Венец творения

       Казалось бы, ни в чем я не провинилась, никому не причиняла вреда, зла не творила — короче говоря, не грешила и последние две недели жила паинькой! Только вот все равно ощущала себя где-то между исповедью у священника и допросом у сурового копа! Возможно, потому что смутные знания нормы, хранившиеся в черепушке, но сознательно не применяемые, цеплялись костлявыми руками дементоров за плечи и выворачивали душу… Еще и Чарльз так смотрел, что легче никак не становилось!        А мне — снова — казалось, что жизнь только начала налаживаться — я даже смирилась и вроде как была немного рада тусить на этом острове?.. Здесь оказалось удивительно уютно и спокойно. — Не бойтесь так, мисс Селма, — мягко улыбнулся мне Ксавье, и его дружелюбию я верила беззаветно, игнорируя любые скользкие моменты биографии и любимые фанатами штампы с «-гадами». Только проблема была во мне, а не в добром дядюшке-мозгочитателе. — Вам нужно расслабиться, я не причиню вреда.        Он уже минут, что ли, десять меня так успокаивал? Не то чтобы мне было что скрывать… Ну да, было! Только кому ещё такое доверить? Чтобы не сочли чокнутой? — Да даже если вы мне вскипятите мозги, регенерация все вернёт на место, — нервно рассмеялась, тут же получив осуждающий взгляд.        А, черт. Опять. Я опять повела себя не так, как здоровые, ценящие себя люди. Упс?        Глубоко вдохнув и выдохнув, постаралась расслабиться. На всякий случай ещё раз сказала, что я не сумасшедшая. Не больше, чем любой другой человек после лаборатории. — Мисс Селма, я не считаю вас сумасшедшей. Я считаю вас сильно пострадавшей и нуждающейся в помощи, — мягко заверил Чарльз.        Да, кажется, именно так разговаривают с душевнобольными?        Мой нервный смех он интерпретировал абсолютно правильно, вновь наградив взглядом, полным мягкого укора. — А вы верите в параллельные вселенные? — спросила я, подумав, что, может, стоит предупредить, что именно он может увидеть в моей голове.        Но прохладные сухие пальцы легли на висок — и больничная палата островного лазарета взорвалась тьмой.        Воспоминания, кристально чёткие, переполненные деталями, на этот раз представали перед глазами полными жизни и даже эмоций, не как когда настигали во снах.        …Запах крови учуяла даже раньше, чем услышала крики. Несколько мужчин спешили за молодым парнишкой, местным балагуром… — Что случилось? — кричу, переходя на бег, чтобы нагнать Бишопа.        С ним бежало ещё несколько крупных мужчин, состоявших в островной самопровозглашенной полиции. Последнюю неделю Баки часто тренировался с ними и так же часто провожал их в медпункт. — Парни сказали, Баки сорвался, — буркнул недовольно Бишоп, и я прибавила ходу — благо, запыхаться мне не светило, только проголодаться из-за перестройки организма.        Пусть мы и общались с милейшим дедушкой-психологом мистером Хьюго, чей внук оказался мутантом и проживал теперь на Мюр, но пара сеансов с ним не могла поставить Баки мозги на место, и его периодически перемыкало…        Недалеко от палаточного лагеря Барнс… Зимний Солдат методично лупил парнишку с укреплявшей тело почти до состояния железобетона мутацией — только вот и такое укрепление медленно, но верно сдавалось под натиском кулаков: кожа под ударами проминалась, темнела и даже трескалась. Меня бы гордость взяла за творение, не затопи сознание испуг. Не за парнишку, естественно — за Баки. — Мы просто хотели подшутить! Накинули мешок на голову со спины, — размазывал по лицу сопли позвавший на помощь.        Охренеть пошутили, юмористы блин! — У него ПТСР, идиот! — воскликнула в отчаянии: Баки же будет винить себя в том, что чуть не прикончил парнишек за шутку.        Тупую, но шутку. — Селма! — Бишоп не успел схватить меня, а кулак Зимнего Солдата уже врезался в переносицу, вминая нос в череп.        Больно, блин!        Я оттолкнула мальчишку с мутацией-укреплением — все равно руки, которыми он прикрывался, уже почти превратились в куски мяса от непрекращающихся ударов суперсолдата… Под которые добровольно встала я.        Остальные не вмешивались. На устроенных Бишопом тренировках опытным путем выяснилось, что Барнс всех укладывает на лопатки без особого напряга, даже тех, кто активно и умело пользовался мутациями. Особенно в состоянии берсерка, то есть Зимнего Солдата. — Баки, приди в себя! — я ужасно гнусавила и хлюпала из-за разбитого носа, но все равно пыталась достучаться до…        Друга? Почти три недели знакомства и жизни бок о бок не оставили нас чужими друг другу, но друзьями? Приятелями, думаю…        Ещё пара ударов под аккомпанемент моих уговоров — и во взгляд Зимнего Солдата вернулся мой приятель Барнс. — С возвращением, Баки! — весело хихикнула, пытаясь вытереть ладонью залившую лицо кровь, но больше размазывая её. — Селма… Господи, Селма, прости! — только что месившие меня, как тесто, руки бережно обхватили мои щеки (каких же долгих тренировок и усилий ему стоило научиться контролировать силу). В голубых глазах Барнса плескалось почти физически ощутимое отчаяние. — Почему вы не вмешались?! Никто из вас?! — в ярости крикнул он собравшимся рядом мужчинам. — У Селмы у единственной шансы выжить, — пробурчал один из полицейских острова. — Я не успел её остановить, — взял всю вину на себя Бишоп.        Как благородно. Я шмыгнула носом, который начало стягивать из-за засыхающей крови. — Баки, я тебе все прощу, только покорми! — потребовала внимания к своим потребностям, и хмурый Баки послушно повёл меня…        Умываться! Нет, я хочу есть!        Воспоминания как будто встали на ускоренную перемотку, и я поняла, что Чарльз рассматривает их, где-то ускоряя, где-то замедляя. Его очень заинтересовала моя помощь в лазарете, где я аккуратно пробовала взятую на анализы у жителей острова кровь… Каюсь, был за мной такой грешок, который только чудом не пропалила Мактаггерт, отвечающая за лазарет. Но и крови я брала немного! Не больше пары капель. — Будь осторожнее, — ворчал Барнс, строивший из себя настоящую «мамочку», постоянно приглядывая за мной…        «Перемотка» остановилась. Второй день на острове. Запах гари снова забился в нос, как и самый ароматный и соблазнительный из всех, что я прежде ощущала. Что-то внутри меня жаждало попробовать этого мутанта, и я не сопротивлялась. На меня не кричали, меня не ограничивали, значит, я могла отправиться к мутанту, значит, от меня хотели, чтобы я попробовала… и исправила?        При просмотре этого воспоминания, переживании его заново, мне стало обжигающе стыдно.        Боль от плавившейся на коже одежды, от прогораемой плоти не отвлекала. Ведомая одним лишь инстинктом, я шла в бушующее пламя к вкусняшке.        Вкусняшкой оказался трёхлетний ребёнок, горько рыдающий и поглощенный огнём. Я спокойно взяла его на руки: кожа уже почернела, мутировала до состояния, когда жар не страшен. Через руки я ощущала его тело лучше собственного, и поправить симфонию его мутации, облегчить ему контроль над пламенем, коим он являлся отчасти, было легко. В голове существовала пустота, только чистая симфония генов…        Пламя вокруг потушили. Я передала потухшего мальчика его… матери, судя по тому, как похоже они пахли, пусть она казалась невыносимо простой и неинтересной, и только после этого начала ощущать холод. — Как-то прохладненько, — глупо улыбнулась, поймав тяжёлый и непонятный взгляд Барнса, стоящего с пустым ведром.        Тяжело вздохнув, Баки стянул с себя куртку и накинул на меня, как кокон, подхватывая меня на руки. Так и дотащил до моей палатки, как принцессу — или скорее гусеницу.        Выговор о том, что себя надо ценить и беречь, мне не сделал только ленивый — даже мать огонечка, перемежая отповедь благодарностями, высказала мне за моё безрассудство.        Стыдно было что тогда, что сейчас только потому, что бросилась я не ребёнка спасать, а как бы… «надкусить».        Голова начала раскалываться, как если бы её проверяли на прочность циркулярной пилой. Боль ввинчивалась в сознание, оглушала, и воспоминания вновь встали на быструю перемотку… Самолётик людей Икс, логово Гамбита, ночное шоссе, лаборатории, комиксы, фильмы, излеченный дядя…        Боль стала нестерпимой.        Я отключилась.        …Когда пришла в себя, за окном уже алел горизонт. Закат? Мы же с Ксавье утром встретились… А, вон он, на соседней кушетке лежит. Бледный какой, напряжённый.        Жрать хочу жёстко…        Вздохнув, доковыляла до шкафа с препаратами и намешала себе в мензурке глюкозный раствор. Мерзость, конечно, но голод не тётка, повкуснее ничего не принесёт. До столовки, боюсь, не доползу.        Странно, что мы одни в лазарете. Ни других медсестёр, ни врачей, ни Мактаггерт… Ксавье настоял, чтобы нас не беспокоили?        Потягивая противный сироп, приблизилась к Чарльзу. Его мутацию я уже разобрала и впитала в фоновом режиме, так сказать, однако сейчас такая возможность… Не одной мне мучиться от голода.        Интересная, очень вкусная. В родном мире ничего подобного не встречала. Телепатия, телекинез… Всего этого не было там, здесь же было — и много чего ещё сверх, что приводило меня почти в экстаз…        Возвращаясь к Чарльзу, проблема была в позвоночнике и спинном мозге. Травма переплелась с частями, ответственными за телепатию: у него в процессе улавливания и чтения мыслей отвечал не только головной мозг, но и спинной, — и много необычных частей в позвоночнике и нервах, потому физический контакт облегчал процесс, как если бы он ощущал мысли не электрическими импульсами, а звуковой вибрацией… Не представлялось возможным просто залечить травму позвоночника — это отключало телепатическую чувствительность. Значит, нужно разбирать весь организм по кусочкам, чтобы сложную тонкую систему не сломать в обмен на возможность ходить…        Задачка оказалась сложной. Оказалось легче просто залечить, а потом заново нарастить мутацию, пусть это и усилит ее на пару порядков. — Я… Слышу намного больше мыслей, чем обычно. Что вы сделали? — спросил Ксавье где-то через полчаса, кажется, разбуженный странными ощущениями в теле.        Так как я буквально копалась в его теле, то и о пробуждении была осведомлена раньше, чем он заговорил. — Уже заканчиваю. Обычно это отнимало меньше времени, за три года я отработала лечение до пяти минут, но у вас очень тонкая мутация — пришлось поковыряться, чтобы восстановление спинного мозга не блокировало. Плохая или хорошая новость, как посмотреть: теперь у вас крепче кости и способность должна усилиться, — буднично расписала, потягивая уже третью порцию глюкозы.        Чарльз явственно завис, а я запоздало подумала, что не такого лечения — как-то походя — он ожидал от судьбы. Сколько он уже в инвалидной коляске катается? Побольше моего срока в лаборатории, да?..        Наконец отняла руки от заметно исхудавшего тела. Одежда теперь была ему великовата размера так на два, зато кости действительно стали покрепче, а ещё укрепились мышцы, которые я привела в тонус.        Чарльз резко сел на кушетке и замер, прислушиваясь то ли к чужим мыслям, то ли к своим ощущениям. Неожиданно он потянулся вперёд, к ногам, и чуть согнул их, дотягиваясь до ботинок. Он сбросил их на пол — и теперь я видела, как он шевелит пальцами в носках… — Потрясающе… У меня нет слов, Селма. Я даже не уверен, что вы естественная мутантка, — пробормотал Ксавье, завороженно смотря на движения пальцев.        Кажется, ему крышу сносило от ощущения ног, которых он так долго не чувствовал.        Его вывод же… Не был чем-то новым или пугающим. Не он один думал так. Я сама считала, что моя мутация слишком удобная и техничная, нарочитая. Я чёртова машина для сбора и изменения генного материала! Только кем созданная и зачем? Перепробовав столько мутантов, я действительно не верила, что являюсь такой же, как они. Мои гены — самые обычные на всех анализах, чем не тревожный звоночек, намекающий на что-то…        Что-то. — Что там в моей черепушке? Мне уже подбирать смирительную рубашку посимпатичнее? — хихикнула, наслаждаясь чужой реакцией на «лечение».        Пришлось очень постараться, чтобы нарастить мышечную массу на ноги, за которыми явно ухаживали, но всё-таки длительная неподвижность сказывалась; а так пришла Селма: меньше часа — и вы снова способны бегать! Чудо!        На самом деле, я обеспечивала финансирование лаборатории и свой паек вот таким лечением обладавших достаточной суммой, чтобы знать о лаборатории и пользоваться её услугами: любые патологии, инвалидности, рак, редкое, неизлечимое, запущенное, отсутствующее — всё наловчилась лечить очень быстро. С наработанными алгоритмами даже думать не надо, так, пассивно мониторить организм. Это Ксавье со своей цепляющей слишком много систем организма мутацией, подкинул задачку. — Вы не сумасшедшая, Селма. Ваш мозг… как суперкомпьютер. Он суперчестен. Он не мог придумать то, что я видел в вашей памяти, — вздохнул он, быстро справляясь с восторгом от излечения.        Это меня сейчас идиоткой назвали или обвинили в отсутствии фантазии?..        Хотя больше я удивлялась Чарльзу. Поразительный самоконтроль! Вот секунду назад он чуть не плакал, улыбался так широко и счастливо, поглощенный здоровыми ногами, а вот уже собран и спокоен, как и прежде, будто ничего не произошло. Единственное, не может больше сидеть на кушетке и расхаживает по комнате — медленно, наслаждаясь каждым шагом, вероятно?.. — Теперь я убедился… Что вы не несёте угрозы. Если все ещё желаете, я мог бы забрать вас в школу, — тепло улыбнулся Чарльз.        Я не ощущала больше холодной отстранённости и настороженности, как утром… — А Баки? — тупо переспросила, зависнув как старая винда от предложения.        Оставить Баки здесь одного, пусть место хоть десять раз райское, казалось кощунством. Тем более — когда я привела его, чтобы Ксавье помог починить протекающий чердак Барнса… — Я изначально прибыл на остров ради вас двоих, — озорно улыбнулся Ксавье, как будто сбросивший пару лет. Я его не омолаживала, так что это эффект чисто от его эмоций. — Скажите, Селма, есть ли у вас планы на будущее?        Вопрос, что говорится, не в бровь, а в глаз. Были ли у меня планы? Я только недавно обрела будущее. Возможность выбирать. Самостоятельность. С мистером Хьюго я заново училась адекватно оценивать свое тело и потребности, выстраивать личные границы, а тут вопрос о том, что я хочу в будущем? Я едва привыкла за неполный месяц, что могу решать, чем заняться завтра!        Хотя кое-какие желания во мне были всегда, не вытравленные даже заключением в лаборатории. — Хочу выучиться. Стать генетиком, — тихо призналась в самом сокровенном.        Чарльз ободряюще улыбнулся. — Не думаю, что смогу это устроить раньше лета, но если вы не торопитесь… — задумчиво ответил он. — Куда мне торопиться-то? Я в любом случае буду очень признательна! — с энтузиазмом заверила, не веря своему счастью.        Ксавье действительно поможет мне? Не просто предоставит убежище в обмен на способности, а поможет выучиться? — Тогда позову мистера Барнса. И — мисс Селма, моё излечение — секрет, пока мы не придумаем объяснение, — подмигнул Ксавье, медленно садясь в инвалидное кресло, как будто нехотя.        Я рефлекторно кивнула и запоздало поняла, что Ксавье не хочет раскрывать мои способности. Как мило с его стороны. Он приложил пальцы к виску, видимо, передавая сообщение телепатически.        Я пока осталась в тишине наедине с мыслями и волнительным осознанием, что будущее… Изменчиво. В том плане, что я могу влиять на него. Выбирать. Такое необычное ощущение. Как я раньше не страшилась будущего?..        Сначала нас навестила Мактаггерт. Она не задавала много вопросов, но вскрылось, что мои пробы крови не были для неё секретом: она выдохнула с облегчением, когда Ксавье посвятил её в нюансы моей мутации, и тут же досадливо скривилась. — Могли бы и раньше сказать. Вы можете стольким помочь, — обвинительно заметила женщина, приютившая меня на Мюр.        Стало как-то стыдно — я уже мучилась похожими мыслями… — Из-за этих способностей мисс Селму посадили в лабораторию на десять лет, Мойра, не обвиняй её. Как ты объяснишь изменение генома всем? Расскажешь о её способностях? И мутанты не нуждаются в лечении, — твёрдо ответил вставший на мою защиту Ксавье…        Хотя, скорее, на защиту своих убеждений. Но жест я оценила, да. — Тебе легко говорить, — тон Мойры ярко свидетельствовал, что разговор этот происходит между ними далеко не первый раз и даже не второй. — Курта изводили культисты, Сара страдает даже не от внешнего вида, а от собственной кожи, периодических линек, и это я молчу о нюансах остальных…        Ксавье показательно тяжело вздохнул. — Может быть, мою помощь можно как-то замаскировать под лекарство? Вколоть снотворное, а пока мутант спит — я поправлю что нужно? — робко предложила, не желая, чтобы Мойра и Чарльз продолжили спор.        Я могла помочь, и теперь, когда они оба знали о нюансах моих сил, не видела смысла особо сдерживаться. Я медсестра в этом лазарете, и, если буду вкалывать «лекарство», ни у кого не возникнет вопросов. — А вы можете объяснить, что меняете и сам механизм мутации? Какие гены отвечают? — заинтересовалась Мойра, но я лишь отрицательно качнула головой. — Знаний не хватает, — честно призналась в некомпетентности. — Ничего, для этого у вас будем мы. Никто не возражает, если к исследованию присоединится Хэнк? Мисс Селма хочет стать генетиком, — с мягкой улыбкой сказал Чарльз.        Мойра одобрительно посмотрела на меня. — Помощь Хэнка будет кстати. Селма, я подберу для тебя книги, — выразила свое мнение она, и я было задалась вопросом, почему не спросила литературу раньше…        Хотя, конечно, лишь потому, что до вопроса Ксавье даже не думала, что могу что-то сделать. Слишком мало сеансов с мистером Хьюго для того, чтобы «починить» мой мозг.        В дверь постучали. В лазарет вошёл Баки с пакетом, откуда по всей комнате разнесся аппетитный запах еды… Желудок тут же заурчал, выражая мнение о глюкозной херне, которую я в него влила. — Договорим позже, — попрощалась Мактаггерт, чуть кивнув Барнсу, и скрылась за дверью.        Баки же поспешил ко мне и усмехнулся, отдавая пакет, — усмехнулся, как только убедился, что со мной всё в порядке. — Я тоже, пожалуй, пойду. Вам нужно поговорить наедине, — неуверенно заключила, уже доставая из пакета сэндвич и вгрызаясь в него.        Тяжёлая рука Баки, опустившаяся на плечо, не дала сделать и шага от кушетки. — Я бы предпочёл, чтобы ты осталась. Если это не помешает Ксавье, — без особых эмоций сообщил Барнс.        Ксавье улыбнулся, переплетая пальцы. — Ничуть. Я рад, что у вас есть человек, которому вы доверяете, — ответил он, и сэндвич чуть не встал комом в горле.        Я доверяла Баки, без сомнения, даже считала нас друзьями, но доверие с его стороны вводило в ступор. Он правда не против того, чтобы я присутствовала при потрошении его мыслей? — Ты единственная, кто, если что, способна привести меня в чувство, — справедливо заметил Баки.        Я несмело улыбнулась, признавая его правоту. Хотя, конечно, прежде чем выдернуть его из лап Зимнего солдата, я знатно получала по щам, но мне-то с этого ничего не было. Регенерация, чтоб её.        От Баки потребовалось лишь лечь на кушетку и расслабиться. Чарльз не касался его, как меня, — видимо, в этом не было необходимости… или сказывалось усиление мутации; он замер в кресле у стены, чтобы на пути к нему находилась занявшая стул у кушетки я. То, что я хомячила, никому не мешало.        Не знаю, что конкретно происходило. Я не могла наблюдать за ментальными процессами, но могла видеть, как вздулись вены на голове Ксавье, как он хмурился с закрытыми глазами, — и то, как хмурился и стискивал зубы Баки. Вероятно, вычищать код Гидры из его головы — та ещё задачка для обеих сторон…