Мой сладкий кошмар

— Гермиона! Гермиона! Грейнджер, очнись же ты наконец! Она открыла глаза, улыбаясь своим мыслям и туманному вечернему свету, разлившегося над ней. Невысокая мягкая трава приятно щекотала лицо. — Слава Мерлину, Грейнджер, — выдохнул Малфой. — Я уже подумал, что один остался. Она тихо хихикнула, поднимаясь и взглянув на него. Даже на том свете Малфой переживал о том, чтобы не остаться одному, а непременно иметь человека, перед которым можно будет повыпендриваться и повеселиться. А ведь он и правда веселый и смешной — вот даже сейчас, когда сидит на корточках возле неё с обеспокоенным лицом и взъерошенными волосами (идеальный Малфой — со взъерошенными волосами!). — Так, Грейнджер, — без лишних церемоний начал он, как только убедился, что она в состоянии его слышать и понимать, — сразу хочу сказать: все, что было… — Сон, — закончила его фразу Гермиона. — и ничего не было. Просто какая-то мечта сбылась — это ведь так, мелочь, сущий пустяк, правда? — Да, — кивнул он спустя мгновение, не сводя с нее удивленного взгляда. — А я рада уже тому, что, насколько я понимаю, мы не на том свете, — улыбнулась она, поднимаясь с земли. — Кстати, где мы? Он просто подал ей карту, на котором ясно выделялась уже ставшая черной точка — место их настоящего пребывания: «Мертвая роза или ненюфар. Болота «Чёрная впадина». Почему-то именно сейчас, глядя, как она изучает карту, не замечая упавший на лицо локон волос, отливающих медным золотом в закатном свете, ему стало как-то обидно. Он ожидал от неё любой реакции — криков, пощечины, оскорблений. А она вот так просто смотрит на карту и улыбается — такая неправильно спокойная, умиротворенная. Бессознательно захотелось отвернуться и уйти прочь. А лучше напиться — до беспамятства, до темноты в глазах, чтобы забыть обо всем. И об этой проклятой Грейнджер. Гермиона подняла на него взгляд — в одно мгновение в сером омуте появилась какая-то пустая тоска, сделавшая их совсем тусклыми, цвета печали и одиночества. — Да уж, чего нам тут ожидать? — спросила она, обернувшись к небольшим кочкам, покрытых мхом и исчезавшим за завесой влажного белесого тумана, клубившегося причудливыми облаками. — Я так понимаю, мы должны найти ненюфар, — холодно произнес Драко. — Смотри, там что-то сверкнуло! — воскликнула Гермиона, указывая в туманные сумерки впереди, где действительно лишь на одно мгновение словно блеснула крошечная звездочка. — Идём? Он кивнул. Не хотелось даже сказать что-то о врожденных гриффиндорских безрассудстве и глупости. Все равно у них нет выбора, а несколько минут назад они чуть было не распрощались с жизнью. Если бы кто-то знал, как он сейчас ненавидел покойную Элен, своей смертью превратившую его жизнь в какой-то абсурдный кошмар. «Кошмар? — промелькнула мысль. — Но ведь есть в этом кошмаре и прекрасное. Хочешь ли ты проснуться?». Он не знал ответа на этот вопрос. Просто теперь — когда в его жизнь сладким ураганом с ароматами летнего зноя ворвалась эта сумасбродка Грейнджер, он уже ни в чем не мог дать себе отчет. Она была такой неидеальной, такой неправильной — действительно, сущим кошмаром, но таким… желанным. Чёрт побери, нет — это ведь просто Грейнджер! Да, это просто Грейнджер, и, увы, это не меняло сути. Вот и теперь они вместе, как совершенно ненормальные, осторожно ступали с кочки на кочку, следуя за загадочным мерцающим огоньком, который, он наверняка знал это, вряд ли сулит что-то хорошее. Продвигаться становилось все сложнее, туман начинал густеть и теперь неприятно оседал на коже прохладными каплями. Ему пришлось выломать ветку одного из погибших деревьев, которые здесь встречались всюду, чтобы пробовать сквозь болотный наст на их пути. Тяжелая топь издавала жующе- чавкающие звуки, словно предчувствуя новую добычу, добровольно забредающую все дальше от твердой земли. — Вот он, — устало выдохнула Гермиона, указывая на цветок, распустившийся на краю кочки впереди. Мертвая роза больше напоминала не растение, а высохший и потемневший пергамент, на который когда-то разлили темно-красные чернила. Но тем не менее, она была очень красива. Даже сейчас, остановившись, они любовались ей, очаровываясь этой спокойной мертвой красотой, до которой оставался лишь шаг. Гермиона аккуратно коснулась рукой тонкого стебля, с сожалением сгибая его и чувствуя, как переламывается хрупкая ножка растения. — Чёрт! Восклицание Малфоя и вспышка его заклятия заставила её резко обернуться. В нескольких дюймах от того места, где они только что стояли, она заметила синеватую костлявую руку, показавшуюся из самой топи. Потом — еще одну, еще, еще, еще… Прямо на них, из болотной бездны, со всех сторон медленно наползали мертвые инферналы-утопленники. Пустые глазницы, кожа, покрытая слизью, вздувшиеся животы и просвечивающиеся вены — они были омерзительны и ужасны. Она видела, как заклятия сражают их, сбрасывая в воду, из которой, несмотря ни на что, они вновь выползали и продолжали свой путь к ним. Она понимала, что еще несколько минут такой отчаянной обороны — и их силы начнут слабеть под действием усталости и нервного напряжения. — Грейнджер, зажмурься и иди за мной, — Малфой крепко схватил её за руку. — Что ты хочешь сделать? — собственный голос на фоне ударов заклятий показался слабым и дрожащим. — Ничего особенного. Просто доверься мне. «Доверься мне», — эти слова она слышала во второй раз. Тогда, после их первого трофея — бриллианта-слезы — он просто попросил её забыть обо всем, будто это только приснилось. «Доверься мне» — и она доверилась, зная, что ему можно доверять. Так сказало сердце, а оно ведь не ошибается?.. Собрав остатки магических сил, он ударил в инферналов прямо перед ними Адским пламенем, которое помчалось дикой волной, пожирая огнем все вокруг. Они мчались вслед за ним, едва успевая преодолевать полосы оставшегося пламени, полыхающего под ногами. Ей казалось, что и они сами превратились в два горящих факела, мчащихся за самой смертью, открывающей им путь. Она видела, как взметнулась огненно-красная волна и, развернувшись по собственной прихоти, ринулась к ним. — Грейнджер, карта! — крикнул Драко, когда их в буквально выбросило на твердую поверхность лесной поляны, где они уже были сегодня. Она тщетно пыталась успеть развернуть темный пергамент дрожащими руками, отчетливо чувствуя, как раскаляется и плавится воздух за спиной. Она не успеет…

***

Потемневшая от близкого огня карта в руках и знакомая комната — длинные ряды книг, огромные стеллажи с фолиантами в золоченых переплетах и старинных рукописях. Она не могла поверить своим глазам. — Малфой, мы… — У меня дома! — он был удивлен не меньше её. — Выходит, карта сама перенесла нас сюда, чтобы не сгореть. — Да, а ещё смотри, — Гермиона указала на черную точку, мигающую на последнем пункте, указанном на пергаменте. В отличие от других точек, возле этой совершенно ничего не было изображено, не указывалось и место, где необходимо достать четвертый ингредиент, была лишь темная надпись, выполненная затейливыми буквами: «Зелью нужна жидкость. Это — грязная кровь, взятая под пытками». — Чушь какая-то, — фыркнул Драко. — И куда нам перемещаться? Кого пытать? — Я думаю, нам не нужно никуда перемещаться — у нас и так все есть, — улыбнулась Гермиона, взглянув ему в глаза. — И, к счастью, это относительно безопасно. Драко удивленно взглянул на неё, вскинув бровь: — Грейнджер, неужели ты будешь пытать какую-то грязнокровку? Он заметил ласковые и немного снисходительные искорки в её глазах цвета черного — горького — шоколада: — Нет, Малфой, это будешь делать ты.