Заодно с судьбой

Кристиан вошел в свою прохладную спальню. Решетчатые ставни на окнах были закрыты и пропускали минимум солнечного света. Кровать аккуратно застелена, все вещи на своих местах, и все же что-то было не то. Юноша повел носом. Точно! Запах. Изменился запах. Пахло так… Кристиан даже зажмурился. Пахло так, словно здесь вот только что побывал Ройс — нагретая солнцем сосновая смола и хвоя. Запах этот, проникнув в ноздри и легкие, что-то мгновенно перевернул в омеге, скрутился тугим узлом где-то внизу живота — до тянущей сладкой боли. Ощущения были настолько забытыми, что перепугавшийся Кристиан только через несколько долгих секунд понял, что к нему вновь пришла течка. Впервые за много-много месяцев. Он ждал ее, но чтобы так резко? И этот запах… Омега тихонько заскулил и, забравшись в самый центр кровати, скрутился клубком, обхватывая себя руками и сжимая ноги. Желание быть с альфой, немедленно, глубоко, долго, обрушилось на него с такой силой, что полностью дезориентировало, смешало все мысли и чувства. — О Ройс! — выдохнул Кристи и приготовился зареветь, потому что слезы были уже совсем близко, готовые пролиться из глаз. Приготовился… И так и не заплакал, потому что тут же матрас у него за спиной промялся под тяжестью большого тела, а сильные руки обняли его, одновременно обволакивая и сумасшедшим, выворачивающим всю суть омеги наизнанку запахом любимого человека. — Что, мышонок? Кристиан забился в неожиданных объятиях, извернулся, перекрутился, чтобы оказаться лицом к гостю и замер, уставившись ему в лицо широко распахнутыми изумленными глазами. — Здравствуй, любовь моя, — Ройс живой, не выдуманный, во плоти улыбнулся ему робко и чуть виновато, а после осторожно погладил по щеке, отводя с нее волосы. — Как же долго тебя не было рядом со мной. — Ты… Ты мне снишься, да? — Нет, Кристи, — граф взял в руки ладошки омеги и приложил их к своей груди между полами расстегнутой рубашки — туда, где тяжело бухало сердце. — Но как?.. Как ты узнал, что я… Что я — это я… Ройс улыбнулся и подгреб Кристиана к себе ближе. Он пах так, что граф почувствовал, как во рту начинают инстинктивно расти клыки, а в груди, прямо под теплыми ладонями омеги рождается глухое рычание. Шерсть на холке поднялась, и кожу под ней кололо. А член так и норовил прорвать и без того предельно и постыдно оттопыренные штаны. Но позволить себе показать все это было нельзя. Никак нельзя. Он же не дикий зверь, хоть инстинкты в каждом альфе оставались сильны и многое определяли в жизни. Многое, но не все. И как раз сейчас важно было говорить, а не действовать. Стараясь дышать через рот и не глубоко, Ройс пояснил: — Я нашел Жака и Мэгри. А уж они рассказали мне о тебе. — Так ты все знаешь? — хрупкое тело под руками альфы дрогнуло и как-то сжалось, став еще меньше. — Они сообщили мне главное, мышонок. То, что ты жив. Ройс чуть отстранился и, приподняв голову омеги за подбородок, поцеловал его — долго и нежно. Кристиан уперся, попытался отстраниться, но инстинкты владели и им. Запах сильного альфы, любимого альфы туманил сознание, приказывал покориться, отдаться, впустить… Ужасно мешала одежда — своя и та, что не давала всем телом прижаться к большому жаркому телу рядом. И вдруг как удар молнии мысль: он ведет себя, как шлюха… Как развратный омега, который кинулся на альфу, едва увидев его. А ведь Ройс знает, через что ему пришлось пройти. Что он подумает о нем, видя такое его поведение сейчас? — Что я люблю тебя и хочу так, что если мы не продолжим немедленно, я даже не представляю, что со мной будет. Кристиан охнул, поняв, что проговаривал свои мысли вслух. Ройс смотрел нежно и по-прежнему немного виновато. — Ты пахнешь так одуряюще, что я теряю разум, мальчик мой. Я хотел говорить с тобой, извиняться, валяться в ногах, вымаливая прощение за все то время, пока ты… Пока я… Кристи! Сладкий мой… Я не могу… Слова пропали, мысли спотыкаются, и я боюсь наговорить чего-то такого, за что позднее тоже придется извиняться. Я так виноват перед тобой. Я был самонадеянным глупцом и не сумел уберечь тебя от всего того ужаса, через который тебе пришлось пройти. Я так виноват перед тобой, Кристи. Так виноват. Еще и Джорджиан… — Не надо! — юноша прижал ладонь ко рту альфы, не давая ему продолжить. Ройс поцеловал дрожащие пальцы, а потом осторожно вобрал один из них в рот, лаская языком и посасывая. Кристиан смутился и руку отнял. — Скажи мне, мышка ты маленькая, а если бы я сам все не выяснил, ты бы мне когда-нибудь открылся? Или так бы и прятался в своей норке? — Не знаю, Ройс, — Кристиан прикрыл глаза и спрятал лицо в подушку, откуда забормотал невнятно, заставляя альфу придвигаться к себе еще ближе: — Я уже почти решился. Мне нужен был какой-то толчок. Я каждый раз с ужасом ждал Джека с Тортуги, боясь, что он вернется с известием о твоей свадьбе… — А если бы он приехал и сказал, что свадьба через месяц? — почти прорычал Ройс, утыкаясь носом омеге в ямку между ключицами и чувствуя, как сама собой приподнимается вверх губа, обнажая клыки. Сдерживать себя становилось все сложнее, он вообще не понимал, как ему до сих пор это удается. Хотелось пометить омегу, сделать своим, срочно, немедленно, навсегда, чтобы одним этим простым действием дать ответ на все вопросы, на всё непонимание, на все сомнения. Погрузить зубы в нежную кожу и еще глубже, ощутить соленую кровь на языке и насладиться ею, а после и самой добычей, погрузиться в нее, слиться с ней… Но это была не добыча, это была не охота, это была супружеская… ну почти супружеская постель и любимый омега в объятиях, который еще не сказал, что прощает и принимает… — Что бы я сделал, если бы мог предотвратить твой брак? — Кристиан вздохнул. — Знаешь, смотря с кем. Если бы речь шла о Джорджиане, я бы заставил Джека поднять якорь в тот же день. — А если бы нет? — Тогда не знаю. Я… Я не знаю, Ройс. Я не гожусь больше тебе в законные супруги. И, наверно, никогда не годился. Я ведь с самого начала повел себя самым постыдным образом. Той ночью на Тортуге… — Той ночью я — я, а не ты! — повел себя так, как не должен был. Как последняя эгоистичная скотина, — мрачно сказал Ройс и все-таки не удержался и тихонько куснул Кристиана в плечо, а после начал покрасневшее местечко старательно зализывать, отведя в сторону ткань все еще остававшейся на юноше рубашки. — Да и после… С Джорджианом… Прости меня, Кристи. И не наказывай, заставляя уйти. Я просто не переживу это во второй раз... Мышонок, ну как ты мог так долго прятаться от меня? Как я сам мог быть таким слепым, глухим и тупым? — У меня пропал аромат… Ройс заскулил, вновь утыкаясь носом в ямку между ключицами, а потом ведя носом под полу словно бы самостоятельно расстегнувшейся рубашки омеги — к подмышке, где запах был гуще и острее… Но на пути ему попался нежный розово-коричневый сосок, и он так и остался рядом — вылизывая, посасывая и нет-нет да все-таки прикусывая. — Ай! — вскрикнул Кристиан, когда укус оказался особенно сильным. — Ничего не могу с собой поделать, — выдохнул Ройс. — Не пахнет он! Да от твоего аромата у меня мутится в голове! Хочу тебя, убью для тебя, умру за тебя. — Лучше живи для меня, — шепнул Кристиан и выгнулся, подставляя альфе свой второй сосок. Он и сам чувствовал, что плавится в нахлынувших ощущениях. Течка, которая пришла к нему так внезапно после такого долгого перерыва, была настолько оглушающей, что совершенно не было сил терпеть, не отираться бедрами о пах Ройса, удерживать на месте руки, которые так и тянулись к застежке его штанов, чтобы выпустить наружу член. Сзади все было мокрым. Анус пульсировал, посылая от себя волны тянущего сладкого нетерпения, жажды, которую теперь смог бы унять только альфа, только его сила, только его горячая плоть. До сих пор ни разу ничего подобного Кристиан не ощущал. Раньше, слушая болтовню других омег о том, как они просто-таки не в состоянии бывают в такие моменты справиться со своей сущностью, он лишь поджимал губы. Папа слишком часто говорил ему, что это лишь распущенность, что уважающий себя омега всегда может обуздать свои греховные желания… А вот теперь Кристиан вдруг на себе почувствовал — каково это, когда разум отказывает, когда важнее становится совсем другое. Он обнял Ройса и запустил пальцы во вздыбленную шерсть у него на холке. Альфа зарычал глухо и прижался бедрами к ноге Кристиана, давая ему почувствовать, насколько велико его желание. А потом омега ощутил его пальцы — сначала на поясе своих бриджей, а после под ними. Ладони Ройса легли на его ягодицы, тиская их, сжимая страстно, разводя в стороны. И он заскулил жалко и нетерпеливо, когда пальцы одной из них сместились, касаясь припухшего влажного отверстия, а после и погружаясь в него. Альфа в ответ рыкнул, руки его исчезли с тела Кристиана. Омега разлепил глаза и глянул — куда? Альфа возился со своими штанами, но пальцы у него дрожали так, что расстегнуть их никак не удавалось. Кристиан помог, а после еще и стащил с Ройса сапоги, которые тот костерил так, словно оба — и правый, и левый — были его самыми страшными врагами. Рубашки с обоих слетели враз, окропив комнату дождем еще не расстегнутых к этому моменту пуговиц. И вот уже Ройс навалился сверху на своего омегу, прижимая его к постели всем своим весом, а рукой помогая себе найти вход в его тело. Кристиан в нетерпении поскуливал, закидывал ноги на талию альфе, прижимал его к себе руками, при этом не замечая, что выдирает ему шерсть из холки. Толстый член альфы наконец-то раздвинул колечко мышц и начал медленно погружаться в тело омеги. Тот тут же выгнулся, запрокидывая голову, словно нарочно подставляя альфе шею, и выстонал что-то невнятное, закусывая нижнюю губу. Это было так сладко, так красиво и совершенно, что Ройс только в самый последний момент вспомнил о том, что стоило бы поберечься. Он выдернул себя из тела Кристиана и, глухо ругаясь, кончил в простыни между его ногами. Узел тянул и дергал. Ройс откинулся на спину и с силой сжал его пальцами, массируя и разминая. Омега завозился рядом, сдвинулся, на мгновение куда-то делся, заставив Ройса потерянно заметаться, и тут же вновь оказался совсем рядом, близко настолько, что его горячее дыхание тронуло член альфы. Острый кончик языка коснулся головки — самого ее центра, маленькой дырочки на вершине, — а потом сладко закружил рядом. Ройс в нетерпении вскинул бедра, Кристиан тихонько рассмеялся и вобрал головку в рот. — Святые угодники, — выдохнул альфа и зажмурился изо всех сил, чувствуя вновь подступающий оргазм. Когда страсть немного отступила, он разлепил глаза и приподнялся на локтях — Кристиан по-прежнему старательно трудился над его членом, слизывая с него сперму. Его собственный небольшой член тоже стоял, и омега свободной рукой иногда в нетерпении оглаживал его. Ройсу немедленно захотелось тоже поласкать его языком, ртом, губами — таким вкусным и сладким казался этот розовый нежный орган. Но при этом совершенно невозможно было отказаться от тех ощущений, которые дарили ему самому губы Кристиана. Решение нашлось быстро. Ройс легко перевернул мальчика, поставив его над собой на четвереньки так, чтобы попка омеги и его гениталии оказались как раз у него перед лицом. Альфа тут же всосал в рот член — так глубоко, что ткнулся носом в ароматную и невероятно нежную кожу яичек. Кристиан выдохнул и тоже обхватил губами член Ройса. Мирти многое рассказал ему о том, как доставить удовольствие альфе. И в том числе, как облегчить тому напряжение, если вязка не состоялась. И теперь Кристиан получил возможность испробовать все это на практике. Он посасывал член, а пальцами так и кружил по его основанию, мягко, но сильно массируя узел, сжимая его и словно бы выдаивая. Альфа глухо стонал, но тоже продолжал ласкать ртом член самого Кристиана, в то время как его пальцы, добравшись до ануса, занялись теперь и им. Ройс погружал их во влажное совершенное отверстие, а после разводил шире и протаскивал назад, раскрывая, растягивая вход. И Кристиан вдруг задрожал, замер, а после кончил альфе прямо в рот. Тот облизнулся, засмеялся, рыкнул удовлетворенно. Страшно смущенный Кристи начал было уползать в сторону, но был пойман и заласкан еще сильнее, с еще большей страстью. Только к вечеру вымотанный, но до конца так и не удовлетворенный Кристиан смог, наконец, уснуть. Ройс тоже провалился в короткий и глубокий, как омут, сон. Но через пару часов его разбудил голод. Натянув штаны и рубашку, но наплевав на сапоги, он спустился на кухню, где посреди стола обнаружил целый поднос еды, заботливо прикрытый вышитой салфеткой. Улыбнувшись, он подхватил его и отправился обратно. Кристиан ведь тоже наверняка скоро проснется и захочет есть. Пристроив поднос на прикроватную тумбу, Ройс снова разделся и замер, любуясь раскинувшимся на кровати омегой. Как же он красив! Тронутая легким загаром кожа, нежные сосочки, мягкий беззащитный член, яркие розовые яички. А еще попочка… Круглая, соблазнительная. Так бы и укусил. Ройс сглотнул. "Надо поесть, — подумал он и крутнул головой, — а то мысли какие-то совсем уж кровожадные". Альфа взбил подушку повыше и улегся так, чтобы боком касаться тела омеги. На подносе оказалось запеченная рыба, порезанные овощи и фрукты, кусок свиного окорока, хлеб и кувшин со слабоалкогольным питьем. Ройс, как и всегда, когда был слишком голодным, насытился очень быстро и теперь просто сидел и с сожалением "ел" оставшуюся провизию глазами — в живот больше ничего не лезло. Кристиан рядом завозился, перевернулся к Ройсу лицом, потянулся сладко, ойкнул, схватившись рукой за поясницу и распахнул глаза. Повисла ощутимая пауза. — Ты мне снишься? — спросил юноша и осторожно потыкал Ройса пальцем в волосатое бедро. — Нет, мышонок. — Это хорошо, — задумчиво сказал омега, а потом вдруг сел, уставившись на альфу вопросительно: — Хорошо ведь? — Просто замечательно, — подтвердил тот очень серьезно. — И что теперь? — Теперь ты поешь. Мы еще раз займемся любовью, если ты захочешь, а после все-таки попробуем поспать. Кристиан дернул головой и потупился. — Я не об этом. Я о том, что будет дальше. С нами. С тобой, со мной, с Уилли… — Пока я лишь могу надеяться на то, что ты больше не оставишь меня, и мне не придется просыпаться одному в холодной постели. — Она была не такой уж и холодной, Ройс. Джорджиан… — Ничего подобного не повторится, Крисси, я клянусь тебе. Чем хочешь. Жизнью, счастьем… Кристиан подумал, склонив голову набок и меряя альфу задумчивым взглядом. Ройс заторопился. — Если ты готов поверить мне, принять меня, простить, то мы очень скоро отправимся на материк. Я вновь объявлю о нашей помолвке, и мы наконец-то сыграем свадьбу. — А метка? — Как и положено, перед алтарем… — Я не о том. Я о другой метке. Ты позволишь мне пометить себя? Я теперь знаю: омеги тоже могут метить альф, делать их своими. Хильджи сказал, что раньше брачный союз всегда был именно таким — альфы и омеги обменивались метками. Это потом альфы почему-то решили, что только они одни имеют право на омег, на их тело, их душу, их привязанность. А сами могут быть свободными и ни от кого не зависеть. Метка превратилась в некое дополнение к браку, в котором омега и так должен перед лицом бога поклясться в том, чтобы во всем слушаться своего альфу. Но ведь на самом деле это не так. Метка — это нечто совсем другое, куда более глубинное, важное. Хильджи говорил, что альфа и омега, обменявшиеся метками, совсем иначе воспринимают друг друга. Ройс кивнул, чувствуя острое волнение. Сейчас, в этот момент для него решалась судьба, и он совершенно не собирался упускать собственное счастье. А потому, когда Кристиан закончил свою сбивчивую, но страстную речь, просто молча пододвинулся к нему ближе и открыл для него шею. Юноша помолчал, глядя на бьющуюся под кожей жилку, потом склонился и поцеловал ее. — Я так не смогу. Мне было важно знать, что ты не против, и… — А так? — спросил альфа заваливая его на спину и пристраивая член к растянутой, готовой принять его безо всякой подготовки дырочке. — Ммм… — простонал Кристиан, зажмуривая глаза. Он отдавался своему альфе страстно, необузданно, свободно, не думая ни о чем, кроме удовольствия… И вдруг выяснилось, что Ройс был прав — так поставить ему метку действительно оказалось просто и как-то естественно. Зубы омеги, не способные удлиняться, как у альф, но крепкие, молодые и острые легко прокусили кожу в основании шеи, у самого плеча. Альфа зарычал и вдруг тоже сомкнул челюсти на таком же точно месте — рядом с хрупкой шеей омеги… — Я все-таки повязал тебя, — сообщил он потом довольно мрачно. — И теперь есть все шансы на то, что и второго ребенка мы с тобой зачнем вне брака. Кристиан приоткрыл один глаз и лениво улыбнулся. Ему было так хорошо, что думать о каких-то там будущих проблемах не хотелось совсем. Узел альфы наполнял его попку основательно, сладко и совершенно. Омега шевельнулся, а потом повторил это движение уже осознанно, из-под ресниц следя за тем, как меняется лицо нависшего над ним Ройса. — Мррр… — выдохнул тот и тоже двинул бедрами навстречу, засаживая себя еще глубже. Кристиан невольно опасливо сжался, и Ройс закатил глаза, принимаясь дышать открытым и оскаленным ртом быстро и тяжело. Лоб его взмок, и сорвавшаяся капля пота упала Кристиану прямо на лицо, едва не угодив в глаз. — Ужас какой, — выдохнул Ройс и слизнул ее. — Никогда ничего подобного… Никогда… Но если ты сейчас же это не повторишь, я не знаю, что со мной будет. В следующий раз они проснулись уже утром. Ройс шевельнулся, переворачиваясь на бок, и его обмякший член выскользнул из расслабленного ануса Кристиана. Омега при этом только простонал что-то невразумительное и капризное, и зашарил вокруг. Найдя руку альфы, он потянул ее на себя, словно одеяло. Как раз перед носом невольно потянувшегося следом за своей конечностью Ройса оказалось шея Кристи и его плечо, где алела свежая метка. Альфа обнюхал ее, наслаждаясь изменившимся ароматом своего мальчика, а после осторожно пощупал и свою шею, где стояла метка, поставленная ему — альфе — омегой. Это было странно. И приятно, с другой стороны. Ройс усмехнулся. «Интересно, а мой собственный запах теперь тоже изменился?» Снова очень хотелось есть. Ройс, стараясь не потревожить спящего Кристиана, потянулся назад, к полупустому подносу, не глядя подхватил какой-то кусок, оказавшийся рыбой, и сунул его в рот. После рыбы ему попался кусок банана, потом снова была рыба, за ней следом какой-то местный фрукт, а затем ветчина. Кристиан зашевелился, его аккуратные ноздри затрепетали. Ройс усмехнулся, и покрутил кусочком копченой свинины у юноши перед носом. Кристи зашевелился беспокойно, что-то прохныкал и даже дрыгнул ногой в нетерпении, изрядно при этом саданув Ройса по голени, и наконец-то открыл глаза. — Еда, — сказал он мечтательно. — Мне снилось много вкусной еды. — Вот и говори после этого о романтичной натуре омег, — проворчал Ройс, скармливая Кристи свою "приманку". После, в который раз потянувшись к подносу, он добыл ему еще один кусок ветчины, в который тот вгрызся с урчанием, наконец-то выпуская вторую руку Ройса. Альфа сел удобнее, перетянул поднос себе на колени и принялся кормить омегу уже более вдумчиво и основательно. — Ты такой смешной, когда голодный, — сказал он, наблюдая за тем, как Кристи ест. — Но самое приятное во всем этом — сознавать по какой причине ты так проголодался, любовь моя. Омега глянул несколько смущенно, но только энергичнее задвигал челюстями. — Знаешь, я тут вспомнил: а я ведь все-таки тебя узнал, — сказал Ройс и потянулся мечтательно, рискуя опрокинуть поднос. — На каком-то подсознательном уровне, но узнал. Помнишь, я тебя вытащил тогда из сугроба, когда ты играл с детьми? Кристиан кивнул. — Так вот после, ночью, мне приснился сон. Ты купался в здешнем озерке, как тогда после эпопеи с кастильцами… — Ройс вдруг замолчал, а Кристиан от возмущения даже перестал жевать. — Так ты тогда подглядывал за мной?! — вскричал он, с усилием проглотив то, что было во рту. — Да, Крисси, — смущенно признался Ройс и чтобы задобрить омегу выбрал ему с подноса кусочек повкуснее. — Мне, наверно, должно быть стыдно, но я и тогда уже ничего не мог с собой поделать, когда речь заходила о тебе. Я так хотел тебя… — Ты вел себя как мальчишка. — Как влюбленный мальчишка, Кристи. Не сердись, — Ройс чмокнул Кристиана в нос. — Ты простишь меня за это? — Да, — юноша кивнул и вдруг улыбнулся. — Но только по одной причине. Ройс вопросительно изогнул бровь. — Потому что если бы мне представилась такая возможность — поглазеть на тебя голого в воде, я бы тоже не отвернулся. Альфа рассмеялся легко и освобожденно, а потом потянулся за поцелуем, в котором омега ему не отказал. — Так что же тебе приснилось? — О, все начиналось не так и плохо. Я занялся с тобой любовью, но в самый пиковый момент ты вдруг стал не ты, а… Кристофер. Мое сердце подсказывало мне, как все обстоит на самом деле, а я, дурак, перепугался до чертиков, решил, что меня с тоски уже на тощих заморышей бет потянуло. Причем на бет, которые еще, по сути дети, раз еще даже не имеют аромата… Ох и напился я после этого. Кристиан, слушая его, не переставал жевать и теперь с некоторым разочарованием осмотрел опустевший поднос. — Что? — спросил Ройс. — Не наелся? Сейчас схожу принесу. Потерпи, мышонок. Альфа поднялся, снова натянул штаны и набросил рубашку, и, подхватив опустевший поднос и кувшин с остатками пива, снова отправился вниз. Дом был по-прежнему тих, и, войдя на кухню, Ройс понял почему: все, за исключением Джека, собрались именно здесь. — А где Кристи? — тут же спросил Джонни, заглядывая графу за спину. — Он ленится и не хочет вставать, — очень серьезно ответил Ройс и, освободив руки от подноса и кувшина, которые молча подхватил довольный Нэн, присел перед мальчиком на корточки. — А поздороваться ты со мной не хочешь, как и положено воспитанным юным баронам? Джонни покраснел и потупился, пробормотав приветствие. Ройс потрепал его по склоненной голове и поднялся. — Доброе утро! Все повторили приветствие, посматривая на Ройса с некоторой подозрительностью. И только Бертран с приветствием графа не согласился. Вид у него был измученный и мрачный. — Кому как, — проворчал он и поглубже засунул в нос два довольно толстых катышка из какой-то, судя по всему, сильно ароматной травы. — Кому — доброе, а кому — не очень. Я правильно понимаю: именно ваш приезд спровоцировал у Кристиана начало течки? — Думаю, да, — Ройс кивнул. — Поем, соберу вещички и съеду в домики к команде. Тут находиться невозможно, — еще более мрачно возвестил Бертран и нахохлился. — Почему? — тут же спросил Стивен. — Подрастешь, сам все поймешь, — ответил молодой альфа и принялся за еду. — А еще узнаешь, что жевать и дышать одновременно — занятие крайне сложное и неудобное. Ройс хмыкнул и тут же удостоился еще одного мрачного взгляда со стороны Бертрана. — Я надеюсь, вы, милорд, ничего ужасного там наверху не натворили? Мальчик не рыдает там от горя, наслушавшись вас? — Ты бы, начинающий костоправ, не петушился. А то и к тебе у меня разговор найдется. Про твой голый зад, которым ты так полюбил сверкать во время купания. — Мой зад, где хочу, там и сверкаю, — огрызнулся Бертран. — Не нравится, не смотрите. Или как раз слишком нравится? — Бертран, — мягко сказал Мирти и поднялся, показав Ройсу уже вполне заметный животик. — Прекрати. И вы, милорд, перестаньте его дразнить. Запах свободного течного омеги действует на вас обоих, вызывая агрессию по отношению друг к другу. Но не думаю, что Кристиану понравится, если вы за него подеретесь. — Уже не свободного, — самодовольно сказал Ройс и даже прижмурился. — Теперь мы оба не свободны. Альфа оттянул воротник рубашки и показал всем свою метку. Бертран вытаращил глаза, Хильджи хмыкнул и, подхватившись, тут же потянулся рассмотреть ее поближе, Мирти округлил удивленно пухлый ротик. И только Нэн, как всегда, был предельно деловит. Сунув Ройсу в руки вновь наполненный едой поднос, а после водрузив на него еще и кувшин с питьем, он молча развернул альфу лицом к выходу и даже подтолкнул легонько в спину. — Идите уже, милорд. А то знаю я вас, альф. Небось, большую часть сами и съели, а мальчик там с голоду мучается.