******
По мрачному погруженному в полусумрак коридору медленно шел одинокий человек, со спокойным любопытством осматривая высящиеся по бокам гигантские каменные колонны, подпирающие теряющийся в темноте наверху потолок. Звуки его шагов, отражаясь от стен, метались между колоннами, уносясь далеко вперед и убивая всякий фактор внезапности, но молодого парня это нисколько не волновало. Его сосредоточенные голубые глаза пристально всматривались в клубящийся на приближающемся перекрестке мрак, где спрятался еще один коварный монстр, а затянутая в перчатку ладонь обманчиво расслабленно покоилась на рукояти жуткого меча, словно слепленного из сотен фигурок крылатых женщин. Накинутый на спину плащ слегка колыхался в такт спокойным шагам человека, подходящего все ближе к перекрестку и делавшего вид, что он не ощущает присутствие монстра. И слившийся с мраком противник в это поверил. Совершенно бесшумно от протянувшихся по стенам теней отделилась стройная фигура, со скоростью молнии метнувшаяся к наглецу, посмевшему нарушить покой обитателей замка. Бледные пальцы с длинными острыми когтями ринулись к шее человека, но еще секунду назад бывший за его поясом меч уже летел навстречу мраморному лицу дочери ночи. Парень легко и непринужденно, словно оббегающая препятствие вода, увернулся от атаки чудовища, в то время как его странный уродливый меч пронзил тонкую бледную шею монстродевы, и её красивое холодное лицо с багровыми светящимися глазами перекосила гримаса боли. Искривленное оружие, не оставив видимых следов, вернулось в ножны столь же стремительно, как и покинуло его, а монстр рухнул на колени, пораженный в уязвимую точку. Не давая ей возможности собраться с силами, вторженец нанес серию стремительных ударов, слившихся в единый стальной ураган, и от каждого касания меча, тело бледной девушки в рваном платье, когда-то бывшем богатым нарядом, все сильнее клонилось к полу. Наконец, описав крутую дугу, клинок вновь чиркнул по шее чудовища, и её тело, издав протяжный стон, зарябило и растворилось в молочно-белом киселе, всосавшемся в плиты пола. Переведя дух, молодой человек вернул меч в ножны и продолжил свой путь, углубляясь все дальше в мрачное чрево гигантского замка. Миновав множество пустынных переходов и комнат, он поднялся по лестнице, которая вывела его в очередной коридор, упирающийся в высокие двери, на которых была выгравирована свившаяся в кольца змея. Прямо перед ними человек ненадолго остановился, что-то прошептал самому себе, расправил складки на своих куртке и штанах, убедился, что меч беспрепятственно выходит из ножен, после чего толкнул неожиданно легко поддавшиеся створки и шагнул вперед. Огромный зал встретил его могильной тишиной, нарушаемой лишь потрескиванием горящих зеленым пламенем факелов на стенах. Он был лишен особых украшений и изысков, если не считать барельефов на колоннах, изображающих великое множество химерических тварей, живущих своей жизнью, охотящихся на маленькие двуногие фигурки или поклоняющихся исполинский кобре, чьё тело обвивало каждую из колонн. Могло показаться, что хозяин этого замка, к которому сейчас твердой походкой двигался человек, предпочитает спартанские условия и совсем не интересуется богатством и роскошью. В действительности же, единственным богатством и роскошью, которое признавала сидящая на высоком троне темная фигура, была власть. Всеобъемлющая, безграничная и непререкаемая, сравнивая с таковой у богов, лишь её она желала и лишь к ней стремилась, без колебаний идя по головам врагов, а, если придется, и союзников. И эта власть из года в год очерняла её сердце, подтачивая и высасывая все то доброе, что в ней когда-то было, заменяя на неутолимый голод, слепую ненависть и безграничную жестокость. - Ты, наконец, предстал передо мной, маленький Герой, - стылым тоном произнес детский голос, в котором чувствовались едва сдерживаемое бешенство, ярость, жажда крови и извращенная похоть. Встав с трона, фигура начала спускаться к его подножию по ступенькам, позволив зеленому свету факелов озарить её тело, бросив огромную косматую тень на стену позади. Названный Героем парень с прищуром наблюдал за спускающейся к нему девочкой, ни на секунду не выпуская её из виду и следя за каждым движением. Он слишком хорошо знал, кто эта внешне невинная девчушка с длинными светлыми волосами, одетая в фиолетовое платье с большим куполообразным подолом, как у куклы, прижимающая тоненькими ручками к груди плюшевого кролика. Зловещие тени скользили по её юному невинному личику, играя изумрудными искрами в бездонных алых глазах, заостряя детские черты её лица и превращая его в лживую гипсовую маску, за которой скрывалось что-то невыносимо могущественное, безумное и коварное. - Я пришел положить конец твоей тирании, Алифнесса Восьмая! – громким твердым голосом крикнул молодой человек, извлекая свой меч и направляя его на замершую посередине спуска хозяйку замка. - Какие храбрые слова от того, кто сам забрел в логово самого могущественного монстра в мире, - прикрыв рот лапкой игрушечного кролика, хихикнула Алиса. – Вдвойне смешно это звучит от того, кто даже не был благословлен, как Герой! И что эта Илиас в тебе нашла? С чем ты пришел в мои покои? С четырьмя усохшими духами стихий и осыпающимся от старости древним мечом? - Твои приспешники, которых я запечатал по пути сюда, с тобой бы не согласились, - позволил себе насмешливую улыбку Герой, крепко держа меч обеими руками и твердо стоя на ногах. - Не сравнивай меня с этими слабаками! – пренебрежительно фыркнула Алиса Восьмая, делая еще два шага вниз и останавливаясь в каких-то десяти метрах от парня. – Я стою неизмеримо выше, и вскоре в моём кулаке будет весь мир! Я поглощу твоё семя и энергию до последней капли, а потом поведу свою армию вперед на эти жалкие человеческие страны. И такому ничтожному человеку, как ты, меня не остановить! А теперь иди ко мне… Произнеся эти громкие слова, девочка, облизнувшись, обеими руками взялась за подол своего платья и приподняла его, как будто желая показать Герою свои стройные бедра. Но вместо соблазнительной женской плоти, парень увидел множество длинных тонких щупалец, метнувшихся к нему, разинув на своих концах истекающие слюной беззубые рты. Эти жадные отростки высосали и без остатка поглотили жизни уже множества невинных и храбрецов, посмевших бросить вызов их госпоже, и никто еще не мог избежать их тугих и тесных объятий. До сего момента. С безмятежным спокойствием на лице парень рванулся вперед, огибая и пропуская мимо себя извивающиеся щупальца, поднявшийся ураган ускорил до предела движения Героя, превратив его в смазанный силуэт, а окутавшийся нестерпимо жарким пламенем меч растворился в огненном торнадо, врубившись в шевелящийся ворох отростков. При виде приближающегося огненного вихря, от которого во все стороны летели куски подергивающейся серо-фиолетовой плоти, лицо Темной Алисы исказила гримаса боли и недоумения. Она знала, что бросивший ей вызов Герой далеко не обычен, и что по пути сюда он сразил множество мамоно, но Владыка Монстров до последнего не желала верить, что жалкий человечишка будет способен хоть миг продержаться под её атакой. Ну что ж, в таком случае, ей придется сражаться всерьез... Поток щупалец из-под её платья, произрастающих на месте отрубленных, иссяк, сменившись бугристой массой аморфной плоти, в которую превратились ноги девочки. Фиолетовое платье разлетелось в клочья, не выдержав рвущиеся наружу деформированные органы. Молодой Герой с пылающим мечом на секунду замер, пораженный чудовищной темной аурой, исходившей от преобразившейся Алисы и давившей на него словно пресс. На секунду на его лице проскользнул страх и сомнение в собственных силах, плечи поникли под давлением жгучей ауры, клинок дрогнул и начал опускаться к полу, но четыре невидимые для постороннего глаза призрачные руки вдруг легли на эфес меча и вновь подняли его ввысь, направив прямо на искаженное тело Алисы. Молодой Герой с благодарной улыбкой посмотрел на четырех полупрозрачных девушек, стоящих бок-о-бок с ним, являющихся живыми воплощениями самой природы и его лучшими друзьями, с которыми он прошагал тысячи километров, переплыл два океана, все, чтобы добраться сюда. Сейчас на нем лежала ответственность не только за его жизнь, но и за жизнь сотен тысяч других людей, а также мирных монстров, которых без колебания убивала Алифнесса Восьмая, клеймя предателями, за его спиной затаил дыхание весь мир, ожидая развязки этой глупой войны. И потому он не имел права отступить. - Сделаем это вместе… - произнес он своим друзьям, и полупрозрачные тела улыбающихся девушек одно за другим сливались в единое целое с мечом, наполняя его потрескивающей искажающей само пространство силой. - Что ты там бормочешь, ничтожество?! – проскрежетал металлический голос Владыки Монстров, ставшей больше похожей на исполинскую медузу. Перед её телом сформировалась тугая стена первородного мрака, которая устремилась вперед на маленькую фигуру человека, деформируя плиты пола, растворяя в себе монолитные колонны и поглощая воздух, подобно ненасытному желудку. Но за мгновение до того, как клубы магического тумана обхватили Героя, его меч вспыхнул особенно ярко, продавливая своей тенью прочный пол, ослепляя глаза Алисы непередаваемо ярким огнем, замедляя потоки времени вокруг и наполняя тронный зал неистовым ветром, грозящимся сдуть даже преобразившееся тело самого могущественного в мире монстра. Стена черных миазмов дрогнула и распалась, распоротая в клочья неодолимой силой, устремившейся прямо на Темную Алису девятым валом. Не верящая своим глазам Алифнесса Восьмая быстро выкрикнула какое-то заклятие, формируя перед собой из воздуха огромную печать-пентаграмму, заслонившую её подобно щиту, но Удар Четырех Стихий смял эту защиту словно цунами, сметающий хрупкую плотину, а спустя еще мгновение он, разнеся вдребезги основание трона, достиг тела Владыки Монстров. Оглушительный нечеловеческий вопль боли заметался под сводами зала, пока массивная медузообразная туша растворялась в волнах пламени, раздираемая острыми, как бритва потоками ветра, смываемая водными цунами, которые влекли Темную Алису прямо на дно разверзшейся под её ногами пропасти. Её заживо горящая душа не хотела погибать, она рвалась из умирающего тела вперед, на своего обидчика, замершего на краю обрыва и смотрящего вниз с усталым, но победным видом. Багровые глаза на полупрозрачном, искаженном ненавистью лице пылали слепой жаждой убийства, неверием и обидой на этот мир. На мир, который не принял её, в котором она не смогла найти себе любовь, где она раз за разом все яснее понимала, что лишь тот, кто имеет абсолютную власть, будет повелевать всем и всеми, лишь его будут бояться и уважать. И постепенно в её сознании четко выкристаллизовывалась мысль, что именно за этим она и была рождена на свет – править этим бескрайним небом, необъятными земными просторами и манящими голубыми океанскими глубинами. - НЕТ!!! Я НЕ ХОЧУ ИСЧЕЗНУТЬ ВОТ ТАК!!! – выла растворяющаяся вслед за телом душа Темной Алисы, все глубже соскальзывая во мрак пробившей её замок пропасти, где ей навстречу уже распахнулась ненасытная пасть небытия. - Ты хочешь жизни и власти? Я могу тебе дать и то, и другое, - раздавшийся внезапно со всех сторон знакомый и ненавистный голос заставил Алифнессу взвывать еще громче. - ТЫ ПРИШЛА ПОИЗДЕВАТЬСЯ НАДО МНОЙ, ИЛИАС?!!! - Напротив. Я хочу предложить тебе сделку, - ничуть не смутившись, ответила незримая Богиня. – Все просто. Ты можешь прямо сейчас исчезнуть во тьме истории, оставшись на страницах учебников, как жестокий тиран, сраженный верным мне Героем. Либо я спасу твою душу, дам новое, не менее сильное тело, и ты сможешь жить дальше, поклявшись мне в верности. И однажды, часть этого мира станет по праву твоей, как и тела населяющих её людей и монстров. Выбирай, Владыка Монстров. - Я СОГЛАСНА!!! – почти не колебаясь ухватилась за спасительную соломинку Темная Алиса, наплевав, что другой конец этой соломинки покоился в изящном запястье её главного врага. Ей до дрожи каждой частички бесплотного тела хотелось жить дальше, преумножать свою мощь, властвовать над всем, что касался её взор. А превыше всего страшила участь сгинуть во мраке веков, забытая всеми, став не более чем жмущейся под кроватью тенью, детской страшилкой. И чтобы добиться своего, она была готова на все, даже на сговор с врагом! Нет, она прекрасно понимала, что Илиас хитра и коварна, и с этого мига Алисе придется плясать под её дудку, наступив на горло собственной гордости, но что такое все эти неудобства и унижения по сравнению с шансом начать всё заново, однажды обдурив эту напыщенную стерву на Небесах? - Тогда идем со мной, Темная Алиса, - опустившийся с небес столп золотого света удержал душу умирающей от дальнейшего падения в жерло смерти. – Нас с тобой ждут великие дела. Когда световой туннель истончился, перед изнеможенным Героем предстала прекрасная Богиня с ослепительно белыми крыльями, излучающая приятно согревающий огонь Рая. - Ты прекрасно справился со своей задачей, Генрих, - нежные губы не невыразимо прелестном лице тронула добрая улыбка, а бездонные голубые глаза засияли материнской заботой и благодарностью. – Темная Алиса повержена, её душа пала в саму бездну Ада, и больше никто о ней не вспомнит. Ты избавил мир он самого страшного монстра, принеся ему покой на сотни тысяч лет под моим добрым правлением! И, как честно исполнившего свой долг Герою, тебя ждет заслуженная награда. Идем, о мой Генрих! Тебя ждет Рай и вечность неземного наслаждения… - Скажи, Илиас, - тяжело дыша, пошатывающийся Генрих оперся о свой меч, холодно глядя в лазурные глаза Богини. – То, что ты только что сказала Алисе это правда? Ты действительно сейчас спасла самого ужасного монстра для того, чтобы использовать её в своих планах? Ты действительно когда-то отдашь ей часть мира или она будет таким же оружием, в твоей руке, как и я до сего момента? - Как ты уз…? – сбилась на полуслове Илиас, прикрыв рот ладошкой и недоуменно взирая на Героя. Внезапно её нежная аура сменилась испепеляющим жаром, прекрасное ангельское лицо исказилось в гримасе гнева, и от образа доброй и заботливой Богини не осталось и следа. - Разве тебя не учили, что подслушивать старших невежливо? Особенно подслушивать свою Богиню… Похоже, я недооценила твои возможности, как Героя и ту силу, которую дают тебе эти элементали. - Ты постоянно недооцениваешь всех вокруг себя, Илиас, считаешь неизмеримо ниже самой себя. Гордыня однажды погубят тебя, моя бывшая Богиня, - с тоской промолвил Генрих, чувствуя, как последняя вера в благодушный образ Илиас рушится в его сердце под напором суровой реальности. - Сначала подслушиваешь мои беседы, а теперь еще и открыто поучаешь ту, кто сотворила мир и всех живущих в нем существ… Ты все глубже погрязаешь в ереси, мой бывший Герой, и такое я прощать не намерена! – со злорадной улыбкой бросила Верховная, и тот час потолок зала раскололся, пронзенный ударившей с Небес молнией. Однако заряд гнева Богини лишь покрыл трещинами многострадальный пол в том месте, где миг назад был Генрих. Сам же Герой уже стоял в двадцати шагах от удивленно моргнувшей Илиас, и меч его снова пылал рубиновым пламенем, в движениях ощущалась текучесть и гибкость, а тело питала сила земли. - Ты открыто нарушаешь мою заповедь, направляя оружие на свою Богиню… - с недоверием в голосе произнесла Илиас, похоже, что она привыкла карать всех одним ударом, легко сметая любых противников. – Отдай мне Сияние Ангела, склонись, и я спасу твою душу от дальнейшего падения. Это моё последнее слово милосердия, после него пощады не жди. - Я давно должен был понять, что весь свой путь являлся лишь пешкой в твоих замыслах, которые мало чем отличаются от планов той же Алифнессы Восьмой. Ты не меньшее зло, чем она! - твердо ответил Генрих, на последних словах разрезая воздух широким взмахом и посылая в Илиас магическую волну, способную расщепить валун размером с дом. Верховная Богиня лишь удивленно приподняла бровь, и рассекающая воздух рябь затухла в метре от её лица. Небрежно смахнув невидимую пыль со своей золотистой тоги, она с наигранной грустью заключила: - Ну что ж, ты сам избрал путь мятежа, бывший Герой Генрих. И теперь, вместо бесконечного счастья на Небесах, тебя ждут вечные муки! Вздрогнувший парень отступил на шаг от разрастающейся святой ауры Илиас, осознавая, что даже с силой Четырех Духов Стихий он никогда не сможет одолеть Верховную Богиню. Её сила совершенно непредставима и несоизмеримо превышает мощь Темной Алисы. А потому, если он сейчас вступит в схватку, то лишь бессмысленно погибнет, так и не нарушив козней Верховной. Твердо приняв решение, он со скоростью ветра ринулся прочь из зала, провожаемый тяжелыми словами Илиас, падающими на его сердце подобно камням. - Ты можешь бежать, сколько хватит сил, прятаться и трепыхаться, но тебе не удастся убежать от самой смерти. Однажды, руками моих ангелов, по нелепой случайности или от старости, ты умрешь, и тогда твоя душа окажется прямо в моей ладони, и, будь уверен, я приготовлю тебе самое страшное наказание, которое только заслуживает тот, кто идет против воли своей Богини!******
Искаженное злобой прекрасное лицо Илиас медленно таяло в тумане, по мере того, как Гай выдергивал себя из объятий удивительного сна. Открыв глаза, гвардеец осознал, что он по-прежнему лежит рядом с приятно согревающим костром, а по другую его сторону сидит усталый Линч, периодически осматривающий окружившие их деревья в поисках возможных врагов. Плотнее закутавшись в плащ, Гай перевернулся на другой бок спиной к огню и начал прокручивать в голове обрывки странного сна, пытаясь вспомнить его как можно отчетливей. Он был невероятно подробным и четким, словно действо происходило наяву, Гай видел каждую трещинку, каждый выступ на каменных стенах мрачного замка. Ощущал витающие там запахи, чувствовал одежду на теле Генриха, от лица которого воспринимал мир, тяжесть жутковатого меча в его руке, мысли о доме, долге и друзьях, проносившиеся в голове Героя. Воспоминания о самом бое с таинственной Темной Алисой, применение магии элементалей и сами элементали вызвали в сердце парня сосущее чувство тоски и безвозвратной потери. Кто же был этот Генрих, сокрушивший Владыку Монстров, а потом совершивший страшный поступок – восстание против Богини Илиас, усомнившись в мудрости её действий и планов? И почему этот образ пришел к Гаю только сейчас? «Возможно ли, что этот человек мой далекий предок? Я не видел его лица, но чувствовал наше родство» - размышлял Гай, и внезапная страшная мысль ужалила его сердце. – «Получается, в моём роду есть предатель, поднявший руку на Богиню?! О, Илиас, прости меня за его грехи… и за то, что я сам позволил слабости отравить моё сердце… Я не смог убить монстра, а потом сошелся с другим чудовищем в противоестественной связи…» Крепко зажмурившись, Гай сжался в позе эмбриона, вспомнив то, что произошло в крепости. Изнасиловавшую его мантикору, невероятное запретное удовольствие, которое дарило её тело и растлевало сердце гвардейца. Он вспомнил чувства жалости и боли, раздиравшие душу, когда его несостоявшуюся крылатую жену убил Линч, желание вновь ощутить мягкость и нежность хвоста девушки-монстра, вспомнил жгучую обиду на то, что люди отнимают жизни этих прекрасных существ, вместо того, чтобы рука об руку с ними погрузиться в пучину вечного наслаждения. Действие демонической энергии и феромонов мантикоры давно прошло, и сейчас парню было невыносимо стыдно и противно от своих тогдашних мыслей. Особенно от того, что он позволил чудовищу провести себя, внушить чувство любви и ненормальную тягу к её телу, больное предвкушение от «поедания». А ведь она действительно могла потом его съесть, как и обещала, вдоволь наигравшись с двуногой игрушкой, утолив похоть, а потом и голод… С чего он вообще взял, что монстры безобидны и не причиняют вреда людям?! Те же орки в лесу просто хотели захватить людей живьем, дабы мясо не подпортилось, пока его несут в лагерь их армии, мантикора так и вовсе открыто выражала своё желание убить гвардейца. «А как же Тея?» - попробовал возразить внутренний голос, тот самый, что впитал в себя жалость к монстрам и нежелание с ними сражаться. – «Она тоже хотела тебя убить и потом сожрать?!» «Если бы она меня победила и пленила, то где гарантии, что она так не поступила бы?» - отрезал Гай. – «Меня предупреждали, что облик чудовищ соблазнителен, их тела созданы для того, чтобы совращать умы и сердца людей. Я попался на этот крючок и едва не расплатился за это своей жизнью!» Внутренний голос хотел что-то еще вякнуть, но Гай усилием воли загнал его в самый дальний уголок сознания, а потом принялся с жестоким удовольствием ломать и выкорчёвывать из собственного сердца образ плачущей девушки-ящера, первой, кто заставил его усомниться в правильности выбранного парнем пути. Она просто лживый монстр, созданный Падшей для убийства людей особо страшным способом. Такие, как она, пленяют людей, крадут их душу, а потом могут запросто утолить свой голод, если им надоест играться с человеком. И то, каким ненормальным и страшным путем они отбирают честь и душу, а потом убивают людей, лишь свидетельствует о том, насколько коварны мамоно, Повелительница Демонов и их трижды проклятая Падшая Богиня! «Наверное, Илиас ниспослала мне этот сон, чтобы напомнить о мерзких деяниях моего предка, дабы удержать меня самого от Падения! Спасибо тебе, Богиня!» - поблагодарил Гай Верховную, с облегчением ощутив, как терзавшие его душу сомнения и еретические мысли рассеиваются и уходят подобно утреннему туману. – «Подумать только, насколько я был близок к тому, чтобы усомниться в правильности действий Ордена… Этим я бы предал не только своё собственное желание защитить невинных людей, но и мою мечту и мечту моих друзей, а так же все человечество!» Наконец-то разобравшись в самом себе, Гай скинул плащ и сел на землю, глядя в пляшущий огонь, в котором ему привиделось благосклонно улыбающееся лицо Илиас. От мысли, что он теперь знает, насколько прекрасна и могуча Богиня, парень ощутил сильную эйфорию и не смог сдержать радостной улыбки. - Раз проснулся и улыбаешься, значит, выспался и готов дежурить, - заметил его пробуждение клевавший носом Линч. - Да, ваше благородие! Мне приснилась Илиас, я осознал свои ошибки и готов искупить их службой! – энергично кивнул Гай, вскакивая на ноги и вглядываясь в обступившие поляну стволы деревьев. - А ты явно небезразличен нашей Богине, хе-хе, - с ухмылкой изрек Линч, прислоняясь спиной к ближайшему дереву и складывая на животе руки. – Это ведь ты у нас первый солдат военно-воздушных сил Ордена? То Богиня спасает тебя от смерти, то присылает вещие сны. Глядишь, Паладином станешь в будущем. - Ваше благородие, разрешите спросить, - в Гае проснулось любопытство. – А как становятся Паладинами? Священники никогда не отвечали мне на эти вопросы. - Еще бы они отвечали, - хмыкнул Линч, прикрыв один глаз. – Становление Паладином одна из тайн Ордена. Известно лишь то, что кандидаты на роль рыцаря Света отправляются на континент Илиас, где проходят таинственный обряд инициации. Это явно что-то большее, чем просто благословление у обычных Героев. - Чем же они отличаются от обычных Героев? – заинтересовался Гай, бдительно озираясь по сторонам. - Как тебе должно быть известно, есть три ступени Героя, - продемонстрировал свои знания Линч. - На первой, самой обычной, старой и распространенной, достойный человек получает благословение Илиас и способность немного колдовать Святой энергией. Такие Герои чаще всего несут внутреннюю службу в наших землях, поскольку для полноценной битвы с могущественными монстрами их сил маловато. Второй ступенью Героя награждаются особо выдающиеся среди них. Мне ничего неизвестно про эту церемонию, но после неё Герои становятся уже значительно сильнее и начинают излучать вокруг себя Святую силу. Отношение монстров к ним, кстати, тоже меняется. Их уже будут пытаться сразу убить, а не пленить и похитить душу, как обычных людей или Героев первой ступени. Третья же ступень – это Паладины, лучшие из лучших. Ну а теперь, если вопросов больше нет, следи за местностью и разбуди меня в случае чего. С этими словами, оставив Гая дежурить, лейтенант глубоко вздохнул и расслабился. Ему предстояла особенная встреча, от которой он не мог убежать. Линч не любил спать, но, разумеется, никак не мог отвертеться от усталости и естественной слабости плоти, и потому был вынужден из раза в раз погружаться в темный омут сновидений, где его ждал один и тот же сон, не меняющийся уже пятнадцать лет. Ночь опустилась на деревню, окутав дома мягким черным покрывалом. В безлунном небе появились первые звезды, ставшие единственным слабеньким источником света для сидящего у окна мальчика, наблюдающего за их далеким манящим блеском. Пересчет этих огоньков и восторженное наблюдение за изредка расчерчивающими небосвод серебристыми полосами, были единственным занятием, позволяющим отвлечься от тяжелого ожидания родителей. Каждый день его мать допоздна работала в поле, размещающемся очень неудобно и далеко от деревни, а отец нес службу в ближайшем гвардейском гарнизоне, и очень редко находил время навестить сынишку. Друзей у мальчика не было, да и не так-то много людей жило в северной деревеньке в эти неспокойные времена, когда монстры все чаще проникают на юг, похищая невинных и утаскивая их во мрак ночи. И лишь гвардейский пост, где служил его отец, создавал хоть какое-то чувство безопасности и покоя. Линч давно привык сидеть вот так вот один дома допоздна, играя с самим собой и смотря через окно за темнеющим небом. Раз солнце полностью скрылось, значит, скоро уже должна вернуться мама, она обязательно принесет с собой свежего картофеля с поля, а может и лесных ягод, которых мальчик очень любил. По большому счету, это были единственные доступные ему сладости, которыми его пыталась изредка баловать мать. Легонько посвистывая, он слез со стула и, сев на пол, достал из сундука вырезанные отцом деревянные фигурки двух всадников. Один из них неизменно изображал предавшего Орден подлеца, бросившего вызов второй фигурке – храброму Паладину, великому убийце монстров, сокрушившему своим мечом саму Повелительницу демонов. Громко озвучивая и сталкивая между собой двух воображаемых противников, Линч не сразу услышал негромкий зовущий голос. - Сынок?.. Сынок, мама вернулась. - Мама? – обрадованный её появлением Линч отложил в сторону игрушки и повернулся в сторону прихожей. Странно, он совсем не слышал звука открываемой двери, да и не видел мать, лишь клубящийся в дверном проёме мрак. Но это определенно был голос его матери! - Мама, ты где? Я тебя не вижу, - мальчик встал на ноги и сделал пару шагов к прихожей, всматриваясь в темноту. Ему показалось или там блеснули чьи-то глаза? - Мама?.. – уже тише спросил мальчик, делая совсем короткий шажок вперед. – Ты меня пугаешь, выйди на свет! - Не бойся сынок! Я сейчас выйду, просто… просто не пугайся, ладно?.. Темный силуэт в дверном проёме дернулся и медленно вошел в комнату. Выглянувшая из-за облаков Луна послала пару робких серебряных лучей, ворвавшихся в дом и осветивших улыбающееся лицо молодой женщины. - Мама! – обрадовано воскликнул мальчик, и уже собрался было шагнуть к ней навстречу, как конус света расширился, озаряя его мать с головы до ног. - Что… что это… мама?.. – тихо выдавил из себя Линч, задрожав всем телом и отступая от крупной арахны, заполнившей своим массивным корпусом почти треть комнаты. Мальчик закрыл глаза, помотал головой, снова открыл, но ужасный кошмар не собирался уходить. Нижняя часть тела его мамы по пояс превратилась в уродливую паучью тушу, опирающуюся о дощатый пол восемью длинными лапами, покрытыми короткими жесткими волосками. Верхняя человеческая часть тела, едва прикрытая оборванной рубахой, тоже претерпела изменения, и теперь руки женщины от кончиков пальцев и до локтя покрывал твердый хитин бурого цвета, а ноги ниже бедер стали паучьими педипальпами. На лбу мамы, который мальчик любил целовать, теперь красовались четыре небольших красных нечеловеческих глаза, и даже её собственные некогда голубые глаза налились багровым оттенком, утратив небесный блеск. Довершало картину массивное брюшко с напоминающим белые песочные часы символом, выглядывающее из-за человеческой части тела. - Что с тобой стало, мама?! – крикнул мальчик, едва преодолевая оковы животного страха и отшатываясь прочь от монстра. - Тише, сынок, прошу, не бойся… - голосом его мамы прошептала арахна, робко перебирая своими когтистыми лапами и приближаясь к вжавшемуся в дальнюю стену Линчу. – Это же я! Ты меня не узнал?.. Да, я теперь выгляжу немного иначе, но это по-прежнему я, твоя мама! - Это не так!! Ты не она!!! – уже не сдерживая слезы, крикнул паренек, едва стоя на дрожащих ногах. – Не подходи!!! - Госпожа Ариадна предупреждала, что ты можешь поначалу испугаться меня… Все из-за этих глупостей Ордена, которые я тебе сама и наговорила… Прости меня за ложь, сынок! – всхлипнула паучиха. – Ты не представляешь, как же я ошибалась, как же я была не права по отношению к мамоно… - Кто ты такая?! Что ты сделала с моей мамой?!! – страх внутри Линча медленно сменялся лютой ненавистью, о которой мальчик и не подозревал, она поднималась из самых глубин его сознания, и тело уже дрожало не от страха, а от застилающего глаза кровавого тумана. - Линч, сынок, взгляни мне в глаза, неужели ты меня до сих пор не узнаешь?.. – его бывшая мама опустилась на пол и, подогнув под себя все восемь лап, распахнула объятия, улыбаясь сквозь слезы. – Иди ко мне, мальчик мой, я прижму тебя к себе, и ты сразу узнаешь меня, ведь я любила и растила тебя все десять лет… Ну же, вспомни, как я играла с тобой, кормила, ухаживала, когда ты болел, рассказывала по ночам сказки, гуляла с тобой!.. А хочешь… я расскажу прямо сейчас тебе твою любимую сказку? Внезапно Линч успокоился, слезы на щеках высохли, испепеляющая его ненависть дотла сожгла сердце мальчика, оставив лишь едва тлеющий пепел, холодный ветер задул последний отблеск огонька, и чей-то рассудительный голос подсказал пареньку: «Обмани это чудовище! У тебя за спиной висит охотничий нож отца, сними его, а потом иди в объятия этого монстра, как оно того и хочет… Ты знаешь, что должен сделать с монстром, бей так, как учил нас отец!» Последовав совету этого голоса, Линч выгнул руки и, сняв у себя за спиной висевший на стене нож, зашагал навстречу радостно улыбающейся арахне, сквозь слезы не заметившей манипуляции сына. Шаг за шагом он подходил к монстру, укравшему лицо его матери, пожравшему её душу и попробовавшему сделать тоже самое с ним самим. На лице мальчишки мелькнула недетская жестокая улыбка, когда он приблизился к арахне вплотную, и та с тихим всхлипом заключила его в нежные объятия, прижав щеку паренька к своей груди и уткнувшись мокрым от слез лицом ему в макушку. - Ты все же узнал меня сынок… Я так этому рада, так рада! Я столько всего должна тебе рассказать, столько всего показать, познакомить с моими подругами и сестрами! У тебя наконец-то появятся друзья, мы сможем безбедно жить на севере, а потом, когда ты вырастешь и найдешь себе любящую жену, у меня появятся внуки… Но Линч не слушал, что шептала ему монстродева. Он чуть повел плечом, высвобождая правую руку с ножом, ладонью другой провел по животу своей бывшей матери, нащупал ребра, после чего резко поднял правую руку. Лезвие неожиданно легко вошло в плоть под левую грудь монстра, скользнув между ребрами. Тело арахны содрогнулось, с её губ сорвался стон боли и изумления, а потом по пальцам паренька заструилось что-то горячее, оставляя на одежде чудовища красные разводы. - С-сынок?.. Зачем?.. – хриплым от боли голосом прошептала монстродева, отстраняя от себя на вытянутых руках крепко держащего окровавленный нож паренька и глядя на него полными боли и неверия глазами, из которых по щекам бежали дорожки слез. – Это же я… твоя мама… я… я ведь… люблю тебя… Её тихий голос прервался, глаза погасли, и она, до последнего мягко удерживая Линча в руках, осела на пол. Под её безжизненным телом стала быстро расти лужа крови. Глядя на убитого им собственноручно монстра, мальчик ощутил слабую боль в груди, словно что-то навсегда откололось от его сердца и упало на дно темной бездны, устланной пеплом сожженных эмоций, мечтаний, надежд и осколков детства. Он видел этот сон из раза в раз. Всегда один и тот же, подробный и одинаковый до мельчайших деталей. Он всегда начинался одинаково и одинаково заканчивался. Каждый раз, закрывая глаза, Линч убивал свою мать на протяжении пятнадцати лет. Это уже давно не вызывало в нем никаких эмоций, воспринимаясь почти как ежедневная рутина. Но постепенно он начал бояться, что просто сойдет с ума, что однажды проклятый призрак навсегда утащит его во тьму деревянного дома под усыпанным звездами небосводом, где его всегда терпеливо ждал укравший у него мать монстр. Лишь одно позволяло избежать встречи с призраком прошлого – убийство монстра в реальности. Особенно жестокое убийство одного из тех, кто отнял у него мать, такое, чтобы выплеснуть наружу всю накопившуюся тьму, ночью принимающую облик арахны с улыбающимся и плачущим лицом его матери. Препарирование тоже годилось, и потому роль дознавателя как нельзя лучше подходила Линчу. И в те моменты, когда солдаты гарнизона не приводили в крепость пленниц, он отдергивал занавеску в своей пыточной комнате и начинал добавлять дополнительные штрихи на свою коллекцию.******
- … ЧТО ЗА БОЛЬНОЙ УБЛЮДОК ЭТО СДЕЛАЛ?!! – не сдержала крик ужаса Друэлла, отшатываясь прочь от занавески и закрывая рот ладонями. Кожа на прекрасном лице лилим из молочно-белой стала почти прозрачной, светящиеся красные глаза расширились от переполнившего девушку ужаса, а тело затряслось в мелком ознобе. Одна из стоящих рядом амазонок, позеленев, опрометью выскочила из комнаты, перекосившееся лицо Сервилии приобрело серый оттенок, а Адара, заслонившись уцелевшим крылом, отвернулась, пряча выступившие на глазах слезы. Никто из них не ожидал увидеть тут подобного, даже от жестоких и безжалостных палачей Ордена. Похоже, они крепко недооценили своего врага… За занавеской из жесткой ткани у стены в ряд стояли шесть больших стеклянных колб, примерно в рост человека, наполненные мутной желто-красной жидкостью. Обосновавшийся в комнате запах спирта и разложения подле них был особенно силен, собственно, эти колбы и являлись его источником. В каждой из них покоилась груда мяса, в которой лишь самый искушенный в анатомии и крепкий на желудок зритель мог узнать девушку-монстра. С очень большим трудом Друэлла узнала среди них саламандру и еще одну деву-ящерицу из отряда, который был разбит в бою подле деревни. Бедных девочек встретила участь пострашнее смерти от меча гвардейца… В другие колбы лилим и вовсе не стала всматриваться, поскольку её и так уже всю колотило, бросая то в жар, то в холод. - Допросите пленных… узнайте, что за тварь тут обитала и где она сейчас… - металлическим голосом приказала Друэлла старшей среди амазонок. – Я не думаю, что на такое способен человек, похоже, что в крепости был еще один Герой или кто-то похуже. О правдивости этой версии красноречиво свидетельствовало и мертвое тело мантикоры, которое нашли прочесывающие захваченную крепость амазонки и орчихи. Осмотрев убитую, лилим сразу поняла, что бедняжку умертвили прямо во время акта любви, вырвав из её рук будущего мужа, чья духовная энергия очень слабо улавливалась в коридоре. Помимо неё, Принцесса ощутила запах еще чьей-то энергетики, такой же отвратительный, как и заполняющий пыточную комнату «аромат». За свою недолгую по меркам лилим жизнь, она успела перепробовать множество типов духовной энергии, и разбиралась в них с тем же мастерством, с которым дегустатор вина может отличить сорт одного напитка от другого по едва уловимым ноткам вкуса и запаха. С отвращением поведя носом, Друэлла заключила, что «счастливый» обладатель этого зловония, которое язык не поворачивался назвать ароматом души, может быть разве что результатом экспериментов Ордена по превращению людей во что-то максимально отвратное для мамоно. Либо в жизни этого человека произошло событие, начисто вырвавшее из него все светлые чувства, исказившее психику, сломавшее всю будущую жизнь и сделавшее из него живого мертвеца, у которого заживо гнила душа. Встреться такой человек лилим чуть пораньше, она, преисполненная искренней жалости, тут же познакомила бы его с соблазнами ночи, мягким потоком демонической энергии излечив ужасные пороки, залатав гноящиеся раны души и наполнив жизнью его сердце. Однако, видя, насколько сильно пало это существо, Друэлла засомневалась в возможности исправления местного обитателя, и того, что он заслуживает такой шанс. Над этим еще предстоит подумать, а пока Принцесса покинула ужасное помещение, еще раз прокручивая в голове результаты только что отгремевшего сражения. Штурм крепости, благодаря усыпляющему заклятию вампирши, которая, заодно, прикрыла туманом подступающие к стене войска, обошелся первой группе армии Друэллы под руководством Сервилии в семьдесят убитых амазонок и эльфиек и вдвое больше раненных. Среди обороняющихся гвардейцев, не смотря на строжайший запрет Друэллы, тоже были безвозвратные потери – два десятка симпатичных молодых мужчин лежали рядом с убитыми ими же воительницами, провожаемые в последний путь горестными взглядами и молитвами монстродев, не нашедших себе мужей. Утешительным призом стали почти шесть сотен крепких парней, оглушенных и раненных во время боя. Многие из них уже пришли в себя в срочно развернутых лазаретах за пределами крепости под бдительным присмотром ламий и арахн. Паучихи проявили себя с лучшей стороны, накладывая гипсы и повязки из своей собственной паутины, делая её, то твердой, как камень, надежно фиксирующей сломанную кость, то мягкой и не затрудняющей дыхание. Зашедшая в один из таких лазаретов, Друэлла не могла не хихикнуть, глядя с каким ужасом гвардейцы смотрят на ухаживающих за ними арахн и змеедев. В глазах многих отчетливо читался вбитый в подсознание страх быть на месте изнасилованным или заживо съеденным. Мамоно же, хоть и не скрывали свою похоть перед людьми, но с раненными обращались с величайшей бережливостью, делясь демонической энергией, дабы заживить побыстрее раны, а, заодно, и притереть к себе поближе приглянувшегося паренька. Вот как раз одна из девушек-пауков подбежала к молодому гвардейцу, который при виде неё залился краской, но безропотно позволил сменить повязку на рассеченном во время боя лбу. Ухмыляющаяся арахна нависла над парнем, так чтобы перед его выпученными глазами оказались её внушительные груди, и начала промывать рану, удовлетворенно наблюдая, как она быстро затягивается под влиянием демонической энергии, и как от соблазнительных ароматов в брюшко паучихе начинает упираться сквозь гвардейские штаны что-то твердое и горячее. Друэлла покинула тот шатер в лучших чувствах, одарив людей и ухаживающих за ними мамоно своей страстной аурой, мысленно пожелав, чтобы все они жили долгой и счастливой жизнью, полной любви и наслаждения. Радостно шагающая к крепости лилим тогда еще не знала, какая картина ждала её в мрачных подземных казематах. В тот момент её больше жгло любопытство вокруг ситуации со странным големом, в которого превратился один из полумертвых Паладинов. Как рассказывала Сервилия, этот палач Ордена оказался тем самым ублюдком, что двадцать лет назад во главе большого отряда Героев рангом пониже наведался в драконьи гнезда в горах, где как раз в тот день гостила у родителей дракониха вместе со своим мужем. Друэлла краем уха слышала историю про развернувшуюся там страшную бойню. Почти все Герои полегли во вспыхнувшем яростном сражении, когда гордые драконы ринулись на защиту своего дома, мужей и детей. Однако своей цели – разрушить поселение – они добились. Даже не столько тем, что порушили пещеры, где жило племя крылатого народа, а тем, что в тот кровавый дождливый вечер почти сотня девушек-драконов не вернулась к своим мужьям и родным. А многие, подобно Сервилии, остались лежать рядом со своими любимыми, гладя их безжизненные лица дрожащими руками и заглядывая в остекленевшие глаза, безотрывно смотрящие в затянутое дождевыми тучами небо. Несколько девушек не выдержали утраты смысла их жизни и сложили крылья над мрачными горными отрогами, такие же, как Сервилия удержались лишь потому, что дома их ждали насмерть перепуганные ужасным боем дети. С тех пор молодая и энергичная воительница, которую не сломило даже участие в окончании Трехсотлетней войны, замкнулась сама в себе, воспитывая дочку, которая потом отбыла служить на Хэллгондо в личную гвардию верховного бафомета. И лишь два фактора смогли вдохнуть жизнь в осиротевшую крылатую девушку – призыв Друэллы сокрушить ненавистный Орден и неожиданная встреча с юной Адарой, чем-то напоминающей Сервилии её саму в молодости. Кроме того, драконица с красной чешуей являлась дочерью знаменитой мечницы Гранберии, сбежавшей с Зипанга на поиски приключений и того, кто сможет бросить ей вызов. Глубоко чтящая великую Огненную Мечницу, Сервилия поклялась сама себе, что сделает из Адары достойного воина, и с тех пор они постоянно тренировались на мечах, постигая воинское искусство, а после тренировок тела, закаляя разум в познании военной тактики и стратегии. И вот теперь, ей выпал шанс расквитаться с орденской тварью, унесшей тогда с собой кусочек её жизни. Каково же было её изумление и внутренняя боль, когда почти мертвый враг окончательно превратился в то, чем и являлся – в боевую машину Илиас, озаряющую все вокруг нестерпимым жаром Святой энергии. Однако самое удивительное было даже не это, а то что произошло всего спустя миг. С ночных небес прямо к голему протянулся конус золотого света, заключив его внутри нерушимой энергетической колонны, в которой монстродевы увидели статные фигуры трех валькирий. Пока две из воительниц Неба презрительно смотрели на обступающих их мамоно, третья приблизилась к передней части голема, там, где размещалось его лицо, коснулась пальчиками твердой узловатой поверхности, и Сервилия, не поверив своим чешуйчатым ушам, услышала её слова. «Вот мы и встретились, любимый… Идем со мной, я так долго была одна… Больше мы не расстанемся никогда!» - нежным голосом прошептала валькирия, обнимая огромного голема, и тот сразу как-то поник, сгорбившись и опустив устрашающие руки-мечи к земле. Золотая колонна начала бледнеть, растворяя в себе четыре фигуры, унося их прочь, в небесную высь. Друэлла никогда еще не слышала, чтобы Орден применял подобных големов в войне, сама их природа говорила о том, что они являются творением Небес, но в то же время, их явно не создавали в небесных кузнях, в них превращались Паладины. После посещения проклятых катакомб крепости, Друэлла расправила крылья и, взлетев на самую высокую башню, обернула свой взор на юг, куда она планировала двинуть свою армию сразу после того, как две её помощницы – Гелика и Мессалина - доложат об успешном захвате пары оставшихся крепостей. Вроде бы все более-менее шло по плану, однако не только потери и кровавые находки под землей мешали лилим прочувствовать свой триумф. Нехорошее предчувствие грызло сердце Принцессы демонов. - Что же ты задумала, белокрылая курица?.. – мрачно спросила Друэлла, задрав голову к покрашенному предрассветным заревом небу.