Выбор Санса...

То-то я думаю, почему в последнее время я стала лучше спать? Какая дура. Я тогда даже решила, что возможно каждодневные походы к психологу помогают. Дура...

Я зашла в лес. Поначалу солнечные лучи с трудом, но все же пробивались сквозь толстые ветки, но потом стало темней.... гораздо темней. Чара стояла у дальнего дерева. Если в детстве я встретила маленькую девочку, то сейчас она была моего возраста, одета в белоснежные майку на лямках и юбку, что на мне, но... в отличие от меня её волосы были каштановыми, не белыми. Мои, когда я её встретила, тоже были коричневыми, но после одного из кошмаров я проснулась уже с белыми. Вроде и не пугалась сильнее, чем обычно... просто сон был... немного иной. В тот раз мне снился не бой со скелетом по имени Санс, мне снился Гастер. Я стояла во тьме, а передо мной было зеркало. Он был по другую сторону и смотрел на меня с улыбкой. А потом его рука, потянувшись ко мне, прошла сквозь зеркало, мои глаза испуганно расширились, а он взяв меня за подбородок заставил смотреть на него. - И какую же цену ты, - девочка, готова заплатить за счастливый конец?- спросил он, а потом Чара меня разбудила. Да, именно Чара. Она впервые тогда показалась мне так близко. Трясла и приказывала очнуться. Больше мне тот кошмар никогда не снился, а мои волосы стали белыми, как снег. Но при этом... не седыми что ли... они просто не имеют той серости, что имели седые, выцветшие волосы. Белоснежно-белые, они мне даже слегка нравились. Не так, как когда-то каштановые, но я не жаловалась. Я просто... приняла, как данность. Я по-моему всегда так делала. Сдавалась и отталкивала. Я не способна ничего защитить. Такая уж я. В нашей девчачьей компании сплошь и рядом из талантливых балерин, медиков и спортсменок я - никто. Просто обуза. Я вообще не понимаю, чего они со мной возятся, но и к этой неопределенности уже привыкла. Они спрашивают - я отвечаю. Они просят - я делаю. Они улыбаются - я улыбаюсь в ответ. Они зовут - я прихожу. Они прощаются - я ухожу. Просто аккуратно-слаженный порядок действий, называемый дружбой. Да... примерно так на меня действует общество Чары, и, поэтому девочки стараются не оставлять меня одну как можно дольше. Если бы не они... я бы уже наверное сто раз свихнулась, но даже с такой поддержкой... я уже высохла. Просто устала. Дико и невообразимо. Чара, смотрящая на меня все это время, слабо улыбнулась. Она легко читает мои мысли, а я без понятия, кто она... даже во сне все тексты о ней смутны и не запоминаются. Даже тогда она сама решает, что можно мне показать, а что нет. И то что я вижу... это ужасно.       Сотни раз я падала с горы и должна была разбиться. Сотни раз на меня нападал цветок по имени Флауи. Сотни раз моя голова гудела от его вечного лозунга: "Убей или будь убитым". Миллионы раз меня спасала на первый взгляд добрая овечка, запирая в своем доме навсегда. Множество раз она убивала меня, когда я пыталась выбраться в Сноудинг. Это тяжело... помнить каждый раз. Каждую мелочь. Я помню каждое существо, что нападало на плачущего ребенка. Снегоцип, что царапал руки своими когтями так и норовя выцарапать глаза, Ледошляп, что атаковал сосульками из под земли. Я возненавидела красный цвет. Я полностью согласна с Тиной в этом плане. Красный - цвет крови. Только у Тины этот стереотип связан с больницей. Белые халаты частенько пачкаются красным, а у меня... с кошмарами. Я помню, как струйкой текла кровь изо рта, как алые капли стекали по огромным сосулькам вниз и падали на землю. Как белоснежный снег окрашивался кровью. Человеческой кровью. Моей кровью. Но отчетливей всего мне запомнился скелет. Санс, так ведь? Совершенно не логично, что это существо живое, но все же во сне нет ничего невозможного. Он встретил меня у перехода через мост над пропастью и был довольно мил, но таких кадров мало. В большинстве своем преобладают кадры из ресторана в конце пути и в зале суда. Самая страшная часть кошмара. В ресторане он просто признается, что если бы не какое-то обещание данное им неизвестно кому, то он бы убил меня в тот же миг, как увидел. Ещё и просил не обижаться, мол работа у него такая, а в другой момент он - мой судья. Мой палач. И я принимаю его суд. Самое страшное, что я понимаю. Я - убийца. Я заслужила. Но... это больно. Я чувствовала эту боль, как наяву, и принимала её... Это подтверждали и врачи. Приступы боли случались периодически. Психолог даже поставил какой-то диагноз, переговорившись с врачом. Мне дали инвалидность... мне... инвалидность!!! А мне ведь всего одиннадцать. Это был конец. Жизнь кончена по-хорошему. Чудо ещё, что меня не вытурили из школы, ведь в соседнем городке есть специальная школа для инвалидных детей, но... я бы не выдержала. И родители, будто понимая это сделали все, чтобы я осталась в этой школе. Я не плохо учусь... не хорошо, но и не плохо... тройки, четверки, все стабильно. Никаких приступов во время уроков не выказываю, стараюсь окружающих не отвлекать (по поводу Чары) и даже про издевательства в начальной школе я молчала в страхе, что если начну жаловаться и начнутся разбирательства, меня исключат. Хотя чего я так боялась? Я не знаю... у меня нет друзей... нет, друзья конечно есть и хорошие, лучшие... но заслуживаю ли я таких? Что я для них сделала? Нам даже говорить не о чем. Часто я просто сижу... и слушаю. Иногда даже не слушаю, а пропускаю мимо ушей, но сижу в их компании. Иногда вставляю фразы, но их часто и не слышат. Голос у меня тихий... я могу делать его намеренно громким, но это... некомфортно. Я шла за ней по пятам. Все больше эти места казались мне смутно знакомыми, но как ни старалась, вспомнить я их не могла. Пока не вышла к расщелине. То-то я думаю, почему в последнее время я стала лучше спать? Какая дура. Я тогда даже решила, что возможно каждодневные походы к психологу помогают. Дура...       Я сразу узнала это место. Именно тут я встретила её впервые. И остановилась я сейчас в том же месте, что и тогда. Она взяла меня за руку и подвела к краю. Мне было страшно. Адски страшно. Я не хотела прыгать. Но я скорее умру, чем признаюсь ей в этом. Знаю, что она все это знает, что читает мысли... но эта слабость... и я никогда не покажу её реальности. Пусть она так и хранится у меня в подсознании. Это тайна. А вся тайна в том, что я боюсь и одновременно хочу прыгнуть. Хочу узнать... хочу... разбиться. И все закончить.       Я всегда любила высоту, это у нас семейное. Я лазила по деревьям ещё до того случая, по скалам и горам, после. Но когда однажды, не выспавшись, чуть не упала - родители сказали свое слово и со скалолазанием пришлось покончить. Сейчас мама ждет нового ребенка. Я думаю, так даже лучше. Самое время, чтобы просто исчезнуть. Странно, что я никогда не сдавалась раньше. А почему? Не знаю... Когда родители запретили то, что мне так нравилось я нашла замену. Плаванье. Думаете слабо? А как по мне в самый раз. Когда ныряешь очень глубоко легкие сжимаются точно так же, как и в высоких местах, как при виде той высоты. А вид смертельного падения мне стала заменять водная гладь. В начале водные горки, потом прыжки в бассейне, потом на море. Я начала прыгать с маяка, делать всякие трюки при падении, мне нравилось это чувство полета. Мне нравилось пытаться достигнуть дна, когда на водных экскурсиях нам разрешали поплавать. Мне это нравилось. Но это было не более чем заменой. Если я упаду с маяка, то меня подхватят волны. Это успокаивало и я не боялась падать. Но больше всего мне наверное нравилось забираться на сам маяк. Когда карабкаешься по старой, ржавой лестнице, без страховки, а внизу... на тебя смотрит твоя смерть. Да... это чувство крайности меня до смерти пугало, но мягкий ветер в лицо все окупал. Летом я была как никогда счастлива.       В нашей школе не часто давали прозвище. Но наш класс из-за того, что в нем так много прозванных получил название "Прозванник". Никогда раньше в школе не было класса, в котором семеро человек имели прозвище. Но так уж исторически сложилось... Я получила прозвище "Смерть". Очень гармонично да? Особенно учитывая, что больше всего на свете я боюсь именно умереть. Наверное, именно поэтому я так отчаянно хватаюсь за жизнь. Наверное именно поэтому я вновь, как и пять лет назад смотря в бездну разворачиваюсь и видя, как Чара разгоняется, чтобы столкнуть меня даже не вздрагиваю. Знаю - не выйдет. Её руки прошли сквозь меня, а я... я жалкая... я вновь не могу посмотреть своему страху в глаза и развернувшись бегу прочь. Смерть... я самая больная в классе и поэтому Тина со мной и подружилась. Я для неё одна сплошная практика. Она даже блокнот завела, посветив его моим ранениям. У неё их два. Для меня... и для всех остальных. Это что-то типа личного дела ещё с первых классов: кто какую мазь любит, у кого на что аллергия, какое лекарство лучше действует и т.п. Я стала её первым пациентом, и она таскалась со мной повсюду не отступая ни на шаг. А потом... потом начала помогать и остальным таща меня за руку за собой. Ещё тогда её прозвали "МедАптечкой". А потом... потом я перестала высыпаться, и у меня появились круги под глазами... и бледность... а потом... в один прекрасный день придя в школу с белыми, как снег волосами я получила свое легендарное прозвище: "Смерть". А главное прозвище вполне соответствовало делам, ибо я вечно ходила с той, кто по приорию учится спасать жизни. Как смерть по пятам. Я и сама не понимала, почему. Она уже не тащила меня насильно за руку, а я все-равно шла следом. Молча. Я всегда молчала. Как-то в третьем классе подруги даже спросили, а не немая ли я? И спрашивали на полном серьезе. А недавно я потеряла голос. Врач сказал, что если я не начну больше говорить, то мышцы атрофируются, и я стану немой. Так что я стараюсь отвечать чаще. Хоть и не хочу этого. Мне гораздо комфортнее молчать. А чтобы голос не исчез, я записалась на вокал. Решила петь. Я люблю музыку. Слушаю её постоянно. И дома начала подпевать. Учитель сильно хвалила меня и мой голос, который обычно тихий, когда я пела набирал громкость, и был слышен всем. Если я старалась. А я как вы поняли стараться не люблю, и как итог мое прозвище разлетелось и по другим школам после соревнований вокала. По всем школам прошел слух, что в хоровом кружке нашей школы поет смерть. Ну да... вид соответствует, голос тихий, но столь мелодичный, что учитель как то пошутила, мол им на тот свет провожать можно и не страшно будет. Да... с тех пор и пошли те слухи. Просто неудачная шутка. Но кружок я не бросила. Хотела, но не бросила. Не расстраивать же родителей. Им и так со мной не просто. Если я хоть день не разбужу их своими ночными криками это будет нонсенс. Который кстати и случился недавно. Вернувшись в лагерь я снова услышала новую порцию шуточек от Джека. - Как? Ты ещё не потерялась в горах, Смерть?- да... все звали меня именно так. И если бы не друзья я бы наверное уже давно забыла свое настоящее имя. Но Трейси, как раз сейчас стоящая за спиной Джека отвесила ему такую затрещину, что все его дружки тут же угомонились. Все понимали, что Джеку нравится Трейси. Он в неё влюблен вот и достает меня, чтобы она обратила на него свое внимание. Я понимаю это и не злюсь. Злится Трейси. А я улыбаюсь. Мне приятна такая забота. - Ну как?- спросила Келли. - Если со мной что-то случится, скажите учителям, что это Джек столкнул меня в пропасть,- шепнула я ей на ухо, а потом отодвинувшись закрыла глаза и с широкой улыбкой сказала:- Шутка!- Келли побледнела. Шутить я не умела. С таким веселым лицом я говорила только жизненно-важные вещи. Но так как я все спихнула на неповинного Джека (месть моя, сладкая вещь), то Келли заорала на всю площадку: - Бей его, Трейси, он Фриск обижает!.. Сильно..!- добавила она и о, да... Джеку был капец. Полный. Я усмехнулась.- Хочешь чего-нибудь вкусненького?- спросила Келли повернувшись.- Я была ответственна за еду и наготовила слишком много,- Верно... Келли наш повар. Будущий шеф-мастер!.. Она просто сногсшибательно готовит. Её еда, это пожалуй единственное, что я ем с удовольствием. Без аппетита, но с удовольствием. Просто... пока через силу не начну, есть не захочется, а как начну, так не оторвете. Родители до сих пор поражаются, неужто я святым духом питаюсь... при них больше пары ложек не съедаю, но до сих пор жива. А я всегда наедаюсь у Келли. По началу не отказываться я всегда себя заставляю мыслью, что она обидится. А потом... за обе щеки уплетаю то, что дают. Она всегда готовит больше... наедаются все и даже больше... все просто объедаются. Так к моему морозостойкому иммунитету прицепился и бронебойный желудок. Ем, что хочу и сколько хочу, причем ещё и не толстею. Келли каждый день готовит мне бенто прикрываясь практикой, но хоть по началу было неловко, но я привыкла и даже благодарна ей. Когда же все объедались тем, что наготовила Келли я всегда приходила на помощь. Мой желудок - бездонная пропасть. Могу есть без перерыва и никогда не наедаюсь. Это какая-то ахиллесова пита. Я не чувствую голода, всегда без аппетита, но и наесться я никогда не могу. Просто спустя какое-то время мне надоедает жевать и все. Иной раз я сама задаюсь вопросом, а человек ли я?..