Миротворец

      Люди всегда верили, что священные места и символы могут отгонять зло. Идущий в дальнее странствие путник всегда вешал на шею небольшой крестик с ангельскими крыльями, который отводил от него демонов и злобных духов. Старинные Монастыри, Церкви, Соборы и просто замки, долгое время служившие домом для Героев, почитались святынями, куда не посмеет ступить нога порождения проклятого Севера. Иной раз статуса благословленного удостаивалось место, куда когда-то захаживали особо благочестивые служители и служительницы Верховной Богини. Церковь Марцеллбурга относилась как раз к последним. Когда-то, еще на заре возведения города, её почтил своим присутствием Патриарх Адальхилда, держащий путь на корабле в земли своего западного союзника – Лескатии. То недолгое присутствие святого человека вселило уверенность в сердца всех последующих поколений жителей Марцеллбурга в том, что Церковь является едва ли не самым безопасным местом в их городе. Эта уверенность ныне осталась одной из двух спасительных соломинок, за которые цеплялись спрятавшиеся в Церкви жители, прижавшиеся друг к другу в подвале и старающиеся даже дышать через раз, а так же неустанно молившиеся за судьбу оставшихся наверху стражников. Ведь именно они, а так же два Героя и молодая Жрица и были вторым плотом, не позволяющим простым людям утонуть в пучине первобытного ужаса.       Все началось ближе к вечеру, когда уставшее греть землю Солнце изможденно кренилось к закату, широкими росчерками незримого пера разбавляя небесную лазурь малиновыми пятнами заката. Вечерние сумерки – ранние гости в это время года – медленно укрывали Марцеллбург серым покрывалом, пряча окраинные дома в тени и постепенно подминая под себя город. Впрочем, Марцеллбург уже встретил свою последнюю ночь таким, как его знали жители. И ныне город необратимо изменялся прямо на глазах, превращаясь во что-то чуждое. Первым тревожным звоночком стал сиреневый туман с черными прожилками, в котором вились бесчисленные багровые светлячки. Он заполнял большую часть города и бесплотной колыхающейся стеной отделял Церковь от других строений. И прямо над сердцем этого тумана раскинулся слой темных облаков, подсвеченных изнутри кроваво-красными зарницами. Непрошенные гости в вечернем небе, темные облака почти неподвижно висели над городом, загодя укрыв его своей тенью и легко слившись с вечерними сумерками. Они сами собой сформировались из клубов демонических миазмов ранним утром и, словно повинуясь чьей-то воле, укрыли новую демоническую вотчину от любых случайных взглядов сверху. Стороннему наблюдателю могло показаться, что город уже укрыла ночь, но назвать её непроглядной было сложно – тут и там в воздухе колыхались эфемерные зеленые и красные фантомы, плыли целыми гирляндами связки разноцветных огоньков, бросая на здания радужные отсветы. Последние струйки солнечного света, окрашенные во все тот же зловещий багровый оттенок, кровавыми разводами пятнали крыши покинутых домов, улицы между которыми были погружены в беспокойный сумрак. - Вот такая напасть тут с самого утра, - сплюнул через перила стоящий на посту ополченец.       Матиас, поднявшийся на смотровую башенку, самую высокую точку в Церкви, окинул открывшуюся картину безрадостным взглядом, после чего негромко произнес: - Твой дозор окончен. Можешь идти поесть. Женщины как раз приготовили из наших запасов вкусный суп. - О, это совсем другое дело! – обрадованно улыбнулся солдат, голодное урчание желудка которого Матиас услышал еще, когда поднимался по лестнице. – Спасибо, ваше благородие! Легкого вам дозора!       Отдав честь и устало опираясь на алебарду, ополченец миновал Матиаса и зашагал вниз по лестнице, оставив молодого Героя в одиночестве на небольшой, укрытой остроконечной крышей площадке. Быстро осмотрев её, Матиас приметил стоящий рядом с перилами стул, на котором периодически отдыхал стражник, и положил на него узелок со своим ужином. Герой второго ранга Парис предлагал парню разделить свою трапезу с ним и с его солдатами, но тот вежливо отказался, заявив, что намерен нести дежурство и наблюдение за демонами. Отчасти это действительно было так. Матиас сжал руку в кулак, чтобы хоть немного унять дрожь, но она не проходила, перекинувшись на предплечье, а потом и на все тело. Гнев стальными тисками стискивал горло, а в груди клокотал колючий клубок ненависти и обиды. Почему эти демоны пришли именно к нему и именно сейчас, зачем они разрушили его прежнюю жизнь? За что они так поступили с Леонорой, которая никого в своей жизни не обидела и стремилась помочь людям? За какие грехи Богиня направила ему это ужасное испытание?..       До боли стиснув пальцами деревянные перила, Матиас бросил взгляд на пустынную улицу, окольцовывающую Церковь. Вокруг его разума словно свернулась морозная змея страха, ядовито шепчущая парню на ухо одни и те же слова: - «Ты должен убить демона. Она ведь им станет и бросится на тебя! Богиня того требует! Орден того требует! Так как ты поступишь? Закроешь глаза и понадеешься, что именно с тобой и с ней все случится удачно? Ты думаешь, что именно твоя Леонора сохранит разум?..»       Яростно помотав головой, Матиас постарался избавиться от этих мыслей, заполоняющих его разум подобно тому, как ядовитые сорняки заполняют сад, выпивая жизненные соки из прочих деревьев. Так, в ожесточенной борьбе с самим собой парень и встретил медленное вальяжное приближение ночи. Округа окончательно потонула в темноте, но на улицах не зажглись привычные фонари, и не было слышно людского гомона – лишь далекие крики, демонические стоны, воздыхания и смех. Впрочем, магические огни, витающие в воздухе над всем городом, давали достаточно света, чтобы несший дежурство в башенке Матиас ясно видел все подступы к Церкви. И все равно появление врага он проморгал. - Ньяяя, как у вас тут мрачно и скучно, - насмешливый женский голосок, забавно мявкающий и растягивающий гласные, прозвучал громом с ясного неба.       Схватившись за меч, Матиас закрутил головой, выискивая источник звука, шедший откуда-то снизу, ругая самого себя за невнимательность. Говорившую он нашел почти сразу. Прямо на церковной ограде, ловко вцепившись в прутья когтистыми лапами, на корточках сидела высокая элегантная девушка, освещенная сбоку горевшим на территории Церкви факелом. Она сидела неподвижно, не проявляя никакой враждебности, а потому Матиас не стал сразу бить в колокол, поднимая тревогу, впившись взором в незнакомку. В том, что эта девушка монстр – сомневаться не приходилось. Обострившееся чутье молодого Героя уловило пряный запах демонической скверны, да и внешне незнакомка отличалась от простой девушки. Нет, её ладное и гибкое тело вызвало бы зависть у любой женщины, ровно, как и высокая крепкая грудь, неприкрытый живот с проступившими под гладкой кожей бугорками мышц, широкие бедра и длинные стройные ноги. Вот только из густых серебристых волос монстрицы торчали два дергающихся кошачьих уха, ловящих идущие из церкви звуки. Исполосованная когтями красная жилетка, едва прикрывающая монстру грудь, когда-то была красивым вечерним платьем, а короткая изорванная юбка, туго обтягивающая обнаженные бедра - все, что осталось от его подола. Оголенные руки и ноги девушки ниже колен и локтей представляющие из себя покрытые шерстью лапы крепко держались за церковную ограду, не позволяя восседающей на ней хозяйке свалиться вниз. Два кошачьих хвоста игриво покачивались за её спиной из стороны в сторону, пока вздернувшая лицо кверху нэкомата пристально всматривалась в лицо заметившего её Героя. Её обрамленное белыми волосами лицо показалось Матиасу смутно знакомым, даже не взирая на большие зеленые глаза с вертикальным зрачком и острые клыки, виднеющиеся между расплывшимися в улыбке губками. Возможно, она когда-то приходила в Церковь вознести хвалу Богине, помолиться за здоровье своих близких или за своё собственное счастье. И вот теперь она, искаженная проклятой скверной, явилась сюда снова, ловко запрыгнув на церковную ограду подобно настоящей кошке. А ведь, согласно поверьям, святая аура Церкви не позволяла демонам даже приблизиться к ограде, куда уж там касаться благословленного металла. - Мррряу, чего смотррришь на меня? Я тебе понррравилась? – склонила голову набок кошкодлака, снова дернув кошачьими ушами. – Тогда почему бы тебе не спуститься ко мне вниз? Я позволю тебе поласкать меня как кошечку…       Матиас ничего не ответил, думая, стоит ли ему поднимать тревогу из-за одного монстра. - Не бойся, об остальных людях мы тоже не забудем… А то все остальные давно радуются наступлению ночи, а вы жметесь друг к другу, словно мышки в норке… - облизала коготки на правой лапе нэкомата, прищурив левый глаз и изучая стену Церкви перед собой. – Может все же спустишься, котенок? Опасно стоять на такой высоте, можно упасть и пораниться…       Матиас вздрогнув, услышав её первые слова. Краем глаза уловив движение, он резко повернулся и почти сразу увидел как из окраинных домов на улицу, укрытые мраком, выскальзывают смутные силуэты. Почти не сбавляя темпа, они перепрыгивали ограду или перелетали её, окончательно пошатнув веру молодого Героя в том, что их Церковь – святое место, которое запретно для демонов. Подхватив прислоненный к перилам молоток, Матиас что есть силы ударил по висящему над головой колоколу. Резкий оглушительный звон ударил по ушам, и зашипевшему от боли парню показалось, что его череп сейчас расколется от заметавшегося внутри пронзительного звука. А стоило звону над головой стихнуть, как пришла другая беда. - Хочешь, чтобы я погладила тебе спинку, котенок?..       Как ошпаренный, Матиас развернулся назад и едва успел наклониться, уворачиваясь от когтистой лапы, которая едва не сбила его с ног. Выхватив из ножен меч, парень с изумлением увидел перед собой нэкомату, которая успела за те полминуты, что он осматривал окрестности, перепрыгнуть с ограды на стену и вскарабкаться по ней подобно скорее пауку, нежели кошке. И вот теперь она, впившись острыми когтями в черепицу, стояла перед Матиасом, отделенная от него перилами. Налетающий ветер трепал поблескивающие серебром волосы и обрывки одежды монстродевы, магические огни, витающие в воздухе, бросали блики на её почти обнаженное подтянутое тело, а зеленые глаза плотоядно горели во мраке, впившись в зрачки Героя подобно двум острым пикам. - Мррияя… - то ли мурлыкнула, то ли усмехнулась зверодева, прикрывая глаза и потягиваясь всем телом, от чего обрывки её платья разошлись на груди, явив взору парня светлую кожу на двух округлых холмиках с задорно торчащими розоватыми «вишенками».       С наслаждением потянувшись, кошкодлака приоткрыла один глаз, с любопытством смотря на стоявшего на башенке Матиаса. Парень колебался, не зная, как ему лучше поступить. Было очевидно, что кошка его провоцирует, вынуждая перепрыгнуть через перила и принять бой на крыше или же сражаться на тесном пятачке, где орудовать мечом мешал колокол и подпирающие крышу колонны, не говоря уже о перилах. - Мри-хи-хи, ты такой нерррразговорчивый и сдержанный, - улыбнулась монстродева, двигаясь вокруг башенки на расстоянии взмаха меча, звонко клацая когтями о крышу.       Вновь остановившись, она чуть наклонилась вперед, шумно вдохнув воздух и хищно оскалившись. - От тебя так сильно и сладко пахнет… Твои детки просятся наружу. Да тебе и самому нррравится, я же вижу… - мурлыкнула она, проведя когтистой ладонью по своему гладкому животу. – Моя «киска» очень хочет принять твой меч… Меч из твоей плоти! Идем со мной, котенок, и мы вместе встррретим новый рррассвет нашего города!       Косо усмехнувшийся Матиас лишь презрительно посмотрел в глаза озадаченному чудовищу. - Единственная, с кем я был согласен разделить ложе, сердце и жизнь, ныне из-за вас стала монстром! Я… я не могу её убить, но я не позволю ни одной твари вроде тебя и пальцем коснуться других людей!       Зеленые глаза нэкоматы гневно и ревниво сверкнули, и Матиас лишь подлил масла в огонь, небрежно бросив прямо в лицо монстрице: - Ни твоё тело, ни голос и рядом не стоят рядом с её! Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?.. Ну так попробуй взять меня, демон!       Его последние слова прервало яростное рявканье. Взбесившаяся от слов парня, нэкомата, пригнувшись, рванулась вперед, оскалив своё красивое лицо в клыкастой гримасе и плотоядно сверкая изумрудными глазами. Не успевший удивиться такой скорости Матиас полоснул мечом по диагонали, но перемахнувшая перила кошкодлаки, ловко изогнувшись, пролетела над его мечом. Её вытянутые лапы с острыми когтями лишь на миллиметры разминулись с плечами пригнувшегося Героя. Развернувшись на месте, парень снова взмахнул мечом, но оказавшийся с ним на узком пространстве враг был быстрее. Вокруг его запястья сомкнулись звериные пальцы, вздернув руку с мечом вверх, и что-то живое и обжигающе горячее попыталось прижаться к его телу. Бессознательно вытянув вперед свободную руку, парень ухватился за это живое и со всей силы сжал пальцы, держа врага на расстоянии вытянутой руки. - Мрхххряя… - придушенно зашипела среброволосая нэкомата, чью шею сжала рука Героя.       Глаза монстра округлились, но опаляющее пламя желания в них не ослабевало ни на секунду. Преодолевая сопротивление дрожащей от напряжения руки Матиаса, нэкомата подалась вперед, и её клыки клацнули совсем рядом с щекой побледневшего парня. В поясницу молодому Герою больно уперлись перила, за которыми спину обдувал ветер и ощущалась зловещая пустота. И под весом прижимающейся к нему всем телом монстродевы он чувствовал, как его ноги начинают отрываться от пола, грозя отпустить своего хозяина в недолговечное падение к земле. Пережатая когтями чудовища правая рука с мечом безвольно обвисла, а левая, побелевшими пальцами которой он сжимал пульсирующее горло нэкоматы, дрожала от напряжения. Матиас с надеждой скосил глаза на лестницу, но оттуда долетало лишь звон бьющегося стекла и приглушенные людские крики. Краем восприятия Матиас с удивлением поймал себя на мысли, что надеется, чтобы его кто-то спас, принял на себя грех убийства, ведь ему даже сейчас где-то на краю сознания не хочется поднимать меч на девушку, пусть и монстра. От этой мысли на языке остался противный липкий привкус, и Матиас увидел себя со стороны – безвольный слабак, страшащийся ударить по-настоящему того, с кем был призван драться, подсознательно сдерживающийся, сковывающий сам себя. Тогда с ненавистью подняв взор навстречу хрипло рычащему монстру, он снова встретился с двумя полубезумными сияющими изумрудами, светящимися прямо перед его лицом. Под напором поднимающегося в груди бешенства, парню показалось, что он борется с диким зверем, пытающимся порвать его на мелкие кусочки, и это только добавляло ему решимости. Обольстительная девушка с кошачьими ушами и распутным взором исчезла, явив заместо себя устрашающего демона. Всего на секунду, но этого хватило, чтобы последние незримые барьеры, удерживающие молодого Героя, сломались. На ум сами собой пришли наставления Леоноры, впились в память вместе с её яркой и доброй улыбкой, разлились по жилам успокаивающимся теплом. - Мррряяя!!! – оглушительный визг ударил по ушам.       Вырвавшаяся из его хватки нечеловеческим усилием кошкодлака отпрыгнула назад, хрипло кашляя и держась лапами за обожженное горло. Еле отдышавшись, она испуганно подняла глаза и на рефлексах снова отпрянула в сторону. Меч Матиаса чиркнул её по щеке, выбивая в воздух капельки крови и болезненное мяуканье. В расширившихся глазах девушки-монстра, Герой неожиданно четко увидел собственное отражение – в бешенстве оскалившегося молодого человека со стеклянным взором, в котором померкло все тепло, уступив место враждебному холоду. На миг замешкавшись от увиденного, парень замер, и тот час воспользовавшись этим, нэкомата совершила кувырок в воздухе, звякнув когтями о крышу с другой стороны перил. Взлохмаченная и помятая, она кашлянула, слизнула длинным языком катящуюся по щеке каплю крови, снова потрогала свою шею и с неподдельным испугом посмотрела на неподвижного молодого человека. - Я… Я еще веррррнусь за тобой! Ты пожалеешь, что так поступил со мной, мррри! – неуверенно рявкнула мамоно, отступая прочь с крыши, а затем спрыгивая вниз на закачавшуюся ветку ближайшего дерева. – Испрррравлю… докажу… изменю… глупый самец!!       Бросив последний взгляд на опустевший скат крыши, Матиас развернулся и стремглав ринулся вниз по лестнице. Деревянные ступени темно-серым полотном промелькнули под ногами стрелой слетевшего вниз парня, спустя всего пару мгновений оказавшегося в зале с рядами скамей и алтарем Богини. Место, где люди могли бы вознести хвалу Верховной, почувствовать духовную связь с Богиней Созидания или покаяться в своих грехах, дабы обрести прощение. Ныне же помещение до боли напомнило Матиасу ту злосчастную картину, которую он увидел, прибежав сюда пару дней назад, преследуемый по пятам похотливой демоницей. Люстры на потолке, светильники на стенах и свечи у алтаря погасли, задутые резкими порывами ветра, врывающимися через выбитые окна, ощерившиеся обломками досок. Липкий, оседающий на коже сиреневый туман темными щупальцами проникал в залу, стелился по полу, облизывая ноги собравшихся под сводами зала людей и монстров. На сбежавшего с башни Матиаса поначалу никто не обратил внимание, и это дало парню несколько ценных мгновений, чтобы оценить обстановку.       Отряд стражников под предводительством сержанта Дороса и Героя Париса, ощетинившись мечами и алебардами, держал оборону у дальней стены, прикрывая вход в подвал. Их враги - дюжина пролезших через выбитые окна монстродев – расшвыривали деревянные скамьи в разные стороны, освобождая место для себя и для своих подруг, продолжающих прибывать в осажденную Церковь. И это были отнюдь не свиноподобные коренастые орчихи, которых Матиас уже мельком видел на улице, не частично покрытые шерстью дикие полуголые девушки с острыми клыками, волчьими ушами, хвостами и светящимися во мраке глазами, и не нэкоматы вроде той, которая пробовала схватить парня на крыше. - «Эльфы!» - проскользнула в уме Героя отдающая холодом мысль.       Изящные, словно демонические цветки и столь же ослепительно красивые девушки действительно были эльфийками, вот только за этой красотой скрывались острые шипы, наполненные разъедающим сердца ядом. Матиас никогда не видел темных эльфиек, но сразу узнал их в этих стройных красавицах с шоколадного цвета бархатистой кожей, длинными серебристыми волосами, заплетенными в тугие косы, и насмешливо сверкающими глазами цвета алого вина. Все как одна облаченные в туго облегающие их сочные фигуры темные одежды с серебряными украшениями, оставляющие открытыми подтянутые животы, верхнюю часть грудей, плечи, а так же бедра, остроухие девушки обманчиво неспешно рассредотачивались по помещению, отрезая людей от возможных путей отступления. Обе стороны пока не решались нападать, оценивая друг друга. Солдаты заняли оборону за сваленными в кучу скамьями и не спешили выходить на открытое пространство к более легким и вертким противникам, а остроухие не горели желанием лезть на штурм импровизированных укреплений, из-за которых на них смотрели наконечники алебард и светящееся бледным светом лезвие меча Героя второго ранга. И все же одна из эльфиек, в чьих волосах на висках Матиас заметил тонкий черный обруч, взмахнула узким и длинным клинком со светящейся алой кромкой, и её подчиненные еще сильнее сжали полукольцо вокруг стражников. Все это происходило в почти полной тишине, лишь прохладный ветер грустно завывал в зале, да шумно дышал один из прислонившихся в стене стражников со сломанным ребром, пытаясь удержать в дрожащей руке тяжелый меч. С того момента, как Матиас очутился в зале прошло не более полуминуты, и за это время в Церковь проникли еще пять остроухих монстриц. Одна из них, совершив грациозный прыжок, ловко приземлилась на пол совсем недалеко от укрывшегося в тени Матиаса. И если её подруги, решающие как бы половчее напасть на занявших оборону стражников, в первые мгновения не заметили присутствие Героя в наполненной эманациями Света Церкви, то эта остроухая дочь леса почти сразу почувствовала густой поток жизненной маны, намного более густой чем у обычного человека. Заинтересованно поведя изящными плечами, эльфийка выпрямилась и, впившись взором алых глаз в дверной проём, ведущий на смотровую башню, надменно произнесла: - Я тебя чувствую, человек. Хватит прятаться, выходи!       Её соратницы по оружию все поняли без слов, и перед дверным проёмом словно из сгустившегося воздуха материализовались сразу четыре остроухие воительницы, отрезая молодому Герою путь к остальным людям. Не видя более смысла скрываться, Матиас осторожно сделал шаг вперед, впрочем, не отходя далеко от лестницы, чтобы в случае опасности быстро отступить на узкую площадку, где численное преимущество врагов не играло бы подавляющей роли. Крепко держа меч обеими руками, молодой Герой, до предела обострив свои чувства, изучал своих врагов, преградивших ему путь к остальным людям. Матиас не был большим знатоком в бою на мечах, но и ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что бой ему предстоит непростой. Мало того, что противниц было пять и каждая вооружена одним или двумя узкими и длинными клинками с алыми лезвиями, а так же короткими луками за спинами, так еще и их облачение давало эльфийкам потрясающую легкость и не стесняло движений. Изящные девушки с темной кожей и ярко выделяющимися в полумраке серебряными волосами тоже с любопытством и без всякого стеснения рассматривали парня, явно чувствуя себя хозяйками положения и судьбы всех укрывшихся в Церкви людей.       Одна из них, чьи волосы были заплетены в две короткие косы, а на правую щеку под кроваво-красным глазом нанесена витиеватая черная татуировка, закончив изучать Матиаса весело улыбнулась своей подруге: - Правду говорила наша матушка – Герои, пока они не потеряют по глупости свою душу в обмен на силу, просто великолепны! Чувствуешь, сестричка?       Темная эльфийка, к которой она обращалась, под левым глазом которой виднелась похожая татуировка, а на тонкой шее блестело серебристое ожерелье, облизнула пухлые губы влажным язычком, не отводя от Матиаса горящего взора: - Да, сестрица! Его запах сводит меня с ума! Сделаем его нашим общим рабом, ку-хи-хи?.. - Эй, жадины, вы что забыли приказ Мераданиэль? – кислым тоном окрикнула их крайняя остроухая справа, проводя пальцем по играющему бликами лезвию своего меча. – Всех рабов-мужчин доставить в лагерь, где большая часть достанется нам, а всех женщин отдать Принцессе! - Да, да, помним… Просто мы уже выбрали себе игрушку, которая будет греть нам ложе! – надменно бросила одна из сестер.       Ошарашенно ловившему их разговоры Матиасу, медленно багровеющему и скрипящему зубами, эта сцена казалась глупым фарсом, а остроухие девушки – сошедшими с холстов и страниц летописей ужасными поработительницами, когда-то наводившими ужас на северные окраины Ордена. Правда, это было во время Трехсотлетней войны и ровно до того момента, пока из таинственного Разлома Небес не явилось ангельское воинство, оставившее за собой гигантский след выжженной земли, простиравшийся на Север. Тогда под ударами копий, мечей, кистеней, зачарованных луков и иного оружия небесных крылатых воительниц пало множество темных эльфов, их города в Металлическом Лесу утонули в пепле и прахе, и на долгие десятилетия их накрыла тень забвения. И все же, воспрянув подобно гидре, которой отрубили голову, они были здесь, надменные падшие дочери эльфийского народа, давшие волю своему гедонизму и бесконечному поиску наслаждения. Вспоминая те сухие строки текста, вскользь упоминающие, как эльфийки уводили в плен целые деревни, жителей которых более никто не видел, молодой Герой чувствовал бурлящее в его груди озеро расплавленной лавы, которая быстро текла по его жилам и застилала глаза багровыми пятнами. От одной мысли, что его утащат куда-то за много верст на Север и сделают бессловесной и бесправной вещью, и он более никогда не увидит сестру Леонору, руки Матиаса мелко подрагивали, а в голове сами собой всплывали картины тренировок с наставниками. Шестое чувство услужливо подсказало, что пока монстродевы отвлечены игрой в хозяек и наслаждаются чувством превосходства, у него есть шанс сразить хотя бы одного врага.       Медленно выставив правую ногу вперед и перенеся на неё свой вес, молодой Герой чуть согнулся, ловя на себе заинтересованные взгляды остроухих демониц, продолжающих шутливую перепалку друг с другом. Мышцы парня напряглись стальными канатами, а в мозгу стало кристально ясно. Все мысли улетучились, уступив место ледяной сосредоточенности и обоюдоострой целеустремленности. - …Да с чего это именно вам достается этот Герой?.. – повела плечиками темная эльфийка, на правой груди которой блестела красивая золотистая брошь в форме птицы. – Ты со своей сестрой, как всегда самая наглая! Вот подожди, узнает об этом Энариэль, то… АААЙЙ!!!       Её спасла лишь неопытность противника. Все пять темных эльфиек, впрочем, тоже не отличались особым воинским мастерством, однако вполне обоснованно считали себя превосходными фехтовальщицами, с которыми не сравнится ни один медлительный человек. И все же они едва успели среагировать, когда дотоле стоявший почти без движения Герой вдруг оказался прямо напротив их соратницы, а его меч, прочертив воздух, рассек ей правую грудь. Звякнув, распалась на две дымящиеся половинки золотая брошь, а на груди успевшей в последний миг отпрянуть назад темной эльфийки образовался длинный и глубокий порез, тут же наполнившийся кровью. Громко вскрикнув, раненная девушка в два прыжка разорвала дистанцию и с болезненной гримасой зажала кровоточащий разрез ладонью, впившись в зрачки Матиаса полным уничижения взглядом. - Проклятый человек!! Это был подарок моего отца!! Ты… ты за это поплатишься, раб!!!       Ничего не ответив, молодой Герой сменил стойку на оборонительную, уловив краем глаза стремительное движение справа. Его меч описал короткую дугу, отводя в сторону серебристое лезвие напавшей на него сбоку остроухой демоницы, в которой он узнал одну из сестер, грезящих о том, чтобы сделать его рабом. - Линдэт`лорэн!! – громкий боевой клич сотряс своды старой Церкви и словно только и ждавшие действий Матиаса темные эльфийки ринулись на стражников, взметнув свои клинки из проклятого демонического серебра.       Но Матиас не мог сейчас наблюдать за тем, как идет бой между его товарищами и явившимися за рабами жестокими воительницами с темной кожей. Его собственной бой за свою жизнь, свободу и будущее вместе с той, кого он любил, начался. - «Я никогда не стану рабом ни одной вас!» - скрипя зубами от колющей сердце горячей игры ярости, успел подумать Матиас, прежде чем сорваться в стремительную атаку на своего врага. – «Ибо сейчас я как никогда нужен Леоноре! И всем остальным людям… Сейчас решается, станем ли мы живыми игрушками этих остроухих или же сможем и дальше видеть над собой чистое небо!..»       Две эльфийки одновременно ринулись на молодого Героя с разных сторон. Напряженный, как струна парень пригнулся, пропуская над собой меч монстродевы справа, одновременно смещаясь в сторону и резким выпадом отбивая летящий ему в бок меч второй демоницы. Но не успел он и глазом моргнуть, как искривленные клинки темных эльфиек, играющие зловещими багровыми отсветами на серебристых лезвиях, словно живые змеи, изогнувшись, вновь попробовали ужалить поспешно отступившего Героя. Матиаса снова спасли его обострившиеся рефлексы и инстинкты, а так же вбитые во время тренировок навыки. Меч одной из демониц встретился с его клинком и со скрежетом прошелся по лезвию, высекая искры, пока не уперся в гарду, а сама эльфийка, вложившая в удар всю свою массу, оказалась почти вплотную перед Героем. Эта оказалась та самая с пораненной им грудью и расколотой брошью, чьи половинки сиротливо поблескивали на полу. Темное лицо воительницы, притягивающее взор порочной нечеловеческой красотой, и кроваво-красные светящиеся в полумраке глаза, оказались настолько близко к Матиасу, что он смог рассмотреть отдельные поры на нежной шоколадной коже и, как ему показалось, безумный блеск в глубине её черных зрачков. Колючий взгляд остроухой монстродевы обжог парня нездешним пламенем, и он с силой налег на меч, отбрасывая врага, чтобы встретить лезвием удар клинка второй противницы. Отразив выпад мамоно, Матиас отскочил назад, ударившись спиной о стену и, воспользовавшись секундной передышкой, оглядел окружающее пространство. Оказывается, три другие эльфийки, которые дотоле собирались сражаться с ним, кинулись на помощь своим подругам, яростно сражающимся с людьми. На полу без движения в неестественных позах лежали восемь остроухих девушек, под которыми стремительно багровели плиты пола, а так же не менее десятка неподвижных стражников без малейшего следа крови. Герой Парис, на мече которого виднелись пятна свежей крови, взмахнул своим оружием, лишь чудом не срубив голову неосторожно подставившейся остроухой, которая с руганью отступила на несколько шагов назад. Три десятка его сильно уставших, но готовых сражаться до конца подчиненных, отбивались от наседающих монстриц, к которым как раз подошло подкрепление.       Матиас прозевал, в какой именно момент в Церковь проникли еще не менее десятка стройных девушек с темной кожей, серебряными волосами и черными сердцами, зато пущенную ему в лицо зачарованную стрелу он заметил вовремя, отбив её мечом, как его учили на тренировках, следующим ударом отразив выпад неугомонной демоницы с раной на груди, продолжающей наседать на Героя. Её подруга, дотоле тоже наседавшая на парня, присоединилась к своим соратницам, вместе с ними ринувшись на Париса, чьё лицо было искажено гримасой ненависти. С громким хлопком стрела взорвалась, словно праздничный фейерверк, свидетелем которому молодой Герой однажды стал на крупном празднике Марцеллбурга. Вот только те взлетающие в небо маленькие огненные кометы не оставляли после себя сладковатый дымок. Неосторожно вдохнувший его Матиас закашлял и с отвращением задержал дыхание, но было уже поздно, ибо метастазы яда проникли в его тело. Пол под ногами словно превратился в вязкое болото, и каждый шаг давался с все большим трудом. Удобный и легкий меч, которым он еще секунду назад нанес второе ранение своей противнице, прочертив на её бедре кровавую линию, вдруг стал неудобным и очень тяжелым. А ясный разум, подогреваемый клокочущей в груди яростью, медленно погружался в бархатный омут усталости. Споткнувшийся о собственные ноги парень, выругавшись сквозь зубы, взмахнул мечом по горизонтали, пытаясь вынудить противника отступить и дать ему несколько драгоценных секунд на то, чтобы с помощью пары простых медитаций попробовать привести себя в чувство. Лезвие его меча медленно прорубило сгустившийся воздух, не в силах успеть за смутным силуэтом, ловко поднырнувшим снизу и оказавшимся совсем рядом с молодым Героем. Ледяная рука страха сжала внутренности Матиаса, попытавшегося ударить локтем свободной руки своего врага, но внезапно образовавшийся в груди жар, стремительно распространяющийся по телу и выпивающий силы, оборвал все его попытки. Глаза молодого Героя расширились, когда он опустил взор вниз и увидел вошедший в его грудь по самую рукоять клинок. Не взирая на сковывающую изморозь ужаса, краем сознания парень удивился тому, что вокруг раны совсем нет крови, да и никакой боли обоюдоострое лезвие не доставляло.       Голос темной эльфийки долетел словно через глухую кирпичную стену: - Ты достойно сражался, человек… Но ты проиграл мне, и отныне станешь моим рабом! Моим и только моим! Никому не отдам тебя, особенно этим двум жадинам!!       Одним движением выдернув меч из груди шатающегося парня, эльфийка с силой толкнула его на пол, после чего, поставив изящную ступню на живот парня, с чувством глубокого удовлетворения посмотрела на него сверху вниз. На секунду на губах девушки появилась совсем другая улыбка, ничем не похожая на похотливый оскал, однако она тут же исчезла, а внимание монстрицы привлекло что-то вне поля зрения Матиаса. И от увиденного темная кожа на лице девушки приобрела неестественный серый оттенок, а затянутая в черную перчатку ладонь сильнее сжала рукоять меча. - Проклятый палач… - еле слышно прошептала темная эльфийка, ненадолго совсем забыв про Матиаса.       Впрочем, молодой Герой едва ли обратил на это внимание, отдавая остатки сил на то, чтобы не потерять сознание от действия яда и странного тепла, пронизывающего каждую клеточку его тела. И там, где проскользнула струйка жидкого огня, тело начинало сладко ломить и странное противоестественное наслаждение и истома призывали парня закрыть глаза и отдаться во власть сновидениям. И единственное, что придавало Матиасу сил не соскользнуть с обрыва во тьму беспамятства, была мысль, что где-то над ним сейчас сражается его любимая девушка. Сражается не с наводнившими её город чудовищами, а со скверной, разъедающей её душу и тело. Ради того, чтобы Леонора никогда его не покидала, чтобы мирные и спокойные годы и дальше продолжали по капельке вливаться в неостановимую реку жизни, Матиас был готов на все.       Парню всегда с большим трудом давались геройские техники. Сестра Леонора успокаивала его, говоря, что мало кому удается уже на втором году обучения вкладывать святую энергию в меч, наделяя его смертоносными для демонов качествами, или, тем более, формировать боевые заклятия. И все же Матиас корил самого себя, боясь в глубине души, что никогда не сможет стать настоящим Героем, а так и останется бледной подделкой на него, пригодной лишь для фехтования на мечах. Может, дело было в душевном настрое, недостатке сосредоточенности или же в особенностях его тела, но лишь недавно парню стали даваться простейшие атакующие заклятия, в то время как его наставница могла одним движением руки сжечь целый дом. Многих Героев выручали сильные эмоции. Они позволяли интуитивно делать то, что воин не мог сделать с чистым разумом, но, как безустанно повторяла Леонора, подлинное мастерство можно достичь лишь со спокойным сердцем и чистым разумом.       Впрочем, сейчас Матиас с трудом видел перед собой своего врага, а в спутанном клубке мыслей и воспоминаний едва угадывалось лицо единственного дорогого для него человека. А еще острое лезвие бешенства, режущее грудь и рвущееся на волю, навстречу ненавистному демону, чей темный силуэт с алыми глазами возвышался над поверженным Героем. И в какой-то момент, вопреки всем урокам и заветам, парень ослабил хватку, позволив своей духовной энергии свободно вливаться в огромную чашу, в которой постепенно накапливался Свет. Матиасу было плевать уже и на то, что часть жизненной энергии утекало в зияющую в его груди темную дыру, раскинувшую во все стороны ветвящиеся щупальца. Единственной кристально чистой мыслью в водовороте обрывочных образов оставалась одна – убить.       За краткий удар сердца поток жизненной маны оформился в совершенно иной вид энергии, который сжег бы изнутри простого человека, ведь лишь непорочная ангельская плоть могла вместить в себя эту жгучую энергию. И еще Герои, земные воины Верховной Богини, получившие частичку силы Небес ради защиты всего человечества.       Темная эльфийка, на минуту отвлекшаяся от поверженного Героя, успела заметить слабый золотистый блеск, идущий снизу, и даже начала поворачиваться, чтобы узнать, откуда это у раненного мечом из демонического серебра парня нашлись силы для грязных трюков. А потом в потолок Церкви ударил тонкий золотистый луч, вырвавшийся из спины остроухой девушки. Тяжелый кровавый пар повис в воздухе, медленно оседая на пол и на лица нескольких оказавшихся поближе ошарашенных эльфиек, во все глаза смотрящих, как их соратница, пошатнувшись, медленно рухнула вниз, прямо на неподвижного Героя. Но Матиас это не почувствовал. Подхваченное неудержимым потопом усталости, его сознание пало в объятия мрака, не заметив, что совсем рядом оборвалась чья-то жизнь. - Осторожно! Кладите его сюда…       Незнакомый обеспокоенный голос глухим колокольным звоном отдавался под сводами черепа находящегося в беспамятстве Матиаса. Молодой Герой с большим трудом ощутил собственное тело, тяжелое, словно отлитое из металла. В груди, в том месте, куда пришелся удар темной эльфийки, пульсировало что-то горячее, как будто туда вложили раскаленный уголь, хотя это тепло не доставляло никакой боли, и было, скорее, даже слегка приятным. Постепенно парень начал чувствовать чьи-то касания к своему лбу, плечам, а после ощутил, как кто-то поднес к его губам бутылочное горлышко. Автоматически сделав несколько глотков, парень закашлял от едкого привкуса какого-то снадобья, зато сковывающая тело подобно путам вялость начала стремительно отступать, хотя горячий очаг в груди продолжал тревожить нервы. Вскоре вслед за этим глаза молодого человека открылись, и он увидел над собой трепещущее пятно оранжевого огня и на его фоне три темных пятна. - Он очнулся! Я же говорила, что подействует! – радостно воскликнуло правое пятно взволнованным женским голосом. - Да от твоего варева, Лаура, мертвый оживет, - с едва заметной дрожью в голосе заметило пятно слева. – Надо убедиться, что достопочтенному Герою не стало хуже от твоего демонического варева… - А ну замолчи, старый! – рявкнуло правое пятно, на секунду затмив чем-то огонек света. – Лучше сходи принеси сюда воды, чтобы мальчик мог утолить жажду!       Второе пятно, что-то ворча, уплыло из поля зрения, а первое еще раз обмакнуло лоб Матиаса влажной тряпкой. Морщившийся парень с трудом вспомнил её голос и имя – это была та самая пожилая женщина, которая ухаживала за Леонорой. Болезненная молния внезапного осознания пронзила Матиаса насквозь. Вздрогнув всем телом, он широко распахнул глаза и попробовал вскочить на ноги, но все что ему удалось – это приподняться на трясущиеся локти. - Ой, достопочтенный Герой, прошу вас, не двигайтесь! – обеспокоенно воскликнула Лаура, пытаясь мягко уложить осматривающегося вокруг Матиаса обратно на лежанку. – Вам еще нельзя вставать! Достопочтенный Парис предупредил, что в битве вы получили серьезное ранение и вам стоит хотя бы несколько часов поспать. Правда, я не вижу на вас никаких ран, но согласна с ним – вы крайне истощены… - Сестра Леонора! – проскрежетал сквозь зубы Матиас, убедившись, что он находится в полутемном подвале Церкви, а вокруг сгрудились осунувшиеся граждане, жмущиеся к очерченным на полу кругам света. – Она здесь?! - Простите, но… я не видела благочестивую Леонору с тех пор, как оказалась заперта в этом подвале, а стражники наверху предупредили о приближении монстров, - печально вздохнула Лаура, сидящая на коленях рядом с лежанкой парня. - «Неужели она все это время была наверху?.. – похолодел Матиас, с трудом вставая сначала на корточки, а потом медленно выпрямляясь. – До неё могли добраться демоны! Или… её мог найти Парис, и тогда…»       Леденящий холод Севера коснулся спины молодого парня от одной мысли, что Герой второго ранга мог сделать с медленно проигрывающей демонической энергии девушкой. Собрав оставшиеся силы, Матиас заковылял к лестнице, не обращая внимания на попытавшуюся его остановить Лауру и несмелые взгляды простых людей, в зрачках которых почти погас огонек надежды на спасение. Уж слишком много раненных и пропавших стражников оказалось после первого штурма Церкви, и мало кто тешил себя надеждами, что они смогут пережить еще одну такую атаку посланниц Севера. Поднявшись по скрипучей деревянной лестнице из пропахшего запахами множества людей подвала, Матиас оказался в коротком коридоре, который вывел его в разгромленный зал Церкви. За лишенными стекол окнами виднелось наливающееся багрянцем небо, готовящееся встретить утро и темные пустые дома по ту сторону дороги.       Внезапно взгляд Матиаса зацепился за что-то яркое и необычное, и молодой Герой замер, с удивлением рассматривая кусочек виднеющегося в окне сада. Давно увядшая яблоня, о которой когда-то переживала тщательно ухаживающая за садом Леонора, за эту ночь изменилась до неузнаваемости. Голые иссохшие ветки распрямились, потрескавшаяся кора налилась соками и выпустила множество побегов и листьев. Вот только вместо зелени, густые кроны играли всеми оттенками кроваво-красного и темно-фиолетового. Жутковатого цвета листья, по форме напоминающие сердечки, слегка шевелились на ветру, а под ними слегка покачивались спелые яблоки насыщенного синего цвета, словно приманивающие людей сорвать их и насладиться нежным приторным вкусом. Нос Матиаса уловил неестественный сильный сладкий запах диких цветов, заполонивших мертвый еще прошлым утром сад, ныне пестреющий голубыми, черными, красными и лиловыми бутонами демонических растений.       Сбоку от шокировано изучающего открывшиеся виды Матиаса раздались глухие шаги и знакомый голос Париса: - Рад, что ты так быстро пришел в себя.       Повернув голову, молодой человек посмотрел в чуть поблекшие глаза уставшего Героя второго ранга, выглядевшего потрепанным и вымотавшимся. Его некогда могучая аура, ощутимая почти физически, заметно поблекла и развеялась, оставив после себя слабое напоминание. Даже дарованные Богиней силы не могли бесконечно долго держать его на ногах, да еще и после ожесточенного ночного боя с сильным противником. Только теперь Матиас увидел, что в зале то тут, то там стоят или сидят способные держать оружие осунувшиеся стражники. Или скорее тени людей, держащиеся лишь силой воли и верностью своему Герцогу. Увидев отражение боли в глазах молодого Героя, Парис грустно усмехнулся: - Не все из них могут, подобно тебе за остаток ночи залечить брешь в ауре, оставленную серебряным мечом демонов.       Поймав окончание речи Героя, Матиас вздрогнул, ощутив кольнувшую его изнутри ледяную пику. - Я теперь тоже… стану демоном?       К его огромному облегчению, Парис отрицательно покачал головой. - Сам по себе клинок тех эльфов не нес суккубьей скверны, но оставленные им раны пробивают брешь в защите человеческой души, облегчая её Падение. Будь на твоем месте Герой-девушка, она бы, скорее всего, стала монстром, - на этих словах лицо мужчины помрачнело, и он, задумавшись, произнес. - В тебе же уже почти не осталось скверны, которая проникла через рану во время боя. Увы, не всем моим людям так же повезло…       О чем-то вспомнив, Парис посмотрел куда-то в сторону и негромко произнес, чуть скрипнув латными перчатками: - Именно поэтому я всегда был против того, чтобы девушки принимали участие в сражении с монстрами, даже если они – прошедшие подготовку Героини… Они… слишком уязвимы для демонов и слишком желанны, как пополнение их несметных рядов.       Под взглядом решившего промолчать Матиаса, закованный в броню воин прошел к одному из окон и, положив ладонь на подоконник, посмотрел на ближайшую яблоню, игриво шевелящую усыпанными демоническими плодами ветвями. Глядя на его прикрытую плащом спину, молодой Герой зябко поёжился, а потом его взгляд упал на лестницу, ведущую на второй этаж. Остатки усталости мгновенно слетели с него, а изо рта вырвался панический выдох: - Сестра Леонора!! С ней… все в порядке?!       Вместо Париса ответил сидящий на скамье неподалеку сержант Дорос, выглядевший так, словно за ночь пробежал одним махом пару десятков миль: - Сразу после того, как бой затих, и демоны отступили, я приказал моим людям обследовать Церковь, чтобы проверить, не осталось ли тут еще этих тварей. Они внимательно изучили второй этаж, но никого там не нашли. Там все пропахло этой проклятой скверной, голова начинает идти кругом, если пробудешь там хоть минут десять… Видимо, магическая защита сверху была полностью разрушена, и второй этаж заполнили демонические миазмы. - Те, кто строил вашу Церковь, допустили ряд ошибок в проектировании, - сухо заметил Парис, подняв глаза к потолку. – После боя я осмотрел второй этаж, но там столько скверны, что даже мне или тебе, Герой, туда лучше не ходить. Особо сильные демоны могут скрываться в тенях проклятой энергии, затопившей все наверху, да и сама по себе скверна стремительно расползается по зданию. Я наложил печать, которая не пускает скверну сюда вниз и присматриваю за входом, но все равно лучше туда не ходить. Мне тяжело это говорить, но если сестра Леонора все время была там, то во время нападения демонов её, без сомнения, зацепила проникшая на второй этаж демоническая энергия. И я боюсь, что…       Уставший Герой не успел договорить до конца, закрыв рот и с отблеском понимания в глаза смотря вслед исчезнувшему на лестничной площадке Матиасу, со всех ног кинувшемуся на второй этаж. Тяжело дыша и запинаясь, парень, громко топая, пронесся по коридору, остановившись напротив кельи молодой Жрицы. Сержант не обманул, и стоило Матиасу ступить на второй этаж, как воздух вокруг него сгустился, напористо пронизывая мозг ласковыми щупальцами неги. На кожу словно высыпали пригоршню угольков, заронивших в тело парня медленно нарастающий жар. Едва отступившая усталость начала возвращаться, цепляясь к рукам и ногам смотрящего на закрытую дверь Героя.       Выругавшись сквозь сжатые зубы, парень помотал головой, силясь вытряхнуть заполнивший её дурман. - «Проклятье, как я мог оставить Леонору тут!.. Если бы я знал, что весь второй этаж заполнят эти проклятые миазмы, я бы ни за что её не оставил одну! Но тогда бы Парис догадался, что наставница заражена, и он бы…»       Додумать Матиас не успел, поддавшись пронизывающему его ледяному чувству. Больше не в силах ждать неизвестности, он шагнул вперед и осторожно толкнул ладонью дверь кельи. Протяжно заскрипев, та медленно отворилась и, чувствуя, как холодные иголочки покалывают низ живота, Матиас переступил порог кельи. Он помнил, что оставил свою наставницу отдыхать на кровати, однако ныне узкое ложе сиротливо пустовало, лишь смятое одеяло свисало с края и стелилось по полу. Сестра Леонора пропала, и только едва ощутимый запах её волос, разбавленный сладким ароматом демонический скверны, напоминал о том, что девушка тут была.       Обмерший Матиас в отчаянии оглядел опустевшую келью, словно надеясь, что его наставница все же отыщется в этой крохотной комнатке, а в мозгу, тем временем, раскаленным пятном пульсировала болезненная мысль: - «Её здесь нет… Неужели Леонора последовала за другими демонами?! Нет… пока рано отчаиваться! Нужно осмотреть другие кельи!»       Запретив себе думать о чем-то другом, Матиас развернулся к открытой двери и, занеся ногу для шага, замер на месте, окаменев словно под взглядом Медузы. В расширившихся глазах молодого человека отразился стройный женский силуэт, загородивший выход из комнаты. Молодой Герой узнал бы её среди тысячи других жриц, похожих друг на друга как две капли воды в своих серебристых монашеских робах. Ведь больше нигде эта роба так мило и соблазнительно не облегала высокую грудь девушки, не обтягивала её подтянутый живот. Более нигде узкий вырез на груди так мило не демонстрировал полоску нежной розоватой кожи на шее Леоноры и ямочку между ключицами. Строго говоря, жрица никогда не выходила на церковную службу в таком открытом виде, позволяя его себе лишь в свободное время и только перед своим воспитанником. - «Она здесь! Она не покинула Церковь вслед за демонами!» - ликующая мысль подобно фейерверку разорвалась в разуме Матиаса.       А потом он посмотрел в лицо преградившей выход из кельи девушки, и радостно бьющееся сердце словно споткнулось, взяв неверный темп. Ярко пунцовые щеки Леоноры четко выделялись на фоне побелевшей кожи её красивого лица, а нежная линия чувственных губ искажена в довольной улыбке, словно у кошки, увидевшей перед собой загнанную в угол мышку. Но куда больше пугали её глаза. Когда-то ярко-карие с зеленоватым отливом, теперь глаза Леоноры налились обжигающим пурпуром с алыми бликами, а за ними, в глубине быстро меняющейся души девушки проглядывалось что-то чужеродное. - «Великая Богиня… Леонору надо вытащить отсюда!» - едва успел подумать молодой Герой, делая первый шаг к своей наставнице.       Второй шаг он сделать не успел, ведь уже спустя долю мгновения в его грудь ударила тугая мягкая волна, отбросившая парня назад, рискуя впечатать в жесткую стену кельи. Но невидимая сила не позволила ему рухнуть на пол или удариться затылком о каменную стену, обхватив незримыми путами и тесно сжав каждый сантиметр его тела. Замешкавшийся на долю секунды Матиас, не ожидавший атаки от своей наставницы, осознал себя неподвижно стоящим на одном месте, не способным пошевелить и пальцем. А прямо перед ним в сгустившемся сумраке коридора пылали нездешним пламенем два багровых нечеловеческих глаза.       Побледневшему Матиасу происходящее казалось дурным сном, ужасным кошмаром, выдранным из глубин подсознания и вобравшим в себя самые худшие его страхи, о которых он и не подозревал до сего момента. В окно кельи за его спиной заглянуло утреннее солнце, неестественно красное, с фиолетовым отливом из-за сиреневых облаков, и на протянувшуюся по полу световую дорожку ступила его наставница, в два шага приблизившись к пойманной жертве. Заскрипевший зубами Герой напряг мышцы, пробуя вырваться из магической хватки наставницы, и, возможно, ему бы это даже удалось, припомни он уроки противодействия сковывающей магии, но в этот момент он почувствовал на своём лице теплое дыхание наставницы. Казалось, что всего на секунду ужасный кошмар сменился сладким сном, которые иногда снились молодому парню. В своих сладких грезах Матиас лежал на спине, а его голова покоилась на коленях наставницы, чьи аккуратные пальцы размеренно гладили его растрепавшиеся волосы. А потом спокойный лик Леоноры трогает добрая улыбка, она осторожно кладет ладони на щеки молодого человека, склоняется ниже, обдавая его теплым дыханием, и их губы замирают в миллиметре друг от друга. Почему-то именно на этом моменте Матиас всегда просыпался с чувством досады на душе и потом весь день старался лишний раз не смотреть на наставницу, словно опасаясь, что она может узнать его крамольные мысли. Однако нежные райские грезы развеялись, уступив место реальности, ныне больше напоминающей какое-то преддверье Бездны.       На таком близком и знакомом лице Леоноры появилась нетерпеливая развратная улыбка, очень похожая на похотливый оскал той самой демоницы с сиреневой кожей, из-за которой молодая жрица и начала преображаться. Между тем тонкие пальчики девушки нетерпеливо расстегнули рубашку на груди Матиаса, а потом парень ощутил холодную ладонь наставницы, коснувшуюся его кожи. От этого касания по телу словно прошла обжигающая волна, особенно сильная в том месте, куда ударил клином темной эльфийки. Перед глазами парня поплыли разноцветные круги, а сам он бессильно обвис, скованный не только магией наставницы, но и клубящейся вокруг демонической маной. Сквозь заполонившую зрение сиреневую вуаль он услышал подрагивающий тягучий голос Леоноры: - Ты очень напряженный… Мышцы словно камень. Хи-хи… всегда хотела их вот так потрогать… - не своим голосом хихикнула Леонора, продолжая поглаживать ладонью грудь парня.       С трудом увидев её плывущее словно в тумане лицо, Матиас хрипло прошептал: - Наставница… Нам нужно скорее… выбираться с этого этажа… Из-за демонический энергии вы не в себе!.. - Не в себе?.. О чем ты, глупый? – озадаченно моргнула молодая жрица, вынимая руку из разреза рубашки парня и обходя его со спины, положив руку на его плечо.       Горячее дыхание Леоноры защекотало ушную раковину Матиаса: - Мне очень хорошо!.. Я наконец-то поняла, где именно ошибалась! Все эти годы я была так несправедлива с тобой… Обучая тебя я была слишком строга и совсем не думала о твоём вознаграждении за успехи! А ведь для молодого воина ты многого достиг… - Вознаграждении? О чем вы?.. Мне… ничего не надо!.. – дернулся парень.       Тут он все же лукавил, ведь кое-чего он действительно очень желал и одновременно страшился. - Врунишка, - хихикнула Леонора, ткнувшись носом в щеку парня и с наслаждением втянув его запах. – Теперь я чувствую… Очень хорошо чувствую твоё желание… А ты чувствуешь моё?..       Правая рука Матиаса внезапно оказалась свободна от магических пут, но её тут же сжали неожиданно сильные пальцы Леоноры. Игриво улыбнувшись, девушка положила ладонь парня на свою левую грудь и накрыла своей рукой, блаженно улыбнувшись. - Ах… я не могу передать словами, как же хорошо просто быть рядом с тобой… мой милый врунишка… От каждого прикосновения к тебе, я чувствую, как внутри меня растет жар! Особенно он силен вот туууут… - облизнувшись, протянула Леонора, свободной рукой приподнимая подол своего платья, так чтобы парень увидел её правое бедро с молочно-белой кожей.       Гулко сглотнув, Матиас помотал головой, но распутно улыбающаяся наставница никуда не пропала, а напротив лишь сильнее прижала его ладонь к своей груди. И от соблазнительного ощущения под пальцами нежной упругой плоти, в голове молодого Героя вертелся настоящий вихрь скомканных мыслей и желаний. Одна его часть, радостно подгоняемая инстинктами и заполнившим комнату сиреневым туманом, желала большего и большего. Она хотела, чтобы Леонора не останавливалась, и чтобы самые потаённые мечты стали явью, пусть даже они явятся в этот мир на перепончатых крыльях демонов! И голос разума из последних сил цеплялся за остатки самообладания и осколков здравого смысла. Парень понимал, что если что-то не предпримет, то его наставница окончательно обратится в чудовище, утратив человеческий облик, а следом за нею Падет и он сам… - Наставница… - едва слышно вымолвил Матиас. - Дааа? – игриво протянула жрица, вновь обходя парня спереди, не убирая его руку от своей груди.       Её сердце билось очень сильно и быстро, сотрясая грудную клетку, словно стремясь навстречу ладони молодого человека. Вот только он не мог его принять. Сейчас не мог. - Простите меня… - Простить? За что, глупенький?.. – непонимающе моргнула девушка, чуть склонив голову набок.       Жреческая шапка Леоноры съехала набок, и парень увидел выступающие из её волос рожки, которые стали еще длиннее и уже едва помещались под головным убором девушки. Впрочем, это её едва ли беспокоило, а может даже нравилось, как и прочие метаморфозы, изменяющие её тело. - За это. Рассеивание! – хрипло выкрикнул Матиас.       И заряд светлой энергии, который он с немалым трудом накопил в этом залитом скверной помещении, прошелся по его руке прямо к груди его наставницы. По ушам ударил гулкий хлопок, а одежду на Матиасе растрепало набегающей ударной волной, идущей, почти полностью, в противоположную сторону. Глаза парня на несколько мгновений ослепли от яркой стерильно-белой вспышки, а когда зрение к нему вернулось, сквозь блестящие на ресницах слезы, молодой человек увидел Леонору. Девушка навзничь лежала на полу, разметав свои густые черные волосы. Её ухоженная серебристая роба, за которой жрица всегда тщательно следила, превратилась в жалкие опаленные лоскутки, едва держащиеся на её теле. Глаза Матиаса расширились, а щеки побагровели, когда его взору предстала более почти не скрытая фигура наставницы, слабо постанывающей на полу в бессознательном состоянии. С огромным трудом отлепив взгляд от двух соблазнительных полушарий, виднеющихся в огромные прорехи в робе, парень пошатнулся и едва сам не рухнул на пол, поняв, что державшая его сила бесследно пропала. Внутренний голос напомнил осоловело пошатывающемуся Герою, что чем дольше он тут стоит, тем выше шанс встретить восход нового дня в объятиях Падшей Богини. Сделав шаг вперед, он нагнулся над Леонорой, собираясь её поднять, но так и замер, увидев катящиеся по её щекам слезы. Тихий голос девушки едва долетел до его ушей: - Вот поэтому я и хотела уйти… Я… я уже не та Леонора, которую ты знаешь, Матиас!       Глаза девушки раскрылись, и молодой Герой с облегчением увидел, что они вновь стали карими, хотя багровые искорки все еще мелькали в их глубинах, как ушедшие на дно до поры до времени хищные чудовища, ждущие малейшей слабины, чтобы взять своё. Глядя в потолок стеклянными глазами, девушка тихо прошептала: - Моё тело уже не моё тело… Мои мысли – не мои мысли… Даже сейчас я хочу того, что не должна хотеть! Очень хочу… и едва сдерживаюсь… - Давайте спустимся вниз, сестра Леонора! – твердо сказал Матиас, осторожно беря запястье девушки и стараясь лишний раз не смотреть на подтянутый живот и упругую грудь.       Потянув жрицу, он помог ей встать на ноги. Затем, покопавшись в стоящем у стены ящике, он достал серый балахон и помог вяло двигающейся девушке в него облачиться. Во время этих действий, шапка слетела с головы Леоноры, и её смолянисто-черные волосы рассыпались по спине, а блики солнца заиграли на золотистого цвета изогнутых рожках. Осознав, куда обращен взгляд его помрачневшего ученика, девушка грустно усмехнулась: - Спуститься вниз?.. К Герою второго ранга? Он уже поднимался сюда, и тогда я, чувствую опасность, смогла скрыться в демонической энергии, но если он увидит меня сейчас в таком виде, то точно примет за демона.       На секунду замолчавшая Леонора, потупила взгляд, а потом едва слышно произнесла: - Еще до того, как этот этаж захлестнула мана демонов, я думала о том, чтобы спуститься вниз… Чтобы принять свою судьбу. Единственное, что меня сдерживало, это ты, Матиас. Я очень хотела еще раз тебя увидеть… - Нам необязательно представать перед Парисом! – вырвалось у побледневшего парня, отчаянно перебирающего в уме возможные варианты. – Я… я его отвлеку, а ты тем временем проберешься в подвал! Спрячься там, в стороне от простых людей! Тогда ты им ничем не навредишь, и тебя саму не заметят!       Ответить Леонора не успела. Утреннюю тишину за окном нарушило протяжное пение рога и воинственные крики. Похолодевший Матиас в два прыжка оказался у окна и, выглянув на улицу, узрел многочисленные силуэты, пересекающие улицу, освещенную кроваво-красным солнцем, проламывающие церковную ограду и заполоняющие сад. А позади раздался грустный голос его наставницы. - У нас нет времени, чтобы прятаться, Матиас. Я чувствую, как сюда движутся демоны. Много… не менее полусотни. Ауры некоторых из них очень яркие. Это не простые монстры. Тебе нужно идти. Твоё место там, среди защитников Церкви. Ведь для этого я тебя готовила и обучала. Чтобы ты своим мечом защищал сынов и дочерей Богини от посягательств чудовищ Севера!       Медленно развернувшийся Матиас посмотрел прямо в глаза апатично взирающей на него Леоноре. - Там и ваше место, наставница! Вы еще не стали монстром! И… и я не допущу, чтобы вы превратились в одну из них! - Матиас, в этом мире нет силы, способной обратить вспять превращение в монстра, - тоскливо промолвила Леонора, потрогав один из своих рогов.       Собирающийся что-то сказать Матиас осекся и, крепко задумавшись, поднял глаза к потолку. А потом, просияв, подошел и взял девушку за руку. - Это не совсем так, наставница! Терять надежду пока рано! Идемте, нам с вами предстоит бой с чудовищами, ради которого нас обоих готовили с юных лет. Пусть вы и немного изменились, но если Парис увидит, что вы по-прежнему верны Богине, он не станет вас казнить. С вашей помощью мы сможем прогнать демонов, а потом и вернем вам человеческую сущность!       Заколебавшаяся Леонора задумчиво посмотрела куда-то в окно. Затем пальцы девушки нащупали висящий у неё на шее крестик Богини, который она несколько раз порывалась выбросить, пока, словно в дурмане, металась по второму этажу. Заскрипев зубами от стыда, Леонора помотала головой, а потом решительно подняла глаза на своего ученика. - Ты прав, Матиас. Даже если это будет мой последний бой, я дам его этим северным тварям! И ни одна из них, покуда я жива и не стала монстром, не коснется ни тебя, ни надеющихся на мою защиту горожан!       Произнеся эту пылкую речь и воинственно сжав кулачки, Леонора развернулась на месте, отчего её балахон взметнулся в воздухе, оголив перед Матиасом стройные бедра девушки, и быстрым шагом вышла из кельи. Замешкавшийся парень поспешил за своей наставницей и нагнал её у лестницы, ведущей на первый этаж. Изувеченная сражениями зала поклонения Богини встретила молодую пару шумом жаркого сражения, развернувшегося вокруг сваленных в кучу скамей. Все способные держать оружие стражники вместе с добровольцами из числа горожан, вооруженными чем попало, отбивались от штурмующих Церковь чудовищ. Бой разгорелся в тот момент, когда Матиас и Леонора еще были на втором этаже, и начался он с громкого взрыва, охватившего главный вход. Массивные двери, выдержавшие прошлую атаку, теперь тоскливо поскрипывали на петлях, царапая врывающийся воздух обломками створок. А через них в здание проникали многочисленные чудовища, на этот раз представленные далеко не только темными эльфийками. - Арррр, сколько самцов и самок… прекрасное пополнение для стаи! Надо было сразу идти на эти охотничьи угодья, а не рыскать по всему городу! – радостно рявкнула высокая девушка-волчица с угольно-черной шерстью и взлохмаченными длинными волосами, одним прыжком выскакивающая в центр зала во главе крупного отряда своих мохнатых сестер. - Женщин забирайте, но все мужчины – наши будущие рабы, и принадлежат нашему клану! – надменно поджала губы темная эльфийка, элегантно переступая порог и взмахом меча отбивая одинокую арбалетную стрелу, пущенную кем-то из ополченцев. - Девочки, не нужно ругаться, тут мальчиков хватит для всех, - примирительно подняла руки вошедшая в Церковь невысокая суккуба с темно-красными волосами и откровенным нарядом, сотканным из смолянисто-черной маны. – Будьте осторожны вон с тем воином. Я чувствую исходящую от него ауру Света… Это несчастный Герой, чью душу похитила лжебогиня, и ему неведомо милосердие. Нам надо взять его живым, чтобы Принцесса могла спасти его от этой ужасной участи!       У мускулистой предводительницы отряда орков, вломившейся следом за ними, были собственные соображения на судьбу мужчин, но делиться ими она ни с кем не стала и просто взмахнула дубиной, сигналя атаку. Увидев, как вбегающие в Церковь орки гурьбой ринулись на баррикады, эльфийка и волкодлака переглянулись между собой и, не обращая более внимания на вымученно вздохнувшую суккубу, явно уже не первый раз примиряющую эту пару, с некоторым запозданием кинулись следом, увлекая своих соотечественниц. Именно в разгар яростного боя с верхнего этажа и спустились Матиас и Леонора. Их появление в этот раз не прошло незамеченным для заполнивших Церковь чудовищ. Стоило молодым людям спуститься к лестнице, как перед ними полукольцом выстроилось несколько оборотней, пара эльфиек и три орчихи. - Гррр… сестры, чувствуете аромат этого самца?! – радостно оскалилась волкодлака с серой шерстью, оглядывая державшего меч наготове Матиаса вожделенным взором ярко-желтых глаз. - Великая Фенрира направила нам Героя! – облизнулась её подруга, вставшая на четвереньки и пригнувшаяся для прыжка, от чего под её кожей заиграли тугие жгуты сильных мышц. – Его семени хватит на всю стаю! - А ну убрали лапы от него, лохматые! – вперед выступила уже знакомая Матиасу разгневанная эльфийка с татуировкой на щеке, а позади неё встала её не менее разозленная сестра. – Этот человек принадлежит нам! Он убил одну из нас, и мы никому его не уступим! Его участь – стать рабом в нашем клане! - Меня, похоже, никто спрашивать не будет… - раздраженно пробормотал себе под нос Матиас, перехватывая меч поудобнее и прикрывая Леонору своим телом.       Но жрица неожиданно положила руку ему на плечо и, слегка оттеснив замешкавшегося парня в сторону, вышла перед угрожающе сверкающими глазами монстродевами. Наградив их испепеляющим взором, Леонора с отвращением крикнула им в лицо: - Ни одна из вас никогда не коснется его и пальцем! Похоже, что вы все, и оборотни, и эльфы, и орки забыли, какая судьба вас ждет на землях Великой Богини Созидания! Ну так я вам это напомню и отомщу за каждую загубленную людскую душу! - Она… суккуб? – озадаченно принюхалась волкодева с черной шерстью, настороженно осматривая молодую жрицу. – По какому праву она присвоила лишь себе этого вкусного самца?! - Она пока не суккуба… Её голова еще забита бреднями небесной лгуньи, - вклинилась в разговор рыжеволосая суккуба, спикировавшая сверху, вставшая между монстродевами и Матиасом и мягким тоном обратившаяся к девушке. – Прошу тебя, сестра, внемли гласу Темной Матери и выслушай меня… - Не смей называть меня своей сестрой, рогатое порождение Севера! – в глазах Леоноры плеснулась ярость, а её пальцы сжались в кулаки столь сильно, что ногти почти до крови впились в кожу. – Тебе нечего мне сказать! Все было сказано еще много веков назад, когда вы решили совратить весь людской род, вопреки нашей воле! То что вы сотворили с моим городом… то что вы сделали со мной… И за то, что вы хотели сделать с Матиасом, я не позволю уйти вам отсюда живыми!       Прежде чем сбитая столку потоком обвинений суккуба успела возразить, Леонора выставила вперед обе руки ладонями вперед и громко крикнула: - Небесный свет!       За долю секунды едва ощутимая светлая аура вокруг тела девушки выросла в несколько раз, сформировав позади неё сияющую холодным светом стену, откуда прямо в строй попятившихся монстродев ударили изогнутые ярко-белые молнии. Грозно потрескивая и изгибаясь словно атакующие змеи, энергетические разряды метнулись к чудовищам, и две волкодлаки вместе с орчикхой, не успевшие отпрянуть назад, с визгом покатились по каменному полу, пытаясь сбить охватившее их тела обжигающее пламя. Однако суккуба, в которую ударили сразу три молнии, ничуть не пострадала. Её защитила маслянисто-черная туча с сиреневыми краями, на несколько секунд сформировавшаяся вокруг её тела и частично прикрывшая нескольких монстродев рядом. - Быстрее, помогите им! – крикнула демоница, в ужасе посмотрев на заживо горящих сестер, а потом повернула к Леоноре своё побледневшее от гнева личико, на котором четко выделялись светящиеся багровым огнем глаза с вертикальными зрачками. – Дура! Применяя Свет, ты сама же себя и сжигаешь! В тебе слишком много нашей маны, ты не можешь колдовать как раньше!       К её изумлению, молодая жрица лишь безразлично пожала плечами. - Если в моих силах будет утащить побольше вас, чудовищ в Бездну, то я с радостью вручу свою душу моей Богине, пока она еще принадлежит ей, а не тому порождению Мрака, которому вы поклоняетесь…       Её прервало осторожное касание Матиаса к плечу, от которого по всему телу девушки прошла сладкая волна дрожи, а внизу живота потеплело. - Наставница… она сказал правду?.. Каждое заклятие доставляет вам боль?.. - Сейчас не время думать об этом, Матиас! – оборвала его Леонора, взмахами руки вновь формируя вокруг себя светлую ауру и даже не пикнув от взорвавшегося внутри вихря жгучей боли. – Сосредоточься на своих врагах и не бойся за меня…       Больше ничего они сказать друг другу не успели, поскольку пришедшие в себя после магической атаки монстродевы кинулись в атаку. Только этого и ожидавшая Леонора направила ладони на мамоно, и вновь вырвавшиеся из её могучей ауры молнии с громким потрескиванием устремились к чудовищам. Обе темные эльфийки, резво метнувшиеся вперед, заслонились от них своими клинками, которые словно молниеотводы притянули к себе золотистые разряды, бесследно в них растаявшие. Гневно распахнувшая крылья суккуба сформировала перед собой стену непроглядного темного тумана, в которое, как в болото канули зашипевшие молнии, однако еще две волкодевы, по-звериному бегущие на четвереньках и попробовавшие атаковать Матиаса с флангов, с оглушительным воплем отлетели назад. Их безжизненные дымящиеся тела с тлеющей шерстью покатились по полу, ломая уцелевшие скамейки и оставляя за собой в воздухе едкий дым и отвратительный запах паленой плоти.       Болезненно поморщившаяся Леонора вновь создала ветвистые молнии, впившиеся в магическую защиту суккубы, которая в свою очередь выкрикнула заклятие дрожащим от ярости голосом. Воздух задрожал от гула, когда несколько извивающихся смолянистых щупалец встретились в воздухе с сыплющими искры молниями, взорвавшись с оглушительным грохотом, разбрасывая по сторонам густую черную слизь. Отступившая назад Леонора, заслонившаяся рукой от нескольких густых капель, упавших на её балахон, заметила краем глаза какое-то движение сбоку, но уже ничего не успевала сделать против метнувшейся к ней черной тени. Черношерстая девушка-волчица, командовавшая атакой на Церковь, увидела появившуюся в тылу угрозу и пришла в неописуемую ярость, когда молодая жрица тяжело ранила её подруг. И горящая жаждой мести мамоно на огромной скорости проскочила под осыпающимся с воздуха темным дождем, метя в грудь Леоноры, чтобы повалить её на пол, обхватить лапами слабые руки девушки и осторожно укусить за плечо. Она едва успела заметить в последнее мгновение сияющий блик и смогла отпрыгнуть в сторону, пропуская мимо себя меч Матиаса. Обескураженно зарычав, монстродева разорвала дистанцию, выжидая момент для новой атаки. Молодой Герой заслонил собой жрицу, и его меч с лязгом принял на себя выпады обеих эльфиек, тоже ринувшихся в атаку вслед за альфа-волчицей.       Взмывшая под самый потолок суккуба, видя как две темнокожие воительницы отвлекают на себя молодого Героя, облизнувшись, спикировала вниз, прямо к Леоноре, которая сформировала вокруг себя несколько хаотично вращающихся шаровых молний, при помощи которых отгоняла волкодлаку и несколько орков. Одна из голубоватых потрескивающих сфер, круто изменив траекторию, ударила в лицо пикирующей демонице, но густое черное облако подобно трясине поглотило атакующее заклятие и вновь уберегло свою хозяйку от ужасных ранений. Бесшумно ступив босыми ногами на каменный пол прямо перед резко обернувшейся Леонорой, суккуба обольстительно улыбнулась, а потом выбросила вперед правую руку, в которой за доли мгновения сформировалась тонкая черная рапира, поглощающая падающий на неё свет. Впрочем, её улыбка тут же погасла, когда тонкое лезвие развеялось черными лохмотьями под напором ринувшегося прямо на суккубу сияющего барьера, оставляющего на полу след из оплавленного камня. Взвизгнувшая суккуба растаяла в черном тумане, а прошедший через пустое место барьер устремился дальше. Сражающиеся с людьми мамоно в ужасе разбегались перед пронесшимся поперек зала заклятием, отделавшись, кто легким испугом, а кто и ожогами. В результате, атака на баррикады ослабла, и защитники получили короткую передышку, чтобы оттащить раненных и перегруппироваться.       Герой Парис, устало вытерев лоб тыльной стороной ладони, воспользовавшись недолгой передышкой, бросил быстрый взгляд в ту сторону, откуда пришло сильное заклятие Света. Там он увидел Матиаса, одновременно сражающегося сразу с двумя темными эльфийками и черношерстой волкодлакой, в то время как стоявшая чуть позади Леонора, не смотря на смертельно побледневшее от сильной боли лицо, прикрывала его и себя с флангов заклятиями. Сами того не до конца осознавая, парень и девушка двигались словно единый организм, слаженно отражая атаки чудовищ. На секунду в сердце Париса впилась тонкая болезненная иголка, и он посильнее сжал рукоять меча, с тоской наблюдая за завораживающей картиной сражения. В этот миг он очень сильно завидовал Матиасу. Ведь у молодого Героя было то, чего сам Парис когда-то давно лишился. Впрочем, не взирая на все старания жрицы и Героя, было видно, что долго они не продержатся. Вновь появившаяся в сторонке рыжеволосая суккуба извлекла ценный урок и поначалу попыталась опутать Матиаса влажными щупальцами, выросшими прямо из пола, а когда молодой Герой разрубил их одним ударом, демоница сосредоточила свои атаки на Леоноре. Одно за другим, она метала в девушку боевые заклятия, напоминающие отлитые из черного льда острые кристаллы, в глубине которых пульсировало сиреневое свечение. Одно из них чиркнуло по плечу вскрикнувшей Леоноры, и в груди Париса вновь что-то болезненно запульсировало, выдирая из памяти фрагменты давно минувших трагедий. Сжав зубы, Герой второго ранга осмотрел своих вымотавшихся подчиненных. Все они не отрываясь смотрели на молодую жрицу, и в их глазах читалось почти детское восхищение. Даже монстродевы, ненадолго забыв про атаку на баррикады, устремились к месту, откуда исходили сильные магические возмущения, перекрыв даже поблекшую после двух дней боев ауру Париса. - Мы должны им помочь! – через силу прохрипел сержант Дорос, придерживая левую руку, бессильно обвисшую после того, как по ней пришелся удар меча темной эльфийки.       Стражники молча кивнули, сильнее стискивая оружие и озлобленно поглядывая на преграждающих им путь чудовищ. Орки, волкодлаки, эльфы и минотавры, заметив шевеление на баррикадах, образовали живую стену между солдатами и двумя сражающимися Героями. Командовавшая ими темная эльфийка вышла чуть вперед и взмахнула мечом, надменно и с вызовом глядя в глаза Парису. Как когда-то давно смотрела одна демонесса с синими волосами, забравшая у мужчины кое-что дорогое. Героев всегда учили контролировать свои эмоции, но сейчас Парис не мог найти выхода так долго копившемуся в глубине его измененной души гневу. Словно готовый к извержению вулкан, он бурлил, застилая глаза и затуманивая разум. - За Верховную Богиню! За сияние Небес! Смерть тварям Севера! – услышал Парис свой исходящий рыком голос, прежде чем его сознание моргнуло и погасло, утащенное в никуда сияющим вихрем взбушевавшихся энергий.       Матиас едва не оглох от раскатистого рева, разнесшегося под сводами зала. Время словно остановилось. Все мамоно замерли в той позе, в которой они находились, в ужасе глядя, как в их сторону от баррикад мчится чудовище. Его покрытое серой узловатой массой тело еще кое-где сохранило клочки человеческой кожи, разбухший торс прикрывали лоскутки одежды и обломки брони, длинные и тонкие ноги, отдаленно напоминающие птичьи, звонко клацали о пол острыми когтями, а превратившаяся в длинное лезвие правая рука со свистом рассекала воздух. Оплывшее и потекшее словно восковая маска человеческое лицо вросло в выпуклую грудь, разинув беззубый рот в вопле и смотря вперед черными провалами глазниц. Гротескное чудовище, напоминающее не то ожившую статую из бугристой серой массы, не то на искаженного до неузнаваемости человека, покрытого живущей своей жизнью субстанцией, настоящим вихрем налетело на обомлевших мамоно. Оказавшаяся впереди всех высокая и властная темная эльфийка не дрогнула перед ринувшимся прямо на неё монстром, излучающим тяжелую ауру Света, попробовав увернуться от устрашающего лезвия и контрактовать врага в ответ. Её золотые глаза были все еще полны решимости даже спустя секунду, когда мир вокруг неё завращался, и она увидела свои ноги, оставшиеся стоять внизу, и тугой фонтан крови, бьющий из ужасной раны на месте её живота. Разрезав первого врага пополам, порождение Света ринулось дальше, сминая и разрубая любого, кто не успевал убраться с его дороги. - Осторожно! – выкрикнул Матиас, хватая сестру Леонору и увлекая её в сторону.       Изогнутое лезвие монстра прочертило воздух там, где только что была остолбеневшая от вида кровавой бойни жрица, а сама тварь со скрипучим рыком пробежала мимо. На молодого Героя она не обратила никакого внимания, ровно как и на оставшихся за разрушенными баррикадами перепуганными людей. Она напоминало неконтролируемого берсерка, чьё тело излучало сильный жар, который обугливал даже его самого, из-за чего от спины, боков и груди чудовища отслаивались целые куски серой массы, а остатки человеческой плоти сгорали без следа.       Схватив за руку оцепеневшую Леонору, Матиас потащил её через зал к остальным людям, стараясь не смотреть себе под ноги и дышать через рот, чтобы не ощущать тошнотворный запах крови, перебивающий даже сладкий аромат демонической энергии. Мозг парня сейчас работал очень четно, словно отлаженный часовой механизм. Матиас осознал, что здесь, в Церкви, его и его любимую ждет или смерть от лап непонятного чудовища или же участь раба у одной из этих ушастых девушек с темной кожей. Отсюда нужно было как можно скорее выбираться, однако единственным способом выбраться из осажденного со всех сторон здания был туннель, ведущий из подвала в подземные катакомбы. По приказу Париса, выход туда забаррикадировали и заколотили, поскольку Герой второй ступени, знавший, как монстры нашли путь в сердце Марцеллбурга, опасался атаки с той стороны. Да Матиас и сам не горел желанием пробиваться через подземелье, где могли прятаться чудовища. И все же… другого способа выбраться он не видел. Остаться в Церкви он тоже не мог. Даже если уродливое существо, накинувшееся на демониц, и не видело в простых людях врагов, Матиаса пробирала дрожь, когда он думал, что тварь сделает с Леонорой. Ведь для этого монстра, молодая жрица - просто еще один демон, которого надо уничтожить во имя Богини Созидания. Или просто чтобы утолить свой бесконечный гнев… Перемахнув через остатки баррикад, Матиас развернулся и помог Леоноре, которая все еще двигалась как во сне. Стоявшие вокруг стражники не обратили на них никакого внимания, разинув рты и наблюдая за чем-то, что творилось за спиной Героя и жрицы. Медленно обернувшись, Матиас едва сдержал рвотные позывы, увидев многочисленные тела монстродев, в неестественных позах лежавшие на полу, в стремительно увеличивающихся багровых лужах. Их соратницы с остервенением атаковали со всех сторон крутящееся на месте чудовище, откалывая своими мечами и дубинами от него рассыпающиеся прямо в воздухе куски серой массы. И все же остановить неведомо откуда появившегося берсерка смогло лишь темное копьё, пронзившее грудь твари и пригвоздившее его к полу. Нелепо взмахнув своим серповидным лезвием, с которого срывались крупные капли крови, монстр слабо забился, скрипуче зарычал, пытаясь дотянуться до обидчика, но сжигающий его жар, вместе с разъедающей грудь и спину черной кляксой, выпили остатки его сил. Очень скоро от него осталось лишь опаленное пятно на полу и горстка исходящей едким дымом золы.       Недоверчиво моргнув, Матиас поднял глаза на ту, кто нанес монстру смертельный удар… и ощутил, как липкий мороз покрыл его внутренности холодной коркой. На пороге Церкви стояла Она, та самая демоница, которая победила его словно ребенка, и по чьей вине Леонора стала демоном… Вернее, по вине её низкорослой подруги, которой нигде не было видно, но Матиасу это было не важно. Страх и удушающий гнев смешались в нем в гремучий коктейль, и он сквозь стиснутые зубы прорычал имя: - Астарот…       Демоница с сиреневой кожей вздрогнула, подняла голову, и в её лазурных глазах вспыхнули радостные искорки. - Матиас! Слава Темной Богине, ты жив… Я, когда увидела… это… подумала, что с тобой могло приключиться что-то ужасное… - сбивчиво затараторила демонесса, заходя в церковь и складывая за спиной трепетавшие от нетерпения перепончатые крылья.       Босая нога девушки с плеском опустилась в большое алое пятно, и её красивое лицо стремительно налилось белизной, а глаза расширились, когда она увидела всю картину разрушения. - Великая… Мать… Что тут произошло?! Это все сделало оно?! – в ужасе прошептала демонесса, глядя на останки бронированного берсерка.       Ответом ей была тишина и блеск мечей оставшихся стоять на ногах стражников, да стоны раненных монстродев, которым помогали их выжившие в этой бойне соратницы. Матиас же, наградив демонессу испепеляющим взглядом, обнял Леонору за плечи и повел её по коридору в подвал, провожаемый взором Астарот. Совсем не так демоница представляла их новую встречу… И вид спины удаляющегося Героя ранил её сильнее чем могло бы поразить лезвие сгинувшего монстра Света, ведь громко стучавшее сердце молодой демонессы отныне и навеки принадлежало лишь одному человеку.

***

      Одинокая монстродева медленно шла по дороге, ведущей к наглухо закрытым воротам Замка, гордо вскинув голову и с вызовом всматриваясь в далекие силуэты замерших на крепостных стенах часовых. Медленно поднимающееся к зениту алое солнце играло бликами на покрытой изумрудной чешуей спине монстрицы, её вздымающихся из волос изогнутых черных рогах и тугих мышцах, подчеркивающих её красиво сложенное тренированное тело. За спиной у мамоно виднелись огромные перепончатые крылья и длинный изогнутый хвост, время от времени чиркающий по земле острым костяным наконечником. Подойдя к стенам на несколько десятков шагов, она замерла на месте, подняла голову и, с обманчивой небрежностью положив на плечо свой массивный меч, крикнула громким чуть рычащим голосом: - Я знаю, что ты там, Паладин! Хватит отсиживаться за стенами, выйди ко мне и выслушай, что я скажу! – в громоподобном голосе драконицы чувствовался неприкрытый вызов, а серо-голубые глаза блестели льдом.       Прокричав эти слова, монстрица замерла, лениво растрепав свои длинные черные волосы. Долго ей ждать не пришлось. Скоро до перепончатых ушей драконицы донесся незнакомый мужской голос: - Что тебе понадобилось чудовище?..       Нашарив глазами заветную закованную в металл фигуру среди крепостных зубцов, монстродева яростно ударила хвостом по земле и прорычала: - Моё имя – Сервилия! Легат Третьего Легиона Сумеречного Царства! - Так вот, кто ведет в бой этот сброд… Отдам тебе должное, монстр, твои способности командира не померкли со времен Трехсотлетней войны, - в голосе Паладина впервые мелькнуло что-то отдаленно напоминающее уважение. – Это многое объясняет. Моё имя Фейдон. Старший Паладин Адальхилдского Монастыря. Зачем ты пришла сюда?       Когти Сервилии громко скрипнули по рукояти меча, когда она выкрикнула заранее заготовленные слова: - Я вызываю тебя на дуэль Чести, Паладин! Ты сразишься со мной под стенами этого Замка, и от исхода поединка будет зависеть судьба остальных людей. Наша Принцесса ради того, чтобы прекратить это кровопролитие пошла на невиданную щедрость… Если ты победишь, то вправе забрать мою жизнь и беспрепятственно покинуть город вместе со всем населением Замка. Вас никто не тронет и не станет преследовать. Можете хоть обвешаться своими амулетами, чтобы защититься от нашей маны! Если же ты проиграешь, то предстанешь перед судом и примешь свою участь! Среди нас есть те, кто хотел бы свети с тобой счеты…       Едва слышимый сухой смешок подобно пощечине ударил по гордости Сервилии, и драконица, подавив вспышку гнева, надменно бросила: - Можешь не искать подвоха. Я даю слово Дракона, что все сказанное мною – чистая правда! - Дело не в этом монстр… Может, в вашем чешуйчатом племени и нормально решать участь жизней и душ сородичей посредством поединка, но я на такое пойти не могу, - и прежде чем драконица успела возразить, Фейдон добавил. – Я допускаю, что все сказанное тобою – чистая правда. Уж в чем, а в крепости драконьего слова, я не сомневаюсь. Вот только я не вправе ставить на кон людские жизни, словно горстку гульденов в карточной партии… Я не стану с тобой сражаться один на один, а если тебе так уж хочется скрестить со мной клинки, то явись сюда во главе своего войска! И мы посмотрим насколько крепка твоя чешуя, Сервилия с Сумеречных Гор!       Ошарашенная таким отказом, Сервилия с недоверием смотрела на поблескивающую металлом фигурку Фейдона, мысленно стараясь подобрать наиболее хлесткое оскорбление для этого труса, не решившегося выйти против неё в честном поединке. Однако легкая ладошка с белоснежной бархатистой кожей, коснувшаяся чешуйчатого плеча драконицы, мигом оборвала эти мысли. - Успокойся, Сервилия. Твой план не сработал, - с грустью произнесла Друэлла, возникая за спиной монстрицы в облаке фиолетового тумана.       Со стены раздались всполошенные возгласы и громкие приказы, но лилим не обратила на них никакого внимания, ровно, как и на рой арбалетных болтов, устремившихся к ней со стены. Все пущенные снаряды растворились в воздухе, который черным туманом сгустился вокруг ослепительно красивой суккубы с белоснежной кожей. Иронично улыбнувшись, Друэлла обернулась и устремила взор своих светящихся багровыми огоньками глаз на пришедший в движение лагерь, на блеск множества мечей и доспехов её готовых к атаке воительниц. И на рослую фигуру идущего прямо к ним мужчины с лазурной броне. Его сопровождала легко и стремительно двигающаяся девушка с волосами цвета вороного крыла, чьё тело покрывала пульсирующая паутина красно-черной субстанции, сформировавшая на месте её правой руки огромный устрашающий меч. - Этот трус… я найду его и лично приволоку к вам! – тихо рыкнула все еще горящая гневом Сервилия, яростно хлеща хвостом землю под ногами и смотря в то место, где стоял Паладин.       Вставшая рядом с ней лилим взмахнула рукой, и в её ладони тут же сформировалась изящная рапира с витиеватой гардой, чьё красно-черное лезвие, казалось, тянулось к суетящимся на стене людям. - Никаких «я», Сервилия! – серьезным тоном ответила Друэлла, предостерегающе коснувшись своим хвостом с упругим сердечком на конце твердой, как камень спины драконицы. – Я больше не хочу смотреть, как вы гибнете ради моей мечты, а я даже не могу вас защитить… Этим утром мы вместе положим конец этому мерзкому оплоту веры в небесную лгунью и поможем людям прозреть, сбросив оковы невежества! Ведь ради дня, когда наши дети смогут видеть прекрасное черное небо и алое солнце, и все люди обретут подлинную свободу, я готова рискнуть всем, даже собственной жизнью!       Неодобрительно дернувшая перепончатым ухом Сервилия окинула взором своих лазурных глаз ощерившуюся зубцами крепостную стену, и на дне её зрачков мелькнул отблеск старой боли. - Даже если многим из людей нравится сидеть в цепях, свешивающихся с Небес, а некоторые из них готовы пойти на все, чтобы уничтожить непокорных воле их крылатого тирана? На убийства не только нас, но даже детей?..       Принцесса печально усмехнулась, легко ступая по твердой земле босыми ногами и ловя на себе испуганные взгляды стражников. - Именно поэтому, зная сколь несчастны такие люди, сколь далеко они зашли по пути разрушения, я приложу все усилия, чтобы показать сколь они заблуждались, отвергая нас и следуя за той, кто видит в них лишь оружие для удовлетворения своих амбиций! И все же, я очень рада, что таких людей не слишком много. Что находятся те, кто принимает своих родных после обращения, а кое-кто и сознательно идет на него. Это вселяет в меня надежду, что даже в самом сердце их Ордена я найду ждущие своей любви одинокие сердца… - «И в одном из них найдется место для меня!» - про себя добавила мечтательно улыбнувшаяся лилим, делая очередной шаг навстречу медленно растущему в размерах Замку.       Но уже на следующем шаге бледное лицо девушки было предельно сосредоточено, а угольно-черные глаза с алыми огоньками бдительно выискивали среди готовящихся к бою на стенах людей того, в ком испепеляющий жар Света оставил ужасающую рану, а в разуме едва ли найдется место для таких дорогих сердцу мамоно слов, как любовь, верность, страсть и дети. Впрочем, Друэлла не теряла надежды, что даже такие глубоко несчастные создания, как Герои второй и третьей ступени найдут свой уютный дом в новом мире, полном бесконечной любви.