Жизнь вслепую

POV: Диана « — Диан, прости, но я должен уехать, ты ведь знаешь, что с операцией нельзя медлить, я отправляюсь на поиск денег, — сказал два дня назад мне Андрей и ушёл, закрыв за собой дверь. Я понимаю его, но очень хочу свои последние дни провести с родными, мамой и братом. Я знаю, что никакая операция мне уже не поможет. Жаль что они этого не понимают… » Я не хочу открывать глаза. Я боюсь. В моём сознании все ещё стоит картинка, как меня выносят вперёд ногами. Я боюсь знать правду, но страстно желаю узнать её. Что если я уже мертва? Тело болит, и я чувствую каждую царапину, но все это цветочки по сравнению с душевными муками. Чувствую, как моей руки касается что-то теплое. Может это он? Он вернулся? Сейчас я проснусь и увижу любимые зелёные глаза. Он крепко обнимет, и я растворюсь в нем, как это происходило всегда. Скажет, какая я глупенькая, что смогла предположить, что он может оставить меня. Оставит одну в этом холодном мире. Именно холодном, потому что он моё тепло. Скажет, что это всё сон и я здорова и он никуда не уезжал. Я с трудом открываю глаза, но все размыто. Что? Почему перед глазами нет той темноты, что раньше? Что происходит? Пытаюсь сфокусировать свой взгляд на чём-то одном, и вижу перед глазами белый потолок, с пожелтевшей флуоресцентной лампой. Мне не знакомо это место, но я достаточно умная девочка, чтобы понять, и сопоставить боль во всем теле и больницу. В надежде я смотрю на свою правую руку, и вижу незнакомого мне парня. Мои глаза наполняются слезами. Где же Андрей? — Вы кто? — через силу выговариваю я. Он поднимает глаза, в которых кроме боли нет ничего. Губы пересохли, как и вся полость рта. Мои руки в маленьких царапинах, а в некоторых местах наложены швы. — Я и не думал, что ты меня узнаешь, — он истерически гладит мои волосы, лицо. — Никита? Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, и Киоссе не сказав ни слова, накрывает мои губы кончиком своего пальца и уходит. Я, не моргая, смотрю на белую дверь, которой он хлопнула, выбегая из комнаты. Мои глаза наполняются слезами, я глубоко вдыхаю воздух, и чувствую боль во всей грудной клетке. Не обращаю на неё внимание, поскольку все мои мысли лишь о Никите. Что происходит? Мои губы начинают подрагивать, и я больше не могу сдерживать слёз. Слёз счастья, спустя многое время я наконец-то могу видеть дорогих мне людей… Они сами начинают стекать по моим щекам, оставляя соленый привкус на губах. — Тише, всё хорошо, — я услышала женский голос. Подняв взгляд увидела маму. — Мамочка! — выкрикнула я и вскочив с кровати, крепко обняла её. — Тише, доченька, не плач, — с улыбкой на лице, она гладила меня по спине. — Почему я могу я видеть? Она взяла меня за руку и повела к кровати. Мама расположилась на мебель и кивнула головой, давая мне знак «Присаживайся». Я покорно выполнила её просьбу. — Понимаешь, перед тем как Андрей уехал, он решил разобраться с Никитой. Я всячески пыталась его оставить, но он меня не послушал. Во время разборок он случайно упомянул про твою болезнь, а после уехал. На следующий день… Вчера, — она немного подправила свои слова, — Никита привёз деньги на операцию и сказал чтобы я передала тебе, что он не хотел сделать тебе больно, что он всем сердцем любит тебя, — на её лице появилась милая улыбка, — Но я лишь ответила ему, что он сам должен тебе признаться тебе в этом. Прослушав рассказ матери, я смотрела в одну точку. Теперь я самая счастливая, если же конечно он не врёт… Через двадцать минут я заметила, что нахожусь в палате одна. Дверь со скрипом отворилась и в маленьком проёме появилась голова Киоссе. — Можно? — я улыбнулась и положительно кивнула. Он аккуратно закрыл дверь и подошёл ко мне, сел напротив меня на корточки. Я смотрела на его лицо и запоминала каждую его черту. Я легонько провела рукой по его щеке. Никита перехватил её и поцеловал. — Спасибо тебе, — я всё так же продолжала всматриваться в его лицо. — Это тебе спасибо. — За что? — За, то, что научила меня любить, — я улыбнулась, что сделал и он. Никита нежно накрыл мои губы своими.