Миротворец

      «…И откроются врата Бездны. И выйдут из них легионы кошмаров людских снов, слепки их грешных желаний. И устроят они охоту на грешников, будь то муж или женщина, младенец или старец».       Глухой надтреснутый голос нарушил одеревеневшую тишину, и Юлиан непроизвольно вздрогнул, ведь это был его собственный голос, ставший враз чужим и одряхлевшим. Пересохшие губы молодого дворянина сами собой зачитали отрывок из «Судной ночи Небес», которую он читал еще в далеком детстве и, казалось, должен был давно забыть эти строки. Но то, что происходило сейчас с его городом, местом, где он родился, где рос с братом и отцом, очень походило на устрашающие предсказания богословов, пророчащие воздаяния людям за грехи, если они и дальше продолжат сходить с пути Верховной Богини Илиас.       Все что случилось этой проклятой ночью, казалось Юлиану затянувшимся кошмарным сном, который никак не желал заканчиваться, как бы молодой аристократ не пытался проснуться. Час назад он был на крепостной стене, видел монстров и демонов, совсем недавно бывших его подданными, и впервые в жизни ощутил такую сосущую всепоглощающую беспомощность. На плохо слушающихся ногах вернувшись в свой кабинет, Юлиан захлопнул дверь, с размаху сел в кресло и, с силой сжав голову пальцами, уставился в стол. Но вместо его потертой поверхности, он видел укутанную темнотой дорогу и множество обращенных на него лиц. Изменившихся, преобразившихся, но все же узнаваемых – лица девушек и женщин его города, ставших монстрами и пришедших за своим правителем. Их голоса, умоляющие впустить их, дать воссоединиться со своими семьями, до сих пор звенели в ушах Юлиана, как бы он не вжимал голову в плечи, до боли стискивая зубы. - Будьте вы прокляты… будьте вы все прокляты… – шептал герцог вместо молитвы.       Спрятав лицо в ладонях, он шептал эти слова, стараясь заглушить ими крики тех, кого поглотила Бездна, преобразив в гротескных чудовищ, врагов людского рода. И в какой-то момент он уже не мог понять, раздаются ли они у него в голове или это голоса собравшихся вокруг его замка демонов, терпеливо ждущих своего часа. От внезапно раздавшегося робкого стука в дверь, Юлиан вздрогнул и резко встал на ноги, едва не опрокинув тяжелое кресло. - Войдите! – хриплым голосом приказал герцог, не отрывая глаз от заскрипевшей двери.       На секунду Юлиану почудилось, что с той стороны донесся тонкий и зовущий аромат – неизменный спутник демонической скверны, залившей Марцеллбург. Меч сам собой очутился в руке молодого дворянина, а в другой блеснул готовый к броску кинжал. Но за дверью оказались совсем не демоны. - Милорд, извините нас, мы… сбивчивым голосом произнесла Фиора и остолбенела, как кролик на удава глядя на обнаженную сталь.       Стоящая за её спиной Лика с испуганным писком спряталась за сестрой, уцепившись за одежду и изо всех сил потянув её назад. - Извините… мы сейчас же уйдем!.. – пролепетала белая, как мел Фиора, но взмах руки Юлиана остановил уже готовую было бежать девушку. - Вам не за что извиняться, – обескураженно промолвил Юлиан, пряча меч в ножны, а кинжал за пояс и вновь садясь в кресло. – Не бойтесь. Вы принесли, что я просил? - Да, милорд, – поклонилась Фиора, принимая из рук все еще бледной сестры небольшой металлический сундучок и ставя его на стол перед правителем города. – Нас никто не видел, как вы и приказали.       Губы Юлиана тронула слабая улыбка. - Молодцы, на вас можно положиться. Да и польза от вашего любопытства есть, – усмехнулся герцог, смотря на румяное лицо старшей сестры. - Простите нас! – хором ответили девушки, сгибаясь в поклонах и старательно изучая пол.       Так уж вышло, что пару лет назад две молодые служанки одним утром убирающие старое хранилище отца Юлиана случайно обнаружили тайник с этим сундучком, о содержимом которого не знал и сам герцог. Встревоженные девушки принесли его своему господину, со страхом ожидая кары за то, что лезли, куда не следует, но молодой дворянин напротив обрадовался их находке, хотя и не сразу понял, что перед ним. Да и чего уж греха таить, не мог Юлиан заставить себя злиться на двух юных непосед, которых еще его отец герцог Нестор подобрал на улице и пристроил на службу в замке. С тех самых пор только Юлиан и две девушки знали об этом тайнике, и именно им герцог доверил это небольшое поручение – вновь принести сундучок в его кабинет, как и два года назад.       И пока Фиора и Лика переминались с ноги на ногу, Юлиан осторожно отодвинул защелку и открыл сундучок, пристально глядя на его содержимое. Затем так же аккуратно протянул руку и вытащил оттуда круглый медальон насыщенного красного света, тихо звякнувший тонкой золотистой цепочкой. На ощупь металл оказался чуть теплым, словно и не лежал годами в сырой нише в стене, а граненая бездна похожего на изумруд камешка, встроенного в центр кругляша, так и манила взор недоступными тайнами.       Когда загадочный медальон впервые оказался в руках Юлиана, молодой дворянин почти полгода потратил на то, чтобы разгадать его загадку. В десятый раз листал отцовский дневник в попытке найти подсказку, заглянул в замковую библиотеку, обратился в городской архив и даже отослал весточку своему соседу герцогу Лейману. В итоге именно другой аристократ ему и помог, а точнее свел с одним путешествующим магом, который по просьбе Юлиана заглянул в Марцеллбург и изучил таинственный медальон. Его ответ одновременно и обрадовал и обескуражил Юлиана. Как оказалось, он стал обладателем элементного накопителя магии или, если проще, боевого медальона, завязанного на стихийную магию. Конкретно вот этот содержал в себе искру огня, способную по воле мага обратиться разрушительной огненной волной. Вот только и пользоваться медальоном мог лишь Одаренный, а обычный человек рисковал погибнуть по неосторожности, не в силах обуздать стихию. Возможно, поэтому герцог Нестор спрятал вещицу подальше от чужих глаз и ничего не сказал о нем сыновьям.       Грустно усмехнувшись, Юлиан положил медальон обратно и откинулся на спинку кресла. Если бы он только мог хоть чем-то быть полезен… Мерзкое чувство беспомощности и ненужности не давало ему покоя. Хотелось вынуть меч и встать на стену рядом с ополченцами и стражниками, такими же простыми людьми, взявшими в руки оружие, чтобы защитить свой город и своих родных. А он сидит здесь и проклинает судьбу, опускает руки, когда его народ нуждается в нем как никогда раньше…       Подняв голову, Юлиан встретился взором с двумя парами испуганных девичьих глаз, и его сердце вновь кольнул клинок сожаления. А ведь все могло быть иначе… Перед мысленным взором Юлиана предстала спальня, где он с наслаждением проводил бы свободное время с двумя своими женами, отдыхая в их теплых объятиях после тяжелого дня. Как однажды утром он будет сидеть в обнимку с девушками и смотреть, как растут его дети, которым достанется этот город, который он принял у своего отца, поклявшись стать его достойным правителем. Увы, созданная его разумом картина с жалобным звоном рассыпалась как хрусталь, столкнувшись с молотом реальности.       Повинуясь сильно забившемуся сердцу, Юлиан вышел из-за стола, сделал несколько шагов вперед и обнял обеих остолбеневших девушек. Сестры, боясь шелохнуться, несколько секунд хлопами глазами, словно не в силах поверить в произошедшее, а затем осторожно прильнули к мужчине, зарывшись покрасневшими лицами в его одежду. Никогда еще молодой дворянин не позволял себе таких вольностей, а Фиора с Ликой и подавно боялись даже намеком выдать ту бурю чувств, что разгоралась у них внутри при виде своего господина. Все трое понимали, что в будущем нет места для их счастья. Даже не приди демоны, другие дворяне ни за что не одобрили бы брак герцога на двух безродных девушках, отказав их детям в наследстве. И не приди демоны, Юлиан не стоял бы здесь и не обнимал двух наслаждающихся их единением сестер, боявшихся шелохнуться, чтобы не разрушить этот чудесный миг. Но к сожалению, всему хорошему рано или поздно настает конец.       Придерживая девушек за плечи, герцог посмотрел по очереди в их лица и тоном, не терпящим пререканий, произнес: - Идите в подвал к остальным и запритесь там. Забаррикадируйте дверь всем, чем можно и ни за что не открывайте. Даже если услышите с той стороны мой голос.       Мертвенная бледность коснулась лиц сестер, они в панике переглянулись, но перечить Юлиану не посмели. - «Мы хотим быть только с тобой», – вот что видел молодой дворянин в их голубых глазах, и от этого у него в груди разливалось приятное тепло.       Он сделал то, чего боялся, от чего давно бежал, а значит оставалось сделать самую малость. Когда за чуть не плачущими сестрами закрылась дверь, герцог Юлиан подошел к столу, взял медальон и, надев его себе на шею, выглянул из окна. Его взор упал на усыпанную огнями черную реку, текущую к воротам замка, и множество её притоков, струящихся по улицам Марцеллбурга, собирающихся в единый мощный прибой, дабы сокрушить последний оплот Ордена. Стыд и отчаяние столь сильно пронзили сердце Юлиана, что ему показалось, что пол кабинета проваливается под его ногами, и он летит туда, где ему самое место – в Бездну.       «Правы были другие герцоги… я никудышный правитель», – с тоской подумал Юлиан, виновато смотря на покрытый темнотой город. – «Мой отец превратил Марцеллбург из небольшого речного городка в богатое селение. Он вместе со своей дружиной очистил окрестные земли от бандитов и прочего сброда, дважды отбивал нападения стай диких монстров, лично сражался и добывал славу в бою. А что сделал я? Потерял все то, что он мне доверил, ради чего жил и старался. Теперь из-за меня на нашу династию ляжет клеймо неудачников. Нет… все еще хуже…»       Согнувшись от рухнувшей на плечи тяжести, герцог до хруста сжал кулаки, прошипев сквозь зубы: - Андрий… что ты наделал? Из-за тебя наш род будет объявлен предателями и изменниками Короны и Церкви… О чем ты только думал, когда вызволял из заточения опасное чудовище…       Разумеется, Андрий ничего не ответил, зато ответили монстры, чей вой и рык были слышны даже на донжоне. Конец затянувшегося кошмара все яснее скалил Юлиану зубастый лик. - Отец, если ты слышишь меня, прости, что не уследил за братом… Что не оправдал твоих ожиданий, – прошептал герцог, подняв глаза к потолку. – Но клянусь тебе, что найду способ смыть этот позор с твоего имени!       Нащупав мелко подрагивающей ладонью медальон, Юлиан сжал теплый кругляш в кулаке, пытаясь найти в нем хоть толику успокоения. Эх, если бы он только обладал хоть крупицей Дара… В его роду были маги, но времена Одаренных поколений прошли, магическая кровь растворилась среди простых людей, и Юлиан ничего не смог бы сделать с медальоном. Если бы не знал слово активации, которое ему рассказал странствующий маг, предупредив, чем для Неодаренного может закончиться использование элементного амулета. - Владельцу амулета нужно буквально пропустить через себя всю мощь стихии, направить в нужное русло, во благо или разрушение, – напутственно сказал тогда маг, держа на ладони медальон, а затем поднял на Юлиана хмурый взгляд. – Но если это попробуете сделать вы… или любой другой простой человек, простите мне за эти слова, ваше благородие, то погибнете меньше чем за минуту. Если вы пожелаете, я скажу, как вам его активировать, но помните, что я вам только что поведал. Осмелюсь посоветовать вам спрятать этот амулет как можно дальше и никогда не доставать. Это ваш билет на свидание со смертью.       Последние слова колдуна накрепко запали в памяти Юлиана. И никогда бы он не подумал, что будет так её желать – увидеть бледный лик той, кто отправляет души на великое Колесо Перерождения. Однако сейчас он желал только одного – смыть позор с имени своего отца. Чтобы никто из этих зажравшихся герцогов центральных провинций не мог сказать, что он сбежал как трус из своего дома… Нет, он уйдет, как истинный сын Лескатии, защищая то, что ему дорого, даже ценой своей жизни!.. В мире, который хочет построить его младший брат, выбравший путь предательства, ему нет места.

******

      Принцесса Друэлла никогда прежде не сражалась лично. Выросшая в окружении любящей матери и сестер, девушка вообще долгое время считала, что сражениями принято именовать ритуальные поединки между молодыми и неопытными суккубками, во время которых рогатые демоницы мерились навыками доставления удовольствия. Правила подобных «дуэлей» были очень просты – побеждала та, кто заставляла свою оппонентку кончить первой. Такими тренировками занимались лишь одинокие суккубы, оттачивающие друг на друге свои сексуальные навыки, чтобы при встрече со своим любимым, доставить ему неземное наслаждение, покорив сердце и душу. И глядя на пару постанывающих тел, извивающихся в порыве страсти, покрасневшая покусывающая губы принцесса и подумать не могла, что где-то на свете живут те, кто вкладывает в слово «сражение» другой куда более зловещий смысл.       Конечно, по мере взросления, лилим узнавала историю своего рода и своей расы, каждый вечер с ужасом читая исторические хроники и не желая, отказываясь верить событиям, взирающим на неё с пожелтевших строчек старинных фолиантов. Хранящиеся в личной библиотеке Владыки демонов книги были уникальны. Эти издания нельзя было найти во всем Маккае, отыскать ни у одной самой ушлой тануки. Ведь их писали люди – историки и очевидцы тех событий, что сотрясали многострадальную Сенторию на протяжении веков.       Подрастающие поколения девочек-монстров никогда не знали всех ужасающих подробностей минувших годов, воспитываясь книгами, написанными суккубами и демоницами, бдительно следящими, чтобы кровавые ужасы прошлого не травмировали детскую психику. В историях, пусть даже вначале жутковатых, но неизменно оканчивающихся хорошо, даже Трехсотлетняя война не казалась такой уж пугающей. Ведь, в конце концов, десятки тысяч заблудших людей нашли любовь и утешение в объятиях тех, кого они с каменными сердцами пришли убивать. Даже самые оголтелые и непримиримые фанатики в конце концов сдались перед обаянием и напором темных эльфиек и мозгохлесток, которым их отдали на перевоспитание. Те же мамоно, что застали последние этапы войны и были свидетельницами разворачивающейся трагедии, предпочитали не рассказывать своим дочерям того, что им довелось повидать собственными глазами.       Суккубки оказались настоящими мастерицами создавать красивые любовные и романтические истории даже из самых кошмарных проявлений человеческой жестокости. И с одной стороны, Друэлла понимала, почему её мама распорядилась включить в школьные программы демонических царств тщательно отредактированную историю, чтобы не травмировать сознание подрастающих девочек. Но где-то в глубине души лилим чувствовала, что они поступают неправильно, пытаясь обелить поступки убийц и палачей, многие из которых до сих пор живы и заботятся о своих дочерях и внучках.       «Люди – прекрасные создания. Они способны на великие и прекрасные поступки. Честность, доброта, щедрость, желание помочь ближнему, любовь… Эти качества есть у любого из них… но зачастую погребены под лавиной ложных идолов, моральных принципов, догм и предрассудков, а у многих и из-за неправильного воспитания», – думала молодая принцесса. – «Мы пришли в этот мир, чтобы помочь людям раскрыть свой потенциал, избавить их от изъянов! Но… как мы можем им помочь, не зная этих изъянов, не понимая причин их ужасных душевных недугов?! Наивные юные демоницы, живущие в наших царствах, даже не догадываются, каков истинный облик многих и многих людей, опрометчиво полагая, что им достаточно лишь показать свою любовь человеку, чтобы добиться от него взаимности, даже если он направил на них меч…»       Принцесса удрученно хлопнула крыльями, не отрывая горящих багрянцем глаз от высокой башни донжона.       «Матушка… я понимаю твою заботу о всех нас, твоё нежелание показывать нашу историю бесконечной рекой крови… И именно поэтому я сейчас здесь! Делаю все, чтобы наши дети и вправду застали тот мир, о котором они читают в школьных книгах. Тот мир, о котором ты с папой грезишь. Мир, где люди будут такими, как их описывают наши книги. И мне еще очень далеко до цели…»       Печальный взгляд принцессы упал на разрушенные ворота и крепостную стену, покрытую коркой затвердевшей черной субстанции, образующей подобие ступеней с обратной стороны. Еще полчаса назад тут стояли десятки людей, связанных страхом и ненавистью, и их металлическое оружие хищно смотрело в ночь. А оттуда на них надвигались порядки мамоно – закованные в металл девоящерицы и минотавры, прикрывающиеся тяжелыми осадными щитами. Но не они сломили сопротивление защитников стены. Не драконица Сервилия, шагающая во главе идущей к воротам колонны, и не Икар – молодой инкуб, облаченный в Живую броню и всюду сопровождаемый Демоническим мечом, взирающей на мир отчужденным взглядом алых глаз.       Не желающая более видеть кровь мамоно и людей, Друэлла использовала свою магию, и на этот раз чары Героев оказались не в силах ей помешать. Поднятая одним изящным движением ладони взмывшей в небеса лилим, черная волна вязкой смолянистой жидкости образовалась перед отрядами монстриц и начала стремительно расти, надвигаясь на крепостные ворота подобно девятому валу. Крики ужаса оттуда сменилась хлесткими командами и градом арбалетных болтов, но ни оперенные посланницы смерти, ни разряды белого огня, которые метали Герои, оказались не в силах остановить магию принцессы демонов. Подобно цунами, обрушивающемуся на одинокий остров, черный прибой захлестнул ворота и крепостную стену, поглотив мельтешащие там человеческие фигурки. Защитники замка оказались буквально смыты с парапетов в крепостной двор, но ни один из них не погиб и не получил увечий. Черная жидкость, густыми струями стекающая со стены, пеленала барахтающихся людей влажными щупальцами, уберегая от ударов, но в тоже время не позволяя вырваться. А от малейшего касания этой жидкости к открытой коже, люди чувствовали наполняющий каждую клеточку тела жар, растекающихся внутри сладкой истомой, неумолимо влекущий их в объятия сна, полного чудных видений.       На то, чтобы забраться на залитую застывшей черной жидкостью стену, у мамоно ушли считанные минуты. Под возгласы ликования и восхваления своей крылатой госпожи, монстродевы занимали изменившиеся до неузнаваемости укрепления, а самые нетерпеливые из них спускались в крепостной двор, принявшись вызволять пребывающих без сознания людей. Беспомощные солдаты Ордена напоминали мух, пойманных в оковы янтаря, чьи силуэты едва угадывались через темную полупрозрачную корку пряно пахнущей субстанции, покрывающей стены и треть крепостного двора. Их товарищи на других участках укреплений поспешили отступить к замку, видя, как складывается ситуация и как десятки нечеловеческих силуэтов бегут по обеим сторонам стены, беря замок в кольцо.       Мягко ступая по слегка пружинящей под её ногами черной массе, Друэлла взошла на стену, наблюдая, как её монстродевы спешат вниз, вытащить усыпленных стражников из липких оков её магии. При виде того, как орчиха, девоящерица или арахна вызволяют и бережно относят в сторону очередного человека, сердце принцессы тоскливо дрогнуло, а уголки нежных губ грустно опустились вниз. Девушке и самой до рези в груди хотелось коснуться руки мужчины, который её бы любил, почувствовать жар его кожи, ощутить сладкий запах мужского аромата, отдаться инстинктам суккубы, требующей дарить наслаждение людям. Но что-то внутри лилим удерживало её, подсказывало, что сейчас не время и что Тот самый еще не повстречался ей. Или повстречался, но ускользнул, оставив её одну…       Гулко хлопнув крыльями, рядом с лилим приземлилась драконица Сервилия, оглядела суетящихся внизу монстродев, перетаскивающих людей подальше в тыл, мрачную громаду замка и восхищенно произнесла: - Вы невероятны, моя госпожа! Вот так стремительно сломить Героев и пленить почти сотню солдат… Если бы не вы, нам бы эта стена далась немалой кровью. Я должна извиниться, что не верила в ваше могущество… Вы спасли множество жизней! - Потому я и не намерена более сидеть за вашими спинами, – сдержанно кивнула Друэлла, запрокинув рогатую голову и тоже изучая замок. – Ведь это еще далеко не конец… - Вы правы, моя принцесса, это еще не конец, – согласилась дева-дракон, наклоняясь, вырывая из черной субстанции чей-то меч и пристально его осматривая. – Внутри замка еще как минимум три десятка защитников. - Двадцать восемь в самом замке и почти тысяча в подземных комнатах под ним, – поправила её принцесса, чуть прищурив рубиновые глаза. – Похоже, что внизу спрятались те из горожан, что до последнего не желают сбросить с себя оковы их лживой Церкви.       Рубиновые глаза лилим поднялись выше, на устремленную в ночное небо башню донжона. Толстые каменные стены были не помехой для принцессы, и Друэлла ясно видела там еще один огонек жизни - напитанный холодно-голубым оттенком страха одинокий мужской силуэт. Изящной рукой девушка инстинктивно поправила белоснежную прядь волос, а на губах появилась игривая улыбка. - «Это наверняка правитель города, герцог Юлиан, о котором говорил его брат», - догадалась принцесса демонов. - «Интересно будет взглянуть на него поближе, отсюда я не могу ясно разобрать его чувства и желания. Кто он, кого любит, о чем мечтает, нашел ли уже себе пару? Мне нужно быть уверенной, что этот демонический город останется в надежных руках. Хотя из того, что я о нем слышала, он весьма интересный человек... Не терпится взглянуть на него вблизи!»       Друэлле пришлось прервать свои мысли, пропуская мимо крупный отряд орков и девоящериц, несущих на носилках дюжину бессознательных людей. Среди них лилим заметила несколько девушек, одетых в простые доспехи, защищавших стену наравне с мужчинами. Подобное было нередкостью для армий Ордена. Потеряв в ходе Трехсотлетней войны много мужчин, они в критической ситуации призывали в ополчение крепких женщин, способных держать в руках оружие. В их Гвардию и в Героев первого ранга так же активно принимались молодые девушки, которых старательно обучали владеть мечом и сражаться на поле боя.       Молодая лилим лишь покачала головой, наблюдая за тем, как людей уносят вниз с крепостной стены. Не было для нее было печальнее зрелища, чем человеческие девушки, обученные для убийства во имя этой самопровозглашенной богини, хотя сама природа прочила им быть нежными и любящими женами и матерями. И все же, думала принцесса, не все потеряно: при должном старании, лилим или другие демоны могут раскрыть потенциал таких воительниц, сделав из них прекрасных девоящерок или суккубок, практикующих технику Соблазнительного боя. Постояв несколько мгновений и понаблюдав за работой своих подчиненных, Друэлла вдохнула прохладный ночной воздух и сокрушенно покачала головой: - Ты чувствуешь, как много страха и ненависти идет оттуда? Воздух буквально пропитан этими чувствами. Совсем не то, к чему я привыкла, живя в Маккае. Там при одном моём появлении, мои подданные радовались и ликовали. А здесь… я ассоциируюсь у людей с чем-то злым. Словно им в радость отдавать свои жизни и трудиться на благо этой небесной тиранши! Они до последнего верят в ту ложь, которую им рассказывают приспешники лжебогини... - Это изменится, моя госпожа!       Принцесса обернулась и увидела закованного в синюю броню мужчину-инкуба, с серьезным видом смотрящего её в глаза. Склонив голову, Икар повторил: - Мы это изменим, покажем этим людям, что их страхи беспочвенны и глупы. Увидев и почувствовав вашу доброту, они прозреют, как прозрел я, встретив своих любимых…       Одна рука мужчины коснулась брони на его груди, а вторая сжала ладошку стоящей рядом обнаженной черноволосой девушки, чьё тело покрывала паутина черно-красных нитей, вызвав на лице той нежную улыбку. Шевельнувшая перепончатыми ушами Сервилия едко заметила: - Особенно если им не будут забивать голову своей чушью ангелы и их помощники!       Как раз в этот момент несколько ламий, кошкодлак и девоящерок начали извлекать из-под бугрящейся темной массы бессознательных Героев второго ранга. В отличие от людей и Героев первого ранга, эти служители лжебогини вызывали у монстродев не похоть и обожание, а сострадание, смешанное со страхом. Обменявшие почти все человеческое ради слепого служения небесной тиранше, они стали грозными врагами для мамоно. Не всегда их удавалось захватить живыми, но в этом случае монстрицы пытались помочь заблудшим людям обрести самих себя. При помощи сложных ритуалов некоторые сильные монстры могли заново вернуть Героям человечность, избавиться от тлетворного влияния ангелов, превративших несчастных в живое оружие. Такие Возвращенные становились обычными людьми, любящими отцами и верными мужьями, почти всегда раскаивающимися в своих прежних ужасных поступках. - Осторожно, Виира, не порань его! – одернула подругу саламандра с рубиновым огнем на хвосте, помогающая другой ящерке вытащить бесчувственного Героя. - Сама знаю… – буркнула вторая монстрица, отламывая кусок черной массы и освобождая ноги мужчины. – Кстати, а сейчас, когда они спят, то совсем как люди. Надеюсь, что Принцесса сможет им помочь вернуть свою душу… - Эй, тут еще один, ня! – някнула зеленоволосая нэкомата, ткнув когтем в смутный силуэт, скрытый за облепившей крепостную стену черной коркой. – Будет моим, ня!       И не дожидаясь помощи подруг, принялась раздирать когтями затвердевшую черную жижу. Увлеченная процессом мамоно, задорно шевелящая кошачьими ушами не видела, как стоящая сверху на крепостной стене Друэлла внезапно дернулась в её сторону, глаза лилим зажглись багрянцем, а с губ сорвался предупреждающий крик. Который она уже не услышала из-за тысяч мелких раскаленных игл, пронзивших ее тело. Кашлянув кровью, нэкомата опустила голову, и её расширенные глаза уперлись в лезвие меча, вошедшее ей в грудь, легко пробив тонкую кожаную броню. Удивление и страх в её глазах быстро застилала вуаль непереносимой боли и ледяного ужаса, когда она отшатнулась назад, зажимая пушистыми лапами рану на своей груди, откуда били тугие алые струи, казавшиеся в ночи черными как смолянистая корка, покрывающая внутренний двор. Но ноги девушки-кошки уже плохо слушались свою хозяйку, и, сделав два заплетающихся шага, тихо застонавшая монстродева рухнула на спину, смотря в небо наполненными слезами глазами, которые медленно заволакивала темнота.       А прямо перед её телом из бугра застывшей черной жижи медленно выбиралась вторая фигура. Облаченный в броню наголо бритый мужчина с немалым трудом ломал руками сковавшую его скорлупу, помогая себе окровавленным мечом, которым он мгновение назад ударил попробовавшую его вызволить нэкомату. Оказавшиеся рядом темная эльфийка и ламия, дружно вытаскивающие из черной жижи бесчувственного латника, обернулись и остолбенели, в ужасе глядя на умирающую подругу и её убийцу, с рыком выдернувшего ногу из липкого плена. Видя, что другие мамоно опомнились и со всех сторон бегут в его сторону, паладин Фейдон, а это был именно он, вырвал из темной скорлупы вторую конечность и ловко взмахнул мечом, отбивая одну за другой две стрелы, пущенные давешней эльфийкой. - Безумец! - Убийца! - Палач!       Эти крики неслись со всех сторон вместе с топотом ног приближающихся чудовищ, берущих Фейдона в кольцо. Полностью освободившись, он огляделся по сторонам, с мрачной тоской осознавая, что отрезан от замка не менее чем полусотней разнообразных монстров, сверлящих его десятками светящихся во тьме красных глаз. Но хуже всего было не это, а тугой и густой воздух, пропитанный могучей энергетикой, и поток чужого внимания, буквально пригвождающего его к земле. Обычной человек уже лежал бы ниц, не в силах совладать с непослушным телом, но у паладина все же хватило сил обернуться и узреть одну из тех, чьи имена олицетворялись с похотью, развратом и гедонизмом. Вышедшая из-за спин других мамоно лилим Друэлла мягкой походкой приближалась к замершему воину, а за ней по пятам клацала когтями о камень рослая драконица, гневно распахнувшая изумрудные крылья. Не будь здесь Четвертой принцессы демонов, паладин мог бы еще надеяться хоть на какие-то, пусть и призрачные шансы уцелеть, пробиться через ряды чудовищ к замку.       Невероятная мощь, сокрытая в этой стройной бледной девушке с рогами и крыльями, ошеломляла не меньше чем нечеловеческая красота её лица и идеального тела, покрытого на плечах, животе и бедрах причудливой вязью черных татуировок. Даже Фейдон чувствовал, как бешено колотится его сердце, в горле тянет и сохнет, а мысли путаются и вытесняются сильнейшим желанием трепетно прикоснуться к этой нежной бархатистой коже. Почти все силы уходили на то, чтобы стоять прямо и держать перед собой меч, и все же мужчина смог поднять голову и взглянуть в лицо своему врагу.       «Узри глаза демона, и она украдет твою душу», – некстати вспомнил Фейдон пугалку из далекого детства, почти забытого за слившиеся воедино годы службы на благо Церкви.       Наверное, так выглядел провал в Бездну – два бездонных черных колодца, на дне которых сияли красные солнца чужого мира. За ними угадывался нечеловеческий разум, чуждые мысли и желания. А на поверхности он ожидал увидеть злобу, ненависть… отвращение. Однако в глазах Друэллы читалась лишь жалость. Молодая лилим стояла перед паладином, окруженным со всех сторон монстродевами, и смотрела на Фейдона с жалостью, словно и не он только что убил одну из её соратниц, пронзив клинком попробовавшую помочь ему нэкомату. Как будто он лишь жертва, пешка в руках настоящего злодея, жестоко обманутый и брошенный на произвол судьбы. И этот взгляд лилим резал сердце Фейдону острее любого клинка, любой угрозы и оскорбления. Брошенные же ею холодные слова лишь подкинули дров в огонь, бушующий в груди мужчины. - Я много слышала о тебе, Палач из Рекмера, и вижу, что слухи были близки к правде. Слепой слуга лжебогиньки, разделавшийся с целым городом, в котором было множество необращенных людей.       Лилим остановилась в четырех шагах от Фейдона и грустно посмотрела на бездыханную нэкомату, неподвижно лежащую рядом. - Мне всегда было интересно, почему вы, Герои второго ранга и выше так отличаетесь от людей и Героев первого ранга. Почему вы чувствуетесь по-другому, словно и не люди вовсе, а… что-то другое. Что сделала с вами Илиас, что украла, обратив в своё слепое оружие, не способное на сострадание? Хотя ты... интересен. Ты другой, нежели те два паладина, которых я видела в крепости, – задумчиво поинтересовалась Друэлла, а потом её светящиеся глаза снова впились в лицо Фейдона. – Как бы то ни было, в своём слепом служении лжебогине, ты зашел слишком далеко. Даже на пороге неминуемого поражения ты продолжаешь цепляться за свою преданность, не желая посмотреть на мир под другим углом. Такая верность была бы похвальна, не неси она реки крови…       Так и не дождавшись ответа от неподвижного паладина, лилим скривила губы и бросила: - Больше ты никого никогда не убьешь. Я пленю тебя и передам Шабашу Повелительницы Демонов. Там из тебя вытравят твою злобу и кровожадность, а Бафо-сама со временем найдет способ, как сделать тебе подобных вновь людьми, а не марионетками крылатой вруньи…       Речь Друэллы прервалась, когда она быстрым взмахом руки отбила пущенную в неё молнию. Белоснежный потрескивающий разряд, отрикошетив от тонкой кисти девушки, ярким росчерком ушел в небо, на мгновение озарив тело лилим зловещим светом. Покрытое каплями пота лицо Фейдона побледнело, и он, скривившись от злобы, выпусти в демоницу поток огня из своего меча. Отступив на шаг, Друэлла вскинула руку, и ожившая темнота в её ладони за долю мгновения разрослась в большую липкую кляксу скользкой черноты, которая утробно поглотила поток пламени, способный прожечь крепостную стену.       Эти атаки стоили паладину последних сил. Демоница была так близко, казалось, взмахни мечом и снеси ей голову… но он не мог даже поднять некогда легкий как пушинка двуручный меч. Обессиленно оперевшись на своё оружие, он поднял глаза и увидел стоящую прямо перед ним лилим, радужки которой горели двумя багровыми углями. Стиснув зубы, он попробовал нанести еще хотя бы один удар, но внезапно осознал, что не может пошевелить ни руками, ни ногами. Их сжимало что-то теплое и пульсирующее, не позволяющее и шелохнуться. Зарычав от бессилия, он увидел многочисленные сливающиеся с темнотой щупальца, растущие из-за спины лилим и опутавшие его конечности. Один из скользких отростков аккуратно вырвал меч из ладони паладина, в то время как Друэлла, задумчиво постукивая ноготком по подбородку, изучала плененного воина, которого крепко держали многочисленные черные щупальца.       Разлепив пересохшие губы, Фейдон слабо ухмыльнулся и прохрипел: - Тебе лучше убить меня… Иначе я вырвусь и прикончу еще пару тебе подобных чудовищ…       Друэлла ответила ему холодной улыбкой: - Не вырвешься. И точно больше никого не убьешь. Ни нас монстров, ни людей. И не надейся, что я позволю тебе стать одним из этих големов, в которых вы можете превращаться, навсегда теряя все человеческое! - Мог бы – стал бы… – сплюнул Фейдон, щурясь от соленой влаги, заливающей ему глаза. – Лучше закончить так, чем превратиться в ваших слуг и подстилок!       Друэлла страдальчески закатила глаза. Эти слова она уже слышала много раз от других плененных людей, и каждый раз разговор начинался с одного и того же. Вот только сейчас она не желала тратить время, переубеждая очередного твердолобого фанатика. Её еще ждали сотни людей в подземелье замка… - Сейчас ты погрузишься в сон, а когда проснешься, познакомишься поближе с сестренками из Шабаша. Быть может с ними ты вспомнишь, каково это быть человеком, а не убийцей на службе лжебогини… – с этими словами Друэлла поднесла ладонь ко рту и дунула на неё, выпустив в лицо Паладина облачко светящейся фиолетовой пыли. - Будь ты проклята… Это еще не конец… – прохрипел тот, чувствуя как магическая пыль проникает через его кожу.       Как бы не противился Фейдон, даже у его измененного Ритуалом тела был запас прочности. Окончательно растеряв все силы от близости с дочерью Владыки Демонов, он ощутил, как все глубже падает в бездонную черноту. А на том конце его уже ждали ухмыляющиеся лица тех, кого он убивал все эти годы, тянущие к нему скрюченные от ненависти пальцы.

******

      Стискивая в одной руке чуть подрагивающий меч, а в другой чадящий факел, Юлиан быстрым шагом спускался по скупо освещенной винтовой лестнице. Больше всего сейчас Юлиан боялся не успеть. Когда колышущаяся волна черной жидкости затопила крепостную стену, на мужчину обрушился незримый удар, опрокинувший герцога назад. Его сознание погасло, словно задутая порывом ветра свеча. Молодой дворянин очнулся примерно через полчаса, осознав, что лежит на полу, скорчившись в позе младенца, изо всех сил зажмуривая глаза. На то чтобы прийти в себя, ему понадобилось время. Ставший спертым воздух обжигал легкие, мысли путались в голове, как угодившие в мед мухи, а конечности налились свинцовой тяжестью.       Осознание происходящего медленно возвращалось к Юлиану в такт ударам сердца и методичным пульсациям медальона, греющего грудь мужчины под одеждой. Первым пришел жгучий стыд. Затем в памяти всплыли улыбающиеся лица двух молодых девушек, поливающих цветы в саду и приветствующих своего господина робкими поклонами, а вместе с ними в разум мужчины вернулся страх. Страх за жизни тех, кто ему дорог и гнев придали молодому дворянину сил, прогнали прочь сковавшую его усталость, требовали действовать, а не сидеть смирно в ожидании неизбежного конца. Что бы его ни ждало, он встретит это лицом к лицу, как всегда делали его предки, не страшась козней врагов! И теплый амулет, греющий грудь Юлиана, ему в этом поможет.       Вот только врагов нигде не было. Юлиан ожидал встретить мерзко хрюкающих и воющих демонов, бегущих к нему навстречу, на которых он мог бы обрушить силу огненного медальона. Однако его родной замок словно вымер. Юлиан не видел ни стражников, защищавших его родовую обитель, ни монстров, пришедших поживиться душами людей, как не слышал и звуков сражения. Неприятная звенящая тишина разлилась по темным коридорам старого здания, как будто что-то отрезало его от всего внешнего мира, от города, захваченного пирующими на его развалинах монстрами.       Спустившись на первый этаж, молодой дворянин оказался в зале, где он раньше принимал просителей из числа горожан, купцов и городской знати. Только теперь он был погружен в темноту, и единственным источником света была Луна, заглядывающая в одно из узких окон, чей свет простелил поперек зала серебряную дорожку, словно разделяя его на две части. Чувствуя, как бешено колотится его сердце, с трудом вдыхая горячий душный воздух, Юлиан осторожно подошел к этой серебряной черте, держа наготове меч и до рези в глазах вглядываясь в темноту на противоположной стороне помещения. Там виднелась приоткрытая дверь, ведущая в гостевой зал, откуда, в свою очередь, можно было попасть на улицу или спуститься в подземное убежище. И внезапно сквозь грохот ударов собственного сердца, Юлиан услышал что-то еще. Приглушенные голоса. Слишком неразборчивые, они доносились с той стороны двери. Чувствуя выступающие на висках капли пота, молодой дворянин шаг за шагом подходил к ней и вскоре мог уже разобрать, что там происходит. - …Пусти!! Пусти меня!! – орал мужской голос. - Хи-хи, Дики, побереги дыхание… Этой ночью оно тебе еще понадобится… - нежно отвечал женский голосок. – Ты весь продрог в этом подвале, но ничего, я тебя отогрею, хи-хи… Смотри, я теперь могу летать…       Меч в руке Юлиана мелко задрожал, но мужчина продолжил идти к двери. - Папочка, папочка, это мы! – кричали два девичьих голоса. – Зачем ты тут от нас прятался? Папа, что с тобой? Ты нас совсем не узнаешь?.. Мама, что с папой? - Я… простите, что из-за меня все это произошло… – глухо отвечал уставший мужской голос. – Что не смог вас вовремя вывести из города. - Милый, тебе не нужно ни в чем извиниться. Я с девочками совсем на тебя не сержусь, – отвечал ему приятный женский голос. – Пойдем домой, а по пути мы обсудим все произошедшее. И не бойся так наших хвостов. Эти чешуйки очень гладкие, и ты в этом еще сможешь убедиться…       Вытащив из-под одежды горячий амулет, Юлиан сжал его изо всех сил, впившись глазами в дверь, до которой оставалось несколько шагов. - Какие вы обе милые, ти-хи-хи, – игриво рассмеялась незнакомая девушка за дверью, и от её голоса у Юлиана по коже прошел пожар. – Определенно, эти развратные улыбочки идут вам куда больше чем глупые гримасы ужаса, которыми вы меня встретили. - Извините, госпожа… – виновато ответили в унисон две девушки. – Мы были очень напуганы и не знали, что нас ждет… Что все будет так… Сказочно приятно!       Меч со звоном ударился о пол, но Юлиан не заметил этого, как примороженный стоя на месте и смотря на дверь, едва слыша голоса по ту сторону сквозь грохот барабанов в своих ушах. Звонкий женский голос между тем рассмеялся в ответ: - Ну что вы, я лишь помогла вам раскрыть ваш скрытый потенциал, открыла перед вами один из множества путей в чудесный мир наслаждений… И я уже вижу, что вы знаете с кем бы хотели на него ступить. - Господин… – тихо промолвила одна из девушек после короткой паузы. – Он… он очень страдает… Он очень одинок… - Мы видели, что каждый день господину становится все хуже… что ему уже ничего не приносит радости… – поддержала её другая девушка. – Но мы боялись, что… что нас не примут… - Господин был очень добр с нами, заботился о нас, но мы не могли ему отплатить за его доброту… Он ведь герцог, а мы… мы просто служанки…       Юлиан стоял, как прикованный, слепо смотря перед собой. И лишь его пересохшие губы жили своей жизнью, прошептав два имени: - Фиора… Лика… - Это все в прошлом, милые мои, – успокоил их нежный женский голос. – Отныне глупые барьеры и несправедливые правила человеческого общества больше не станут преградой для вашей любви. Ведь если вы хотите быть с ним, хотите сделать счастливым, то ваша судьба, ваши сердца будут навеки связаны воедино. И сейчас тот самый момент, когда вам стоит рассказать ему все. Что вы чувствуете, что хотите и как сильно его любите… Ведь он уже давно нас слушает. - Господин?!       Как ошпаренный, Юлиан отпрянул от двери, затем молниеносно прыгнул вперед, схватил лежащий у порога меч и снова отпрянул назад. И очень вовремя. Дверь распахнулась, и внутрь вместе с потоком теплого воздуха, несущего запахи неведомых цветов, вбежали Фиора и Лика. Освещенные горящим позади светом, девушки тут же застыли на пороге, растерянно глядя на молодого герцога, стоящего в пяти шагах перед ними с мечом наготове. Как тогда, когда они неожиданно вбежали к нему в кабинет, однако сейчас Юлиан не спешил убирать свой клинок, а его искаженное болью лицо казалось девушкам совсем незнакомым.       Фиора, будучи посмелее своей сестры, вышла чуть вперед и, сделав реверанс, робко произнесла: - Мы рады, что с вами все хорошо, мой господин… Простите за этот беспорядок в замке. Все уже закончилось, и мы тут обязательно приберемся! - Еще не все закончилось… – глухим голосом ответил Юлиан, смотря на двух суккубок в одеждах горничных, так похожих на Фиору и Лику.       Если не считать черных изогнутых рожек, выглядывающих из-под светлых волос, перепончатых крыльев и гибких хвостиков с сердечками на конце, нервно вьющихся за их спинами, они не сильно изменились. Все те же две пары бездонных голубых глаз, только теперь в их глубинах виднелись похотливые багровые огоньки, да движения девушек стали более плавными, изящными, позволяя мужскому глазу по достоинству оценить каждую деталь их молодых девичьих тел. - Господин, я понимаю, как все это выглядит со стороны… – слабо улыбнулась демоница, похожая на Фиору. – Мы с сестрой тоже очень боялись, пока не поняли, что страшиться совсем нечего. Принцесса Друэлла пришла сюда совсем не для того, чтобы убить нас или сделать рабами! - Она хочет сделать нашу жизнь лучше, полнее, позволить по-настоящему наслаждаться этим миром! – поддержала её сестра. – Будучи человеком, я никогда не ощущала такой… свободы! Такой силы и легкости! Такой радости, когда гляжу на вас… - Идемте с нами, господин! – с надеждой улыбнулась Фиора, делая шаг вперед и протягивая Юлиану руки, пока её перепончатые крылья возбужденно помахивали за спиной. – Вы сами своими глазами взглянете на свой город, который отныне заживет другой яркой жизнью, свободной от прежних запретов и табу! Прошу вас, поверьте нам, как верили все эти годы… Вы нужны нам, господин…       Сказав эти, две демоницы застыли в ожидании ответа, нервно дергая гибкими хвостиками. Надежда сияла в их лазурных глазах, надежда на то, что их любимый сделает правильный выбор, почувствовав искренность намерений девушек, которые до последнего удара сердца желали быть рядом с ним. Эта надежда еще теплилась даже, когда Юлиан с бледным искаженным гневом лицом поднял слабо светящийся медальон и направил его на Фиору и Лику. Точнее на темный силуэт, угадывающийся за дверью прямо позади суккубок. Плотный тяжелый воздух с трудом позволял дышать, Юлиану казалось, что вместо крови у него течет жидкий огонь, сердце билось где-то в районе горла, отдаваясь в пустой голове гулким набатом. И все же молодой герцог был благодарен Фиоре и Лике, ведь только их улыбающиеся лица, слабо угадывающиеся перед ним, позволили мужчине сконцентрироваться на тлеющей в груди ненависти к той, кто разрушила все, что у него было. И выплеснуть его наружу одним хлестким словом: - Иластальфард!       Слово, прозвучавшее на мертвом древнем языке, разрушило печати, державшие внутри медальона сгусток первородной стихии. Почуяв поток воли владельца, он вырвался наружу, с жадностью ринувшись к указанной цели. Фиора и Лика взвизгнули, одновременно пригнувшись, когда над их головами прошел гудящий поток огня, обдавший девушек нестерпимым жаром и заливший помещение ярким оранжевым светом. Подобно голодному тигру он устремился в лицо бледной демонице с белоснежными крыльями и серебряными волосами, стоявшую позади двух суккубок.       Прогремел мощный взрыв, от которого у Юлиана заложило уши, а волна обжигающего воздуха чуть не сбила его с ног. Но все это было ничто по сравнению с тем жаром, что растекался по его рукам. Ничем не удерживаемая сила огненного элементаля поглощала все к чему прикасалась, и первым на её пути оказался сам Юлиан. Сначала загорелись кончики пальцев, взорвавшись в разуме мужчины осколками боли, а когда испепеляющее пламя полностью охватило запястья и пошло дальше, мужчина не выдержал и громко закричал. Каждая клеточка тела хотела жить, требовала сбить мучительно убивавшее его пламя. Но он не смог даже и пошевелиться, чувствуя, как эта же сила держит себя на месте, как паук, поймавший муху, чтобы она не дергалась. Древней магии было все равно на муки своей жертвы, она была голодна, ей требовалась пища для поддержания в себе подобия жизни после долгих лет заточения в медальоне. Безумный вопль мужчины очень быстро смолк, перейдя в слабый хрип, пока почти полностью охваченный огнем несчастный слабо дергался на месте, напоминая огромный недолговечный факел.       Пока огненный хищник пожирал неподвижное тело Юлиана, в его агонизирующем разуме один за другим метались беспорядочные мысли и образы, словно пытаясь выбраться из ставшей смертельной ловушкой плоти. Его далекое детство, поблекшее со временем лицо матери, её заботливая нежная улыбка. Строгие глаза отца, его сильные руки и суровые наставления, за которым скрывалась искренняя любовь и забота о будущем сыновей. Смех брата Андрия, их совместные забавы и игры в замке. Долгие годы жизни разноцветной лентой проносились перед сгоревшими глазами Юлиана, один за другим исчезая в раскрытой огненной пасти. Свирепое жидкое пламя все сильнее затопляло его сознание, но в самой его глубине, бьющейся за жизнь из последних сил, мелькнула слабая мысль:       «Прости меня, отец… Все же я никудышный правитель. И все что я смог это умереть, не поддавшись демоническим соблазнам. Хватит ли это, чтобы искупить мои грехи перед тобой и Небесами? Надеюсь, что да… Жаль только, что все закончилось вот так… Как бы я хотел, чтобы все было по-другому…»       Внезапно он почувствовал на груди еще одно тепло, но не сжирающий его огонь, а нечто совсем другое, что-то, что он всегда стремился найти. И смутно знакомый голос донесся из ускользающей дали: - Не бойтесь, господин… Мы с вами, чтобы ни случилось…       Он смутно почувствовал, как обе девушки прильнули к его пылающему телу, не обращая внимания на огонь, тут же накинувшийся на новую добычу. Внезапно нестерпимый жар и разрывающая его боль исчезли, растворились как по волшебству, а вместо них в лицо мужчине подул прохладный свежий ветерок. Недоверчиво раскрыв очи, Юлиан понял, что стоит на покрытом голубыми цветами холме, а повсюду, докуда хватает глаз, раскинулись изумрудные поля, освещенные ярким летним солнцем. Все еще не веря в происходящее, герцог медленно посмотрел вниз и увидел Лику и Фиору. Девушки крепко прижались к его груди, обвив шею мужчины руками и запрокинув наверх головы, глядя в лицо самому дорогому в мире человеку. В их ярко голубых, как небо глазах, бушевала настоящая буря необузданных чувств, в которой хотелось раствориться без остатка, а на нежных губах сияли счастливые улыбки. Чувствуя, как бешено колотятся сердца девушек, Юлиан трепетно обнял счастливо улыбающихся сестер, наклонился и по очереди коснулся их горячих губ, забыв об этом несправедливом мире, в котором они так и не смогли быть вместе. И гаснущим сознанием он до последнего сохранял в памяти лица тех, кого любил. - Мы всегда будем с вами, господин… До конца…       Резким движением руки развеяв стену огня, до крови прикусившая губу Друэлла перешагнула порог и остолбенела, сжимая кулаки и мелко подрагивая, с трудом веря своим глазам. Перед ней открылось зрелище, словно выдранное из самых страшных закутков кошмаров – три сплетенных воедино обгорелых тела застыли жуткой композицией посреди зала, словно изваяния какого-то безумного скульптора. Отвратительный смрад горелой плоти заглушал все прочие запахи, и лилим едва сдержала тошноту, поспешно закрыв рот ладонью и зажмурившись, чувствуя выступающие на глазах слезы. Девушка ощущала разлитую в комнате непереносимую боль утраты, разбитых надежд, как никто другой слышала жалобный звон осколков рассыпающегося будущего, которое так и не увидели три молодые души. Чувствуя как её белоснежный хвост бешено мечется из стороны в сторону, лилим схватила его и прижала к груди, слепо глядя в пустоту.       «А если и тот, кого я полюблю... если и он так же с собой поступит?» – ужалила Друэллу жуткая мысль, от которой девушку мелко затрясло. – «Как... как можно так с собой поступить?! Зачем?! Зачем все разрушать?!»       Перед глазами лилим появилось лицо молодого человека, о котором она столько слышала из легенд и сказок и которого однажды увидела вживую. И пусть скованный паутиной ложных рассуждений, он все равно заинтересовал молодую принцессу, но сбежал при помощи древней магии вместе со своей спутницей. Начавшаяся военная компания просто не оставила Друэлле времени на мысли на что-то кроме планирования своего похода, но все же лицо Луки продолжало храниться в её памяти. И сейчас перед глазами девушки он сгорал, слепо глядя на неё, не желая принимать её Дар, её слова, её сердце. - «Что я делаю не так?! Почему все так обернулось?..» – отчаянно думала принцесса, зажимая рот свободной рукой и продолжая смотреть на слившиеся в предсмертной агонии жуткие статуи.       Отшатнувшись назад, Друэлла ударилась спиной о стену, но не ощутила боль в придавленных крыльях. И крики молодой суккубки, отчаянно трясущей её за плечо, тоже едва долетали до сознания лилим. - Моя принцесса! Моя принцесса! Как вы?! Что с вами?! – бледная, как мел демоница заглядывала в глаза Друэлле, пока одна за другой в зал входили другие монстродевы, с печатями ужаса на лицах обходя сгоревшие тела трех влюбленных.       Опустив мелко подрагивающую руку, лилим помотала головой и натужно выдавила из себя: - Я… я в порядке, Элида. Убедитесь, что в замке нет других людей, а те, кого мы нашли, не ранены. И… – она посмотрела на сожженные тела и болезненно скривилась. – Похороните их. Пусть их души сольются в единое целое под любящим крылом Темной матери…

******

      Встающее из-за пологих холмов на востоке солнце широкими взмахами кисточки красило просыпающиеся земли алыми мазками. Озаряя редкие рощицы, прогоняя туман из поросших травой оврагов и бликуя на поверхности неспешной речки, волна красного света шла на запад, пока не уперлась в крепостные стены Марцеллбурга, растущие из рыхлой почвы. Налитое алым светом солнце озарило пристенные дома и высокие ворота Купеческого квартала. Когда-то они представляли собой величественное зрелище – массивные дубовые створки, обитые каленым железом. Теперь же обе створки, размолотые почти в щепки, щерящиеся полосками гнутого металла, лежали в траве подле ворот, через которые шагали ряды победительниц. Пестрая галдящая толпа орков, минотавров и гоблинов, толкающихся и едва не наступающих друг дружке на ноги, нестройно втягивалась в узкую горловину ворот. Ритмично марширующие вслед за ними стройными рядами девоящерицы и саламандры, напротив, хранили почти полное молчание, лишь слегка бренча доспехами и оружием. Замыкали воинское шествие слаженно вышагивающие темные эльфийки и амазонки, возглавляемые облаченными в тяжелые черные латы дуллаханами, чьи серебряные двуручные мечи играли зловещими кроваво-красными бликами. Вслед за ними тянулся длинный обоз демонической армии, телеги в котором тащили огромные лохматые кабаны, внушающие ужас одним своим видом и размером, однако беспрекословно повиновавшиеся приказам возниц. Загруженные различными припасами, провиантом и нехитрым скарбом воительниц, крытые повозки поскрипывали по устланной множеством следов дороге, приближаясь к разрушенным воротам павшего города под веселый гомон импов-медичек из передвижного лазарета.       При виде разрушенных ворот, перед которыми тут и там из травы выглядывали оперенья арбалетных болтов, в животе у Андрия противно засосало, и он, опустив голову, принялся созерцать куда более приятное зрелище – профиль своей невесты, темной жрицы Линды. Она сидела вплотную к молодому дворянину, укрыв себя и его черными, как ночь оперенными крыльями, кутаясь в облегающую темную мантию. Столь похожее на одеяния жриц храмов Илиас, оно выгодно подчеркивало ладную и подтянутую фигуру девушки, вызвав в памяти Андрия сладкие воспоминания об их совместных горячих ночах. Молодая пара уютно устроилась в кузове одной из телег, двигающейся в центре виляющей по улице череды повозок.       Почувствовав взгляд супруга, Линда прекратила изучать медленно ползущие по бокам дома и, игриво сверкнув огоньками в алых глазах, накрыла губы парня многообещающим поцелуем. И снова, как в первый раз, молодой мужчина ощутил сладкое головокружение, а в штанах стало тесно из-за напрягшейся плоти, отреагировавшей на тесную близость красивой суккубки. - Ну же, милый Андрий, успокойся, – утешала демоница, чувствовавшая терзающие мужа страхи. – Битва закончилась, и теперь для всех жителей нашего города начинается новая жизнь! Разве это не прекрасно... эта дивная музыка сливающегося хора мужчин, женщин, детей... эта симфония порока, этот сладкий дурман, дразнящий наши чувства, этот океан непристойности, в котором утопают пары, соединенные телом и душою? Разве не этого ты хотел? Не к этому ли мы стремились, когда впервые встретились?       Она обвела руками ближайшие дома. Из многих и в самом деле доносились сладострастные стоны и вздохи, а попадающиеся на улице мужчины разных возрастов в обнимку с монстродевами тоже спешили поскорее уединиться. - Пожалуй, что так… – вымученно улыбнулся младший отпрыск герцогского рода, провожая взглядом отчаянно краснеющего паренька, которого прижала к стене дома синеволосая грудастая суккубка, облаченная в разорванное крестьянское платье. – Всего чего я хотел – чтобы наш город стал свободен от всей этой церковной лжи… Чтобы этот нелепый фарс наконец закончился. И для Марцеллбурга, пожалуй, все действительно кончилось... Или только началось - смотря с какой стороны на это дело посмотреть. - Твоё желание исполнилось, милый, – с мягкой улыбкой заверила его суккуба. – Отныне ничто не помешает жителям этого города наслаждаться любовью и страстью, а рожденные ими дети уже не будут знать тех ужасов и жестокости, что тебе пришлось пережить. Теперь здесь воцарится мир! - Нет. Еще нет! – упрямо мотнул головой Андрий. – Пока я своими глазами не увижу наш родовой замок, я не успокоюсь! - Ты волнуешься за своего брата? – тихим голосом спросила Линда, внимательно глядя в глаза молодому человеку. - Волнуюсь? – эхом повторил Андрий и тяжело вздохнул. – Да, ведь я не знаю, чего от него можно ожидать. Точнее… догадываюсь, на что он пойдет ради своих целей. Мой брат всегда был отцовским любимчиком. Мне его часто ставили в пример. Мол, смотри, Андрий, вот какие черты должны быть у настоящего дворянина! Гордый он очень и упрямый. Юлиан… он часто в детстве заигрывался в солдатиков. А повзрослев, ничуть не изменился. Его мысли все так же занимают охота, турниры, война, рыцарская честь и подобная чепуха… Понимаешь, милая… ему плевать на жизнь другого человека, даже на свою собственную, если на кону стоит его дурацкая честь! Поэтому… я волнуюсь за него… - Её Высочество Друэлла – добрая и великодушная госпожа, – тихо промолвила темная жрица после короткой паузы, накрывая своей ладонью руку мужа и ободряюще её сжимая. – Она может простить и помиловать недавнего врага, если тот раскается в своих деяниях. Возможно, что и твой брат после разговора с нашей принцессой, поймет, сколь глубоки и ужасны были его заблуждения, осознает свои ошибки, перестанет обманывать себя и примет новую лучшую реальность…       На эти её слова молодой дворянин лишь невесело усмехнулся: - Ох, знала бы ты, Линда, моего старшего брата! Да он скорее уговорит вашу принцессу надеть власяницу и уйти в монастырь, замаливать грехи перед Илиас. Такого зануду и солдафона по всей Лескатии еще поискать…       Пока они скрашивали время разговорами, их повозка в числе прочих уже давно миновала ворота и двигалась вслед за марширующими монстродевами по городским улицам. Здесь любопытство все же перебороло беспокойство, и Андрий с интересом озирался по сторонам. Раскинувшийся вокруг город мало напоминал ему Марцеллбург, тот Марцеллбург в котором он родился, в котором вырос, и который променял на сытую и безбедную жизнь вместе со своей возлюбленной… И молодой дворянин боялся сюда возвращаться, страшился мести притаившихся в тенях коварных убийц Ордена, которые никогда не простят ему то, что от отдал их владения во власть демонов. Однако по мере того как перед ним раскрывался новый лик селения, страх за свою жизнь и за жизнь супруги понемногу уступал место любопытству.       Гулко постукивая колесами по брусчатке, их повозка свернула с улицы Менял на Скорняжную улицу. Андрий помнил, какой была эта улица раньше. Казавшиеся бесконечными торговые ряды тянулись по обе стороны от дороги, приманивая покупателей разложенными на прилавках товарами. Свежая рыба, ранним утром выловленная в реке, сочные фрукты из Адальхилда, роскошные наряды и дорогие ткани из центральных районов Лескатии, украшения и драгоценности с далекого материка Илиас. Дальше по мере углубления в квартал начинались ремесленные мастерские, где работали портные, тачали обувь, подковывали лошадей и изготавливали деревянную мебель на заказ. А также небольшие закусочные для разнорабочих, питейные заведения, лавки старьевщиков, ярмарочные павильоны для выступления уличных музыкантов и артистов, и даже бани. На улицах купеческого квартала всегда было людно и шумно, особенно в ярмарочные дни, хоть и не так сильно, как в Храмовом квартале или же в Верхнем городе, где издавна стояли дорогие и роскошные особняки знати. Андрий невольно поёжился, вспоминая царившие тут раньше «ароматы». Удушливый запах кожевенных мастерских, зловоние водяных потоков в дождливый день, уродливыми реками идущих от выгребных ям и скотобоен, горы гнилого мусора и хлама и вгоняющий в тоску дух старых покосившихся домов, выстроившихся вдоль набережной Восьми мучеников. Хуже дела обстояли лишь в «земляном» городе, зажатым между Купеческим кварталом и портом. Там ко всему вышеперечисленному добавлялись еще большие горы грязи, удушливая вонь немытых тел и бледные больные жители, ютящиеся в разваливающихся от времени домишках, вокруг которых бродили облезлые собаки и голодно попискивали полчища крыс.       Теперь же от бедняцких трущоб осталось лишь огромное все еще дымящееся пепелище – в ходе штурма эту часть города подожгли отступающие солдаты, надеясь задержать неумолимо рвущихся за людьми монстров. И как бы это странно не звучало, устроенный солдатами пожар лишь пошел городу на пользу. Огонь дотла уничтожил горы мусора и грязи, испепелил старые обветшалые дома, прогнал орды вредителей и освободил место для новых построек, планы которой давно пылились в замке Юлиана. Он словно очистил лицо Марцеллбурга от ужасной гниющей язвы, позволил городу преобразиться, стать другим. Под стать самим изменившимся горожанам.       Повозка с Андрием и Линдой неторопливо двигалась по заполненной жителями дороге. Кое-как одетые, а то и вовсе почти голые мужчины самых разных возрастов без особой цели гуляли по улице и с масляными улыбками тискали весело хихикающих монстродев из числа спутниц Друэллы и обратившихся в монстров горожанок. Кое-где взор Андрия улавливал весьма пикантные, а местами и комичные сцены.       На угловом доме Скорняжной улицы троица огров обступила толстенького аптекаря. Первая рогатая женщина нахлёстывала ему рябиновым прутиком по широким булкам, вызывая у толстяка эротичные подвывания. Ее товарка развязно полизывала и покусывала ему мочки ушей, тогда как третья просунула голову под колышущееся брюха и надрачивала губами короткий и толстый «сучок» мужчины. Чуть поодаль, из бани высыпала шумная толпа полуголых горожан и мамоно, возглавляемая цирюльником. Бывший брадобрей, по иронии, похожий на краснолицего сатира, щипал за ягодицы свою спутницу, бойкую и игривую девушку-какуэна. - Скорее, Фернандо! Идем вместе с остальными в сад! – подпрыгивала и смеялась эта мартышка.       Андрий, хорошо помнивший прежнего Фернандо – скупого и меркантильного человека, не смог сдержать ироничной улыбки, провожая глазами щебечущую парочку.       На окраине площади святого Иустина, где ранее стоял дом сенешаля, на крыльце извивался клубок змей. Группа ламий никак не могла поделить выбранного им мужчину в синей шляпе с петушиным пером. Змеедевы сердито шипели на соперниц, толкали друг друга локтями, не желая уступать им избранника. - Уходи-с С-сентинель... – донеслось до ушей Андрия негромкое, но злое шипение, – тебе не мес-сто с-с ним, раз-злут-шнит-це... - Ну уж-ж нет-с, Из-зергиль! Я имею больш-ше прав на него, тщем ты... Я прежде тебя с-с ним поз-знакомилас-сь... - Умолкли обе! – огрызнулась третья ламия с блестяще-черной чешуей. – Ромуальд - мой. Я обрела его по праву победительнит-сы, как с-солдат армии принт-сес-сы!       А достопочтенный Ромуальд, видимо, совсем растерялся от такого обильного внимания прекрасного пола. Андрий вообще раньше думал, что их сенешаля девушки не интересуют, столь много времени он проводил за своими обязанностями, а в свободное время уезжая за город рыбачить на небольшое озерцо. Теперь же густо покрасневший мужчина глуповато улыбался и блаженно гладил чешуйчатые хвосты ламий, видимо, не в силах выбрать чья чешуя более гладкая и приятная на ощупь.       Там, где прежде стоял павильон для ярмарочных животных, теперь хозяйничали кентавры и двуроги. Их избранники, главным образом бывшие стражники и заводчики, с удовлетворенным стоном только что вышли из их широкого лона, роняя в грязь капли горячей белой жидкости. Среди них выделялся почти двухметровый верзила, сын молотобойца, который взял в разработку сразу двух подружек – двурога и ночного кошмара. Судя по томному выражения лица кентаврицы, ей достался отменный любовник. Его могучий «жезл», верно, мог удовлетворить не одну такую похотливую «кобылку», подумал отпрыск герцога.       Впрочем, он почти тут же забыл о кентраврицах, увидев, что дальше дорога разделяется и сворачивает на улицу преподобной Елизаветы. Манящая игла любопытства кольнула нутро молодого дворянина, и он, не устояв перед соблазном, свернул с основной улицы и направил телегу на соседнюю дорогу, ведущую в Серебряный квартал. Раньше, его сюда мог затащить лишь прямой приказ брата, да и то после долгих споров. И дело не в том, что Серебряный квартал был одним из самых старых районов Марцеллбурга, выстроенный в вызывающем у Андрия хандру псевдоготическом стиле, столь любимом в столице Лескатии и всех крупных городах. При виде вырастающего из-за крыш соседних домов острого шпиля, украшенного хорошо знакомым крестом, внутри у молодого дворянина все сжалось от глухой злобы и отвращения. Марцеллбургская Церковь, олицетворение всего, что Андрий больше всего ненавидел в своём городе и вообще в Лескатии. Оплот ханжества, лжи, лицемерия и нечеловеческой жестокости, где ежедневно в души прихожан щедро лили ядовитые речи. Насколько знал Андрий, епископ почти все время пропадал в разъездах по землям окрестных графов и баронов, «просвещая» вместе с несколькими монахинями простой люд. И за Церковью следила молодая Героиня вместе со своим учеником и несколько монашек, которых чаще можно было встретить в городе или в приюте.       Андрий догадывался, что штурм не обошел это проклятое здание стороной и что наверняка остатки стражи попытаются укрыться за его прочными стенами, чтобы в своём слепом упорстве пролить как можно больше крови. Возможно, так оно и было, во всяком случае выбитые стекла с красочными витражами и остатки дверей свидетельствовали о нешуточном бое, разыгравшемся внутри. Молодой дворянин мигом об этом забыл, ошеломленный разыгравшейся перед Церковью сценой. Довольно большая пестрая толпа из людей и монстродев собралась во внутреннем дворе старинного здания и, преклонив колени, слушала что-то громко вещающего человека с короткой черной бородой, облаченного в серебряную рясу. Когда телега подъехала немного поближе, парень понял, что этот человек никто иной, как сам епископ, по всей видимости, прибывший в этот город ранним утром. Прибыл он, разумеется, не один, а с пятью всюду сопровождающими его монахинями, чьи серебряные одеяния почему-то стали угольно-черными. Все пять девушек преклонили колени перед главой марцеллбургской Церкви, притом одна из них вплотную перед епископом, и её голова скрывалась за приподнятым краем его одеяния. Черные перепончатые крылья, трепетавшие за спиной монахини, и извивающийся на земле гибкий хвост с «сердечком» свидетельствовали о напряженной работе девушки. Епископ же, вздернув к небесам руки и блаженно прикрыв глаза, вещал вдохновенную речь: - ...И поблагодарим Богиню за хлеб насущный, за свет солнца небесный, за здоровье наших тел! Да прибудет её вечное царствие иномирное, ласковой Тьмой укутанное, откуда она направит наши поступки своей любовью и заботой! Аминь!       Епископ издал громкий стон, и спустя полминуты склонившаяся к его поясу монашка вытащила голову из-под священного одеяния, явив миру своё разрумянившееся и перепачканное белой жидкостью личико. Довольно облизываясь, словно кошка, которую добрый хозяин угостил сметаной, суккуба с обожанием смотрела снизу вверх на первое святое лицо Марцеллбурга. Явно довольный её молитвами епископ, взял молодую демоницу за руку, помог ей подняться и во всеуслышание объявил: - Теперь же идемте во внутрь и вознесем Богине еще одну хвалу и отдадим ей особенный дар, кой милее всего её сердцу! - А он очень старается, хотя и не совсем верно молится Темной матери, – хихикнула в кулачок Линда.       Наблюдающий же эту сцену Андрий злорадно рассмеялся, провожая взглядом священника, виляющих хвостами монашек-суккубок и оживившуюся толпу, заторопившуюся в Церковь. И этот бородатый извращенец – тот самый епископ, который когда-то вынес смертный приговор ухаживающей за братьями няне? Который всегда твердил, что плоть грешна и что лишь её усмирение поможет достичь просветления и Небес? А теперь он в первых рядах спешит продолжить «молитву» у алтаря вместе с той монашкой-демоницей... Андрий всем сердцем надеялся, что вскоре этот бородатый ханжа приползет к нему на коленях и будет умолять простить за все то зло, что он причинил ему и городу...       В приподнятом настроении покинув Серебряный квартал, молодая пара продолжила путь. Телега, везущая Андрия и Линду, с натужным скрипом преодолела невысокий подъем и миновала печально знаменитую на весь Марцеллбург таверну Три Ключа, в которую раньше каждый день заглядывала стража, но совсем не с целью пропустить кружку пива после тяжелого дня. Благодаря невысоким ценам, таверна пользовалась немалой популярностью у всякого сомнительного сброда, постоянно устраивающего внутри и снаружи здания свои встречи, разборки и сходки… Бывали случаи, когда после очередной такой беспокойной ночи стража находила в ближайшей канаве остывающее тело очередного бедолаги, перешедшего дорогу воротилам преступного мира. Вот только если раньше, проходя мимо этого трехэтажного здания с поскрипывающей на ветру деревянной вывеской, можно было расслышать пьяную ругань, топот, удары и дикие вопли, то теперь оттуда доносились совсем иные звуки. Да и вместо неопрятных людей в замызганной одежде, вечно ошивающихся подле здания, ныне внутри гуляли совсем другие посетители.       В окнах не смотря на утро все еще горел свет, и Андрий ясно видел многочисленных монстродев и людей, танцующих и веселящихся среди столиков. Поснимавшие броню и отставившие в сторону оружие соратницы Принцессы подсаживались к свободным мужчинам и приглашали их в центр зала, где уже кружились в танце несколько пар. Вот походившая на гору минотавра, поигрывая мускулами припечатывает ладонь о стол перед бритым наголо парнем, вздрагивающим от неожиданности, и, слегка покраснев, бормочет себе под нос, глядя в сторону: - Эй, я помню как ты сражался на стене. Неплохо машешь своей железякой, хотя силой тебе со мной не сравнится! Давай я покажу тебе пару приемов? Только не здесь, а... наверху в комнате...       А на противоположном конце зала полураздетая зеленоволосая суккуба сидела на коленях мужчины лет сорока, который выделялся худым скуластым лицом и зеленым дублетом, на воротнике которого поблескивал значок в форме головы черного медведя. В перерывах между жаркими поцелуями, демоница подрагивала всем телом и горячо шептала ему на ухо: - Я так рада... я так рада, что мы наконец вместе, господин Фридерик! Все эти годы, когда вы приходили по делам к моему отцу, я молилась, чтобы вы заметили меня... Ощутили то, что я всегда к вам испытывала!       Взяв в руку ладонь купца, демоница положила её на свою упругую грудь и блаженно зажмурилась. - Все эти годы я так мечтала, что мы с вами будем вместе! Разделим все испытания, радости и любовь этого мира! Я люблю вас, Фридерик! Отныне и навсегда я ваша и никогда не оставлю вас!       Робкая улыбка, редкий гость на лице торговца, слабо искривила его губы, и демоница скорее ощутила телом, нежели услышала самое важное «да» в её жизни. Ведь в это время какой-то полуодетый мужчина с залысинами нетвердыми ногами взобрался на стол, воздел к потолку кружку и оглушительно прокричал заплетающимся языком: - За Принцессу! За свободу! За её чудесные сись… ой!!       Не удержавшись на столешнице, неудавшийся оратор зашатался, сорвался и полетел на пол, но его вовремя подхватила троица девушек-нэко в синих и зеленых платьях. - И за вас, прекрасные дамы! – кое-как закончил горожанин, с довольной улыбкой кладя ладонь на попку одной из девушек-кошек.       Озабоченно виляющие хвостами кошкодевушки тоже не спешили выпускать из пушистых лап упавший на них ценный приз, тесно зажав блаженно ухмыляющегося мужчину между своими телами и что-то шепча ему на ухо. Остальные монстродевы тост явно одобрили и по команде держащей свою голову в руке дуллахан нестройно затянули какую-то незнакомую брату герцога песню. Её отдельные куплеты вместе с многоголосым гомоном, веселым смехом, визгом и частыми томными стонами еще долго доносились до уехавших дальше по улице Андрия и Линды.       Внезапно разливающийся в воздухе нежный аромат, перебивающий даже приятные запахи множества монстродев, привлек внимание молодого дворянина. Ничего подобного он не ощущал никогда в жизни. Великое множество приятных духов сплетались в единый букет, удивительным образом не противореча, а дополняя друг друга, создавая невероятную композицию, вдыхать которую хотелось вечно. И когда их повозка приблизилась к городскому саду, Андрий изумленно раскрыл рот, увидев источник этих неземных запахов. Более привычная к таким зрелищам Линда, заметив замешательство супруга, хихикнула в кулачок и, чмокнув его в щеку, прошептала: - Видишь, милый, каково могущество нашей принцессы? Она способна наделять возможностью жить и любить даже растения и деревья, хи-хи…       Она обвела руками десятки огромных цветков насыщенно красного, лазурного, сиреневого или желтого цвета, произрастающих между парковыми деревьями. Словно плывя на изумрудных волнах колышущейся от ветра травы, эти огромные растения раскрывали свои бутоны, являя миру нежную сердцевину. - Человек… тепло… любовь… жизнь! – медленно, словно только учась говорить, произносила сидящая в ближайшем бутоне монстродева.       Её гибкое изящное тело цвета зеленого луга покрывал липкий пахучий нектар, а небольшая грудь часто вздымалась в тяжелом дыхании, когда её касались губы сидящего в бутоне паренька. Блаженно улыбающаяся растительная монстродева крепко прижимала к себе человека, который забыл обо всем, о своих делах, о доме, об окружающем мире и поочередно пробовал нектар из её набухших сосков, пока гибкие лишенные шипов лозы нежно ласкали тело парня, освобождая его от одежды. Ближайшие девушки-цветки посматривали на наслаждающуюся близостью пару и грустно вздыхали, впрочем, не теряя надежды приманить прогуливающихся мимо парка редких одиноких мужчин или семейные пары. Как раз в одном из открытых бутонов громко постанывала девушка-летучая мышь, казавшаяся очень маленькой и хрупкой в объятиях высокого и рослого коротко стриженного мужчины. Забыв обо всем на свете, он совершал мощные ритмичные рывки, до упора входя в трепетавшую в его хватке монстродеву. - Аааах… папочка… ты лучший… – закатив глаза, еле слышно пищала летучая мышь, цепко обхватив плечи избранника острыми коготками на руках-крыльях. – Позволь мне принять… ах… твоё семя…       Сама же хозяйка цветка в это время прильнула к спине человека, поглаживая руками его широкую грудь и легонько покусывая мочку уха своего часто дышащего любовника. Заметив, как Андрий таращится на совокупляющуюся троицу, Линда хихикнула и шепнула парню: - Хи-хи, милый, что же ты не сказал, что тебе не хватило моей ласки этим утром? Тогда я обязательно тобой займусь, как только мы решим все вопросы с твоим братом! - А… нет… просто я узнал их, – смутился молодой дворянин, отводя взгляд от закрывающегося цветка и вдыхая пропитанный приятными запахами воздух. – Это гончар Стэн и его… дочка. С тех пор как пропала жена, Стэн словно забыл про своего ребенка, которая целыми днями бродила по улице, собирая милостыню. Разве что пускал её домой переночевать, да и то когда был трезв. Я несколько раз отдавал девочке еду, когда мне доводилось повстречать её в городе, один раз предлагал ей найти другую семью, вместо такого отца, но… Не смотря ни на что, девочка ни в какую не хотела уходить от своего папы, даже если он её почти не замечал. - Печальная история, – промолвила темная жрица, обернувшись и еще раз взглянув на бутон. – Но зато теперь у них все хорошо! Все то безразличие и равнодушие, что копил в своём сердце этот мужчина, обратились в любовь и страсть к его единственной дочери! И поверь мне, больше он никогда её не отпустит.       Вскоре преобразившийся до неузнаваемости парк остался позади, и повозка бодро ехала по Медному проспекту, который протянулся до самого подножия горы, на котором стоял родной замок Юлиана. Он уже был виден – темно-серая мрачная твердыня, которая единственной во всем Марцеллбурге не изменилась за эту ночь. Тяжелые думы вновь вернулись к Андрию, как бы он не старался их прогнать прочь.       Обычно в будний день путь до замка занимал минут двадцать. Сегодня же телега едва ползла через густую толпу гуляющих по Медному проспекту горожан. Вдобавок, движение застопорилось из-за того, что в чью-то рогатую голову пришла идея обустроить прямо в центре улицы большую площадку, вокруг которой сейчас собралось несколько сотен зрителей. И чтобы проехать дальше, нужно было объехать платформу сбоку, едва ли не впритирку с жилыми домами.       Как раз в тот момент, когда их телега подъехала к одному такому дому с украшенными резьбой окнами, Андрий осознал, что в привычный гомон и смех толпы вплетается что-то еще. Песня на незнакомом языке, которую пели сразу несколько женских голосов, не слишком громкая, но странным образом перекрывающая все прочие звуки, доносилась со стороны деревянного настила. И пусть парень не понимал ни единого слова, он вдруг ощутил сильнейшее желание увидеть своими глазами её исполнительниц. И когда телега поравнялась с шумящей толпой, Андрий, изнывая от любопытства, привстал в кузове и поверх множества голов увидел тех, кто так приковал их внимание. Глухо бухнув, сердце молодого человека подпрыгнуло к самому горлу, в котором мгновенно пересохло, словно он вдохнул раскаленный воздух. Нервно облизнув губы, Андрий оцепенел, завороженно смотря на пятерку розоволосых суккубок, исполняющих на платформе плавный гипнотизирующий танец, как будто купаясь во взглядах восхищенной толпы. Смолянисто-черная одежда едва прикрывала их тела, скорее подчеркивая немалые достоинства демониц, нежели скрывая их от постороннего взора. И суккубки сполна этим пользовались, приковав к себе всеобщее внимание. Даже недавно миловавшийся с супругой Андрий ощутил приятное напряжение внизу живота, от чего стыдливо опустил глаза. Но перед этим он успел поймать взгляд одной из демониц, лукаво подмигнувших ему. Усиленно помотав головой, молодой дворянин опустился в кузов рядом с непонимающе смотрящей на него Линдой и пришпорил коней. Но образ пяти рогатых развратниц никак не покидал его мысли. Снова и снова он проигрывал в памяти их завораживающие движения, каждое из которых демонстрировало мужскому глазу изысканные достоинства молодых девичьих тел, очаровывало грацией, пленило задорным блеском алых глаз и манило непристойными обещаниями.       Наваждение стихло с последними звуками чудесной песни, пленившей оставшуюся позади толпу. Ощущая стыд, молодой человек посмотрел на сидящую рядом Линду и густо покраснел, увидев её укоризненный взгляд. Впрочем, он почти тут же сменился легкой улыбкой. Чмокнув его в щеку, темная жрица многообещающе улыбнулась: - Дорогой, ну почему ты мне сразу не сказал, что тебе нравятся такие танцы? Мы уже столько дней и ночей проводим вместе, а ты не поделился со мной такой важной тайной! Готовься, милый Андрий, этой ночью тебя ожидает нечто особенное... Такое, после чего ты на других суккубок и смотреть не будешь...       Это прозвучало даже немного угрожающе, хотя озорная улыбка не сходила с лица Линды. И все же молодой дворянин поёжился. Он прекрасно знал, насколько его супруга может быть ненасытна, страстна и яростна в постели. Пробормотав что-то невнятное, он вновь начал смотреть на дорогу. Дальше по проспекту народу гуляло меньше, поэтому Андрий пришпорил коней, с тревогой смотря на растущий в размере замок. И по мере того, как старая цитадель становилась все больше, тяжелые мысли все настойчивей вытесняли все прочие думы. Словно замок был якорем, тянущим молодого дворянина на дно его прошлого. И там, в темных пучинах он видел лицо – своё собственное. Одетый почему-то в синий дублет герцога Нестора, Андрий смотрел в глаза своему второму я, который сидел в повозке бок о бок с прильнувшей к нему темной жрицей. Ледяное презрение в зрачках двойника окатило сильно вздрогнувшего парня подобно потоку холодной воды, а искривленные в ядовитой усмешке губы шепнули всего одно слово. Андрий не услышал его, но хорошо понял, ощутил морозным уколом, пронзившим сердце. До скрежета сжав зубы, он опустил глаза, не в силах больше смотреть на родной замок, взирая на стелящуюся под копытами коней мостовую.       «Я никого не предавал! Все что я сделал, было ради моего города! Ради брата и ради моей Линды!»       Он твердил эти слова как мантру, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в вожжи и подгоняя всхрапывающих лошадей. Сидящая подле него Линда ощутила тревогу мужа, и её жизнерадостная улыбка, с которой она созерцала наконец-то заживших по-настоящему горожан, сменилась печалью. Придвинувшись поближе, она обняла Андрия, успокаивающе поцеловала в щеку и положила голову ему на плечо, укутав мягкими черными крыльями, каждое перо которых казалось сотканным из нежного шелка. Боль от засевшей в груди ледяной иглы немного притупилась, но все равно молодой дворянин кожей ощущал жгущий его спину взгляд своего второго я. И этот взор продолжал сверлить его затылок все то время, пока повозка с Андрием и Линдой с натугой поднималась по мощеной дороге, протянувшейся по склону холма к воротам замка. С подножия холма на него открывался хороший вид, и Андрий озадаченно моргнул, заметив, что крепостные стены сплошь покрыты черной застывшей массой, похожей на затвердевшую смолу, образующей подобие неровной лестницы. Зрелище одновременно величественное и гротескное, чуждое, словно старый замок внезапно стал фонтанировать липкой черной жижей, которая вначале заполнила весь двор, а затем полилась наружу, угрожая затопить весь город. - Заклятие Окаменения маны, – с восторгом объяснила Линда. – Лишь самые сильные монстры способны высвобождать такое количество своей жизненной силы, одаривая ею людей, а это значит, что наша Принцесса лично вмешалась в эту жестокую и нелепую битву!       Тут Андрий был с ней полностью согласен. Он видел как ожесточенно и озлобленно сражались люди Марцеллбурга с монстродевами, пришедшими освободить их из кандалов Церкви. Обманутые лживыми святошами, они до конца закрывали глаза на правду, отбрасывали протянутую руку помощи и продолжали лить кровь своих спасительниц, приумножать боль и страдания. Эта зловещая ночь никому не нужной битвы должна была закончиться как можно скорее, смениться рассветом нового счастливого дня. Но почему-то он совсем не ощущал радости.       Когда их повозка приблизилась к крепостным воротам, и их тень накрыла поёжившегося Андрия, младший отпрыск герцогского рода внезапно понял, что его беспокоило все время, пока он и Линда ехали к замку. Неприятная обволакивающая тишина. Весь город внизу веселился и праздновал, улицы полнились гуляющими людьми и монстрицами. А старый замок словно стоял особняком от всеобщего веселья, все такой же угрюмый и мрачный. Он казался бы совсем заброшенным, если бы не четверка демониц, закованных в черные, поблескивающие на солнце латы, охраняющие арку ворот. Увидев катящуюся к ним телегу, монстродевы несколько секунд изучали лица Андрия и Линды, после чего быстро переглянулись между собой. Затем одна из них, выделяющаяся длинными заплетенными в хвост рыжими волосами, глубоко вздохнула, вышла из тени крепостных ворот и обратилась к парню: - Прошу вас, подождите! – с тревогой в голосе попросила суккуба. – Вы - Андрий, младший брат герцога Юлиана?       То ли от её тона, то ли от внезапно подувшего холодного ветра, по спине молодого дворянина пробежали мурашки, но он все же заставил себя ответить ровным голосом: - Да, я – Андрий, а это моя невеста, Линда. У вас есть к нам какое-то дело?       Чуть светящиеся рубиновые глаза суккубы-рыцаря на секунду метнулись к одинокой башне донжона, возвышающейся над крепостной стеной. Перехватив её взор, молодой человек тоже посмотрел на эту постройку, на вершине которой располагался кабинет его брата. На краткий миг ему даже показалось, что в узком окне мелькнул чей-то расплывчатый силуэт. - Её Величество леди Друэлла ожидает вас вон в той башне. Она просит как можно скорее прибыть к ней. - Принцесса ожидает меня? – растерянно переспросил Андрий. – Но зачем? Я уже сделал все, что в моих силах, помог вам одолеть наших проклятых святош. Зачем я еще понадобился Принцессе? - Мне… мне это неизвестно, – после короткого колебания уклончиво ответила монстрица, отводя глаза в сторону, отходя с дороги и указывая рукой в арку ворот. – Можете проезжать.       Что-то острое вновь кольнуло сердце Андрия. Морозная темная тень нехорошего предчувствия поднималась из глубин его души, шепча на ухо зловещие догадки и мысли. Изо всех сил гоня их прочь от себя, молодой дворянин уже открыл было рот, чтобы потребовать у демониц ответов, но ощутил теплую ладонь Линды, накрывшую его запястье. - Не стоит, милый, – как можно мягче проговорила темная жрица. – Лучше узнаем все у самой принцессы, чем довольствоваться слухами. Поспешим, нам не стоит заставлять её ждать.       Сжав зубы, парень через силу кивнул и пришпорил коней, позволяя им вкатить его повозку под своды каменной арки. Это место еще в детстве всегда пугало молодого дворянина. Короткий каменный мешок, где дул сквозняк и почти никогда не заглядывало солнце, казался ему вратами в жуткий мир, полный притаившихся кошмаров. Будучи ребенком, он пробегал это место без оглядки, вжав голову в плечи, ежесекундно ожидая почувствовать острые когти демонов, тянущиеся к нему из холодных серых стен. С возрастом, эти кошмары ушли в прошлое, но неприятное чувство, знакомый холодок в животе никуда не делся, и сейчас он вернулся, заставив парня поёжиться.       Раскинувшийся за аркой крепостной двор встретил Андрия запустением. Стены по эту сторону так же покрывала бугрящаяся масса черной жижи, но внутренний плац и замковые постройки оказались почти нетронутыми. Ожидающий увидеть здесь следы разрушения, фрагменты оружия, лужи запекшейся крови и прочие свидетельства последнего жаркого боя, Андрий позволил себе глубоко вздохнуть и чуть-чуть расслабиться. Аккуратно остановив телегу около пустующей конюшни, молодой дворянин первым спрыгнул на землю, подав руку, помог спуститься Линде, после чего быстрым шагом направился к башне донжона. Стоило как можно быстрее узнать, что хочет его него четвертая принцесса демонов…       Сделав несколько шагов, Андрий замер как вкопанный, медленно повернул голову направо и посмотрел на дорогу, которая огибала колодец и вела к помещениям для прислуги. До его ушей вместе со свистом задувающего через арку ветра донесся звук, который не должен был больше звучать в его переродившемся городе, очищенном от ужасных пережитков прошлого. Полный безутешной боли плач.       Стоящая рядом с Андрием, темная жрица тоже его услышала, её густые брови удивленно поползли вверх, а в глазах отразилось недоумение. Решив, что пять минут все же погоды не сделают, молодой дворянин в сопровождении супруги быстро зашагал на звук. По пути, он заметил странные яркие синие отсветы, пляшущие на стенах, чей источник располагался как раз там, где кто-то громко рыдал. Миновав колодец с забытым на его краю ведром, он обогнул длинную деревянную пристройку у замковой стены, где хранились запасы сена для лошадей, и, пройдя мимо пустующего дома прислуги, замер перед небольшим заборчиком. Впереди раскинулся хорошо знакомый ему сад, который примыкал дальним своим краем к восточному крылу замка. Место, где, казалось, само время замирало, давая шанс наслаждаться каждым мимолетным мгновением. Каждым дуновением ветра, пропитанного ароматами множества ярких цветов, за которыми заботливо следили две девушки-служанки, тихим шелестом травы, теплыми янтарными лучами солнца, заглядывающего в сад через нависающую крепостную стену. Здесь, на одной из скамеек Андрий подолгу сидел, отдыхая после очередного утомительного дня, утопая в собственных грезах, мечтая о встрече со своей Любимой. И, как в чудесной сказке, его желание исполнилось, услышанное Темной Богиней. Его любимая Линда стояла рядом с ним, а её тонкие пальцы приятно грели ладонь молодого дворянина. Исполнилась и другая его мечта – он обрел место, где может неразлучно жить со своей любвеобильной женой, не опасаясь косых взглядов или кары за «ересь» и «монстроложство». Так почему же он слышит эти неуместные звуки?       Как оказалось, плакала одна из четырех девушек, стоящих посреди сада спиной к Линде и Андрию. Пронзительный лазурный свет шел как раз от них, а точнее от обжигающего пламени, жадно лижущего тела трех незнакомок. Впрочем, до невольно содрогнувшегося от ужаса Андрия быстро дошло, что совсем не огонь являлся причиной их страданий. Пламя вообще оказалось каким-то странным. Приглядевшись, парень с удивлением понял, что оно очень аккуратно облегает тела странной троицы, никак не вредя ни скромным серым платьям, выдающим в них служанок, ни гладкой девичьей коже и заплетенным в косы волосам. Головы девушек венчали сотканные из все того же светло-голубого огня «ушки», а пониже спины виляли пламенные хвосты, рассыпающие быстро тухнущие в воздухе белые искры. Как будто пламя ожило и решило преобразить троицу молодых женщин, сделав их похожими на диковинных зверей. Об этом Андрий уже не задумывался, разглядев, наконец то, что вызвало горе служанок.       На плохо слушающихся ногах молодой дворянин подошел к калитке, открыл натужно заскрипевшую створку и медленно, как во сне, поравнялся с монстродевами, слепо глядя перед собой, на три свежие могилы. Простые холмики земли, без надгробных крестов или камней. Безликие и безымянные свидетельства того, что не всем нашлось место в новом Марцеллбурге. Морозный шепот страха, стихший во время путешествия через город, снова начал звучать в голове молодого дворянина. Сквозь грохот собственного сердца в ушах, Андрий едва услышал голос одной из девушек-служанок, которая, вытерев заплаканное лицо, обратилась к нему, тоскливо опустив «огненные» ушки: - Молодой господин!.. Я так рада, что с вами все хорошо!.. – всхлипнула монстродева. – Мы боялись, что потеряли и… и вас… - И меня? – с трудом протолкнул эти слова Андрий сквозь стиснутое ледяной хваткой горло. – Чьи это… могилы? - Вам еще не сообщили?! – охнула другая девушка, прижимая ладошки ко рту. – Великая Богиня… - Что мне не сообщили? – пересохшими губами почти по слогам выдавил Андрий, разворачиваясь к говорившей и впиваясь взором в её глаза. – Чьи это могилы?!       Его слова прозвучали громко и сухо, как раскат грома, сравниться с которым мог лишь частый стук его собственного сердца. Служанки с огненными ушками отпрянули назад, боясь посмотреть в глаза молодому дворянину и не в силах произнести слова, которые Андрий больше всего боялся услышать. Им на помощь пришла четвертая девушка, стоящая за их спинами, сложив ладони на груди и склонив голову с закрытыми глазами. - Простите моих воспитанниц, господин, - её приятный глубокий голос коснулся ушей Андрия, сверлящего взглядом троицу испуганных монстродев. – Они очень расстроены и растеряны от произошедшего. Мы все скорбим о смертях, случившихся этой ночью… О тех, кто до конца следовал по ложному пути служения Небесам, не взирая ни на что.       Каждое её слово звучало словно все дальше от молодого дворянина, как будто девушка удалялась от него, хотя он ясно видел её перед собой. Златовласая красавица с лисьими ушками и двумя пышными хвостами, одетая в закрытое платье с длинными рукавами темно-синего цвета, вышитое янтарными узорами. Андрий хорошо видел её губы – насыщенно розовые, нежные, красивой формы, произнесшие слова, набатом прозвучавшие в его голове: - Господин, ваш брат не пережил эту ночь… Простите, что сообщаю вам эти ужасные известия… Мы похоронили его в этой могиле вместе с двумя служанками, пожелавшими… последовать за ним. И я молюсь за душу вашего брата, чтобы он поскорее попал на Великое колесо перерождения.       Она говорила что-то еще, но парень её не слышал. Оглушенный и раздавленный словами девы-лисы, Андрий слепо смотрел на могилы перед собой. Что-то жгущее нестерпимым холодом заполняло внутренности, давило на сердце и стискивало горло, мешая дышать. Он едва ощутил касания теплых пальцев Линды к своей руке и услышал откуда-то издалека её тихий голос: - Я с тобой, милый Андрий…       Её слова и успокаивающие прикосновения вывели молодого дворянина из оцепенения. На плохо слушающихся ногах, он сделал шаг вперед, опустился на колени и положил руку на взрыхленную серую почву, навсегда отгородившую его от Юлиана стеной холодной пустоты. Одиночество... Он слишком хорошо знал это чувство. Мама, лицо которой он едва помнил, слишком рано ушла из жизни, влившись в бессчетный список жертв безжалостной чумы, обрушившейся на этот край. Его отец герцог Нестор и до этого не отличавшийся чуткостью и нежностью, после смерти супруги окончательно очерствел сердцем. Своим детям он старался привить самые правильные, по его мнению, жизненные принципы и взгляды. И если Юлиану действительно нравился дворянский кодекс чести, военное ремесло, верность небесным покровительницам, проводимые отцом парады и охоты, то Андрию было решительно непонятны подобные растраты. Еще ни разу честь или верность не излечивали раны и не наполняли пустые желудки... Огромные деньги, что тратились на создание мощных укреплений, шли в карман проклятым святошам или бряцающим доспехами офицерам, могли бы прокормить сотни голодных ртов, облагородить поля, возвести школы и больницы, заложить фундамент будущего благополучия города. И тем больнее Андрию было видеть сколь его брат популярен среди жителей Марцеллбурга!       Неприятное чувство зависти и обделенности грызло нутро молодого человека, заставляя чувствовать себя обделенным и всеми забытым. И все же, каким бы порой упрямым и глупым не казался Юлиан, он все равно оставался для Андрия последним родным человеком в этом холодном и равнодушном мире. Если бы не тепло прижавшейся к нему Линды, приятный запах и мягкая убаюкивающая аура любимой девушки, челюсти одиночества уже вцепились бы в молодого дворянина лютой хваткой. Как будто отвечая на немой зов, лицо брата очень четко появилось перед взором перешедшего на сторону монстров человека. Он ясно видел его плотно сжатые губы, чуть встопорщенные темные усы и пронзительные карие глаза. Их взоры встретились, и губы Юлиана искривила гримаса отвращения: - Ну что, теперь ты доволен собой, Андрий? – эти слова хлестнули по парню подобно шипастому кнуту. – Тайком от меня прижил себе монстра, делил с ней ложе, а потом переметнулся на их сторону. Теперь из-за тебя я мертв! - Нет! Я не виноват в твоей… гибели!.. – очень тихо выдавил сквозь зубы Андрий, отводя взгляд от могилы, но лицо брата как приклеенное следовало за ним. – Это все ты со своими рыцарскими традициями и глупой честью! - Еще как виноват, жалкий слизняк! – прошипел на ухо молодому дворянину голос умершего Юлиана, и на этот раз в нем звякнули металлические нотки, совсем как у покойного герцога Нестора. – Ты всегда думал лишь о себе, а не о том, чему я учил тебя и твоего брата! Витал в своих фантазиях, вместо того, чтобы стать опорой для Юлиана, разочаровывал меня и его! Так не отворачивайся, поганец, смотри и запомни эту могилу!       Согнувшись под гнетом этих слов, Андрий что есть силы зажмурил глаза, но иллюзия никуда не исчезла, а пронизанный холодной брезгливостью голосом оглушительным набатом отдавались в сознании парня. - И когда Юлиан больше всего в тебе нуждался, в твоей поддержке, да просто в осознании того, чтобы с тобой все в порядке, тебя не было рядом! Когда твой брат до конца оставался верен себе и тому, что ценил больше жизни, ты трахался с этой демоницей! Что ж… ты добился своего! Монстры захватили город, извратили его, да и трон Юлиана теперь свободен. Почему бы тебе не сесть на него? Теперь-то уж Марцеллбург стал достоин твоего величества?       Острый стилет боли и давней обиды снова дал о себе знать, пронзив сердце Андрия. - Ты... ты никогда меня не ценил! Слепой и упрямый старик, вот кто ты! Ты вбил в голову Юлиана свои идиотские порядки и привычки, превратил в одержимого честью рыцаря, не способного взглянуть дальше своего носа! Ставил мне его в пример... Даже высмеивал меня перед придворными, мол какой у меня правильный старший сын и какой же размазня младший... А ведь все чего я хотел – сделать Марцеллбург благополучным городом, а не придатком этого погрязшего во лжи и войне государства! Из-за тебя Юлиан стал таким... ничего не замечающим слепцом кроме нелепого морального кодекса и игр в солдатики... Это из-за тебя он погиб! – злобно прошипел Андрий. - Глупый щенок… – расхохотался голос герцога Нестора. – В тебе никогда не было твердости Юлиана, не было хватки настоящего правителя! Лишь детскими мечтами ты не сделаешь людей счастливыми. Посмотри до чего ты дошел – спелся с вечными врагами людей ради собственных желаний. Предатель! - Это я-то предатель?! – сквозь стиснувшие его зубы боли, прошипел Андрий. – Это вы с Юлианом меня предали! Этот проклятый город, эти мерзкие обычаи были для вас важнее всего на свете! Ради своих идиотских догм ты отдал на суд Арину, даже не разобравшись в том, что она не виновна! И эти церковные мерзавцы убили её! А ты лишь радовался… Я хотел освободить Марцеллбург от власти этих святош… отомстить им за все зло, которое они нам причинили, и о котором ты даже не подозреваешь! Теперь же у меня никого нет, кроме Линды… - Для тебя уже давно никого не было в этом мире кроме твоей рогатой блудницы, – удаляясь, прошелестел ветер голосом Нестора. – Так теперь живи с ней в городе, который ты сам создал своими руками. Но не заставляй в нем жить других, чьих идеалов ты никогда не понимал… и теперь уже не поймешь…       Его последние слова потонули в шелестел листвы ближайшего дерева. Согбенный Андрий медленно разлепил глаза и посмотрел на могилу брата сквозь влажную соленую вуаль, заслоняющую его взор. Тонкие пальцы все так же обнимающей его темной жрицы осторожно вытерли катящиеся по щекам парня капли влаги. Окружающий мир безмолвствовал, как будто и он отвернулся от младшего отпрыска герцога Нестора.       В последний раз проведя ладонью по земле, Андрий дрогнувшим голосом произнес: - Прощай, брат и прости… Прости, что не смог и не успел тебе помочь…       С помощью Линды, он поднялся на ноги, обернулся к девушке и севшим голосом сказал: - Идем, Линда. Нам еще нужно узнать, что от нас хочет Принцесса. - Ты… уверен, милый? – обеспокоенно спросила суккуба. – Может быть отложим разговор с ней, пока ты… не придешь в себя? Уверена, она все поймет и не станет настаивать. Я сама ей сообщу… - Нет! Мне тоже надо кое-что у неё спросить, – резко мотнул головой молодой дворянин, высвобождаясь из объятий темной жрицы и направляясь ко входу в замок.       Печально вздохнувшая Линда бросила последний взгляд на могилу брата своего возлюбленного, сложила ладони на груди, произнесла молитву Темной Матери и поспешила за Андрием. Дверь, ведущая во внутренние помещения цитадели, оказалась не запертой, и молодая пара без проблем проникла в утробу древней крепости. Безмолвные коридоры встретили Андрия запустением и приоткрытыми дверями, ведущими в такие же безжизненные помещения. Обыскивающие замок в поисках людей монстры не занимались грабежами и мародерством, но довольно тщательно осматривали каждый закуток. Где-то на полпути к башне донжона, Андрий осознал, что намеренно выбрал более длинный путь через западное, а не восточное крыло замка. Во-первых, потому что там находилась его комната, а так же комната Юлиана. Пустота и отчуждение некогда родного замка буквально сдавливали молодого дворянина, от чего казалось, что стены коридора вот-вот сомкнуться как тиски, раздавив нежелательного гостя. Что же будет рядом с местом, где прошла почти вся его жизнь, парень даже боялся думать… А во-вторых, окна восточного крыла выходили как раз на цветущий сад, укрывший листвой своих деревьев три свежие могилы. Любая мысль о брате сейчас острым ножом резала душу парня, выдирая образы из почти забытого детства, где он, Андрий всегда оставался в тени неизменно популярного Юлиана.       Болезненная гримаса легла на лицо Андрия, когда он остановился перед винтовой лестницей, ведущей на самую верхушку донжона, где размещался кабинет брата. Ведь не так он должен был подняться на вершину этой башни. Не как беглец, бросивший родного человека в трудную минуту, а как благодетель, спасший брата из лап лживых догм и обмана. И встретить там не пустоту и засохшие воспоминания, а благодарность от родного человека. Впрочем, пустой верхушка башни точно не была. Даже стоя на лестнице, молодой человек ощущал тягучую и властную ауру, мягкую и обжигающую как ласковое пламя, приятными волнами идущую сверху. Он помнил это чувство еще с их первой встречи в лагере принцессы, эту полную кипящей страсти реку, способную захлестнуть любого человека, посмевшего встать на её пути. Правда, сейчас он переносил это ощущение легче, скорее всего, из-за близости Линды. Вместо почти невыносимого желания узреть обворожительную красоту лилим, Андрий ощущал все возрастающую жажду уединиться со своей возлюбленной, идущей с ним рука об руку. Линда, тоже чувствовавшая, как сладкий жар постепенно затопляет её тело, вызывая приятный зуд пониже живота, нежно поцеловала парня в щеку и шепнула ему на ухо: - Сегодня вечером, милый, я подарю тебе много удовольствия и сделаю все, чтобы ты вновь улыбался… Андрию стоило больших трудов сдержаться и не потащить свою супругу прямо сейчас в спальню, выполнять столь заманчивое обещание. Переборов соблазн и поднявшись по винтовой лестнице на вершину башни донжона, последний сын герцога Нестора предстал перед кабинетом своего брата, дверь которого оказалась приоткрыта, и оттуда доносились чьи-то голоса. - …Я больше не могу ждать, моя повелительница! Я должна найти его! – обеспокоенно говорила незнакомая девушка. – Иначе та жрица украдет его у меня! Простите, что покидаю вас сейчас в разгар вашего похода, но я чувствую, что должна быть рядом с ним! Ответивший ей голос принцессы-лилим, от которого внутри все сладко сжалось, Андрий узнал сразу: - Я понимаю, что тобой движет, милая, и не буду удерживать, хотя сильные демоны сейчас очень нужны в моей армии… Но ведь ради вас я и затевала этот поход. Чтобы видеть в ваших глазах огонь любви и страсти… Так следуй своему сердцу, Астарот, будь осторожна в пути, и пусть Темная Мать поможет тебе отыскать возлюбленного! - Спасибо, моя принцесса! Я безгранично благодарна вам за то, что вы позволили мне служить вам эти годы! Обещаю, что вернусь к вам, но уже не одна, а с моим дорогим мужем, и продолжу помогать во всем! Взявшись за ручку, Андрий толкнул тихо скрипнувшую дверь и перешагнул порог кабинета герцога Юлиана. Сладкий щекочущий ноздри аромат тот час усилился, кружа голову и вызывая приятные позывы внизу живота, а представшее перед молодым дворянином зрелище, как и в прошлый раз, заставило сердце пуститься в дикий пляс. Принцесса Друэлла стояла профилем к вошедшему в комнату человеку, скрестив руки на красиво очерченной груди, сложив за спиной белоснежные крылья и задумчиво виляя длинным хвостом. Воистину, о нечеловеческой красоте светлокожей лилим можно было слагать легенды и песни, возводить прекрасные памятники и писать завораживающие картины. Стоящая напротив неё статная демонесса с гладкой темно-голубой кожей, изогнутыми черными рогами, перепончатыми крыльями и горящими словно алые угли глазами, тоже лучилась демонической обольстительностью, но все же не дотягивала до своей повелительницы… Коротко поклонившись, она подошла к распахнутому настежь окну, расправила свои темные крылья и одним сильным прыжком взмыла в воздух, обдав стоящего в дверях парня потоком ветра и быстро превратившись в теряющуюся на фоне облаков черную точку. Проводив её взглядом, Друэлла плавным движением обернулась к вошедшим, с любопытством изучая молодую пару из человека и темной жрицы. Гулко сглотнув, Андрий с немалым трудом оторвал глаза от едва прикрытой пышной груди лилим, по бледной коже которой змеился причудливый узор черных татуировок, переходящий на шею и щеки девушки. Утопающий в вожделении разум лихорадочно перебирал образы, силясь найти хоть что-то, способное сравниться в совершенстве с этим запретным плодом. И нашел – обнаженное и элегантное тело его жены Линды, единственной, кто во всем мире мог соперничать в красоте с дочерью Владычицы демонов. Покрепче сжав теплую ладонь стоящей рядом темной жрицы, молодой дворянин отвесил высшей суккубе учтивый поклон и изо всех сил постарался сфокусироваться на светящихся алым огнем глазах Друэллы. - Рад видеть, что с вами все в порядке, миледи, – прокашлявшись, приветствовал её Андрий. – Вы хотели меня видеть? - И я рада видеть вас, молодой герцог, а так же вашу милую супругу. От всей души желаю вам счастья и любви, – улыбнулась лилим покрасневшей Линде. - Благодарю, госпожа! Для меня большая часть наконец-то увидеть вас своими глазами! – восторженно взмахнула крыльями темная жрица, обронив на пол пару черных как ночь перьев. – Я несказанно рада, что с вашей помощью и в этот город пришли любовь и наслаждение! Впрочем, улыбка на лице Друэллы быстро поблекла, а и без того светлая кожа стала еще бледнее. - Да, я действительно просила вас разыскать. Вы уже знаете о… судьбе своего брата? – вопросительно изогнув хвост, осторожно поинтересовалась демоница. Её слова вновь разодрали успевшую покрыться коркой засохшей крови рану. Болезненно скривившись, Андрий бросил взгляд на один из укрывающих стену ковров и мрачно произнес: - Я видел его могилу во дворе. И поэтому я тоже хотел вас увидеть и спросить. Как это произошло? Как именно он умер? Его убили в ходе штурма эти проклятые Герои, чтобы он не достался никому из вас?.. В глубине кроваво-красных зрачков принцессы мелькнула печаль. - Нет… он сам расстался с жизнью. Воспользовался медальоном с запечатанным там природным элементалем, не обладая никакими магическими способностями. Эта сила… его и погубила… До боли в пальцах сжав кулаки, Андрий едва слышно прошипел сквозь зубы: - О чем ты только думал, честолюбивый осел… Зачем ты это сделал… знал же что не справишься, что древняя сила тебя и погубит… Или ты этого хотел? Решил по заветам старика уйти из жизни с честью? Наплевав на тех, кому ты дорог? Юлиан, какой же ты болван… - Я разделяю вашу скорбь по брату, – раздался голос Друэллы. – Мне тоже было больно видеть, как человек слепо сводит счеты с жизнью, отринув шанс начать лучшую жизнь с нами… В его смерти есть и моя вина. Я не успела его спасти. - Спасибо за ваши слова, миледи, – поднял на неё глаза молодой дворянин. – Но прошу вас не корить себя. Мой брат был упрямцем, каких еще поискать. Переубедить его было бы очень трудно… - Возможно… Как бы то ни было, у меня к вам предложение, герцог Андрий. Мягко ступая по полу, лилим подошла к окну, несколько мгновений смотрела сверху вниз на крепостной двор, а затем обернулась к выжидающему парню. - Буду откровенна. Сейчас в моем войске как никогда нужны высшие монстры и демоны, особенно способные руководить основными силами. Без них любое сражение может обернутся бессмысленными смертями, – призналась Друэлла, накручивая на палец локон своих серебряных волос. – И я пока еще не нашла подходящей кандидатуры на должность правителя вашего города, а потому я предлагаю вам занять место своего брата. Присягните моей матушке, станьте её верным вассалом и новым герцогом демонического Марцеллбурга, правьте своими новыми подданными и приведите их к любви и процветанию! Андрий ответил не сразу. Первые долгие секунды он размышлял о том, что действительно мог бы занять опустевший трон брата. Все же ему не впервой было помогать тому разгребать административные дела, порой даже против собственной воли. Но затем в ушах прогремели слова покойного герцога Нестора:       «Ты никогда не станешь достойным правителем, Андрий, если не будешь следовать примеру своего брата!» Молодой дворянин брезгливо скривился, прогоняя из памяти образ покойного отца. Ну уж нет, довольно с него этой опостылевшей рутины! Слишком хлопотное это дело, править целым городом. Тем более что он добился того, чего хотел. С его помощью пала мерзкая власть Церкви, святые отцы в первых рядах занимаются непристойностями с суккубками, город очистился от душащей его атмосферы алчности, жестокости и попыток угодить королевской власти. Теперь монстры перевоспитают этих глупцов и невежд, слепо молящихся лжеверховной и не желающих осознать, что именно она – самое главное зло. Теперь-то он, Андрий, может спокойно почивать на лаврах, наслаждаясь мирной жизнью вместе со своей любимой… - Простите, миледи, но я вынужден вам отказать, – покачал головой младший сын герцога Нестора. – Я не думаю, что справлюсь с этим бременем и не хочу вас подвести. - Так тому и быть, – немного разочарованно цокнула языком лилим. – Я понимаю ваши чувства и желание проводить с любимой как можно больше времени… Что ж, думаю, что до своего отбытия я найду подходящую кандидатку на должность наместницы вашего города. Надеюсь, что вы поможете ей советом, если она того попросит. Больше я вас не задерживаю. Когда за молодой парой закрылась дверь, принцесса Друэлла вновь подошла к окну и осмотрела расстилающийся внизу город. И похожий и отличающийся от демонических городов, которые она уже видела. Населенный людьми, познающими радость жизни бок о бок с мамоно, которые помогут им избавиться от болезней, старости и разъедающей их жестокости, направив эту энергию в другое русло – к любви и созиданию. Не взирая на все произошедшие этой ночью беды, девушка чувствовала радость, затопляющую её сердце. И надежду, что когда-нибудь, в не очень далеком, как всей душой надеялась лилим, будущем, все люди и монстры будут жить вместе как единый народ, не разделенный глупыми барьерами и табу, навсегда избавленный от любых войн и бедствий под мудрым правлением Матушки и её наследниц.