Время делать выбор

По библиотеке владыки Трандуила витал слабый запах курящихся ароматических смол. Сквозь витражные стекла фальшивых окон лился золотистый свет кристаллов солнечника. Хрусталем звенели струйки искусственного водопада у дальней стены залы, а владыка Таур-э-Ндаэделос, заложив руки за спину, наблюдал за бегущей водой и не обернулся на звук открывающейся двери. Тауриэль переступила порог залы и почтительно остановилась, глядя на высокую фигуру лесного короля. - Вы звали меня, мой повелитель? – спросила эльфийка. - Да, Тауриэль, я тебя звал, - подтвердил владыка, глянув на нее вполоборота. – Как прошла охота на безымянных? Достойно ли показал себя лесной дозор? Быть может, ты желаешь назвать кого-либо поименно? - Охота прошла удачно, мой повелитель. Вожак стаи пытался укрыться в теснинах Эмин-ну-Фуин, но мы выследили и его. Все бойцы отряда показали себя достойно, но особо я бы хотела выделить Митласа и Техерона. Они… - Что ж, это хорошо, - проговорил Трандуил, жестом обрывая ее, и Тауриэль показалось, что мысли владыки были далеко и от Эмин-ну-Фуин, и от доблести бойцов лесной стражи. – В таком случае, я полагаю, Техерон сможет возглавить отряд во время следующего патруля. Тебе же придется на время остаться во дворце. У меня есть для тебя иное поручение. - Для меня честь выполнять ваши приказы, мой повелитель, - отчеканила эльфийка, вытянувшись в струнку. По тому, какой тон избрал владыка, было ясно, что речь идет о чем-то крайне важном. Трандуил все-таки обернулся к ней и кивнул с благосклонной улыбкой, хотя его серебристо-серые глаза не улыбались. Тауриэль не помнила, чтобы она вообще хоть когда-либо видела в них улыбку или тепло, даже когда владыка смотрел на собственного сына, не говоря уже о своих подданных. - Те гномы, которые были взяты вами в плен в Черной роще близ паучьих тенет, оказались крайне упрямыми, - говорил тем временем Трандуил. – Я догадываюсь, какова цель их похода, но их намерения для меня темны. Их предводитель не безумец и никогда им не был, а потому я хочу знать, на что он надеется. Что за тайные пути и средства ему известны. К сожалению, и он сам, и те, которые идут за ним, весьма неразговорчивы, а мне нужны ответы, полученные сейчас, а не годы спустя. Говорят, будто ты смогла вызвать интерес у одного из гномов. Казус крайне занятный, но в то же время весьма удачный. Полагаю, если ты ответишь ему взаимностью, это может принести пользу. Тауриэль вздрогнула и выпрямилась, сжимая губы. Нет, не такого приказа она ожидала. Во имя Валар всемогущих, про какой интерес какого гнома говорит владыка? Не про того ли юнца, который предлагал ей проверить, что находится у него в штанах? Она сочла это грубой попыткой бравады, не более, и думать уже о ней забыла. Но… кто мог донести об этом происшествии владыке, и чего теперь от нее хотят? - Какого рода взаимность вы имеете в виду, мой повелитель? – осторожно уточнила эльфийка. – Боюсь, вы переоцениваете мои силы. Я мало сведуща в сердечных делах, и уж тем более… в сердечных делах гномов. Владыка Таур-э-Ндаэделос взглянул на нее, как ей показалось, с некоторым любопытством. - Не думаю, что тебе понадобится заходить настолько далеко, - проговорил он. – Сейчас, после того, как Ангебир целенаправленно занялся этим гномом, вряд ли тому будет до сердечных дел. А вот повстречать в подземельях знакомое лицо, которому не безразлична его участь, гному бы не помешало. Возможно, он даже в это поверит. Придется постараться, чтобы поверил. Я хочу, чтобы ты завоевала его доверие и узнала то, что меня интересует, и я весьма надеюсь на твое усердие, Тауриэль. Я поручил тебе командование лесным дозором, потому что знал, что ты не подведешь. И я хочу верить, что сейчас будет так же. Трандуил тонко улыбнулся и добавил: - Гном находится в темницах среднего яруса, отдельно от сородичей. Могу дать тебе лишь один совет: когда пойдешь в подземелья, захвати флягу. Насколько мне известно, гному не дают воды уже пятый день подряд. Ангебир предпочитает действовать привычными и проверенными методами, но на сей раз они, кажется, не приносят плодов. - Если бы они принесли плоды, мой повелитель, - тихо ответила Тауриэль, - полагаю, вы бы меня туда не отправили. Я могу идти? - Разумеется. И не забудь о воде. Даже малый жест доброй воли, совершенный вовремя, может стать залогом будущего доверия. Впрочем, если для укрепления доверия все же понадобится что-то более весомое, я надеюсь, что ты примешь правильное решение. Если же тебя смущают легенды, которые ходят вокруг гномов, то не стоит беспокоиться. Народ кхазад, хоть и создавался младшим Валой, все же был им создан по своему образу и подобию, так что едва ли тебе доведется столкнуться с чем-либо таким, что не было бы присуще в том числе и квенди. И… Тауриэль, не затягивай с выполнением моего приказа. Ангебир намерен пустить в ход все свои умения, полагая достижение результата делом чести и личным вызовом. Но я бы предпочел обойтись малой кровью, пока на это имеется надежда. Ты ведь не хочешь меня разочаровать? - Нет, мой повелитель, - одними губами ответила эльфийка, поклонилась и вышла из библиотеки. Она шла по коридорам, галереям и ажурным мостикам, не разбирая дороги, а в голове подобно пойманной птице билась одна навязчивая мысль – ее подсылают к гному, как распутную человеческую девку. Как распутную девку и с теми же целями. Смог бы владыка Трандуил быть столь же решительным, окажись на ее месте дама из синдарского рода? Тауриэль не знала ответа, но она твердо знала другое. Она – не синда. Она – таурвайт, мимолетная прихоть владыки, как почти в открытую говорили во дворце. И пускай прихоть длится уже шестой десяток лет, в сравнении с тысячелетиями, прожитыми владыкой, и теми тысячелетиями, что еще лежали впереди, этот промежуток времени был ничтожен и, как были уверены все вокруг, вскоре должен был закончиться. Желала ли она разочаровать своего повелителя, тем самым еще больше сокращая срок благоволения? Нет. А значит, приказ придется выполнять. Ноги сами принесли таурвайт в ее личные покои. Тауриэль остановилась посреди комнаты, пытаясь сообразить, что ей все-таки делать. Нужно ли переодеваться, и если нужно, то во что? Все ее камзолы были единого покроя и различались разве что степенью изношенности и оттенками цвета. Платье у нее тоже было, но только одно – то самое, в котором она вскоре после того, как владыка Трандуил оказал ей честь, сделав капитаном лесного дозора, в первый и единственный раз пришла на королевский бал, веря, что полученная должность может свести на нет неравенство происхождения. Этого раза ей хватило с лихвой. Косые взгляды, смешки и шепот за спиной… Вот так диковинка, таурвайт в бальной зале… Рыжая ворона в стае белых синдарских голубей. С тех пор и по нынешний день ноги ее не было ни на одном из королевских празднеств. А вот выбросить платье она так и не смогла: рука не поднялась на эту воздушную красоту из шелков цвета вечернего неба с проблесками первых звезд. Платье все еще лежало на самом дне сундука с ее личными вещами, но надевать его, чтобы спуститься в темницы, было сумасшествием и сулило дополнительную волну слухов и шуток в кулуарах дворца. Да к тому же разве не поговаривают, что у гномов женщины мало чем отличаются от мужчин? Может, у них вообще не принято носить платья? Ведь сама-то она вполне заинтересовала гнома именно будучи в мужском охотничьем костюме. Нет, платье точно отпадает. А вот волосы, наверное, стоило бы уложить получше. Тауриэль взялась было за гребень, но, спохватившись, отшвырнула его прочь. Что она вообще делает? Если слова владыки Трандуила верны, то гному сейчас не будет дела ни до ее волос, ни до ее платья, ни до ее наготы, даже если она надумает появиться перед ним вообще без одежды. Питье – вот единственное, что ему сейчас действительно нужно. Тауриэль наполнила походную флягу свежей родниковой водой и, помедлив, все-таки плеснула в нее мирувора. Подобным сильно разбавленным зельем поднимали на ноги изможденных бойцов во время длительных походов, и, наверное, гному оно тоже не повредит. Что делать дальше, придется решать уже на месте. Тауриэль знала, как обращаться с пауками, безымянными и прочими тварями, ползущими из расщелин Эмин-ну-Фуин, но она совершенно не представляла, как следует вести себя с гномами. Закупорив флягу, Тауриэль шагнула за порог и быстрым шагом направилась в подземелья, захватив по дороге один из освещавших коридоры факелов. Она старалась нигде не задерживаться, опасаясь, что при любом промедлении обретенная решимость снова ее покинет. В темницах среднего яруса царила тишина. Гном должен был быть единственным узником, содержавшимся здесь, но когда Тауриэль только вошла в тюремный коридор, она подумала, что владыка ошибся и что гнома здесь тоже нет. Слишком уж навязчивой была разлитая по темному коридору тишина. Можно даже сказать, мертвой. Тауриэль шла по коридору, освещая решетку за решеткой, и, наконец, нашла то, что искала. Гном все-таки был здесь, во всяком случае, телесно. И да, это был тот самый юнец. Он лежал у дальней стены крохотной, четыре на четыре шага камеры – на боку, неловко скорчившись и бессильно уронив скованные кандалами руки. Сейчас на нем остались только тонкая рубаха и штаны. Стеганая куртка с вышитыми полосами орнамента, в которой он был на момент их прошлой встречи, куда-то делась, и Тауриэль подумала о том, насколько холодно ему должно быть там, на каменном полу. Глаза гнома были полузакрыты, и он никак не отреагировал на проникший в камеру свет. Тауриэль открыла рот, намереваясь окликнуть пленника, и только тут поняла, что даже не знает, как того зовут. Кажется, прочие гномы как-то называли его в лесу во время ареста, но она пропустила мимо ушей имя, которое тогда не казалось ей важным. Вот же горе-разведчица… - Эй! – позвала она, наконец, придвигаясь ближе к решетке. – Гном! Ты меня слышишь? Пленник не двигался, и она успела подумать о том, что решение владыки Трандуила запоздало и гному больше не понадобится ни вода, ни эльфийки, а так же о том, что нужно стребовать ключи у надзирателя и попытаться напоить пленника принудительно. А потом гном все-таки открыл глаза. Надо же, она успела забыть, насколько темными они у него были. Ни у синдар, ни у таурвайт такого цвета глаз не бывало. Гном, не мигая, смотрел на нее, и Тауриэль решила, что он ее не узнает. А ведь мог и в самом деле не узнавать, либо забыв, что было три недели назад, либо уже будучи в таком состоянии, когда все происходящее проходит мимо, не оставляя следа в сознании. - …ты… - еле слышно выдохнул гном, и его веки опять сомкнулись. - Я принесла воды, - сказала Тауриэль, проталкивая флягу сквозь решетку и ставя ее на пол. – Вот, возьми. Она тебе сейчас необходима. Гном снова открыл глаза и медленно перевел взгляд с эльфийки на флягу и обратно. По его лицу проскользнула судорога, губы дрогнули. Он шевельнулся, пытаясь привстать. С третьего раза ему это удалось, и он сел, тяжело привалившись к стене и с вызовом вскинув голову. - И что… ты… хочешь… за нее?.. – прохрипел он. - Ничего, - ответила Тауриэль, сперва удивившись, а потом поняв, что до нее гному наверняка уже предлагали воду в обмен на ответы, причем, вероятно, не единожды. Гном скривился в слабом подобии усмешки. - С чего… такая щедрость?.. – хрипло выговорил он. – Тебя… этот шут… в… в бабьем платье… прислал?.. Увидел… …ничего не выходит… Решил иначе… Тауриэль так и не разобралась, кто именно в понимании гнома был шутом – Ангебир или владыка Трандуил – и почему он должен был быть в платье, зато она точно поняла, что гном даже в его нынешнем состоянии сходу угадал, зачем она здесь появилась. Можно было разворачиваться и уходить, сказать владыке Трандуилу, что его план провалился, еще не успев начать реализовываться, потому что невозможно поймать в ловушку того, кто о ней осведомлен, и постараться забыть про темноглазого пленника. Потому что Ангебир тоже не желал разочаровывать владыку. И если он не получит приказа остановиться, то гном либо умрет меньше чем через пять дней, либо будет переведен на нижний ярус. И Тауриэль не знала, какой из исходов мог быть хуже. До сих пор на нижнем ярусе темниц велся лишь допрос орков, но гномы знали что-то такое, что было очень нужно владыке Трандуилу, и было похоже, что он не намерен останавливаться ни перед чем. Да, Тауриэль могла бы уйти, но не ушла. И дело было уже совсем не в полученном приказе, а в том, что таурвайт видела перед собой. В том, чего не должно было быть во дворце лесного короля. - Меня никто не посылал, - твердо сказала она. – Я пришла сама, потому что это… неправильно. Мудрые учат, что даже со взятым в плен врагом следует обходиться милосердно, а вы не враги нашему королевству. Лесной народ не любит чужаков, но никто прежде не мог обвинить нас в жестокости. Я просто принесла воду. Я ничего не прошу за нее взамен. Гном молча смотрел на нее, и таурвайт стало не по себе от пристального взгляда темных глаз. Прочесть хоть что-либо по этим глазам было невозможно, но Тауриэль почему-то была уверена, что гном ей не верит. - Сама, значит… пришла… - наконец, выговорил он и с трудом поднялся на ноги, опираясь на стену. Его шатало, как пьяного, и, сделав три шага, он буквально рухнул наземь у самой решетки. Тауриэль невольно отступила на шаг, хотя умом понимала, что через разделявшую их преграду гном ничего не сможет ей сделать, даже если захочет. Впрочем, он и не хотел, он всего лишь подошел за водой. Пока гном пытался сладить с крышкой фляги, таурвайт увидела, насколько сильно дрожат его руки, и поняла, что, наверное, придется снова подойти и оказывать помощь, чтобы вода не оказалась разлитой по полу. Однако гному удалось справиться самому. Он пил долго и мелкими глотками, словно боясь, что драгоценная влага закончится слишком рано, и Тауриэль пожалела, что не взяла вторую флягу. Одной здесь явно было мало. Потом, когда вода все же закончилась, он затих, зажмурившись и все еще сжимая опустевший сосуд, а потом, далеко не сразу, открыл глаза и в упор посмотрел на таурвайт. - Спасибо… - тихо проговорил он. – Как тебя… зовут-то хоть?.. - Тауриэль, - ответила эльфийка. - Кили, - представился гном. – К вашим услугам… Хотя… какие тут сейчас услуги… Он с трудом улыбнулся и виновато развел руками, насколько это позволяли оковы. Тауриэль неуверенно улыбнулась в ответ, удивившись тому, насколько просто это оказалось сделать. Намного проще, чем она полагала раньше.