Капли воды

      Прошло много времени перед тем, как Оксий открыл глаза. — Ты в порядке?!..       Подлетев к нему, я схватил его руку и сжал в своих ладонях. Растерянность в его глазах становилась всё сильнее с каждой секундой, как он разглядывал помещение вокруг него. А потом… ну, в общем, он увидел мои ноги. — Что произошло? — он подскочил на кровати и схватился за голову, рассматривая свои преобразившиеся нижние конечности. — Нас… выбросило, — мрачно произнес я. — И, видимо, теперь мы можем считать себя полноценными изгоями…       Из открытой форточки доносился шум города, мы молчали.       Оксий проснулся только к вечеру, а до этого я и Генрих — хозяин квартиры — успели поговорить: он рассказал мне много об этом мире, после того, как заставил всё же принять ванну… кстати, о ванне — мои ноги почему-то не вернулись обратно к хвосту. Видимо, поразмыслив, сказал Генрих, здесь нужна соленая морская вода, а не хлорированная пресная с молекулами ржавчины и грязи. Кажется, Оксий испытал шок, так как около двух минут ничего не говорил и вообще никак не реагировал на происходящее. — Ты только не пугайся. Нас выбросило на берег во время шторма. Человек нас подобрал уже людьми в полубессознательном состоянии, довел до своей машины и отвез к себе домой. Его зовут Генрих, он иностранец. Генрих сказал, что морей в мире — хоть отбавляй, мы можем выбрать себе любое, представляешь?!.. — Значит, это всё-таки произошло?.. Ну, теперь нам действительно поздно волноваться… Нужно думать.       Он отвел взгляд. Его белые волосы рассыпались по плечам — было так непривычно видеть их сухими. Кажется, бледная кожа сохла, как и у меня, очень быстро, и он испытывал дискомфорт, как и я, так как он ладонью не спеша водил по шелушившейся коже на плече. — Ты хочешь принять ванну? — спросил вдруг, ободрившись, я. — Ванну?.. - на секунду в его глазах вспыхнул огонек возбуждения.       За этим вопросом должны были последовать мои объяснения, но Оксий перебил меня тем, что кивнул и запросто поднялся на ноги. За моей спиной раздались шаги — видимо, Генрих закончил готовить. — Покажешь, где ванная комната? — мрачно спросил Оксий, и Генрих задумчиво кивнул. — Ламий, я потом всё объясню…       Он проигнорировал мою полнейшую растерянность и ушел из комнаты. И это после того, как я считал минуты до того, как он проснется, не отходя ни на шаг от его кровати?.. Моей злобы не было предела, но я быстро остыл, заметив краем глаза окно. До этого мне некогда было отлучаться, а теперь… я мог с удовольствием разглядеть всё то, что творится вне этого здания, ведь мир людей огромен, и теперь я и Оксий живем в нём.       Стемнело быстро. За время, пока Оксий заперся в ванной комнате, Генрих показал мне часы — нам о них рассказывали — и дал попробовать местные овощи: помидоры, огурцы, листья салата. Они показались мне сухими и слишком хрустящими, какими-то не очень свежими, но он объяснил мягкость некоторых овощей тем, что они были порезаны в салат и пропитались некоей заправкой - чудеса кулинарии, в общем.       Шаги. Скрип двери. — Ламий…       Я медленно повернулся, улыбаясь Генриху, и увидел Оксия в дверях — он был невероятно подавлен. На нем была одежда Генриха. Подобную он одолжил и мне. Молчание. Почему-то иногда оно меня радует, а вот сейчас напрягает так, что хочется что-то сказать, только бы не молчать… — Прости, это всё из-за меня, — Оксий подходит почти вплотную, опускает голову и берет мою руку в свои ладони. — И извини, что я так быстро ушел, когда проснулся — мне нужно было освежиться и подумать о том, что я тебе скажу… Дело в том, что ты наивен, поэтому… — Не называй меня наивным! — вспылил я. — С чего тебе считать меня наивным?       Оксий нахмурился. — Я имел в виду, что ты многого не знаешь о поселении и о нашей расе, и поэтому думаешь, что всё так заоблачно и радужно…       Сейчас он мне больше напоминал человека своей серьезностью. В голову закрадывались странные пугающие мысли. — Тритоны нас больше не пустят к себе, а в море одни мы не выживем — это и охотники, и исследователи; китобойные, рыболовные судна, подводные субмарины, клетки, ловушки, акулы…       Я нахмурился. Откуда Оксий так много знает, ему же столько же, сколько и мне, верно? И он так же ни разу не выплывал за пределы нашего поселения и залива... — Ламий, в общем, я хочу сказать, что мы вряд ли снова вернемся жить в море…       Что?!.. — Нет, я имею в виду, мы будем ходить купаться, чтобы освежиться и так далее, но никогда больше не будем там жить. Это будет безопасней и для тебя, и для меня. Думаю, Генрих будет не против того, что мы поживем у него до тех пор, пока хоть чуть не освоимся, не найдем работу, жилье…       Генрих кивнул в подтверждение.       Меня всего трясло. Как это… не жить в море? Всё время ходить, дышать этим загазованным воздухом и мечтать о морских просторах, свободных от тяжелого дыма и смога? Оксий взял меня за руку, но я не желал смотреть даже на него. Он не может так говорить! Пока он не объяснится в своих словах, я даже видеть его не хочу… Жизнь без моря — это всё равно, что жизнь без кислорода, без него…? — Я даже слышать ничего не хочу, — прошипел, почти задыхаясь от нахлынувшей дрожи и слез, которые внезапно покатились по щекам, оставляя разводы перед глазами. — Ламий… — он вскинул голову и тяжело выдохнул. — Пойми, я пока не могу объяснить точнее, почему мы не можем вернуться… нужно подобрать слова, да, думаю, итак понятно. Там опасно для нас одних! — Не хочу…       Кажется, Генрих чувствовал себя неловко, так как он отвернулся к окну и разговаривал с кем-то по телефону — изобретению человечества. Мне тоже хотелось отвернуться, но Оксий держал меня за руки и тянул на себя, чтобы обнять. Я же пытался высвободиться, но сил не было, поэтому со стороны это, вероятно, выглядело так, словно мне было лень это делать. — Я не желаю оставаться здесь навсегда!       Оксий стер с моей щеки слезу и взглянул мне в глаза. — А это и не навсегда… ты просто потерпи чуть-чуть, пока я не найду себе работу. Мы уедем в прекрасное место, лучше того, в котором ты родился. Я обещаю…       Застыв так, я глядел на него полными слез глазами. Можно ли верить этим словам? Оксий казался мне загадочным, даже более чем раньше, и теперь я не знал, чего от него можно было ожидать. Он так запросто принял тот факт, что мы теперь живем на земле, и так дерзко отзывается о море и о нашем доме, так уверен в том, что нас не примут обратно… хотя, с этим я тоже немного согласен — никогда не принимали.       Но почему он так просто может говорить о работе, доме на земле, о том, что на море мы будем ездить и там купаться, охлаждаться, а не жить в нем, если это наша природная среда обитания? Мне это было непонятно. А еще было загадкой то, откуда Оксий так много знает о людях и об их жизни? — Ребята, я, конечно, не против этой вашей романтики морей, но в этом мире ваши отношения могут не понять… даже я, поверьте. Поэтому ведите себя как-то более отстраненно при людях, хорошо?       Слова Генриха показались мне шокирующими. То есть нам нельзя проявлять чувства друг к другу, пока люди смотрят на нас или хотя бы находятся рядом? Что за чушь?.. — Хорошо… — кивает Оксий.       И опять так холодно отвечает на эту грубую просьбу? Нет, я должен узнать, почему он так себя ведет… и, пока не выясню причину, клянусь, не остановлюсь ни на шаг!