— В ней совершенно нет крови, — Гермиона наглядно продемонстрировала иголку с шаром, чуть подняв её перед собой. — Понимаешь, Малфой — совершенно нет.
— Но этого не может быть, — задумчиво произнес Драко, глядя в одну точку перед собой.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — деловито кивнула Грейнджер. — Действительно, все вампиры были отосланы в Восточную Европу и в нашем сообществе находиться не должны, но какие еще могут быть предположения?
Он нервно дернул плечом, словно прогоняя назойливую муху, которую, увы, звали Грейнджер и которая на сей раз говорила снова вполне обоснованные логически вещи. Действительно, вампиризм в магической Британии считался одной из форм ужасных преступлений. Те же, кто пострадал от укуса вампира или родились с подобным отклонением, должны были немедленно отправиться на лечение. Когда-то во время летних каникул после третьего курса он увлекся чтением занимательной книги об истории вампиризма и его особенностях. Помнится, тогда его поразил тот факт, что, вопреки бытующему мнению, вампиром мог быть совершенно живой человек, а не мертвец или убитый. Кроме этого, в книге ясно указывалось, что большинство вампиров выпивают из жертвы не более пары кубов крови, но никогда не упоминался случай с полным обескровливанием. Теперь же, мысль о том, что, пока он вместе с гостями вели светские разговоры в зале для торжеств, в его доме сильнейший вампир умертвил неизвестную девушку, буквально пронизывали холодом все внутри.
Видимо, о чем-то подобном подумала и всезнайка Грейнджер, которая явно не могла недооценить способностей неизвестного, и теперь, резко побледневшая, с тревогой посмотрела на него:
— Все окна были закрыты?
— Да, — кивнул Драко, — так проходит меньше зноя. А еще я расспросил эльфов, — предугадал он следующий её вопрос, — они сказали, что никого постороннего не было, только приходила торговка овощами, которая прошла на кухню в пристроенной части здания и оставила все у эльфов. Она якобы ушла, но никто наверняка сказать не может. Я думаю, это была она, — легким движением он указал на девушку, удивив Гермиону тем, что в простом жесте смог передать и сочувствие убитой, и безразличие к её судьбе.
— Когда ты успел все выяснить? — опешила Гермиона.
— Грейнджер, неужели ты не думаешь, что мне совершенно все равно, кто оказывается в моем поместье без приглашения? Это ведь репутация.
Она фыркнула. Ну да — для Малфоя, одного из самых влиятельных людей магического сообщества, репутация играла не последнюю роль. А он, всё-таки, как был, так и остался чертовым эгоистом.
— Грейнджер, — этот самый эгоист указывал на центр платья девушки, — ты когда-нибудь видела вечерние наряды с карманами?
Только сейчас она заметила два небольших карманчика из такой же черной ткани, пришитые по бокам платья. Благодаря мастерству швеи они выглядели совершенно незаметно и ничуть не портили внешний вид. Вот только край одного был наполовину надорван, из чего Гермиона сразу же сделала выводы:
— Она что-то прятала в нем, но, видимо, убийца выхватил этот предмет или во время преступления, или уже после её смерти. Так, а что здесь? — она быстро вывернула наизнанку второй кармашек из которого тут же на пол рассыпались множество маковых зерен. — Странно.
— Зачем ей это понадобилось? — продолжил её мысли Драко. — Ведь она же не булочки собиралась печь в таком виде.
— Не знаю, — пожала плечами Гермиона, вызвав его усмешку — Грейнджер впервые на его памяти признавала, что чего-то не знает. — «Серый всадник», — она взяла с письменного стола маленький клочок пергамента, — она точно не хотела, чтобы кто-то нашел эту записку. Но все равно зачем-то взяла её, несмотря на то, что она мешала ей при ходьбе.
— А не думаешь ли ты, Грейнджер, — протянул Драко, задумчиво рассматривая странное послание в её руках, — что эта особа вполне хорошо знала, что может погибнуть. И оставила такое послание тем, кто будет заниматься расследованием. Уж убийца точно вряд ли бы бросился с неё туфли снимать.
Она неуверенно кивнула. Да, наверное, это было наиболее вероятно. Вообще, сегодня Малфой уже не раз поразил её своей догадливостью и… умом. Да, она знала, что в школе он получал отличные отметки, но почему-то воспринимала его, как самовлюбленного болвана и идиота. Самовлюбленности, конечно, ему было не занимать, но вот и ума, как выяснилось, тоже. Это было, по меньшей мере, странно.
— «Серый всадник», — повторила она. — Это похоже на название книги.
— Кто о чем, а Грейнджер — о книгах, — насмешливо протянул Малфой, смерив её жалостливо-презрительным взглядом. — Мне кажется, такое название можно найти здесь.
Лёгкий взмах руки — и к нему плавно подлетела огромная книга в золотом переплете, мягко ложась в ладонь. «Полная энциклопедия магических замков и поместий», — успела прочитать Гермиона название, выписанное крупными черными буквами.
— Именно, — с чувством превосходства произнес он, указывая на верх одной из страниц энциклопедии. — Замок «Серый всадник» находится в графстве Девоншир, неподалеку от деревни Сейвуд. Сейчас является необитаемым.
— Сейвуд! — воскликнула Гермиона. — Но это же Девонширское пятно — трансгрессия оттуда невозможна.
Малфой снова нахально улыбнулся:
— Не думал, Грейнджер, что с возрастом умственные способности уменьшаются. Ты ведь сама заметила, что она долго шла пешком.
Она готова была убить себя, за то, что не сразу сложила два этих элементарных заключения, и заодно этого чертового Малфоя, который умудрялся её опережать даже в её деле, попутно подкидывая свои насмешки и подколки. Впрочем, было уже очень странным фактом даже то, что они на протяжении часа относительно нормально общались, не бросаясь друг на друга с проклятиями и непростительными заклинаниями.
— Я с тобой нормально общаюсь, Грейнджер, — чёрт, он, по всей видимости, прочитал её мысли, — только потому, что лично заинтересован в том, чтобы нашли того ублюдка, который сделал это, — он брезгливо указал на убитую девушку, — в моём доме.
Фраза звучала очень необычно: будто он совсем не был бы против, если бы убийца действовал в другом месте, но поскольку вторглись в дом Малфоя, были задеты его личные тонкие чувства. В этом был весь Малфой. Но, помимо всего этого показного блефа, она видела — даже нет, внешне он ничего не подавал, скорее, она чувствовала — что он не на шутку встревожен фактом появления сильного вампира-убийцы, да еще и в его доме. И это очень радовало Гермиону — конечно, где-то там, в глубине души. Ведь был и еще один факт, который он не мог отрицать.
— Малфой, это убийство совершил только тот, кто был вечером в замке.
Он холодно кивнул, глядя сквозь неё и, видимо, размышляя, кто это мог сделать. Ни колких фразочек, ни насмешливого тона — вот так, Малфой. Гермиона быстро отправила запрос о транспортации тела через свою верную статуэтку совы и снова взглянула на него. Гордый профиль, светлые волосы, приобретающие какой-то загадочный оттенок в свете пляшущего пламени факелов, взгляд, напоминающий холодное, замерзшее море и сквозящее во всей его фигуре напряжение хищника, готового в любой момент перейти в атаку. Да, Малфой, это был кто-то из твоих гостей. А может быть, это был ты?..
***
Она без сил упала на кровать, чувствуя, что снять одежду уже не сможет. Ну и ладно. Этот чертов день, точнее ночь, наконец закончилась, превращаясь в слабое предрассветное зарево на востоке. Неожиданное задание, да еще и «приправленное» Малфоем, выжало из неё всю энергию, а это ведь было только начало. Ясно было лишь то, что преступник отличался огромной силой и хитростью, да и в целом на таких вампиров банальные чеснок, серебро, осиновый кол воздействия совершенно не имели. В этом деле нельзя было традиционно посещать всех подозреваемых и свидетелей — от этого не будет толку. Надо было лишь наблюдать, и пока только один человек вел себя достаточно странно. Он будто бы помогал расследованию, объясняя это рациональными причинами, но, учитывая их давнюю неприязнь друг к другу, такая помощь казалась по меньшей мере странной.
Уже погружаясь в приятную дрему, Гермиона решила, что каждую минуту расследования будет внимательно следить за Малфоем, не давая тому возможности совершить новые преступления, а заодно дожидаясь, пока он сам, забывшись, как-то проявит свою темную натуру. Что она сделает после этого, она не знала, впрочем, пока это не имело значения, кружась в сладкой сонной дымке.
***
Он задумчиво опустил на стол серебряную чашку с мятным чаем. Об этой его слабости знали только самые близкие люди — это ведь совсем неаристократично — пить чай вместо шампанского и вина. А он вообще терпеть не мог все спиртное, через силу вливая его в себя на светских приемах и изо всех сил стараясь не проявить отвращение. Они мутили разум, давали обманчивую расслабленность — а значит, уменьшали шансы успеть дать ответ на нанесенный удар. Удара он ждал отовсюду. Нет, это не была какая-то паранойя или навязчивая идея, скорее, жизненный принцип, выработанный с самого детства. Но ему это нравилось, очень нравилось. Будто играешь с невидимым противником и, поднимаясь выше, превосходя самого себя в прошлом, побеждаешь.
Он взглянул на письменный стол библиотеки — к счастью, убитую мракоборцы забрали еще пару часов назад. Как-то некстати вспомнилась Грейнджер — взлохмаченная, в мятой одежде. Несмотря ни на что, ему понравилось, как она работает. Видимо, недаром все преподаватели Хогвартса (кроме Снейпа, разумеется) в свое время восхищались её умом. Да и внешне все было не так плачевно, как когда-то. С нормальной прической, в приличной одежде она могла бы смотреться даже вполне сносно.
И все-таки она была тем самым человеком, к которому он не испытывал и крошечной доли доверия. Её слова о нем как подозреваемом убедили его в правильности выводов относительно неё. Грейнджер может пойти на все, что угодно. А ему это не нужно. Значит, до той поры, пока убийца не будет найден, нужно следить за ней, контролировать каждый её шаг. Она стала его главной угрозой, но он не позволит манипулировать собой, кем бы она ни была…
