Миротворец

Извиняюсь перед читателями за ожидание и за то что я немного соврал. У этой главы будет три части, так как она весьма неожиданно смогла вместить в себя больше событий, чем автор первоначально предполагал. --------------------------------------------------------------------------------------------       Прогоняя последние трусливо прячущиеся в низинах следы ночи, из-за далеких восточных скал у побережья океана Ноок показался розоватый краешек Солнца, расстелив лиловую дорожку по волнующейся глади реки Вельеф. Этим именем её нарекли еще во времена Второй Эпохи за тихий и кроткий характер, в честь самой яркой звезды в созвездии Единорога, что можно увидать в западной части небосвода. Правда, с приходом Ордена, Церковь переиначила всю астрономию, а также сменила названия всех без исключения географических объектов, хоть каким-то боком причастных к монстрам, не обратив никакого внимания на то, что единороги – мирные и добрые представители одного из видов кентавров – никогда не нападали на людей и долгое время вполне себе мирно жили на землях Лескатии и Адальхилда. Жили ровно до тех пор, пока в мире не вспыхнул яростный пожар Трехсотлетней войны, и отряды Героев первой, а потом и второй ступени принялись безжалостно вырезать всех, кто обликом и душой не походил на чистого человека или непорочного ангела. С тех ужасных пор единороги полностью исчезли из людских земель, а на территории демонов, куда бежали немногочисленные выжившие после геноцида девушки, подгоняемые животным страхом перед безжалостными карателями Верховной Богини, их ждала участь куда страшнее смерти. Их нежные стройные тела искажались демонической энергией, и вскоре все представительницы этого некогда вызывающего восхищение вида Реликтов превратились в двурогов – еще один вид мамоно. Таким образом, единороги остались лишь в детских сказках, да в сердцах пылких юношей, наслушавшихся легенд, что на далеком северо-западе, на высоком отроге высится неприступный замок, где злой король держит в плену Последнего единорога. Проверить эту легенду никто не мог, ведь путь на север был закрыт полчищами демонов, а после войны в Сабассе, закончившейся падением этой страны, войска Ордена старались без нужды не соваться на запад, в жестокую к чужакам пустыню. Поэтому, чувствуя в сердце острую щемящую боль ностальгии по чему-то прекрасному, но безвозвратно ушедшему, многие люди продолжали упрямо величать эту реку Вельеф, хотя за подобное нарушение установленных Церковью законов вполне можно было получить штраф, а то и наказание в виде ударов плетью.       Реке было все равно, как её называли. Издавая мерный шум, она неторопливо несла свои чистые спокойные воды, плавно огибая высокие берега излучины, на которых высились стены небольшого города Марцеллбурга. Построенный ударными темпами в конце Второй эпохи, он сразу стал важным речным портом, связывающим Лескатию с её верным союзником Адальхилдом. Во времена минувшей войны, по реке часто переправляли войска и важные ресурсы, экономя время и силы, а ныне по водам Вельефа курсировали небольшие рыболовецкие суденышки и транспортные корабли, везущие древесину, меха, пищу, драгоценности, а так же иные товары, которыми предприимчивые купцы могли заинтересовать своих покупателей. Марцеллбург так же являлся конечным пунктом для паломников из Адальхилда, которые желали посетить Собор Илиас в столице Лескатии и имели при себе достаточно денег, чтобы нанять корабль и с комфортом плыть по реке, а не скакать две недели по длинному, как список грехов Падшей, тракту. Сам речной город при этом мало чем мог их порадовать. Местная церковь представляла собой весьма скромное каменное здание в центре города, мощеные улочки хоть и регулярно подметались, но были тесными и ночью недостаточно освещенными, компактно выстроенные здания не блистали красотой и искусными украшениями фасадов. Разве что приметная таверна, разместившаяся на главной улице, ведущей из порта к замку градоправителя, могла скрасить таким паломникам вечер-другой во время отдыха от путешествия на корабле. Но совсем не к ней надо было направляться отряду в полсотни воинов, облаченных в серые плащи, которые спустились по сходням причалившего к пирсу корабля. Занятые своими делами моряки и работники порта тут же заметили новоприбывших и принялись оживленно перешептываться, но ни расстояние, ни шум порта не помешали возглавляющему отряд кряжистому мужчине с гладко выбритым скуластым лицом и широко посаженными серыми глазами услышать их слова. - … Глянь, это же Герои! - И в самом деле… Интересно зачем они тут? - Наверное, прибыли из Адальхилда и теперь, как и остальные, держат путь в столицу, к Собору Илиас, зачем же еще? - Да нет же, они прибыли, чтобы изничтожить ту стаю волкодлак, что терроризирует нашу южную округу! - Точно… Джозеф же рассказывал, как два дня тому назад возвращался с другом с рыбалки и едва ноги смог унести от целого десятка монстров-волков… - Вот и я о том же! Погоди ка… Мои глаза не врут? Посмотри на того, что впереди! Это же Святой Паладин Фейдон, Освободитель Рекмера! - Мясник из Рекмера?.. - Тихо ты!! Он же услышит нас! Думай, что говоришь о Святом Воине, уничтожившем рогатых отродий и присягнувшим на верность Падшей предателей… - Но ведь мирные жители… - Не было уже там никаких мирных жителей, лишь монстры, да их подстилки! А теперь помолчи лучше или смени тему, и давай вернемся за работу.       Бледные губы мужчины, которого назвали Фейдоном, тронула едва заметная улыбка, когда он в сопровождении своего отряда выходил с пирса, провожаемый любопытными, почтительными и слегка испуганными взглядами простолюдинов. Ну ничего, им простительно волноваться при виде Паладина, почтившего своим присутствием такой скромный город. И даже до определенных пределов простительно обсуждать темные стороны его подвигов. Главное, чтобы они всегда помнили, где заканчивается свободомыслие и начинается ересь.       Гулко топая по мостовой, отряд Героев покинул порт и двинулся по немноголюдной улочке по направлению к виднеющемуся издалека замку, вокруг которого за несколько веков и вырос Марцеллбург. Насколько знал Фейдон, правил этим городом молодой герцог Юлиан, старший из двух сыновей почившего герцога Нестора, взошедший на трон пять лет назад и прослывший весьма компетентным правителем, следившим за благосостоянием города и честно платившим налоги в казну Церкви. Кроме того, Юлиан был самую малость параноиком, и это вылилось в заметное укрепление обороны города, а так же наём новых воинов в городскую стражу. При всем при этом он не забывал заботиться о народе, и жители города искренне уважали и ценили своего герцога, предпочитающего с головой уходить в государственные дела, издающего строгие, но справедливые указы, а так же жестоко карающего тех, кто совершал преступления. Из-за этого в Марцеллбурге был сравнительно низкий уровень преступности, за коррупцию и взяточничество карали самым жестоким образом, и не сказать, чтобы это всех устраивало. - Гляди-ка, какую берлогу себе отстроили, - толкнул локтем один из Героев своего напарника, кивая в сторону крупного здания с металлическими воротами, над которыми была прибита дощечка с выделанным черным деревом медведем. - Это же штаб-квартира Гильдии "Черный медведь"? – уточнил второй, изучив фасад дома и прикинув сколько золотых монет ушло, чтобы отгрохать такую маленькую крепость. - Угадал. Самая влиятельная торговая Гильдия на всем севере Лескатии. Говорят, что она проворачивает свои делишки даже в столице, а уж тут у неё полное раздолье и свобода действий. - Но я слышал, что Марцеллбургом правит герцог Юлиан, а не купечество. - Формально да, а на деле ему приходится считаться с советом купцов, ведь именно благодаря им идет более половины доходов в городскую казну. А потому эта Гильдия очень смела в Марцеллбурге. Поговаривают, что они не чураются подпольной продажей оружия, брони, краденых предметов роскоши, а так же покровительства воротил местного криминала. Герцог же ничего не может им сделать без весомых доказательств, как не может и прижать к ногтю лидеров воров, а лишь устраняет мелких сошек. - Да ладно?! Тогда чего с ними нянчиться? – не понял Герой. – Надо заглянуть к ним и перетрясти всю их гнилую нору! Если найдем чего, то можно даже суда не дожидаться… - Нет у нас времени играть в сыщиков, - вздохнул его друг, в последний раз оглядываясь на здание Гильдии, которое вскоре скрылось за поворотом дороги. – Ты не забыл, зачем мы тут? - Да помню я про эти слухи, - махнул рукой Герой. – Только глупости это все, как по мне. Вот скажи мне, откуда тут может взяться целая тысяча демонов, да еще и ведомая сильной суккубой? - Бери выше! В слухах говорилось, что это не просто суккуба, а сама лилим, и якобы она ведет за собой армию монстров, и что северные крепости уже пали. - Да не смеши меня, - фыркнул святой воин, вглядываясь в медленно приближающиеся башни замка. – Монстры еще лет сто носа своего не покажут с севера, зализывая раны после Трехсотлетней войны. Привиделось какому-то придурку в темноте невесть что, вот он и побежал трусливые слухи распускать. Помяни моё слово, максимум кого мы найдем, это мелкую стаю оборотней или нежить, поднятую из могил демонической энергией.       Фейдон вполуха слушал беседу своих воинов, плавно перетекающую в спор, попутно изучая тесные улочки города. То, что он видел вокруг, разительно отличалось от его родного поселения, столичного града Мондалека. Окружавшие их дома столь плотно жались друг другу, что в заваленные всяким хламом промежутки между ними кроме крысы или кошки не смог бы проскочить и голодный мальчишка. Улица, по которой они шли, была одной из самых широких в Марцеллбурге, и все равно по ней едва ли могли разминуться две запряженные лошадьми повозки, и данное обстоятельство слегка раздражало Фейдона, привыкшего к жизни в богатых городах Адальхилда. Изредка на пути Героев попадались ремесленные лавки и магазинчики, но они не могли похвастаться богатым выбором товаров, и редкий посетитель открывал их поскрипывающие петлями двери. От глаз Паладина также не укрылась малолюдность поселения и нервное напряжение, застывшее в воздухе. Бросаемые на Героев из окон взгляды жителей были полны облегчения и надежды, не свойственной благополучным городам, радостно встречающих воителей Илиас. Похоже, что панические слухи подобно разливающемуся по венам яду успели порядком подпортить здоровье Марцеллбургу, и следовало разобраться в их источнике.       Прибавив шагу, Герои покинули главную улицу и, поднявшись на холм, зашагали по узкой дороге к закрытым вратам замка, подле которых старательно боролись с зевотой пятеро стражников. Как и остальные городские солдаты, эти воины были облачены в стеганную темно-синюю униформу, поверх которой на солнце поблескивали начищенные кирасы, а головы защищали капеллины с широкими полями. Опираясь о свои алебарды, они с тоской смотрели на почти пустую улицу, все как один мечтая о глотке пива в единственной на весь город приличной таверне, если, конечно, не считать корчмы в порту, но на тамошний рацион облизнулась бы не всякая бродячая собака. Вынужденные стоять тут изо дня в день, наблюдая за одним и тем же пейзажем, они почти молились, чтобы в их смену случилось хоть что-то необычное, скрасившее однообразную службу у ворот. Завидев колонну воинов, вышедшую из-за ближайших домов и, чеканя шаг, направившуюся к ним, стражники с превеликим облегчением сбросили сонное оцепенение, подобрались и принялись с подозрением вглядываться в лица неизвестных солдат. Однако уже через полминуты на их небритых физиономиях проступило изумленное выражение, сменившееся восхищением и почтительностью перед таким числом благородных Героев, а так же излучающим чистую Святую ауру Паладином, выделяющимся на их фоне особой статью и дремлющей до поры до времени силой. - Приветствую, ваше благородие, Старший Паладин Фейдон, Освободитель Рекмера! – вышел навстречу Героям командир отряда стражников и с уважением отдал честь, заодно поправив съехавший на глаза шлем. – Могу я узнать, по какому делу благочестивый воин вроде вас прибыл в замок его величества, герцога Юлиана? - Мы прибыли по приказу его святейшества Кардинала Церкви Адальхилда, чтобы разобраться с мятежными слухами, кои злые языки распространяют по землям Ордена, - сухо промолвил Фейдон. – Остальное следует знать лишь герцогу. - Конечно! Прошу простить мою подозрительность… - выдохнул стражник, разворачиваясь и поспешно отдавая приказ своим подчиненным по ту сторону ворот поднять решетку. – Герцог у себя в замке, прислуга вас проводит. Удачи вам, ваше благородие, и да хранит вас Илиас!       Кивнув в ответ, Фейдон прошел мимо почтительно расступившихся стражников и пересек ворота замка, попутно изучая его архитектуру. Надо признать, герцогу Юлиану досталась от предков весьма красивая твердыня, выстроенная в хоть и вышедшем из моды псевдоготическом стиле, но она все еще внушала уважение своим грандиозным видом и хищной угловатой архитектурой. Треугольные зубцы, вырастающие из темных гранитных стен, казались клыками исполинского хищника, собирающегося заглотить неосторожную добычу, крепкие деревянные ворота, обитые листами прочного металла, были готовы в любой момент захлопнуться, отсекая обитателей замка от опасностей окружающего мира. Оказавшись во внутреннем дворе, Фейдон с интересом оглядел высящийся вокруг него второй ряд стен с угловатыми крепостными башнями, которые словно неусыпные охранники несли вечное дежурство на страже покоя своего господина. Среди них особо выделялся донжон, острый шпиль которого, пронзающий утреннее небо, венчал отлитый из высококачественной стали крест. По слухам, которые Паладин не побрезговал послушать перед тем, как отправиться на задание, основатель замка, герцог Норман, далекий предок Юлиана, будучи человеком очень набожным, переплавил в него доспехи своих предков, чтобы их ведомая Небесами воля всегда защищала его самого и его потомков. На взгляд Фейдона, подобное отношение к доспехам было высшей степенью глупости, ведь для Богини неважно из какого металла ты отольешь её символ, главное, чтобы сама твоя вера была крепка, как полумифический адамантий, добываемый карлицами в Сумеречных Горах. Хорошие доспехи же куда больше пользы принесли бы на службе других владельцев, защищая их тела от когтей и клыков чудовищ.       Подняв голову, Паладин увидел, что в узких стрельчатых окнах главной башни горел свет, а, значит, хозяин замка уже проснулся и был готов принять гостей. Он подошел к высокой двухстворчатой двери, ведущей в донжон, рядом с которой к кирпичной кладке прислонились спинами двое обнявших свои алебарды стражников, словно это были прильнувшие к ним девушки, и обратился к одному из них. - Я Старший Паладин Фейдон. Прибыл на встречу с герцогом Юлианом, мне сказали, что он у себя. - Так точно, ваше благородие! – вытянулись в струнку стражники, как будто одновременно проглотили собственные алебарды.       Было нечто забавное в том, как они смотрели сверху вниз на низкорослого Паладина, словно он был великаном, возвышающимся над ними на несколько голов. В какой-то мере, так оно и было. Аура Святого воина ставила Фейдона в их глазах намного выше простых смертных, вызывала трепет и благоговение, как и подобает при виде карающей длани Илиас. Опомнившись, старший из воинов постучал в дверь, и в ответ на стук, на пороге, приоткрыв створку, показался низкорослый полный мужчина в засаленной безрукавке, одетой поверх коричневой рубахи. При виде Героев, его тонущие в пухлых щеках бесцветные глазки расширились, напитавшись страхом, словно комар кровью. Несколько раз беззвучно шлепнув губами, толстяк отступил назад, чуть не споткнувшись о собственные ноги. - Д-достопочтенные Г-герои… Проходите! – с огромным трудом совладав с самим собой, он резво отворил вторую створку и, шагнув в сторону, согнулся в глубоком поклоне, приглашающе взмахнув короткими руками. – Чем-м я могу вас служить?.. М-мы вовремя платим налоги! И… и у нас в городе образцовый порядок! - Отведи меня к герцогу Юлиану, - раздраженно произнес Фейдон, заходя в донжон и оказываясь в скупо освещенном каменном коридоре, ведущем к винтовой лестнице. – А потом проводи моих солдат в столовую и распорядись, чтобы им выдали по порции завтрака. - Кон-нечно! Будет сделано! – с явным облегчением закивал толстяк, поспешно семеня вглубь башни и опасливо оглядываясь на шагающего за ним Паладина, словно опасаясь карающего удара в спину за ведомые только ему прегрешения.       Фейдон брезгливо поморщился. Он не любил такой тип людей, которые больше напоминали ему трусливых шакалов, служащих своему господину чисто из-за выгоды и страха, нежели из чести и верности долгу. При этом они не брезговали пользоваться своим положением ради удовлетворения сиюминутных интересов, и этот толстяк, выполняющий обязанности управляющего, принявший Паладина за ревизора Церкви, явно не был исключением. Будь на то воля Фейдона, уже через час камергер скулил бы под забором, вымаливая милостыню, однако у него сейчас есть куда более важные дела, чем наведение порядка в собственном доме герцога. Интересно, куда только смотрит герцог, у которого прямо под носом бегает толстая лысая крыса…       Между тем они поднялись по винтовой лестнице на четвертый этаж и, пройдя по очередному каменному коридору, ярко освещенному оранжевыми проблесками коптящих потолок масляных светильников, замерли подле массивной дубовой двери, охраняемой двумя солдатами. Запыхавшийся после подъема по ступеням камергер, вытерев платочком капельки пота с лоснящегося лба, заискивающе улыбнулся Паладину, а затем осторожно постучал костяшками пальцев по потертой деревянной поверхности. Услышав долетевшее с той стороны позволение войти, он с натугой распахнул тяжелую дверь и, низко поклонившись Фейдону, уступил ему дорогу. Наблюдающие за всем этим стражники хоть и были поглощены вдохновенным созерцанием великого Святого воина, не смогли сдержать кривых ухмылок при виде камергера, подобострастно глядевшего снизу вверх на Паладина. Тот же, больше не тратя и секунды на этого человека-шакала, перешагнул высокий порог и, убедившись, что стражники закрыли за его спиной дверь, осмотрелся по сторонам. В первую секунду Фейдону показалось, что он очутился на каком-то сабасском базаре, где крикливые продавцы любили всучивать своим покупателям разномастные ковры с вышитыми на них картинами. При этом они заверяли, что именно вот это вот изделие перешло в их коллекцию из владения древних королей пустыни и является великим сокровищем, которое они готовы продать со скидкой. Неизвестно, посещал ли когда-то герцог Юлиан такие базары, но ковры он определенно любил. Все четыре стены от пола и до потолка были скрыты под полотнами ворсистой ткани с вышитыми на них пейзажами, изображающими то какой-то поглощенный серым туманом хутор у подножия горы, то мрачный скальный утес, разрезающий пенящиеся изумрудные волны, то встающее из-за зеленого пригорка багряное солнце, освещающее темный силуэт идущего к горизонту одинокого путника. Из мебели тут имелась пара крепко сбитых шкафов, стол у дальней стены, на котором горели четыре свечи в серебряном подсвечнике, два стула, старое глубокое кресло, да книжная полка с несколькими фолиантами. Поэтапно изучив помещение, Фейдон переключил своё внимание на хозяина замка, восседающего за столом, в упомянутом кресле. Молодой черноволосый мужчина с элегантной бородкой и лихо загнутыми кверху усами, облаченный в иссиня-черный мундир и надраенные до зеркального блеска сапоги, завидев вошедшего, положил на стол пергамент, который до этого читал, и, встав на ноги, уважительно кивнул гостю. - Приветствую вас в моей скромной обители. Вот уж не думал, что Илиас ниспошлет ко мне самого Освободителя Рекмера из Адальхилда. Я герцог Юлиан, - представился мужчина, с ног до головы изучив Паладина проницательными карими глазами.       Фейдон слегка поклонился, демонстрируя ровно ту порцию уважения, которую заслуживает правитель портового города союзной страны. Герцог указал рукой на ближайший стул, и Паладин, не видя причин отказываться, опустился на мягкое сидение. - Для меня не имеет значения, как называется земля Ордена, где творятся прегрешения и ползут еретические слухи, - с едва заметной ноткой обвинения произнес Фейдон, после чего требовательно вопросил. – Оставим предисловия и сразу перейдем к делу. Вам известно, кто их распространяет?       Юлиан лишь со вздохом разве руками. - Увы, мои люди смогли выяснить лишь то, что первые вести принес какой-то крестьянин, бежавший из северных земель нашей страны. Якобы, он беженец из далекого поселения, которое подверглось разграблению и осквернению со стороны богомерзких монстров, которые сейчас ползут на юг, подобно набегающему приливу. Он призывал всех спасаться бегством, покуда сюда не прибыла огромная армия, ведомая чуть ли не самой лилим. Мне не удалось узнать ни личность крестьянина, ни его нынешнее местонахождение. - Вы отправляли гонцов на север к этим деревням? - Да, уже двоих. Последнего на прошлой неделе, - облокачиваясь на стол и подпирая голову кулаком, подтвердил хозяин замка.       Фейдон вопросительно приподнял бровь, и Юлиан после короткой паузы продолжил: - Ни один еще не вернулся, чтобы опровергнуть или подтвердить слова беженца. - И поэтому вы решили забить тревогу и дергать Орден ради неподтвержденных слухов? - Это еще не все, - поднял ладонь Юлиан, ожидавший от Паладина подобные слова. – Буду с вами откровенен. Эта причина лишь прикрытие для куда более важного дела, которое не должно касаться лишних ушей. Вы можете сделать так, чтобы нас никто не услышал?       Удивленный такой просьбой Паладин молча взмахнул ладонью, и вырвавшееся из его пальцев золотое сияние, расширившись, создало вокруг него и герцога пузырь переливающейся золотистой энергии. Птичьи трели, доносившиеся из приоткрытого окна за спиной Юлиана, тут же смолкли, как и едва слышимые голоса стражников за дверью. - Что же вы такое хотите сказать, что не доверяете стенам даже собственного замка?       Пригладив двумя пальцами свою бородку, Юлиан поднял взор на Паладина. - К несчастью, даже в моём собственном доме хватает нежелательных и враждебных ушей. Скажите, вы ведь уже слышали о Гильдии "Черный Медведь", которая издавна обосновалась у меня в городе? - И даже видел их штаб-квартиру. Денег у них явно куры не клюют, и в вашем городе у них полное раздолье. - Это еще мягко сказано… Будь они порядочной Гильдией, я бы еще мог как-то с этим мириться. Проклятье… Я бы даже смирился с тем, что за каждым моим шагом следят их люди, в том числе мой собственный камергер! Но эти ублюдки, пользуясь тем, что держат меня за яйца, смеют торговать прямо у меня под носом запрещенными и крадеными товарами!       Утратив прежнюю бесстрастность и напускную легкомысленность, Юлиан встал с кресла и подошел к окну, не выходя за пределы золотистой сферы. Посмотрев на раскинувшийся внизу внутренний двор, по которому ветер игриво гнал пожелтевшие и красные листья, он продолжил говорить угрюмым тоном. - Я подозреваю, что речь идет не только об оружии или драгоценностях, но так же и о пище, зараженной демонической энергией. - Вы уверены в этом? – вкрадчиво вопросил Фейдон, сцепив пальцы в замок. – Это очень серьезное обвинение. В случае, если это правда, всех виновных ждет только одно наказание – смерть. Но точно так же ваши слова могут оказаться клеветой, которая обернется против вас. Потому я еще раз спрошу – у вас есть неопровержимые доказательства того, что эта Гильдия причастна к торговле зараженной пищей? - Лишь косвенные, - не поворачивая к Паладину головы, ответил Юлиан. – Полгода назад в ремесленном квартале произошли массовые погромы. Посреди бела дня из домов на случайных прохожих выскочили монстры и устроили хаос в целом квартале. Моя стража оцепила район и провела штурм, истребив два десятка нечестивых отродий. Я поначалу подумал, что демоны каким-то образом проникли в город, но после опознания тел, выяснилось, что обращенные мужчины и женщины когда-то были обычными жителями. В их домах были найдены следы каких-то ягод, которые никогда не продавались на рынке и не могли расти на земле, благословленной Илиас. А три месяца назад точно такие же ягоды обнаружились в желудке убитой моими солдатами монстра, которая насиловала своего мужа у себя дома. Все жертвы были людьми состоятельными, и все они имели дела с Гильдией "Черный Медведь". Так же, мои люди выяснили, что в обоих случаях жертвы встречались с посланниками купечества незадолго до заражения. - Этого явно недостаточно, чтобы доказать их вину, - покачал головой Фейдон. – И во всей это ситуации меня больше беспокоит другое. Почему вы раньше не попросили своего короля прислать Героев разобраться с появлениями демонических миазмов? Ведь это явно не блуждающее облако, пришедшее с севера. - Я не раз обращался к королю за помощью, - отмахнулся герцог, возвращаясь в кресло и устремляя на Паладина уставший взгляд. – Но меня кругом окружают крысы. Их хвосты торчат отовсюду, а одна жирная и лысая ползает рядом со мной и не скрывается. И я ничего не могу с этим поделать. Если я начну чистку своего окружения без причины, купечество тут же выставит меня тираном, узурпатором власти, попирающим права частных предпринимателей и посягнувшим на свободу народа. В таких условиях, я не удивлен, что ни одна моя депеша не дошла до короля или королевы. Гильдия не захочет, чтобы правда вскрылась, и все они через сутки болтались на виселицах. Чтобы позвать на помощь, мне пришлось обратиться к вам, Церкви Адальхилда, и совсем по другой причине. - И что же вы хотите от меня? – сложил руки на груди святой воин. – Я Паладин, а не сыщик, и не смогу провести расследование и найти доказательства вины купцов. Все что я могу пообещать, это по возвращению в Адальхилд, попросить Орден выслать комиссию для проверки Черных Медведей. - Погодите! Расследование не потребуется. Вы, как Герой можете чувствовать любые следы демонической энергии, верно? – и, дождавшись утвердительного кивка Паладина, Юлиан продолжил, взволнованно подавшись вперед. – Если вы настоите на проверки складов Гильдии, они не посмеют перечить прославленному Герою вроде вас! Демоническая энергия подолгу не рассеивается, её отпечатки могут отравлять землю долгие годы. В случае если вы обнаружите хоть малейшие следы зараженного товара, одного вашего слова будет достаточно, чтобы доказать виновность этих купцов! Мы объявим их предателями, пособниками монстров, и у меня наконец-то развяжутся руки!       Фейдон ненадолго задумался, почесывая гладко выбритый подбородок. В принципе, то, что предлагал герцог не выходило за рамки полномочий Героя, а угроза того, что в Марцеллбурге обосновалась целая Гильдия предателей, смотрелась куда реальней, чем непроверенные слухи про армию демонов, наступающую на Лескатию. Фейдон не понаслышке знал сколь хрупка может быть человеческая вера в Богиню и верность своему виду. Как легко они могут дать трещину, встретившись лицом к лицу с похотливым оскалом рогатых демонов. Проклятые монстры всегда знали, чем искусить слабые души, завлечь их на свою сторону заманчивыми обещаниями бесконечного удовольствия, вечной жизни, неуязвимости к болезням и прочими еретическими и лживыми словами.       Паладин открыл рот и уже хотел было согласиться с предложением герцога, как вдруг негромкий стук в дверь прервал его срывающиеся с уст слова. Двое мужчин переглянулись, после чего Фейдон взмахом руки убрал золотистую сферу, а Юлиан громко сказал: - Входите!       Дверь отворилась, и в свете факелов обозначились две фигуры. Пухлую рожу толстяка-камергера Фейдон узнал сразу, а вот молодой парень, одетый в белоснежный дублет и свободные черные штаны, был ему незнаком. Кивнув толстяку, юноша вошел в комнату, и заглянувший в окно солнечный лучик осветил его чисто выбритое лицо. - Это мой брат, Андрий, - представил вошедшего Юлиан, а затем обратился к парню. – Что случилось, Андрий? Ты разве не видишь, что у меня важный гость?       Молодой черноволосый парень, чьи мягкие черты лица и карие глаза и без подсказок герцога выдавали в нем его брата, продемонстрировал увесистую кипу документов, которую он нес в руках. - Я выполнил твоё поручение, и заполнил эти бумаги, как ты и просил. Вот и решил занести. - Положи их на стол и выйди пока. У меня важный разговор, - ответил Юлиан с кислым выражением лица и виновато посмотрел на Фейдона. – Прошу простить моего брата за эту выходку, сейчас мы закончим беседу.       Слегка поклонившись сидящему на стуле Фейдону, Андрий прошел мимо и водрузил документы на стол. Не обратив внимания на кислую мину герцога, раздраженно барабанящего пальцами по столешнице, парень развернулся и направился к выходу, провожаемый долгим хмурым взором Паладина. - Извините за беспокойство, - вновь слегка поклонился юный дворянин, переступая порог и закрывая за собой дверь. - Итак… на чем мы остановились? – натянуто улыбнулся Юлиан, переводя взгляд на Фейдона. – Ах да… Так вы согласны мне помочь в разоблачении Медведей? Уверяю вас, я щедро заплачу вам за поддержку! - На нем следы демонической энергии, - спокойным и даже каким-то будничным голосом произнес Паладин. - Что?.. – сбился с мысли герцог, в изумлении уставившись на Героя. - На вашем брате Андрие следы демонической энергии, - повторил Фейдон, сохраняя бесстрастный вид.       А вот на лице Юлиана сразу отразилась вспыхнувшая в его сердце буря эмоций, когда до него дошел смысл сказанных воином слов. - Вы… так шутить изволите?.. – ледяным тоном вопросил Юлиан, сжимая ладони в кулаки. – Намекаете, что мой брат – монстр?! - Я этого не говорил, - качнул головой Паладин, легко выдерживая острый взгляд герцога. – Но ваш брат явно подвергся воздействию нечестивых миазмов. Примерно неделю тому назад. - О Илиас… вы серьезно?.. – побледнел герцог, широко распахнутыми глазами смотря на Фейдона. – Но как?.. Неужели мой брат… - Я бы не стал делать поспешных выводов, - предостерегающе поднял палец Фейдон. – Андрий может оказаться вовсе не предателем, а жертвой предательства. - Медведи? – понял намек герцог, его лицо перекосилось от бешенства, и он вскочил со своего кресла. – Если эти паскуды травят моего брата демонической дрянью… Я их, сучар, лично на ремни порублю!! - Держите себя в руках. Вину Гильдии еще предстоит доказать, а для этого мне надо попасть на их склады. - То есть, вы согласны мне помочь? – слегка приободрился Юлиан, усаживаясь обратно. - Теперь, когда я своими глазами вижу, что в вашем городе есть проявления демонических метастаз, я обязан найти и купировать их источник, - утвердительно кивнул Фейдон. – Кроме того, надо установить слежку за вашим братом. Возможно, мы увидим, как он встречается с гильдийцами и сможем поймать купцов с поличным. - У меня как раз есть пара нужных людей, которым я полностью доверяю. Они займутся наблюдением, - задумчиво пригладил бороду герцог, глядя на один из ковров. – Ну, значит, на том и порешим. Сейчас я выпишу указ от моего имени и с печатью, который позволит вам беспрепятственно ходить по городу и заглядывать в любое место, куда вам заблагорассудится. Прошу вас не медлить и как можно скорее навестить наших косолапых друзей. Я боюсь, что они могут что-то пронюхать и замести следы. - Я направлюсь к их складу сегодня в полдень, сразу после того, как зайду в столовую к моим людям и обрисую положение дел, - посмотрел в окно Фейдон, за которым яркое желтое солнце все уверенней взбиралось на вершину зенита. – Они побродят по городу и попробуют отыскать любые упоминания об этом крестьянине-паникере, а, заодно, обследуют улицы на наличие хоть малейших следов демонической энергии. - Как только что-то выясните, тут же свяжитесь со мной, - попросил его Юлиан. – В ближайшие три дня я буду у себя в замке, и вам не составит труда меня найти. - Хорошо. Тогда откланиваюсь, - кивнул Паладин, вставая со стула и слегка склоняясь перед герцогом. - Да смилуется над нами Верховная Богиня!

******

      Ругая вполголоса идиотов-строителей, Фейдон кое-как протиснулся через узкий переулочек между обшарпанными стенами двух близко стоящих домов, почти по пояс заваленный смердящим мусором и разлагающимися отходами, и вышел на нормальную улицу. Окраина портового района, где располагался склад Гильдии "Черный Медведь", встретила Паладина тишиной и мрачными захламленными закутками, заброшенными домами с заколоченными окнами и откровенно бедняцкими халупами. Людей тут проживало еще меньше чем в ремесленном квартале, а те, что были, являлись бедными работниками порта, нищими или немногочисленными скрывающимися от правосудия преступниками. Царившая тут атмосфера запустения, апатии и алчности как нельзя лучше передавала характер немногочисленных жильцов, настороженно взирающих из-за приоткрытых ставень на проходящего мимо Паладина. Фейдону казалось, что с каждой минутой пребывания в этом квартале, на него налипает все больше витающей в воздухе духовной грязи, обрывков низменных мыслей и темных чувств. Дернув плечами от отвращения, он обогнул очередной заброшенный домишко и с облегчением посмотрел на длинное каменное здание, разместившееся в конце пыльной улочки.       Как поведал Юлиан перед тем, как Паладин пошел на задание, когда-то это была кожевенная мастерская, принадлежавшая ныне распавшейся Гильдии «Серебряного Лебедя», всё активы которой почти за бесценок выкупили Медведи. Поговаривали, что косолапые сами и приложили руку к устранению конкурента, и с тех пор наслаждаются монополией на местных рынках, а ненужную им мастерскую превратили в склад. Впрочем, Фейдона интересовала не столько история здания, сколько его содержимое. И чтобы до него добраться, нужно было миновать двух крепких мордоворотов, которые сидели подле ворот на двух ящиках, разложив на третьем между ними с дюжину карт. В отличие от городской стражи они были одеты в серо-коричневые кожаные доспехи с дополнительными стальными пластинами на груди и животе, их головы защищали потертые остроконечные шлемы, а в качестве оружия имелись висящие на поясе изогнутые мечи. По внешнему виду и явно хромающей дисциплине, Паладин понял, что эти парни – обычные наёмники, притом далеко не лучшие в своём ремесле. Они были столь увлечены игрой в карты, что заметили Фейдона лишь, когда он остановился за спиной одного из них и с интересом заглянул через плечо, изучая тактическую обстановку на ящике. Резались в «дурака», и тот наёмник, что был ближе, имел все шансы оставить своего оппонента с носом. Тот это прекрасно понимал и почти обрадовался неожиданному появлению незнакомого воина. - Дери тебя суккуб! А ты кто такой?! – воскликнул он, шлепая свои карты о ящик и вскакивая на ноги.       Его товарищ, обернувшись, в немом изумлении осмотрел замершего позади него Паладина с головы до пят, после чего, спохватившись, тоже бросил играть, взявшись за оружие. - Это закрытая территория! Кому попало соваться нельзя. Иди своей дорогой, - бросил один из наёмников, закрывая собой дверь, ведущую на склад. - Погоди, Мика… Ты чувствуешь? – вдруг толкнул его в плечо другой наёмник. – От него жар какой-то исходит… - И в самом деле… - растерялся первый стражник. – Не может того быть… Так ты Герой что ли?! - Паладин, - поправил его Фейдон, который до этого с легкой ухмылкой наблюдал за действиями наёмников. - Ой, сука… Простите, ваше благородие, это я не вам! Не признали. Сами понимаете, к нам никто кроме ворья всякого и нищих не шастает, вот мы и привыкли всем давать от ворот поворот… - активно жестикулируя, начал оправдываться Мика, испугавшись за судьбу себя и товарища, ненароком проявивших неуважение к Герою. - Это склад «Черных Медведей»? – прервал его словоизлияние Фейдон, кивнув на здание за спиной стражника. - Ага, их самых, - подтвердил Мика, после чего несмело спросил. – Позволите вопрос, ваше благородие? Что вам тут понадобилось? Ведь не зря же вы сюда пришли. - Не зря. У меня есть разрешение от герцога на осмотр склада, - пояснил Паладин, доставая из сумки указ Юлиана и держа его на вытянутой руке перед заросшими щетиной мордами наёмников.       Мика, подавшись вперед, бегло прочитал сухие строки приказа, снял с головы шлем, почесал давно немытую шевелюру и посмотрел на своего напарника. Тот лишь растерянно пожал плечами. - Ну, коли приказ самого герцога, да еще и в ваших руках, то не можем перечить, - вздохнул наёмник, снимая с пояса ключи и открывая ворота перед Паладином. – Только не переворачивайте там все вверх дном, а то потом из наших денег вычтут стоимость поврежденного товара.       Оставив наёмников и дальше нести тяжелую стражу под полуденным солнцепеком, Фейдон переступил порог и оказался в темном и приятно прохладном помещении. Заглядывающее через дверной проём солнце протянуло по деревянному полу белый прямоугольник света, озарив длинный проход между рядами громоздящихся почти до потолка ящиков. Дальняя стена и образованные ящиками коридорчики, уходящие к двум другим стенам, терялись во мраке, поскольку ни один из светильников, прибитых к подпирающим потолок деревянным колоннам, не горел. Впрочем, мрак не был преградой для Паладина, который уверенным шагом двинулся вперед, вертя головой по сторонам и чутко внимая малейшим колебаниям естественного магического фона. Звук его шагов гулким эхом разносился по складу, гуляя между бесчисленными, громоздящимися друг на друге коробками, а внимательные глаза с чуть светящимися золотом радужками подобно крадущимся тиграм перескакивали с одного ряда ящиков на другой, выискивая на них хорошо знакомый и ненавистный темно-сиреневый отпечаток демонической скверны.       Дойдя до противоположной стены, Фейдон остановился около большого инкрустированного серебряным узором сундука и, развернувшись назад, задумчиво потер ладонью подбородок. Ничего хоть отдаленно похожего на отпечатки ауры монстров он не заметил, а это говорили либо о том, что на данном складе Гильдия не хранила зараженные товары, либо у неё их и вовсе не было. Был еще третий вариант, что контейнер с демонической пищей имеет специальную защиту, экранирующую любые проявления скверны. Решив пока не делать поспешных выводов и поискать добычу другим способом, Фейдон вернулся обратно, вышел на середину помещения, закрыл глаза, глубоко вздохнул и медленно втянул в себя воздух. В нос тут же проникла пестрая гамма царивших на складе запахов, невероятно обострившееся обоняние позволило легко разбить их на составляющие, отсеяв безобидные, вроде запаха дерева, металла или крысиного помета и вычленив интересующие Паладина тревожные сладковатые ароматы. И один из них привлек его внимание, окутав разум дурманящими миазмами, которые Паладин с отвращением скинул, мотнув головой. Поведя носом, как берущая след гончая, он зашагал к дальней стене склада, куда ползла по воздуху бесплотная змейка подозрительного благоухания. Его источником оказался небольшой неприметный ларец, выполненный из матово-черного металла, спрятавшийся в самом углу на укрытом пыльным покрывалом столе. Схватив добычу, Фейдон вернулся на середину склада и, отыскав глазами большой ящик, водрузил сундучок на его поверхность. Как и ожидалось, ларец оказался заперт, впрочем, это нисколько не смутило воина Илиас. Слегка замахнувшись, он одним ударом кулака сбил на пол жалобно звякнувший замок и с нетерпением распахнул немного погнувшуюся крышку сундучка. Его расширившимся в удивлении глазам предстала аккуратная горка крупных багрово-золотых персиков. Взяв один из них, Паладин повертел плод в руке, осторожно понюхал и, поколебавшись, надкусил. Немного пожевав сладкую мякоть, Фейдон сплюнул её на пол и, посмотрев на ларец, задумчиво произнес, обращаясь непонятно к кому. - Ликадийские персики… Обширные у этих купцов связи. Тащить такую контрабанду через пустыню, потом через Саб-Илиас и всю Лескатию. А конечная цель? Неужели Адальхилд?       Положив надкушенный персик обратно в ларец, Фейдон закрыл крышку и, оставив сундучок покуда в покое, вернулся обратно в самый дальний угол склада. В этот раз он стал по очереди открывать все попадающиеся под руку ящики, с грубым треском отрывая крышки, и его любопытство было сполна вознаграждено. - Кто бы мог подумать… Ай да торгаши, хитрые крысы… - с ноткой восхищения произнес Фейдон, смотря на содержимое трех ящиков.       В одном из них обнаружились аккуратно обложенные тканью запечатанные бутылочки с желтоватой жидкостью. Сорвав крышку одной из них, Паладин поводил горлышком около носа и, фыркнув, поставил склянку на место. - Оливковое масло из Даманхурада.       Задумчиво почесав нос, Фейдон подошел ко второму ящику и, запустив в него руку, вытащил бумажный сверток. Надорвав его с одной стороны, воин Илиас увидел хлынувшую из него на пол струйку мелких черных зернышек. - Кофе. И что-то мне подсказывает, что сорт совсем не тот, что выращивают на континенте Илиас. Судя по всему, оно из Реморы. Так, а что у нас тут…       В третий ящик он запустил руку с величайшей брезгливостью на лице, словно в ванну, заполненную шевелящимися тараканами, и извлек оттуда почти невесомый красивый лазурный сарафан, вышитый спереди золотым узором, плавно обрамляющим те места одежды, где должна располагаться грудь. - Одежда с Зипангу… паучий шелк, - с отвращением пробормотал Фейдон, осматривая сарафан. – И как они это все только доставляют и куда?       Разумеется, никто ему ответить не смог, а потому Паладин, прихватив с собой бутылочку с оливковым маслом и скомкав шелковый сарафан в кулаке, вернулся к ларцу с яблоками. Бросив в него склянку с золотистой жидкостью и укрыв сверху почти не смявшимся одеянием с Зипангу, Фейдон взял сундучок в подмышку и направился к выходу, где маячили фигуры двух наёмников. - Вы закончили, ваше благородие? – осведомился у Паладина Мика, когда тот вышел из ворот под солнечные лучи. – Все в порядке? - Да, только я заберу с собой этот сундук, - хлопнул ладонью по ларцу Фейдон, посмотрев на наемника. - Но что нам сказать тогда управляющему складом? Если пропажу обнаружат, всех собак повесят на нас, - стушевался наёмник, мысленно прощаясь со своей зарплатой. - Пускай гильдийцы по любым вопросам обращаются к герцогу. Или ко мне, - пожал плечами Паладин. – Впрочем, в скором времени им может стать не до того. - Ну, если так, тогда ладно, - немного успокоился Мика. – А что вы изъяли-то со склада ихнего? А то может мы тут краденые драгоценности охраняем, а сами ни слуху, ни духу. - Эта информация вас не касается, - отрезал Фейдон, перехватывая ларец поудобнее. - Ну, не касается, так не касается, - не стал спорить Мика, закрывая ворота и усаживаясь на свой ящик. – Тогда удачной дороги, ваше благородие.       Едва заметно кивнув на прощание, Паладин покинул парочку наёмников, вновь углубившись в хитросплетения узких переулков. Обратная дорога к замку герцога прошла без приключений, если не считать короткую встречу в какой-то подворотне с группой из трех мутных личностей, завернутых в давно не стиранное рванье. Завидев одинокого путника, бредущего через их территорию, они поначалу обрадовались, с трусливой хищностью шакалов двинувшись навстречу одетому в плащ человеку. У кого-то из них в руке холодно блеснул металл, но стоило им подойти к Паладину на дюжину шагов, как весь их боевой задор растворился в ударившей им в лицо жгучей ауре Света. На секунду оцепенев от ужаса, неудавшиеся грабители поняли, что через мгновение от них останутся лишь тени на обожженных стенах домов, и с резвостью бегущих от пожара крыс растворились в сумраке переулка. Не замедливший своего шага Фейдон спокойно покинул это место, провожаемый выглядывающими из темных щелей и ниш трусливо поблескивающими глазами. До замка герцога Паладин добрался примерно к двум часам дня. В этот раз стража у ворот пропустила его внутрь без лишних вопросов, вытянувшись по стойке «смирно» и отдавая честь, словно они были на парадном построении перед лицом важного вельможи.       Юлиан обнаружился у себя в кабинете и незамедлительно принял Фейдона, сходу заметив сундучок в руках Паладина и хищно прищурившись. - Храни вас Илиас, неужели вам что-то удалось найти?! – не веря удаче, воскликнул герцог, вскакивая с кресла и вставая рядом с Паладином, который поставил ларец на его стол. - Удалось, хотя и не совсем то, что я ожидал, - ответил Паладин, открывая сундук и начиная выкладывать его содержимое на столешницу. - Вот что я отыскал. Признаться, я удивлен. Вместо торговли зараженной демонической скверной пищей, я обнаружил целую гору запрещенных товаров. Сами посмотрите. Ликадийские персики я уже видел и ни за что не забуду их запах, так похожий на смрад демонической энергии. Оливки у нас нигде не растут, зато активно выращиваются в Даманхураде. Ну а сарафан прибыл или с Зипангу, или из Золотого Региона, у них там целые кланы паучих шьют одежду.       Называя тот или иной товар, Паладин касался его пальцем. Молча таращившийся на разложенные на его столе предметы, Юлиан сбросил онемение и, подойдя к Фейдону, взял один их персиков в ладонь. Последние сомнения отпали, когда он почувствовал исходящий от него сладковатый запах. Ароматные плоды, которые Паладин отыскал на гильдийском складе, и в самом деле выросли на землях расположенной далеко на западе страны Ликадия, раскинувшейся на осколках былого величия государства Сабасы. На территории Ордена про эту страну и её соседа Даманхурад говорить иначе, как сплевывая под ноги, не полагалось. Земли предателей, подстилки монстров, пустынные крысы и прочими не слишком лестными эпитетами награждались вышеупомянутые страны и их жители. Оба государства возникли около ста пятидесяти лет назад в самый разгар Трехсотлетней войны, когда Орден закончил свою кровопролитную компанию против Сабаса, решившего выступить на стороне демонических королевств севера и нанести подлый удар в спину Лескатии. Война на западе завершилась для Священного Союза удачно, особенно если закрыть глаза на список потерь и убытки, понесенные казной стран-участниц.       Когда утихли яростные сечи, погасли бесчисленные пожары и на пустыню вновь опустился полог давящей, воистину мертвой тишины, от некогда могущественной Сабаса не осталось почти ничего. Сабаса и раньше был страной не слишком населенной. Почти все жители концентрировались в немногочисленных городах и деревнях, но зато даже самая захудалая деревенька по богатству могла соперничать с иным городом Лескатии. Эти хорошо укрепленные поселения, насчитывающие сотни лет богатой истории, населялись суровыми, привыкшими к тяготам и лишениям пустыни людьми и монстрами. Притом жили в Сабасе, как мамоно, так и Реликты, и подобная сплоченность пугала верхушку Ордена, боящуюся, что однажды демоническая скверна и прожорливые твари ушедшей эры хлынут с запада подобно саранче, поглощая людские страны и оставляя за собой нечестивые гнездовья. А потому они с готовностью объявили войну Сабасу, обвинив пустынное государство в укрывании демонов и предателей и пособничестве рогатым тварям с севера. И вот, после пяти лет страшной войны от былого величия Сабаса остались лишь руины некогда цветущих городов и возвышающиеся посреди пустыни подобно гигантским склепам пирамиды фараонов. Большая часть из них была зачищена отрядами Героев, присланными с континента Илиас в помощь благоверным войскам Лескатии, и лишь наиболее отдаленные к западу пережили эту войну. Уцелели так же несколько западных поселений и отдельных замков, на которые Орден не стал тратить силы, решив, что с угрозой из пустыни навсегда покончено. У Церкви были все основания так полагать, ведь каждая битва за крупный город Сабаса оборачивалась ужасающим кровопролитием и десятками тысяч трупов, устилающих улицы умерших городов. Тела людей и монстров лежали вперемешку, а между ними ходили изнывающие от жары и смрада смерти победители, закованные в латы с гербом Ордена на груди. В последней, самой жестокой битве за столицу Сабаса, под которой сошлись в лютой сече более трехсот тысяч воинов с обеих сторон, пали Король и Королева пустыни – далекие потомки знатного рода, в чьих жилах текла кровь сфинксов и могущественных суккубов. С их смертью, битва переместилась на улицы города и закончилась во дворце, где троица Верховных Паладинов сразила могучую и древнюю сфинкса, которая прибыла из старой пирамиды на защиту своих потомков.       Решив, что с Сабасой покончено, Орден постепенно ушел из этих земель, оставив за спиной тлеющие руины и пески, наполненные неисчислимыми костями людей и мамоно, лежащими вперемешку, как будто сливающимися в единое целое в последнем соитии смерти. На восточной оконечности пустыни Священный Союз основал новое государство, согнав туда людей, добровольно согласившихся жить, нося на шее крест Илиас, или тех, кого насильно привезли в клетках в качестве бессловесных рабов. Небольшое государство-сателлит Лескатии, получившее название Саб-Илиас, с самого начала своей истории и по сей день пользовалось дурной славой. К его жителям относились с нескрываемым презрением, как к потомкам людей, которые когда-то жил бок о бок с чудовищами, деля с ними пищу, кров, а то и постель. Граждане Саб-Илиас в ответ на сыпавшиеся с востока оскорбления лишь угрюмо молчали, проклиная своих предков, выбравших ярмо предателей вместо героической смерти в бою за свободу и своих предков. Ничего удивительного, что многие бежали на запад, в пустыню. Поначалу марионеточное правительство Саб-Илиас закрывало на это глаза, разумеется, карая пойманных с поличным неудачников, но, не преследуя тех, кто смог скрыться, полагая, что им все равно некуда деваться в мертвых землях, наполненных скорбным завыванием ветра, угрюмым шелестом песка и беспокойными тенями, бродящими между барханами под покровом ночи.       Все изменилось через пятьдесят лет после падения Сабасы, когда бегство из окраинных деревень, и без того немноголюдных, приобрело массовый характер. Не понимающее, почему люди слепо идут в пустыню на верную смерть, правительство Саб-Илиас обратилось за помощью к Лескатии отправить разведывательную миссию на запад, дабы выяснить причину ненормального поведения граждан. Орден откликнулся незамедлительно. Прибывший отряд Героев вместе с тремя ротами гвардейцев сначала обследовал покинутые деревни, где казавшиеся поначалу бесплодными поиски принесли неожиданные плоды. Удалось обнаружить несколько людей, еще не успевших скрыться на западе, и, допросив их, орденцы узнали, что в пустыне возникло новое государство, которое принимает всех, кто не может и дальше жить под пятой Церкви. Названное Ликадией в честь своего правителя, Короля Ликадия, чудом уцелевшего сына убитых правителей Сабаса, оно позиционировало себя, как правопреемника власти над пустыней, где могут найти свой кров, как люди, так и мамоно с Реликтами. Именно в Ликадию бежали уставшие от угнетения и насмешек жители Саб-Илиас. Больше ничего вытрясти из предателей не удалось, и воины Церкви решили провести разведку, чтобы понять насколько сильно это молодое государство, управляемое недобитым отпрыском королевской четы Сабаса, в чьих жилах текла проклятая кровь чудовищ. Через месяц орденцы вернулись. Два десятка изможденных гвардейцев, которые, валясь с ног от усталости, поведали о печальной участи, постигшей их отряд. Им удалось выяснить немного, но и собранных сведений хватило, чтобы главы Саб-Илиас в панике чуть было не эвакуировались в Лескатию, бросив свою страну.       Молодое государство Ликадия действительно управлялось потомком Королей Сабаса, который, будучи молодым принцем, скрывался в одной из пирамид, где познакомился со своей будущей женой – апофис Мирохильдис. Когда войска Ордена ушли восвояси, Ликадий и его подруга-мамоно посетили разграбленную столицу, и там, на костях своих родителей и далекого предка-сфинкса юный принц поклялся, что возродит былое величие Сабасы, создаст могучее государство и даст отпор Церкви Верховной Лжебогини. Как законный наследник престола, он нашел поддержку среди жителей уцелевших деревень и, что было для него приятным сюрпризом, в лице спустившихся с Сумеречных Гор монстродев, предложивших свои услуги по восстановлению страны, расширению её влияния и укреплению власти нового Короля в обмен на дружественные отношения с демоническими царствами. Связавший свою жизнь с могущественной ламией, принц с радостью согласился, не видя причин не пускать в свои земли северных гостей. Уже тогда он отличался нерушимым здоровьем, нечеловеческой физической силой и довольно любвеобильным нравом. По этим и иным признакам Церковь поняла, что имеет дело с Королем-инкубом и что у них под боком сформировалось пока еще не слишком сильное, но стремительно растущее полудемоническое государство, заселенное людьми и мамоно. Но к вящему ужасу правителей Саб-Илиас Орден, с головой занятый тяжелейшей компанией в центральной и северной Сентории, просто не имел свободных войск, чтобы раздавить юное государство, поднимающее голову из песков, словно готовящаяся к укусу кобра. Поняв, что поддержки не будет, главы Саб-Илиас в отчаянии бросили все силы на укрепление своей границы, ужесточив законы и тратя все имеющиеся ресурсы на обеспечение безопасности своей земли. И потом, каждую ночь они в страхе смотрели из окон своих замков на цепочку далеких огней, которая отмечала линию фортов, призванных сдержать демонические полчища, которые, казалось, вот-вот хлынут с запада. И они неустанно слали депеши в Лескатию, умоляя выделить войска им в помощь, однако все их мольбы игнорировались, ведь все внимание Ордена было обращено на север.       Мир тогда трясли куда более грозные события, и на кону стояли вещи куда важнее, чем участь маленькой марионеточной страны. Через десять лет грянул Раскол Небес, как прозвали портал, откуда спустилась могучая армия ангелоподобных существ, укрепившая войска Ордена и вместе с ними оттеснившая мамоно и Реликтов еще дальше на север. В это же время Ликадия громко заявила о себе. Ранним утром большая армия монстров атаковала линию укреплений сразу на нескольких участках, без особых проблем прорвала довольно хлипкую оборону и хлынула на территорию Саб-Илиас. С запозданием осознав свою ошибку, Священный Союз в срочном порядке бросил против них резервы, дожидающиеся своего часа в Лескатии, кроме того, сама Богиня пожелала выжечь дотла тварей из пустыни, ниспослав на них своих ангелов. Яростные бои окрасили земли Саб-Илиас в цвета крови и похоти, ведь армия Ликадии, в отличие от войск Сабасы, состояла почти полностью из мамоно и могла использовать свою природу против врагов, чем выгодно отличалась от армии Реликтов разрушенного государства. Словом, война с новым врагом очень напоминала ту, что ныне шла на севере, разве что меньше по размаху. Ценой немалых усилий, Орден отбросил чудовищ туда, откуда они пришли и двинулся дальше, вознамериваясь раз и навсегда добить непокорных соседей. Но, как оказалось, противостояла ему не только одна Ликадия. У подножия Сумеречных гор раскинулась страна Даманхурад, образованная одним из бывших визирей Сабасы, а ныне Королем и мужем драконьей Королевы, что правила горными пиками. Гордое крылатое племя и раньше принимало участие в войне против Ордена, но достаточно редко отправляло на поле боя действительно большие группы воительниц, тут же на солдат Церкви обрушились виверны и драконицы, а среди песчаных барханов поджидали вурмы. И если людей они просто утаскивали с собой, то с ангелами вступали в яростные схватки, особенно с теми, кто был наиболее гротескный и внушающий страх даже воинам Священного Союза. Война на западе затянулась, силы Ордена прочно завязли в песках, не в силах нанести решающее поражение постоянно наступающим и тут же уходящим отрядам монстров. Песчаные бури словно назло затягивали горизонт, мешая продвижению, оазисы пересыхали, а зыбучие пески поджидали неосторожных воинов. Эта война была совсем не такой, как с Сабасой и требовала не меньше сил, чем та, что шла на севере. Возможно, напряги Орден силы и соверши финальный рывок, ему бы удалось с боями продраться до вражеских городов, однако основная компания не позволяла распылять силы, ведь в тот момент северные армии готовились к решающему штурму Хэллгондо, где окопались последние Реликты, мамоно и их прихвостни из числа обращенных людей.       Войска Церкви отступили обратно на восток, оставив часть сил для обороны Саб-Илиас, а доступные армии отправив на север, где почти все они и исчезли в событии, получившем название Великое Падение, и все детали которого не знали даже главы Священного Союза. Трехсотлетняя война постепенно пошла на спад, поскольку обе стороны понесли огромные потери и были вынуждены зализывать свои раны. Демоны населяли свои разоренные войной северные земли, а Священный Союз пытался привести в порядок экономику и демографическую ситуацию. Обе стороны, не сговариваясь, решили взять передышку от войны. Что же касается Ликадии и Даманхурада, как вскоре выяснилось, отдельные энтузиасты со стороны Ордена наладили с ними вполне дружеские отношения и даже торговлю, посещая пустынные земли и, набравшись впечатлений, возвращаясь домой. Чтобы пресечь любые попытки демонов втереться в доверие к людям, Церковь объявила таких торговцев изменниками, а любой товар, выращенный или созданный за пределами Священный Союза, помощью рогатым в растлении рода людского, и каралась такая контрабанда по всей строгости закона, даже если на ней не было и крупицы демонической скверны. - То, что вы нашли… это бесценно! Мы можем прихлопнуть эту проклятую Гильдию, как муху! – с трудом сдерживая радость, произнес Юлиан, сжимая брызнувший соком персик, словно горло ненавистного торгаша. - В таких делах лучше не спешить. Пока мы не выясним, каким именно образом ваш брат с ними связан, а так же всю широту их связей, нам не стоит поднимать шум. Мы просто не сможем схватить всех, и они ускользнут, как тараканы. Для начала, нам надо выйти на их верхушку и захватить живьем, допросить, а после уже можно карать виновных. - Да, вы правы, - немного сбавил обороты герцог, стряхивая остатки персика в сундучок и вытирая ладонь носовым платком. – Хотя, признаться, я не ожидал, что у Медведей такой высокий товарооборот на черном рынке моего города. Выходит, что все мои меры по пресечению преступности, идут насмарку… Ну да ладно, не будем о грустном. Я собираюсь пойти пообедать, не составите мне компанию? Я хотел бы задать вам еще пару вопросов. - Не вижу причин отказываться, - кивнул Фейдон и вместе с герцогом покинул кабинет.

******

      Тянущееся к закату Солнце в последний раз заглянуло в окно, согрев спину Андрия своими розовыми лучами. Протянув руку, он зажег стоящий на столе масляный светильник и продолжил жадно вчитываться в стиснутый его пальцами листок бумаги, исписанный плавными, красивыми буквами, ласкающий нос благоуханьем свежих лилий и еще едва уловимым ароматом, заставляющим его и без того учащенно бьющееся сердце едва ли не подпрыгивать к горлу. Позови сейчас кто-то юного дворянина, тот не обратил бы на слова ни малейшего внимания, целиком погруженный в раскрывающиеся перед ним сладкие видения. Это письмо стало для Андрия единственным пятном света в сером и унылом сегодняшнем дне, проведенном за глупой и бесполезной работой, которой нагружал его брат. Читая его, касаясь пальцами пергамента, он ощущал, как воздух вокруг него становится свежий и чистый, уходит глодающая сердце тоска и одиночество, разум проясняется и наполняется сладким теплом, идущим прямо от сердца. Дочитав все до последней точки, он аккуратно свернул листок, положил в нагрудный карман на левую сторону груди, после чего достал из стола чистый пергамент, чернила, перо и принялся торопливо выводить ответ. Ему не хватало слов, чтобы выразить все, что он чувствует, как жаждет встречи, изнывает от желания вновь увидеться, но надеялся, что та, кому он пишет письмо, почувствует эмоции, которые вложены в каждую букву, как он ощущает Её чувства, смакует их нежный аромат. Закончив, он с величайшей осторожностью свернул листок в трубочку, обвязал красной ленточкой, а затем поманил пальцем висящую на потолочной люстре крупную летучую мышь. Крылатый зверек послушно спорхнул на стол и позволил Андрию привязать пергамент к своей лапке. Взяв зверюшку в ладонь, Андрий встал, открыл окно и выпустил мышь на волю, проследив, как она, учащенно махая крыльями, удаляется все дальше и дальше от замка тем же путем, которым сегодня принесла письмо от его Любимой. Как только черная тушка крылатого посланника затерялась в лиловом небе, молодой дворянин тяжело вздохнул и, вернувшись за стол, обхватил голову руками. С тех пор как в его сердце появилась Она, жизнь молодого дворянина распалась на две неравные половины – серые и тяжелые будни, проведенные вдали от Неё, и редкие, но невыразимо прекрасные мгновения, когда Она присылала ему весточку. А один день в неделе становился особенным, чудесным и желанным, как ничто более на этом несправедливом свете. В этот день он тайком выскальзывал из замка и, убедившись, что никто за ним не следит, приходил в Её тайное убежище и подолгу сидел, держа Её за руку и слившись с Ней в бесконечно прекрасном и долгом поцелуе. И завтра этот момент вновь настанет, он сможет вновь Её увидеть и коснуться! И ни брат, ни работа, ни этот проклятый Паладин его не остановят! Невольно вспомнив про Паладина, Андрий скрипнул зубами от досады.       «Неужели он что-то почувствовал?» - эта мысль не давала парню покоя, из раза в раз втыкая в спину зазубренный клинок тревоги и страха.       От Андрия не укрылся брошенный на него тогда, в кабинете герцога взгляд Паладина, как не укрылась и заносчивость воина Верховной Богини. Если Паладин и в самом деле почувствует на нем следы Любимой, то Её жизнь может оказаться под угрозой! За свою судьбу парень не особо боялся, но представив себе мир, лишенный Её улыбки, он ощутил такую пропасть отчаяния и ужаса, что едва смог сдержать стон, сжав пальцами виски. - Надо проветриться, - сказал сам себе Андрий, вставая из-за стола и выходя из своей комнаты.       Покои Андрия находились в восточном крыле замка и выходили окнами прямиком в небольшой садик, заполненный тщательно ухоженными цветами. Спустившись по винтовой лестнице, молодой дворянин вышел в укутанный подступающим сумраком двор и, сев на скамейку, обратил свой взор на едва колышущиеся на ветру розы. Их непорочный вид и сладкий аромат немного развеяли сгустившиеся в душе Андрия тучи. Этот тихий уединенный садик был вторым местом, где Андрий мог расслабиться и почувствовать себя живым человеком, а не пешкой в запутанной паутине грязи и лицемерия, что опутывала весь его город. Первым же чистым от грязи пятачком было, разумеется, место подле Любимой. Его Любимая… Парень вспомнил, как они впервые увиделись.       Андрий не очень любил вспоминать о том, что было до их встречи, ведь тогда молодой дворянин был замкнутым в себе нелюдимым человеком, смотрящим на окружающий мир исподлобья. Но одновременно Андрий понимал насколько же он на само деле Ей благодарен за то, что Она не только привнесла в сердце парня свет, наполнила его, прежде пустую жизнь, смыслом. Первый раз молодой дворянин увидел Её в городской тюрьме, в одиночной камере, куда пришел, чтобы своими глазами посмотреть на одного из демонов, которыми его пугали всю жизнь. Перед его глазами как наяву появились сырые каменные подвалы, идущие в темноту, которую пытались разогнать редкие масляные светильники. Андрий шел по длинному коридору, сопровождаемый двумя стражниками, бросая косые взгляды на проплывающие слева и справа решетки одиночных камер. Почти все они были пусты, от них веяло безжизненностью, тоскливой безнадежностью и застарелым страхом. Эти эмоции были столь сильны, что буквально пропитали серый шершавый камень, покрывали его подобно засохшей корке и немедленно пытались проникнуть в разум всякого, кто ступал под своды мрачного подземелья. Звуки шагов троицы отражались от стен коридора и уносились вперед, но быстро гасли, запутавшись в тенетах апатии и ожидания смерти. Один раз в боковом помещении Андрий различил сжавшийся у дальней стены человеческий силуэт, прячущийся от слабого света масляного светильника, который проникал в его камеру, дробясь о прочные стальные решетки. Назвать человеком это скорчившееся в углу существо язык не поворачивался. Это была лишь тень, слабый след того, кто раньше был обычным человеком, а ныне был раздавлен почти осязаемым черным облаком отчаяния и ужаса, заполняющего каждый уголок тюрьмы. Ни капли разума не мелькнуло в безумном взгляде блеснувших из темноты глаз, а из ощеренного рта не вырвалось ни звука, кроме противного скрежета зубов. С трудом сохранив самообладание, Андрий ускорил шаг, чтобы поскорее отойти как можно дальше от сломленного подземельем создания. Молодой дворянин уже пожалел, что рискнул спуститься сюда, в подвалы самого старого здания в городе, где когда-то держали еретиков и преступников. Лишь любопытство узреть демона, существо из мрака, окутанное ореолом тайны, заставляло парня идти вперед, да еще мысль о том, что подумают двое сопровождающих его солдат, если брат герцога вдруг струсит и в ужасе убедит. От них, кстати, не укрылась бледность лица Андрия и его сгорбленная спина, как будто на шею парню повесили мельничный жёрнов. - Сюда, ваша милость, - одернул Андрия один из стражников, когда они дошли до развилки.       Парень автоматически свернул в правый коридор, еще более темный и сырой, показавшийся молодому дворянину бездонным колодцем, куда он стремительно падал, чтобы в конце встретить жадно распахнувшуюся ему навстречу клыкастую пасть. И тем удивительней было то, что действительно ожидало его в конце, в освещенном двумя светильниками закутке. Свернув за угол, Андрий увидел перед собой идущую от пола и до потолка решетку, отделяющую его от небольшой комнаты, которую скупо озарял огонь светильников над головой парня. Язычки пламени дергались и трепетали, но все же давали достаточно света, чтобы Андрий смог во всех подробностях рассмотреть сидящее посреди камеры существо. В первую секунду удивленному парню показалось, что он видит перед собой обычную девушку, одетую в черную мантию, за исключением цвета очень похожу на белоснежные одеяния монахинь, служащих в храме Илиас. У неё было милое личико с болезненно-бледной кожей, притягивающее мужской взор своими изящными чертами, большие светло-голубые, словно чистейший озерный лед, глаза и чувственные розовые губы, краешки которых приподнялись в слабой улыбке. Буря волнистых агатовых волос обрамляла её спокойный отрешенный лик, ниспадала на худые плечи и согбенную спину. Она сидела на полу в молитвенной позе, сложив сцепленные в замок руки на своей пышной груди, выглядывающей в нескромный разрез её одеяния. Металлические цепи и кожаные ремешки обхватывали её тонкую шею, запястья и соблазнительные округлые бедра, выставленные на всеобщее обозрение из-под подола мантии. От девушки исходило какое-то магическое обаяние, все её элегантное тело сияло неувядающей молодостью, нездешней, воистину сказочной красотой, недоступной простым смертным, каждая линия заставляла разум трепетать в сладких грезах. Красавица казалась ангелом, спустившимся на грешную землю, чтобы своим чарующим видом повести людей за собой, по единственно верному пути. В её бездонные глаза хотелось смотреть вечно, ловить их взор, словно последнюю каплю воды в мире, хотелось погладить её плавные изгибы щек, коснуться небольшого аккуратного подбородка, поцеловать длинные, выступающие из волос длинные уши…       «Что с её ушами?!» - дернулся Андрий, уловив странную деталь в облике девушки.       Нет, это была не игра теней и не его воображение. Ушные раковины заключенной в камере красавицы были вытянуты в стороны и заострены, немного превосходя по длине даже уши эльфов, картины которых молодой дворянин видел в замке. И на этом странности в её облике не заканчивались. Сначала Андрию показалось, что в темноте за спиной девушки что-то шевельнулось, но присмотревшись, он ошарашенно понял, что из лопаток пленницы росли два небольших оперенных крыла. Совсем, как у ангелов на иконах, только не сияющего белой непорочностью цвета, а черные, словно первородный мрак, сливающиеся с темнотой в её камере. Подол её мантии вдруг приподнялся, и из-за спины девушки показался длинный иссиня-черный хвост, обвитый тоненькой цепочкой. Скользнув по её бедру, как змей-искуситель, он приподнялся и «посмотрел» на Андрия своим кончиком в форме сердечка, на котором поблескивал покачивающийся в такт движениям замочек. - Это вы её так в цепи заковали? – повернулся к стражникам пришедший в себя от увиденного Андрий. - Никак нет, ваша милость, - отрицательно качнул головой один из солдат. – Такой мы эту демоницу и поймали. Падшая знает, зачем ей все эти железяки, мы не спрашивали. Все равно завтра эту демоницу после допроса сожгут.       Андрий краем глаза увидел, как вздрогнула узница в своей камере, и неуверенно переспросил. - Это точно демон? Она же почти как человек. - Вы раньше никогда демонов не видели, ваша милость? – понял стражник. – Вот такие они и есть, нарочно притворяются людьми, дабы искушать наши сердца своей ересью. Эта сука растлевала народ в портовом квартале! - Я всего лишь хотела принести в их израненные жизнью сердца немного счастья и любви… - вдруг подала голос пленница, и Андрий вздрогнул, пораженный тем, насколько чарующе он звучал. – Все что я сделала, это помогла раскрыть дремлющую в них страсть, смыла пороки боли и лжи, которые отравляли их с детства. Я показала мир, полный радости и наслаждения десяти мужчинам и одиннадцати женщинам, а вы… вы всех их убили… - А ну заткнись, рогатая падаль! – с ненавистью рявкнул стражник, пиная металлические прутья. – Мы уничтожили одержимых еретиков, души которых ты украла! - Я не украла у них ничего! Наоборот, я подарила им новую жизнь, вдохнула свет любви в их души! - Я же сказал, чтобы ты заткнулась! – прошипел все тот же стражник, извлекая меч. – Пасть будешь завтра на костре разевать, когда священный огонь Илиас будет пожирать твою нечестивую плоть! - Мои бедные, запутавшиеся во лжи дети… - с тихой грустью произнесла девушка, смотря на кипятящегося солдата глазами, преисполненными жалости и сочувствия. – Жаль, что сейчас я слишком слаба и не могу показать вам, как же вы ошибаетесь, отвергая учения Темной Матери, отворачиваетесь от слов её истины…       Увидев, что сейчас стражник сорвется, Андрий поспешно произнес: - Вы двое, оставьте меня тут. Я хочу поговорить с демоном. - Вы уверены, ваша милость? – спросил второй стражник, кладя руку на плечо своему взбешенному товарищу. – Все равно вы ничего из неё не выудите, мы уже пытались. Тут нужен профессионал вроде Томаса, но он примется за неё лишь завтра. - Уверен. Мне хочется поговорить с ней, - как можно тверже произнес Андрий. – Если что-то случится, я вас сам позову. Все равно она сидит в клетке, а ключи у вас. - Как вам угодно, мы будем неподалеку.       Дождавшись, когда шаги стражников стихнут за углом, Андрий повернулся к оценивающе осматривающей его крылатой девушке. - Как твоё имя? – спросил молодой дворянин, едва сдерживая переполняющее его волнение. - Линдалхильдис, - со всей той же скромной улыбкой представилась демоница. - Линдохли… - попробовал повторить её имя Андрий, но к своему стыду сбился на полпути.       Однако девушка ничуть не обиделась. Тихо хихикнув, она произнесла: - Можешь называть меня просто Линда, дитя моё. А как твоё имя?       На ум парню пришли старые поверья, что если назвать демону своё имя, то она получит власть над твоей душой и сможет утащить её в бездну к своей Падшей повелительнице. Но как можно называть демоном эту прекрасную деву-ангела с черными крыльями и изящным хвостом, которую не иначе как по ужасному недоразумению заточили в подземелье?! Отбросив глупые предрассудки, молодой дворянин представился, слегка поклонившись. - Меня зовут Андрий. Почему ты называешь меня «дитя», Линда? Ты выглядишь младше меня. - Все люди и мамоно - дети Темной Матери, а мы, темные жрицы, проводники воли Истинной Богини. Мы, преданные служительницы Темной Богини, посланы на землю, чтобы привести человечество в прекрасное лучшее будущее, как мать ведет ребенка по его жизненному пути. Поэтому я вижу в тебе и в остальных людях, моих любимых детей. - Те две стражников хотели тебя убить. Ты тоже считаешь их своими любимыми детьми? – удивился Андрий. - Иногда ребенок ведет себя непослушно и может даже ранить родителя, но совсем не обязательно его наказывать, - с ноткой грусти вздохнула Линда, беря в ладони свой хвост и поглаживая «сердечко». – Можно показать, насколько он заблуждается, и ребенок непременно раскается, устыдится, поймет свои ошибки и станет лучше, пойдет по верному пути. - И какой же это, так сказать, верный путь? – заинтриговано спросил молодой дворянин. - Тот, который ведет в мир вечного наслаждения, неугасимого пламени бесконечной любви, нерушимой преданности! – с чувством произнесла Линда, поднимая на Андрия свои прекрасные глаза. – Туда, где люди и монстры сливаются в единое целое, даря друг другу нескончаемое удовольствие, где не имеют значение ни титулы, ни звания, ни то кем ты был раньше. Лишь то важно, насколько ты любишь свою вторую половинку, как ярко горит в твоём сердце желание познать её тело, окрасить в белый цвет блаженства! - То, что ты говоришь, прямо противоположно учению Верховной Богини Илиас, - заметил Андрий. – Она проповедует, что разум должен контролировать плоть, что похоть это путь падения в ад, что она - зло. - И это мерзкая ложь! – отрезала Линда, бросая в потолок злобный взгляд, словно ища так насмешливый лик Илиас. – Как может являться падением то, что даёт жизнь?! Как может чистая любовь быть злом?! То, что ты говоришь – это просто мерзкие догмы Церкви, созданные чтобы оградить вас, бедных людей, от настоящего Рая, неизмеримо более прекрасного чем предлагает эта лгунья на Небесах… Мы же, демоны, хотим показать вам, людям, сколь на самом деле чарующа и прекрасна Тьма, желаем даровать вам жизнь, полную нашей любви, которую вы никогда не получите ни от одной человеческой женщины, ибо они несовершенные создания, не способные вечно любить своего мужа, а потому должны преобразиться… - А что взамен? Наши души? – припомнил широко известную страшилку Андрий. - Еще одна ложь из мерзких уст лжебогини… Единственная, кто действительно похищает души, это она сама, создавая своих Героев, особенно монстров второй и третьей ступени, которых уже не спасти…       Заинтригованный её речью Андрий подошел вплотную к решетке и оперся плечом о металлические прутья, глядя на спокойно сидящую на своём месте темную жрицу. - Почему ты мне все это рассказываешь? Стражники говорили, что ничего не смогли из тебя вытянуть. - Я вижу, что ты, в отличие от них, смутно понимаешь, что стоишь не на той стороне, догадываешься, что ваш Орден есть зло куда более страшное, чем называют нас, демонов. Ты готов раскрыть глаза на правду.       Андрий вздрогнул, почувствовав, что слова темной жрицы попали в цель. В глубине души, он и в самом деле питал сомнения насчет правоты своей родины в этой страшной войне. - Расскажи мне тогда, пожалуйста, побольше о себе и о монстрах. Зачем вам нести человечеству любовь и почему тогда Илиас так вас ненавидит?       Сам того не замечая, Андрий втянулся в разговор с Линдой, которая, говоря искренние, идущие от сердца слова, поведала молодому дворянину о том, кто такие темные жрицы, чего хочет Темная Мать, какие на самом деле монстры и как они видят Орден Верховной Богини, морочащий людям головы. Очарованный красотой и искренностью девушки, молодой дворянин ловил каждое её слово, а образ Линды стал одним из столпов, на котором зиждилась душа Андрия. Своей добротой, открытостью и честностью она до боли напомнила парню Этру, молодую и милую служанку, которая заботилась об Андрие и Юлиане, когда они были детьми. Добрая девушка относилась к ним, как к своим детям, проводя с ними как бы ни больше времени, чем родная мать Андрия, и для мальчика она стала самым близким человеком, который всегда поможет в беде и утешит в мягких объятиях. Однако окружающий мир жесток и несправедлив, он стремится прервать чужое счастье, чтобы ничто не выбивалось из общей пелены серости и горя. И вот однажды отец Андрия, герцог Нестор заметил, что в свободное время служанка частенько куда-то пропадает. Обычно мужчина не лез в дела своих слуг, поглощенный своими делами, но в тот раз что-то кольнуло его сердце, и он решил проследить за девушкой. Каково же было его изумление, когда он застал её в своей комнате за чтением книги в толстом кожаном переплете, на котором серебряными буквами было выгравировано её название – «Азбука наслаждений»! Герцогу не понадобилось вчитываться в подпись мелким шрифтом, гласящую о «666 способах обратить свою жизнь в рай сладострастия», он и так узнал запрещенную на территории Священного Союза книгу, вышедшую из пера Половской Еретички. Увидев вошедшего в комнату господина, смертельно побледневшая девушка выронила еретическую книгу, неведомо как оказавшуюся в её руках, и, заикаясь, попробовала что-то сказать, но едва не поседевший от ужаса герцог, побелел от ярости и незамедлительно позвал стражу. Сопротивляющуюся и плачущую Этру выволокли из дома и передали в руки тюремщиков, которые посадили её в одну из камер, где бедняжка более суток просидела без еды и воды, дожидаясь пока по её душу прибудут служители Ордена. А потом её сожгли на костре у ворот Монастыря на глазах Андрия и Юлиана, которых герцог привел, чтобы показать муки еретички, которая смела растлевать их юные умы своими мерзкими речами. Вид корчащейся на костре девушки, его второй матери, которая из последних сил посмотрела в глаза мальчику, прежде чем навсегда исчезнуть в яростном пламени, навеки впечатался в сердце Андрия. С тех пор и без того нелюдимый и немногословный парень еще больше закрылся сам в себе, храня в самой глубине души ненависть к Церкви, которая отняла у него любимого человека.       Из подземелья на белый свет Андрий вышел в глубочайшей задумчивости, чувствуя, как покрывается трещинами привычная картина мира и как от неё угрожающе отваливаются кусочки. Неужели все, что ему говорили с детства было всего лишь ложью, призванной прикрыть ужасные злодеяния Илиас и Церкви? Но как такое может быть, Богиня никогда не опустится до подобной низости! Должно быть, это все происки святош, которые давно уже ценят больше звонкую монету, чем истинную веру. Бредущий куда глаза глядят, парень чувствовал, как его грудь стиснуло от незнакомого приятного и теплого чувства, которое из раза в раз обращало его мысли к прекрасной девушке. Она представлялась парню сказочной принцессой, томящейся в плену и ждущей своего принца, который спасет её. Однако слова стражника вернули Андрия с небес на землю, а его сердце из сладостных мечтаний в омут страха за судьбу Линды, за то, что завтра её жестоко убьют во имя Верховной Богини. Убьют ту, кто никогда намеренно не причинит вред человеку, кто искренняя с собой и с окружающим миром. Но разве может столь прекрасное существо вот так исчезнуть по глупой ошибке церковников, схвативших невиновную? Ведь если Линды не станет, обретший новые краски мир вновь станет серым и невыразительным, из него уйдет то, что сейчас заполняло душу Андрия.       «Я спасу её! Вытащу из камеры, чего бы это мне не стоило!» - эта мысль обожгла сознание Андрия, и он замер, удивляясь тому, как он раньше не пришел к этому. – «Ведь я… люблю её!»       И словно в подтверждение его слов, огонь в груди парня разгорелся с удвоенной силой, придав решимости. Молодой дворянин понимал, что помощь просить не у кого. Его брат скорее решит, что Андрий предатель, чем осознает истинные чувства молодого дворянина. Одержимый идеей спасти ту, кто мягким касанием ладони зажгла в его сердце настоящий пожар ранее неведомых чувств, Андрий шел к замку, с головой нырнув в омут размышлений, пытаясь выдумать способ спасения Линды из заточения. Но чем больше он думал, тем в большее отчаяние впадал. Молодой дворянин не имел достаточно связей в тюрьме, чтобы вызволить темную жрицу, у него не было и денег, чтобы подкупить охрану, Андрий не владел мечом достаточно умело, чтобы одолеть стражников и вытащить девушку на волю, а после бежать с ней как можно дальше отсюда. Ледяные щупальца отчаяния обвили его ноги, морозный холод ужаса сковал сердце, а жгучий стыд на собственную беспомощность грыз сердце кривыми зубами. Обхватив голову, парень обратился с мольбой к той, кто могла открыть перед ним врата Рая, куда он хотел попасть, держа за руку хрупкую красавицу с крыльями цвета ночи. И Темная Мать услышала своего заблудшего сына. В тот же день Андрий получил неожиданную поддержку от тех, от кого в принципе не ожидал ничего хорошего.       Глубоко вздохнув, молодой дворянин откинулся на скамейке, посмотрев на темно-серое небо, где уже появились первые звезды, и обозначился изогнутый бледный полумесяц. Воздух холодал, но Андрий не чувствовал дискомфорта, ведь в его груди пылало неугасаемое пламя любви к самой прекрасной девушке на свете, согревающее подобно полуденному Солнцу. Куда больше холода, его нервировал чей-то липкий недобрый взгляд, сверлящий спину. Андрий припомнил, что уже не раз за сегодня чувствовал его на себе, а началось все как раз после неприятной встречи с Паладином в кабинете Юлиана. Решив выяснить, в чем дело, парень резко обернулся и успел заметить чей-то темный силуэт, мелькнувший в окне второго этажа ближайшей крепостной пристройки. Сомнений не оставалось, за ним наблюдали.       «Это плохо… Паладин что-то заподозрил и либо сам следит за мной, либо натравил на меня моего же брата, и теперь его слуги следуют за мной повсюду»       Застарелая ненависть к слугам Богини наконец прорвала тщательно выстраиваемую в сердце плотину, вызвав в душе настоящий пожар противоречивых чувств. Уже дважды слуги Небес старались украсть у него самое дорогое в жизни. Один раз, когда Андрий был еще мальчишкой, им это удалось, и на сердце парня навсегда остался ноющий незаживающий шрам, а совсем недавно он едва успел спасти Линду от ужасной участи. И вот теперь святоши вновь хотят разрушить его едва обретенное счастье!.. Нет, этому не бывать!! Долго колебавшийся Андрий наконец принял решение и, быстро поднявшись, направился в замок. Немного побродив по тускло освещенным каменным коридорам, молодой дворянин остановился напротив неприметной двери между двумя колоннами. Он дважды стукнул в неё кулаком и стал ждать. Вскоре с той стороны послышались шаги, затем дверь скрипнула, и в проёме показалась тучная фигура камергера, который повертел головой по сторонам, оглядывая утопающий в сумраке коридор, затем вопросительно посмотрел на Андрия. - Передай своим хозяевам, что я хочу с ними встретиться. Желательно как можно скорее, - тихим голосом приказал парень.       Ни одна складка жира не дрогнула на толстом лице камергера, лишь в глубине бесцветных глаз мелькнул довольный огонек. Низко поклонившись, он проскользнул мимо Андрия и, негромко шаркая ногами, быстро затерялся в коридоре, а парень направился в другую сторону, к себе в комнату. Оказавшись в своём кабинете, парень захлопнул дверь и устало оперся об неё спиной, потирая лицо ладонями. Ему предстоял непростой разговор с не самыми приятными людьми. Но ему снова нужна их помощь, и он догадывался, что они захотят взамен.       «Я делаю это ради нашего с Линдой счастья!»       Через два часа в его комнату постучали. Сидящий за столом и читающий книгу Андрий молча встал, подошел к двери и, открыв её, посмотрел сверху вниз на давешнего камергера, который выглядел запыхавшимся, но довольным. - Прошу вашу милость следовать за мной, - пропыхтел толстяк, не уставая кланяться молодому дворянину.       Покинув комнату, они двумя обретшими плоть тенями проскользили по коридорам замка, почти не встречая по пути живой души. Сопящий и отдувающийся камергер с удивительной для его массы прытью вел Андрия на нижний уровень донжона, куда молодой дворянин никогда не заходил за ненадобностью. Наконец, толстяк остановился посреди самого обычного коридора рядом с гобеленом, изображающим скачущего на закованном в латы коне Паладина в полном доспехе, воздевшего над головой сияющий меч. Воровато оглядевшись, камергер отдернул гобелен в сторону и нажал рукой на незаметный выступ за тканью. С тихим шелестом участок стены отъехал в сторону, открывая за собой винтовую лестницу, освещенную дергающимся светом множества факелов, ведущую еще ниже. - Вас ждут, ваша милость, - поклонился камергер, делая приглашающий жест рукой.       Собравшись с мыслями, Андрий ступил на шероховатые ступени и начал спуск. С все тем же шелестом потайная дверь позади него встала на место, и молодого дворянина укутала тишина, нарушаемая лишь потрескиванием факелов над головой, слабым свистом дующего в лицо ветра, поднимающегося снизу, да его собственными гулкими шагами. Спуск не занял у него много времени. Вскоре Андрий вышел в длинный узкий коридор, освещенный не в пример хуже самой лестницы. Запах плесени и гнили окутал молодого дворянина удушающим зловонием, но он постарался не обращать на него внимания, сосредоточившись на своей цели – виднеющейся вдали деревянной двери. Дойдя до неё и толкнув протяжно заскрипевшую створку, парень оказался в небольшой комнатке, по центру которой стоял старый дубовый стол и пара стульев, являющиеся единственными предметами интерьера, а горящая на столешнице свеча – единственным источником света.       Андрия уже ждали. На одном из стульев, лицом к двери, через которую вошел молодой дворянин, сидел уже знакомый ему длинный худощавый мужчина, одетый в темно-зеленый дублет и черные мешковатые штаны. На его воротнике едва заметно поблескивал маленький металлический значок в форме головы черного медведя. Накинув на свои костлявые плечи серый плащ, он зябко ёжился, потирая ладони друг о друга и едва не засовывая пальцы в огонь свечи. Насколько знал Андрий, этот человек умудрялся мерзнуть даже под ярким солнцем, впрочем, его проблемы мало интересовали молодого дворянина.       Подняв лицо на вошедшего, мужчина расплылся в слащавой улыбке. - Доброй ночи, ваша милость! Рад вас видеть снова в добром здравии, - голос купца был под стать улыбке, такой же тягуче-медовый с едва заметными хищными нотками, словно осколки стекла, плавающие в бочке меда. - Давайте сразу к делу, Фридерик, - буркнул Андрий, усаживаясь за стол напротив купца. – Вы же знаете, зачем я здесь. - Само собой, мне все сообщили, - кивнул мужчина, и мягкая улыбка на его лице тут же стала похожа на акулий оскал. – Итак, вам явно что-то нужно от нас, и я даже догадываюсь, что именно. - Вы уже в курсе, что в нашем городе появились Герои из Адальхилда, в том числе Паладин, - утвердительно произнес Андрий. - О, разумеется, мы в курсе, - согласно кивнул Фридерик. – Смею поправить вашу милость, что это не просто Паладин, а сам Мясник из Рекмера, на чьих руках кровь сотен людей. - Мясник из Рекмера?! – в ужасе переспросил Андрий, осознав какое чудовище обратило на него свой взор. – Тогда тем более я сделал правильно, что позвал вас! Медлить нельзя… - Я вас внимательно слушаю, - усмехнулся купец, глядя прямо в глаза молодому дворянину.