Миротворец

      Гулкое эхо торопливых шагов, дробясь о потертые временем каменные стены, летело по коридору, преследуя две человеческие фигуры, продирающиеся через вечный мрак подземелья, освещая себе дорогу слабым огоньком света. Молодой парень в потрепанной одежде Героя, несущий в руке светильник, а другой держащий острый меч, то и дело оглядывался назад, с беспокойством в зеленых глазах осматривая спешащую за ним девушку, облаченную в некогда серебристые, а теперь скорее серые одеяния жрицы Илиас. За последний час они не перекинулись ни единым словечком, в почти полной тишине, нарушаемой лишь их дыханием, да звуков шагов, спеша по коридорам подземного лабиринта.       Что-то внутри, какое-то леденящее чувство сдерживало молодую жрицу, изредка поднимающую взгляд на спину своего ученика, от того, чтобы заговорить с ним. Словно одни лишь слова, сорвавшиеся с уст Леоноры, могли опорочить, запачкать Скверной чистую душу Матиаса. Подавленная девушка ощущала невидимую стену, которая с каждой минутой становилась все выше, вбирая её отчаяние, боль и страх. И по одну её сторону сжалась одинокая Леонора, к которой ползли извивающиеся темные тени, а по другую застыл её любимый ученик, холодно смотрящий на превращающуюся в монстра наставницу, и другие непорочные люди, враз ставшие чужими и далекими. Сдавленная со всех сторон собственным страхом Леонора старательно отводила глаза в сторону, стараясь, чтобы её взор не падал на спину прощупывающего дорогу молодого человека.       Матиас же молчал совсем по другой причине. Все внимание парня занимал поиск безопасного пути через сеть древних подземных туннелей, змеящихся под городом. Молодому Герою чудилось, что опасность поджидает их за каждым поворотом, скрывается в хаотичном танце теней, звучит в каждом шелесте осыпающихся камешков. И тому была причина – подобно тому, как трупный яд пропитывает внутренности умершего животного, демонические миазмы заполняли туннели под Марцеллбургом. Зловещий сиреневый туман застилал самые большие коридоры, и среди его клубов Матиасу и Леоноре чудились извивающиеся гротескные тени, а воздух звенел от зловещего смеха, рыка и стонов. Пара беглецов благоразумно избегала таких туннелей, выбирая более длинные и трудные маршруты, но все равно, один раз они едва не попались. Эта встреча состоялась в большом прямоугольном зале, куда беглецов вывел изгибающийся словно в предсмертных конвульсиях туннель. Когда Матиас, ведущий за руку все еще ослабленную после боя Леонору, оказался на середине помещения, из правого туннеля послышались чьи-то приглушенные голоса. Сладкий запах скверны, заполняющий помещение, становился с каждым мигом сильнее, предвещая появление новых чудовищ.       Побледнев, молодой Герой со всех ног кинулся в противоположную сторону, увлекая за собой автоматически переставлявшую ноги девушку. И очень вовремя. Стоило беглецам скрыться за углом туннеля слева, как в зал вбежала группа созданий, в которых осторожно выглянувший из укрытия Матиас с содроганием узнал темных эльфиек. Изящные и гибкие девушки с шоколадного цвета кожей и серебряными волосами, вооруженные парными изогнутыми клинками, несколько мгновений изучали залу, а затем направились прямиком к тому туннелю, что вел в павшую под напором монстров Церковь. То ли они просто прочесывали подземные ходы в поисках прячущихся людей, то ли знали о бегстве двух Героев и пытались отрезать их от спасительной свободы. Обождав, пока узкие и изящные, словно лезвия, силуэты эльфиек скроются во мраке коридора, Матиас осторожно потянул за собой вяло переставляющую ноги Леонору, стискивая пальцами прохладную ладонь девушки.       Матиас, смутно помнивший планировку первого яруса подземелья, быстрым шагом двигался по утопающему в сумраке коридору, вслушиваясь в тяжелое дыхание идущей за ним наставницы. С силой сжав зубы, молодой Герой не переставал молиться Богине, чтобы та отсрочила ужасный час, когда его возлюбленная окончательно потеряет разум, став одним из порождений проклятого Севера. Ему казалось, что он слышит учащенно бьющееся сердце Леоноры, гоняющее отравленную скверной кровь по жилам превращающейся в чудовище девушки, и каждый его удар неминуемо приближает жрицу к ужасному мигу Падения. Возможно, из-за того, что почти все внимание парня занимали мрачные мысли о судьбе его наставнице, он не сразу почувствовал, что дотоле ровный пол коридора начал медленно подниматься вверх. Пропитанный демоническими миазмами воздух подземелья становился все чище и легче, а давящая атмосфера многих метров грунта над головой слабела с каждым пройденным шагом. Еще через полчаса туннель вывел беглецов к началу винтовой лестницы, по которой они поднялись на давно заброшенный склад, затерянный где-то в портовом районе. В воздухе висела многолетняя пыль, от которой, глубоко вздохнувшая Леонора тут же громко чихнула, а потом испуганно зажала рот ладонями и огляделась по сторонам. К счастью, заваленный полусгнившими ящиками склад пустовал, да и за потемневшими от времени кирпичными стенами никого, по всей видимости, не было.       Мертвая тишина давила на уши насторожившегося Матиаса, шарящего глазами по темному помещению в поисках врагов. Наконец, удостоверившись, что опасности вокруг нет, молодой Герой успокаивающе положил руку на узкое плечо своей спутницы, взглянул в её карие глаза с едва заметными алыми искорками и вполголоса произнес, надеясь, что улицы вокруг них пустуют: - Впереди нас ждет очень трудный путь, наставница. Нам предстоит пройти через город, заполненный чудовищами и их скверной, прямиком к восточным вратам. В тамошней стене есть небольшой тайный лаз, и я молюсь Богине, чтобы монстры про него не узнали или хотя бы не слишком старательно охраняли…       Несколько секунд Леонора обеспокоенно ощупывала один из рожков, выступающий из её золотистых волос, а потом, вздрогнув, поспешно отдернула руку и, помотав головой, сосредоточенно кивнула: - Можешь на меня положиться, Матиас. Я пока еще владею магией Света и защищу нас от демонической порчи. Если только мы не повстречаемся с могущественными демонами… - Постараемся пробраться к выходу, как можно незаметней, - скрепя сердце, предложил Матиас. – Мне горько об этом говорить, но в нашем положении мы вряд ли сможем помочь уцелевшим защитникам города. Если вообще еще кто-то уцелел… Поэтому лучшее что мы можем сделать – это выбраться из города еще людьми и сообщить Королю о случившемся.       На их счастье, вокруг заброшенного склада и в ближайших домах не было ни единой живой души. Погруженные во мрак улицы были пусты и безжизненны, лишь кое-где из завалов мусора высовывали остроносые мордочки осмелевшие крысы. Скорее всего, стража заблаговременно вывела отсюда горожан, а те, кто не успел эвакуироваться, бежали сами, вверив свою судьбу Богине.       Матиасу и Леоноре тяжело давалось путешествие по темным переулкам. Разлитый в воздухе сладковатый запах действовал на нервы, облеплял разум сладким дурманом, с которым приходилось бороться, накапливался в конечностях подлой сладостью. Вдобавок непонятный шум издали, демонический смех, завывания, крики и стоны, отражающиеся от стен, заставляли беглецов беспокойно оглядываться, выискивая затаившихся врагов. Но окружающие их дома и улочки были пусты и молчаливы, и лишь эхо демонических завываний вседозволенно гуляло по ним, сопровождая пару отмеченных демонами беглецов.       Внезапно замерший на перекрестке Матиас схватил жрицу за руку и вновь торопливо увлек её в тень ближайшего дома, как тогда в подземелье. Безоговорочно доверяющая чувствам своего ученика, на которые она положилась взамен взбунтовавшихся собственных, Леонора затаила дыхание, взирая в ту сторону, куда безотрывно смотрел молодой Герой. Как оказалось, обостренные чувства не подвели её ученика. Тихо шелестя чешуей по брусчатке, из переулка выползи темные силуэты, представ перед затаившимися беглецами в серебряном сиянии выглянувшей из-за облаков Луны. Пять облаченных в легкие доспехи изящных девушек-змей, настороженно оглядываясь по сторонам, шустро ползли по улице, сжимая обманчиво тонкими и слабыми руками длинные глефы. Заостренные чешуйчатые уши, желтые, красные или синие глаза с вертикальными зрачками, красивые девичьи лица и плавные линии женских тел, угадывающиеся под доспехами – все эти черты причудливо сочетались в образах девушек-змей, придавая им чужеродную нечеловеческую красоту.       Побледневшая Леонора поспешно возвела руки над головой, а с её уст сорвался короткий шепот. Тотчас Матиас, окаменевший с обнаженным мечом в руке, готовый ринуться вперед на девушек-змей, ощутил, как между ними и отрядом монстров появилась прозрачная завеса, по которой шла едва заметная рябь. Как раз в этот момент одна из проползающих мимо их укрытия демониц повернула голову в их сторону, и Герой ощутил на себе пронизывающий взгляд желтых глаз чудовища. Её взор скользнул по пустынному переулку, не зацепившись за двух прижавшихся к стене людей, однако дева-змея почему-то медлила, не спеша за своими подругами и с подозрением принюхиваясь к холодному воздуху ночи. Слегка покачиваясь из стороны в сторону, словно выглядывающая добычу кобра, ламия посмотрела в сторону своих скрывшихся за углом дома подруг, фыркнула, перехватила глефу поудобнее и с шелестом заскользила в сторону Матиаса и Леоноры.       Молодой Герой ощутил, как ледяные тиски сжали его сердце, а дыхание Леоноры за его спиной стало неровным и тихим. Мышцы на руках парня сами собой напряглись, а в уме обрисовался план действий – кинуться вперед, ударить чудовище мечом снизу, чтобы она не успела закрыться глефой, потом схватить её… Нет, змея наверняка очень тяжелая, даже вдвоем с наставницей он не успеет оттащить мертвое чудовище в сторону прежде чем другие демоницы хватятся своей подруги. Отступить они уже не успеют – шум их шагов точно привлечет внимание чудовища, да и не умела Леонора, насколько знал Матиас, поддерживать полог невидимости в движении. А между тем расстояние между ними и ламией быстро сокращалось. Молодой Герой уже мог рассмотреть все детали её лица с тонкими хищными чертами, покрытые зелеными чешуйками щеки, небольшую родинку рядом с губой и золотистые глаза, пристально бегающие узкими зрачками по пустынной улочке. - Лидия, ты чего так долго возишься? – вдруг послышался окрик другой ламии с красной чешуей, показавшейся из-за угла дома. – Ты же помнишь указ старшей, не задерживаться дольше необходимого в этой части города. Или хочешь, чтобы всех парней разобрали без нас, и лишь мы во всем племени остались в девах?       Девушка-змея с зеленой чешуей остановилась и, обернувшись к своей подруге, неуверенно оправдалась: - Я почувствовала тут след человеческой ауры, когда ползла мимо. Принюхайся, разве ты ничего не чувствуешь?       Ламия с бронзовой чешуей и загорелой кожей несколько раз шумно вдохнула, задумчиво склонила голову на бок, а потом пожала плечами: - Да, еле читаемый след есть, но он довольно старый. Наверняка тут убегали люди во время эвакуации, – с безразличием промолвила дева-змея, подползая к Лидии и вместе с ней смотря на пустой переулок. – Сейчас их все равно всех зажали в замке и рядом с восточной стеной у кожевенной мастерской. И если ты и дальше будешь тут сидеть, мы точно опоздаем к дележу! - Пожалуй, ты права, поспешим за нашими, – после недолгих раздумий кивнула Лидия, слегка ударив изумрудным хвостом о землю. – Надеюсь, что люди еще немного продержатся, пока мы не подоспеем…       Шустро виляя чешуйчатыми телами, обе ламии быстро скрылись за углом дома, боясь потерять лишнее мгновение, а вместе с ним и шанс заключить в свои тесные объятия симпатичного молодого человека. Когда шелест из змеиных тел по мостовой растаял в ночи, Леонора громко выдохнула и опустила руки. Прозрачное марево тут же расползлось на истончающиеся лоскутки и пропало, а покачнувшаяся девушка прислонилась спиной к стене дома. Обернувшийся Матиас с беспокойством в голосе спросил: - Все в порядке, наставница? Вы очень сильно побледнели.       Молодая жрица, чьё лицо и в самом деле стало белым, как мел, вытерла рукавом мантии капельки пота со лба, пару раз глубоко вздохнула и натянуто улыбнулась Герою: - Ничего… просто голова закружилась. Я все еще не отдохнула от битвы с демонами в Церкви, - виновато призналась девушка, проклиная собственную слабость.       Однако от её ученика не укрылись тревожные нотки, прозвучавшие в голосе девушки. - Вам до сих пор больно колдовать, наставница? – догадался Матиас, вспоминая подробности сражения в Церкви.       Плечи девушки поникли, и она порывисто кивнула. - Да, еще больнее чем тогда… Теперь даже простое заклятие иллюзии вызывает боль и слабость… - дрогнувшим голосом призналась Леонора, отстранено поправляя подол своей мантии. - Тогда впредь больше не колдуйте, пока мы идем через город. Кроме самого крайнего случая! – непреклонным тоном произнес Матиас. – Если вы себя истощите и потеряете сознание, я не смогу с вами на плечах незамеченным покинуть город, наставница!       Понимая правоту своего ученика, Леонора подавила рвущиеся наружу возражения и с усилием кивнула, пообещав не применять заклятия, кроме как при угрозе их неминуемого поражения. Удостоверившись, что девушка вновь твердо стоит на ногах, Матиас кивнул в сторону пустынной улицы, и пара Героев продолжила непростой путь к свободе.       Поначалу жрица и воин-аколит планировали обогнуть центральную часть Старого города, идя вдоль остатков прежнего крепостного вала, бывших защитных сооружений, прикрывавших Марцеллбург два века тому назад. Но вскоре им пришлось изменить маршрут и свернуть к амбарам. Причиной тому послужили посторонние шаги и голоса, пока беглецы с украдкой шли вдоль старых укреплений. - Обожди тут, пока я осмотрюсь, что здесь происходит, – произнес громким шепотом Матиас с явным намерением забраться на гребень вала. - Погоди, Матиас, это может быть небезопасно, – встревожилась жрица, – со стены тебя могут легко заметить. - Я буду предельно осторожен, – пообещал тот и начал аккуратно, стараясь не шуметь, карабкаться наверх, цепляясь за выступавшие блоки из кирпича-сырца и останки просмоленных потемневших от времени брусьев.       Очутившись на гребне вала, Матиас, бесшумно на согнутых коленях прошел по импровизированному парапету, пока не нашел удобное для наблюдения место, откуда просматривался перекресток, соединявший Скобяную улицу и бульвар Шевалье Флориана. Ближайшие улицы также хорошо просматривались, в то время как место, где засел Матиас, обзор со стороны дороги неплохо перекрывался кронами старых вязов. Это обстоятельство как и подступавший ночной мрак были подспорьем для молодого воина, тревожившегося за свою прежнюю наставницу. Вскоре голоса сделались громче, как и шум от торопливых шагов. Вопреки опасениям Матиаса, это оказались не чудища, а парочка горожан, двух молодых людей видимо спасавшихся от демонов, рыскавших по улицам захваченного города в поисках добычи. - Скорее, Оливия! – нервным визгливым голосом бросил парень с алой шапкой с петушиным пером своей спутнице. – Если ты будешь мешкаться, эти проклятые монстры нас точно нагонят! - Ах, Лоренцо... кажется, я потеряла башмачок, когда прыгала из окна и ушибла ногу, – пожаловалась веснушчатая девица в красно-коричневой тунике-блио. - Некогда нам искать и возвращаться за твоей обувью! – взорвался Лоренцо. – Мы еле оторвались от этих богомолов-переростков. Брр... какие у них громадные лапы, просто ужас. Сохрани наши грешные души, Верховная Богиня!       «На твоем месте я бы не волновался о какой-то там туфельке», – с мрачной иронией подумал про себя Матиас, следивший, как эта занятная парочка бежала очертя голову по окраине у перекрестка, боязливо озираясь по сторонам. – «Тут рад будешь уже тому, что ноги унес, а та барышня распереживалась из-за пустяковых царапин».       Убегавшие молодые люди тем времен свернули за угол и замерли перед стеной перевернутых повозок и упавшего фонарного столба поперек мостовой, перекрывших улицу. Напротив злополучного перекрестка расположилось приземистое здание районной стражи с выбитыми окнами, из которых валил черный дым. Сбросив оцепенение, парень с красным головным убором громко хлопнул ладонью по колену и выругался. - Ло... Лоренцо, похоже, здесь нам не пройти. Может, повернем назад, пока не поздно? – робко предложила девушка. - Не говори вздор! Если мы вернемся к дому твоей матушки или к улице Зеленщиков, то наверняка там застанем этих коров с кувалдами и ошивающихся поблизости свинодемонов! - Но... с моим платьем здесь не вскарабкаешься... - с сомнением возразила Оливия, оглядывая импровизированную баррикаду. - Этого не нужно, – перебил свою спутницу молодой человек и указал пальцем куда-то вправо. – Вон там я приметил удобное место, где даже ты сможешь проползти. - Не уверена, что с моим платьем это получится, – понурилась Оливия, оглядывая себя от груди до пят. – Мне как-то нехорошо с тех пор, как мы сбежали от тех жуков и вырвались из сиреневого тумана... - Нужно попытаться. Просто доверься мне, – с горячей убежденностью в голосе произнес Лоренцо, увлекая свою попутчицу к баррикадам.       Как истинный кавалер, парень с петушиным пером пропустил Оливию вперед. Убедившись, что им в затылок не дышат преследователи, Лоренцо встал на четвереньки и тоже начал ползти под телегами вслед за своей подругой. Но, судя по случившейся дальше заминке, движение застопорилось на самой середине пути. - В чем дело, Оливия? Почему ты внезапно остановилась? Увидела что-то впереди? – обеспокоенно заговорил молодой человек.       Ответом было молчание, прерываемое только сиплым дыханием девушки. - Жарко... похоже у меня задралась юбка и зацепилась за скобы... – бессвязно пролепетала она. – Это непередаваемое ощущение, Лоренцо... словами это просто не выразить. - Оливия, ты меня пугаешь... - Ты хочешь... хо-ччешь.. хо... Хочешь испить соков из моей изнывающей «киски»? – вдруг выдала громким и странно изменившимся тембром Оливия. - Что за шутки, милочка?! Не видишь, кругом монстры и нам надо спе... – крепко осерчал Лоренцо и внезапно умолк, нащупав ладонью на мостовой что-то липкое, теплое и тягучее. Опустив взгляд, пораженный юноша увидел, как его ладонь перепачкана полупрозрачной зеленой слизью.       Над злополучным перекрестком раздался истошный вопль Лоренцо, от которого Матиас едва не сорвался с гребня вала. Грязный и перепачканный молодой человек с необычайной прытью выполз из-под перевернутых телег и горы хлама, чем походил на пробку, выплюнутой бутылкой с игристым вином. Лоренцо, даже не заметив что потерял шляпу с пером, вскочил на ноги и готовился дать деру, как его икры охватили кончики гибких и склизких щупалец, дернувших его столь резко, что ноша упал навзничь, оглашая окрестности призывами о помощи. На глазах у аколита из-под баррикад показалось существо, вид которого вызвал позывы к тошноте, ибо оно походило помесь кальмара и зеленого слизняка с человеческим туловищем и руками. К ужасу и отвращению Матиаса у этой твари было мертвенно-бледное лицо Оливии. - О-о... Лоренцо-о, – пропела она, зардевшись от чувства эйфории, – я столько думала о тебе все последнее время. Два года я тосковала после вынужденной разлуки. Все темные ночи я ворочалась, не находя ни сна, ни покоя, мечтая, чтобы ты пришел и согрел меня на стылом ложе. Я не могу больше ждать... Пожалуйста, расслабься, никуда не уходи и... мои нежные щупальца вознесут тебя в рай! - Нет... нет, Оливия, опомнись... ты не в себе! – попытался отползти на рачках перетрусивший Лоренцо. – Отойди от меня, проклятый монстр! Оставь... слышишь, оставь меня в покое!       Однако это слизистое нечто оказалось глухо к мольбам о пощаде, как и к угрозам и проклятиям пойманной жертвы. Оно цепко держало Лоренцо за голени, не давая тому возможности вскочить и удрать. Под аккомпанемент отчаянных криков молодого человека, щупальцевый монстр начала тащить добычу обратно под телеги. Первым делом Матиас порывался броситься на выручку бедолаге, искрошить мечом чудовище на мелкие кусочки, как вдруг увидел на дальнем конце Скобяной улицы множество огоньков движущихся факелов. Очевидно, крики Лоренцо привлекли ненужное внимание мамоно, возможно тех самых, кто преследовал ту парочку. Выругавшись под нос, Матиас поспешил спуститься обратно, тем более, до его уха донесся встревоженный голос жрицы. - Матиас, я слышала бег, чьи-то разговоры и шум борьбы, – осыпала она вопросами аколита, как только он оказался внизу. – Что приключилось на той стороне Старого вала? - То, чего не стоило бы видеть даже тебе, – серьезным голосом ответил воин, изо всех сил гоня образ Леоноры, выпускающей из-под своего платья такие же слизистые щупальца. – Нам стоит поспешить, пока сюда не нагрянули демоны. Увы, этого парня уже не спасти. По пути расскажу, чему только что стал свидетелем.       И, подгоняемая нетерпеливыми возгласами Матиаса, молодая женщина двинулась вслед за своим бывшим учеником сначала вдоль вала, пока тот резко не свернул в сторону складов. - Придется сделать долгий крюк через южные кварталы Марцеллбурга, – невесело заключил Матиас, как только они благополучно пересекли Арсенальную улицу. – Если пойти напрямик, то мы упремся в трущобный район, а там наверняка сейчас полно чудищ. Срезать путь, выбрав северное направление, тоже опасно, ибо дальше Альбанастровый рынок, где мы рискуем угодить в западню. Поэтому пойдем глухими заборами цейхгаузов в обход. Это дольше, зато надежнее. - Хорошо, положимся на милость Верховной Богини, и пройдем этой дорогой, – не стала возражать Леонора, осенив себя знаком окрыленного солнца.       Некоторое время они двигались проулками меж огромных зернохранилищ в зловещем полумраке. Где-то вдалеке бушевали огни пожарищ, были слышны единичные звоны мечей, эхо от визга женщин, воплей обезумевших горожан и развязного смеха воительниц из армии демонов, опьяненных своей победой и охотничьим азартом. Здесь же царила тишина и прохлада с легкой примесью гари и вездесущего сиреневого аромата, принесенного северным ветром. Однако это затишье длилось недолго. В один момент, когда беглецы искали способ обойти силос, Леонора тихонько ойкнула, указав рукой в сторону высокого дощатого забора, из-за которого доносились непристойные хлюпающие звуки и незнакомые возбужденные голоса. - М... Матиас, там кто-то есть, – прошептала ему под ухо жрица. - Сам знаю, – недовольно отозвался аколит, – жди здесь.       Воин перекатывающимся шагом с носка на пятку, неслышно подкрался к забору нашел в нем щель, достаточную, чтобы рассмотреть происходящее за глухой оградой. На противоположной стороне его возмущенному взору предстала обнаженная парочка из рослого и мускулистого брюнета и девушки-кентавра буланой масти. С громкими стонами наслаждения последняя насаживалась влажным лоном на трепещущее орудие любви пойманного мужчины, припертого спиной к стенке. Лошадиный зад кентаврицы был к этому времени забрызган семенем жертвы. Неподалеку лежал в грязи перепачканный фартук кузнеца. - Довольно... хватит... не надо! – захлебывался в тонах пленник. – Ты меня так скоро выжмешь... Я уже не могу ни куя... - Постой... мы еще не закончили, мой могучий мерин, – выдала с надрывом и криком наслаждения дикарка из степей. – Дай мне все свое семя! Подари мне от себя жеребеночка!       Матиас опять с большим трудом подавил в себе порыв схватиться за меч и вмешаться в эту непристойную сцену, дабы прервать сию мерзость, оскорблявшую взор Верховной богини, но вовремя вспомнил, что он не один, а на шум стычки могут слететься и другие демоны. - Прокляни тебя Создательница подлунного мира... – с отвращением сплюнул на землю аколит, затем вернулся к жрице, подав ей знак поспешить.       Пройдя, наконец, складской район, беглецы вынуждены были некоторое время подниматься в горку мимо ветхих плетеных изгородей и старых садовых деревьев у подножья Кричьей горки, как ее называли старожилы. С этой небольшой возвышенности районы старого города были как на ладони, а сам холм был хорошим ориентиром для всех, кто заблудился в паутине прилегающих проулков. И увиденная панорама для Матиаса и Леоноры была отнюдь не благостной. - О, Всеблагая Богиня Света, спаси и сохрани своих чад, осени нас своей благодатью... – скороговоркой произнесла жрица при виде Марцеллбурга, часть которого была охвачена пламенем пожаров, а северная половина утопала в пурпурном тумане, который на фоне огня и дыма выглядел особенно зловеще. - Да поглотит это нечестивое племя Бездна! – сказал в сердцах Матиас, с горечью вслушиваясь в разноголосье, доносимое ветром с тесных улочек города.       Шум остаточных сражений понемногу убывал сменяясь звуками от многочисленной гулящей компании мамоно и поддавшихся «скверне» людей, во власти которых теперь оказались большинство улиц и площадей. И только черная громада герцогской цитадели по-прежнему выглядела гордой и непокоренной. На ее островерхих башнях и шпилях до сих пор реяли знамена его светлости Юлиана и это внушало определенную надежду. - Смотри! Там, кажется, начинается битва, – взволнованно всплеснула руками Леонора, указывая на одну из улиц у подножья холма.       Молодой Герой долго всматривался в указанном направлении, пока с печалью не сказал: - Ты ошиблась, наставница. Если это и была битва, то она давно закончилась и не в нашу пользу...       В тупике, куда показывала жрица, пятерка сизых дьяволиц крепко прижала к стенке мужчину крепкого телосложения с взъерошенными каштановыми волосами. На нем была серая рубаха с болотно-зелеными обшлагами, доходившая до пояса. Окружавшие его дьяволицы, будучи дородному мужчине чуть выше талии, напротив, были наряжены подчеркнуто вызывающе, щеголяя в кружевном нижнем белье, сетчатых колготках и пеньюаре. Ветер доносил до ушей беглецов их голоса. Похоже, внизу в тупике разгоралась настоящая ссора. - Эльза... значит, теперь и ты с ними... – долетел издалека растерянный голос мужчины. – Плохо тебя я видимо с детства сек розгами, раз ты... спуталась с этими исчадиями погибели. Понимаешь ли ты... что отныне проклята во веки веков... твоя душа будет вечно страдать во тьме там внизу... откуда пришли эти монстры? - Хи-хи-хи... – донесся снизу девчоночий смешок, – ну что ты, дядюшка Луи, никакого мира загробных страданий нет! Священники нам все это время лгали. И я не в обиде на тебя на то, что ты часто драл меня кнутом... Недавно, не без помощи Эмилии и Бетси, моих новых сестричек, я поняла... что ты... это не со зла... поэтому я здесь, чтобы растопить твое сердце... исцелить зачерствевшую душу. Не меня, а как раз тебя надо без промедления спасать, дядя! Согреть силой любви женщины к мужчине!       Последнюю фразу дьяволица в муслиновых трусиках выкрикнула с таким неподдельным восторгом, что упомянутый Луи, да и Матиас, видевший и слышащий происходящее, начал сомневаться в адекватности той девчонки с перепончатыми крылышками за спиной. - Ушам своим не верю... – простонал в отчаянии оказавшийся в западне мужчина, – хорошо, что твой отец и мать уже семь лет как в могиле и не стали свидетелем того, как ты низко пала, Эльза! Ты больше не моя воспитанница, которую я растил и знал. Уходи, я тебя впредь не хочу знать!       Эта гневная тирада с примесью страха и ненависти не произвела особенного впечатления ни на Эльзу, ни на ее новых подружек, глумливо захихикавших и еще теснее обступивших жертву, похотливо виляя бедрами и хвостами с сердечком. Дьяволицам было не впервой слушать подобное от суеверных жертв, одурманенных, как они считали, пропагандой ненависти к монстрам. - Никуда я не уйду, дядюшка, кроме как с тобой, – алчно облизнулась Эльза, глядя на Луи. – Я пришла не только затем, чтобы раскрыть тебе глаза на бессовестный обман, который устроила эта шайка попов во главе с первосвященником, которым только и нужно, чтобы столкнуть в бойне бедных людей и мамоно ради этой богини, пустого призрака, именем которой они прикрываются ради упрочнения своей власти и обогащения. О нет... я здесь для того, чтобы протянуть руку спасения от той грязи, в который когда-то барахтались мы все. Дай мне свою ладонь, дядя Луи, скажи «да», и я окажу тебе дорогу в новые миры, где ты можешь исполнять. Все. Свои. Желания!       Леонора, слыша обрывки тих богохульных речей, поспешила снова осенить себя животворящим солнцем. Матиас, напротив, лишь сурово сдвинул брови. - Единственное мое желание, Эльза, чтобы ты не пережила холеру, от которой едва не погибла, когда тебе было семь годков, – послышалось от Луи. – Тогда ты мирно бы отлетела светлой и беспорочной малышкой, которую я когда-то знал, и сейчас была бы на Небесах вместе с ангелами, но увы, ныне ты пала, поддавшись Тьме, смутившей твой рассудок. Теперь ты хуже, чем мертва... - Довольно, сестренка, – встряла одна из дьяволиц, схвативших мужчину, – тебе еще не надоело в прежней жизни слушать унылые проповеди твоего старика? Давай уже кончать с ним, а то от его завываний у меня уши в трубочку вот-вот свернутся. - Как только он выстрелит своими молоками нам в лицо, то запоет совсем другую песню, – приторно захихикала ее товарка. – Все они поначалу противятся! Все, пока не испытают первый оргазм с демоном... И после этого они рано или поздно становятся целиком нашими, эхе-хе... - И то правда, сестры, – состроила скорбную гримаску Эльза, выпятив губки, – дядюшка хоть и немолод, но уверена, он еще на многое способен. Давайте, овладеем им вместе, девчата. Никуда ему отсюда уже не уйти, даже за пределами города, где его ждет костер инквизиции. - Может быть вам удастся опозорить чистоту моего тела, но душа моя вам не достанется, – отчаянии воскликнул Луи, вжавшись в растрескавшуюся кирпичную стену. – Она принадлежит только Илиас!       Ответом ему было взрыв развязного хохота всей пятерки, отрезавших все пути к бегству. - Дядя! Ты хоть знаешь, что еще до прихода мамоно был последним девственником Марцеллбурга? – сказала Эльза, давясь слезами от смеха. – Куда уж тебе позориться, если ты и без этого давно на дне... - Заткнись, демон! Наглая... бесстыжая лгунья! – прорычал с ненавистью мужчина, побагровев лицом. - Именно. Наглая и бесстыжая, – отчеканила дьяволица. – И я тебе помогу смыть то клеймо, показав каково это быть с женщиной... Держите его, сестры, чтобы не вырывался!       Две дьяволицы с нечеловеческой силой прижали Луи к стене, пока трое оставшихся, включая Эльзу, стаскивали с себя трусики, обнажая розовые порочные щелки и нескладные малорослые тельца. - Нет... не надо! – начал вырываться пленник из цепких объятий мамоно. – А-а-а... будьте вы прокляты, чудовища, демоны... монстры... О-о-о!       Несмотря на отчаянное сопротивление, пятерка дьяволиц повалила на землю Луи. Одна из демониц тут же уселась мужчине на лицо, накрыв его губы своей киской. Вторая дьяволица взяла жертву за левую руку и засунула пальцы мужчины себе в мокрую пещерку. Сама же Эльза с наслаждением ставила в себя обнажившийся член пленника, начав понемногу двигаться. - Ох... ах... как горячо, – застонала новообращенная дьяволица, поворачиваясь к двум оставшимся подружкам. – Бетси, Йола, что застыли как вкопанные? Скорее стаскивайте с себя одежду и присоединяйтесь к веселью... ах... Нам всем надолго... хватит...       Леонора и Матиас, будучи не в силах больше выносить этой вакханалии, поспешили отвернуться и продолжить путь из города, понимая, что вмешайся они сейчас в эту потасовку, на шум сражения сбегутся все демоны округи. Вскоре они миновали вершину холма, где размещалась статуя героя Марцелла, в честь которого получил имя город. Перед тем, как начать спуск, аколит бросил прощальный взгляд на изваяние. Каменный герой словно с укором смотрел на нынешних людей, которые оказались неспособны защитить свою свободу и чистые души от тлетворной скверны демонов. - Прости нас, великий защитник мира людей, – склонив голову, попросил Матиас, чувствуя как боль и стыд стискивают его сердце. – Мы недостойны твоего имени, о, прославленный победитель владычицы демонов!       Багряное лицо чемпиона Илиас в отблесках огня словно излучало насмешку над воином, с благоговением внимавшим истории великих подвигов этого героя древности. Матиас с опечаленным лицом отвернулся и начал спуск с Кричьей горки. Во время этого спуска беглецам довелось стать издалека свидетелями еще одного зрелища, какая судьба ждала несчастных жителей города, ставшего вотчиной демонов. И эта сцена надолго вплавилась в память беглецов, затмив все прочие ужасы и зрелища грехопадения, которые они видели ранее.       На одном из угловых домов Садовой улицы, выходившей одним концом к кольцевой дороге в центре города, где возвышалась резиденция герцога Юлиана, у балкона которого этажа происходила отчаянная борьба. Это был богатый особняк, принадлежавший виконту Берсалье, если не изменяла память Матиасу. И вот теперь многие окна из слюды были в нем выбиты, парадные двери были сорваны с петель и расколоты в щепы, а цветник перед входом вытоптан не то воительницами Друэллы, не то паникующей толпой, спасавшейся бегством от мамоно. У окон одной из спален роилась стая мамоно-насекомых, откуда доносился чей-то отчаянный плач и женские крики. - Нет... пожалуйста, пустите... я не хочу, не хочу умирать! Умоляю, не ешьте меня!! – билась в рыданиях златовласая девица-подросток в изодранной парчовой одежде. Похоже, это была дочка богатого дворянина, владельца этого дома. Матиас краем уха слышал, что у виконта было вроде как две дочери, редкостные гордячки, считавшие что их знатное происхождение было достаточным поводом, чтобы простолюдины кланялись им в ноги. При всей их миловидности, это портило общее впечатление. И вот теперь одна из них тщетно пыталась вырваться из цепких лап девушек-бабочек, буквально вынесших сопротивляющуюся жертву на крыльях из ее же спальни. - Куда вы меня тащите?! – вопила от страха пленница, истерично и смешно дрыгая босыми ногами в воздухе. – Немедленно опустите меня на землю, чудовища! Слышите?! Я приказываю вам опустить меня... или я... я пожалуюсь отцу!       В другой ситуации Матиас бы только посмеялся тем, как была посрамлена эта надменная дочка дворянина, разбившая немало юношеских сердец, но не теперь. Ибо воин быстро понял, куда тащат бабочки свою добычу. На крыше одного из домов, примыкавшего к Ямской площади, бабочки-монстры успели соорудить что-то вроде временного гнездовья. Зоркий глаз Героя приметил затянутые шелком печные трубы и мансарды. Кое-где монстры-насекомые прикрепили продолговатые веретенообразные мешки, непонятного назначения. Поначалу Матиас думал, что там чудовища хранят припасы, но довольно быстро до него дошло, что на самом деле это огромные коконы. Воин подивился этому, не веря, что враги успели так быстро обзавестись потомством, как вдруг его схватила за рука Леонора. - О, великая Богиня! Погляди-ка туда, Матиас! – с ужасом произнесла жриц, указывая на паутинный шатер, где извивались какие-то зеленые червяки, размером с крупную собаку. - Да это же их потомство! – содрогнулся парень, разглядев выводок гусениц. – Неужели они их тащили из диких чащоб, чтобы свить в нашем городе очередное мерзкое гнездовье?       Однако вскоре Матиас понял, насколько сильно ошибался. Действительность оказалась намного хуже. Когда четверка бабочек благополучно опустились на крышу дома, они поволокли пленницу прямиком к хранилищу коконов, по пути срывая с нее остатки роскошной одежды. - Нет...нет... по-пожалуйста... – жалобно захныкала девушка, увидев шевелящийся выводок гусениц в шелковом гнезде, и поняла, какая ее ожидает участь. Поняли это и беглецы, разом побледневшие при виде подготовки к процедуре окукливания жертвы.       Бабочки-монстры не обратили на нее никакого внимания и начали смазывать обнаженное тело девицы какой-то серой пастой, похожей отдаленно на клейстер. Игнорируя отчаянные крики и биения жертвы, они в считанные минуты покрыли ее с головы до ног, оставив лишь открытое лицо. Тягучая смесь быстро затвердевала, покрывая пленницу плотной эластичной пленкой, из-за которой та напоминала болотную пиявку, невесть как попавшую на крышу дома. Затем мамоно бесцеремонно запихали извивающуюся как червяк девицу внутрь одного из пустых коконов, специально подготовленных для приема новых пленников, и принялись деловито заплетать шелком отверстие, пока жертва совершенно не скрылась под плотным слоем белых нитей, а отголоски ее криков полностью не стихли. - Идемте, наставница, – мягко взял Матиас за плечо Леонору, видя ее потрясенное лицо, – не стоило на это смотреть. Клянусь, что как только мы поставим в известность Его королевское Величество и Его Высокопреосвященство, предупредим столицу о грозящей опасности, я позабочусь доставить вас в аббатство с реликвией, которая поможет вам одолеть скверну в крови. Надеюсь, что к тому времени войска маршала Латриста выжгут дотла демонический вертеп с божественной помощью Илиас. - Прости, Матиас... но после всего увиденного я не уверена, что дотяну до аббатства, – подавленно молвила Леонора, обнимая себя руками, чтобы унять пробивший её озноб. – Обещай, что не допустишь моего падения и прервешь мою жизнь до превращения в демона... - Что вы говорите?! Нет, наставница, даже и не думайте о самоубийстве! – вздрогнул от её слов Матиас, подходя к девушке и, забыв про стеснение, обнимая её за плечи, чтобы согреть мелко подрагивающую жрицу. – Не берите грех на душу, лучше положитесь на милость Верховной Богини и на меня. Я обязательно отыщу священную реликвию и излечу вас!       Несколько секунд они так и стояли у подножия горы, обнимая друг друга, словно боясь, что несущие скверну ветра могут унести их прочь, в царство Мрака и ужасных метаморфоз души и тела. - Прости, Матиас, ты прав, – стыдливо молвила покрывшаяся болезненным румянцем молодая женщина, – даже в своих худших кошмарах я была не готова увидеть... все это... и повела себя недостойно жрицы Богини. Давай продолжим наш путь, пока очередные демоны не напали на наш след. - Да, и тем лучше, чем скорее мы покинем Кричью горку, – с опаской произнес воин, указывая куда-то далеко на северо-восток. – Сюда приближается стая гарпий, если меня не обманывает зрение. Не стоит нам подвергаться себя ненужному риску встрече с этими монстрами. Дайте мне вашу руку, наставница, и поспешим вниз!       Тяжело дыша от непрерывного бега, беглецы спустились вниз и, покинув широкую улицу, продолжили путь среди ветхих крестьянских домов, примыкающих к рыбному складу. Следы боя в этом районе города были заметно особенно сильно – улицы то и дело перегораживали наспех собранные баррикады, на подступах к которым лежали бездыханные тела ламий, атаковавших пристани, а так же фрагменты брони, одежды и оружия.       Когда же спереди по улице послышался громкий гомон, Матиас и Леонора поспешно нырнули в ближайший покинутый дом, с гневом и бессилием наблюдая из окна, как несколько десятков орков и минотавров, возглавляемых троицей одетых в изумрудные доспехи девушек-ящериц, конвоируют крупную колонну пленников. Оборванные и измученные боем стражники шли рядом с испуганно озирающимися жителями, жмущимися друг другу, словно овечки в стаде, вздрагивая каждый раз, как глаза той или иной орчихи омывали их липким вожделенным взором. Жадно облизывающимся зверодемонам явно не терпелось схватить понравившихся им мужчин и прямо на месте удовлетворить грызущее их желание, но тройка дисциплинированных женщин-рептилий зорко следила, чтобы никого из пленников не увели раньше времени. - Матиас, смотри… - вдруг тихо шепнула тревожным голосом Леонора, слегка пихнув парня.       Молодой аколит сразу понял, что так встревожило девушку. В хвосте колонны шустро цокала когтями по брусчатке массивная и грозная арахна. Её черный глянцевый панцирь зловеще поблескивал багровыми отсветами от вздымающегося неподалеку пожара, жутковатый череп на покачивающемся брюшке словно бы довольно скалился ночному небу, а сегментированная черная же броня, прикрывающая её человеческую грудь, живот плечи и бедра, дополняли образ непробиваемого чудовища. Устрашающими покрытыми твердым хитином руками-лапами дева-паук держала девочку лет десяти, осторожно прижимая её к своей груди. И судя по внешнему виду ребенка, её последние часы были настоящим кошмаром. Лицо девочки был измазано сажей, по которой от глаз пролегли влажные некрасивые дорожки, одежда покрыта копотью, а правая нога укутана в плотный кокон из паутины. Но ребенок безмятежно спал, положив голову на плечо монстра-насекомого, которая легонько её баюкала и что-то тихо напевала на ухо спящей девочке. Нижняя пара кроваво-красных глаз чудовища с удивительной нежностью смотрела на спящую у неё на груди девочку, словно то была её родная дочь, которая поранилась и теперь, выплакав слезы, спала на руках у матери, которая несла её домой, чтобы там обстоятельно заняться лечением.       Как только последние демоны скрылись дальше по улице, а шум их шагов и обрывки речи растаяли в воздухе, молодые Герои покинули своё укрытие и, мрачно переглянувшись, продолжили путь. Бессилие и злоба точили их сердца, заставляя скрежетать зубами и проклинать злобных чудовищ, ведущих уцелевших жителей прямо в эпицентр разыгравшейся посреди Марцеллбурга демонической бури. Однако и это была не последняя трагичная картина, что подготовила Судьба для молодых влюбленных, одержимых целью выбраться из погружающегося в Бездну города.       Счастливо избежав встречи с шумной троицей рогатых девушек с перепончатыми крыльями, влезших в кондитерскую лавку и, не найдя там хозяина, с горя уплетающих сладости, беглецы оказались рядом с красивым красным зданием, ловко уместившимся среди серых крестьянских домов. Матиас хорошо знал это место, как и все дети города. Дом игрушечного мастера Антония, чьи изделия были почти у каждого ребенка в городе, чьи родители могли себе позволить покупать подобные безделушки, часто навещала дворовая детвора. Сейчас, правда, здание было неприветливо заперто на все замки и смотрелось покинутым и обедневшим, а на брусчатке дороги неподалеку виднелись глубокие жутковатые борозды, словно чьё-то мощное тело взрыхлило землю, в слепой и неудержимой ярости сломить сопротивление защитников. Следы тянулись прямиком к нескольким перевернутым телегам, раскинутым в стороны мощным ударом, рядом с которыми виднелся одинокий шлем стражника, лежащий на земле. Чтобы не учинило такие разрушения, оно уползло в сторону Зеленого пруда, еще одного места, которое хорошо знал молодой аколит. Часто прогуливаясь в свободное время под густыми лиственными кронами стареньких берез, украшающих пруд, парень предавался размышлениям. И очень часто его мысли обращались к молодым влюбленным парам, тоже обожающим посещать этот уголок природы в Марцеллбурге. В такие мгновения сердце Матиаса трепетно сжималось, и он во всей красе представлял, как гуляет у Зеленого пруда вместе со своей наставницей Леонорой, осторожно сжимая ее пальцы в своей ладони. Однако сейчас такие мысли были совсем не к месту. Его любимая поражена ужасной скверной и каждое мгновение рискует потерять разум и душу, обратившись в демона. Да и чьё-то громкое рычание, сменяющееся тяжелыми вздохами и вскриками начисто отбивали желание в последний раз взглянуть на Зеленый пруд.       Не желая испытывать и дальше Судьбу, беглецы поспешили вниз по улице, удаляясь от Зеленого пруда и облюбовавшего его чудовища, чьё довольное рычание и вздохи сменялись пронзительными мужскими вскриками.       Через полчаса беглецы оказались в бывшем ремесленном квартале, ныне погруженном в непривычную тишину, вязкую, как кисель, скрадывающую все звуки и движения окружающего мира. А на смену смолкшим внешним звукам пришли влекущие голоса, шепчущиеся внутри Матиаса, хихикающие и зовущие его отдохнуть на ближайшей лавочке, а то и нежно обнять идущую за ним жрицу. Скрипящий зубами и старающийся отрешится от этих пошлых советов Матиас украдкой обернулся, проверяя не отстала ли его наставница, чьи шаги еле слышно угадывались за его спиной. К облегчению Героя, Леонора никуда не делась, хотя по её бледному лицу, пролегшим под глазами теням и плотно сжатым губам, угадывалась отчаянная внутренняя борьба.       Мысленно помолившись Богине, чтобы она дала им сил вырваться из этого демонического морока, Матиас снова посмотрел на дорогу, и очень вовремя. Пара беглецов как раз шла по когда-то оживленной улице вдоль торговых рядов, ныне представляющих из себя жалкое зрелище перевернутых палаток, все свободное пространство между которыми занимали разбросанные где попало ящики, бочки, кучи хлама и мусора. А прямо впереди дорога резко расширялась, охватывая с двух сторон обширную площадь, украшенную зелеными клумбами, в центре которой высилась величественная статуя Жаку Основателю – создателю Церкви Адальхилда. Воздух тут был ощутимо гуще и тяжелее, уплотняясь с каждым шагом, а приторный аромат незнакомых цветов и благовоний кружил голову не хуже хмеля, который Матиас однажды из любопытства решил испробовать. И голоса в голове… здесь они звучали особенно громко. Страстные стоны и вскрики, рычание и шипение, развратный смех и бессвязные обрывки фраз – они буквально забивали мысли молодого Героя, как бы он не тряс головой. - Матиас… там впереди кто-то есть… много людей и… чудовищ… - сдавленный словно тисками голос Леоноры из-за спины обдал парня холодком.       С запоздалым ужасом, окатившим его подобно ледяной воде, он осознал, что все эти голоса и крики доносились как раз с площади, где во мраке ночи и полупрозрачной сиреневой дымке угадывались неясные силуэты. Словно в кошмарном сне зрение Героя выхватывало отдельные фрагменты открывшейся перед ним картины. Перевернутые и развороченные баррикады, обломки алебард на земле, разбросанные где попало мечи, фрагменты доспехов и клочки одежды, как будто кто-то порвал людей на части. Сорвал с них все ненужное, оставив лишь самое ценное – горячую плоть. И именно ей «живились» монстры, заполнившие площадь. Десятки девушек-оборотней, черных, серых, коричневых цветов шерсти оседлали поваленных наземь стражников и простых жителей. Их блестящие от пота жилистые тела, озаренные серебряным сиянием ночного светила, постоянно и ритмично двигались вверх-вниз, выбивая из прижатых к земле мужчин сдавленные стоны и охи, а пылающие во мраке звериные глаза монстров горели неистовой страстью и вожделением. Сами девы-волчицы тоже не стеснялись выплескивать наружу чувства и эмоции, громко подвывая и постанывая, по мере того, как они опускались своей разгоряченной плотью на «мечи» людей. Некоторые из стражников еще пробовали скинуть с себя оседлавших их чудовищ, по пути разрывающих их одежду, но осторожный укус в плечо тут же прекращал их сопротивление. От слюны оборотней кровь мужчин буквально вскипала, глаза застилал алый туман, а разум сминался под напором пробуждающихся инстинктов, сильнейшим из которых было желание овладеть сидящей сверху девушкой-монстром. И некоторые так и делали, скидывая с себя ничуть не сопротивляющихся волкодлак, наваливаясь на них сверху и уже сами насилуя громко вскрикивающих и поскуливающих оборотней. Одержимые мощнейшим желанием пленники стискивали и ласкали извивающиеся от удовольствия тела девушек-оборотней, плотно прильнув к ним и глядя в сияющие блаженством глаза волчиц, которые, обвив мужчин лапами, отдавались им без остатка, тяжело дыша раскрытыми зубастыми ртами и со счастливыми улыбками вознося хвалу великой Фенрире, чьё серебряное око зорко смотрело за своими мохнатыми дочерьми с неба.       Впрочем, далеко не только волкодемоны принимали участие в этой жуткой сцене грехопадения на площади. Огромная стая напала на стражу, защищавшую укрывшихся за баррикадами жителей – сотни людей, не успевшие в убежища, прятались за перевернутыми телегами, деревянными щитами и бочками, пока солдаты и те из мужчин, кто умел держать в руках оружие, отражали атаки наводнивших площадь демонов. И сокрушили эту оборону совсем не волчицы, как охотники кружащиеся вокруг импровизированных укреплений. Огромное тугое облако фиолетового тумана, играя багровыми огоньками, в один момент накрыло площадь, спустившись с чернильных небес. И словно невидимые кандалы сковывали конечности защитников, необъяснимая дремота заставляла людей ронять оружие и без сил опускаться на колени, ошеломленно тряся головами. И что хуже всего – неестественный жар и ломота внизу живота пронзала всякого, кого касалось сиреневое облако, все мысли улетучивались из головы, уступая место могучему желанию, а наиболее уязвимыми перед демоническим колдовством оказались женщины. В какой-то момент из последних сил сопротивляющиеся стражи осознали, что позади них среди жителей творится что-то неладное. Окончательно они в этом убедились, когда из фиолетового тумана вдруг вырвались черные маслянистые щупальца, схватили первого подвернувшегося стражника и утащили вяло сопротивляющегося мужчину во мрак, откуда все явственней слышались чьи-то крики и воздыхания. В этот же момент притаившиеся волкодемоны вновь возобновили атаку. Сиреневый туман, льющиеся по площади, действовал и на них, и напрочь потерявшие страх монстры лезли на баррикады, опрокидывая их защитников и оставляя своих неудачливых сестер, нанизанных на алебарды и слабо подрагивающих в предсмертной агонии. Одновременно с этим со спины на уцелевших гвардейцев набросились бывшие горожанки, которые теперь, в разодранных одеждах, с перепончатыми крыльями, рожками и хвостами больше походили порождения Бездны. Организованная оборона рухнула, и вскоре площадь погрузилась во мрак, разрываемый непристойными звуками и вскриками.       Именно в этот момент на боковой улочке показались Матиас и Леонора. Их глазам предстало жуткое, неестественное, отталкивающее и вместе с тем притягательное зрелище – как те, кто еще совсем недавно был врагами, сейчас ласкают друг друга и дарят наслаждение. С содроганием Матиас узнавал многих из людей. Полноватый мужчина с залысинами и в разодранной жилетке – тот самый мастер игрушек Антоний, славящийся на весь город. Теперь те, кого он любил, явились за ним, чтобы вознаградить за всю доброту, что он им оказал. - Ааах… уже второй раз… Вы просто невероятны, мастер Антоний! Эта ваша игрушка выше всяких похвал! – с придыханием стонала маленькая девочка-кошка, оседлавшая промежность мужчины и ритмично двигающаяся вверх-вниз.       Погладив свой плоский животик, она наклонила голову, довольно вильнула хвостом и промурлыкала: - Но у вас же еще осталось там много вкусного молочка? Я и моя сестрица хотим все! Вы были к нам так добры все эти годы, дарили нам подарки. Мы очень хотим отблагодарить вас. Верно же, сестричка?       С этими словами она слегка дернула за чешуйчатый хвост свою подругу, которая увлеченно целовалась с продавцом игрушек. Вторая монстрица – худенькая ламия с бронзовой чешуей, согласно вильнула узкими бедрами и вновь запустила язык в рот Антония, а распятый на земле мужчина что-то слабо промычал, не соображая, что вообще происходит, поглощенный сиреневой энергией, клубившейся на площади и жгучим наслаждением, опаляющим его тело.       Совсем рядом с ними между двумя толстыми деревьями слегка шевелился живой паутинный кокон, в котором Матиас с ужасом опознал немного знакомого ему гильдийца Дерека. С ног до головы покрытый паутиной, парень пойманной мухой бился в лапах девушки-паука, которая наслаждалась трепыханиями жертвы, опустив голову к его поясу и, прикрыв все шесть красных глаз, целуя напрягшееся достоинство человека. Слегка приподняв массивное брюшко, монстродева провела когтями по бедрам парня и, оторвавшись от поцелуев, с довольной улыбкой прошипела: - Сколько не бейся, комарик, ты от меня не убежишь! Хотя твой стержень куда честнее тебя и совсем не против оказаться у меня во рту.       Чуть живой от страха парень едва слышно что-то простонал, когда арахна вновь принялась ласкать его напряженную плоть. Переживший кошмарное пробуждение в объятиях воплощения своего кошмара, которое вместо того, чтобы его сожрать, одарило горячим поцелуем, Дерек уже ничего не понимал. Его извечный страх заставлял гильдийца трястись от ужаса при виде девушки-паука, но то, что она с ним делала, как себя вела и как едва слышно шепнула ему на ухо, что очень хочет выносить ему дочурок... Все это вгоняло человека в краску, раздирало на части. Одна часть сознания Дерека тряслась от ужаса, тогда как другая наслаждалась каждым мгновением и уже желало большего – дотронуться до истекающего соками любви низа живота его восьмилапой пленительницы. А вот так же знакомая Матиасу парочка неподалеку совсем ничего не боялась, с готовностью и радостью приняв все прошедшие с ними метаморфозы. - Ах, милый… это совсем другое дело!.. Наконец-то… мы… вновь, как в молодости любим друг друга! – с придыханиями стонала невысокая молодая женщина, лежащая на траве и почти терявшаяся на фоне нависшего над ней плечистого мужчины. – А то ты совсем забыл обо мне с этими делами в Гильдии… - Прости меня, дорогая! - хриплым голосом ответил один из влиятельнейших гильдийцев Медведей самозабвенно вгоняя в стонущую супругу своё достоинство. – Все эти годы я словно в бреду гнался за богатством, думал, что лишь оно даст мне все... Я совсем забыл о тебе, о нашей любви... Богиня... как же я люблю тебя, милая! Больше я никогда не променяю тебя на блеск золота!       Сияющая улыбка озарило личико его жены, на чьей голове из каштановых волос выглядывали два круглых ушка, а пышный хвост енота радостно вилял по земле, пока бедра девушки вздрагивали от напора разогнавшегося мужа.       И в атмосфере всеобщего неги и распутства, в громкой песне наслаждения, сотканной из множества голосов, мало кто услышал чей-то истошный визг. Этот полный истинного ужаса вопль вспорол плеяду стонов, вздохов и смеха, грубо вклинился в неё, нарушив чудную симфонию. Источником этого визга была девушка в простеньком разодранном платье, прячущаяся под перевернутой телегой и отбрыкивающаяся ногами от чудовища, пытающегося её схватить. Огромный скорпион с угольно-черным панцирем в передней части которого росло тело обнаженной девушки, приподняв телегу ужасающими клешнями, тянулся человеческими руками к крикунье. Лицо чудовища, искривленное похотливой гримасой, внушало ужас не менее чем её блестящее в свете Луны хитиновое тело. - Не кричи, сестрица Ева, ты ведешь себя глупо, – слегка скрипучим, словно осыпающиеся песчинки, голосом звала дева-скорпион, протягивая ладонь девушке. – Неужели ты не узнаешь меня, свою сестренку? Мы всего-то не виделись полчаса, а ты визжишь так, словно за тобой гонятся бандиты. - УЙДИ ПРОЧЬ ЧУДИЩЕ!!! - истошно завопила Ева, забиваясь под покачивающуюся в клешнях скорпиона телегу и всхлипывая в непрерывном плаче. - Ты больше не моя сестра, ты тварь, что сожрала её и надела личину!!       Девушка-скорпион с обидой покачала острым ядовитым жалом и, подперев руками свою упругую грудь, оскорбленно промолвила: - Это так ты встречаешь свою старшую сестру после стольких лет заботы и о тебе? За советы и наставления? Ты меня называешь чудовищем, хотя сама плачешь словно маленькая девочка и пытаешься убиться под этой телегой, которую я уже устала держать навесу. Вылазь давай, мама с папой уже заждались нас.       Губы Евы задрожали и она заплакала навзрыд, подобрав ноги под себя и укрыв лицо руками: - Мама... папа... Я видела, как те твари их схватили... - У тебя проблемы, подруга? – рядом с девой-скорпионом приземлилась еще одна демоница с перепончатыми крыльями, рогами и розовой шерсткой на бедрах. – А, глупая сестренка Ева вновь забилась под кровать и боится взглянуть на мир за окном? Хи-хи... пора бы повзрослеть, милая.       Ева, как ошпаренная забилась еще глубже в темноту, вернее постаралась это сделать, но потерявшая терпение девушка-скорпион изловчилась и аккуратно схватила её за бедро клешней. Еще мгновение и истошно визжащую девушку выволокло наружу, прямо в теплые объятия суккубы. Прижав брыкающуюся беглянку к себе и успокаивающе поглаживая её хвостом с сердечком, демоница посмотрела на деву-скорпиона: - Ева все такая же милашка, хи-хи... Милая, хватит сопротивляться и прятаться. Твоя семья уже заждалась тебя! Скоро ты перестанешь трястись от ужаса и познаешь наслаждение бытия монстром! Ты даже не представляешь, как это приятно... Словно вдыхать воздух полной грудью, наконец-то прозреть, слышать песни и голоса после столетнего пребывания в темноте и тишине... - Да, сестрица! Мы все очень хотим показать наконец тебе этот дивный мир, наш город, который наконец-то перестал быть таким скучным и серым. Не дергайся, дорогая. Ты же не хочешь пропустить все веселье? – подтвердила скорпиониха, стискивая ладонью запястье сестры.       И ободряюще улыбнувшись, суккуба вместе с девой-скорпионом потащили извивающуюся и вопящую Еву в сторону клубящегося сиреневого облака, где угадывались извивающиеся черные щупальца, тянущиеся к новой жертве. - НЕЕЕЕТ!!! Я не хочу становится монстром!! – исчезающий во мраке голос Евы уже через мгновение растворился среди голосов множества монстров и людей, устроивших оргию на площади.       Скрипнув зубами, Матиас отшатнулся назад и прошептал короткую молитву, стараясь привести мысли и чувства в порядок, прогнать прочь просачивающийся в разум дурман, от которого хотелось сесть на ближайшую лавочку, бессильно уронив руки и отдав свою душу во власть Падшей Богине. Его спутница – молодая Жрица, закусив губу, отвернула порозовевшее лицо, до боли сцепив пальцы в молитвенном жесте и хриплым шепотом повторяя слова молитвы. Но накрепко впечатавшаяся в её память сцена не желала уходить из головы девушки, подпитываясь черным туманом, поглощающим её разум, струясь по венам раскаленной магмой и разогревая тело Героини непристойными желаниями. В какой-то миг Леонора увидела саму себя со стороны: обнаженная, отчаянно краснеющая девушка держала Матиаса за руки, стоя с ним лицом к лицу посреди площади. Вокруг них в страшном, неестественном, изломанном, но вместе с тем прекрасном танце кружились черные тени, чьи сиреневые щупальца оглаживали бедра и спину Жрицы, подталкивая её вперед, навстречу любимому. А на задворках сознания Леоноры все отчетливей звучал шепот, чей-то незнакомый голос, ласково, уверенно, с материнской любовью советовавший, как ей доставить своему ученику как можно большее наслаждение, превратив этот глупый вечер бегства от Судьбы в самую дивную ночь в их жизни.       К их счастью, колдовская порча не окончательно овладела их разумами, и Герои вовремя услышали раздавшийся сбоку волчий вой. По спине Матиаса пробежали мурашки, и он, резко развернувшись, с ужасом увидел, что десятки горящих во мраке глаз теперь смотрят точно на них. И вот уже из мрака к ним, слегка цокая острыми когтями по мостовой, спешили с полдюжины девушек-волчиц, опустившись на четвереньки и оскалив острые зубы в голодных улыбках. Все те из волкодлак, кто не нашел себе мужчину, стекались к Герою и его спутнице, привлеченные теперь уже хорошо ощутимым запахом мощной жизненной энергии человека. Аромат духовной энергии Героя буквально сводил оборотней с ума, каждая из мохнатых девушек желала окунуться в это дивное благоухание, ощутить её у себя во рту, на теле, внизу живота. Наслаждаться тем, как эта жизненная сила станет у них внутри новыми огоньками жизней, вберет в себя дикую животную страсть, похотливость и силу молодого красивого Героя.       Ледяной буран выдул из головы Матиаса все посторонние мысли и чувства, оставив лишь твердую как алмаз цель – выбраться из западни, куда они с наставницей угодили. Подскочив к побледневшей Леоноре, которая с запозданием осознала, что только что навлекла на себя и своего ученика новую опасность, молодой Герой схватил девушку за руку и чуть ли не волоком кинулся на узкую улочку между домами. На бегу обернувшись, парень взмахнул мечом и, собрав волю в кулак, выкрикнул слово заклятья, одновременно чувствуя, как его жизненная сила оформилась в мощные потоки магии. - Барьер!       Перед носами нырнувших вслед за ними во дворы волкодлак вдруг выросла стена, которая упруго спружинила, когда в него врезались пять не успевших затормозить оборотней. Магическое препятствие отшвырнуло монстродев назад, словно нашкодивших щенков, больно приложив вскрикнувших волчиц о мостовую. Однако в этот раз Судьба покинула бегущую прочь пару, и подобно тому, как снежный ком скатывается с горы, набирая массу, известие о том, что не все люди еще пойманы, распространялось по площади. - Герой! - Здесь Герой!! - Они вон туда побежали! Быстрее, дурехи, не упустите их! - Чур, кто его поймает, тот и изнасилует, и это буду я!       Со всех сторон слышались дробящиеся и искажающиеся фиолетовым туманом крики и приказы, шум когтей, лап и хвостов, частые шаги и лязг металла о металл. Тяжело дыша от почти беспрерывного бега, Герои вновь вырвались на пересечение трех улиц, оказавшись рядом с городским трактиром. В былые времена это заведение не блистало чистотой и порядком и славилось как место сбора всякого дурного люда. Сейчас же некоторые окна были выбиты, входная дверь сорвана с петель, а доносящиеся изнутри шум и крики намекали на то, что искать тут убежище бесполезно. - Эй, вот они! – позади беглецов раздался ликующий крик.       Оглянувшись, Матиас в сердцах выругался, увидев спешащий к ним со всех ног отряд из почти двух десятков минотавров и орков, вопящих на всю улицу и размахивающих дубинами. - Они наши, не трогайте их! – с противоположной стороны послышался еще один крик.       Со второй улицы на перехват Героев бежало около дюжины темных эльфиек, чья шоколадная кожа почти сливалась с тьмой ночи и лишь серебристые волосы развевались на морозном воздухе. Увидевшая остроухих, Леонора вдруг переменилась в лице и, вырвав запястье из рук Матиаса, рывком обернулась к нападающим. - Вы заплатите за то, что сделали с моим домом! – не помня себя от гнева, рявкнула жрица, выставив вперед раскрытые ладони.       Ночную темноту, сгустившуюся на перекрестке, озарил неприятный белесый свет, и в сторону сбившихся с ног эльфиек устремились три потрескивающие шаровые молнии, рассыпающие по сторонам белоснежные искры. Спустя удар сердца еще одна белая вспышка отбросила резкие тени на стены ближайших домов, и пронзительный крик боли неприятно надавил на барабанные перепонки Матиаса. Пара остроухих демониц, вовремя не увернувшихся от магии его наставницы, не успев даже вскрикнуть, пылающими головешками рухнула на землю, источая отвратительный едкий дым и вонь горелого мяса. Еще трех эльфиек обожгли потрескивающие молнии, и теперь они, громко постанывая и глотая слезы, лежали на земле, в ужасе глядя на уродливые ожоги, покрывающие их плечи и бедра. Однако остальные нападающие благополучно увернулись от выпущенной в их сторону молнии и горели жаждой мести. Одна из них, высокая и долговязая эльфийка с длинной тонкой шеей и узкой талией одним движением вынула лук и на бегу пустила в Леонору поблескивающую серебром стрелу. Сердце Матиаса пропустило удар, когда время вокруг замедлилось, и лишь глаза вмороженного в застывший воздух парня следили за медленно летящей прямо в грудь жрице стрелой. Внутри аколита все сжалось в ожидании боли, словно это его сейчас пронзит смертоносный снаряд… но молодая жрица не зря считалась главной Героиней Марцеллбурга до прибытия Паладина Фейдона. Золотистое сияние вокруг Леоноры осветило улицу, пустив во все стороны ветвистые электрические разряды, и один из них с неприятным потрескиванием прянул навстречу эльфийской стреле, испепелив её в одно мгновение. Пустившая стрелу эльфийка выругалась на своём демоническом наречии и потянулась за новым снарядом, но вовремя заметила сформировавшуюся на ладони Леоноры новую шаровую молнию и одним прыжком нырнула за угол дома. Опомнившийся Матиас, увидевший, что орки за их спиной уже в двух десятках шагов, схватил Леонору за руку и в отчаянии потянул её в сторону третьей дороги, ведущей с площади, покуда еще не занятой врагами. Подгоняемые грозными криками и проклятиями врагов, беглецы пересекли открытое пространство и во всю прыть кинулись бежать по улице, в конце которой острый глаз Матиаса различил баррикады, озаренные оранжевым светом факелов. - Мы почти выбрались, наставница! – на бегу прохрипел молодой Герой, не выпуская из пальцев запястье жрицы. – Впереди наши! - Я вижу… А позади нас демоны, - задыхающимся голосом промолвила девушка, оглядываясь через плечо и с гневом видя бегущих за ними орков и минотавров.       И словно это было мало, над ними хлопнули сильные кожистые крылья, налетел сильный порыв ветра и чей-то ликующий голос едва не оглушил Героев: - Я нашла тебя, Герой! А ну прочь от него, он лишь мой! – грозно прорычал женский голос с неба.       Стараясь не сбиться с шага, Матиас взмахнул мечом и выкрикнул заклятие, послав в небо электрический разряд, который подобно змее потянулся к черной тени, нависшей над беглецами. Послышался громкий треск, небо над головами парня и девушки озарила череда ярких вспышек, в которых четко обрисовались контуры крылатого монстра, нависшего над их головами. Гигантский дракон, монстр из сказок и легенд, изогнув длинную чешуйчатую шею, мерно взмахивая руками-крыльями, слегка вздрогнул, когда магия молодого Героя сеткой молний обвила его грудь. Разряды молний бессильно отскакивали от мощных чешуйчатых пластин на груди чудовища, а из усеянной кинжаловидными зубами пасти до ушей Матиаса долетел насмешливый женский голос: - Неплохо, мальчишка, но тебе еще рановато тягаться со мной, Правым Крылом эскадрона виверн Её Величества!       От рева демона сбившаяся с шагу Леонора, болезненно скривившись, зажала уши, Матиас боязливо вжал голову в плечи, и даже бежавшие за ними орки замедлили шаг, нерешительно переглядываясь между собой. Явно довольная произведенным эффектом виверна, широко распахнув крылья и выпустив когти, с грохотом приземлилась посреди улицы, отрезав молодую жрицу и её ученика от баррикад, за которыми уже виднелись переполошившиеся стражники. Взвизгнувшая от ужаса Леонора врезалась в спину резко остановившегося Матиаса, который, чувствуя пробирающую его изнутри изморозь, снизу вверх смотрел на перегородившее им дорогу чудовище. Огромный дракон, словно сошедший со старинных картин и басен про храбрых рыцарей и монстров, стерегущих таинственный клад, развернулся к Герою и его спутнице, чуть наклонил острую голову, и из его приоткрытой пасти донесся все тот же задиристый голос: - Тебе некуда бежать, человек. Все что тебе остается – принять бой со мной и попробовать вырвать свой шанс на спасение!       Матиас в нерешительности посмотрел на свой меч, а затем на прочную чешую предвкушающе облизывающегося дракона. В голове он лихорадочно перебирал все знания, которые успел узнать про слабые стороны этой ужасающей разновидности демонов. С одной стороны то, что перед ним виверна, а не дракон, немного успокаивало и давало хоть какие-то шансы на победу, с другой стороны… перед ним высилось громадное чудовище, способное снести крестьянский дом одним ударом мощного хвоста. Но проиграть он права не имеет… позади него орда демонов, желающая пленить его и превратить в свою игрушку, а рядом тяжело больная наставница, чьи силы утекают с каждым мгновением…       Быстро бросив взор на стоящую рядом Леонору, молодой аколит вздрогнул, увидев бледное лицо своей наставницы, казавшейся сейчас призраком, облаченным в жреческий саван. Шатающаяся от усталости девушка, истратившая почти всю свою ману на магические атаки, с болью и злобой смотрела на громадное чудовище перед нею, собирая по крупице оставшиеся в себе силы для последней безнадежной атаки. После которой сама её жизнь и душа окажутся у порога Бездны. - Нет, наставница, – очень тихо, едва слышно прошептал Матиас, касаясь пальцами ладони Леоноры. – Не надо. - Но я не могу оставить тебя одного против этой твари, Матиас!.. – с болезненной гримасой возразила молодая жрица. - Сейчас мой черед защищать вас, как вы это делали все эти годы! Это мой бой, за мою и вашу душу. Я расчищу нам путь, отрублю голову этому демону и спасу вас! – твердо пообещал Герой, со всей возможной уверенностью смотря в глаза своей любимой.       Казалось, что прошли долгие часы, прежде чем Леонора едва заметно кивнула, сжав кулаки, хотя на самом деле с момента приземления дракона перед ними прошло менее минуты. Крепко сжав рукоять меча и отбросив сомнения, Матиас приготовился ринуться вперед, чтобы поднырнуть под лапой чудовища и попытаться атаковать его со спины, но в этот самый момент в спину дракона врезалось несколько арбалетных болтов. Не способные пробить прочную чешую на спине, они, тем не менее, заставили демона удивленно повернуть клиновидную голову в сторону баррикад, выискивая обидчиков. Впрочем, они и не скрывались – более двух десятков стражников и ополченцев были уже в двадцати шагах от дракона и Героев, а стоящий ближе всех латник с перевязанной окровавленной тряпкой головой крикнул хриплым от ненависти голосом: - Не так быстро, монстр! Не смей списывать со счетов нас, защитников Марцеллбурга! Арбалетчики, залп!       Новый рой арбалетных болтов просвистел в воздухе, и на этот раз один из них воткнулся прямо в янтарный глаз дракона, который с раздражением смотрел на пытающихся ему помешать людей. Пронзительный визг, наполненный кипящей болью, выбил стекла ближайших домов и едва не заложил уши всех, кто был сейчас рядом с крылатым демоном. Грозное рогатое чудовище, опустив голову вниз и остервенело мотая ею, попятилось в сторону и с грохотом врезалось в ближайшее здание, подняв клубы пыли и щебня. Тонко подвывая, оно барахталось в развалинах дома, пока несколько стражников с алебардами нерешительно топтались неподалеку, с опаской смотря на толстый хвост, то и дело врезающийся в землю перед ними. Латник с перевязанной головой энергично замахал рукой молодому Герою: - Ваша светлость, быстрее сюда! Эти свинодемоны очнулись и сейчас будут здесь!       Рывком обернувшийся Герой и в самом деле увидел, как орки и минотавры, дотоле завороженные зрелищем огромного дракона, словно сбросив в себя оцепенение, всей гурьбой устремились к ним, яростно крича и выкрикивая угрозы. Арбалетчики для острастки дали по ним неприцельный залп, но несколько раненных орков не остановили надвигающуюся волну, в четыре раза превосходящую отряд стражи по численности. Матиас и Леонора, прикрываемые со спины громко сопящими ополченцами, со всех ног кинулись в противоположную сторону, где среди горящих факелов четко обрисовались неровные баррикады и шлемы готовых к бою солдат. Миновав развалины дома со слабо шевелящейся там виверной, которая тихо подвывала и плакала, прикрыв голову перепончатыми крыльями, отряд успел добежать до баррикад как раз вовремя, чтобы укрывшиеся там арбалетчики дали еще один залп по приближающимся монстрам. Рычание, вопли и ругань разлетелись по улице, когда не замедлившая движение орава орков и минотавров врезалась в укрепления, словно девятый вал на каменистый берег.       Вновь молодой аколит и жрица оказались посреди поля боя, в которое превратился их некогда спокойный и мирный городок, и снова полуобнаженные, освещенные сиянием Луны монстры с рычанием лезли через укрепления, силясь пробиться через выставивших алебарды и мечи ополченцев. Заслонив обессилевшую Леонору своим телом, Матиас, сощурив глаза, бросил взгляд из стороны в сторону. Вот двое ополченцев справа, ощерившись как загнанные в угол звери, отбиваются от громадной, на две головы выше любого из них минотавры, которая взобралась на служившую укрытием телегу, откинула ударом копыта замешкавшегося латника и постаралась прорваться дальше. Рядом с ними низкорослая орчиха медленно заваливается обратно, кулем падая с укреплений, в ужасе глядя на арбалетный болт, торчащий из её живота. А по другую сторону уже ополченец навзничь падает на землю, сраженный прилетевшей из мрака эльфийской стрелой. Укрепления стражников перегораживали улицу поперек и примыкали к широкому каменному зданию с плоской крышей, внутри которого, как вспомнил Матиас, находилось одно из убежищ для горожан. Лезущие в атаку орки толпились на узкой улице, не способные реализовать своё численное превосходство, но даже в тесноте и давке физическая сила и выносливость тел монстров значительно превосходила людскую. Было ясно, что долго солдаты не продержатся и им надо помочь, но… Матиас бросил быстрый взгляд на Леонору.       «Её надо поскорее вывести из города. Если мы слишком долго тут задержимся, то рискуем потерять рассудок и стать демонами…»       Почувствовав взгляд своего ученика, молодая жрица подняла голову и слабо улыбнулась: - Я пока в порядке, Матиас, не волнуйся обо мне. Быстрее помоги этим людям. Ведь их мы и обязаны защищать от козней чудовищ. Я побуду здесь и приду к тебе на помощь, если потребуется.       Её слова подобно тетиве спустили бешено застучавшее сердце молодого аколита. Кивнув своей наставнице, Герой кинулся прямиком в гущу сражения, где на участке укреплений из трех перевернутых телег отряд орков и минотавров оттеснял кучку неумело отбивающихся ополченцев. Одна из монстродев как раз замахнулась слабо светящимся зеленоватым светом молотом, дабы обрушить зачарованное оружие на голову человека, оглушить его и вдоволь насладиться каждым миллиметром его тела. Новую угрозу она заметила в самую последнюю секунду, когда меч Матиаса уже летел к её лицу. Глаза минотавры в ужасе округлились, и она едва успела подставить под удар рукоять своего молота, которая с щелчком разломилась на две части, перерубленная слабо светящимся мечом Героя. Однако это дало лишнюю секунду монстрице, чтобы отступить назад, ошеломленно глядя то на обломки своего некогда грозного оружия, то на молодого взлохмаченного человека перед нею. Остальные демоницы тоже остановились, оценивающе изучая вставшего перед ними Героя и приободрившихся ополченцев по бокам от него. Губы минотавры растянулись в ехидной и смазливой улыбке: - Наконец-то перестал убегать, как заяц и решил достойно принять свою участь? Похвально человек. Давай ты не будешь все усложнять и просто сложишь оружие вместе с остальными? Ваш город уже захвачен, и вы одни из последних, кто цепляется за оковы вашей жестокой религии, отказываясь раскрыть глаза. Обещаю, что буду нежна с тобой, пусть ты и доставил нам немало проблем… - Эй, это я буду с ним нежна, а не ты! – сердито толкнула локтем в бок высокая орчиха с загорелой кожей и рельефным телом, которое она почти целиком выставила напоказ, едва прикрыв его кожаной броней. – Я и мои поросятки давно жаждут себе этого прыткого кабанчика, хе-хе… - У меня уже есть та, кому принадлежит моё сердце, – резко оборвал их Матиас, выжидающе перебирая пальцами по рукояти меча. – Вы пришли сюда с войной и разрушаете мой город. Я этого вам не прощу, демоны! Готовьтесь ответить за свои злодеяния!       Судя по нахальным ухмылкам орчих и минотавров, речь молодого аколита не произвела на них впечатления, а скорее лишь распалила желание подчинить себе наглого человека. Впрочем, Матиас скорее подбадривал самого себя, а так же ополченцев, смотревших на него с надеждой и верой в потухших глазах. Давно утратившие всякую надежду люди, сражающиеся скорее по инерции и из страха, словно просыпались, стряхивали с себя липкие нити дурмана и с вызовом смотрели на заполнивших улицу монстров.       Через секунду бой закипел с новой силой, и на этот раз сияющий магическим светом меч Матиаса золотой молнией разрезал темноту, а так же оружие и тела наименее осторожных чудовищ, решивших, что молодой и неопытный Герой будет легкой добычей. Подоспевший на подмогу отряд волкодлак присоединился к прочим монстрам, и всей массой чудовища накинулись на импровизированные укрепления, стремясь снести их вместе с защитниками. И очень быстро нахлынувшие на баррикады демоны осознали, что молодой воин с горящим пламенем мечом и горстка еле стоящих на ногах людей не дрогнут под их яростным напором. Когда очередная взвизгнувшая орчиха, зажимая кровавый разрез поперек груди, скатилась с баррикад под ноги своих сестер, нападающие нерешительно остановились. Более дюжины зверодемонов лежали мертвыми и раненными подле укреплений. Некоторые орки кинулись помогать свои раненным сёстрам, тогда как другие прикрывали их щитами и угрюмо смотрели на занявших оборону стражников, среди которых выделялся молодой воин с огненным клинком, решительно смотрящий в глаза чудовищам. Рослая минотавра и та самая орчиха с загорелой кожей и мускулистым телом напряженно переглянулись между собой. А затем рогатая мамоно взмахнула раскрытой рукой, и весь отряд монстродев, неся убитых и раненных подруг, прикрываясь щитами от арбалетных болтов, начал быстро отходить. Несколько мгновений, и улица перед баррикадами оказалась совершенно пуста, и лишь лежащие то тут, то там обломки оружия, брони, клочки одежды и куски дерева свидетельствовали о том, что тут только что шел бой.       Не веря в своё спасение, люди стояли каменными статуями, напряженно вглядываясь во мрак, в котором струились едва заметные нити сиреневого тумана, ожидая, что оттуда на них ринутся новые демонические орды. Но все было тихо, и лишь ветер тихо завывал по длинной улице, да откуда-то издали доносились невнятные крики и вопли. Все еще не опуская меч, Матиас бросил быстрый взгляд на здание, в котором несколько минут назад ворочалась раненная виверна. Полуразрушенный дом стыдливо распахнул перед наблюдателями свои разоренные недра, но громадного летучего чудовища там не было. - Кажется, на этот раз спасены… - тихо пробормотал один из ополченцев, обессиленно опускаясь на стоящий рядом ящик и роняя голову на грудь.       Его не менее измотанные товарищи в полуобморочном состоянии разбредались кто куда, и лишь благодаря усилиям латника с перевязанным лбом, несколько не так сильно уставших солдат остались на посту на случай нового появления чудовищ. Молодой Герой, вспомнив о своей наставнице, поспешно оглянулся и тут же нашел девушку, присевшей на одну из телег, устало прислонив голову к её борту. Силы окончательно оставили молодую жрицу, и её сознание кануло в пучину беспокойных снов. - Её бы перенести к остальным раненным, - невнятным голосом заметил латник, кивая на тихо сопевшую девушку. – А то от этого тумана у всех голова кругом идет и мысли какие попало лезут. - Да, прошу, помогите мне её укрыть, - тут же кивнул Матиас, обернувшись и увидев стелящиеся по улице тонкие язычки сиреневой дымки, подобно щупальцам подбирающиеся к баррикадам.       Осторожно подхватив бесчувственную девушку на руки, Матиас понес её за направившимся к зданию офицером. Пусть место и время совсем тому не располагали, сердце парня непроизвольно сделало кульбит, когда он ощутил легкое тело наставницы в своих руках, жар её нежной кожи и горячее дыхание. От зрелища спящей девушки, доверчиво прильнувшей лицом к его груди, внутри разлилось ласковое тепло, и чтобы отвлечься от непристойных желаний, молодой аколит окликнул стражника: - Много людей здесь собралось и есть ли новости от Герцога? – тревожные вопросы натянутыми струнами повисли в воздухе. - Мы собрали всех, кого смогли найти на ближайших улицах. Около сотни горожан от простых крестьян до ремесленников. Даже виконт Лером с семьей не побрезговал укрыться в подвале вместе с простыми людьми, – с мстительной ухмылкой ответил стражник. – Да вот только защищать мне их почти что и некем. Эти солдаты – все, кто у меня остался.       Он обвел руками два с половиной десятка измученных ополченцев и стражников. Пока он вел Матиаса с Леонорой на руках по едва освещенному факелами коридору, солдат продолжил: - Известий от Герцога почти нет… Мы слышали звуки сражения со стороны его Замка, но кто там побеждает наверняка сказать невозможно. Остается молиться, что Герцог и его люди смогут какое-то время продержаться, пока не придет подкрепление из столицы.       Матиас ничего не ответил, с тоской бросив взгляд на темный потолок. Парня не отпускало мысль, что даже если люди Юлиана продержатся несколько дней, может даже неделю, никакого спасения в ближайший месяц им не видать. Демоны наверняка перекрыли все дороги и у них достаточно сил, чтобы дать людям Ордена бой и не допустить их на выручку своим товарищам, оказавшимся в западне. Значит, остается лишь бежать с наставницей и этими людьми. Долго они тут все равно не протянут. Если не монстры, то их скверна разъест разумы и души, и тогда люди сами кинутся друг на друга, одержимые демонами.       Спустившись по винтовой лестнице, они оказались рядом с широким дверным проемом, охраняемым парой стражников. Услышав шаги, солдаты схватились за мечи, но когда в свете факелов показалось лицо их командира, они расслабились, а один из них даже выступил вперед и с надеждой спросил: - Ну как, ваше благородие, отбились?       Его вопрос был не слишком уместен, ведь в случае провала, вниз пришли бы демоны, а не их командир в сопровождении двух Героев, но латник лишь ободряюще кивнул: - Еще как отбились. Вломили этим чудовищам так, что те едва лапы унесли! Все благодаря нашему Герою и Жрице Леоноре.       Оба солдата поклонились и осенили себя символами Богини, отчего Матиас почувствовал себя не в своей тарелке. В эту секунду спящая на его руках девушка слабо застонала, и вздрогнувший парень поспешно напомнил латнику: - Тут есть лекарства или хотя бы чистая вода?       Быстро кивнув, тот повел парня за собой, велев стражникам и дальше нести службу. Переступив порог, Матиас оказался в еще одном узком коридоре и сразу же услышал доносящиеся спереди людские голоса. Здесь дышалось гораздо свободней чем на поверхности. Сиреневый туман, ядовитой рекой сочащийся по улицам Марцеллбурга, почти не проникал в подземелье, и воздух тут был свежий и чистый. Не ласкающий обоняние и душу сладким ядом демонической скверны. Тихие голоса, шепчушие пошлости и призывающие Матиаса присоединится к необузданной оргии чудовищ, стихли, мысли прояснились, и Герой вздохнул полной грудью, радуясь, что и наставнице должно стать легче.       Невольно ускорив шаг, он вышел в довольно просторный зал, озаренный светом горящих на колоннах факелов, в конусах света которых сидели или лежали люди. Их и в самом деле было очень много. Мужчины, очень много женщин, девушек, стариков. Одетых бедно или побогаче, они жались на сложенных горками вещах, смотря перед собой пустыми глазами, в которых почти погас свет надежды. Женщины держали на коленях плачущих детей, пока немногочисленные мужчины, вооруженные чем попало, собрались в дальнем конце помещения, где царило какое-то нездоровое оживление. Доносящиеся оттуда визгливые голоса сразу не понравились Матиасу, и он недоуменно посмотрел на сопровождающего его латника. - Проповедник Иоганн, – скривился тот. – Служил священником в ближайшей деревне. Говорят, что в Богиню верит не особо, зато обожает власть и то, как люди вокруг него молятся. Считает себя чуть ли не апостолом Илиас. Я бы им занялся, да проклятые демоны дух перевести не дают, а этот проповедник тут чудит… - …Покайтесь грешники, навлекшие на себя гнев Богини, ибо на гнев тянутся порождения Бездны, наводнившие наш город... – донесся с той стороны зала визгливый голос.       Ощущение чего-то неправильного и непростительного захлестнуло молодого аколита с головой, подкатилось к горлу склизким рвотным комком. Скрипув зубами, он бережно положил тихо застонавшую Леонору на ворох мягкого тряпья и, убедившись, что дыхание девушки ровное, тихо прошептал: - Подождите еще немного, наставница, я сейчас вернусь, – с этими словами он в сопровождении латника направился в сторону собравшегося в кучу народа.       Как оказалось внимание горожан усиленно привлекал худой мужчина с неопрятной черной бородой, устилающей его скуластое лицо, на котором ярко горели нездоровым огоньком два пронзительных зеленых глаза. Черная мантия с золотистым символом Верховной Богини на груди облегала его тщедушную фигуру, но человек не казался слабым и немощным, напротив, внутри него чувствовалась скрытая сила. И он упивался этой силой, купался в потоках внимания и страха, вдыхал их раздувшимися ноздрями. - Мы все, дети Богини! В этот час она шлет на нас кару за то что мы посрамили её светлые наставления, сошли с истинного пути! В назидание нам она наслала на наш город орду проклятых демонов! – продолжал вещать Иоганн, обводя жилистым пальцем притихших жителей.       Судя по растерянным и неуверенным взглядам людей, которые они бросали друг на друга и внимательно слушали проповедника, его слова, гулким эхом гуляющие под сводами подземелья, уверенно находили дорогу к их сердцам. Воздев руки к потолку, Иоганн воскликнул: - Наш город утонул в грехе! Страсть к золоту, скупость, жадность, ложь и корысть вымостили дорогу монстрам Севера! Пока одни грешники все ниже Падали в Бездну, другие ничего не делали, предпочитая закрыть глаза, словно это их не касается… – проповедник на миг замолчал, посмотрел по очереди в глаза каждому и рявкнул. - И есть лишь один способ покаяться! Смыть этот грех, этот позор!! Показать Великой Богине, что мы по прежнему верные чада Её!       Один из людей, низкорослый мужичок в грязной зеленой одежде робко спросил: - Что же нам делать?.. Как заслужить прощение Богини?!       Прикрыв глаза, Иоганн облизнулся, а затем резко выдохнул: - Нужно заставить грешников среди нас покаяться в своих злодеяниях! Заставить их искупить свою вину перед Великой Богиней! - И как же?! – все еще не понимали собравшиеся, кидая друг на друга подозрительные взгляды, словно выискивая в толпе монстров, накинувших человеческие личины.       После недолгой тишины, Иоганн сложил у подбородка ладони, перебрал пальцами, по очереди вглядываясь в лица людей, а затем его недобро сверкнувший взгляд уперся в невысокого пожилого мужчину в дальнем ряду, и злорадная улыбка исказила губы проповедника, показав желтые зубы. - Неведомо вам, люди, что приютили вы у себя волка в овечьей шкуре. Одного из тех, что трусливо сбежал от своей стаи, сбежал от возмездия!       Мужчина, увидев обращенный на него взор Иоганна, наполненный торжеством, побагровел и громко выкрикнул: - Это в чем же я провинился перед нашей Богиней, а, болтун?!       Несколько стоявших рядом людей тоже недоуменно смотрели то на мужчину, то на проповедника, который наклонился вперед и издевательски произнес: - А то ты не знаешь, Колин! Или ты забыл о собственных грязных торговых делишках и своих друзьях из Гильдии?       Глаза Колина изумленно округлились: - Да ты в своём уме, деревенщина?! Я не гильдиец, а обычный торговец сукном! Я вообще никаких дел с Медведями не вел и почти не видел их! - Гнусная ложь! Все вы, торгаши, мироеды, ростовщики были друг с другом повязаны, и все вы заключали нечестивые сделки с демонами, чтобы те магией приносили вам удачу и злато в карман! – сплюнул на землю Иоганн.       Его слова громким эхом разносились по залу, их мельчайшие отзвуки дробились и осколками проникали в сердца людей, вгоняя в них ледяной страх. Загнанные словно крысы в подземное убежище, стоящие на краю гибели, пережившие падение родного города ожесточенно переглядывающиеся люди все злее смотрели на Колина, который пятился прочь. Видя его вялые попытки оправдания, Иоганн подлил масла в огонь: - И теперь этот демонический выкормыш прячется среди нас… Доносит своим рогатым дружкам, шепчет нечистой магией о наших слабостях. Братья и сестры, если мы и дальше позволим ему быть среди нас, он приведет демонов прямо сюда, к нам! Покажет им тайные лазы, усыпит нашу бдительность… Нельзя мешкать, мы и так слишком долго позволяли ему ошиваться подле нас! - И то ж правда… – медленно произнес высокий словно жердь мужчина с короткой бородой, стискивающий в узловатых пальцах дубинку. – Я видел, как он шастал по всяческим подземным закуткам, покуда мы тут маленько погутарили, как быть дальше. Я ж будь дураком грешным делом решил, что он отлить ходил, но теперь… Поди, он зыркал, искал крысиный лаз, дабы прожужжать чудищам, как к нам пробраться и обойти стражу наверху… - Вот-вот, он и прежде был подозрительным, – вторила ему сгорбленная женщина, стоящая с краю толпы и внимательно слушающая Иогана. – Постоянно себе на уме, любил отлучаться в лес. Мне одна ведунья сказала, что он с духами водится, я тогда ж не поверила, а зря… - Да вы чего, с ума все сбрели?! – срывающимся на визг голосом воскликнул Колин, отступая все дальше от толпы, которая поворачивалась к нему с грацией носорога. – Какие демоны, какие духи, какая магия?! Я дрова для печи рубил, ведь эти скряги из Гильдии цены на древесину заломили…       Но его никто не слушал. Как изголодавшийся хищник, толпа начала надвигаться на отступающего торговца, а за их спинами Иоганн довольно потер руки. Ухмыльнувшись, он тихо под нос пробормотал: - Это тебе, паскуда, за то что выставил меня посмешищем в деревне, надругался над моей святостью…       Словно мало было демонической скверны, затопившей улицы наверху, так и в самом подземелье сгущалась тьма. Но уже совсем другая. Не благоухающая зовущим ароматом, призывающим отринуть человечность, утонуть в первозданных инстинктах и наслаждении, а слепленная из плотного, как смола страха, озлобленности, отчаяния и ярких проблесков надежды, готовых вот-вот заполыхать яростным костром жертвоприношения. - А ну хватит!!       От раздавшегося со стороны громкого крика, люди окаменели, удивленно смотря на рослого парня в одежде Героя, который, сжав кулаки, взирал на них зелеными глазами, в которых струилось презрение и гнев. Подобно ледяной волне он остудил гнев горожан, и они нерешительно остановились, смотря то на молодого Героя, то на Иоганна, на лбу которого пролегла глубокая складка, а губы сжались в тонкую линию, когда он увидел вмешавшегося аколита. - По какому праву вы смеете устраивать самосуд над этим человеком?! Над одним из ваших сограждан, точно так же попавших в беду в этот темный час?! – кипя от гнева, продолжал Матиас, переводя взгляд с одного притихшего жителя на другого.       После секундной тишины один из мужчин, несмело посмотрев на Героя, пробормотал: - Так он ведь это… колдун! С монстрами связался!       Тут уже купец не выдержал, громко возопив, потрясая кулаком: - Какой еще колдун, ко всем демонам?!! Ты свихнулся что ли, Линг?! - Хватит! – рявкнул Матиас, резко шагая вперед и вклиниваясь между толпой и злополучным купцом. – С чего вы взяли, что он колдун? - Пресвятой Иоганн же сказал, - подал голос пузатый крепыш справа от молодого аколита. – А он святой человек, демонов сразу видит! - Верно, люди! Сама Богиня поведала мне, что это мерзавец сделдался орудием злокозненной сущности из самой Бездны! – подал голос Иоганн, который, что-то про себя решив, зашагал вперед через расступившуюся толпу, и остановился рядом с Матиасом. – Великий Герой, вы же понимаете, что от вас требует долг перед Нею? Покарать нечестивого предателя!       Он собирался добавить что-то еще, но холодный подобно зимнему ветру голос Матиаса оборвал его не сорвавшиеся с губ слова: - Я повторю. Почему вы считаете его колдуном, вступившим в сговор с демонами?       Сжав кулаки, Иоганн выплюнул: - Разве не очевидно? Этот торгаш сделал состояние на сбыте дьявольских мазей и притераний с демонических земель! Он заодно с этими Медведями! Они все повязаны с чудовищами Севера!       Внезапно позади раздался голос офицера стражи: - Это правда, что Медведи заключали сделки с демонами. Возможно, они помогали им проникнуть в наш город. Но далеко не все торговцы были с ними заодно, а многие и вовсе взяли в руки оружие и пошли в ополчение. А чем был занят ты, Иоганн? Я принял тебя вместе с беженцами не для того, чтобы ты устраивал тут самосуд, пока мы с Героями сражаемся с чудовищами!       Угрюмой голос стражника, вставшего рядом с Матиасом, не предвещал священнику ничего хорошего, да и жители, боязливо посматривающие на меч Героя, словно сбросили с себя темные чары, удивленно переглядывались между собой, как будто не веря, что еще секунда, и они как хищники растерзали бы ни в чем не повинного человека. Видя, что контроль над бушующей толпой ускользает из его пальцев, Иоганн примирительно поднял руки: - Я только выполнял свой долг служителя Верховной Богини в ваше отсутствие, доблестные воины, и пекся о том, чтобы уберечь души этих добрых людей от тлетворной пагубы, распространяемой демоническими приспешниками. - Слушайте все! – крикнул Матиас, поворачиваясь к притихшим горожанам. – С этого момента я буду защищать вас от демонов и до окончания сражения обвинения в ереси впредь не должны выноситься без одобрения преподобной жрицы Леоноры! Довольно самоуправства, в нашем городе и так пролилось достаточно крови…       «И не только крови» – со скомканными чувствами подумал Матиас, вспоминая, что творили демоны, захватившие горожан в свои лапы.       Впрочем, сбежавшие в это подземелье люди вряд ли ведали обо всех кознях монстров Севера, вполне обоснованно считая, что не успевших спастись, постигла страшная участь сгинуть в пастях демонов или стать их прислужниками. Мало кто знал, что куда более страшная угроза исходила от творений Падшей Богини, вознамерившейся заполнить всю землю своими марионетками и заменить ими людей. Ледяная молния прошила позвоночник молодого Героя, когда он вспомнил о своей наставнице, пораженной демонической скверной, неуклонно преображающей её в одно из чудовищ. Страшно было представить участь молодой жрицы, если бы окружающим стало бы известно про ее поражение скверной. Удостоверившись, что Иоганн отошел в дальний угол, сцепив пальцы на груди и что-то глухо бормоча себе в бороду, а простые граждане неуверенно расходились в стороны, все еще виновато посматривая друг на друга, Матиас развернулся, кивнул благодарно посмотревшему на него офицеру, и направился к тому месту, где спала Леонора. К его облегчению, за то короткое время, что он урезонивал разбушевавшуюся толпу, с его наставницей ничего не случилось. Она все так же без сознания лежала на куче тряпья, и её грудь, туго натянувшая жреческую мантию, вздымалась в частом дыхании, а на лбу выступили крупные капли пота. Чтобы не снилось сейчас Леоноре, это не были хорошие сновидения. Не зная, как облегчить её страдания, молодой человек сел рядом, взял пальцами холодную ладонь девушки и тихо, чтобы никто кроме Богини и его любимой не слышал слов, зашептал слова молитвы, которой его и научила наставница. Неизвестно, что именно в итоге помогло Леоноре, покровительство Илиас или же поток жизненной маны, которую Матиас осторожно вливал в её тело, поддерживая душу своей любимой, но вскоре дыхание девушки выровнялось, а болезненная белизна пропала с её исхудавшего лица.       Матиас не знал, сколько времени он просидел рядом со спящей девушкой. Отошедшие от влияния Иоганна жители занимались своими делами. Кто-то спал, свернувшись на тех нехитрых пожитках, что успели спасти некоторые горожане во время нападения. Вторые вполголоса беседовал, обсуждая постигшую людей катастрофу и как можно живым выбраться из этой западни, при этом часто оглядываясь по сторонам, словно таящиеся во мраке демоны могли услышать их слова и помешать спастись. Третьи в бессчетный раз обходили мрачные подземные катакомбы, исследуя высокие колонны, подпирающие теряющийся наверху потолок, темно-серые холодные стены и два наглухо забаррикадированных туннеля, ведущих куда-то вглубь древнего лабиринта. Отельной группой под присмотром нескольких взрослых сидели дети, и их громкие голоса, особенно голосок одной девочки, озвучивающей веселую считалочку, звучали так же непривычно как птичьи трели в сильнейшую грозу. Но быть может именно их голоса придавали остальным мужчинам и женщинам силы и решимости держаться до последнего.       Утомленный Матиас начал было уже клевать носом, как вдруг над ним нависла чья-то тень. Вздрогнув, молодой человек резко выпрямился, выхватывая меч и выставляя вперед ладонь, с которой была готова сорваться золотистая молния. Худощавая девушка с длинными черными волосами, одетая в небогатое платье, испуганно пискнула, выронила горшочек, который держала в руках и отпрянула назад. Осознав, что перед ним не демон, Матиас поспешно убрал меч и примирительно опустил руки. - Извините, я не хотел вас напугать. Вам нужна моя помощь? – успокаивающим тоном спросил молодой Герой.       Встрепенувшись, девушка спешно нагнулась, подобрала чудом уцелевший горшок и, выдавив робкую улыбку, протянула его парню. - Я узнала, что сестра Леонора тяжело больна и захотела помочь. Вот, возьмите эти травы, моя матушка говорила, что если их заварить и выпить, даже сильный жар спадет, и больной почувствует себя лучше.       Автоматически приняв склянку, Матиас чуть внимательней посмотрел на бледное от усталости лицо девушки. Он смутно помнил её. Мара, дочь травницы, которая умерла от сильной кишечной инфекции прошлой зимой, и сестра Леонора её отпевала, а потом долго утешала рыдающую девушку, склонившуюся над гробом матери. С тех пор черноволосая жила одна, редко выходя на улицу и подрабатывания на кухне городского трактира.       С благодарностью приняв лекарство, Матиас осторожно спросил: - Вам точно не нужна помощь? Вы выглядите очень усталой и, наверное, очень проголодались. Я могу попросить стражу, чтобы вам выдали часть пайка. - Нет, благодарю вас, не нужно, – мотнула головой Мара, от чего её длинные волосы взметнулись черным вихрем. – Лучше приберегите еду для сестры Леоноры. Её жизнь гораздо важнее моей…       Молодому аколиту совсем не понравилось, что говорила девушка. Её слова были холодные и отстраненные подобно могильному камню, в карих глазах зияла многолетняя пустота. Матиасу на секунду показалось, что перед ним не живой человек, а пустая оболочка, блеклая и равнодушная ко всему, что происходит вокруг. И вокруг него ходили и глухо разговаривали такие же пустые оболочки, утратившие волю к жизни, но по инерции все еще цепляющиеся за неё, как падающий со скалы человек стискивает побелевшими пальцами воздух. Не в силах выдержать это чувство, Матиас подался вперед, и Мара тонко вскрикнула, ощутив, как её ладонь кольнуло электричество. Ощутимый, но безвредный разряд магического электричества прошелся по телу девушки, от чего её слегка тряхнуло, и она, ойкнув, в страхе отпрянула назад. - Ай! Что… что вы делаете?! – непонимающе хлопая глазами, потребовала объяснений девушка. – Зачем вы меня ударили?!       Глядя как она потирает ладонь и рассержено смотрит на него, Матиас улыбнулся краем губ. - Вот теперь ты похожа на живую, – и глядя на непонимающе молчащую Мару, добавил. – Никогда не теряй надежды, даже если кажется, что выхода нет. Может казаться, что демоны победили и вот-вот добьют нас, но Орден велик и обширен, потеряв один город, мы вскоре его вернем, очистим и вновь заселим. Ты и все эти люди вновь будете жить здесь, встречать восход, как люди, радоваться и горевать, не ведая порчи Падшей Богини.       Видя сомнение в глазах Мары, Матиас погладил ладонь спящей Леоноры и твердо произнес: - Но сначала я вытащу вас всех из этого города. Этих жителей, мою наставницу, и вас тоже. И даже его.       Он указал на Иоганна, прислонившегося спиной к одной из колонн и угрюмо скрестившего на груди худые руки. Лицо девушки немного прояснилось, и она с робкой надеждой в глазах посмотрела на молодого аколита, все еще не решаясь до конца поверить в его слова. Да и сам Матиас, если откровенно, не был уверен, что сможет вывести всех этих людей из города, но лучше уж пусть эти люди продолжают жить с надеждой в сердцах, чем все глубже падают в пучину животного страха.       Молча пронаблюдав, как Матиас заваривает травы, Мара, не сказав более ни слова, поднялась на ноги и тихо удалилась, едва ресницы Леоноры дернулись, и девушка очнулась. Увидев парня, склонившегося над ней с беспокойством в глазах, жрица смущенно потупила взор и с трудом села на ворохе тряпья, стараясь скрыть слабость. - Долго я была без сознания? – наконец обмолвилась она, подбирая под себя мантию и зябко кутаясь в неё. - Около получаса, – тут же отреагировал Матиас, заботливо поправляя локон черных волос, упавший на глаза девушки.       Другой рукой он протянул ей баночку с дымящимся отваром. Поморщившаяся от исходящего оттуда запаха, Леонора осторожно, глоток за глотком выпила лекарство, несколько раз глухо кашлянув в ладошку. - Снадобье Прояснения… Оно мне не сильно поможет, – с грустью промолвила Леонора, благодарно касаясь ладошкой запястья ученика.       Взор девушки оббежал мрачные своды подземного зала, ставшего им убежищем, цепляясь за лица ближайших людей, и каждый раз на дне зрачков Леоноры отражалась боль. Боль осознания сколь мало уцелело людей города, который она поклялась защищать во имя Богини. Что ей скажет Илиас, когда она, закончив свой земной путь, предстанет перед Её сияющим троном? Леоноре показалось, что она ощутила укоряющий взор золотистых очей Божества даже через каменные своды подземелья. Не успели страх и раскаяние морозом пробрать Леонору, как их смыл другой куда более сильный ужас – а попадет ли она вообще в Небесные Чертоги? Или её, как и всякое порождение Бездны, ждет только лишь холод небытия, а вместо торжественной ангельской музыки она услышит лишь пробирающий шепот забвения?       «...Не оплакивай мертвых, но заботься о живых», – вспомнила вдруг Леонора проповедь преподобной Росалин, позже ставшей протопресвитером в аббатстве святой Софии в Илиаспорте. – «Пока человек жив, у него всегда есть шанс отринуть греховные помыслы и деяния, встать на путь покаяния и спасти свою душу. Те же, кто поддался мирским соблазнам, открывает ворота в свой разум темной владычице Севера, становится особо уязвимым для скверны. Посмертная участь демонов и тех, кто поддался их влиянию, достойна жалости, ибо не найти им утешения и радости, лишенным благодати Небесной Матери». Леонора запомнила эту проповедь, еще будучи четырнадцати лет от роду, когда отроков и отрочиц при церковных школах начинали готовить на роли послушников. Мать Росалин так и осталась в ее воспоминаниях, как набожная, кроткая и добродушная женщина с теплым и мудрым взглядом. Полной противоположностью был иерофант Гонорий, преподававший студиозусам азы богословия в университете Кастора Святого. Его лекции, походивие по тональности больше на обличительные проповеди, до сих пор могли вызывать холодный трепет. Достопочтенный отец Гонорий любил лирические отступления во время лекционных занятий, рассказывая всевозможные притчи, живописующие о незавидной участи вероотступников, богохульников и еретиков после смерти. Особенно запоминались театрализованные речи с подробностями адских мук нераскаянных грешников, дабы впечатлить особо нервных первокурсников, не сталкивавшихся прежде с этим святым мужем.       «Всеблагая Илиас в бесконечной своей мудрости сотворила первых людей, как совершенное единение духа, души и тела, что отличает нас от животных и многих неразумных тварей», – учил Гонорий будущих жриц и монахинь, приходя на лекции в женскую храмовую школу. – «С самого начала это триединство пребывает в гармонии в соответствии с божественным замыслом. Однако оно может повредиться, если смертный поддается многочисленным плотским и духовным соблазнам, впадает в праздность и маловерие, отдаляется от Богини, преклоняет ухо к лживым речам еретиков, язычников или искушается демонами. Тогда падший человек утрачивает связь с Небесной Матерью и лишается Ее благодати. Это ведет к еще большей порче души и тела, исход которой один: гибель грешника, ежели он не одумается и не покается. Единство духа, души и тела нарушается, вступает в диссонанс, отчего смертный становится особенно уязвим для демонической скверны. Мало-помалу грешник становится рабом своих похотей, пока его многогранная душа не "усыхает" до малого осколка прежней личности, упрощаясь донельзя. Поэтому-то многие из проклятых перерождаются после смерти в нечистых духов, а некоторые становятся монстрами и при жизни. Искаженная демоническая плоть – зеркало их изуродованной души. Те, кто впали в крайний блуд, становятся суккубами или инкубами, ибо они ни что иное – как аспект похоти, тогда как прочие черты и чувства отпадают с них как сухая кожура с плода. Лжецы перерождаются в йоко и инари, гневливые – в демонов-они или орков, праздные – в слизей и слизней, пьяницы – в сатиров, чревоугодники – в вампиров, воры – в гоблинов и минотавров, наконец, гордецы – змиев и драконов. Суть их одна: оскверненные тела с навек искалеченными душами. Остаток жизни и все посмертие они вынуждены рыскать всюду, подпитываясь чужой похотью, рабами которой они сделались. При этом их страсти есть икажение изначальных путей, приближающих нас к престолу Илиас. Блуд противопоставлен супружеской любви, гнев и гордыня – кротости, сребролюбие и обжорство – щедрости и состраднию к ближнему. Душа изначальная имеет в себе всю сокровищницу чувств и добродетелей. Душа демона – есть калека, сохранившая один или два аспекта человеческого духа, будь то похоть или праздность, иные сферы им уже недоступны. Эти падшие еще при жизни, а особенно после смерти завидуют чистым, неповрежденным душам, их благодати, их дарам, обещанным в Элизиуме. Демоны, рожденные или обретенные, знают, что никогда не получат их, посему стараются вовлечь в грех и погибель других. Пусть другие погибнут вместе с нами, рассуждают они, дабы никому не досталось райское блаженство. Вот почему проклятые мамоно и их владычица так жаждут обратить праведных людей в себе подобных. Велика радость нечистой силы, когда ее сонм пополняется очередным сбитым с толку грешником, как и боль Небесной Матери, утратившей свое неразумное чадо. Посему запомните, отрочицы, гоните эти искушения и искусителей, слушайте своего пастыря, непрестанно молитесь Верховной Богине, дабы она покрыла вас сенью благодати, защитив от пагубы демонской».       Тогда эти слова казались Леоноре и многим ее сверстницам чем-то вроде темной и страшной сказки из далекого прошлого, когда открыто воевали Верховная богиня против Повелительницы демонов. Десять с лишним лет назад еще сохранялся хрупкий мир, когда на юге Сентории почти ничего не слышали о мамоно. Миряне легкомысленно относились к проповедям, что позже аукнулось, когда Друэлла надумала повести демонические рати в земли Лескатии. И уж точно будущей жрице не могло прийти в голову, что страшные слова отца Гонория окажутся пророческими по отношению к ней самой. Леонора и сейчас с трудом могла принять, что с ней могло произойти то же, что и с дочерью виконта Фруассара в известной притче, когда тихая и скромная девушка из-за неразделенной любви к красавцу-кондотьеру подпала под влияние демонов Севера и вскоре стала известной миру как адская фурия Барбариция, похитительница детей и пожирательница семени. «Почему я?!» – повторяла она в отчаянии один и тот же вопрос. – «Выходит, я согрешила, впала в заблуждение и стала уязвима для скверны. Неужели... это из-за моих чувств, слабости к...?» Поймав на себе сочувственный взгляд Матиаса, жрица пришла в еще большее смятение. Неужели и она очень скоро станет сначала воплощенным демоном, а потом и голодным духом в Бездне, которого будет вечно жечь изнутри мучительный огонь ненасытной похоти? Она лишится всего, чем дорожила раньше, теплых воспоминаний о родных краях, родителях, друзьях, времени своего детства. А взамен будет только вечный голод, зависть и ненависть к счастливцам, не утративших еще благодать Илиас. Отверженный и проклятый осколок ее прежней души был бы обречен блуждать во мраке без всякой надежды и утешения, если верить словам преподобного Гонория. Но... если бы был рядом Матиас, мелькнула мысль в голове жрицы, это придало ей решимость и готовность переносить самый жаркий адский огонь, самую жуткую муку.       «Нет! И о чем я только думаю?!» – ужаснулась сама себе Леонора. – «Я уже начинаю незаметно для себя мыслить, как самый настоящий демон!» Если она дорожит небезразличным ей человеком, лучше незаметно уйти как можно дальше, пока она окончательно не обратилась в монстра. Иначе и она падет в Бездну и заодно потянет с собой Матиаса, обрекая на ту же незавидную участь. Нет, не бывать этому. Она не перенесет мысли, что дорогой для нее человек лишится вечного блаженства в Элизиуме ради ее эгоистичных желаний.       Не взирая на многочисленных людей вокруг, она почувствовала себя совершенно одинокой перед необозримо огромной стеной всепожирающей черноты. Скованной страхом девушке чудились презрительные гримасы на лицах горожан, как будто понимающих, что отныне она всего лишь мерзкое чудовище, несущее в себе заразный микроб скверны. А неопрятный священник Иоганн с гадкой ухмылкой уже потирает ладони, предвкушая, как будет сжигать очередное нечестивое отродье под радостные крики обезумевшей толпы, окружившей одинокую девушку. Или все же не одинокую? Теплая ладонь её ученика накрыла запястье девушки, и их глаза снова встретились.       «Чтобы не случилось, тебя я не брошу!» – яснее любых слов читалось во взоре Матиаса, крепко сжавшего холодные пальцы молодой жрицы.       На губах Леоноры мелькнула слабая улыбка, она прикрыла глаза и тихо попросила: - Побудь со мной еще немного.       Молодой человек молча кивнул и начал второй рукой поглаживать голову девушки, пригладив её волосы так, чтобы они полностью скрыли маленькие изогнутые рожки на висках. Несколько горожан поблизости с любопытством посматривали на Героя и жрицу, вновь погрузившуюся в беспокойный сон, но ничего не сказали.       В древнем подземелье, выстроенном многие столетия назад, время шло медленно и вязко, как будто оно липло к серым каменным стенам, тонуло в наполняющем зал сухом воздухе. Леонора вновь спала, и на этот раз её больше не терзал жар. Клюющий носом Матиас зачарованно созерцал, как вздымается и опускается грудь девушки в такт её дыханию, когда позади послышались чьи-то шаги, а потом на плечо легла рука сержанта. - Ваше Благородие, извините, что отрываю, но вам стоит на это взглянуть.       Почти задремавший Матиас вздрогнул, помотал головой и внезапно осознал, что до сих пор одной рукой держит ладонь Леоноры, а другой гладит её мягкие волосы. В голове парня мелькнула стыдливая мысль, что в глазах остальных солдат он может вести себя совсем неподобающе для Героя, и он поспешно убрал руки от девушки и вопросительно посмотрел на стоявшего за его спиной сержанта. Наверняка этот воин за годы службы видел немало Героев, да даже того же паладина Фейдона. Воины Богини всегда были столпами чистоты помыслов, обелисками твердости духа и идеалом самопожертвования во имя великой Цели. Каково же ему теперь видеть наставницу Матиаса в столь слабом состоянии, а самого парня – хлопочущего над ней словно наседка над птенцом, вместо того, чтобы сражаться с чудовищами на передних рубежах? На посеревшем от усталости лице мужчины, однако, не виднелось ни клейма насмешки, ни тени укоризны. Он с грустью посмотрел на бессознательную жрицу, а потом на сонно моргающего Матиаса. - Я понимаю, что вам сейчас необходим отдых после того, как вы прорывались к нам через город, но дозорные, которых я оставил снаружи, принесли неприятные новости… – добавил сержант подавленным голосом, хотя он и старался держаться прямо и уверенно.       Нехорошее предчувствие хлестнуло Матиаса подобно раскаленной плети, а душный воздух подземелья стал еще тяжелее и тверже, стягивая вокруг шею невидимое хищное щупальце страха. Последующие слова солдата лишь усилили это чувство: - Монстры вновь собирают силы на главной улице и за окружающими домами. Кажется, они готовятся атаковать.       «Срази их всех Илиас… да сколько можно!» – с болью подумал Матиас, смотря на свою наставницу.       После изматывающего бегства по городу, девушка вряд ли сможет им помочь, а значит лишь на его плечах, а так же на валящихся от усталости с ног стражниках лежит ответственность за судьбы укрывшихся в убежище горожан. И как тогда, в Церкви, холодная решимость наполнила Матиаса, прогнав прочь усталость и сонливость, развеяла туман неопределенности и страха перед надвигающимся роком. Осторожно коснувшись ладони спящей девушки, Матиас несколько мгновений постоял, глядя на умиротворенное лицо наставницы, затем распрямился, посмотрел в глаза сержанта и твердо произнес: - Ведите!       Провожаемый испуганными и полными надежд взглядами жителей, непроизвольно отпрянувшими прочь от входа, Герой вместе с солдатом покинули подземную залу и направились на поверхность по коридору. Через несколько минут серый каменный потолок сменился бездонной чернотой ночного неба, усеянного блеклыми светлячками звезд, а застоявшийся воздух – ночной свежестью, в которой ясно чувствовался сладкий привкус демонического дурмана. Оглянувшись по сторонам, Матиас оценил обстановку.       За то время пока он вместе с наставницей отдыхал в подземелье, оставшиеся снаружи стражники не сидели сложа руки. Вокруг невысокого каменного двухэтажного здания, являющегося входом в убежище, стоящего в центре небольшой площади, теперь громоздились два кольца баррикад, сложенных из всего, что подвернулось людям под руку. Импровизированные стены давали хоть какое-то укрытие от прячущихся во мраке монстров, а главное вселяли уверенность в сердца солдат. Впрочем, она быстро сошла на нет, когда несколько дозорных заметили подозрительное движение на главной улице, где случился бой с отрядом свинодемонов, и тот час подали сигнал остальным. Покинувший убежище Матиас в сопровождении сержанта и еще пары стражников забрался на внешнее кольцо баррикад, откуда открывался неплохой вид на улицу, и принялся высматривать то, что переполошило дозорных. Еще идя по коридору наверх, Герой надеялся, что это вернулись те зверодемоны, пылающие жаждой мести. Грозные и опасные враги они, тем не менее были не чета изящным и быстрым эльфийкам, разгромившим оборону Ордена в Церкви. Уж лучше сражаться с ними, оборотнями и прочими дикими монстрами, ведомыми животными инстинктами, а не тактикой и разумом. Увы, на этот раз удача покинула их окончательно. По широкой улице, ставшей недавно ареной жестокой битвы, двигалась живая река металла, светящаяся десятками желтых, синих и красных огней. Словно гигантская сколопендра, чьё тело было усеяно бесчисленными глазами, она неумолимо надвигалась на позиции защитников Марцеллбурга, и отчаяние все сильнее проступало на лицах людей, ведь на этот раз их врагами были не орки и минотавры и даже не темные эльфийки. - Я не видел таких монстров во время штурма стен… Неужто к ним уже подошло подкрепление?! – сдавленно произнес сержант, осторожно выглядывая из-за края баррикады.       Матиас ничего ему не ответил, угрюмо разглядывая своих новых врагов. Около двух сотен девушек-ящериц, от кончиков когтистых лап и до перепончатых ушей закованных в темные, сливающиеся с ночью латы, уверенно чеканили шаг прямиком к позициям Ордена. Холодные блики Луны дробились от их круглых небольших щитов, играли на легких доспехах, туго облегающих стройные мускулистые тела монстродев и не только прикрывающих их животы, груди и шеи, но в тоже время подчеркивающих изящное телосложение ящерок. Руки и ноги девоящериц вместо лат защищала их природная чешуя, а головы монстров прикрывали ребристые шлемы, из-под которых на орденцев смотрели светящиеся в темноте нечеловеческие глаза с вертикальным зрачком. Вооруженные саблями, изогнутыми мечами, отбрасывающими серебряные отсветы, девушки-ящерки смотрелись куда более грозной силой, чем те же орки, безуспешно пытавшиеся сломить сопротивление стражей Марцеллбурга. Командовала ими высокая, на голову выше Матиаса монстрица с огненно-рыжими волосами и бронзовой чешуей, покрывающей её руки, ноги, часть шеи, а так же длинный хвост, по которому струилось холодное бело-голубое пламя, озаряющее как рослую фигуру девушки, так и ряды её соратниц, марширующие позади. Оказавшись в полусотни шагов от импровизированных укреплений, саламандра вскинула руку и властным голосом выкрикнула короткую команду, и тот час остальные девы-рептилии послушно остановились, клацнув напоследок когтями на лапах, демонстрируя несвойственную многим монстрам дисциплину. Золотистые, словно расплавленный янтарь глаза ящерки оглядели сваленные в кучу ящики, телеги, бочки, обломки домов, лавочки, заборы и другой подобный хлам. Дернув перепончатыми ушами, девушка с досадой поджала изящные губы, словно разочаровавшись в том, что орденцы не решаются выйти на честный открытый бой, а прячутся за баррикадами. Хотя защитников Марцеллбурга осталось едва ли три десятка, да и те с ног валились от усталости.       Расположившийся рядом с Матиасом сержант, закончив изучать красивые, но столь чуждые этой нечеловеческой прелестью лица девушек-ящериц, молча смотрящих на людей, безрадостно спросил у Героя: - Что будем делать, ваше благородие? Если они пойдут на штурм, нас просто сметут. - Может попробуем отступить в убежище и дать им бой в тесных коридорах? – предложил другой солдат, нервно постукивая кончиками пальцев по краю баррикады. - Из залы нет другого выхода. Точнее есть, но он ведет в катакомбы, кишащие монстрами, – покачал головой сержант. – Эти ящерицы, конечно, не смогут нас взять числом в узких коридорах, но и мы там долго не просидим без еды, воды и нормального сна. А ведь еще и чертово демоническое проклятье, которое лишит нас всех рассудка, если мы тут надолго застрянем!       Он порывистым движением взмахнул рукой, пытаясь рассеять струйки фиолетового дыма, лениво накатывающегося на баррикады. Однако саламандра с бронзовой чешуей не собиралась ждать пока пленники сами падут к ногам её воительниц, сраженные маной могущественной лилим. Демоническая энергия действовала и на ящерок, наполняя их тела жидким огнем, подгоняя вперед, навстречу сладким грезам и мечтам. Нетерпеливо трущиеся на месте девушки-ящерки почти умоляюще смотрели на свою командиршу. - Чего мы ждем?! Дай уже приказ! – донесся голос ящерки с угольно-черной чешуей, грозно взмахнувшей изящной саблей с серебряным лезвием. - Да, хватит тут стоять! Их на всех не хватит! – поддакнула другая девушка-рептилия, не отрывая жадного взора от одного из солдат. - У нас приказ Её Высочества, чего мы ждем?! - А ну тихо! Там Герой, который сбежал из Церкви, перебив много наших подруг! – оборвала эти препирательства саламандра, чьи золотистые глаза нашли Матиаса.       Молодой человек не смог сдержать довольную улыбку, с гордостью подумав, что уже успел обзавестись среди монстров своеобразной славой и уважением, как опасный противник. Но уже через секунду с досадой понял, что монстры имели на это свой взгляд: - Тогда он точно будет моим! – щелкнула хвостом по мостовой одна из самых высоких ящеродев, перекладывая из руки в руку двуручный меч. - Даже и не мечтай, у тебя чешуя как камень, ты совсем не понравишься Герою! Он станет нашим! – перебили её две похожие друг на друга девушки-ящерки с яркой серебряной чешуей и черными волосами, заплетенными в хвосты.       Прямо перед опешившим Матиасом девушки-ящерки наперебой решали, кто станет его пассией, как будет тренировать пользоваться мечом, как обычным, так и «мечом из плоти», сколько дочек с чешуйчатыми хвостами подарит ему и в какие далекие земли отправится в путешествие. Что-то подобное уже было в Церкви, и вновь внутри молодого Героя начала закипать ярость и негодование на нахальных демонов, грубо вторгнувшихся в его жизнь и пытающихся переделать её даже не спросив у него самого. Саламандре, командовавшим этим небольшим чешуйчатым войском, тоже быстро надоели препирательства ящерок. Грозным окриком заставив их замолчать, она посмотрела на монстродев: - Пусть песня стали в битве решит, чью кровать потом будет греть этот Герой! Но не теряйте головы, помните, что он опасен, да и остальные воины не станут отступать, ведь бежать им более некуда. Я взяла на себя руководство нашим отрядом и несу ответственность перед Королевой и Королем, так что не посрамите честь наших кланов, найдите свою судьбу в сражении и вернитесь домой вместе с теми, кто станет отцами ваших детей! За Принцессу Друэллу, за Королевство Альбиар, в атаку!       Подхлестнутые командой саламандры и сиреневым туманом, девоящерицы ринулись вперед, рекой стали и чешуи нахлынув на первый ряд баррикад. Легкие и сильные, ящерки быстро перебрались через первые укрепления, не встретив никакого сопротивления, хотя оказавшиеся по ту сторону первые двадцать чешуйчатых воительниц озадаченно озирались по сторонам, ожидая встретить отчаянное сопротивление обреченных орденецев. Но вместо людей их встретили сверкнувшие холодным металлом стрелы, редким градом ударившие со второй линии баррикад. Именно туда заблаговременно отступили все стражники, не питавшие надежд удержать монстров на столь широком пространстве такими малыми силами. И теперь оттуда они старались как можно сильнее продлить свою дорогу в Бездну. Впрочем, мало какая стрела находила зазор между прочными черными латами, укрывающими тела девоящериц, и еще реже пробивала прочную и твердую чешую монстродев. Лишь две раненные демоницы, схватившись за вонзившиеся в их тела стрелы, со стонами и проклятиями отступили за спины своих сестер, перебирающихся через первый ряд укреплений, а те вовремя закрылись щитами, отразившими второй залп арбалетчиков. Остальные арбалетные болты лишь бессильно высекали искры о прочные доспехи, а некоторые девушки-ящерки и вовсе с нечеловеческой ловкостью отбивали их мечами. Самые молодые и самые горячие ящерки радостно улыбались, с вызовом глядя на укрывающихся за баррикадами стражников, словно предлагая бросить эти глупые прятки и с честью принять последний бой. Чешуйчатые воительницы ликовали, чувствуя пыл битвы, ради которой они прошли сотни и сотни километров, следуя за зовом Принцессы демонов, обещавшей каждой из них мужа и отца их будущих детей. И мало кто из них понимал, сколь ужасен на самом деле лик войны и как глубоко ненависть ко всему непохожему и красивому пропитала окаменевшие сердца людей Юга. - Фу… что за гадостью покрыты эти доски?! – с отвращением воскликнула одна из девоящериц, только что перелезшая через баррикады и раздраженно осматривающая свои лапы, перемазанные черной липкой жидкостью. - Я тоже ею измазалась! – поддакнула другая, с кислой миной изучая свой хвост, перемазанный черной маслянистой субстанцией. – Она еще и воняет. - Ей, не отвлекайтесь, сейчас пойдем в атаку! – рявкнула на них третья.       Уже почти полсотни монстродев преодолели первый ряд укреплений и закрывались щитами, позволяя своим сестрам присоединиться к ним в решающем штурме, который положит конец этому нелепому сопротивлению. Выстраивающиеся в боевой порядок девушки-ящерки пылко виляли чешуйчатыми хвостами, задевая друг друга, предвкушая яростный и красивый бой, торжество духа и воинской доблести, и блики Луны зловеще играли на черном металле их лат и когтистых лапах, а мерцающие в ночи глаза пристально следили за солдатами Ордена, укрывающимися за баррикадами. И с каждой секундой это затишье нравилось саламандре все меньше. В очередной раз оглядев что-то выжидающих людей, не нападающих, но и не отступающих в узкие коридоры убежища, чешуйчатая воительница, раздраженно вильнув пламенным хвостом, посмотрела влево и вправо, на своих выстроившихся в линии соратниц. Как раз очередная ящерка перебралась через укрепления и, цокнув когтями о мостовую, встала в строй, принявшись тихо ругаться и очищать свободной от меча рукой черную жижу, налипшую на доспехи. Интуиция буквально пульсировала, крича об опасности, но никогда раньше не бывавшая на войне и в бою ящерка не могла понять, откуда она исходит. В очередной раз вдохнув воздух, пропитанный каким-то резким неприятным ароматом, она уже собралась было взмахнуть мечом и поднять своих воительниц в атаку, как вдруг стоящая рядом ящерка, поднеся лапу к лицу и поведя носом, пробормотала: - Пахнет как… как масло.       Леденящая мысль зимней стужей обдала чешуйчатую спину саламандры, вспомнившей один из рассказов своей мамы, когда-то давно учувствовавшей в осаде орденского города, совсем как сейчас её дочь, и повстречавшей в том бою своего будущего мужа. Тогда запершиеся в церкви полубезумные фанатики, напуганные лживыми историями про ужасных монстров, облили себя и здание горючим маслом после чего подожгли, надеясь таким образом избежать «ужасной участи» и попасть в Элизиум. Многие монстродевы тогда лезли в огонь, рискуя жизнями, спасая горожан, среди которых было и много детей. Её папа как раз был одним из спасенных мужчин, которого мама на своих лапах вынесла обожженного из огня, а потом два месяца выхаживала и кормила, пока мужчина не поправился от ужасных ожогов. И прожив два месяца бок о бок с монстром, которая все это время почти не отходила от чуть живого человека, молодой мужчина оказался очарован девушкой с гладкой и красивой чешуей, проявляющей искреннюю заботу о человеке. В его глазах лживая пропаганда Священного Союза растрескалась и рухнула, обнажив истинную сущностью любой монстродевы – любящей и заботливой жены, готовой на все ради избранника. И к ужасу молодой саламандры, здесь и сейчас эти заблудшие люди точно так же как когда-то горожане того человеческого города, похоже готовились к безумной и ужасной смерти в пламени. Яркое пламя на хвосте девушки вспыхнуло подобно утреннему зареву, вторя идущему от её быстро застучавшего сердца зову уберечь их от этого жестокого и нелепого поступка. Но в это время другое пламя, куда более злое, голодное и дикое охватило первый ряд баррикад, взметнувшись в небо яростными языками пламени, обдав испуганно попятившихся девоящерок жаром. Несколько монстриц, перелазивших в этот момент укрепления, с истошными воплями рухнули на землю, принявшись кататься в тщетных попытках сбить пламя. Оставшиеся на улице ящерки ошеломленно смотрели на огненную стену, отгородившую их от передовой части отряда, нерешительно оглядываясь по сторонам. А саламандра вместе с полусотней соратниц, оказавшаяся отрезанной от подкрепления, встрепенувшись, громким окриком велела помочь катающимся на земле горящим воительницам, а сама, заскрежетав острыми зубами, рывком развернулась в сторону второго ряда баррикад. Молодой Герой, чья магическая сила и воспламенила разлитое по укреплениям масло, чуть привстал над баррикадами, сосредоточенно глядя на дрогнувшие ряды монстродев. Зарычав от обиды и негодования, девушка-саламандра поправила растрепавшиеся рыжие волосы, перехватила поудобнее свой меч и подрагивающим голосом крикнула остальным ящеркам: - Вы, оттащите раненных подальше отсюда и потушите огонь, чтобы наши смогли помочь нам! Остальные за мной, сразим последних защитников этого оплота Небесной Лгуньи!       Пусть и отрезанные от основных сил, закованные в латы девоящерицы все равно в два раза превосходили орденцев в численности, снаряжении, силе и боевой выручке. Если бы не Матиас, ящерки за несколько минут разгромили бы уставших стражников и ворвались бы в подземные катакомбы. Рассеянный залп арбалетов бессильно отскочил от щитов и лат идущих в атаку монстриц, а в следующие мгновения стук их босых когтистых лап уже раздавался совсем рядом с баррикадами, на которые обрушились первые удары мечей и алебард. Защищающих их людей спас лишь слабо мерцающий серебром туман, окутавший укрепления и мешающий ящеркам ориентироваться. Ругаясь и проклиная наславших на них это бедствие ангелов, девоящерицы толкались и топтались, стараясь поразить защитников города. Даже действуя слаженно, эти монстрицы оставались яркими индивидуалистками, и каждая из чешуйчатых воительниц желала заполучить в мужья самого-самого лучшего воина, искусного не только на поле брани, но и в супружеской постели. Потому демоницы быстро позабыли в общей неразберихе о слаженных действиях, и злобно хлестнувшая горящим хвостом саламандра с раздражением и досадой осознала, что почти потеряла контроль над вошедшими в боевой раж девушками. Да и саму её гнал вперед мощный инстинкт вместе с сиреневым туманом, ласкающим и разогревающим тело монстродевы приятным огнем.       С другой стороны баррикад, положение было еще более отчаянным. Матиас, из-за неопытности потративший слишком много сил на воспламенением масла и на создание магического тумана, с трудом сражался с девушкой-ящеркой, вооруженной глефой, шустро перебравшейся через укрепление и твердо вставшей лапами на землю. Гибкая словно змея и ловкая как пустынная игуана, монстродева умело владела своим оружием и в перерывах между выпадами даже делала Матиасу едкие замечания: - Мечом ты орудуешь неплохо, но практики явно не достает. Движения слишком резкие и порывистые. Ох, тебе еще столько предстоит узнать, Герой… Но потенциал у тебя огромный! – облизнула пухлые губы ящерка раздвоенным язычком. – Интересно, а другим «мечом» ты владеешь получше?       Вынужденный уйти в оборону Матиас молчал и лишь злобно щерился, тратя силы на борьбу с этой ящеркой и на поддержание туманной завесы. Совсем рядом послышалось царапание когтей о дерево и резко обернувшийся парень вскинул руку, шепча заклятие, и еще одна девоящерица, громко взвизгнув, отлетела назад с баррикад, отброшенная ударом спрессованного воздуха. За это Матиас едва не поплатился – лезвие глефы, зловеще сверкнув серебром в лунном свете, царапнуло его плечо, разрезав одежду и ошпарив кожу обжигающим холодом. - Эй, не отвлекайся! Твой противник – я! – подрагивающим от азарта голосом рявкнула ящерка, пробуя подсечь ноги Матиаса ударом своего покрытого черной чешуей хвоста.       Застонавший от пронзившего его жара, молодой аколит отступил назад и чуть было не потерял равновесие, запнувшись о чьё-то тело. Быстро оглянувшись, он ощутил как жар от раны стремительно уступил место пробирающему холоду, идущему от живота по каждой клеточке тела. Прямо позади него лежал сраженный демоническим клинком стражник, один из полутора десятков поверженных солдат, всеми силами пытавшихся отбить атаку демонов. Едва ли дюжина оставшихся стоять на ногах воинов вместе с сержантом отступала прочь ко вхожу в катакомбы, и Матиас только сейчас услышал сквозь шум битвы хриплый голос офицера, призывающего его быстрее бежать к ним. Серебристый туман мешал точно ориентироваться в бою, но судя по темным силуэтам, крикам, шелесту чешуи и царапанью когтей о мостовую, многие ящерки уже преодолели баррикады и могли отрезать Герою путь к отступлению. Понимая, что еще немного и дорога к бегству закроется, молодой аколит взмахом руки послал перед собой еще одну ударную волну, вынудив раздосадовано зарычавшую ящерку пригнуться и вбить глефу между камнями мостовой, а сам развернулся и со всех ног побежал к отходящим солдатам.       Два внезапно выросших из тумана впереди силуэта молниеносно развернулись в сторону бегущего парня, и Матиас узнал тех двух ящерок-сестер с серебряной чешуей. Держась немного позади сражающихся, они вглядывались в туман, выискивая самого желанного врага, и их старания были вознаграждены. Точнее, они так надеялись. - Вот он! Лови его! – воскликнула одна из девушек, одним прыжком преграждая путь Герою. - Осторожней, сестра! – крикнула вторая девушка, спеша к ней на помощь. – Он опасен!       Её крик увяз в сером тумане, с трудом долетев до перепончатых ушей сестры, однако страх за её жизнь оказался напрасным – молодой Герой не собирался тратить время на драку во вражеском тылу, ожидая пока его окончательно окружат. Прошептав быструю молитву, Матиас ощутил идущий от груди к ногам жар, наполнивший каждую клеточку непреодолимой силой. В два шага оказавшись перед ящеркой, расставившей когтистые ноги и, выставив меч, ждущей нападения Героя, он на бегу оттолкнулся от мостовой и подобно преследующему добычу хищнику взмыл в воздух на добрых три метра. Не ожидавшая от человека, пусть даже и Героя, ничего подобного, девоящерица с серебряной чешуей, запрокинув голову, лишь восхищенно смотрела, как Матиас пролетел над нею темным силуэтом, спустя пару мгновений тяжело приземлившись позади воительницы. Поспешно закрыв разинутый в изумлении рот, девушка тут же обернулась, готовясь отразить возможную атаку, но в её расширившихся от разочарования желтых глазах отразилась лишь спина стремительно таящего в тумане Героя, явно не разделяющего желание монстродев устроить жаркую и яростную дуэль. Опомнившись и выругавшись, обе ящерки кинулись вдогонку за улепетывающим парнем, но шум битвы искажал и без того тонущие в тумане звуки бега человека, и девушки потеряли его в серой дымке. А вот у молодого аколита проблем с ориентацией в созданной им магической мгле не было. За пару минут добежав до сражающихся и оказавшись за спинами ящеродев, теснящих отступающих стражников, Матиас перехватил поудобнее свой меч и, зарычав от вскипевшей в нем злобы, всей массой налетел на ближайшую противницу, чья спина ясно вырисовывалась в тумане прямо перед ним. Девушка-ящерка как раз сумела выбить клинок из рук стражника и с победным блеском в глазах улыбнулась, собираясь сказать проигравшему человеку, обессиленно рухнувшему на колени, что-то поучительное и утешительное. Солдат, которого она победила, немигающе смотрел перед собой, воля к жизни окончательно покинула неспавшего вторые сутки человека, и ему было уже все равно, что произойдет прямо сейчас. Снесет ли эта чешуйчатая демоница ему голову одним взмахом своего играющего серебром меча, схватит и утащит в своё логово, чтобы прокормить потомство, или отдаст другим демонам для проведения жутких и кровавых ритуалов… Его это уже не интересовало. Что угодно, пусть только эта безумная долгая ночь, в которой он и тысячи других людей лишились будущего, закончится! Когда на землю прямо перед ним сверху стало что-то вязко капать, человек недоуменно моргнул, потом, побледнев, поднял взгляд и встретился с двумя наполненными болью желтыми глазами ящеродевы. Скривив красивые губы в гримасе, словно выброшенная на берег рыба, раскрывая и закрывая рот, монстродева смотрела то на поверженного солдата, то на длинное и прямое лезвие, вышедшее спереди из её груди, между пластинами брони. Собственный меч ящерки бессильно звякнул о мостовую, и она, схватившись руками за лезвие, неосознанно попробовала вытащить его из своего тела, пока обжигающий немыслимой болью холод расходился по её груди и животу, затопляя разум. А за холодом шла леденящая тьма, поглощающая все мысли, так и не сбывшиеся желания и мечты, шла, сковывая льдом ноги и руки девушки, застилая взор красной пеленой, заглушая звуки и чувства, и напоследок почти нежным касанием оборвав безумный бег сердца ящеродевы. Едва слышно вздохнув в последний раз, монстродева уронила руки и обвисла на мече Матиаса, слепо глядя погасшими глазами на мелко дрожащего стражника. Матиас, которого самого колотило от напряжения, с усилием вытащил лезвие из тела ящерки, оттолкнул её от себя и рывком обернулся к остальным монстрицам. Мертвая ящеродева, звякнув доспехами, рухнула на землю, и тот час на Герое скрестилось несколько десятков горящих в темноте глаз. - Ах ты!.. – едва дыша от гнева, прошептала ближайшая ящеродева, чьи щеки порозовели от ярости и обиды. – Тебе это с рук не сойдет! - Сердца этих людей очерствели за годы жизни в этом городе лжебогини, – с болью и досадой вторила другая ящеродева. – Принцессе предстоит много работы, прежде чем они хотя бы осознают сколь жестокие поступки они совершают!       «Теперь пора» – промелькнула мысль в разуме Матиаса.       Подхватив под локоть все еще сидящего в ступоре стражника, парень сделал два шага назад и взмахнул мечом. Повинуясь высвободившейся из тела молодого человека мане, налетел сильный порыв ветра, погнавший клочья серого тумана сквозь ряды заозиравшихся ящерок. Прошептав слова заклятия, молодой аколит уставшим взором смотрел как клочья тумана быстро слипаются в серебристую стену, отделяющую его и солдат от задвигавшихся монстродев. До него донеслись их запоздалые гневные крики, а губы Матиаса изогнулись в облегченной улыбке. В этот раз он не забыл уроков Леоноры. Стена тумана вспыхнула ярчайшим пламенем, превратив ночь в день, бросив на стены ближайших домов кривые тени, подсветив низко нависшие облака багровыми отсветами и ненадолго ослепив монстродев, отшатнувшихся прочь от испепеляющего жара. Стена Искупляющего Света – не самое простое заклятие из арсенала Героев – и оно всегда тяжело давалось Матиасу, больше полагающемуся на меч и своё тело, нежели на дар Богини. И тем не менее, сейчас прошлые уроки наставницы пришлись как нельзя кстати.       Пользуясь минутой передышки, все стоящие на ногах солдаты поспешно отступили от второй линии баррикад, оставляя захваченную площадь ящеркам. Матиас отходил одним из последних, даже через огонь чувствуя на себе десятки жгущих взоров и злорадно усмехнулся – пусть они и проиграют, но легкой прогулки этим чешуйчатым захватчицам не видать!       Командовавшая отрядом саламандра удержалась от ругани и проклятий, с прищуром изучая отступающих ко входу в подземелье людей вместе с Героем. По её приказу девушки ящерки прикрылись щитами и не двигались, хотя многие рвались в атаку отомстить за погибшую подругу, убитую подлым ударом в спину. Её холодеющее тело отнесли в тыл и аккуратно уложили на носилки, чтобы потом с почестями сжечь на погребальном костре, позволив душе монстродевы влиться в извечный Круговорот Жизни. Вдобавок, как оказалось, еще две ящеродевы погибли от рук стражников, не заметив в тумане направленные на них арбалеты, с которых сорвались стрелы, оборвавшие жизни девушек. Да, её воительницам удалось одолеть и пленить шестнадцать человек, тоже отведенных в тыл и оставленных под охраной до конца боя, однако общая картина от этого лучше не становилась. Каждая убитая чешуйчатая девушка – это её невыполненное обещание перед Королевой и Советом Кланов, перед которыми саламандра поклялась найти для юных дочерей их страны достойных супругов и покрыть их воинской славой.       Раздражающее своим потрескиванием магическое пламя минут через десять наконец-то спало, потеряв подпитку маны Героя, оставив после себя широкую обгорелую полосу на мостовой и едкий запах плавленого камня. За исчезнувшим огнем открывался вид на двухэтажное кирпичное здание с широким входом и заколоченными окнами, угрюмое и неприветливое, как и весь этот город. Видимо, тут раньше размещалась какая-то мастерская, маскирующая под собой вход в громадный подземный комплекс, созданный под городом неизвестными зодчими много столетий назад. Горящий светло-сиреневым огнем хвост девушки-саламандры выписал в воздухе угрюмую дугу, пока его хозяйка хмуро изучала неухоженные каменные стены и единственные двери, ведущие внутрь – оббитые толстыми пластинами металла с широкими шляпками гвоздей. На то, чтобы пробиться через них уйдет время, а ведь за ними еще и поджидали обманутые своими королями люди, готовые отдать и отнять жизнь во славу небесной лгуньи…       Внезапно раздавшиеся позади хлопки крыльев оторвали ящерку от осмотра последнего убежища солдат Ордена. Обернувшаяся саламандра недовольно шевельнула перепончатыми ушами, увидев пару суккубок легко и изящно приземлившихся на площади среди девушек-ящерок. Высокая и статная демоница с нежной сиреневой кожей явно принадлежала к царственной породе демонесс, о чем свидетельствовали горящие в полумраке кроваво-алые глаза и мощная магическая аура, разливающаяся вокруг неё подобно сладкому нектару. Вторая невысокая худенькая суккуба и вовсе казалась бы юной девочкой, которую зачем-то нарядили в развратные облегающие одежды из маслянисто-гладкой черной ткани, текущей по её темно-синей коже. Но точно такие же багровые глаза, перепончатые крылышки и виляющий по сторонам гибкий тонкий хвост выдавали в ней дьяволицу, молодую, развратную и совсем недисциплинированную. Последнее, вместе с откровенной наглостью больше всего не нравились ящеркам, расступившимся перед двумя крылатыми гостьями. Почти бесшумно ступая босыми ножками с ухоженными ноготками, демоница приблизилась к повернувшейся в её сторону девушке-саламандре, вежливо кивнула и спросила: - Извиняюсь, что отрываю вас от выполнения приказа нашей Принцессы. Хотела узнать, много ли людей успели отступить в подземелье?       Голос роковой обольстительницы прозвучал ровно и вежливо, даже равнодушно, словно её совсем не интересовало происходящее, однако по активно крутящемуся у её бедра хвосту ящерка поняла, что внутри демоницы все сжимается в ожидании ответа. Интересно, почему она так волнуется? - Мы захватили половину солдат, оборонявших укрепления, - отчеканила саламандра, указав когтистой рукой на понурых пленников, сидящих под охраной ящеродев. – Но еще около полутора десятка во главе с Героем успели сбежать. Внутри их может быть еще столько же. - Значит, он здесь, внутри… – взволнованным голосом прошептала демонесса, и в её алых глазах зажглись мечтательные огоньки. – Успела…       Мигом потеряв к саламандре интерес, рогатая подошла к запертой двери в убежище, протянула руку и положила ладонь на гладкий металл, затаив дыхание, как будто надеясь услышать с той стороны биение человеческого сердца. Маленькая дьяволица за её спиной, глядя на свою подругу, хихикнула в кулачок и лукаво подмигнула молча взирающей на них ящеродеве. В горящем на хвосте саламандры пламени появились алые прожилки, а в прозвучавшем за спиной демоницы голосе ощутимо повеяло холодком: - Если вы о Герое, то да, он здесь, и я намерена пленить его вместе с остальными, как нам и велела Принцесса Друэлла. И сделать это мы можем без помощи суккуб её свиты, - колко бросила девушка-саламандра под одобрительные взгляды других ящерок, придвинувшихся поближе и навостривших перепончатые уши.       Мало кто из ящеродев обрадовался появлению двух демониц, прекрасно знающих наглую суть этой рогатой расы. Не чтящие ни воинский кодекс, ни честь, раскованные роковые обольстительницы быстро и умело очаровывали мужчин всех возрастов, зачастую потенциальных кандидатов в мужья неопытных ящерок и дракониц, не знающих, как правильно завязать отношения с людьми. От того очень многие ящерки и уж тем более горделивые драконицы так и не находили себе пару, слоняясь в одиночестве по свету, изнывая от горя и гаснущих надежд стать любимыми женами. Поэтому отношения между двумя видами мамоно уже не одно столетие складывались довольно прохладные, пронизанные духом соперничества и легкой неприязни. Не даром многие матери напутствовали своих чешуйчатых дочек не отпускать понравившихся мужчин и всеми силами добиваться взаимности, пока их не охомутали пролетающие мимо суккубки, на уровне инстинктов знающие, как пробраться в сердце и постель любого человека.       Тонкий как веревка хвост демонессы выписал в воздухе замысловатую фигуру, пока его хозяйка повернула голову и бросила на саламандру испытующий взгляд. Девушка-ящерка не сдвинулась с места, и её янтарные глаза подобно скрещенным шпагам встретились с сияющим багровым пламенем взором демоницы. Несколько долгих мгновений не выявили победителя. Влюбленная в Героя демонесса, ревниво поджав губы, сверху вниз смотрела на упрямую саламандру, положившую глаз на её мужчину, понимая, что эта чешуйчатая уже не отступит, а значит ей нужно поторопиться, чтобы первой добиться руки и сердца любимого. Однако без помощи ящерок одолеть людей не получится, да и грустно смотреть, как эти упрямые хвостатые дурехи будут гибнуть в сражении с её Матиасом.       Глубоко вздохнув, демонесса примирительно изогнула свой тонкий хвост: - И все же сейчас наши цели совпадают. Во имя нашей Принцессы мы должны одолеть этих людей, а каждая потерянная минута может дать им пусть и небольшой, но шанс сбежать, – развела руками демоница. – Я могу с помощью своей магии сломать эти двери, а дальше мы вместе положим конец глупому сопротивлению людей. Что же до Героя… кто первая до него доберется, та и станет его невестой. Вас это устроит?       Саламандра недовольно посмотрела на улыбающуюся демонессу и надула губы, повела огненным хвостом влево-вправо, затем скептически фыркнула и медленно кивнула: - Ну хорошо, во имя Принцессы я приму твою помощь, но помни о нашем уговоре! - Конечно, мы никогда не нарушаем своего слова, – тонко улыбнулась демоница, ничуть не сомневаясь, что легко обгонит этих грубых и неотесанных ящерок в жаркой погоне за сердцем молодого Героя.       Но будет грустно, если они по собственной глупости и упрямству погибнут в бою или ненароком ранят её Матиаса. Смерть и боль – эти две темные сестры должны навеки быть вычеркнуты из чудесного мира, который собралась построить великая Принцесса Друэлла! Пусть чешуйчатые упрямицы забирают себе остальных пленников, а ей достанется самый главный и желанный приз, ради которого она уже который день рыщет по человеческому городу, упрямо сопротивляющемуся победной поступи демонов. По спине девушки прошли приятные мурашки от предвкушения их скорой встречи, во время которой она непременно постарается подобрать ключик к сердцу любимого, и однажды он сам с радостью подпишет демонический контракт, навеки связав их души и чувства в единый прекрасный узор. - Ниоли, помоги мне, – заставив себя сосредоточиться, попросила демонесса, волнительно дергая хвостом, разворачиваясь ко входу в убежище и складывая на груди ладони в магическом символе. – Ниоли?       Невысокая демоница в этот момент склонилась над раненной ящеркой, которая недоверчиво смотрела на рогатую девочку. Положив руки на кровавый рубец, пересекающий живот воительницы, Ниоли с сосредоточенным видом шептала молитву Темной матери, прося силы Пандемониума даровать исцеление монстродеве. Словно бурная река льющееся от её ладоней темно-фиолетовое сияние живительными потоками впитывалось в кожу ящерки, под которой проступали напряженные мышцы, и страшная рана на глазах затягивалась. Вскоре девоящерица, чьи щеки стали ярко пунцовыми от согревающего её тело жара, лишь удивленно хлопала глазами, ощупывая свой живот без единого следа ранения. Её хвостатые подруги, забыв про былые склоки, благодарили и обнимали придушенно пискнувшую в их лапах дьяволицу, длинный хвост которой выписывал смущенные зигзаги. С трудом услышав сквозь гомон ящерок зов своей высокой и статной подруги, девочка с рогами и сиреневой кожей, выпутавшись из чешуйчатых объятий обступивших её девушек-ящерок, улыбнулась на прощание исцеленной раненной и поспешила к демонессе. Встав подле подруги, дьяволица неуверенно осмотрела вход в подземные катакомбы. - А не слишком ли ты спешишь, сестренка Астарот? Я чувствую, что люди глубоко под землей, и нам будет непросто достать их Прибоем Обольщения. Не лучше ли слетать за подмогой и привести сюда девочек из свиты Принцессы? Уж с их помощью, мы за пару минут заставим этих упрямцев сдаться!       Не прекращая плести замысловатую вязь заклятия, Астарот негромко буркнула: - Ну уж нет! Моего Матиаса и так едва не пленили эти грубые и нахальные ящерицы. Если мы вот так оставим их здесь, эти чешуйчатые снова пойдут напролом и первыми одолеют людей… Но ни одна из них не сможет даровать моему Герою столько же любви и наслаждения как я, и только лишь я смогу раскрыть его дремлющий потенциал! Неважно сколько сил мне это будет стоить, но я сделаю его своим!       Астарот бросила последние слова подобно копью, нацеленному на ускользающий силуэт самого важного для неё человека, нелепо бегущего от своей судьбы под сенью Великой Тьмы. Вторя бушующим в душе монстродевы чувствам, с вытянутых вперед рук девушки сорвались потоки густой темно-фиолетовой энергии, отдающей зловещими черными прожилками, которые, формируясь в торнадо, налетели на прочную металлическую дверь. От стоящей рядом дьяволицы к Астарот текли подпитывающие её жилы энергии, многократно усиливающие и без того немалый магический потенциал демоницы. Удар спрессованной маны был страшен – словно невидимый молот врезался в створки дверей, со скрежетом смял металлические пластины, в щепки раздробил древесную основу и, вмяв останки двери вовнутрь, темной рекой устремился по узкому коридору дальше, вглубь подземного комплекса. И в каждом изгибе сиреневого тумана, затапливающего убежище, в каждом движении бегущих по стенам теней виделись слова демоницы, обращенные к бегущему прочь Герою: «Я иду за тобой, милый!»