Миротворец

      Поелозив на неудобной лежанке, Гай перевернулся на другой бок и несильно ударился лбом о каменную стену, выругавшись вполголоса от боли. Привстав и кое-как перевернувшись на узкой койке, парень постарался устроиться поудобнее и побыстрее очутиться в объятиях сна, но как назло врата в царство сновидений ни в какую не хотели открываться перед молодым человеком. Поворочавшись еще немного, Гай плюнул на это дело и, встав с койки, с угрюмым видом прошелся по комнате. Хотя назвать это помещение комнатой можно было лишь с большой натяжкой. Сырой каменный мешок, в котором не без труда разошлись бы два человека, половину пространства которого занимала вделанная в стену койка. У дальней стены в полу зияла зловонная дыра, являющаяся туалетом, а в противоположном направлении отбрасывала зловещую тень на пол толстая металлическая решетка, перегораживающая выход наружу. По другую её сторону начинался длинный каменный коридор, скупо освещенный редкими чадящими факелами.       Подойдя к решетке, Гай прислонился лбом к холодному металлу, прикрыл глаза и грустно усмехнулся. Вот уж не думал он, что будет когда-нибудь скучать по холодной подземной казарме крепости Морозная Луна, и уж тем более не думал Гай, что однажды ему придется коротать время в мрачных застенках столичной лескатийской тюрьмы, куда бросали лишь преступников. И все же гвардеец уже второй день обживался в выделенной ему камере, доставшейся, судя по запаху, от какого-то нищего, укравшего, скорее всего, что-то ценное и брошенного гнить в темницу.       В первый день парень подолгу стоял у решетки, надрывая горло в попытках докричаться до тюремщиков и убедить их, что он ни в чем не виновен. Но редкие стражи, патрулирующие коридор, были то ли глухими, то ли уже привыкли к таким крикам, но единственное чего добился Гай, это сорвал горло, да услышал сухой смешок из соседней камеры. Невидимый собеседник за стеной, зашуршав, подошел к своей решетке, и Гай услышал его глухой надтреснутый голос: - Эй, новичок, хватит уже орать, ты всем только спать мешаешь.       Гай задохнулся от гнева и обиды. - Но они!.. Я тут по ошибке!       Каким-то образом в этот миг парень понял, что его собеседник понимающе ухмыльнулся. - Все мы здесь по ошибке, братец… Я вот ошибся с утробой, из которой появился на свет. Родился в веселой семейке шлюхи и портного, а не в королевской семье, - помолчав немного, товарищ по несчастью добавил поучительным тоном. - В любом случае кричать не имеет смысла. Надоешь стражникам, и они на пару дней забудут, что тебя кормить надо или и вовсе ребра твои пересчитают. Глянь на бедолагу в камере напротив. Уже два дня встать с койки не может и взять свой кусок хлеба. Видать так и душу Илиас отдаст…       С содроганием отведя глаза от неподвижного силуэта на кровати в камере напротив, Гай сел на свою койку и спрятал лицо в ладонях. Обида жгла парня подобно извергающейся из вулкана магме, злость на тех, кто его бросил сюда, застилала глаза гвардейца багровым полотном, и руки сами собой стискивались в кулаки. Но еще сильнее был гнев на того, кто донес на него – на Линча. Как сообщил Гаю конвоирующий его офицер, когда парня тащили в темницу, этот полубезумный лейтенант поведал про их приключение в лесу и выразил опасение, что Гая могла околдовать своей темной магией маленькая некромантка. Протестующие крики парня о том, что Курому не была демоном, никак не вредила Ордену, и лишь помогла ему и Линчу вернуться в столицу, благополучно прошли мимо ушей стражи и, надо полагать, тех людей, кто решил бросить его гнить в это подземелье.       Приоткрыв глаза, Гай посмотрел через решетку в соседнюю камеру. Силуэт запертого там человека на койке не сдвинулся ни на сантиметр, и гвардеец уже не был уверен, что тот дышит. Но воздух в подземелье был таким спертым, удушающим и пропитанным всевозможными мерзкими запахами, что уже в первый день старающийся дышать ртом парень напрочь потерял обоняние, так что «аромат» разложения учуять он не смог. Еще одним грызущим его изнутри чувством, помимо гнева, обиды и желания выбраться из этого мрачного места наружу, чтобы защитить свой дом от демонов, стала скука. Привыкший к энергичной жизни Гай просто не находил себе места в тесной камере, где у него не было никаких подручных предметов, а из одежды – потертая серая роба, пахнущая дешевым мылом. Который раз Гай тоскливо вспоминал свой дом, наковальню и молот, жар печи, искры и приятную тяжесть металла, постепенно превращающегося в его руках в готовое изделие. Еще чаще он вспоминал курсантскую казарму, утренние построения, упражнения и тренировки. Лица знакомых, товарищей, тех, кто, как и он сам, решил стать защитником человечества от демонов Севера. А еще Гай вспоминал Мерсею. И каждый раз незримое копье пронзало его сердце, прибивая стискивающего зубы парня к каменной стене, словно бабочку, пришпиленную иголкой коллекционера. Как она там, интересно? Помнит ли вообще Мерсея о нем, одном из своих учеников? Знает ли, что он прямо сейчас, вместо того, чтобы плечом к плечу с другими гвардейцами готовиться дать бой демонам, сидит по нелепому обвинению в измене в этой проклятой темнице?.. Или же… она так и крутится вокруг Эльта, и весь мир для неё лишь блеклое марево, в котором нет никого кроме этого рыжего парня?..       В тишине камеры раздалось громкое скрежетание зубов и глухой удар кулаком об стену. Вспышка боли в разбитых пальцах немного отрезвила Гая, отвлекла его от зазубренного лезвия, засевшего в сердце, и парень с беспомощным вздохом прислонился спиной к стене, прикрыв глаза. Словно только этого и ждавшая усталость навалилась на его плечи подобно горному обвалу, и гвардеец на плохо слушающихся ногах доковылял до койки и с размаху опустился на её жесткую поверхность, с облегчением соскользнув в темное озеро сновидений. Сколько времени он спал, Гай не знал. Здесь, в подземных тюремных казематах время словно теряло свою власть, растягивалось в липкий кисель, и казалось, что снаружи уже прошли многие месяцы. Проснулся парень от чьего-то знакомого зовущего его голоса. Сознание Гая еще не успело пробудиться, а все тело само дернулось, услышав этот голос, и внутри у парня все сжалось в колючий ворочающийся комок раскаленного железа. Открыв глаза и помотав головой, Гай встал с кровати, протер лицо, тщательно разгладил свою робу и лишь после этого, чеканя шаг, подошел к решетке, за которой его ждал хорошо знакомый силуэт. - Привет, Гай. Я надеялся, что слухи врали, и тебя нет в этой тюрьме, но… - поникшим голосом произнес Эльт. – Я примчался сразу, как только узнал. Как ты тут?..       Прильнув к решетке, он внимательно всматривался в своего друга, которого не видел почти месяц, и с каждой секундой Эльт все сильнее хмурился. Когда до рыжего дошли слухи, что его друг вернулся в столицу и был брошен в темницу, как предатель, парень не поверил своим ушам. Он попросил Мерсею выяснить, на самом ли деле Гай ныне томится в застенках темницы. И какого же было его изумление и ужас, когда удивленная девушка, вернувшись из Штаба Гвардии, подтвердила эти слухи. Бросив все дела, Эльт с немалым трудом добился того, чтобы его допустили в темницу, и пока ноги рыжего несли его по темному коридору, внутри парня полыхал страх за судьбу его друга, по нелепому стечению обстоятельств оказавшемуся в этом Илиас проклятом месте.       Подходя к нужной камере Эльт все же таил слабую надежду, что Мерсея ошиблась, и сейчас он увидит незнакомого человека с таким же именем и фамилией. Но реальность оказалась безжалостной. По ту сторону прочной решетки стоял Гай, слабо освещенный настенными светильниками. Одетый в какую-то мешковатую серую робу, он, тем не менее, стоял с гордо выпрямленной спиной, расправив плечи и подняв голову. Когда же взор Эльта упал на лицо друга, внутри у парня словно прошелся ледяной тайфун. Нет, Гай вернулся со службы не изуродованный ужасной войной с демонами, не зараженный их нечестивой скверной и не раненный. И все же с ним было что-то не то. И дело даже не в бледном лице и черных кругах под глазами от недосыпа и плохой еды. Когда взгляд Эльта встретился со взором его старого друга, у рыжего на миг возникло чувство, что они скрестили свои мечи, выбив снопы искр. Напряжение и угрюмость. Стоявший в паре шагов от него Гай безотрывно смотрел в глаз Эльту, и в его зрачках не было радости от встречи с другом детства, а только лишь досада, раздражение и злоба. И это ставило рыжего в тупик, выбивало из колеи, кололо его сердце кривым ножом обиды. Почему Гай смотрит на него словно он ему враг? Что это за взор, преисполненный чуть ли не ненавистью?.. Что с ним, во имя Илиас, произошло в этой проклятой Морозной Луне?.. Такие мысли носились в голове Эльта, но рыжий постарался отбросить их и, обхватив прутья решетки, покачал головой. - Ну и взгляд у тебя, Гай… Впрочем, не удивительно в таком-то поганом местечке. Я… я поверить не могу, что эти высокородные идиоты тебя сюда бросили по какой-то нелепой причине! Словно ты, ха-ха, сотрудничал с монстрами… Бред!       В мыслях Эльта пронеслись слова его и Гая клятвы защищать людей от чудовищ, пожирающих людские жизни. Да быть не может, чтобы его друг предал эту мечту и стал служить мерзким монстрам… Решив подбодрить друга, Эльт сжал кулак и несильно стукнул им по решетке. - Я попрошу Мерс поговорить с этими тугодумами из Штаба, чтобы с тебя сняли эти обвинения. Меня они слушать не стали, но её слова точно заставят их крепко задуматься. Да она и сама удивлена таким глупым обвинением.       Силуэт Гая по ту сторону решетки дернулся. Внезапно сделав шаг вперед, парень молниеносно оказался прямо напротив вздрогнувшего Эльта, и рыжий почувствовал твердые пальца Гая, сжавшие его предплечье. - Она знает?.. Мерсея знает, что я здесь?! – взволнованным голосом выпалил Гай, сверля зрачки Эльта своими синими глазами, сейчас больше напоминающими кусочки обжигающего холодом льда. – Она… она что-нибудь говорила?       Поёжившийся от его тяжелого взора Эльт утвердительно кивнул: - Она сказала, что ни один из её гвардейцев не стал бы связываться с некроманткой, и поэтому она точно не откажет мне помочь вызволить тебя отсюда! - Спасибо… - еле слышно прошептал Гай, отходя обратно в темноту и тяжело садясь на койку.       Снедаемый любопытством Эльт подался вперед и выпалил: - Что с тобой случилось Гай?.. Мы слышали разные пугающие слухи, что северные крепости пали, и орды демонов движутся сюда! Поначалу ни я, ни Фолмун с Примерой и Мимиру этим россказням не верили, ведь если крепости пали, значит и ты… Но в последние дни, когда началась подготовка к войне, когда на улицах и в тавернах только и судачат о новой войне с монстрами, когда в столицу со всех краев страны стягиваются войска… нам стало все труднее сохранять надежду. И вдруг вчера, когда я зашел к Саше, она сказала, что ты здесь! Но ни дома, ни в приюте тебя не было, зато ближе к полудню поплыли слухи о дезертирах, брошенных в темницу за предательство. В конце концов, я выяснил, что тебя держат здесь. Скажи, Гай… что во имя Илиас стряслось с тобой?!       В полумраке камеры раздался едкий смешок. - Слухи тебя не обманули, Эльт. На нас и в самом деле напали монстры, притом не какая-нибудь банда орков или стая оборотней, а самая настоящая, демон их побери, армия! Нашу крепость взяли штурмом, спастись удалось лишь мне и одному лейтенанту… По иронии судьбы именно благодаря ему я сейчас торчу здесь! Проклятье! – рявкнул Гай, вновь ударяя кулаком в стену. – Я так спешил сюда, чтобы вместе с вами биться против демонов! Молился Богине успеть! А вместо этого гнию в этих проклятых казематах!       По ту сторону решетки сраженный известиями Эльт тяжело выдохнул: - Значит, война…       Несколько мгновений помолчав, рыжий парень вскинул голову и насмешливо бросил куда-то в потолок: - Ну ничего, Гай, в конце концов именно ради этого мы с тобой тренировались, об этом мы с тобой и мечтали – сражаться с монстрами! Ради того, чтобы наступил вечный мир! Если чудовища так того хотят, пускай приходят, Лескатия не дрогнула в Трехсотлетней войне, не дрогнет и сейчас! Мамоно еще пожалеют, что сунули свои уродливые лапы в наши земли!       Косо посмотревший на него Гай слабо улыбнулся, а потом глубоко вздохнул: - Как там остальные девушки? С Сашей и её воспитанницами я уже повидался, а вот с остальными не успел – стража меня опередила. Видя, что его друг слегка приободрился, Эльт буднично ответил: - Примера с Мимиру в последнее время совсем заняты были, мы очень редко виделись. Ну а когда виделись, то иногда гадали, как ты там служишь. Мимиру хотела тебя навестить, как и обещала, да из-за этих слухов ей велели вернуться в Магитек, так что в последнее время она ходит мрачная и уставшая. Они точно захотят тебя навестить, когда узнают, что ты здесь. А еще лучше нам всем собраться, когда тебя выпустят через день-другой и отпраздновать твоё возвращение! Как тебе? - Звучит… очень даже недурно, - обкатав эту мысль в голове, согласно кивнул Гай, потирая подбородок.       У парня язык чесался попросить Эльта привести сюда Мерсею. Сердце в груди Гая отчаянно билось от желания увидеть любимую, но умом он понимал, что даже если Мерсея сюда придет, это будет совсем не та встреча, о которой он мечтает… Уж лучше он сам её найдет, когда выберется отсюда и приведет себя в порядок. Ну а пока… - А, еще я скажу Саше, что с тобой стряслось. Она вернется лишь завтра, у неё опять какие-то дела за крепостной стеной. Наверное, проповедует жителям пристенных домов… - говорил между тем Эльт.       Он хотел добавить еще что-то, но справа от рыжего раздались тяжелые шаги и незнакомый сонный голос произнес: - Эй, гвардеец, время вышло. Нам еще кормить этих узничков надо. Так что прошу на выход. - Да, сейчас, - кивнул в сторону Эльт, после чего посмотрел на витающего в облаках Гая, смотрящего в потолок. – Гай. Я безмерно рад тебя видеть, что с тобой все в порядке, пусть даже вместе с тобой пришли такие дурные вести… Я сделаю все, чтобы вызволить тебя отсюда побыстрее, чтобы мы все вместе встретились, как и раньше у Саши в Приюте! Держись, Гай, и помни, что мы все с тобой!..       Узник камеры медленно повернул голову к Эльту и после секундной заминки вяло кивнул, так ничего и не ответив. Понимая, что его друга сейчас терзают мрачные мысли, рыжий грустно вздохнул и, махнув рукой на прощание, развернулся и в сопровождении охранника направился к выходу. На лице Эльта застыла мрачная гримаса, а мысли как угорелые носились в голове, пока он пытался придумать, как бы ускорить традиционно медленный судебный процесс и вызволить друга из беды. Образ уставшего и подавленного Гая, оставшегося в одиночестве в камере, застыл перед глазами рыжего парня, терзая сердце болью за друга.       Пройдя через несколько постов охраны, Эльт попал на верхний уровень тюрьмы, похожий на мрачный готический замок, где вдоль колонн на стенах вместо гобеленов висели изображения валькирий, строго взирающих на всякого вошедшего сюда. Тут и там стояли закованные в латы стражники, никак не отреагировавшие на поднявшегося снизу рыжего парня, словно это были не люди, а подставки для доспех. Поспешно миновав широкий коридор, Эльт распахнул двухстворчатые двери и с жадностью вдохнул чистый свежий воздух. Он стоял на пороге темно-серого угловатого здания с единственной остроконечной башней, а вокруг раскинулась широкая площадь с несколькими помостами, с которых зачитывали приговоры и выносили решения над судьбами преступников. За высокой металлической оградой, окружающей территорию темницы, виднелись жилые дома, подобно лесенке карабкающиеся на высокий холм, который венчал красивый белокаменный замок, дом для короля Кастора Лескатье и его семьи. Глаза Эльта упали на одну из башен, а в груди зародился приятный проблеск тепла. В этой башне жила принцесса Франциска, молодая и красивая девушка, пораженная тяжелым недугом. Они с Эльтом знали друг друга довольно давно, еще с тех пор, как играли втроем с Вильмариной в саду поместья Носкрим. Увы, с тех пор Франциска очень сильно сдала здоровьем и редко покидала свою башню. Однако это не останавливало Эльта, и он был одним из немногих простолюдинов, кому дозволялось приходить во Дворец проведывать принцессу. - «Надо будет завтра к ней заглянуть, - решил парень, выходя через ворота за пределы территории темницы и спускаясь вниз по пустынной улице. – Сегодня уже поздно, а мне надо срочно зайти к Мерсее насчет Гая…»       Покинув негостеприимный квартал, в котором располагалась столичная темница, Эльт вышел на оживленную улицу и зашагал в сторону Дворца, аккуратно продвигаясь через поток людей. День близился к вечеру, а народу на улицах не убавлялось. В Монгормерде вообще чувствовалась неприятная напряженная атмосфера, которую человек ощущает в приближении грозы. Проходя мимо торговых рядов, вокруг которых толпилось множество людей, Эльт услышал слова одного из освободившихся купцов, брошенных соседу: - Вот уж не ожидал… Такая прибыль всего за несколько дней! – улыбался мужчина, довольно потирая руки. – Народ словно обезумел, скупает все подряд из-за этих слухов! - Думаешь, это просто слухи? – скептически поднял бровь его товарищ. – Уж не стал бы Король созывать в столицу войска со всей страны ради простых слухов… - Будем молиться Богине, что это просто раздутые россказни про стаю оборотней, - пожал плечами первый торговец. – Не хочется мне, чтобы на нашем веку грянула новая Трехсотлетняя война… Достаточно мне и историй деда. Но в любом случае благодаря этим слухам мы немного обогатимся, хе-хе…        Пройдя бурлящий торговый квартал, Эльт вышел на широкую улицу, ведущую прямиком ко Дворцу. Обычно тут было не протолкнулся от горожан, но сейчас они все стояли вдоль дороги, боязливо и с любопытством посматривая на длинную колонну всадников, протянувшуюся по улице. Закованные в тяжелую серебристую броню рыцари восседали на своих бронированных лошадях, сжимая в руках увесистые алебарды и, гордо вскинув головы, держа путь ко Дворцу. Кое-как протиснувшись через толпу выстроившихся у обочины людей, Эльт услышал возбужденные шепотки: - Смотри, это же Стальной Батальон герцога Олафа! - Я слышал, что по выучке и ратному мастерству эти воины ничем не уступают Святым Рыцарям! - Да нет, это уже глупости… Рыцари это Герои, тогда как эти воины просто очень умелые бойцы… Они отличились во время недавнего рейда в пустыню Сабасы, перебив немало диких монстров.       Около шести сотен закованных в металл воинов неторопливо прогарцевали по улице и, не доходя до Дворца, свернули на боковую улицу, миновав закрытые ворота и скрывшись на территории военного квартала. Из-за этой заминки, путь до Дворца отнял у Эльта почти три четверти часа. Широкий двор и плац встретили рыжего парня тишиной и запустением. Впрочем, он этому ничуть не удивился – вечернее построение еще не началось, и остальные курсанты, скорее всего, находились в оружейной. Мерсея же в это время, как правило, позволяла себе несколько минут отдыха в своей личной комнате, как и полагается одной из Героинь. Эльт ощутил холодок, пробежавший по его животу. В последнее время командир вела себя с ним весьма… странно… По крайней мере, он не видел, чтобы Мерсея позволяла себе вольности еще с кем-то из её подчиненных, а вот Эльта она не без удовольствия могла обнять со спины, уперевшись в покрасневшего парня своей упругой грудью. Не то чтобы это не нравилось рыжему парню… Однако такое поведение девушки сбивало его с толку и сильно смущало.       Мысленно взмолившись Богине Илиас, Эльт пересек плац и направился к стоящему в сторонке двухэтажному зданию, где располагались казармы для офицеров. Открыв дверь, прошагав короткий коридор и поднявшись по лестнице, парень оказался перед входом в одну из комнат. На секунду он замер, собираясь с духом, затем, глубоко вздохнув, постучал и, дождавшись разрешения, открыл дверь. Почти сразу он увидел сидящую на стуле симпатичную девушку с подтянутой фигурой, которая неторопливо полировала лезвие своей алебарды. Стоило Эльту переступить порог, как она подняла голову и радостно ему улыбнулась, а в глубине её единственного серого глаза зажегся предвкушающий огонек. - Капитан Мерсея! – вытянувшись в струнку, отдал честь Эльт. – Я… у меня к вам просьба. - Вольно, рядовой… Эльт, я уже трижды тебе говорила, что когда мы вдвоем, можешь обращаться ко мне просто по имени, - поморщилась девушка, откладывая в сторону оружие и одним махом вскакивая со стула.       Плавной походкой она приблизилась к немного оробевшему Эльту, приобняла его сбоку, так что её правая рука оказалась у парня на другом плече и, прижав к себе, с улыбкой поинтересовалась: - Так что за просьба у тебя ко мне? Дополнительные тренировки, ха-ха? – в глубоком и тягучем, словно патока голосе девушки прозвенели соблазнительные нотки.       Чувствуя, как в его плечо упирается мягкая и приятная грудь молодой и красивой девушки, а щеку обжигает её горячее дыхание, отчаянно краснеющий Эльт не без труда собрался с мыслями и выпалил: - Это насчет Гая… Я был в темнице, навещал его. Мерсея, я знаю, что ты уважаемая Героиня и твоё слово много значит на военном совете! Прошу тебя, помоги мне его вызволить оттуда! Ты же и сама понимаешь, что его посадили туда по ошибке…       Явно не ожидая таких слов, Мерс недоуменно нахмурилась и отвела глаз в сторону. - Эльт, мне самой совсем не нравится, что одного из моих подчиненных запихнули в камеру, словно какого-то преступника. Но обвинение против Гая Эрбина очень серьезное – сотрудничество с монстром, а то и занятие некромантией. Хотя последнее – полнейшая глупость… - Мерсея, ты же и сама говоришь, что это обвинение – глупость! Так помоги мне вызволить Гая из беды! – ухватился Эльт за спасительную соломинку, отстраняясь от капитана и поворачиваясь к ней лицом.       По лицу девушки было видно, что она хочет поговорить с гостем совсем о других вещах. Тем не менее Мерсея о чем-то подумав, медленно кивнула: - Я попробую замолвить словечко за Эрбина на суде, которое состоится в конце недели… - До конца недели… - в ужасе выдохнул Эльт, словно это ему предстояло томиться в застенках темницы. – Я… понимаю. Спасибо, Мерс! - Но не обещаю, что меня послушают, - закончила свою мысль девушка, раздраженно убирая с глаз прядь волос и бросая взгляд в окно. – Из-за навалившихся дел с организацией армии и сбором ополчения, эти тугодумы из военного совета могут тянуть дело твоего друга сколь угодно долго. Раз прямой вины на нем нет и на плаху его нельзя, то разбирательство может затянуться. - Я попробую еще поговорить с Сашей, - решительно сжал кулаки Эльт. – Как Глас Богини, её слово тоже немало значит! Мы с Гаем её воспитанники, и она ни за что не допустит, чтобы его держали в темнице вместе с преступниками!       Посмотрев на парня рассеянным взором, одноглазая красавица вздохнула и, подойдя к шкафу, открыла его, начав что-то там искать. При этом она как бы невзначай бросила рыжему: - Кстати, Эльт, раз уж ты все равно здесь… Не мог бы ты мне кое в чем помочь? - Если только это не займет много времени. При всем уважении, капитан Мерсея, я бы хотел встретить сегодня Сашу. Если она, конечно, вернется сегодня из-за стены, а не завтра… - Да сущие пустяки! – удовлетворенно улыбнулась капитан, доставая из шкафа увесистую кипу документов. – Надо отнести это на склад, чтобы не пылилось… Составишь компанию? Потом заглянем в столовую и перекусим, а то я отсюда слышу, как у тебя живот бурчит. Того и глядишь, часовые примут за рев дракона, ха-ха! - Эм… Ладно… То есть, так точно! – поколебавшись, кивнул Эльт, и в самом деле почти ничего не евший за сегодняшний день. - Сколько можно говорить… - огорченно вздохнула Мерсея, глядя на парня словно на нерадивого ученика.       Подойдя к Эльту, она положила руку ему на плечо и, заглянув в глаза, проникновенно произнесла: - Не нужно так официально, когда мы вдвоем, - её ладонь медленно скользнула по груди порозовевшего парня. – Идем быстрей, а то ужин остынет!

******

      Взлохмаченный и сконфуженный Эльт быстрым шагом двигался по улице, стараясь сосредоточиться на своей цели выручить Гая, но против воли в голову лезли приятные мысли и ощущения от слегка пьяной Мерсеи, жмущейся к нему в офицерской столовой. Немного перебравшая девушка, прильнув к плечу парня, словно сытая кошка мурлыкала о том, что неплохо бы сделать Эльта её личным адъютантом, и тогда они смогли бы видеться еще чаще. В итоге, офицерские казармы он покинул уже к заходу солнца. В груди парня гулял буран смешанных чувств. Эльту нравилась Мерсея. Более того, рядом с капитаном, в груди парня словно распускался приятный обжигающий цветок. Вот только это был не один цветок, ведь в груди молодого человека давно рос целый сад, где каждый цветок принадлежал одной из дорогих ему девушек. Его подруга детства Вильмарина, с которой он виделся очень давно, и к которой вроде бы охладел, но при одной мысли о Героине, внутри все сжималось от желания увидеть её. Его давняя подруга Примера – ослепительно красивая эльфийка, напоминающая снаружи колючую шипастую розу, но в глубине души мягкая и немного робкая. Веселая и энергичная Мимиру, с которой всегда было интересно поговорить о необъятном мире, пока девочка, искристо смеясь, сидела на коленях у «братика», с удовольствием прислонив голову к его груди. Очень больная и страдающая, но вместе с тем храбрая и отважная принцесса Франциска, на лице которой всегда проступала слабая улыбка, когда Эльт сидел на стуле рядом с её кроватью, а в глубине её зеленых подобно лепесткам жасмина глаз сиял почти детский восторг. Нашлось в сердце Эльта и место для Саши Фолмун, ставшей для него доброй и заботливой старшей сестрой и вместе с тем одной из тех девушек, рядом с которыми рыжий парень хотел быть вечно. И, наконец, Мерсея Даскарос, грубоватая красавица с единственным глазом, чья одинокая душа много лет стремилась залечить страшную рану, нанесенную в детстве, и вместе с тем боящаяся открыто признаться в чувствах перед собою. - «Могу ли я их всех любить?.. – отрешенно спрашивал сам у себя Эльт, вышагивая по медленно утопающей в сумерках улице. – Любят ли они меня? И как они отнесутся друг к другу?..»       Разумеется, никто ему не ответил, и терзающий себя молодой человек продолжил спускаться по улице, удаляясь все дальше от Дворца. Честно говоря, парень довольно смутно представлял свою жизнь в будущем. Когда-то он вместе со своим другом хотел защитить людей от монстров, даровать всем мир и безопасность. Когда-то… Было кое-что, в чем Эльт не решался признаться Гаю ни сейчас, ни до того момента, как между ними словно пролегла глубокая трещина.       Когда Гай и Эльт вступали в Гвардию, их обоих грела одна мечта – подарить людям мир и свободу от угрозы демонов Севера. Изо дня в день она придавала им сил тренироваться, закалять своё тело, учиться обращаться с оружием и готовиться к сражениям. Для Гая эта мечта стала словно путеводной звездой. Эльт же старался не отставать от друга и поддерживать его, но на самом деле, в глубине души парень чувствовал равнодушие, в которое он медленно погружался, словно утопающий в вязкое болото. Их мечта стала для Эльта чем-то вроде рутины. Он уже не пылал энтузиазмом, представляя, как он будет скакать на коне и рубить головы лживым демонам, пытающимся коварством и невинной внешностью растлить людские умы и сердца, заманив тем самым в смертельную ловушку.       Да и с кем они собрались воевать-то?.. Эльт так ни разу в жизни и не видел ни одной мамоно. Зато за время службы слышал предостаточно разных слухов, порой противоречивых и совершенно невероятных. Говорили, что на самом деле демоны совсем не желали людям смерти, и что на деле своей внешностью любые мамоно были во много раз прекрасней большинства простых девушек. И что похищали людей они совсем не для того, чтобы питаться их плотью и душами, а совсем для других целей… Поначалу Эльт не придавал особого значения этим еретическим слухам, тем более, что таких людей преследовала и Гвардия, и Инквизиция. Но однажды, когда он вместе с Сашей Фолмун гостил в её приюте, отдыхая после недели тяжелой службы в Гвардии, их разговор случайно коснулся демонов. В тот момент привычная картина мира Эльта дала первую трещину, когда его любимая наставница, ставшая для него старшей сестрой и второй любовью, лишь грустно опустила голову, так и не ответив на вопрос, являются ли все демоны злом. Подняв глаза на ошеломленного её молчанием и неуверенностью Эльта, Саша слабо улыбнулась и промолвила слова навсегда оставшиеся в сердце парня: - Не все монстры плохие, Эльт… Среди них есть и те, кто невинен по своей природе и не желает людям зла. Как и не все люди - чистые праведники, блюдущие заветы Богини…       Её последние слова были отражением мира вокруг, который Эльт каждый день видел. Да что там простые люди… даже священники Илиас зачастую вели себя подобно избалованным аристократам, купаясь в богатстве и роскоши и прикрываясь своей неприкосновенностью! Проповедуя смирение и благородную нищету, церковники, не особо скрываясь, всеми правдами и неправдами стремились обогатиться за счет верующих. Разумеется, среди них были чистые сердцем и помыслами люди, как например Саша Фолмун, но их оказалось прискорбно мало на фоне волков в овечьих шкурах, разбойников, укрывающихся за священным Крестом…       В землях Священного Союза, Церковь всегда играла главенствующую роль, являясь одной из руководящих организаций и проводником воли Богини. Но если в былые времена она скрепляла людей верой, вдохновляла на подвиги и сама участвовала в войнах, посылая в составе войска священников, то после исчезновения Раскола Небес и Великого Падения, Пала и Церковь. Нет, демоническая скверна не затронула сердца и умы настоятелей, монахов и прочих священнослужителей. Их души оказались поглощены не менее ужасным пороком – алчностью. Эльт не знал, как обстоят дела на континенте Илиас, но в Лескатии, Адальхилде и Саб-Илиас священнослужители высоких чинов давно превратились в еще одну прослойку богатой аристократии. Многие священнослужители имели в своём хозяйстве плодородные земли, на которых трудились крестьяне, возделывая поля, выращивания виноградники, собирая мед, работая над строительством и ремонтом дорог и Церквей. Притом трудились за сущие гроши, живя в лишениях и нищете, но при этом искренне веря, что делают благое дело – трудятся во имя Верховной Богини. Более чем довольные таким раскладом церковники, которым принадлежали эти земли, катались, словно сыр в масле, преумножая свои богатства. Могущество некоторых было столь велико, что они не только обладали собственными землями, но и могли содержать довольно крупные отряды «святых воителей» – на деле, простых наемников, занятых поддержанием порядка на землях Церкви. Местное дворянство, разумеется, было в курсе сложившегося положения вещей, но высшие чины церкви знали, чем как угодить интересам влиятельных людей. Так некоторые влиятельные купцы, чиновники, главы гильдий и аристократы, завещавшие при жизни Церкви земли и драгоценную утварь, удостаивались чести после смерти быть похороненными на святой земле, что гарантировало им прощение грехов и прямой путь на Небеса, где их ждал Элизиум. Лишенные таким образом хороших земель крестьяне изо всех сил старались выжить на крохотных плодородных пятачках, а многие арендовали земли у Церкви, при этом платя ей до трети урожая.       Также Эльта очень возмутил один случай, свидетелем которому он стал минувшей зимой, когда вместе с сослуживцами зашел погреться в таверну после службы. В один момент к Эльту за столик присоединился незнакомый молодой гвардеец, с довольным видом поставивший перед рыжим полную кружку пива и самодовольно заявивший, что сегодня он всех угощает. Заинтересованно поднявший на него глаза Эльт с интересом спросил, по какому же случаю этот парень так расщедрился. Здесь, в таверне он мог позволить себе в неуставной форме общаться с сослуживцем одинакового с ним звания. Плюхнувшись на стул напротив, новый знакомый пододвинул к Эльту его кружку пива и, гордо вскинув подбородок, сообщил, что два дня назад он вернулся из Саб-Илиас, где он являлся послушником игуменов. На церковной службе пить не разрешалось, так что теперь уж он намерен насладиться отборным вином всласть. Эльт, всегда любивший шумные и веселые компании, с готовностью кивнул и первым предложил тост за успешную службу на благо Церкви. Через несколько кружек к ним присоединилось еще несколько гвардейцев, и веселье затянулось до глубокой ночи.       И вот когда новый знакомый Эльта, порядком опьяневший, приобнял за шею рыжего парня, оперевшись об него, заплетающимся от хмеля языком изложил парню детали своей службы в Церкви Саб-Илиас. То ли он просто хотел выговориться, то ли желал помочь новому другу… Так или иначе в ту ночь Эльт узнал еще одну обратную сторону церковной службы. Оказывается, что его новой знакомый попал в войско аккурат к тому моменту, когда в Сабасе вспыхнуло небольшое, но очень горячее восстание на восточных рубежах пустыни, где обитали изгои из Саб-Илиас. Отец, узнав, что его сына вот-вот отправят ближайшим подкреплением на фронт, где воины Священного Союза готовились показать бунтарям-пустынникам силу карающего копья Небес, обратился к одному своему знакомому в Церкви. И за определенную плату тот согласился принять молодого гвардейца на службу себе в Монастырь, представив все так, словно его сын уже несколько лет готовится стать духовным лицом и вот-вот примет постриг. Стоит сказать, что такая практика была довольно распространена в землях Священного Союза. Многие знатные люди старались отдать своих детей на церковную службу, где их постригали в монахов, а в некоторых одаренных могли даже обнаружиться способности Героев. Вот только, как поведал новый знакомый Эльта, лишь два-три человека из десяти таких послушников впоследствии становились церковнослужителями. Конечно, их дальнейшая судьба была очень почетной – многие становились аббатами, епископами, а то и кардиналами. Однако остальные же были заняты тем, что просто просиживали штаны в сытости и безопасности, наслаждаясь жизнью за счет богатых родителей и крепостных крестьян. Именно там парень провел несколько безбедных и сытых лет, пока его товарищи из полка сражались с язычниками в жарких песках Сабасы. Когда же восстание было успешно подавлено, парня с помощью опять же отца, перевели в столичный гвардейский полк, где по странному стечению обстоятельств служил старый знакомый его папаши. Гвардейца, прошедшего обучение в Церкви, с радостью взяли на службу, и вот он здесь, чтобы отпраздновать своё блистательное прибытие в столицу… У Эльта от этой истории стало очень кисло на душе, и он поспешил отделаться от компании своего нового знакомого.       С тех самых пор красивая и благородная мечта заросла бурьяном сомнений и тревог, щедро политых все новыми крупицами знаний о порядках в Священном Альянсе, который уже не казался Эльту блистательным бастионом благочестия, самоотверженно защищающего людей от демонов Севера. Какой будет мир, когда победят такие вот люди?.. Действительно ли Илиас вновь снизойдет с небес, даровав всем Рай? Или же простой люд окончательно подомнут лгуны в рясах, по-своему толкующие учения Богини? И однажды Эльт кое-что понял. Ему уже давно было плевать на мамоно. Пускай себе живут на своём Севере, лишь бы не лезли на юг к людям. Ну а он… А он хотел только одного – спокойной жизни вместе со своими друзьями, любимыми и теми, кто ему по-настоящему дорог.       Вот только будет у него место в мире, если он однажды наступит? Гай, к примеру, мог бы стать хорошим кузнецом и ковать не мечи, а изготавливать другие вещи… Да хотя бы тех же металлических лошадок, одну из которых он подарил Мимиру, и которая до сих пор красуется в её доме на видном месте. Ну а он, Эльт? Он знал, как вести дела в доме дворянина, как следить за ним, благо долго жил вместе с родителями в родовом имении Носкрим, но никакими серьезными ремеслами не владел. - «Город словно сошел с ума. Все только и говорят о вторжении демонов. И этот толстый настоятель Гервальд, и капрал Рудольф… Да и на рынке торговцы только о том и судачат. Так когда же наступит обещанное Церковью Царство Света под мудрым правлением Богини? Наступит ли оно вообще?.. Как я буду там жить с Сашей, Примерой, Мимиру и остальными?.. – идя по засыпающему городу и глядя на собственную тень, ползущую по стенам дома, размышлял Эльт, а потом печально усмехнулся. – Что-то я размечтался… Вряд ли у нас выйдет победить демонов в ближайшие годы. Слишком уж они многочисленны, а их земли велики и коварны. И все же хочется надеяться, что мы все на своём веку сможем увидеть долгожданный мир…»       Поставив мысленную точку в своих рассуждениях, Эльт свернул с основной улицы на протянувшуюся прямиком к Трущобам Аллею Благочестия. Говорят, что в былые времена по этой сверкающей чистотой улице двигались толпы паломников от Южных Ворот прямиком к Собору Богини, однако ныне этот путь пролегал мимо Трущоб, и мало кто из верующих горел желанием гулять рядом с оплотом воров и жуликов. Поэтому специально для церковных служб проложили широкую и удобную мостовую, по которой и сегодня стучали ноги жителей, горящих желанием своими глазами увидеть Собор Верховной. Ну а Аллея Благочестия постепенно заросла скудными лавочками и магазинами, словно цветник сорняками, и народ тут бродил тоже не самый богатый и благородный. Впрочем, в наступающих сумерках помимо Эльта мало кто тревожил Аллею своим присутствием. Редкие жители спешили по домам, громко подзывая загулявшихся детей, и лишь несколько фонарей в руках патрулирующего улицу отряда стражи добавляли Аллее каплю жизни. Через четверть часа, миновав охраняемые молча пропустившими знакомого гвардейца солдатами ворота, парень шагал по территории Трущоб.       Ночной мрак плотной пеленой опустился на улицы, в ближайших домах свет, как тут обычно бывает, не горел, и Эльт с трудом различал контуры строений, однако заблудиться он не боялся, безошибочно ориентируясь в узких улочек, по которым ходил бесчисленное количество раз. Кроме того приметным ориентиром была время от времени виднеющаяся над крышами зданий башня Монастыря с четко выделяющимся на фоне темных туч позолоченным крестом. Пройдя под обшарпанной аркой между двумя старыми домами, Эльт замер посреди широкой улицы, огибающей по дуге высокую ограду старого церковного приюта. Повинуясь идущему из глубин души чувству, парень поднял голову и внимательно осмотрел чернеющую на фоне неба Церковь. В груди вновь сладко защемило от приятного чувства, ведь он вернулся домой, в место, с которым было связано множество приятных мгновений его жизни. И лишь слабое покалывание где-то в животе и прохладный ветерок, обмывающий шею Эльта, навевали неприятное и тоскливое чувство. Словно скоро все это исчезнет… Или изменится до неузнаваемости, заиграет новыми чуждыми красками. Истоки этого чувства гвардеец не понял и, зябко передернув плечами, широким шагом пересек улицу и толкнул незапертые ворота, ответившие ему приветливым скрипом. Тот час в узкой оконце над входом затрепетал оранжевый огонек света и мелькнул чей-то маленький силуэт. Однако ступить на территорию приюта он не успел.       Позади из упругой тишины вдруг донеслось два коротких шага, и чей-то голос, от звучания которого у парня внутри все затрепетало, окликнул его: - Эльт! Подожди!       Словно пригвожденный к месту этим голосом, молодой человек повернулся к темному силуэту, отделившемуся от церковной ограды и вышедшему под падающий сверху конус света фонаря. Слегка звякнув наплечниками, Вильмарина Носкрим с волнением поправила полы своего плаща и со смущением подняла глаза на Эльта, удивленно осматривающего девушку. В груди Эльта проклюнулся росток приятного тепла при виде подруги детства, но вместе с тем где-то внутри шевельнулся застарелый осколок льда. За долгие годы разлуки Вильмари словно стала для него другим человеком. Великая и недоступная воительница, одна из лучших среди Героев первого ранга, способная на равных соперничать даже с Героями второй ступени. Она была неизмеримо выше его, простого гвардейца, с головой занята своими важными делами, пока он обучался в гвардии, и они почти не виделись за все это время. Изредка Эльт ощущал на себе её беглые взоры, как будто девушка боялась на него смотреть, и это ранило парня еще сильнее. Он давно зарыл надежду снова с ней заговорить, боясь услышать холод и неприветливость в её голосе… И все же баюкая и лелея этот огонек тепла, бережно подпитывая его драгоценными воспоминаниями из детства, когда он и Вильмарина беззаботно играли в саду, весело смеясь и не забивая себе голову взрослой жизнью. Тем сильнее было изумление Эльта при виде Героини, после долгой разлуки наконец заговорившей с ним и подкараулившей его у Приюта.       Справившись с оцепенением, Эльт вежливо поклонился, учтиво произнеся: - Леди Вильмарина… Я могу вам чем-то помочь?       От его подчеркнуто вежливых слов Вильмарина едва заметно дернулась, словно хрупкий цветок под порывом ледяного ветра, и, поднеся руку к груди, опустила глаза к земле, пряча в зрачках блики боли. Найдя в себе силы, девушка негромко произнесла, все еще не глядя молодому человеку в глаза: - Нет… Я просто хотела увидеть тебя, Эльт и узнать все ли у тебя в порядке.       На смену удивлению пришла обида. Эльт прекрасно знал, что вот уже около года Вильмарина возглавляла Орден Святых Рыцарей, и за все это время она словно бы не замечала друга детства, всячески избегая любых разговоров и встреч с ними. Даже когда он сам пробовал с ней заговорить. Между ними словно выросла невидимая стена, каменный барьер, который девушка сама и выстроила. Эльт постепенно пришел к выводу, что Вильмарина стыдится то, что она когда-то дружила с простолюдином, и теперь она старается любыми средствами забыть его, вычеркнуть из своей памяти. Обида и боль душили его долгие месяцы, вместе с тоской по навсегда утерянной дружбе и первой любви. И пусть в глубине души парень все еще любил Вильмарину, однако уже не чаял надежды даже просто заговорить с ней, как когда-то раньше, в саду. И вот теперь словно сбылись его давние мечты, и такая перемена сбивала парня с толку, пугала, раздражала… и вместе с тем сердце Эльта билось все чаще, а на щеках заиграл румянец. Стараясь спрятать смущение и говорить так, чтобы его голос звучал ровно, молодой человек уклончиво ответил: - Я польщен вашим вниманием, леди Вильмарина, но у меня все хорошо.       Короткий ответ парня подобно удару топора перерезал сердце девушки. На её бледном лице, освещенном светом фонаря, легли глубокие тени, а тихий голос напоминал шелест опадающих с мертвых деревьев листьев. - Ясно… Я рада… что с тобой все хорошо, Эльт, - после секундной паузы, Вильмарина внезапно до хруста сжала кулаки и отчаянно выпалила. – Прости, что только сейчас набралась смелости с тобой заговорить! Весь этот год я порывалась подойти к тебе, но рядом с тобой постоянно крутилась Мерсея, и я…       Остолбеневший от такого признания парень не нашел, что ответить, а Вильмарина продолжила говорить подрагивающим голосом: - Завтра состоится военный Совет, на котором будет обсуждаться вторжение демонов в нашу страну. Я хочу вызваться вместе с моими Рыцарями остановить их полчища… - сбившись, девушка помолчала, а затем, слабо улыбнувшись, добавила. – И я хотела напоследок хоть еще один раз услышать твой голос, Эльт…       Молодой человек моргнул, на секунду увидев перед собой образ Вильмарины. Другой Вильмарины, которую он знал с детства. Не холодную и отрешенную Героиню, для которой существовала лишь служба на благо человечества, а милую и веселую девушку, каждое мгновение с которой, проведенное в саду, было ценнее самого крупного бриллианта в королевской казне Лескатии. Казалось, что девушка тоже ощутила этот волшебный мост, который возник между ними, как в далеком детстве связав их души в единое целое. Но этот мост был сделан из хрупкого хрусталя… - Братик Эльт, братик Эльт! – чей-то тонкий радостный возглас раздался со стороны приюта.       Мотнув головой, рыжий обернулся и увидел выглядывающих из-за приоткрытой двери девочек, одна из которых изо всех сил махала ему рукой. - Эмия, - расплылся в приветливой улыбке Эльт, помахав девочке в ответ. – Подожди, сейчас я подойду!       Вспомнив о Вильмарине, молодой человек повернул голову к молчавшей девушке, отрешенно смотрящей куда-то на северный склон темного неба. Таинственная нить, на краткий удар сердца соединившая их, как когда-то в детстве, порвалась и растворилась в потоке потаённых мыслей и страхов, которые питали молодые люди друг к другу. Краснеющая от стыда Вильмарина, которой стало очень неловко от того, что она так себя выставила перед парнем, перевела на Эльта взор своих лазурных глаз и ровным голосом произнесла: - Прости, что отняла твоё время Эльт. Все что я хотела это увидеть тебя, и моё желание исполнилось. Теперь мне надо вернуться к моему долгу Героя. До встречи.       Метнув эти слова подобно камню, девушка развернулась, взметнув полы своего красного плаща, и быстрым шагом зашагала прочь от церковной ограды, не оглядываясь на печально смотревшего ей вслед Эльта. Парня терзало желание окликнуть девушку, догнать её, взять за руку, узнать, что с ней случилось, что ему надо сделать, чтобы все стало как прежде… Возможно, Вильмарина тоже этого хотела – увидеть, что она что-то еще значит для своего друга детства. Однако ночь безмолвствовала, и скоро удаляющиеся шаги Героини затерялись среди плотно жмущихся друг к другу бедняцких домов. Не сходящий с места Эльт безотрывно смотрел в ту точку, где в темноте растаяло пятно красного плаща девушки, чувствуя, как горечь жжет его изнутри. Эльт стоял и проклинал себя за нерешительность и сомнения, из-за которых он только что потерял последний шанс поговорить с Вильмариной по душам, чтобы сад их любви вновь зацвел и наполнился жизнью. Впрочем, долго терзаться от горя ему не дали. Не выдержав напряжения, стоящая в дверях Эмия, не взирая на опасения Люсии, выскочила в погруженный в зловещий мрак сад и, быстро пробежав по устланной опавшими листьями дорожке, подбежала к воротам, у которых топтался Эльт. Когда маленькие пальчики девочки обхватили ладонь гвардейца, тот словно очнулся ото сна и, опустив голову, посмотрел в глаза Эмии. - Это же была тетя Вильмарина? Очень-очень сильная Героиня? – шепотом спросила девочка, со смесью восхищения и страха смотря в ту сторону, куда ушла подруга парня. – Братик Эльт, а что она от тебя хотела? - Вернуться назад… - тихим голосом ответил Эльт, осторожно обхватывая ладонь девочки и заходя на территорию церковного сада.       Быстрым шагом миновав знакомые до последнего камешка изгибы дорожки, петляющей среди сбросивших листву деревьев, он вместе с Эмией оказался у входа в приют, где их нетерпеливо ждала Люсия. Едва дождавшись, когда её подруга заведет Эльта внутрь, девочка захлопнула дверь и заперла её на засов, после чего обернулась к вошедшим, и в её глазах мелькнул страх. - Эмия, нам нельзя в такое время выходить из Церкви наружу! Ты же знаешь, как Саша огорчится, если узнает… - Так не говори ей об этом! – огрызнулась Эмия, упирая руки в бока и сердито смотря на свою подругу. – Не будь такой трусихой! Братик Эльт уж точно разберется с любым злодеем, который посмеет сюда приблизиться!       Видя, как насупившиеся девочки сверлят друг друга колючими взорами, Эльт неловко потрепал их по головам, от чего обе сиротки, мигов забыв о взаимных обидах, с радостным смехом прильнули к животу парня, обхватив гостя тонкими руками. Продолжая поглаживать их по головам, парень посмотрел в сторону двери, ведущей в зал со скамьями и алтарем Богини. - Саша все еще не пришла? – тихо спросил Эльт, стараясь, чтобы его голос не разбудил других детей в приюте, которые, в отличие от этих двух непосед, ложились спать заметно рано.       Пригладив свои взъерошенные волосы, Эмия подняла лицо к парню и с ноткой печали пробормотала: - Нет, братик… Она обычно приходит ближе к полуночи. Ты ведь навещаешь нас, в основном, днем, так что вряд ли Саша думала, что ты сегодня придешь со службы так поздно. - Тогда вы не против, если я подожду её здесь? Мне надо попросить её кое о чем очень важном…       Радостные взоры девочек были красноречивее любых слов. Взяв Эмию и Люсию за руки, Эльт зашел в скупо освещенную светильниками залу, рассеянно смотря, как блики света водят причудливые танца по каменному алтарю Верховной Богини. Слабый золотистый блеск, отразившийся от какого-то предмета, лежащего на постаменте, привлек внимание рыжего. Заинтересованно наклонив голову, он в сопровождении девочек подошел к алтарю и с удивлением взял в руку золотистый крест с ангельскими крылышками. Сердце в груди Эльта усиленно забилось – он слишком хорошо знал крестик Саши, который она не снимала даже, когда спала или принимала ванну. Слабая святая аура грела пальцы и лицо молча смотревшего на церковный символ Эльта, по помрачневшему лицу которого гуляли тревожные тени.       Сжав в кулаке крестик, Эльт поднял глаза к узкому стрельчатому окну, за которым по далекому небосводу проплывала продирающаяся через темные облака Луна. Молодой человек безотрывно смотрел на неё расфокусированным взором, пока он мысленно пытался найти причину, которая заставила бы набожную Сашу оставить свой церковный символ в приюте и отправиться куда-то за стену.

******

      Медленно наползающая подобно косматому чудовищу темнота поглощала своим вязким телом беззащитные земли, с одинаковой легкостью пряча в себе косматые леса, извилистые берега рек, зеленые убранные луга, поросшие травой холмы, живописные долины и засыпающие человеческие селения. Прощальные лучи Солнца еще ненадолго задержали наступающий темный полог, но вскоре и они истончились, и на смену дневному светилу на сумрачный небосвод взобралась Луна. Ночной лес был только рад её появлению. Вздымающиеся ввысь темные стволы деревьев приветственно шелестели кронами, пропуская через себя прохладный ветер, опавшие листья взвивались с земли игривыми маленькими торнадо, голоса ночных птиц пронзительно ввинчивались в темное небо.       Ночь – это время особой красоты и таинств, время когда самые необычные вещи могут стать явью. Некоторые люди её боялись, но Саша Фолмун к таким не относилась. Девушка легко и уверенно шла через лес, ни на миг не сходя с едва заметной заросшей травой тропки, виляющей среди мрачных стволов деревьев, тянущих к ней свои крючковатые ветки, словно пытаясь вцепиться в её одеяние жрицы. Однако Глас Богини бывала тут уже много раз и не оставляла лесу ни единого клочка одежды, ни единой улики, что могли бы выдать кому-то постороннему её присутствие, вздумай он увязаться за ней следом. Хотя мало какой посторонний человек вообще смог бы найти эту тропку и место, куда она вела. И Саша была этому очень рада, ведь сейчас ей меньше всего хотелось, чтобы кто-то знал, куда и зачем она направляется…       Пройдя мимо приметного разлапистого дуба, расщепленного надвое могучей молнией, девушка вышла на лесную опушку и облегченно перевела дух, увидев перед собой во мраке небольшую деревушку, обнесенную рухнувшим во многих местах частоколом. Окруженная со всех сторон лесом, безлюдная, погруженная в темноту, она казалась всеми покинутой и необитаемой. Долгие десятилетия так оно и было. Эту заброшенную еще с начала Трехсотлетней войны деревню, Саша обнаружила еще в детстве чисто случайно, загулявшись по лесу и заблудившись. В тот день таинственная деревня-призрак произвела на девочку неизгладимое впечатление, и позднее она еще много раз сюда наведывалась, по крупицам раскрывая тайну заброшенного селения. Однако ныне деревня приобрела для Фолмун совсем другой смысл, воплотив в реальность её потаённые желания…       По привычке попытавшись сжать в кулаке висящий на шее крестик Богини, Фолмун не обнаружила его на искомом месте и, на секунду замерев, тихо рассмеялась. Могла ли сама Саша лет пять назад представить себя в такой вот ситуации? Очень вряд ли… Ну а если бы и представила, то тут же преисполнилась бы невообразимым ужасом и стыдом и кинулась бы к алтарю Богини, молить прощения у Верховной за греховные мысли. Но сейчас девушка смотрела на некоторые вещи под другим углом, и прежние своды правил казались слишком грубыми и закостенелыми, нуждающимися в изменениях. Ведь кому как не ей Саше Фолмун ведом Глас Богини?       Стряхнув с одежды несколько прицепившихся пожелтевших листьев, молодая жрица вышла на почти заросшую грунтовую дорогу и быстро дошла до покосившейся деревянной арки, бывшей когда-то надежными воротами. Идя по пустынной улице, девушка не обращала внимания на окружающие её пустынные дома, окруженные заросшими бурьяном огородами, напоминающие скелеты давно вымерших зверей, застывших в тех позах, в которых их нагнала смерть. Её интересовал лишь один дом, и вскоре тихие шаги девушки раздались на деревянном крыльце бывшего дома старосты – двухэтажного дома с когда-то красивой красной черепицей, ныне наполовину осыпавшейся и выцветшей. Его окна были закрыты занавесками из плотной ткани, однако здесь, вблизи было заметно, что сквозь них пробивается слабый золотистый свет, неразличимый с лесной опушки.       Протянув руку, Саша осторожно постучала в дверь пять раз с неравномерной периодичностью. Гуляющий по деревне ветерок тут же подхватил эти звуки и унес их прочь, но за дверью не раздалось ни звука. А затем, спустя минуту, по ту сторону послышались осторожные шаги и, после секундной тишины, дверь распахнулась настежь, ослепив глаза привыкшей к мраку Саши оранжевым светом. - Саша, ты вернулась!! – раздался счастливый возглас, и девушка ощутила, как что-то мягкое с размаху уткнулось ей в живот, а чьи-то тонкие руки обхватили её поясницу. - Саша… Саша вернулась! – раздались другие голоса, звенящие от радости и облегчения. - Да, милые мои, я вернулась… - мягко произнесла молодая жрица, нежно поглаживая густые черные волосы прижавшейся к ней девочке лет десяти.       Сердце Фолмун с силой стучало в её груди, и внутри все сжималось от сладкого щемящего чувства, столь знакомого молодой девушке, много лет содержащей Церковный Приют. Душа Саши трепетала от любви и заботы к её маленьким воспитанницам, жгучего желания подарить им лучшую счастливую жизнь, каждый день видеть их радостные улыбки, озаряющие их лица. Это чувство жило с ней в Церковном Приюте в столице, оно же двигало ею сейчас, посреди давно покинутой деревни, вдали от людей. Да, сейчас Саша была единственным человеком на много верст вокруг…       Маленькая нэкомата с густыми черными волосами, отстранившись от Фолмун, потянула девушку за руку, приглашающе виляя двумя пушистыми хвостами и сверкая большими зелеными глазами с вертикальным зрачком: - Идем внутрь, сестричка, мы все очень скучали по тебе!       Стоило Саше сделать шаг вслед за монстродевочкой, она словно оказалась в ином мире. Дверь за её спиной оградила её от мертвой и покинутой деревни, погруженной в ночь, и девушка стояла в просторной ярко освещенной комнате, пол которой был устлан толстым и мягким ковром. Прежняя мебель и убранство не смогли пережить своих старых хозяев, но усилиями новых обитателей, в дом старосты словно вернулась душа и искра жизни. Стоило Саше ступить в зал, как с нескольких кое-как сколоченных стульев, выстроенных в круг посреди ковра, соскочили с десяток девочек, одетых в легкие серебристые мантии. В мгновение ока молодая жрица оказалась окружена своими воспитанницами, с радостным смехом старающимися обнять её одновременно. Не сдерживая мягкой улыбки, Саша водила глазами по счастливым лицам обступивших её девочек, и сердце девушки трепетало от нежности к своим подопечным, которые в этот миг так сильно напоминали сироток из Церковного Приюта. Хотя отличия все же были...       Довольно щурящаяся от ласковых касаний пальцев Саши к её волосам, маленькая девочка-волчица, чей энергично виляющий под платьем хвост выдавал её приподнятое настроение, вцепилась коготками в запястье девушки и с нотками обиды пробубнила: - Тебя сегодня долго не было, сестрица...       Две другие волкодевочки, стоящие за её спиной и похожие друг на друга как три капли воды, дружно кивнули ушастыми головами. Виновато опустив голову, девушка потрепала волкодлаку между длинных ушек: - Простите, девочки, но сегодня у меня выдалось много проповедей, и я сначала ухаживала за моими воспитанниками в Приюте. Но как только я освободилась, то сразу заспешила к вам!       Топтавшаяся за спиной Фолмун девочка-гоблин, слегка подергав жрицу за мантию, с любопытством спросила: - Сестра Саша, а ты расскажешь нам сегодня новую сказку? - Сестрица, сестрица, а ты с нами поиграешь? – послышались просьбы с другой стороны.       Монстрята оживленно закивали головами, с надеждой глядя на свою наставницу. Подхватив на руки маленькую ламию, успевшую обвить ногу жрицы своим хвостом, и прижав голову довольно прикрывшей глаза девочки к своей груди, Фолмун осторожно прошла через строй облепивших её сирот и опустилась на ближайший стул. Несколько монстродевочек тут же забрались к ней на колени, а остальные расположились вокруг, занимая привычные места вокруг молодой жрицы. Маленькая арахна быстро сбегала по лестнице на второй этаж и привела оттуда заспанную виверну, державшую в своём хвосте свежий кусок мяса, надкусанный с трех сторон. Дождавшись пока девочка-паук и юная драконица устроятся рядом со своими подругами, Саша погладила прижавшуюся к ней ламию по спине и мягко произнесла: - Сегодня вы обязательно услышите новую сказку, но сначала будьте хорошими девочками и честно ответьте, никто не дрался сегодня? Все вели себя хорошо? - Да, Саша! – хором ответили монстродевочки, глядя на молодую жрицу честными глазами.       Умеющая отличить правду от лжи Фолмун благосклонно кивнула и задала более каверзный вопрос: - А кто-нибудь из вас выходил из этого дома пока меня не было?       Полтора десятка пар озорных глаз тут же уставились в пол, а три волкодлаки и нэкомата постарались спрятать свои перемазанные землей лапки в рукавах платьев. Немного выждав, Саша нарушила гробовую тишину укоризненным тоном: - Ну сколько вам можно раз повторять, что снаружи опасно? Придется вас всех за это примерно наказать!       Ледяной ветер страха прошелся по вздрогнувшим мамоно. Одна из волкодлак с покрытыми грязью лапками вскочила на ноги и, выйдя вперед, храбро пробубнила: - Не надо наказывать всех, сестрица Саша… Из дома выходила только я… - голос юной волчицы дрожал, как и она сама подобно осиновому листу на ветру. - И я… - И я!       Обведя маленьких нарушительниц строгим взором, Фолмун выдержала тревожную паузу, а потом рассмеялась: - Мои маленькие храбрые девочки… За вашу отвагу я не стану наказывать никого кроме вас троих.       И, глядя на троицу трясущихся от страха нарушительниц, Саша добавила мягким тоном: - Итак, все идем умываться!       Послышался облегченный выдох, и оцепеневшие от страха монстродевочки с радостными улыбками вскочили на ноги и гурьбой последовали за Сашей Фолмун, направившейся к выходу из дома. Толкнув дверь, молодая жрица первой шагнула в ночной мрак, а за ней, азартно сверкая глазами, последовали её воспитанницы, стараясь держаться поближе к девушке. Обойдя старое здание, Саша оказалась на его заднем дворе и подвела шепотом переговаривающихся девочек к небольшой пристройке, оказавшейся баней, где она старательно смыла грязь с весело смеющихся и отбрыкивающихся монстрят. Закончив с водными процедурами, Саша повела девочек через деревню прочь от дома старосты. Оживившиеся от ночной прогулки монстродевочки цепочкой следовали за жрицей, то и дело бросая любопытные взгляды по сторонам. Так редко бывающие за пределами четырех стен, они интересовались каждым пустым домом, взирающим на них черными провалами окон, каждым деревом по дороге, встречающим их шелестом прохладного ветра в пожелтевших кронах. А сверху на эту странную процессию – молодую красивую девушку в одеяниях жрицы Илиас, ведущей за собой пятнадцать девочек-монстров – взирал кривой полумесяц, и в его лукавом прищуре Саше чудился немой укор. Впрочем, грустные мысли не долго занимали голову Фолмун, когда ей в спину врезалась маленькая виверна, сонно зевающая и так и не выпустившая из хвоста кусок мяса, на который облизывалась нэкомата. Ласково погладив девочку между коротких острых рожек, Саша другой рукой отворила заскрипевшие ворота старой часовни, черной тенью высившейся на окраине деревни. Сделав шаг за порог, Фолмун вместе с монстрятами оказалась в длинном чисто вымытом коридоре, который вывел их в просторное помещение, озаренное светом дюжины ярких свечей. Пляшущие огоньки света хорошо освещали продолговатую комнату, в которой в несколько рядов выстроились импровизированные скамейки – несколько деревянных ящиков. А на противоположной стороне от входа, прямо напротив вошедшей сюда Саши, размещался простенькой постамент, на котором стояла деревянная фигурка Верховной Богини, простершей вперед точеные руки.       Монстрята быстро, далеко не впервые бывая в этой зале, разместились на ящиках, лицом повернувшись к фигурке Илиас, а Саша, чинно прошествовав между ними, развернулась к своим воспитанницам и, глубоко вздохнув, сложила на груди руки. Её примеру последовали остальные девочки. После минуты тишины, Фолмун открыла глаза и, глядя на своих притихших подопечных, произнесла почтительным голосом: - Великая Верховная Богиня, услышь своих смертных дочерей и снизойди до нас в своём величии! Пусть славится имя твоё, пусть гремит твоя слава, Созидательница Мира, пусть твой свет испепеляет Тьму! Услышь наши слова и пролей свою чудодейственную силу на наши души, изгони Мрак и даруй прощение тем, кто за былые грехи был рожден монстром…       Стройный хор детских голосов вторил гласу Саши, и каждая монстродевочка с робкой надеждой и искоркой страха взирала на фигурку Илиас, в глубине души надеясь, что она оживет и исполнит их мечты… Но крошечная статуя как и раньше была нема и глуха к их словам, но зато на лице Саши сияла добрая улыбка, когда она смотрела на своих воспитанниц, вставших на путь Света.       Год назад жизнь Фолмун сильно поменялась. Одной дождливой ночью, когда молодая жрица возвращалась в столицу из паломничества к Святыне на горе Хортус, путь девушки пролег через сожженную рощицу. Уничтоженная ударом молнии, сожранная пожаром голая и почерневшая рощица казалась скорбным памятником оборванных жизней, сгинувших в яростном пламени. Это место многие десятилетия считалось безопасным и ненаселенным, и поэтому Фолмун спокойно скакала на лошади, прокручивая в мыслях фрагменты своего паломничества на вершине горы, где она надеялась услышать глас Богини. Возможно, из-за беспечности, а может из-за того, что мысли Саши были ныне далеко отсюда, она не сразу ощутила сгустившийся вокруг неё воздух. Осознание пришло к Героине подобно разряду тока, пронзившего её тело. Молодая жрица властным окриком остановила лошадь и, вскинув голову и чуть сощурив глаза, начала внимательно изучать выжженные прогалины между искореженными смолянисто-черными корягами, раскинувшимися вокруг дороги, по которой она ехала, и напоминающими мрачную пародию на лес. Очередное дуновение ветра донесло до Саши хорошо знакомый сладковатый аромат, и все чувства девушки громко взвыли, в унисон выкрикивая одно слово – «Монстры!» И пусть запах демонической скверны был очень слабым, она все же не могла оставить его без внимания здесь, так близко от столицы Лескатии. Ночным призраком темная фигура девушки скользила среди скрюченных деревьев, быстро приближаясь к источнику демонической скверны. Предчувствие рисовало перед Сашей картины кровавого пиршества, учиненного монстрами над пойманными местными жителями или же и вовсе нечестивого ритуала, проводимого мерзкими ведьмами на этой многострадальной земле. Однако открывшаяся перед ней в неглубоком овраге действительность оказалась одновременно и куда более простой, и в тоже время более пробирающей.       Серебряные блики полной Луны зловеще плясали в большой алой луже, в которой лежала бездыханная волкодлака с густой гривой смолянисто-черных волос. Даже после леденящего касания смерти, её неподвижное тело было напряжено, а острые когти оставили глубокие борозды в неподатливой земле, словно она пыталась куда-то ползти, но силы быстро оставили её. Из оголенной спины монстродевы торчали четыре арбалетных болта, в которых Саша по оперенью легко узнала те, что использовали гвардейцы. Внутри девушку пробрало липким холодом – она очень хорошо представила, каково было оборотню идти с такими ранами, от которых простой человек погиб бы на месте. А волкодлака пришла явно издали, о чем говорила цепочка протянувшихся через обожженную землю следов. И Саша очень быстро поняла, что придавало умершей демонице столько сил, какое сокровище она берегла сильнее собственной жизни.       В полумраке слабо блеснули три пары тусклых желтых глаз, на секунду скрестивших свои взоры на замершей на краю оврага Героине. Троица маленьких девочек-волчиц неподвижно сидела рядом с умершей волкодлакой, глядя на её тело опустошенными взглядами янтарных глаз. Их взоры, всего на секунду коснувшиеся Саши, заставили молодую жрицу вздрогнуть – столь много боли и тоски плескалось в этих поблекших золотистых озерах. И эта боль была очень хорошо знакома Саше. Сколько раз она её видела в глазах сирот, которые оставались без родителей, и которым молодая жрица давала заботу и кров… Не обратив более внимания на Фолмун, словно её и вовсе не было, волкодевочки вновь повернулись к неподвижной монстрице, словно в надежде, что она вот-вот помотает головой и, очнувшись, встанет на ноги, с доброй материнской улыбкой прижав девочек к груди и согрев их теплом своего тела, как было прежде бессчетное количество раз.       Саша ощутила, как земля под её ногами слегка дрожит. Или это она сама мелко подрагивает, как осиновый лист, глядя на трех монстродевочек, сидящих рядом со своей мамой? Ей не нужно было смотреть в глаза этих детей, чтобы понять их мысли. Опустошенные, лишившиеся сил волкодевочки покорно ждали пока застывшая на краю оврага темная фигура оборвет их жизни, и тогда они, быть может, снова увидят радостные и смеющиеся лица своих родителей, ждущих их где-то в другом более справедливом мире. Того же требовал и её долг, как Героини на службе Верховной Богини – искоренять любые, даже самые мелкие побеги зла.       На плохо слушающихся ногах Фолмун начала спускаться вниз по склону, слыша, как шуршит осыпающаяся под сапогами земля и как оглушительно колотится её сердце, в котором сцепились две могучие силы. Саша-Героиня требовала уничтожить пробравшихся в земли Священного Союза демонов, пусть даже это и дети. Но другая Саша робко возражала, что дети невинны по своей сути, даже если это монстры, и они не вправе отвечать за поступки своих родителей, какие бы грехи не совершила эта волкодлака при жизни. Девочки-волчицы, слыша, как жрица приближается к ним, оставались на месте, лишь еще ближе прильнув к телу своей матери и пугливо прижав уши к голове, не решаясь взглянуть на Героиню. Вскоре Фолмун замерла в нескольких шагах от убитой, изучая её тело. Не оставалось сомнений, что истончающийся след демонической скверны шел именно от взрослой монстрицы, а не от её детей, едва заметно пахнущих маной суккубов. В этих трех исхудавших девочках с густыми черными волосами и длинными волчьими ушками, едва заметно дрожащими то ли от прохладного ночного воздуха, то ли от грызущего их ужаса, Саша Фолмун видела образы сирот из своего Приюта. За то, чтобы на лицах таких детей всегда сияли счастливые улыбки, Саша была готова на все. И сейчас, стоя рядом с тремя осиротевшими девочками-волчицами, она не видела разницы между ними и её воспитанницами в церковном Приюте. В ту мрачную ночь девушка впервые взглянула на мамоно по-другому, осознав, что не все они – ужасные чудовища, заслуживающие смерти. Она поняла, что среди них есть точно такие же невинные дети, достойные лучшей участи, чем голодная смерть. И когда она, чувствуя себя неловко, поглаживала по спинам троицу маленьких волчиц, робко прижавшихся к ней в поисках тепла и защиты, Фолмун в голову пришла ясная мысль, перевернувшая её мир. - «Почему бы мне не воспитать этих девочек, как моих детишек в Приюте? Если я смогу внушить им любовь и почитание к нашей Богине, то они не станут кровожадными чудовищами, совершающими набеги на людские земли!»       Эта невероятная для других служителей Богини идея подобно двум сияющим крыльям отныне несла Сашу ввысь, придавая сил и помогая преодолевать невзгоды. В первые месяцы ей и трем её новым воспитанницам пришлось труднее всего. Девушка просто не знала, где она может укрыть трех маленьких волчиц, чтобы обезопасить их от гвардейцев и Героев, и в тоже время оградив от них простых людей. С большим трудом она нашла в лесу укромный грот, который стал на первые два месяца скромным убежищем для волкодлак, куда Фолмун наведывалась при первой же возможности. Поскольку днем жрица была занята церковной службой и уходом за другими детьми в Приюте, к волчатам она могла наведаться лишь ночью, и каждый такой поход был подобен броску в неизвестность. Идя по ночному лесу, сердце Саши бешено колотилось от стискивающих её тревог. Разум девушки рисовал перед ней ужасные картины окруженной Героями и солдатами пещеры, ставшей холодной и мрачной могилой для трех её мохнатых воспитанниц, из последних сил зовущих Сашу на помощь, беспомощно глядя на блики Луны на воздетых к небу мечах людей. К счастью, каждый раз её страхи оставались лишь страхами, и стоило спешно шагающей жрице спуститься в подземную пещеру, как её обступали и с радостным рычанием стискивали лапками три девочки-волчицы, нетерпеливо виляющие хвостами. Усилиями Фолмун, беззаветно ухаживающей за ними как за другими детьми в Приюте, эти три монстродевочки вскоре прекратили вздрагивать во сне, прижимаясь друг к другу, шёпотом зовя маму, и лишь тень печали, иногда проскакивающая на их лицах, когда они сидели у входа, глядя на Луну, напоминала о потрясшей их маленький детский мир трагедии.       Для самой Саши тот факт, что она укрывает трех монстродев, стал самым настоящим испытанием. Она, ревностная служительница Верховной Богини прятала, кормила, ухаживала и воспитывала чудовищ, носителей ужасной демонической скверны, достойных лишь смерти. Так, по крайней мере, гласила официальная религия… Но в ту мрачную ночь Саша осознала, что её братья и сестры по Вере, толкуют учения Илиас слишком… прямо. Вместо того чтобы направить силу и волю чудовищ против настоящего врага – Падшей Богини – Орден лишь тратит уйму сил, когда может приобщить к своим рядам некоторых из мамоно. Размышления Саши, поначалу робкие и неуверенные, вскоре обрели мощную основу, когда в Церковной Библиотеке девушка натолкнулась на древнюю книгу, повествующую о временах полутысячелетней давности. Древние пожелтевшие страницы, пахнущие стариной, поведали Фолмун о том, что раньше не только лишь люди верили в Илиас. Среди рьяных последователей Богини были сестры-ламии и даже сестры-суккубы, неустанно путешествующие по свету и самоотверженно посвящающие людей и монстров в учения Верховной Богини. Вдохновленная этим знанием, жрица решила любой ценой помочь этим трем заблудшим во мраке девочкам-волчицам найти Свет Небес, получив, таким образом, Прощение. Можно сказать, что для Саши в её жизни словно перевернулась страница, и она с огромным энтузиазмом принялась за работу.       А на третий месяц Сашу ждало новое приключение. Тем вечером девушка направилась из Монгормерда в одну деревню на северо-западной границе Лескатии, расположившейся в неуютной близости от Подгорного Леса, известного в тех краях под названием Холодный Лес. Слишком уж много легенд, поверий и баек было с ним связано, а точнее с особняком к северу от него, который давно был разрушен и сожжен отрядами Гвардии. Поговаривали, что монстры постоянно спускаются с Сумеречных гор и утаскивают зазевавшихся жителей в свои темные гнезда, но несколько раз отправленные на такие панические слухи крупные отряды гвардейцев неизменно возвращались ни с чем. Да и пропавшие жители зачастую находились сами, заплутав в тамошних дебрях. Пропажу прочих списывали на диких зверей и проказы природы. Одним словом, аристократия, устав от панических слухов, разместила на северо-западе армейскую заставу и сделала вид, что все в полном порядке. В ту пору у них были проблемы серьезней – на западе в Саб-Илиас недовольные крестьяне подняли восстание против грабящих их лордов, и Лескатия направила на помощь своему союзнику войско, чтобы покончить с бунтовщиками, бросающими тень на могущество и величие Ордена. Жителям той самой деревушки, разумеется, от этого было не легче, пусть застава гвардейцев рядом с их селением и давала какую-то защиту.       И все же люди иногда пропадали, так что однажды Саша, прознав про лишения несчастных жителей, решила направиться в те края, чтобы укрепить веру людей, а может и покончить с причиной их проблем. Уложив детей в Церковном Приюте спать и попросив одну хорошо знакомую жрицу присмотреть за ними, Фолмун отправилась в короткое путешествие на северную границу. Девушка не так уж и часто выбиралась за пределы крепостных стен, за исключением тех моментов, когда она навещала трех сестер-волкодевочек, живущих в подземном гроте, так что время на не слишком проторенной дороге к северной границе пролетело для неё незаметно. Уже на следующее утро, оставив за спиной покрытую изумрудной травой лощину, Саша остановила лошадь, с интересом изучая небольшую деревеньку, к которой с севера неумолимо подступал Холодный Лес, даже издали казавшийся неприветливым и мрачным, не взирая на ярко светившее солнце.       Немногочисленные крестьяне, работающие на полях, проводили проезжающую мимо них девушку любопытными взглядами, но не проронили ни слова. Немногословным оказался и деревенский староста – обветренный непогодой и годами старик, встретивший молодую жрицу на крыльце своего дома. Из его краткой истории нахмурившаяся Фолмун поняла, что с тех пор, как к северу разместилась гвардейская застава, жители перестали пропадать, но зато то и дело стали появляться истории про таинственного призрака, бродящего на опушке леса.       Распрощавшись с пожилым человеком, девушка покинула деревню, направившись прямиком к чернеющему неподалеку частоколу деревьев, тянущих ей навстречу узловатые ветви. И по мере погружения в лесную чащу, Фолмун все явственней чувствовала слабый запах демонической энергии. Приторное благоухание подобно нежнейшему яду тонкой струйкой угадывалось в воздухе, безошибочно ведя Сашу к его источнику. И через час девушка нашла его источник – густую паутину, раскинувшуюся в непролазной лесной глуши, протянувшуюся от дерева к дереву. А спустя минуту обнаружилась и её хозяйка, беспокойно дремавшая на одном из деревьев, обхватив толстую ветку восемью паучьими лапами. Маленькая арахна, одетая в порванное голубоватое платье, так и не заметила появление Героини, погруженная в дрему усталостью и голодом. Её хрупкое тело даже с расстояния казалось истощенным и изможденным, сквозь прорехи в её порванной одежде проглядывало бледное исхудавшее девичье тело, на чумазом личике виднелась тень всепоглощающего одиночества и гложущей девочку изнутри тоски. Печаль кольнула сердце жрицы острым лезвием, пока она рассматривала спавшую на дереве девочку-паука, представляя сколько невзгод ей пришлось пережить одной в этом чащобе. Холодный Лес и раньше не славился обильной дичью, хотя издавна служил охотничьими угодьями для семьи одного местного лорда. Но в последние годы живность из него стала пропадать, и ныне маленькая арахна могла рассчитывать разве что на заблудшего кролика или фазана. И судя по её истощенному виду, она не ела как минимум пару дней. И все же, не взирая на слабость, девочка-паук почти сразу почувствовала присутствие человека. Дернувшись, она широко распахнула все шесть глаз и, испуганно взвизгнув, с поразительной скоростью скрылась в древесной листве. Опомнившаяся жрица кинулась вдогонку за маленьким монстром, безошибочно чуя её по быстро рассеивающемуся следу демонической энергии. Вскоре она нагнала её. Девочка-паук спряталась в густых желтых кронах одного из деревьев и, затаив дыхание, ждала пока облаченная в серебристые одежды фигура человека пройдет мимо. Запах её страха смешивался с ароматом демонической маны, а колотившая девочку дрожь передавалась окружающим её веткам. - Не бойся, я тебя не трону, - от раздавшегося снизу голоса Саши арахна чуть не свалилась с дерева.       Не решаясь вдохнуть полной грудью, девочка-паук осторожно выглянула из-за листвы и посмотрела вниз, прямо на красивую человеческую девушку, вокруг которой ощущалась мощная и ужасающая сила, заставляющая тонкие лапки арахны нервно подрагивать. И как не старалась Саша вложить в свой голос как можно больше мягкости, девочка лишь еще крепче вцепилась в древесный ствол. Фолмун не могла винить её за страх и недоверие. Наверняка эта монстродевочка много раз слышала страшные истории про солдат Священного Союза, убивающих всех без разбора. И пусть в этой войне Истина была на стороне Ордена, сердце Саши сжималось от жалости к девочке-пауку. Мало помалу маленькая арахна успокаивалась, и постепенно ужас и затравленность перед ликом неминуемой смерти сменились робким любопытством и надеждой. Вскоре она несмело спустилась с дерева и осторожно подошла к Саше, протянувшей ей навстречу руки. Все еще не до конца веря в происходящее, монстродевочка позволила Фолмун обнять себя и успокаивающе погладить по спине. И словно ласки молодой жрицы прорвали выстроенную в душе девочки плотину, после крушения которой слезы хлынули из глаз арахны, и она срывающимся на шепот голосом умоляла Сашу не бросать её в этом страшном и пустом лесу.       Забыв о недавнем страхе перед Героиней, девочка-паук поведала жрице о том, как она оказалась здесь совсем одна. И начало эта история брала много лет назад, когда небеса содрогались от хлопанья ангельских крыльев, а по земле шагали многотысячные армии людей, следуя за громадным войском причудливых и безжалостных химер, прибывших через Разлом Небес и обрушившихся на поселения демонов. Никаких подробностей о тех временах не сохранилось, как и точных сведений о том, что стало с химерами, уцелевшими в ходе боев. Часть из них изменилась под воздействием маны суккубов, часть погибла, а какие-то чудовища сбились в стаи и умудрились дожить до сегодняшнего дня. Вырыв себе гнезда, облюбовав темные пещеры, химеры впали в длительный сон, чтобы проснувшись, и по сей день наводить страх на мамоно и инкубов. Впрочем, простых людей при встрече с ними ждала не менее ужасная участь – их точно так же могли осушить досуха, полностью выпив жизненную энергию и семя. Жертвой стаи таких вот пробудившихся после долгой спячки Реликтов и стала семья маленькой арахны, ровно, как и еще три десятка мужчин и их жен-монстров. Жители небольшой деревни, затерянной на зеленом плато в Сумеречных горах, до последнего мига не подозревали о нависшей над ними опасности, проводя обычный солнечный день своей спокойной и мирной жизни. Сформированная почти сотню лет назад деревня была населена, преимущественно, гоблинами с их мужьями, а так же немногочисленными арахнами, плетущими одежду для селян, несколькими ламиями и гарпиями, поддерживающими связь с внешним миром. Лишь самые старые монстры и их мужья помнили грозные крылатые тени, разрезающие Небеса и только они осознали истинную природу стаи чудовищ, появившихся на закате в окрестностях их деревни. Но подготовиться к обороне жители уже не успевали. Мама и папа девочки-арахны, отдыхающие после работы на небольшом зеленом пригорке, стали первыми, но далеко не единственными жертвами жутких созданий, словно сошедших со страниц древних хроник с единственной целью – любой ценой выполнить приказ их Создателя. Лишенные сострадания, жалости и страха перед смертью, химеры, смяв невысокий забор, служивший скорее границей деревни, нежели её защитой, вломились в селение и начали ловить ничего не понимающих жителей, выбегающих на шум и крики из своих домов прямо в лапы Реликтов. Из пойманных мужчин и монстродев, не обращая никакого внимания на крики и мольбы, химеры тут же принялись поглощать жизненную энергию, на глазах превращая несчастных, медленно затихающих в оковах смерти, в высушенные оболочки. Те из жителей, кто умудрились избежать острых когтей чудовищ или хватило сил отбиться от них, без оглядки бежали к центру деревни, ведь именно там была та, кто мог сражаться с ожившими отголосками ушедшей эпохи. - Кровавые чудовища, вы пожалеете, что ступили на эту землю!! – не помня себя от ярости, шипела высокая и стройная монстродева с серой кожей и багровыми глазами, сияющими от гнева. – Убирайтесь обратно, туда, откуда выползли на свет!       Её длинный змеиный хвост, покрытый угольно-черной чешуей, отбивал по земле ритм мести, а срывающиеся с изящных рук сгустки пламени превращали выскакивающих на центральную улицу химер в живые факелы. Воздух наполнился удушающей вонью горелой плоти и отвратительными скрипучими воплями, которые издавали Реликты пока яростное пламя пожирало их дергающиеся в агонии тела точно так же как многие из них минуты назад пожрали жизни людей и мамоно.       Зрелище родной деревни, которую живой рекой затапливала стая отвратительных химер, превращая некогда мирное поселение в поле брани, словно раскаленным клеймом осталось выжжено в памяти маленькой арахны, вместе со своей подругой девочкой-гоблином, играющей неподалеку. По счастливой случайности древние чудовища их не заметили, а может просто не посчитали двух детей достойной целью, когда совсем рядом была целая деревня, и девочки смогли во всех подробностях лицезреть разворачивающееся сражение. Обеих монстрят трясло от безграничного ужаса и затопляющего их отчаяния, когда на глазах детей химеры разоряли селение и пировали над еще теплыми телами их соседей… и родителей. Они совершенно не понимали за что неведомые монстры на них напали. Ведь ни они, ни их родители, ни другие жители деревни никогда не покидали своих краев уже много лет, за исключением двух семей гарпий, приносивших письма и новости из-за высоких гор. Так за что их постигло это бедствие?.. Дети потом не раз задавали Саше этот вопрос, прижимаясь к груди жрицы и пряча заплаканные лица в её одежду, вспоминая те страшные мгновения, когда они бежали прочь, не в силах более выносить этого зрелища. Внутри обеих девочек до сих пор терзали голоса, требовавшие спасти их родных и близких, но голос Саши, успокаивающе поглаживающей их по влажным от слез щекам, твердил, что они просто бы погибли или стали живыми игрушками Реликтов. Ведь что могли они тогда сделать, простые дети перед лицом древних врагов мамоно, созданных на Небесах?.. И они так и не узнали, чем же закончилось сражение жителей деревни с явившимися из прошлого рукотворными монстрами.       Маленькой арахне очень повезло, что она вместе со своей подругой-гоблином смогла найти тропку, ведущую с гор к югу. Холодный ветер яростно продувал горные отроги, заливисто хохоча в спину убегающим детям, вторя голодным воплям оставшихся далеко позади Реликтов. Владыка Монстров улыбалась детям, позволив им, после спуска в южную долину, благополучно разминуться с отрядом конных гвардейцев, патрулирующих границу, и незамеченными пробраться в лесные чащи. Увы, на этом их везение закончилось – девочки оказались посреди лишенной магии дикой природы, и им пришлось выживать, чтобы не умереть с голоду. Маленькая арахна плела ловчие сети и кое-как ловила редкую дичь им на пропитание, в то время как гоблин собирала ягоды, корешки, листья и иногда умудрялась схватить зазевавшегося фазана. К моменту появления Саши удача окончательно покинула двух сирот, и обе уже ничего не ели два дня. Гоблин направилась на восток, надеясь отыскать там что-нибудь съедобное, а арахна – найти новое место для паутинных силков. За отдыхом после плетения последних её и застала Фолмун. Собравшись с духом и переступив все еще живой страх перед Героиней, девочка-паук подняла глаза на Сашу и попросила помочь ей отыскать так и не вернувшуюся назад подругу. Для молодой Героини это не составило большого труда. Взяв на руки обессиленную арахну, девушка, повертев головой, направилась по еще одному следу демонической энергии, едва заметно угадывающемуся в воздухе. Через час они нашли вторую монстрицу – потерявшая сознание, она лежала на дне оврага, сжимая в худых руках самодельное копье. Бережно подняв девочку-гоблина, Саша отнесла голодных сирот к терпеливо ждущей её лошади, где накормила изголодавшихся детей припасами из седельных сумок, после чего они направились обратно на юг, миновав гвардейскую заставу и ютящуюся у Холодного Леса деревню. К закату этого непростого дня троица очень оживившихся девочек-волчиц в лесном гроте уже знакомилась с двумя новыми подругами, которых привезла вернувшаяся из путешествия Фолмун, измотанная, но согретая изнутри радостной мыслью, что спасла еще двух невинных детей.       Постепенно, Лесной Приют Саши пополнялся новыми монстрятами. Вслед за арахной и гоблином, молодая жрица приютила маленькую виверну, залетевшую на юг и пойманную по наивности шайкой лесных бандитов, решивших, что маленького монстра можно дорого продать Церкви. Перед этим хорошенько позабавившись над беззащитным ребенком… На их беду, на сделку приехал не ушлый священник, а сама Фолмун, спасшая виверну и передавшая сломленных её силой бандитов в руки Гвардии.       Очень быстро девочкам-монстрам стало тесно в прохладном гроте, и Саша всерьез задумалась о поиске более подходящего дома для её новых воспитанниц, который был бы одновременно удобным, и в тоже время безопасным. Ведь другие священники и люди, уверенные, что монстров невозможно исправить, наверняка попробовали бы убить её подопечных. От одной этой мысли по телу Саши пробегала холодная дрожь, а в грудь словно вонзался острый стилет, заставляя стиснувшую зубы жрицу без устали обыскивать окрестности в поисках подходящего убежища для девочек. Она нашла его, когда уже почти утратила надежду, а девочки в гроте ютились в тесноте и сырости, отгороженные от внешнего мира наказом Фолмун и страхом перед облаченными в сияющий металл людьми. Заброшенная деревня в лесной глухомани, найденная Сашей еще в детстве. Она идеально подходила на роль её Лесного Приюта, и именно туда в безлунную ночь жрица перевела маленьких мамоно, выбрав в качестве убежища дом старосты, который сохранился лучше всех. Усилиями девочек-монстров и Фолмун, старая постройка, грязная, опустошенная и продуваемая ветром вскоре преобразилась в уютный дом, где нашли своё пристанище разнообразные монстрята. Их всех объединяла одна черта – по разным причинам они оказались лишены родителей и погибли бы на территории Ордена, если бы не молодая жрица, нашедшая и выходившая их. Постепенно образ Саши в глазах девочек изменился. Вместо суровой и строгой Героини, неизвестно зачем прячущей их, она предстала перед мамоно в другом свете – как любящая и ласковая воспитательница, старающаяся заменить им родную мать и учащая как жить в мире с людьми.       Вот и сейчас, умыв девочек, накормив их и помолившись вместе с ними Богине, Саша усадила детей вокруг себя, а сама, сев на стул и открыв книгу, поведала им историю про одну необычную ламию. - …И тогда Богиня в наказание обратила её в похотливого монстра – того, с кем она недавно боролась, но не смогла справиться с соблазнами в своей душе. Заключенная в тело монстра, она была вынуждена ютиться под землей, сворачиваясь кольцами, пряча от людей и своих родных собственный искаженный облик. Муки совести, всепожирающий стыд и грызущая её вина не оставляли ламию ни на миг. Слишком поздно осознав порочность своего пути, она молила Богиню о прощении, просила снова сделать её человеком, чтобы она могла вернуться к тем, кто её любит. И Богиня, после долгих размышлений, смилостивилась над страждущей, даровав ей шанс искупить свою вину. Но не просто так. Отныне молодой ламии предстояло нести слово Верховной Богини по всему свету, проповедуя Её Учение всем встреченным людям и монстрам. Преисполненная безграничной верности Верховной Богине, осознавшая своё призвание, сестра-ламия без устали путешествовала по миру, и её слова подобно лучам солнца разгоняли Тьму, проясняя разумы диких чудовищ и вселяя твердость и уверенность в сердца простых людей.       Закончив историю, Фолмун закрыла книгу и прикрыла глаза, проматывая встающие в памяти образы. По правде говоря, на пожелтевшие страницы она даже не смотрела, пересказывая историю, созданную на основе сюжета этой книги и собственных снов, ниспосланных ей самой Илиас. В них Саша как раз и была той самой сестрой-ламией, ловко скользящей на чешуйчатом хвосте по извилистым дорогам страны монстров, неся учение Богини всем разумным существам этого мира, даже тем, чьё тело было искажено нечестивым влиянием Падшей Богини. - Настоятельница Саша, а что было в конце? – вернул её к реальности любопытный голос девочки-ламии, возбужденно постукивающей хвостом по полу. – Сестра-ламия обрела прощение Богини и та вернула ей человеческий облик?       Фолмун открыла глаза и задумчиво посмотрела по очереди на всех монстрят. В их глазах читалась надежда, которую она, Саша, скрупулезно ткала в их душах, подобно умелой швее создавая в сознании девочек идеальную картину внутреннего мира. Ободряюще улыбнувшись, девушка протянула руку и, потрепав довольно зажмурившуюся ламию по волосам, уверенно ответила: - И в конце своего пути нашу героиню ждало прощение. Свет Богини очистил её душу от демонической плоти и подобно мосту перенес на Небеса, где она встретилась с теми, кто был ей дорог, обретя вечное счастье и благоденствие под крылом Созидательницы! - А мы?! А мы сможем так же?! Попасть на Небеса?.. – послышались со всех сторон обеспокоенные возгласы её воспитанниц.       Сжавшиеся девочки-монстры с надеждой и легким страхом в глазах смотрели на неподвижную жрицу, нетерпеливо елозя на своих местах в тревожном ожидании ответа Гласа Богини, который любо дарует им Перерождение в извечном Круговороте Жизни… или же низвергнет прямиком в Бездну, где их будут ждать лишь вечные муки и всепожирающий Мрак. Фолмун, выдержав несколько мгновений напряженной тишины, раскрыла глаза и, обведя побледневшие лица девочек пристальным взором, тепло улыбнулась: - Богиня добра и всепрощающа к тем, кто верен и честен с ней. Она может дать шанс мамоно с чистыми душами родиться в следующей жизни человеком, а затем обрести жизнь вечную и беспечальную на Небесах, где нет места страданиям и лишениям… - Да, настоятельница Саша! – хором поклялись монстродевочки, не отрывая от жрицы полных надежды взглядов.       Следуя зову сердца, Саша протянула руку и потрепала по головам ближайших девочек, любуясь улыбкам радости и обожания на их личиках. Точно такие же улыбки озаряли лица детей в Церковном Приюте, когда они так же прижимались к своей наставнице. Ласково поглаживая маленькую виверну между острых рожек и тихо смеясь над её забавно трепещущими от наслаждения перепончатыми ушками, Саша словно книгу читала свой жизненный путь.       Детство девушки было далеко не безоблачным. Все детство Саши прошло в Церковном Приюте, который содержала тогда её мать – добрая и отзывчивая женщина, без ума любящая детей. Но в глубине души она прятала следы темного прошлого, связанного с её покойным мужем. Мало кто знал, что отец нынешней главы Приюта, Гласа Богини и одной из сильнейших Героинь Лескатии, был самым обычным разбойником, собравшим шайку таких же как он душегубов и воров и грабивший купеческие караваны на юге Королевства. После утихшего пожара Трехсотлетней войны, когда истощенный до предела Священный Союз в спешке зализывал раны и готовился к нападению демонов, к которым примкнули тысячи мужчин и женщин, Павших во время последней битвы на Севере, мало кто обращал внимание на разбойников. И почуяв слабину, они плодились словно блохи на бродячей собаке, наглея с каждым месяцем все сильнее, осознав, что Церкви до них дела покуда нет. Большие и мелкие банды без зазрения совести грабили всех подряд и порой между ними даже происходили битвы за контроль над той или иной лакомой территорией, по которой пролегали оживленные торговые маршруты. Дошло до того, что многие ранее оживленные тракты обезлюдили, а по остальным купцы не рисковали передвигаться без усиленной охраны наемников, которым приходилось уплачивать круглые суммы за охрану жизни торговца и его имущества. Отец Саши и был атаманом такой вот кучки разбойников. В прошлом дезертир, решивший, что нечестным трудом можно сколотить себе состояние куда быстрее и вернее чем службой на благо Королевства, он держал в страхе один из самых оживленных трактов. И при нем жила одна молодая девушка, которую он когда-то пленил и сделал своей любимой живой игрушкой. Но в последний год он замечал за собой странное - окаменевшее сердце черствого мужчины при виде пленницы билось все учащённой, а в глубине его черной души проступали совсем несвойственные ему желания. Например, стремление чем-то порадовать или подбодрить свою сломленную горем пленницу. Неизвестно чем бы в итоге закончились такие противоречивые отношения, если бы Король Лескатии в один момент не обратил внимание на ужасающее положение у себя в стране и не осознал, что вызвано оно было отнюдь не мерзкими монстрами с Севера, а обычными людьми, только лишенными чести, совести и жалости. Все незанятые охраной границ войска были спешно отозваны в тыл, где вскоре развернулась масштабная охота на разбойничьи шайки, к которой были привлечены и Герои, и маги из Магитэка. Не жалея сил, войска Ордена прочесывали все мало-мальски подозрительные леса и рощицы, овраги и подземные пещеры, а маги помогали им находить спрятавшихся бандитов.       В те кровавые дни сотни людей были казнены в назидание другим разбойникам, и отец не успевшей тогда родиться Саши принял свой последний бой во главе своего отряда, в безуспешной попытке вырваться из кольца окружения гвардейцев. Может быть, ему бы это и удалось, если бы он не вез с собой на лошади молодую девушку, прикрывая её щитом, и вовремя не заметил мелькнувший сбоку блеск арбалетного болта. Мать Саши, найденную на месте побоища, спешно отправили в столицу вместе с десятками других пленников, недавно томившихся в лапах разбойников. Молодая женщина, всеми силами стремившаяся забыть все, что связывало её с прошлым, упросила священников постричь её в жрицы Илиас. И все же один осколок прошлого остался с нею – через несколько месяцев после освобождения, женщина поняла, что беременна. Трудно представить, что творилось тогда в сердце той, кто была вынуждена вынашивать ребенка своего пленителя. Однако когда Саша появилась на свет, её мама постаралась подарить девочке все тепло и заботу, на которую была способна, решив сделать все, чтобы её дочь выросла полной противоположностью своего отца.       Окруженная верой Илиас, Саша росла при дворе небольшой Церкви в районе столичных Трущоб, где в её жизнь сначала влился Эльт, а много позже, когда Саша похоронила свою маму, она познакомилась с Гаем. Мало что знающая о своём прошлом, девочка старалась стать образцовой жрицей, чтобы её мама на Небесах ею гордилась, давя в себе любые мысли и стремления, шедшие вразрез с нормами Учения Богини. Праздность, похоть, гедонизм, несдержанность, неуместная эмоциональность – вот названия греховных плевел, которые Саша старалась изжить из своей души. Возможно, то была одной из причин, почему Фолмун относилась к мамоно с опаской и недоверием. Множество мамоно, таких как оомукадэ, слизни, сциллы или тараканы вызывали у нее, как у самой обыкновенной девушки, отторжение и отвращение своей внешностью и повадками. Но среди всех демонов по-настоящему сильно жрица не любила суккубов – воплощение всего того, с чем она боролась в своей душе и в мире вокруг. Учения Илиас именно этим демонам приписывали наиболее вопиющие грехи и преступления, и ни для кого не было секретом, что именно рогатые обольстительницы свели с истинного пути и опутали щупальцами Тьмы множество верных Богине мужчин и женщин… Хотя в глубине души Саша сочувствовала некоторым мамоно, в чьей природе не было явного зла и такие монстродевы сами являлись заложниками собственных инстинктов, как например, нэкоматы, голштавры или кобольды.       И вот сейчас, чувствуя тепло тел прильнувших к ней монстродевочек, молодая жрица ощущала совсем другое – умиротворение и нежность к этим детям, в одночасье лишившихся всего. Страх, злоба и отвращение в душе Саши были словно смыты невинностью и честностью этих детишек. Каждая из девочек видела в жрице родную маму, которая защищает их, утешает и ведет вперед, и Саша чувствовала ту любовь, которую питали к ней её маленькие воспитанницы, жмущиеся к её телу в поисках ласки и доброты. Для них она стала связующим мостом между двумя мирами – миром монстров и людей, столь разных и непохожих друг на друга. И все же Саша верила в то, что сама Богиня даровала ей видения того, как она в прошлой жизни была сестрой-ламией, и что этим Созидательница возлагала на свою верную последовательницу важную и ответственную миссию – сделать так, чтобы монстродевы из врагов стали такими же последователями учения Илиас. Ведь кто как не она, Глас Божий была способна понять чудовищ и воспитать их детей так, чтобы они чтили Богиню как родную мать? Воистину, на Фолмун ложилась великая и труднейшая миссия – извлечь ядовитое семя из душ этих детей, помочь им вступить в мир людей не как похитительницы жизней, а как верные сестры Церкви Богини, дать монстродевочкам шанс ступить на Небеса Обетованные. Впрочем, требовалось так же изменить и сознание других людей, чтобы они приняли монстров не как врагов, а точно таких же последовательниц Церкви. Не менее трудная и ответственная миссия, которую доверила ей Богиня… Однако Фолмун ни на секунду не усомнилась, что такая задача ей по силам, и что Великая Богиня не зря возложила на неё свои надежды. - Настоятельница Саша, а мы сможем когда-нибудь увидеть мир за пределами деревни? – осторожно вопросила ламия, подныривая под руку Фолмун и тревожно стискивая пальчиками одежду на животе жрицы.       На краткое мгновение в доме повисла волнительная тишина, когда взоры всех монстрят были прикованы к девушке. Их глаза до боли напомнили Саше взгляды птиц, заключенных в клетки, чья участь – услаждать хозяев своим видом, но лишенных права и шанса расправить крылья. Усадив маленькую ламию себе на колени, жрица коснулась кончиком пальца носа чихнувшей девочки и, выдержав паузу, задумчиво произнесла: - Помните, что я вам говорила про людей, которые живут в этих землях? Прежде чем вы увидите их, вам стоит найти своё место в этом мире, узреть Свет Богини в ваших душах, и тогда, следуя ему, как путеводной звезде, вы сможете преодолеть пелену Тьмы и узреть мир вокруг вас во всем его великолепии. И тогда… - осекшись, Саша ненадолго задумалась, а потом кивнула. – Тогда я смогу познакомить вас с новыми друзьями – другими детьми из моего Приюта, и вы все вместе сможете наслаждаться жизнью, как верные чада нашей Богини…

******

      Если двигаться от Лескатии на запад, то вскоре, миновав несколько хорошо укрепленных застав, можно пересечь границу небольшого входящего в Орден государства Саб-Илиас. Любой путешественник, оказавшись на его землях, сразу почувствует перемену как в местных деревенских и городских пейзажах, так и в населяющих здешние земли людях. Это чувство сродни тому, что испытывает горожанин, покинувший богатый купеческий район и оказавшийся посреди бедняцких домишек, в темных закутках между которыми кроются человеческие фигуры. Не то чтобы в Саб-Илиас совсем не было богатых людей… Как и в Лескатии, Адальхилде и королевствах материка Илиас, тут есть свои аристократы, купцы и гильдии, но между ними и простыми крестьянами существовал незримый барьер. Его истоки восходят еще ко времени основания этого королевства. В Саб-Илиас фактически с самого начала существовала жесткая кастовая система, и почти все крестьяне были потомками изгнанников из Лескатии или Адальхилда, либо и вовсе вели свое происхождение от некогда побежденных народов пустыни Сабасы, согнанных в эти земли в качестве рабов. А вот значительная часть аристократии и сколь-нибудь знатные люди являлись уроженцами Лескатии и других государств Священного Союза. Простые люди тут были лишены почти всех прав и обречены до конца жизни существовать на те жалкие крохи, что они получали с клочков возделываемой земли, без малейшего проблеска надежды на лучшую долю. Нечего и говорить, что бунты и восстания тут были обычным делом, а для их подавления существовало отдельное гвардейское войско, чьи командиры поднаторели в поиске и поимке мятежников. Их потом могли прилюдно казнить в здешних мрачных городах, своими размерами и нищетой больше напоминающих крупные деревни соседней Лескатии. Неприветливые хмурые жители, подозрительная стража, не слишком чистая на руку, священники, по совместительству исполняющие обязанности инквизиторов, а порой и палачей, скудные поля и обветшалые поселения – вот какой являлась Саб-Илиас.       Тем удивительней был тот факт, что именно на его территории располагалось одно из чудес Ордена – школа чародейства и колдовства Магитэк. Укрытый за горными кряжами на самом юге, он представал перед путниками могучей и таинственной твердыней, прикоснуться к которой могли лишь избранные. Чтобы добраться до школы чародеев, предстояло обойти горную цепь, пробраться через ядовитые болота и спуститься в настоящий лабиринт подземных пещер. Поговаривали, что в их глубинах, кишащих опасностями и хитроумными ловушками, молодые колдуны сдают финальный экзамен, показывая свой ум, сноровку, магические навыки и храбрость. Или же остаются навеки в хитросплетении подземных коридоров и комнат, в одной из которых, по легендам, хранится загадочный древний артефакт некромантов. Вдобавок, в подземных шахтах добывались магические кристаллы и ценные руды, как для нужд самой Коллегии, так и для продажи алхимикам и мастерам союзных королевств. Впрочем, маги могли и сами перенести своих гостей на территорию Школы, избавив их от необходимости искать дорогу в подземных лабиринтах. Таким образом, путешественник оказывался посреди огромной долины, окруженной со всех сторон горными пиками. Сотни лет назад это была безжизненная пустошь, где на опаленной и высушенной солнцем почве не росло ничего кроме редких кустарников. А в центре мертвой долины высилась мрачная темная башня, где жила могучая демоница, повелевающая множеством живых кукол и искушённая в некромантии и другой черной магии. Имя той демоницы растаяло в веках, как её происхождение и то, куда она делась. Скорее всего, во время Трехсотлетней войны, в начале Второй Эпохи, активно расширяющаяся Лескатия направила Героев для исследования таинственной Башни, окруженной со всех сторон горами. Что именно случилось тогда с жившей там демоницей и Героями не получится уже узнать никогда, но судя по руинам здания, миссия воинов Богини увенчалась успехом, и они уничтожили древнего Реликта. Настораживал тот факт, что о вышеупомянутом месте не говорилось ни в одной из хроник и военных мемуаров. Как бы то ни было, Коллегия Магов за кольцом неприступных гор к юго-западу от Лескатии обнаружила руины древней Башни приблизительно век назад и очень заинтересованная находкой организовала экспедицию в надежде обнаружить могучие артефакты прошлого, способные помочь Священному Союзу одержать вверх над Царствами демонов. В ту пору войска Ордена как раз смогли отвоевать у монстров последний оплот на севере Сентории, объявив о своём полном контроле над материком, и приступить к подготовке высадки в самое сердце Маккая – на укутанный Тьмой материк Хэллгондо. Почти все маги наряду с Героями были отправлены для оказания помощи войскам людей и Небесному Легиону, занятому так же подавлением восстаний и охотой за множеством монстров, оставшихся на покоренных землях, и для экспедиции выделялось прискорбно мало средств. И все же любопытство толкало магов на поиски нового, тем более что сама по себе укромная долина, окруженная высокими горами, представляла немало интереса для колдунов, как место для новой Коллегии.       Что же именно нашли маги в руинах Башни, известно лишь узкому кругу чародеев, зато само здание послужило фундаментом для строительства нового дома для магов и их учеников. Выстроенный за какие-то полтора года Магитэк своим внешним и внутренним убранством напоминал величественный замок, сложенный из золотого и красного кирпича, играющий переливами огней в высоких стрельчатых окнах, прокалывающий острыми шпилями низкие серебристые облака, укутывающие долину. Уютные террасы и балконы тут и там выступали из его неприступных стен, и любой маг мог насладиться открывающимися сверху видами, дав своему разуму несколько минут покоя от ежедневной суеты. А вид и вправду открывался захватывающий. Путник из далекой страны, миновав горы и очутившись на территории Коллегии, мог бы решить, что переместился на Небеса… Чародейская котловина, как теперь называли пристанище магов, мало чем напоминала ту выжженную пустошь в кольце гор, которой была когда-то. Усилиями колдунов она стремительно преображалась в мирное пристанище для всякого, кто мог и желал изучать таинство магии, райский уголок для ученых, исследователей и воинов. Когда-то высушенная жарким солнцем потрескавшаяся земля покрылась густым и душистым ковром зеленой травы, чахлые кустарники сменились уютными садами, пестрящими десятками сказочных цветов, а вместо пузырящейся зловонной жижи в болотах теперь играла солнечными бликами лазурно-прозрачная гладь озер. Тут и там виднелись небольшие уютные беседки, одноэтажные деревянные домики или утонченные башни из белой кости, указывающие своими шпилями в ясное голубое небо. И населяли этот дивный край десятки магических созданий. На заливных лугах мирно паслись единороги – белоснежные кони с аккуратными рогами, а не монстры, с цветка на цветок перепархивали крошечные феи, когда-то укрытые Магитэком от монстров и даже Ордена в обмен на помощь в постижении стихийной магии. Среди коренастых деревьев можно было заметить зеленовато-коричневый силуэт древня - гиганта с кожей из древесной коры и узловатыми руками-корнями, в небе подобно полудюжине крошечных звездочек сияла стая фениксов, чьи дивные песни услаждали слух всякого, кто их слышал. Чудеса поджидали путника еще у входа в Чародейскую Котловину, но то были чудеса рукотворные, созданные самими магами как символ их могущества и величия, и лишь игривые феи, да несколько задумчивых дриад, обитающих у лесного озера, являлись созданиями из далекого прошлого.       Стоящая на одном из балконов хрупкая девочка, облаченная в темно-синюю накидку, оторвала взор от цветущего далеко внизу сада, играющего всеми оттенками, алого, голубого, изумрудного и желтого цветов, недовольно поправила украшающий её голову оранжевый бант и направилась обратно вглубь высокой башни, оставив за спиной утопающую в зелени долину. Громкий стук в дверь, который отвлек её от созерцания территории Коллегии, повторился вновь, тревожа покой обитательницы башни. Раздраженно насупившаяся девочка пересекла заваленную книгами, склянками и непонятными инструментами комнату и встала подле одного из столов. После чего не глядя в ту сторону, лениво взмахнула рукой, и толстая дубовая дверь без скрипа распахнулась, впуская внутрь пожилого мужчину в темно-красной мантии, склонившего покрытую сединой голову, чтобы не зацепить макушкой низко висящую золотистую люстру с горящими там свечками. Карие глаза мага бегло оббежали сваленные в кучу книги, бурлящий котелок с зельем, несколько коробок с алхимическими ингредиентами и остановились на шахматной доске, лежащей в центре магического круга, обнесенного чародейскими символами. В глубине зрачков мужчины мелькнуло едва заметное недовольство и разочарование, но когда он заговорил, его голос звучал ровно и взвешенно, даже почтительно. - Госпожа Мимиру, могу я узнать, зачем вам понадобилось вдыхать сущность в шахматные фигурки?       Гладкая щека девочки досадливо дернулась, и она бросила на мага равнодушный взгляд из-под огненно-рыжих волос, подобно магме сбегающих на её узкие плечи. - Это подарок, магистр Франко. Подарок для очень важного мне человека…       Голос Мимиру звучал очень прохладно, словно зима, крайне редко заглядывающая в Чародейскую котловину, однако на лице мужчины не дрогнул ни один мускул. - Настолько важного, что вы ради него игнорируете прямой приказ Совета, озвученный вам три часа назад? – вкрадчиво поинтересовался Франко, осторожно ступая по заваленному книгами полу. - Конечно же, сделать подарок братику гораздо важнее, чем снова полдня кружиться над лесом, так и не встретив ни единого монстра! – огрызнулась девочка, гневно сверкая глазами. - Сами выполняйте свои глупые приказы и не отвлекайте меня от важных дел!       На лице чародея вновь не отразилось эмоций, но в его голос словно кинули кусок льда: - Любой слух о появлении магических эманаций, свойственных Шабашу, надлежит расследовать незамедлительно! Риск слишком велик, и на кону стоит нечто куда более ценное чем праздник вашего друга… Десятки человеческих жизней! Даже если слух окажется ложным…       Скрипнув зубами, Мимиру с силой захлопнула лежащую на столе книгу и широким шагом направилась к шкафу в другом конце комнаты. По напряженным плечам девочки, Франко понял, что в этот раз ей плевать на любые наказания и угрозы. Незаметно вздохнув, он силой заставил свой голос звучать спокойно и произнес, глядя в окно, за которым виднелись черные зубцы гор: - Я понимаю, что в последнее время Совет много взваливает на вас… Но вы должны знать, что из-за угрозы вторжения демонов, у нас сейчас просто нет достаточного числа сильных магов, которые могли бы без риска расследовать такую угрозу. Пока Церковь направит к подозрительному месту Героев, пройдет немало времени, и ведьмы, если они там есть, могут скрыться, свершив своё черное дело. Вы – наша лучшая ученица, и вместо того чтобы подобно вашим соратникам служить на благо Ордена, вы сидите здесь… - Я этот месяц и так не вылезаю из патрулей! – бросила через плечо Мимиру, быстро перебирая пальцами магические фолианты. – Не моя вина, что все мало-мальски сильные чародеи решили стать придворными магами и не желают марать свои руки, а всякие новички не совладают и с крольдакой. День рождение братика я пропустить не могу, и я должна приготовить ему самый лучший подарок!       В голосе Франко на миг мелькнуло самодовольство: - Насколько мне известно, день рождение Эльта Тесаура состоится завтра вечером. За этот вечер вы с помощью пары моих помощников завершите ритуал. Ну а на день рождение вашего друга я отпущу вас в город и обещаю, что не потревожу до следующего утра. Да и на неделе, думаю, смогу устроить вам выходной.       Мимиру замерла, потом обернулась и, устало выдохнув, нехотя пробурчала: - Не забудьте только эти слова, магистр и пришлите к моему возвращению ваших помощников. Где там Дозорные опять обнаружили магические следы Шабаша?       Через полчаса все еще недовольная Мимиру летела по небу, оседлав собственный магический посох, а под её обутыми в аккуратные красные туфельки ногами змеилась цепь гор, отделяющая Чародейскую котловину от земель Саб-Илиас. Придерживая одной рукой развевающийся в волосах бант, Мимиру, щурясь от бьющего в лицо мощного потока ветра, посмотрела вниз, выискивая небольшое овальное озеро, затерянное у подножия гор. Заприметив блеснувшую среди желто-зеленых лесных крон зеркальную гладь, девочка полетела вдоль вьющейся далеко внизу дороги, казавшейся сверху узенькой серой ленточкой. Напоминающая со стороны самую настоящую ведьму на метле, Милти стремительно летела на северо-восток над слабозаселенными землями Саб-Илиас. Скоро Чародейская долина за спиной превратилась в небольшое зеленое блюдце с высокими краями, а внизу продолжали неспешно сменять друг друга бесконечные рощицы и холмы, разрезаемые дорогами и речушками. Кое-где глаза девочки замечали небольшие селения, но что с высоты, что при приближении они оказывались скоплениями бедных крестьянских домишек, жители которых от рассвета до заката трудились на благо Саб-Илиас и всего Священного Союза.       Посмотрев вокруг и не заметив ничего кроме простирающихся во все стороны осенних лесов и диких полей, Мимиру широко зевнула от скуки, смахнула со своего развевающегося плаща несколько невидимых пылинок и продолжила полет в сторону северного региона Лескатии, где Дозорные Коллегии якобы заметили ведьминскую магию. Мысли же девочки погрузились в приятные думы о предстоящем празднике братика Эльта и о том, как бы ей все устроить наилучшим образом. Первоначальный план Мимиру, который она придумала еще неделю назад, состоял в том, чтобы подарить Эльту шахматные фигурки, которые с помощью магии двигались бы сами собой, повинуясь приказам игроков. Милти знала, что парень в своей комнате в Церковном Приюте в укромном месте хранит целую коллекцию деревянных фигурок. Это увлечение пришло Эльту еще с детства, когда он играл крошечными воинами с другими детьми в саду. Еще девочка знала, что её братик очень хочет научиться играть в шахматы, но никак не найдет времени и средств для воплощения своего желания. Преподнести ему свой подарок Милти собиралась так, чтобы Эльт потом при каждом прикосновении к шахматам, вспоминал её, свою маленькую сестричку. Сердце девочки учащенно затрепетало, а на губах проступила блаженная улыбка, когда она представила парня, осторожно касающегося пальцами фигурок, которые она сама и сотворила при помощи магии. Впрочем, печать досады почти тут же коснулась лица Мимиру, а в груди кольнуло от страха, что она может не успеть на его день рождение из-за этих глупых патрулей. Отразить нападение стаи монстров, которые имеют пусть даже призрачный шанс ранить её братика, это одно. А кружиться над лесом где-нибудь на севере или у подножия Сумеречных гор, подле которых люди вообще не живут – совсем другое. По любому поводу эти лентяи в Коллегии готовы оторвать её от учебы или отдыха и бросить в глухомань подальше от Эльта и братика Гая! При воспоминании о втором парне, Мимиру сильнее сжала пальцами рукоять посоха. После того как братик Гай отбыл на северную заставу, Милти так и не смогла с ним вновь увидеться, хотя и обещала. - «Потерпи, пожалуйста, братик Гай! Я бы очень хотела увидеть тебя на дне рождения Эльта, но ты сейчас далеко, и я даже не могу повидаться с тобой… Но ничего, через несколько дней я вытрясу из магистра позволение слетать к тебе в крепость!»       Слухи о вторжении армии монстров только-только долетели до Магитэка, и никто еще не придавал им значения, прекрасно зная сколь остры языки трактирных болтунов. Магистр Франко был лишь рад такому недоверию. Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы одна из лучших его учениц, отличающая при этом полнейшей недисциплинированностью, все бросила и стрелой улетела к северным заставам спасать своего друга. Тем более что это были всего лишь непроверенные слухи, хотя маги при королевском дворе докладывали о нарастающей в Королевстве волне паники. Не любящий делать поспешные выводы Совет хотел сначала убедиться в том, что с Севера на них действительно надвигается новая демоническая буря, прежде чем приступить к мобилизации всех имеющихся средств.       Совет Коллегии ни в какую не желал отпускать от себя могучую колдунью и всегда находил ей работу. То разогнать стаю вурмов, спустившуюся с Сумеречных гор, то проверить слух о троице демонесс, терроризирующих западные границы Саб-Илиас, то отбыть на побережье, где якобы видели древнее морское чудовище, нападающее на корабли. Мимиру была для них просто живым оружием, чьи желания ничего не значат рядом с благом Человечества, и которое не имеет права распоряжаться своей судьбой и своим даром самостоятельно. Впрочем, девочка прекрасно понимала их мысли, и ей было плевать на гневные крики прочих магов. Она давно научилась пропускать мимо ушей любые их словесные угрозы и наказания, а на что-то более серьезное они и не решались… Её волновали лишь несколько людей в её жизни, и покуда им не угрожала опасность, Милти могла отвлечься на проблемы Магитэка. Тем более что чародеи при всей их сварливости и надоедливости помогли маленькой колдунье обуздать и развить её дар. Так что Мимиру может им помочь. Покуда они не встают между ней и братиками…       Широко зевнув, девочка бросила ленивый взгляд налево, и её глаза тут же лихорадочно зажглись в предвкушении. Там у переплетения нескольких широких дорог, окруженная тысячами крошечных домов, высилась белоснежная стена Монгормерда, за которой угадывались величественные здания столицы. Остроконечные шпили Собора и Дворца можно было заметить даже с такого расстояния, но их блеск ничего не стоил для молодой колдуньи, пролетающей чуть южнее. Взор девочки словно магнитом влекла восточная окраина города, где невидимая на таком удалении, находилась старая Церковь. Внутри неё, разбуженный утренними лучами встающего на востоке солнца, скоро должен проснуться её любимый заботливый братик… Подавив болезненный стон Мимиру немалыми усилиями заставила себя лететь дальше на северо-восток, хотя руки девочки сами собой хотели развернуть наконечник посоха в сторону столицы Лескатии. На краткий миг скакнувшее вверх настроение, словно подталкиваемое дико пульсирующим в груди сердцем, вновь рухнуло вниз, на многострадальную землю под ногами. Угрюмо бормочущая проклятия девочка с сожалением бросила через плечо последний взгляд на проплывающую слева стену Монгормерда и короткой командой ускорила полет. Чем быстрее она разберется с угрозой, переполошившей этих Дозорных, тем быстрее она вернется в Магитэк и продолжит работать над подарком братику-Эльту!       Вьющиеся в голове девочки мысли мешали ей даже насладиться полетом, который ранее всегда доставлял Милти немало удовольствия ощущением непередаваемой свободы и вседозволенности. Еще до того как стать известной и сильной колдуньей, Мимиру часто смотрела в небеса, грезя, что когда-нибудь сможет как птица рассекать непокорные воздушные просторы. И когда Милти впервые научилась летать сначала на метле, а потом и на чародейском посохе, не было края детскому счастью юной чародейки, со счастливым визгом носящейся над Чародейской котловиной. Когда на душе скреблись кошки, а рядом не было Эльта или Гая, чтобы найти утешение в их теплой компании, девочка устремлялась в небесную высь, позволяя потокам прохладного ветра смыть с себя плохое настроение и тоску. Однако сегодня даже необъятная воздушная стихия не могла помочь молодой Героине совладать со своим сердцем, рвущимся к одному доброму и милому парню.       Еще через полчаса скучного полета нетерпеливо болтающая ногами Мимиру зависла в сотне метров над густым лесом, разделенным на две равные половинки старой давно не используемой дорогой. Прикрывая ладонью глаза от бьющего прямо в лицо лилово-золотистого светила, согревающего землю своими лучами, юная колдунья повертела головой по сторонам, пока в поле её зрения не попала россыпь деревянных домиков, приютившаяся на кромке леса чуть северней. Рядом с поселением располагался приметный каменистый холм, о котором и упоминал магистр Франко. В очередной раз поправив растрепавшийся бант, Мимиру заложила крутой вираж и спикировала вниз, чувствуя как сладко сжимается сердце от скорости и наслаждаясь свистящим в ушах ветром. Под туфлями девочки зеленым ковром промелькнули верхушки елей, и спустя еще несколько мгновений она уже стояла на твердой земле неподалеку с покосившимися воротами. Этот край встретил юную колдунью иссушающей тишиной. Стоило ноге девочки ступить на территорию селения, как все звуки словно отрезало невидимой стеной. Смолк веселый щебет птиц над лесом, утихло пение ветра в древесных кронах, пропал шелест листвы и журчание ручейка неподалеку. Даже солнце, слепившее юную колдунью во время всего полета, словно бы померкло, отгороженное от девочки мутным стеклом.       Непроизвольно поёжившись, Мимиру оглядела поселение. Хотя правильней было бы сказать – руины. Деревня Луддит была одним из самых загадочных поселений Лескатии, наряду с городком Вечный Утес, жители которого не старели, не взирая на прошедшие годы, а так же небольшой деревеньки близ порта Натали, где часто можно было встретить призраков. Когда-то еще до начала Второй Эпохи тут жили люди, отпочковавшиеся от основного учения Илиас и провозгласившие, что все беды мира проистекают от технологий. Покинув тогда еще Сан-Илию, они основали эту небольшую деревеньку неподалеку от подножия Сумеречных гор, провозгласив высшим добродетелем аскетический образ жизни и отказ от всех благ и технологий, кроме самых примитивных. Поскольку они по-прежнему чтили Верховную Богиню и платили налоги в королевскую казну, Король Лескатии смотрел на их крохотный культ сквозь пальцы, более озабоченный положением дел на границе с монстрами. Так продолжалось до тех пор, пока примерно через сотню лет один из гонцов, прибывший в деревню, не обнаружил к своему ужасу, что все до последнего жители мертвы. Их иссушенные обнаженные тела лежали, где попало, словно смерть обрушилась на них совершенно внезапно. На лицах некоторых при этом застыла печать неизмеримого ужаса, как будто они успели узреть что-то устрашающее, тогда как у других, напротив, прослеживались выражения высшего блаженства. Срочно прибывшие священники и королевские сыщики перевернули деревню кверху дном, но так ничего толком и не обнаружили. Единственное, что заставило их насторожиться – пещера в холме неподалеку, ведущая куда-то под землю в запутанное переплетение ходов. Проведя исследование верхних уровней, лескатийцы решили покуда свернуть экспедицию, так как никаких следов убийцы жителей Луддит они не обнаружили. Похоронив несчастных, священники объявили деревню гиблым местом и посоветовали честным людям к ней не приближаться, хотя подземная пещера еще долго манила к себе авантюристов, проглатывая многих из них подобно голодному хищнику.       Бегло осмотрев частично разрушившиеся пустые дома, Мимиру быстрым шагом пересекла пустынное поселение и, выйдя на центральную площадь, прошептала короткое заклятие. Тот час над плечом девочки засияла крохотная изумрудная звездочка, незамедлительно вспорхнувшая повыше и принявшаяся кружиться над головой волшебницы. Постепенно расширяя круг поисков, она кружилась над мертвым селением, подобно умелой ищейке донося своей хозяйке крупицы ценных сведений. Нахмурившись, Мимиру проследила, как зеленый огонек пронесся между деревьями, устремившись по давно заросшей дороге, ведущей прямиком к виднеющемуся неподалеку холму. Именно оттуда шли слабые эманации демонической энергии, вплетающиеся в прочие запахи подобно сладкому яду. Слишком слабые, чтобы их источником была одна из могущественных ведьм Шабаша, но все же неподалеку явно были монстры… На всякий случай прошептав слова защитного заклятия и убедившись, что вокруг её тела заполыхал полупрозрачный голубоватый щит с сияющими рунами, Мимиру уверенным шагом направилась по заросшей лесной дороге прямиком к каменистому холму. Миновав пару развилок, девочка, с досадой заметив, как на её чистые туфельки налипла грязь и опавшие листья, вышла на небольшую прогалину у подножия холма. Прямо напротив молодой колдуньи разинутой пастью чернела пещера, рядом с которой в землю был вбит предупреждающий знак. Совсем рядом, на небольшой поляне расположился круглый столик с тонкими прямыми ножами и тремя ажурными стульями, смотревшийся очень неуместно на фоне дикой природы. Еще более неуместно выглядели три кружки с недопитым чаем и блюдце с еще горячим печеньем. Приятный аромат свежего чая защекотал нос маленькой колдуньи, но Мимиру, стоически выдержав соблазн, напомнила себе, зачем она сюда прилетела, и что чем быстрее она управится, тем скорее закончит работу над подарком братику Эльту. Торопливо обойдя столик с лакомствами, Милти пристально осмотрела зев пещеры и почти тут же заметила цепочку следов от небольших туфелек, идущую внутрь. Не оставалось сомнений, что несколько часов назад сюда и в самом деле пожаловали последовательницы Шабаша, прельстившиеся тайнами этой пещеры. Вот только, судя по едва ощутимому следу демонической энергии, назад они не возвращались.       Зябко передернув плечами, Мимиру с прищуром посмотрела в темную утробу пещеры, но ничего там не увидела, помимо участка каменистого пола, озаренного льющимся с неба солнечным светом. - «Ну нет, тратить время на поиски этих монстров я не стану! На это может уйти целый день, а у меня его нет… Обрушу ка я лучше своды пещеры, заодно положу конец этим бессмысленным поискам сокровищ и загадок подземелья Луддит!» - решила про себя юная волшебница.       Обрадовавшись своей находчивости, девочка расставила ноги шире, взмахнула руками и, прикрыв глаза, выкрикнула короткое заклятие, пророкотавшее по всей округе подобно горному обвалу. Каменный потолок пещеры тотчас надсадно захрустел и покрылся сетью трещин, пробежавших от входа далеко вглубь подземелья. Могучая магическая сила Мимиру рвала и выдергивала тонны камня, словно сухие листья, и вот, не выдерживая собственного веса, горные породы с оглушительным грохотом рухнули вниз, наглухо перекрывая подземный туннель на десятки метров вглубь. Поднявшиеся клубы пыли, колыхаясь, хлынули наружу, окутав громко чихнувшую девочку серым облаком, а звонкое эхо разлетелось не несколько миль вокруг. Прикрыв лицо рукавом, Мимиру поспешно шепнула еще одно заклятие, и поток сильного ветра, заливисто свистя, сдул клубы пыли, явив девочке груду камней в том месте, где был вход в подземелье. Под одним из камней сиротливо лежал кусок предупреждающего знака, ставший теперь совершенно ненужным. - «Давно пора было так сделать» - кивнула Мимиру, стряхивая с плаща налипшую пыль.       Взгляд девушки упал на все еще стоящий неподалеку столик с завтраком ведьм, и на секунду в глазах Мимиру мелькнуло вожделение. Она слышала немало историй про сладость пищи монстров… Но еще больше она слышал о тех глупцах, которые были достаточно легкомысленны, чтобы покуситься на них. Сглотнув образовавшийся в горле комок, девочка оторвала глаза от аккуратно сложенного на тарелке печенья и, собрав волю в кулак, взмахнула рукой, буркнув боевое заклятие. Столб яростного пламени взметнулся на добрые десять метров ввысь, поглотив столик вместе со всем его содержимым, обдав лицо страдальчески сморщившейся колдуньи жаром и запахом горелого печенья.       Через несколько минут Мимиру уже летела по небу, оставив за спиной вымершую деревню Луддит и подземелье, надежно хранившее свои тайны даже от могущественных монстров. Мысли колдуньи были уже очень далеко отсюда – на прекрасном празднике в честь её любимого доброго братика Эльта, лицо которого сияло радостью от замечательного подарка, который приготовила ему Мимиру. Сама того не заметив, девочка взяла курс значительно северней, и под ней вместо заливных лугов к югу от Монгормерда ползла узкая цепь гор к северу от столицы, а впереди широкой дугой чернел Холодный Лес. Правее неприступными зловещими утесами вздымались Сумеречные Горы, казавшиеся клыками демонов Севера, готовых вот-вот вонзиться в плоть Ордена. К счастью, единственный туннель, ведущий через горы, был обрушен еще во время Трехсотлетней войны, а по немногочисленным тропинкам и перевалам демоны не могли бы провести большое войско. Милти не раз слышала о мелких группах монстродев, пробовавших пробраться на юг этими тропками, но большая их часть попадала под влияние таинственного Леса Духов, после чего в панике возвращалась обратно, подгоняемая в спину жуткими иллюзиями и первозданным страхом. Остальных встречали отряды стражи, Герои и маги, патрулирующие границу и пресекающие попытки чудовищ похитить живущих там людей. И все же, не смотря на все принятые меры, периодически жители пропадали или, что еще хуже, сами добровольно уходили на Север, прельстившись лживыми речами и обещаниями монстров.       Впрочем, сейчас для Мимиру все это не имели особого значения. Плывя по сладким волнам грез, девочка мельком посмотрела на стелящийся под ногами Холодный Лес, а потом снова устремила свой взор в прекрасную даль, мечтая о том, чтобы день рождения её Эльта наступил как можно быстрее. Она была столь увлечена своими мыслями, что не заметила, как внизу на небольшой поляне мелькнули три темные тени. Две крупные адские гончие и еще одна маленькая девочка-волчица с угольно-черной шерстью проводили пролетевшую над ними колдунью пристальными взорами кроваво-алых глаз в которых играло адское пламя. И в этом пламени мелькал образ другого дорогого Мимиру человека. Вряд ли юная колдунья, стремглав летящая обратно в Магитэк, могла даже предположить, что три демонические волчицы, рыскающие в Холодном Лесу, движимые могучим инстинктом, ждут и мечтают о встрече с братиком Гаем. Все три адские гончие кинулись бы следом за молодым человеком, чтобы сделать его частью их маленькой стаи и одарить обжигающей, как их разгоряченные обнаженные тела, любовью. Единственное, что их удерживало, был страх не добраться до вожделенного самца, навеки раствориться в тяжелой и горячей ауре света, идущей от многолюдных орденских городов. И пока один страх удерживал их подобно поводку в Холодном Лесу, другой гнал их прямиком на выручку столь понравившемуся им парню – все три монстродевы чувствовали, что с их самцом сейчас что-то не так. Раздираемые на части инстинктами, мамоно тоскливо выли в лесу, словно умоляя человека вернуться к ним. Однако Мимиру ничего этого не знала, стремительной тенью пролетев над лесом, всей Лескатией и югом Саб-Илиас. Девочку как и троицу адских гончих гнало вперед легкое паническое чувство – не успеть завершить все приготовления к одному из самых важных дней в её жизни.