Заодно с судьбой

Кристиан появился на кухне только через несколько дней, когда течка сошла на нет. Юноша был исхудавшим, по-прежнему очень голодным, но счастливым. И таким красивым, что Ройс мгновенно приревновал его к замершему в дверях Бертрану, который буквально пожирал омегу жадным взглядом. Рык уже начал клокотать у графа в горле, когда он все-таки сумел взять себя в руки. Не дело! Здесь один Бертран, а совсем скоро на Кристиана станут пялиться десятки альф и бет. Более того, они будут обнимать его в танце, целовать ему руки, говорить комплименты. И это все будет совершенно неизбежно, когда они вернутся в столицу и снова начнут выезжать. Надо было учиться как-то обуздывать свои собственнические чувства и свою ревность. Поэтому Ройс только глянул на Бертрана предупреждающе, но промолчал. Молодой альфа ответил таким же прямым взглядом, в котором тоже было что-то очень похожее на предупреждение, а после позволил себе еще и вопрос: — Вы уже что-то решили, господин граф? Что теперь будет с нами? Мы остаемся здесь, отправляемся на материк? Что именно нас всех ждет? — Решил, — Ройс кивнул. — Дождемся Джека и в путь. — Понятно, — Бертран заметно погрустнел. Ройс буркнул что-то невразумительно, испытывая совершенно недостойное победное чувство. А потом ему стало стыдно. Бертран был столь же сильным и волевым альфой, как и он сам. Вот только изначально судьба отнеслась к нему куда более сурово, чем к самому Ройсу. Ему не довелось родиться на шелковых простынях. Ему не был дан равный шанс. Что ж… Тогда сам Ройс даст его парню. В конце концов Бертран Фогг его заслужил… Причем в том числе и тем, как вел себя в отношении Кристиана, к которому слишком явно был неравнодушен, и все же сумел быть сдержанным и деликатным, уважая чувства юноши. Все последующие дни в ожидании Джека и «Ласточки» слились для Ройса в один — длинный и бесконечно приятный. Днем он играл с детьми, много плавал с Уилли, держа его у себя на груди, вечерами садился за шахматный стол с Хильджи, а у ночей было одно имя — Кристиан. Даже спустя годы Ройс вспоминал это время, как один из самых счастливых моментов в своей жизни. И поэтому, когда десять дней спустя, вернувшись с Кристианом из морской бухточки, граф услышал долетавший из гостиной обеспокоенный голос Джека, он даже удивился — неужели уже прошло время, отпущенное на путь до Тортуги и обратно? Он спросил об этом у Кристиана, и тот лишь улыбнулся в ответ растерянно. — Я не заметил, Ройс. — Давай послушаем, что там плетет этот лоботряс, — граф потянул юношу за собой к приоткрытой двери. В глазах его Кристиан заметил знакомые янтарные переливы смеха и только покачал головой. — Мальчишка, — укорил он альфу одними губами, но тот лишь усмехнулся смущенно и приставил глаз к щели. Джек тем временем нервно прохаживался рядом с низким столиком, за которым играли в шахматы Хильджи и Бертран. В сторонке, потупившись, сидел Мирти. — Вы не хотите меня слушать, — восклицал Джек, — а слухи вполне определенные. Ройс совершенно точно отправился на Южные острова. Со дня на день нужно ждать его появления здесь. Что он с нами сделает, когда все вскроется? — Пусть каждый заботится сам о себе, дурья твоя башка, — мстительно ответил Хильджи и стрельнул своими черными сорочьими глазками в сторону Ройса, появление которого за приоткрытой дверью старый мавр явно учуял. Прятаться больше не имело смысла, и граф распахнул створку. Джек замер и медленно обернулся. Все повторялось! Прямо у него за спиной стоял проклятый Ройс и уже тянул пальцы к его заранее заболевшему уху. Торнтон стремительным зайцем отскочил в сторону и, выставив перед собой ладони в защитном жесте, забормотал: — Хочу заметить, что теперь мои уши принадлежат не только мне самому, но и Мирти, как законному супругу. Более того, я целиком и полностью принадлежу ему! Так сказал священник в храме, и ты это слышал! — Мирти, ты по-прежнему любишь симметрию? — изгибая бровь, поинтересовался граф. — Как вам сказать, милорд… — омега с показной задумчивостью возвел глаза к потолку. — Мирти! — взвыл Джек. — Прости меня! А то будет поздно! Мирти еще собирался помучить супруга, но тут в гостиную вошел Нэн, и равновесие сил мгновенно оказалось явно не в пользу графа. Ройс рассмеялся и, крепко шлепнув друга по плечу, сжал его в медвежьих объятиях. А спустя еще две недели «Ласточка» отчалила от гостеприимного берега. На острове остался только Хильджи да несколько человек из команды, которые за это время нашли себе пару и решили остепениться, осев на тихом красивом островке. Среди них оказался и Марсель-Мотылек, которого Ройс торжественно назначил комендантом форта. Решено было сначала зайти на Тортугу и хорошенько пополнить гардероб «островных жителей». Бертран вконец обносился, дети выросли, а Кристиану и вовсе требовался полный гардероб, годный для молодого омеги из общества, а не для мальчика-беты из простых. Спустя еще неделю, когда было закуплено все необходимое, включая теплые вещи, корабль взял курс на родину. Только к концу путешествия Кристиан более или менее привык к корсету, поясу и чулкам. На прощание Хильджи вручил ему бутыль с какой-то травяной настойкой, которая, по его словам, должна была вернуть его побронзовевшей коже молочную белизну и извести веснушки. Кристиан пользовался настоем регулярно. Вскоре загар действительно ушел, а вот с веснушками так ничего и не произошло, чему Ройс втайне от удрученного омеги радовался несказанно. Волосы о-барона отросли уже достаточно для того, чтобы их можно было красиво укладывать, и Мирти с удовольствием придумывал юноше все новые прически. Но сам Кристиан искренне считал главным для себя украшением обручальное кольцо с огромным бриллиантом, которое надел ему на палец Ройс. Это было уже вторым. Первое пропало, украденное наемниками Ричардсона, но об этом юный омега предпочитал не вспоминать. Прошлому было место в прошлом. Становилось холоднее. Кристиан пережил ужасную неделю, постоянно сражаясь с Уилли из-за каждой вещи, которую приходилось на него надевать. Ботинки же вызывали у юного «аборигена» настоящую истерику. «Ласточка» бросила якорь в столичном порту в сырой и холодный день. Над гаванью стлался туман. Кристиан, закутанный в плотный плащ, прижимал к себе тепло укутанного, а потому предельно недовольного Уилли. Вскоре матрос, посланный за каретами, вернулся. Кристиан простился с Джеком и особенно тепло с Мирти, который отчего-то принялся всхлипывать. Чета Торнтонов отправлялась не на другой конец света, а всего лишь к себе домой, но Мирти расставался с Кристианом так, словно больше увидеться не рассчитывал. Кристиан обнял его и обещал навестить завтра же, а после обернулся к Бертрану. — Куда теперь ты? Альфа, не глядя на него, пожал плечами. — Пойду, проведаю Жака и Мэгри. — Ничего у тебя не выйдет, — проворчал донельзя довольный Ройс и приобнял возмущенно глянувшего на него Кристиана. — Хотите знать — почему? Потому что их там уже нет. Но через месяц-другой вы оба, — Ройс посмотрел сначала на жениха, а потом на Бертрана, — имеете все шансы их навестить. Они теперь большие люди. Мэгри — мой домоправитель в загородном доме, а Жак заправляет на хозяйственном дворе. — Ты их взял в свое поместье? В Дорчестер? — догадался Кристиан. Ройс кивнул. — Не мог же я их оставить в той дыре, где они жили. — Спасибо! — омега нежно поцеловал графа в уголок губ. — Но у меня к тебе все равно есть просьба. — И какая же? — Уилли требуется постоянно присутствие… — Врача по имени Бертран Фогг? — перебил омегу Ройс, хмуря брови. — Да, — о-барон смущенно потупился. — Нет. — Ройс! — Мы поговорим об этом с тобой позднее, мышонок. А пока забирай детей и Нэна, и отправляйтесь в особняк Уитуортов, к Фелису. Он вас уже ждет. Не спорь. Обещаю: все будет хорошо. Кристиан — смущенный и растерянный — простился с Бертраном, наказав ему не пропадать, и повел братьев и Уилли в сторону экипажа. Ройс проводил его нежным взглядом, а после обернулся к нахохленному молодому альфе. — Так. Теперь с тобой. Вот, — Ройс протянул Бертрану увесистый кошель. — Это плата за услуги. Мы не обсуждали сумму, но, уверен, я не обижу тебя этим. Бертран заглянул внутрь, и глаза его округлились. — Здесь слишком много, господин граф. А я не из тех, кто принимает милостыню. — Я деловой человек, мистер Фогг, — отрезал Ройс и для убедительности даже махнул рукой — как отрубил. — Я не разбрасываюсь деньгами просто так. Ты — прекрасный врач. Этих денег с лихвой хватит, чтобы купить патент на право вести врачебную практику. На начальном этапе я окажу тебе поддержку, а после будешь зарабатывать сам. А моему семейству по гроб жизни будешь делать скидку. Да! Я отдал приказ снять для тебя дом в приличном районе. Бертран вскинул голову. Но Ройс только подмигнул ему в ответ. — Не могу же я позволить, чтобы личный врач семьи Уитуортов жил в лачуге. — Но вы сказали… — Я сказал Кристиану «нет» на его просьбу о том, чтобы ты постоянно жил рядом, в нашем доме. Вот этого я допустить не могу. Я… ревнив, знаешь ли. А твои чувства к моему будущему мужу слишком заметны. Я ценю твою сдержанность, но не могу позволить, чтобы ты днем и ночью был рядом. Думаю, и для тебя в этом будет польза. Кристи тебе придется забыть. Он мой. Пойми и прими это. И запомни: я не добрый, я злой. Но ты дорог Кристиану, а Кристиан дорог мне. На этом все. Бертран склонил голову. Спорить с этими прямыми и честными словами было глупо. Все было действительно именно так. — Спасибо за откровенность. И за помощь тоже… Я благодарен вам, господин граф. Ройс протянул руку, и Бертран, не медля и не раздумывая, пожал ее в ответ, скрепляя соглашение. — Вот ключ от твоего нового жилья. А здесь мне записали адрес. Держи. Бертран принял свой шанс на совершенно новую жизнь и улыбнулся, благодарно кивая. Ройс коснулся пальцами полей своей шляпы и сбежал по сходням к ожидавшей его карете, чувствуя на себе пристальный взгляд Кристиана, который все это время следил за ним из окошка той, что предназначалась для него и для детей. Вскоре оба экипажа подкатили к городскому особняку герцога Соиссонского. Отворивший дверь слуга был практически сметен с пути маленькими де Випонами, с радостным визгом ворвавшимися в дом. Следом робко вошел Кристиан с Уилли на руках, а за ним сияющий Ройс. Замыкал процессию Нэн Торнтон. — Кристи, мальчик мой, неужели это ты? — Фелис Уитуорт встретил прибывших на пороге гостиной. Из-за его плеча улыбался а-герцог Соиссонский. Лишь через час расшумевшихся детей удалось увести наверх, а не менее взволнованные взрослые расположились у горящего камина. — Ройс, когда свадьба? — сразу приступил к делу Фелис. — Я сказал бы — завтра, о-герцог, но вы ведь меня со свету за это сживете. — Ты с ума сошел, не раньше чем через полгода! Ройс только глянул, и Фелис тут же пошел на попятный. — Ну, хотя бы через четыре месяца… — Через месяц и ни днем позже! — Репутации Кристиана столь поспешный брак… — Чепуха! О нашей помолвке уже сообщалось год назад. Это достаточный срок для любых моралистов. — Но… — Не спорьте! Иначе я увезу его в поместье и обвенчаюсь там, в деревенской церкви! — Это шантаж, сынок! — Фелис прищурился. — Именно, папенька! — Ройс изогнул бровь и склонил голову. — А мое мнение имеет значение? — тихонько поинтересовался Кристиан. — Нет! — хором ответили Фелис и Ройс, и сами тут же рассмеялись. — Я предпочел бы деревенскую церковь, — все же попробовал вставить свое жених, но тут вмешался до сих пор молчавший Одо. — Несколько поколений Уитуортов венчались в главном столичном соборе. Таковы традиции, мальчик мой. А-герцог, словно извиняясь, развел руками, и Кристиан снова примолк, вновь покорно отдавшись бурному течению в новом русле своей жизни. — Это будет великолепная свадьба, — с воодушевлением воскликнул Фелис. — Я сейчас же повезу Кристиана к своему портному. Надо начинать шить приданое и свадебный наряд. Ты, Одо, вызовешь поверенного — молодым будет нужен отдельный особняк в столице, ложа в опере и прочее. А ты, Ройс, займись газетами. Надо, чтобы они подали сообщение о помолвке в выгодном нам свете. — Остался еще один нерешенный вопрос, — задумчиво проговорил Одо Уитуорт. — Ричардсон, — кивнул Фелис и глянул на Ройса. Тот хмыкнул и, сверкнув волчьим оскалом, предложил: — Пошлем ему приглашение на свадьбу!

***

Месяц, отпущенный на подготовку к торжеству, подходил к концу. Заинтригованное общество гудело, полнясь сплетнями и пересудами. Еще бы: трижды неудачно обрученный граф вдруг сразу объявил о свадьбе! Да еще и имя жениха было окутано тайной. В газете было сказано только то, что он — из старой аристократической семьи, молод и дивно хорош собой. Ройс оформил на свое имя покупку очаровательного особняка в современном стиле с небольшим садом и изящными коваными воротами при въезде. В нем были заново отделаны комнаты, спешно завезена мебель, нанята прислуга, и граф переселился из гостиницы, в которой обитал все это время, в собственный дом. Кристиан по-прежнему оставался в особняке Уитуортов, соблюдая одновременно и тайну своей личности и светские нормы морали. Ежедневно приезжал портной, и все новые наряды появлялись в гардеробной о-барона. Свадебный костюм тоже был почти готов. Кристиан, привыкший в последнее время довольствоваться бриджами и парой рубах, просто паниковал. Но Фелис был столь деловит и уверен во всех своих действиях, что это невольно успокаивало его подопечного. Время летело стремительно, и однажды наступило утро, когда, открыв глаза, Кристиан прошептал сам себе: «Сегодня!» Вскоре в дверь постучали, в комнату вошли слуги. День для новобрачного начался. Сначала его искупали, вымыли голову душистым мылом, тело вытерли мягкими полотенцами и надушили. Потом облаченный в шелковый халат о-барон позавтракал. Когда волосы высохли, к делу приступил специально выписанный для этого случая из франкской земли модный куафер-альфа. Посетовав по поводу недостаточной длины волос, он рассыпался комплиментами их необычному цвету, здоровому блеску и поразительной густоте. К тому моменту, когда прическа — сложная коса, с вплетенными в нее драгоценными украшениями — была готова, Кристиану уже хотелось кусаться. Но оказалось, что это только начало. Теперь говорливый франк занялся его лицом. На столе были расставлены какие-то баночки, разложены щеточки, кисточки и пуховки. Куафер колдовал еще час, затем отступил и прищелкнул пальцами, и Кристиан так и не понял, что это означало, досаду или одобрение. Куафера сменил портной с целой командой помощников. Они осторожно надели на о-барона свадебный наряд из снежно-белого очень плотного атласа — приталенный камзол, расшитый вдоль лацканов и на манжетах жемчугами и серебром, и узкие бриджи, застегивавшиеся под коленями пуговицами со вставленными в них особо крупными жемчужинами. Рубашка была того же смелого покроя, что и та, в которой Фелис впервые представил Кристиана светскому обществу — с глубоким вырезом на груди, который начинался ниже высокого воротничка, аккуратно застегнутого драгоценной брошью, открывая ямочку в основании шеи и хрупкие ключицы омеги, стыдливо скрывая при этом соски. Только на этот раз корсет все же спрятался под шелковой рубашкой, и лишь драгоценные камни, которыми он был расшит, просвечивали через тонкую материю. Ноги о-барона облачили в тонкие чулки с кружевной вставкой по бокам и туфли с модными квадратными носами на довольно высоком каблуке. А на голову Кристиану водрузили изящную шляпу, за тулью которой при помощи украшенной крупным сапфиром булавки крепилась белая газовая фата. На плечи при выходе из дома еще должны были набросить белый бархатный плащ, который завязывался у шеи на пышный атласный бант. Наконец, все было готово, о-барона развернули к высокому зеркалу, и он невольно ахнул, узнавая и в то же время не узнавая себя. Кристиан коснулся своего носа, по-прежнему усыпанного веснушками, и взглянул на тершегося здесь же куафера с некоторым удивлением. — Особое пожелание жениха, — тут же зажурчал тот с поклоном. — Граф совершенно однозначно желал видеть их на своем месте. Кристиан смеясь покачал головой. С одной стороны, это было приятно, с другой — его собственное мнение, как обычно, не спросили. В каких-то вещах Ройс, похоже, был неисправим. У основания лестницы о-барона ждали оба герцога Соиссонских и маркиз де Монтроз, который должен был вести Кристиана к алтарю. — Вы великолепны, дитя мое, — маркиз поцеловал пальцы Кристиана и с поклоном предложил ему руку. Жених и посажёный отец сели в первую карету. Одо и Фелис заняли второй экипаж. Возле главного столичного собора присутствовало не меньше половины населения города — по крайней мере, именно так показалось перепуганному размахом события омеге. Кучер с трудом находил дорогу среди скопления экипажей и людей. Наконец, пришлось послать вперед грума, которому было приказано кричать изо всех сил, чтобы пропустили карету с женихом. — Какой ужас! — в панике вскричал Кристиан. — Не бойтесь, мальчик мой. Я не дам к вам приблизиться никому, кроме жениха. Никто не посмеет к вам даже прикоснуться. А что до остального, то поверьте, чем больше народа, тем лучше — все перестают обращать внимание друг на друга, — маркиз сжал между ладонями похолодевшую руку явно сильно нервничавшего омеги, но при этом подумал: «Друг на друга — точно, но не на жениха, особенно если он так прекрасен!» Эта его мысль полностью подтвердилась, когда Кристиан под руку со своим посажёным отцом вступил под своды храма. Он шел полускрытый прозрачным газом фаты, плечи оттягивал плащ, который, впрочем, тут же сняли с него с поклоном расторопные слуги с гербами дома Уитуортов на ливреях. — Кто это такой? Вы его знаете? А вы? — неслось со всех сторон. — Посмотрите, какие великолепные сапфиры! Фамильные? — Да что вы! Говорят, Майенн взял его без копейки за душой! — Ну, Уитуорты могут себе это позволить. Монтроз незаметно сжал дрожащие пальцы Кристиана, улыбнулся ободряюще и оставил его возле жениха, который встретил омегу восхищенным взглядом. Кристиан робко улыбнулся ему в ответ. Граф, повернувшись к священнику, кивнул. Церемония началась, и через некоторое время о-барон де Випон стал о-графом Майенном. — Наконец-то, — шепнул ему Ройс. Новобрачные торжественно покинули собор, сели в украшенную карету и отбыли. За ними следом тронулась бесконечная вереница экипажей гостей. Многие из светских сплетников судачили о том, что такой альфа, как Уитуорт уж точно начнет обучать искусству любви своего молодого мужа прямо в карете, не дожидаясь уединения спальни. Они были бы разочарованы. А-граф всю дорогу лишь совершенно невинно перебирал пальчики своего новоиспеченного супруга, в то время как тот склонил голову ему на плечо. Оба молчали и выглядели совершенно умиротворенными, как путники, которые наконец-то достигли цели после долгой и трудной дороги. Когда карета остановилась, Ройс приподнял голову Кристиана за подбородок и, заглядывая ему в глаза, спросил: — Готов? — Да, — Кристиан решительно кивнул и улыбнулся, хотя граф видел, что губы его дрожали. — Я постараюсь быть неподражаемым. — Для этого тебе не придется прилагать много усилий, любовь моя, — граф мягко поцеловал его, а после спустился на мостовую и подал руку супругу. Они вошли в дом вместе, а затем расстались в дверях бального зала. Кристиан пошел в свои покои немного отдохнуть, снять шляпу и фату, и поправить прическу. А Ройс остался встречать гостей.