Вампир из Трансильвании

Меня сбросило со стула в единый миг, но вместо того, чтобы полететь на пол, мощная сила раскатала тело по столу. Я ударилась затылком, перед глазами замелькали звёзды, горло сдавило. — Как смеешь ты называть меня предательницей! — прохрипела вампирша, стискивая моё горло. — Ты, не видевшая в этой жизни ничего! — вторая сущность Лалы удлинила косточки лица, делая её похожей на волчицу. Ответить я не могла. Выпучив глаза, я силилась отодрать ладонь вампирши от собственной шеи. Ещё миг, и Лала отпустила сама, глядя на меня, всё ещё распластанную на столе, с превосходством, высоту которого я даже не могла осознать. — Не важно. Ты просто глупая девчонка. Ты забудешь о Владе и обо всём, что случилось. Вернёшься домой и станешь жить, как ни в чём не бывало, — давила она волей. — Ты больше никогда не вернёшься в Трансильванию. Выровняв наконец дыхание, я смогла сесть. Лала смотрела на меня, чуть нахмурившись. — На меня не действует воля, — просипела я, сверля вампиршу свирепым взглядом. — Это невозможно. — Так же, как и вернуть Влада? — съязвила я. — Значит, ты соврала о пылких признаниях тогда в клубе? — холодно ответила Лала вопросом на вопрос. — Я не знала, как ещё заставить тебя прислушаться. Вяло усмехнувшись, она отвернулась и отошла к тёмному окну, за которым давно сияла мраком ночь. — Что именно тебя с ним связывает? — Я люблю его, — я не видела никакого смысла скрывать правду. — Не веришь? — Отчего же? — сложив на груди руки, Лала присела на край низкого подоконника. — Многие его любили. Но что ему было нужно от тебя, раз уж мы выяснили, что в любви он тебе не клялся? Мне стоило хорошенько припомнить его скверный характер, чтобы понять: Влад на такие бредни попросту не способен, — вампирша забылась на миг в собственных размышлениях. — Так что ему было нужно? На этот вопрос я не могла ответить. Не потому что не хотела, но… — Не знаю. Я надеялась, что нравлюсь ему. Лала вздохнула, должно быть, дивясь такой наивности. — Ты серьёзно? Вампирша смотрела почти с сожалением. Я, слегка покраснев, уронила взгляд в пол. — Вижу, что да. Не понимаю только, зачем Влад с тобой играл. Это так на него не похоже, — вслух размышляла Лала, — пудрить мозги маленьким девочкам. — Он был честен со мной, — кулаки сжались сами собой. — Был бы он честен, стёр бы твою память и отправил восвояси. — Он пытался сделать это. Дважды. Его воля, как и твоя, на меня не действует. Лала казалось удивлённой. Нет, она была поражена. — Снова сочиняешь? — Зачем? — раздражённо подёрнула я плечами. — Он хотел, чтобы я была в безопасности, и потому стёр — вернее, пытался стереть ненужные воспоминания, — я будто пыталась доказать Лале, что, несмотря на её жестокие слова, Владу было до меня дело. — Зная, что его воля на мне не срабатывает, он меня опаивал. — И тебе всё равно удавалось вспомнить? Я кивнула, не желая вдаваться в подробности — сейчас это не имело никакого значения. — Удивительно. Никогда не видела никого, — Лала вдруг улыбнулась, — тем более человека, неподвластного воле Влада. Я всегда верила, что Влад и есть сплошная воля. Но ты оказалась сильнее. — Я не очень понимаю. — Противиться чужой воле можно только в случае, если твоя собственная крепче. Пожалуй, я могу понять интерес Влада. Ты, должно быть, единственная, кем он не мог манипулировать, как делал это со всеми остальными. — Это так важно? — Конечно, — округлила глаза Лала. — У одиночества Влада много причин. Одна из них заключается в том, что он давно отказался от мира. Под миром я имею в виду людей или вампиров. Привыкнув решать проблемы голыми приказами, а если это не срабатывало — грубой силой, Влад сосредоточился на одной-единственной задаче — поддерживать хрупкий баланс между людьми и себе подобными. В его новой жизни не было места для друзей или родных. Все они давно умерли или, скорее, погибли. Новых он заводить не стал. Боюсь, он давно разучился доверять. Или старая боль от потери близких была слишком тяжёлым ударом, чтобы снова строить замок из песка. Кто знает, Влад никогда ни с кем не делился, — печально протянула Лала. — Как только кто-то пытался сократить расстояние, войти в его личное пространство — не важно по какой причине, Влад подавлял волю, лишая такой возможности, и сохранял своё священное одиночество в неприкосновенности. Такой порядок вещей существует давно. Мы привыкли, и больше не докучали ему своим обществом. Не пытались лезть в душу, если она всё же есть у вампиров. Да это и бессмысленно — Влад бы никогда не допустил подобного. Но с тобой, похоже, всё пошло не по плану. Вспоминая рассказ Саши из письма и то, чем поделился Влад в наше первое совместное утро в кафе, я решила, что Лала, должно быть, была права. — Он говорил, что я упрямая и несговорчивая. Лала неожиданно громко и истерично рассмеялась. — Это грани воли, Саша. Надеюсь, ты доставила ему достаточно проблем. Ему слишком долго никто не возражал, — в глазах вампирши отразилась печаль. — Жаль, что у вас не было времени. Каково ему было вновь почувствовать себя обычным. — Обычным? — Почти человеком, а не кровожадным монстром или тираном, чьи повеления бросались исполнять очертя голову. Ведь силу к тебе не применишь, ты человек, к тому же девушка — такое поведение было бы ниже достоинства Влада, а воля на тебе не работает. Значит, с тобой ему пришлось общаться. Как самому простому смертному. И надо же, как кстати ему попалась упрямая и несговорчивая особа. — Лала грустно улыбнулась. — Судя по тому, что мне приходится всё это тебе объяснять, сам Влад не потрудился посвятить тебя во многие детали. Впрочем, это как раз в его духе — он не любит говорить. Тем более о том, что рвёт его жёстче всего. Жаль, что у вас не было шанса, — удручённо повторила Лала. — Он у нас ещё будет, — упёрлась я, твёрдо посмотрев на вампиршу. — Саша… — Только не повторяй больше, что тебе жаль, — меня это просто добивало. — Не буду, — губы Лалы сжались в тонкую полоску. — Но сделать ничего нельзя. Нельзя вернуть вампиру волю. Нельзя вымыть эту гадость из его тела. — Может, он придёт в себя со временем? — Не придёт. Я видела такое не раз. Обезволенные вампиры отличаются друг от друга, но ещё никто не возвращал себе утраченное. — То есть, чтобы привести Влада в сознание, ему нужно вернуть волю? — Да, — буркнула Лала. — Только не думай, что здесь сработают душеспасительные речи. Отрава работает на физиологическом уровне. По сути, это какой-то химикат, дающий специфический эффект, оказываясь в крови вампира. Нейтрализовать его невозможно. Ни у кого ни разу не получалось. Разве что закачаем всю твою кровь раз уж ты такая упрямица, что даже Влад не мог тебе указывать, и подарим ему новую волю, — слова Лалы были полны грустной иронии — она скорбела. — То есть?  — Выбрось из головы, — отмахнулась вампирша. — Это была шутка. Идиотская шутка. — Но чужая кровь, пройдя по телу, может заменить или хотя бы разбавить отравленную. И тогда, может быть, Влад сможет прийти в себя. Это кажется логичным, — внезапная глупая надежда окрыляла. — Это не сработает. Отравленных вампиров поили чистой кровью, но это не помогает, — по слогам произнесла Лала последние слова. — Но может, важно, какой кровью поили? — не желала сдаваться я. — Если вампирам давали пить кровь людей слабых изначально — я имею в виду волевые качества, то это бы, наверное, не помогло от яда. Но если бы кровь была «сильной»? — Саша, вампиризм — это вирус или болезнь, а никак не магическо-фантастическая особенность, — вампирша не могла взять в толк, к чему я веду. — Да-да, я понимаю, — в голове крутилось нечто, что я хотела объяснить Лале, но сама едва улавливала новую мысль и потому не могла подобрать нужных слов. — Этот вирус увеличивает волю вампиров, так? Отсюда ваше невероятное обаяние и сила убеждения, вплоть до тотального контроля, как у Влада. Изначально есть задатки, а вирус их усиливает, верно? — Лала неохотно кивнула. — Получается, что есть какая-то взаимосвязь между вирусом, кровью и волевыми качествами. Яд, проникая в кровь, ослабляет волю. Ты сказала, что Юлиана стала слабой и подавленной… — Она превратилась в тень, едва ворочавшую языком, — кивнула Лала с отвращением. — Вот. Но Влад не стал безвольным, словно кукла. Он стал… — Зверем, — закончила за меня Лала болезненную мысль. — Пусть так. Но это говорит о том, что на Юлиану яд оказал более сильное действие, чем на Влада. Готова спорить, причина в том, что воля Влада изначально сильнее, чем та, что была у жены. — Я могу за это поручиться. Ну и что с того? — Возможно, если бы его воля была ещё сильнее, яд мог бы не подействовать, и он бы не потерял себя. — Но это уже случилось, — с нажимом произнесла Лала. — К чему досужие домыслы? Это точно не поможет Владу! — кипятилась вампирша, всё ещё плохо понимая, чего я хочу. — Да, но что если, он выпьет кровь человека, у которого воля сильнее? Сильнее, чем у него самого как вампира, то есть уже максимально проявленная, а ведь ты говорила, что не встречала никого с более могущественным даром. Это ведь может сработать как противоядие, или хотя бы облегчить состояние Влада и дать ему надежду вернуть себя. Лала не торопилась отвечать, глядя на меня как на умалишённую. — Саша, прости, но большего бреда я не слышала, — вампирша покачала головой. — Твоя притянутая за уши логика не сгодилась бы и для третьесортного сюжета американского фильма. Но даже если бы этот бред был абсолютной правдой, то как ты собираешься предложить ему свою кровь? Выродки, которым по сути сейчас является Влад, не пьют из пакетика. В комнате повисла тишина. — Значит, я должна спуститься туда, — сглотнув, ответила я. — И? Думаешь, он сделает пару глотков — кстати, в твоей сумасшедшей теории не было упоминания, какое количество крови потребуется — и отпустит? — Лала смотрела на меня как на свихнувшуюся. — Саша, если ты туда спустишься, он сначала убьёт тебя, а затем выкачает досуха. А после, если по какой-то невероятной случайности он всё же очнётся, то отвернёт голову мне. — Почему? — Потому что, если ты действительно стала для него… особенной, а я позволила ему убить тебя собственными руками… Поверь, по сравнению с моей смертью твоя покажется просто блаженством. Но я давно не боюсь смерти. Я ни за что не собираюсь смотреть ему в глаза, если он всё же сумеет прийти в себя и поймёт, что сам лишил жизни единственное существо, с которым, кажется, сошёлся за долгие столетия беспросветного одиночества. Я не вынесу, — тихо закончила Лала, и в ее глазах мелькнули слёзы, которых я совсем не ожидала. — Я, — мне понадобился глубокий вдох, чтобы продолжить этот выворачивающий наизнанку душу разговор, — не спрашиваю твоего позволения, — мои слова должны были звучать уверенно и непоколебимо, но я будто просила прощение за сказанное. Не слова, но тон. Я почти шептала. Мне было жаль Лалу. Понятия не имею, что именно имеет в виду вампирша и как относится к Владу, но мне было невыносимо видеть эту боль. Такую же искреннюю, как и та, что раздирала в этот миг моё собственное сердце. — Ты умрёшь там. У тебя нет ни единого шанса, — Лала не собиралась меня останавливать, вдруг поняла я. — Твой воображаемый путь к спасению ничего не стоит. Ты пытаешься выдать желаемое за действительность. Я хотела возразить, но вдруг осеклась, понимая, что она не хочет мне зла, а говорит откровенно. И, скорее всего, она совершенно права. В этот момент меня бы устроила любая — пусть самая иллюзорная — возможность вызволить Влада из этой глухой могилы. Вместо того, чтобы сочинять новые аргументы, стараясь переубедить вампиршу, я просто кивнула. — Ты права. Наверняка права. Но я не могу бросить его там, — я смотрела на Лалу в упор. — Я знала, что не смогу отказаться от Влада, стоило увидеть его тем вечером в кабинете. Я знала об этом на следующий день, и день, который прожила после. И все следующие дни. Или вместе, или… — договорить я не смогла, понимая, что обменяю собственную жизнь даже не на возможность выручить Влада из глухого колодца, а на крошечное мгновение, чтобы снова увидеть его лицо. Каким бы пугающим и незнакомым оно ни было. — Пожалуйста, не мешай мне. Говорят, что тишина — это отсутствие всякого звука, но в этот момент я поняла, что тишина — это возможность слышать то, что не слышишь в мире, наполненном всевозможной вознёй и суетой. Можно наконец отчётливо услышать свой внутренний голос, а может, даже чужие мысли. — Не буду, — просто ответила Лала. — Теперь я вижу, что ты похожа на Анну не только лицом. Сколько же раз я слышала это имя. И ревновала. Заверения Влада в том, что он позволяет остаться рядом не потому, что я напоминаю его подругу были мною услышаны. Но могла ли я принять эту истину без единой тени сомнения? И почему имя подруги всплывало так часто, если у него была жена? Насколько я успела понять, обе принадлежали к далёкому прошлому Влада. С обеими — не важно, были они живы или нет, мне приходилось его делить. Пожалуй, стоило разобраться в этой истории до того, как я поставлю жирную точку в своей собственной. — Лала, — вампирша смотрела на меня не отрываясь, — прежде, чем я спущусь туда, я хочу попросить тебя рассказать, кем были Юлиана и Анна. Кем они были для него.  «Кому принадлежало его сердце?», «кому я должна была завидовать, лишаясь последней капли крови?» Не все вопросы я смогла произнести вслух, но, кажется, Лала поняла суть моей просьбы. — Я расскажу. Расскажу тебе всё, — решительнее добавила она. — Влад бы убил меня за это. Но ты заслуживаешь знать. Сердце сжалось от тоски, предвещавшей боль, о масштабах которой я не могла и помыслить. Не знаю, попросила бы я Лалу рассказать правду, зная заранее, что мне предстоит услышать. Влад. Прости, что узнала.