Вампир из Трансильвании

— Я не понимаю, — глухо произнесла я, чувствуя, как перестают держать ноги. Голова закружилась, я растерянно огляделась в поисках стула. Один отыскался неподалёку, и я подоспела как раз вовремя, чтобы обессиленно повалиться на сидение. — Он ведь жив. Там, внизу, — смотрела я растерянно на Лалу. — Ты ведь старалась помочь, разве нет? Вампирша бросила взгляд поверх моего плеча. Позади послышалась слабая возня, скрипнули давно несмазанные петли двери, давая воцариться тишине. — Я опоздала, — произнесла вампирша, и на её лице появилось одно из тех вымученных выражений смирения перед лицом свершившегося. Она отвернулась. — Мы нашли его слишком поздно. Когда прибыли в поместье, Влад уже не владел собой. Не оставалось ничего иного, как загнать его в колодец. Вампирша замолчала, снова поворачиваясь ко мне лицом. Отстранённое холодное выражение надёжно скрывало любые эмоции. — Мне жаль, — твёрже повторила она, ввергая меня в беспросветную пучину растерянности и уныния, будто я потеряла всё что имела, но никак не могла это принять. — Расскажи. Расскажи, что произошло. Пожалуйста!  Должно быть, моя полная отчаянья просьба заставила вампиршу говорить. — Ты оказалась права — Влад действительно попал в неприятности. Ты говорила о наместниках, обвинявших друг друга в создании выродков, но они оказались не при чём, — мрачно произнесла вампирша, переведя взгляд на огонь, пылавший в углублении камина. — Всё это дело с выродками оказалось ничем иным, как тщательно разыгранным спектаклем, с одной-единственной целью — покончить с Владом. От слов Лалы спину прошибло холодом. Я непроизвольно сжала кулаки и, задохнувшись, раскрыла рот, не зная, что сказать. Как выразить вспенившееся внутри негодование, досаду, возмущение. — Значит, выродки были просто предлогом, чтобы заставить его сюда приехать? — Верно, — кивнула Лала. — Один из старых врагов Влада, которого я давно предлагала убить, специально наплодил уродов и распустил гулять по окрестным землям, беспрепятственно закусывая людьми по дороге. Не удивительно, что исконно враждовавшие жудецы быстро углядели виновных в лице друг друга. Но Влад, — она скрипнула зубами, — считает, что лишние смерти ни к чему, и потому не дал убить мне Генеша, хотя сволочь только этого и заслуживала. Он сохранил ему жизнь и тот растворился на долгие столетия, вынашивая свой мерзкий план. Не смог ублюдок смириться с тем, что власть больше никогда не будет принадлежать ему. Лала взмахнула рукой и с силой опустила кулак на каминную полку. Кусок камня величиной с яблоко отвалился, разлетаясь осколками. Взметнувшееся облако пыли осело не сразу. Я молчала, только что осознав, что и для Лалы случившееся не было мелочью. Неважной деталью, о которой она забудет уже вечером, за новым бокалом шампанского. Её странная одежда, эти страшные багровые полосы, уродовавшие некогда красивое лицо, были атрибутами прокатившейся грозы, последствия которой ещё не сразу канут в Лету памяти. Если вампиры вообще умели забывать. — Какой план? — нарушила я молчание, больше не в силах сдерживать жизненную необходимость скорее узнать, что же всё-таки случилось с Владом. — Генеш, — хрипло произнесла Лала, беря контроль над собственным голосом, — нашёл способ опоить Влада. Теперь он — вампирша повела подбородком в сторону колодца, — бегает там, внизу, сам будто выродок. — Но… как? Как кому-то удалось обмануть Влада? Он же чувствует ложь за версту! И неужели он не почувствовал в бокале отраву? — Было невозможно поверить, чтобы Влад, легко читавший эмоции других и остро ощущающий ароматы, попался на чью-то уловку. — Обманывать можно по-разному, — произнесла Лала низким нечеловеческим голосом, бросив на меня пронзительный взгляд, словно узнав, что тогда, в клубе, я врала о признаниях Влада. — Иногда, обладая невероятной хитростью и изворотливостью, можно выбросить вперёд шокирующую правду, и тогда до лжи дело и вовсе могло не дойти, — туманно объясняла вампирша. — И я не говорила, что отрава находилась в бокале. — Но где тогда? — я всё больше терялась в догадках. — Отрава прекрасно растворяется в крови. Живой крови, текущей по венам. Слова Лалы окончательно сбили меня с толку, заставляя мысли разбежаться в разных направлениях. — Лала, — сдалась я разгадывать шарады, — просто скажи, что случилось. Ещё немного, и я просто сойду с ума! — В голосе зазвенели слёзы. Вампирша, казалось, видела меня насквозь, понимая, что где-то там, в области грудной клетки трещит сейчас по швам моя душа, отдаваясь эхом о гнилые стены этого чёрного дома. Лала отвернулась и неспешно направилась к покинутому трону. Опустилась с невероятной тяжестью, водружая руки на подлокотники, и замерла, будто обратившись в каменного сфинкса. Только её губы — серые от тени и мрака — шевелились сами по себе. — Гадёныш отыскал жену Влада, которую мы долгое время считали погибшей, — тихая от невероятной усталости речь Лалы, зазмеилась по комнате. — Это случилось давно, ещё во времена кровавых сражений за Валахию. Гонцы донесли о смерти Юлианы. Ту якобы сбросили с крепостной стены, тело унесла река. И мы не стали искать. Как оказалось, напрасно. Генеш нашёл её, обратил в одну из нас и убедил Юлиану… — значит, так звали жену Влада, — что во всех её несчастьях — опустошении семейного гнезда, гибели детей, смерти тысяч ни в чём не повинных людей, вверенных его защите, как и в том, что сама она стала монстром, питающимся чужой кровью — виноват её когда-то горячо любимый муж. Он уговорил её отомстить. И стал выжидать подходящий момент. Но Влад никогда не был честолюбив, что бы ни считали остальные. Очень скоро он оставил власть и, сам того не подозревая, отсрочил собственную встречу с Юлианой на целые столетия. Возможно, Влад бы так никогда и не узнал о том, что Юлиана жива, если бы не решил вернуться к делам, — вампирша переводила дух, пытаясь справиться с обуревавшим её гневом, чётко проступившим в каждой чёрточки искаженного лица. — Он жил на холме. В глуши. Один, — вспомнила я рассказ Саши из письма. — Да. Долгое время он предпочитал оставаться в тени. Живя бобылём, расправляясь с выродками в одиночку. Общество людей было невозможным, а таких как мы… — Лала споткнулась, — невыносимым. Но вдруг, неожиданно для всех, он решил вернуться, снова встав у руля. Это понравилось не всем и Юлиана наконец вышла на сцену, сыграв свою роковую роль, — я чувствовала, как остыли конечности. — Когда Влад, приглашённый три дня назад на ужин, столкнулся лицом к лицу с призраком прошлого, он был ошарашен. Предатель, замысливший невероятных масштабов действо, преподнёс Юлиану, словно подарок, в благодарность за когда-то сохранённую жизнь. Рассказал, как долго разыскивал её и наконец нашёл. Что бы ни говорил Генеш о том, как искал Юлиану, как она жила в неведении, мало что помня о прошлом, он знал, что Влад не поверит. Ублюдок даже раздобыл письма, которые она писала когда-то, перевернув его вещи вверх дном, стоило Владу улететь в Сучаву, — Лала сжала челюсти, справляясь с очередным приступом гнева, сверля взглядом шумно трещавшие поленья. — Давно следовало их сжечь. Я перевела взгляд на пламя, понимая, что Лале, кажется, удалось исполнить своё желание. — Прошлое должно оставаться в прошлом. Но Владу никто не указ, он всегда поступал по-своему, — качала она головой, словно виня себя за что-то. — Генеш знал, что любые доводы окажутся пустыми. Слова мало чего стоят. Единственный способ убедиться, что перед ним была действительно Юлиана, а не подделка — была её кровь. Остальное вдруг смутно проступило в притуплённом болью сознании, и следующие слова Лалы я выслушала почти зная наперёд, что произошло дальше. — Генеш опоил её травами, а Владу, желающему убедиться, что перед ним действительно Юлиана, оставалось только сделать глоток, чтобы он потерял себя, — Лала посмотрела на меня пристально. — Теперь ты понимаешь, что можно спрятать за правдой? Перед Владом оказалась Юлиана, но вся соль была не в том, что она осталась жива. Вся соль заключалась в том, что именно её неожиданное появление сумело выбить у Влада почву из-под ног, лишить осторожности. Дальше — тонкий расчёт. Генеш знал, что отрава сделает своё дело, и у него появится возможность убить Владислава.  — Яд лишает силы? — спросила я словно в полусне. — Он лишает воли, — произнесла Лала, и этого хватило, чтобы я поняла остальное. — Яд раздавил слабую личность Юлианы, и без того задавленную горем, с которым она прожила несколько веков, превратившись в жалкую марионетку Генеша. Влада же он свёл с ума. Я нахмурилась, заглядывая в лицо Лалы и силясь понять, что именно скрывалось за её словами. Она уловила отголоски моего непонимания. — Влад без воли, — Лала сделала тяжёлый вдох, — животное. Дикое. Страшное. Безжалостное животное, руководствующееся первобытными инстинктами. Слова вампирши заставили меня окаменеть. — Мы появились в разгар сражения. Генеш и его приспешники пытались его убить. Влад силён, но без собственной воли он просто сильный зверь, не более. — Лала осеклась, — Мы не позволили его убить. Но было поздно. Для Влада, — вампирша опустила глаза в пол. — Теперь и для нас он представляет опасность, не видя разницы между своими и чужими, поэтому оставалось только загнать его в колодец, из которого не выбраться самостоятельно. Лала замолчала. Я не могла оторвать взгляд от её лица. — Что стало с тем… с Генешем? И Юлианой? Лала резко поднялась, направившись к камину. Так мне показалось вначале. Но стоило преодолеть первую ступень невысокого постамента, как я поняла, куда именно она устремилась. Рядом с камином, в углу, была свалена куча, которую я не заметила прежде. Скрываемая тенью, недвижимая, она не привлекала к себе внимания. — Генеш, — Лала толкнула нечто, напоминавшее футбольный мяч, носком сапога. — Юлиана, — второй мяч покатился за первым. Оба остановились между вампиршей и мной, теперь освещаемые пламенем камина. Две головы. С искаженными лицами и выпученными от ужаса глазами. В страшных кровавых бороздах, отделявших мясо от кости. Возможно, выжив они бы носили точно такие же отметины заживающих ран, как и Лала сейчас. Но их жизнь утекла вместе с кровью. Мазнув по лицу Генеша взглядом, я сосредоточилась на молодой женщине. Должно быть красивое когда-то, сейчас ее лицо выглядело так же, как и лицо любого мертвеца, погибшего насильственной смертью. Серо-синее, в чёрной обуглившейся крови. Волосы — длинные и волнистые, сейчас грязные от пыли и крови — приклеились к лицу лоскутами засохших водорослей. У неё были голубые глаза. — Тела мы свалили в колодец. Этого хватит, чтобы успокоить Влада на какое-то время. — Как… — я прочистила горло с трудом оторвав взгляд от маски смерти, которую мне не суждено было забыть. — Как ему помочь? — Ему не помочь, — с надрывом протрещал голос вампирши, режа слух. — Он останется там навсегда. Эта отрава хорошо известна среди таких как мы. Дрянь въедается в жилы. Влада уже нет, — тише произнесла Лала. — Там, внизу, не он. Я слушала и слышала. Но не верила. И в то же время верила, потому что больше не знала, что думать. — Ты собираешься оставить его там? — Я не замечала, как горячие слёзы стекают вниз по щекам, капая на сарафан. — Мы закроем колодец навечно, — Лала скосила взгляд, и я, проследив, за направлением, увидела массивную крышку, лежавшую неподалёку. — Генеш собирался похоронить его труп, вместе со свидетелями и остальными доказательствами убийства в этом подземелье… — И теперь ты собираешься похоронить там Влада заживо?! — прокричала я задыхаясь, сходя с ума от того, что должно было произойти. — Выбора нет. Ему не помочь. Я до боли стиснула зубы, ненавидя вампиршу за эту безысходность на лице. — Я не верю! Должен быть способ. — Его нет. — Тогда зачем ты меня сюда притащила?! — завопила я, срывая голос. — Хочешь, чтобы я помогла задвинуть крышку на его гроб? Лала превратилась в кусок льда. — Я решила, что правда будет достаточной благодарностью за твоё участие в судьбе Влада, — и я снова видела, что она говорила то, что имела в виду. — Благодарностью? — Это всё, что я могу предложить. — Этого недостаточно! — ощерилась я. — Если ты ничего не можешь сделать, отойди в сторону! Лала не двинулась с места, застыв между мной и колодцем. — Мне действительно жаль, — произнесла она без тени злости. — Поверь, я знаю, как тяжело терять любимых, — в её глазах вдруг почудилась бездна боли. — Я позабочусь, чтобы завтра ты ни о чём не вспомнила. Жалость была ещё более невыносимой, чем её жуткая правда, озвученная минуты назад. Она говорила со мной как взрослая, пытающаяся оттащить ребёнка, скорбящего у гроба родителя, которому пока трудно было осознать, что такое необратимость смерти. Но я не чувствовала себя ребёнком… или может да, всё было именно так, как считала Лала. Я была ребёнком. Обычным подростком. Взбалмошным, нетерпимым, непримиримым. Не желающим принимать мир таким, каким его видели остальные, заставляя меня увидеть тоже. Лала ещё не знала, что заставить меня идти против собственной воли было невозможно. — Можешь попробовать прямо сейчас, — выплюнула я со всей злостью и презрением, на которое только была способна. — А когда убедишься, что ты не хозяйка моей жизни, признай, что не имеешь права распоряжаться чужой! Просто уйди в сторону, если сдалась! Предательница! — прокричала я в запале, решив, что Лала не достойна доверия Влада.