переезда. Сам же между делом, не опуская руку в предостерегающем жесте, кивнул сопровождавшим его товарищам, чтобы те не спускали с глаз сидящих в кабине и держали оружие наготове. - Предъявите-ка ваши путевые листы с подписью и печатью военного коменданта Сибиу, ‒ потребовал согласно инструкциям караульный. - Контрольный пост номер три на вышке, подайте усиленный свет прожектора на головную фуру, ‒ передал тем временем по рации сержант Гюнгер, так же не спуская глаз с колонны, по-прежнему стоя у ограждений. - Здесь нужные бумаги… ‒ донесся из полутемной кабины замогильный голос, откуда дохнуло неестественным даже для таких мест холодом. Махмуд принял от высунувшейся тощей руки в перчатке скомканные листы, где нашлись нужные подпись и печать комендатуры. Смущало другое ‒ пара ржавых пятен на уголках документов и странный запашок из водительской кабины. - Покажите свое лицо, так чтобы я хорошо видел. Сейчас же! ‒ потребовал турецкий часовой, направляя в сторону грузовика автомат с штык-ножом. В следующую секунду произошло сразу несколько молниеносных событий. Длинная костлявая рука непостижимым для обычного человека образом вылетела из мрака и попыталась вырвать у караульного оружие. Поскольку Махмуд только что принял путевые листы и не успел отойти на безопасное расстояние, завязалась борьба. - Что там происходит?! ‒ опешил на мгновение Гюнгер, услышав выстрелы, дикий крик Махмуда и хруст шейных позвонков. В этот же миг на лобовое стекло «Шкоды» упал мощный луч прожектора, осветив сидевших в кабине существ, которых с трудом можно было назвать людьми. Их лица напоминали не то уродливые гипсовые маски, не то деформированные головы разлагающихся трупов, не то оживших египетских мумий в рваных шинелях. И в повисшей секундной тишине к ограждениям на блокпосте с оглушительным грохотом покатилась по асфальту окровавленная каска с прядью волос Махмуда. - Всем постам, открыть огонь на поражение! Объявляю красный уровень тревоги! ‒ громко и торопливо затараторил по рации сержант Гюнгер, нырнув в укрытие, приготовился к сдерживанию вместе с оставшимися подчиненными. Под колеса передней фуры упала брошенная турецким солдатом ручная граната и через несколько секунд в стороны полетели разбитые стекла, а кабина была объята пламенем. С двух вышек у аванпоста застрочили стационарные пулеметы М60 по грузовикам, стоявшим позади. Первые минуты странные нарушители пропускного режима почти никак не проявляли себя. Этой заминкой воспользовался Гюнгер, бросившись внутрь вагончика у края дороги, снятого с колес, где находился более мощный радиопередатчик для связи с ближайшим гарнизоном в Гимбаве. - Господин албай [3], докладывает сержант Усман Гюнгер, разводящий поста номер шесть, зона ответственности «Зарнешти», ‒ громко и спешно начал говорить он в передатчик. ‒ Во время моего дежурства произошло чрезвычайное происшествие, в одиннадцать пятьдесят один по местному времени произошло нападение на часовых при исполнении обязанностей. Нарушители предприняли попытку обезоружить караульного во время проверки документов. Рядовой Караджан убит на своем посту, наше подразделение открыло огонь на поражение. Нам требуется срочное подкрепление… - Понятно. Назовите ориентировочную численность нарушителей, их вооружение. - Так точно! Мы задержали на нашем контрольно-пропускном пункте четыре десятка крупнотоннажных автофур, тип: тягач-контейнеровоз. Мы подозреваем, что в грузовом отделении могут скрываться… ######... - Вас плохо слышно, сержант! Мы вас поняли. Ждите в ближайшие полчаса подкрепление, пехотную и мотострелковую роту. Вы не первый, кто вышел в эфир с таким докладом. У нас на участке Брашов-Сибиу еще четыре подобных организованные попытки прорыва. Удерживайте нарушителей до прибытия подкреплений и ждите дальнейших распоряжений. - Слушаюсь, господин албай! Едва Гюнгер опустил передатчик на место, как со стороны аванпоста раздался взрыв, сотрясший бесколесный вагон. Мельком глянув в окошко, сержант увидел сноп пламени где-то на отдалении от охранных вышек, ярко осветивший их, выкатившие на дорогу «Кобры» и его людей, которые вели стрельбу из укрытий. «Горючее в баках сдетонировало», ‒ догадался Гюнгер и поспешил к аванпосту. Оказавшись снаружи, Усман Гюнгер на миг застыл на месте, увидев, как из дальних автофур выбираются силуэты людей в странных рваных серых шинелях. На большом расстоянии было почти невозможно рассмотреть их лица, но было заметно, что это были определенно не наркокурьеры, не беженцы и не партизаны. В последнем случае у них был уж слишком убогий вид. У Гюнгера не было времени ломать голову над внешним видом нарушителей и их мотивами, поэтому он поспешил к своим людям, молясь Всевышнему, чтобы это чертово подкрепление прибыло на место как можно скорее. - Капрал Ыльхан, доложите обстановку! ‒ потребовал он, оказавшись в укрытии рядом с правой вышкой. - Слушаюсь, господин сержант. Мы удерживаем нарушителей, сохраняя огневой контроль в радиусе двести пятьдесят метров по всему периметру блокпоста. Пять грузовых машин нами подожжены, ведем упредительный огонь в секторе «Явуз» и «Деницли». Противник до настоящего времени не отвечал, мы блокируем его попытки прорваться и выбраться из кузова и контейнеров. - Плохо дело! Я так и подозревал, что эти мошенники прикрылись символикой «Красного Креста», а на самом деле в контейнерах прятались вооруженные люди. - Господин сержант, оглянитесь – это вовсе никакие не люди! В самом деле, приглядевшись, Усман Гюнгер увидел, как из фургонов и контейнеров высыпали существа, больше похожие на скелетов и мумий, а не на живых людей. Те же, кто напал на часового из кабины головного грузовика, принятые им за жертвы кожных заболеваний, выглядели так же. У некоторых в руках оказались винтовки допотопного вида с проржавевшими штыками. - Аллах акбар… ‒ начал повторять как мантру Ыльхан, ‒ сохрани нас от козней врага рода человеческого, спаси наши души… - Отставить панику, капрал! Перед Всевышним дадите отчет на Страшном Суде, а покуда слушайте мои приказы, ‒ схватил его за шиворот Гюнгер, хорошенько стряхнув. ‒ В общем так… берете под свою ответственность три бронемашины с экипажем и едете по объездной грунтовой дороге. Вы окажетесь на горной дороге позади этой колонны. Подожжете замыкающую машину в колонне и воспрепятствуете противнику отступить по серпантину обратно на север. Вы меня поняли, капрал Ыльхан?? Вы должны их удержать, будь они тысячу раз нечистью, ибо в противном случае я буду вашим персональным кошмаром! - Слушаюсь, господин сержант… ‒ выдохнул тот, когда его отпустили. - Приступайте к исполнению, ‒ мрачным тоном повторил Гюнгер, выхватив из кобуры «Гирсан». Дорогу за аванпостом сотряс еще один взрыв. Местность, едва миновала полночь, приобрела поистине инфернальный вид. Багровые отблески горящих грузовиков освещали лица его подчиненных, придавая тем вид сказочных ифритов. Тени от пожарищ плясали на горных елях у обочины дороги, отчего те смахивали на притаившихся по краям великанов. И сквозь пламя и дым один за другим на аванпост двинулись они. Живые мертвецы… мумии в шинелях, скелеты в диковинных доспехах, годных для музейных экспонатов, серые трупы с глубоко ввалившимися глазницами и пустым рыбьим взглядом, одетые в рваные остатки полевой армии Австро-Венгрии, костяки в экипировке ландскнехтов Священной Римской империи пятивековой давности – все они неспешно с безразличным видом надвигались на позиции турецких солдат. Пулеметчик на вышке, у которого при виде скелетов, толпами выгружающихся из кузовов грузовиков и идущих на их позиции, душа ушла в пятки, с остервенением начал поливать широкой дугой свинцом авангард мертвецов. Некоторые из них падали под плотным огнем, задерживая задние ряды, чтобы затем медленно подняться на ноги и продолжать шествие. - Аллах велик… эти ходячие кости не берут пули, ‒ шептались турецкие солдаты. ‒ Они нас сомнут с потрохами! - Господин сержант! Не лучше ли отступить назад по дороге? ‒ послышались с разных сторон испуганные голоса подчиненных. - Что еще за вопросы? Какое, к шайтану, отступление?! ‒ рявкнул Гюнгер на дрожащих как осиновый лист солдат. ‒ Вы забыли, что группа Ыльхана прямо сейчас рискует жизнью, отвлекая на себя часть сил этих тварей?! Нет, пока я жив и командую этим участком, никуда никто не уйдет. - Но как можно остановить тех, кто уже умер, и на кого не действуют пули? - Угостите их гранатами под ноги, ‒ распорядился Гюнгер. - А вы, ‒ повернулся он к взводу солдат у входа вышки, ‒ бросайте поддоны и шины на дорогу и подожгите их, полив бензином. Это должно их задержать на некоторое время. Оставшиеся в его распоряжении бронемашины Гюнгер выставил поперек дороги, перекрывая в случае возможного порыва фур. При этом у стрелков сохранялась возможность простреливать все пространство между наблюдательными вышками. - Они приближаются, сержант! ‒ махнули рукой с левой вышки и в этот момент мертвый горнист затрубил в полую берцовую кость сигнал к атаке. - Поджечь баррикады! ‒ приказал Гюнгер. ‒ Приготовиться к сдерживанию. С позиций за баррикадами и металлическими ограждениями вновь застрочили пулеметы. Передние ряды выкашивались затем, чтобы часть из них вновь поднялась и продолжала идти в атаку. Часть особо ветхих мертвецов, утратив нижние конечности при падении, продолжали ползти с мрачной решимостью. Они и вызывали наибольший страх у турок, как и скелеты, переступавшие через открытый огонь. - Готовьте ручные гранаты! ‒ продолжал руководить обороной сержант, изо всех сил стараясь сохранять внешнее хладнокровие и собранность. Даже ему становилось не по себе от этого легиона мертвецов, которым было плевать на боль, огонь и пули, которые не ведали ни страха, ни усталости и перли на их позиции не хуже леммингов в пропасть. Вскоре под ноги мертвецов в авангарде упала связка гранат. Раздалась серия резких хлопков, и большинство из них разлетелась на мелкие ошметки и град костей. - Вот видите, олухи, даже этих уродов можно пронять! ‒ прокричал Гюнгер сквозь рев пламени и пальбу своим подчиненным. ‒ Держите их на расстоянии и не подпускайте ближе, чем на пять метров к позициям. Крепитесь, скоро прибудет подмога! И в самом деле, через некоторое время на ночном шоссе с юго-востока, со стороны Брашова показалась колонна с зажженными фарами. В небе раздался гул работающих винтов от прибывших «Еврокоптеров», освещавших прожекторами окрестные горные склоны. Это не могло не воодушевить упавших духом турецких солдат, решивших, что здесь их ждет гибель. Как оказалось, это была не битва, а лишь ее преддверие. После первого взрыва мертвецы вдруг ускорили движение, игнорируя летящие навстречу пули и осколки от разорвавшихся гранат. Ландскнехты, что двигались на отдалении, развернули ветхие хоругви, а бывшие в задних рядах скелеты зарядили барабанную дробь. Первыми в огонь на подожженных баррикадах шагнули костяки в доспехах, но их большей частью постигла неудача. От сильного пламени хрупкие кости подогнулись, и большинство скелетов развалилось на части. Тут напиравшие сзади ряды мертвецов расступились, давая дорогу фигурам в рваных шинелях, тащивших длинную пожарную лестницу, обмотанную мокрыми тряпками. Бросив ее передний конец на горящие ящики и поддоны, они создали для себя удобный трамплин, с края которого можно было перескочить через ревущий огонь. - Плохо дело, ‒ выругался Гюнгер, ‒ не давайте им перебраться на эту сторону! По команде сержанта, его подчиненные начали отталкивать лестницу запасными шестами от флагштоков, пока солдаты с вышек продолжали стрелять по наступающей нежити. В этот момент нечто гибкое и лязгающее металлом стремглав пронеслось к заграждениям и перескочило на противоположную сторону, заставив турок броситься врассыпную. - А-а-а! ‒ не своим голосом взвыл от страха турецкий пехотинец, упавший под копыта скелета лошади, прикрытого полуистлевшей попоной. В следующий миг мумифицированный кирасир ударил бедняге палашом наотмашь и снес ему голову. - Kein Ort! Hände hoch! ‒ послышались спереди мрачные голоса призраков. ‒ Aufgeben, türkische Schweine [4]! Тут мертвый кирасир повалился со своего жуткого коня под пулеметным огнем «Кобр», но за баррикадами объявились еще четыре подобных всадника. В этот момент «Еврокоптеры» выпустили ракеты по автоколонне, уничтожив грузовики в хвосте, а на земле их какое-то время поддерживали бронемашины Ыльхана. Ничего этого, как и высыпавших с лесистых склонов новых мертвяков в рваных шинелях, Гюнгер уже не видел, ибо получил ржавой подковой по голове, когда отстреливался от неживого венгерского гусара. Подоспевшее подкрепление вступило в бой практически сходу, когда уже солидная толпа нежити прорвалась через догоравшие баррикады и атаковала пулеметные вышки. Именно в этот момент в рядах противника объявились стрелки, пытавшиеся вывести из сражения турецких солдат на «Кобрах», мешавших им продвигаться дальше по дороге. Наиболее опасными оказались не скелеты в допотопных ржавых кирасах, а невзрачные и угрюмые мумии в серых и сизых шинелях. Они непринужденно для мертвых позаимствовали у убитых турок автоматы и винтовки, открыв огонь из-за бывших укрытий поста №6. Тогда руководивший операцией подполковник Селим Оздемир, отдал команду экипажам «Еврокоптеров» выкурить «сизяков» из развалин сторожки и остатков разгромленного блокпоста. Первое время турецким вертолетчикам сопутствовал успех. Подсветив полуразрушенные вышки, они уничтожили их окончательно прямым попаданием неуправляемых ракет, вынудив мертвецов в шинелях вермахта рассредоточиться по оврагам в стороне от горной дороги. Следом по ней поехали БМП ACV-300 и повидавшие многое средние танки М60А1. Позади уже выгружались пехотинцы в полной экипировке, с шумом перекрикиваясь и указывая пальцами в сторону бывшего блокпоста. Затем случилось нечто непредвиденное турецким командованием. В тот момент, когда один из «Еврокоптеров» уничтожил пулеметные вышки и закончил боевой разворот, он снизился, чтобы трассирующим огнем рассеять мертвецов, все еще роившихся вдоль колонны горящих автофур. Внезапно из ночного мрака наперерез летящему вертолету пронеслась костлявая тварь, смахивающая на облезлого гигантского нетопыря, спину которой оседлал очередной мертвяк с пилоткой на голове. - А-алла-ах акбар! ‒ только и успел вымолвить пилот, делая в последний момент разворот, чтобы задеть лопастями тощую сосенку в стороне от дороги. Через пару секунд «Еврокоптер» рухнул на горный склон правее дороги и загорелся. Крылатая тварь успешно описала дугу над взорвавшейся машиной после детонации боекомплекта, а затем спикировала на группу турецких солдат у обочины, что-то кричавших и стрелявших в небо. Костяной дракон обдал турок зловонным холодным дыханием и, наугад схватив когтистыми лапами одного из людей, поспешно взмыл в ночное небо. По иронии судьбы это была операторша расчета БПЛА, одна из немногих женщин, бывших в составе механизированной роты в подкреплении. Обезумев от страха, пленница дрыгала в воздухе ногами, как комар и непрестанно вопила. - Keine Sorge, junger Fraulein, ‒ насмешливо проскрипел со спины костяного дракона его наездник. ‒ Zu Lebzeiten war ich romantisch und liebte das Fliegen. Ich bin sicher, dass sie eines Tages schätzen werden [5]. К сожалению, для нее или для него, пленница не успела должным образом оценить чарующую красоту ночного полета на Карпатами потому, что рядом засвистали винтовочные пули и дракон был вынужден разжать лапы и выпустить женщину, которая с криком сгинула во мраке. Мумия в пилотке равнодушно натянула вожжи, направляя летучую тварь выше. Под ее крыльями развернулась панорама ночного боя легиона проклятых и подкрепления, прибывшего к туркам. Ночные горы теперь напоминали гигантский кемпинг с множеством костров от подбитой бронетехники и автофур и снующих между деревьями сражающихся солдат живой и мертвой армии. Севернее на обрывистые склоны карабкались как мураши поднятые повелителем скелеты. Чуть дальше во весь опор по серпантину скакала конница скелетов. У останков блокпоста мертвые солдаты вермахта, подобравшие трофейное оружие, завязали перестрелку с засевшими за БМП турецкими пехотинцами. А позади в небе появилась небольшая эскадрилья из костяных драконов с эмблемами в виде орла, держащего в когтях нацистский паучий крест. Мумия в пилотке что-то ворчливо проскрипела и потянулась к козьему черепу на седле. Взяв его за обломок шейного позвонка, наездник начал докладывать о боевой обстановке. - Oberleutnant Franz Blittersdorf, Empfang, ‒ пробубнил он в светящиеся глазницы черепушки. ‒ Mein totes Geschwader kam an der Front an und wurde vom Feind in Schusskontakt gebracht. Die Sicht ist ausgezeichnet, es weht ein schwacher Seitenwind, es gibt keine Verluste. Unsere Gruppe bereitet sich darauf vor gegnerische Positionen und Infanterie zu tauchen und zu bombardieren [6]. - Вас понял, обер-лейтенант, ‒ послышался ответ из пустых глазниц голосом, больно похожим на Ирбис-тегина. ‒ Продолжайте препятствовать развертыванию наземных сил басурман, дайте возможность мертвым легионерам подтянуть резервы для последующего удара. - Wie Sie befehlen, Meister, ‒ ответил Франц Блиттерсдорф. ‒ Der schwarzen Sonne dienen! All hail Dracula, der ewige König von Siebenbürgen [7]! С этими словами бывший летчик-ас Люфтваффе, сбитый некогда над Карпатами в далеком 1944 году, натянул покрепче вожжи, готовя своего дракона к пикированию. На хладной и освещенной пожарищами земле армия мертвых пришла в движение и двинулась в наступление. ---------------------------------------------------------- [1] Флогистон ‒ в истории естествознания и химии так называлась мифическая субстанция, гипотетическая «сверхтонкая материя», якобы наполняющая все горючие вещества и высвобождающаяся из них при горении. Флогистон представляли как невесомый флюид, улетучивавшийся из вещества при сжигании. Флогистоновая теория горения была опровергнута исследованиями французского химика Франсуа Лавуазье в 70-х гг. XVIII века. Как и понятие «эфир», флогистон остался в истории науки символом давно отживших заблуждений и тупиковых гипотез; [2] Абангабази ‒ здесь и далее: распространенное прозвище мусульман и арабов в особенности в регионах Африки, лежащих к югу от Сахары; [3] Албай ‒ воинское звание в турецких вооруженных силах, соответствующее чину полковника в российской армии; [4] ...Ни с места! Руки вверх! Сдавайтесь, турецкие свиньи! (нем.); [5] ...Не извольте беспокоиться, молодая барышня. При жизни я был романтиком и любил полеты. Уверен, что и вы однажды их оцените по достоинству (нем.); [6] ...Говорит обер-лейтенант Франц Блиттерсдорф. Моя мертвая эскадрилья прибыла на фронт и вступила в огневой контакт с противником. Видимость отличная, наблюдается слабый боковой ветер, потерь в личном составе нет. Наша группа готовится к пикированию и бомбардировке позиций вражеской пехоты (нем.); [7] ...Как прикажете, повелитель. Служу Черному Солнцу! Да здравствует Дракула, предвечный король Трансильвании! (нем.).