У тебя на меня планы, У меня на тебя виды. ©
— Сын, ты вообще соображаешь, что хочешь сделать? В действительности ли ты осознаёшь, что сулит тебе такой брак? — Прекрасно соображаю, отец. Я осознаю, на что собираюсь пойти. И знаю этому цену. — Мне же почему-то так не кажется. Ты готов обречь себя на брак с Грейнджер, нарушив одно из фундаментальных требований нашего семейного Кодекса. И ради чего? Ты ведь даже не знаешь, сработает ли твой план наверняка. Но не будет ли слишком велика расплата в том случае, если вдруг обнаружится, что она всё-таки ничего не знает? — Я в это не верю. И, тем не менее, я готов пойти на это в любом случае. И мне плевать, одобряешь ли ты мой выбор или нет. В отличии от тебя, я готов пойти на всё, что угодно, чтобы Лорд наконец простил нас и даровал нам милосердие. Мы… мама заслужила это. Приятный прохладный ветерок лизнул Малфою щёки, и он на мгновение развернул угрюмое лицо к открытому окну. На несколько секунд задержав пустой, отрешённый взгляд на голубом небе, Драко отвернулся и снова поднял взгляд к потолку. Погода явно разгулялась, и немудрено: после дождя всегда следует ждать радуги. День на улице стоял тёплый: июнь вновь стал возвращать свои привычные температуры. Яркий оранжевый желток на чистом, призрачно-голубом небе брызгался своими лучами, которые пробивались сквозь оконные стёкла и освещали холодные комнаты Малфой-мэнора. Лёгкий и свежий ветер нежно колыхал гибкие ветви деревьев и аккуратные декоративные кустарники. Домовики бережно подстригали газоны перед домом, вычищали тротуарную плитку. В воздухе приятно пахло цветущей вербеной. Драко лежал на тёмном кожаном диванчике, закинув длинные ноги на твёрдый подлокотник. Одна его рука была заведена за голову, другая — зажимала краешек сигареты над хрустальной пепельницей. Нервно шагая из стороны в сторону и скрестив руки за спиной, Люциус Малфой громко отчитывал Драко за поступок, на который вот-вот хотел пойти его сын. Драко же слушал отца в пол-уха, расслабленно пуская в воздух дымные колечки и максимально стараясь отстраниться от любых внешних раздражающих факторов. Однако, у него получалось плохо, поскольку наибольшее раздражение у Малфоя сейчас вызывал именно его отец. Единственное, что забавляло Драко — это то, как кривился и выходил из себя Люциус, едва до его носа доходило очередное облако сигаретного дыма. На радость Нарциссе сегодняшней ночью Люциус наконец-то вернулся домой, аппарировав из поместья Долохова, в котором сейчас гостил Лорд со всей своей привилегированной свитой. Нарцисса очень любила, когда все члены её семьи находились дома — живые и здоровые. Так она чувствовала себя умиротворённо и спокойно. Но как только Люциус и Драко отправлялись на очередное собрание Пожирателей или, более того, в бой, она сразу же начинала сильно волноваться и нервничать. И иногда её волнения перерастали в бессонницу, усталость, потерю вкуса к жизни и даже невроз. Драко же переживал за свою мать, а потому готов был сделать для её покоя и общего благосостояния абсолютно всё. В конце концов, мама была последним лучиком света в его жизни. И он должен был беречь этот лучик. Беречь его так, как никто другой. Люциус замер на месте и, прищурившись, смерил сына недобрым взглядом. — О, святой Салазар, о чём ты говоришь, Драко?! — в его тоне читались нескрываемая злость и раздражение. — В своё время я сделал всё, что мог, чтобы заполучить уважение для нашей семьи в глазах Тёмного Лорда, — желчно прошипел он. Драко невесело хмыкнул, закатывая глаза. — Как твёрдо убеждён сам Лорд, ты не верил в его возрождение. За много лет ты не предпринял ни единой попытки вновь вернуть ему его телесную сущность. Наконец, ты разбил Пророчество, связывающее Лорда и Поттера, в Отделе Тайн, — Малфой моргнул, а затем облизнул пересохшие губы. — За всё прошедшее время ты сделал достаточно ошибок. И я тоже, — затем добавил он. — Поэтому позволь мне исправить их. Позволь мне добиться большей милости и уважения к нашей семье. Некоторое время в комнате царило молчание. Драко курил, а Люциус устало потирал пальцами носовую перегородку, о чём-то сосредоточенно размышляя. Наконец, последний выпрямился и, посмотрев на сына, поджал тонкие губы. — Ты хочешь обручиться с гряз-но-кров-кой, — продолжая настаивать на своём, по слогам произнёс Люциус, словно надеясь вколотить Драко в мозг столь не очевидную для того истину, — бывшей подружкой Пот-те-ра! И как это, по-твоему, поможет нам возвыситься?! В лучшем случае нас засмеют, и наша фамилия покроется позором. В худшем — Лорд поочерёдно убьёт нас за одну только мысль о том, что мы готовы разбавить нашу семейную чистоту крови — кровью какой-то мерзкой маггловки. И это в то самое время, когда Лорд занимается программой очищения магического мира от грязнокровных выродков. Точно такие же, как у сына, серые глаза Люциуса активно сверлили лицо Драко, будто желая проделать в нём зияющую дыру. Драко же никак не отреагировал. Стряхивая пепел с тлеющей сигареты, он продолжал устало глядеть перед собой. Похеру. По-хе-ру, так понятнее, отец? — Это не просто «мерзкая маггловка», отец, и ты знаешь это. Речь идёт о грязнокровке Грейнджер. И я уверен, что Лорд одобрит мой план, узнав, для чего именно она нужна мне… Нам. Люциус раздражённо фыркнул: — Будь это хоть королева Англии, я всё равно не понимаю, почему ты не можешь найти другой способ для достижения своей цели, кроме как жениться на этой… грязнокровке. Ещё и… учитывая все специфические особенности и последствия подобного брака. Разве не будет достаточным просто бросить её в подвал и заковать там, пока ты не придумаешь что-то получше? Драко чувствовал невозможное изнеможение: слишком много всего случилось с ним за последнее время. Лёг Драко поздно, проснулся рано — и вот результат: под глазами залегли тёмные круги, внимание было совершенно рассеянно, а сосредоточиться на чём-либо было просто выше всяких сил. Однако среди всего этого всё же было кое-что, чего Драко ждал с некоторой бравадой и в то же время с опасением: сегодня в поместье должна прибыть грязнокровка. Вчера, выпроваживая её из зала переговоров, Малфой назначил Грейнджер время прибытия (час дня), а также потребовал от неё захватить с собой весь её багаж. Только Драко об этом подумал, как в голове сразу же всплыло выражение лица грязнокровки в момент, когда он сообщил ей это: её поджатые губы, нахмуренные брови и лоб с пролегающей на нём складкой. Драко медленно затянулся, уже воображая, с каким недовольством Грейнджер прибудет в его дом, как вдруг до его ушей вновь донёсся отцовский голос, вырывая из собственных размышлений: — Я всё ещё жду объяснений, Драко, — укоризненно произнёс Люциус. — Будь добр не витать в облаках, когда я веду с тобой такую серьёзную беседу. И перестань курить в доме, всё в дыму! — с глубоким отвращением добавил он. «Отец никогда не смирится с этим», — грустно подметил про себя Драко и протяжно вздохнул. Хотя на самом деле ему было совершенно наплевать на то, что думал отец об его пристрастиях. В конце концов, Драко давно вырос и вправе решать самостоятельно, что для него хорошо, а что — плохо. Нехотя повернув голову в сторону Люциуса, Драко устало посмотрел на отца и неторопливо произнёс: — Скоро узнаешь, отец. Скоро ты всё узнаешь, — а затем нарочно пустил в его сторону облако дыма, чем вызвал ещё больший приступ злости у Люциуса.***
Хлоп! Пошатнувшись, Гермиона Грейнджер приземлилась перед огромными и мощными воротами Малфой-мэнора. Вокруг мэнора был установлен аппарационный щит, поэтому Гермиона смогла спокойно трансгрессировать в это место. Аппарация получилась довольно неважная: едва Гермиона втянула носом воздух, терпимая, но заметная боль тут же начала сдавливать ей виски, и Гермиона почувствовала лёгкий приступ тошноты. Сердце забилось чаще, а в глазах на несколько секунд потемнело. Прислонившись затылком к металлическим прутьям врат, Грейнджер на некоторое время запустила пальцы в волосы и медленно помассировала виски, пытаясь как можно скорее прийти в себя. Когда Гермиона, наконец, почувствовала, что она снова хорошо видит, а её сердце восстановило свой прежний ритм биения, Грейнджер повернулась и сквозь решётку взглянула на поместье. Угрюмый, холодный и отталкивающий с виду Малфой-мэнор огромной тучей стал нависать над её хрупким телом. В предпоследний раз, когда она была здесь, её до полного изнеможения измучила Беллатриса Лестрейндж. Воспоминания об этом, казалось, были выжжены на её подкорке, и Гермиона до сих пор помнила каждую секунду, проведённую в этом ужасном месте. Взгляд непроизвольно упал на левую руку, где под рубашкой до сих пор скрывалась рубцовая отметина, вырезанная Беллатрисой в качестве вечного напоминания Гермионе о том, кем именно она была в этом мире. «Грязнокровка». Тряхнув головой, Гермиона зажмурилась, стараясь выгнать размышления об этом в самые дальние уголки своего сознания. Сейчас ей нужно было думать совсем о другом. Всю ночь Гермиона не спала, загнанная в ловушку нескончаемым потоком различных дурных мыслей. Тело ломило так, будто Гермиону били несколько часов подряд, а в руках и ногах чувствовалась неимоверная усталость. Если не считать вчерашней тридцатиминутной дремоты, Грейнджер толком не спала практически двое суток. Находиться в состоянии нормально функционирующего человека становилось всё сложнее с каждой пройденной минутой. Когда сквозь исполинского размера ворота, выполненные в готическом стиле, Гермиона заметила точку, постепенно приближающуюся к ней издали, из её груди вырвался судорожный выдох. В очертаниях движущейся в её сторону фигуры было легко различить Драко Малфоя. Одет он был, как всегда, с иголочки. Чёрная рубашка, две верхние пуговицы которой были расстёгнуты, обнажала небольшой треугольник его груди. Чёрные брюки Малфоя украшали идеально выглаженные стрелки. На его ногах красовались аккуратные лакированные туфли такого же чёрного цвета с острым носком. На секунду у Гермионы даже успело сложиться такое впечатление, что Драко даже спит в таком виде. Нет, правда. После школы Гермиона ни разу не видела Драко хоть в чём-либо, кроме как в чёрных одеяниях. Хотя, стоило признать, что чёрный цвет выгодно подчёркивал бледную кожу и платиновые волосы Малфоя. Делал его контрастным. Осознав, о чём только что подумала Гермиона, захотелось раздробить себе голову. Тяжело сглотнув, Грейнджер вздрогнула и облизнула губы. Нет. Она не должна обращать внимание на такие вещи. Это совершенно неправильно. И уж тем более — ненормально. Единственное, о чём Гермионе не следовало забывать, находясь рядом с этим человеком: насколько Малфой привлекал внешне, ровно настолько он отталкивал внутренне. Тем временем, дойдя до железных врат, Драко остановился и, скривив губы, начал всматриваться в лицо Гермионы так, будто перед ним стояла настоящая падаль. Гермиона молчала, но её ответом служил не менее хладнокровный, уничтожающий взгляд, направленный куда-то в район его переносицы. Гермиона хотела, чтобы Малфой заговорил первым. Открывать рот самой ради этого кретина не было совершенно никакого желания. Хотя бы потому, что только от осознания того, что Гермиона сама явилась в дом к этому человеку, хотелось сожрать саму себя. Но Малфой, словно назло, молчал. И, смотря на Грейнджер через решётку ворот, разделяющую её лицо и тело на стальные чёрные полосы, Драко про себя думал, что он также разделил бы её. Разделил бы, чтобы она больше не смела гордо задирать свой подбородок в его присутствии. Разделил бы, чтобы она перестала выворачивать наружу всю эту свою вонючую псевдохрабрость. Разделил бы, чтобы она больше никогда не смотрела на него таким взглядом, будто обязывающим, принуждающим его к чему-либо… Разделил бы, потому что… разделил бы. Эта сука явно не знает своего места: Малфой понял это ещё вчера. И, наверное, именно поэтому он так долго — просто пиздец, как долго — ждал, пока пройдёт целая ночь, а за ним половина следующего дня, чтобы часы пробили час дня. И она наконец пришла к нему. О, да, скоро он покажет ей её сраное место. «Скоро я и ты очень повеселимся, грязнокровка». Когда прошла как минимум минута упрямого молчания, сопровождающаяся обменом ненавидящими взглядами, Гермиона почувствовала, как исполинская злость закипает у неё в груди и уже вываливается наружу. Терпение Грейнджер лопнуло, как мыльный пузырь: — Что?! — наконец рявкнула она так громко, что одна бровь Малфоя тут же поползла вверх. — Что ты так пялишься? Раздражение. Острое жжение в кончиках пальцев так и манило сжать ладони в кулаки и хорошенько врезать этому уроду. Как тогда, когда-то давно. На далёком третьем году их обучения в Хогвартсе. Малфой же на вид был спокоен, как, кажется, никогда. — Было бы на кого пялиться, — медленно проговорил он, слегка сощурив глаза и особенно выделив последнее слово. — Я же изучаю то, что придётся некоторое время терпеть в своём собственном доме, — выплюнул он, осматривая Грейнджер так, будто она была плесенью, покрывшей его еду. Губы Гермионы сжались в тонкую линию. Проглатывая едкое замечание, она изо всех сил старалась сохранять последние крохи самообладания, что давалось ей крайне тяжело. «Терпи, Гермиона. Терпи этого урода». «Ты должна помнить о своих родителях». — Я не напрашивалась к тебе домой. — А я не просил тебя открывать свой херов рот. — Ты просто чёртов засранец! — А ты — мерзкая грязнокровка! Гермиона насупилась, едва сдерживаясь, чтобы не убить Малфоя на месте прямо сейчас. Тяжело дыша, она злостно откинула волнистую прядь волос, упавшую ей на лицо. — Может, вместо того, чтобы сравнивать меня с неодушевлённым предметом, ты наконец-то впустишь меня? — сквозь сжатые зубы процедила Гермиона. Её щёки пылали алым румянцем. Хотелось умыться холодной водой. Но больше, конечно, утопиться. А лучше — утопить Малфоя. — Не обещаю, что сравниваю в последний раз, — заносчиво сказал Драко, стреляя в неё глазами. — Аperi dominus, — затем произнёс он, дотронувшись до металлических стержней, и в это же мгновение они, подобно змейкам, начали расходиться в стороны, тем самым открывая вход и давая Гермионе возможность пройти на территорию Малфой-мэнора. Вдох-выдох. «Всё нормально». Как только Гермиона собиралась сделать первый шаг на пути к «Грозовому облаку», как она мысленно назвала мэнор, и переступить металлический порожек, Малфой внезапно перегородил Гермионе путь, выставив руку прямо перед ней: — Я просил взять тебя с собой вещи, — кривя губы, злостно произнёс он. — Где всё твоё барахло? Гермиона презрительно фыркнула, вскидывая подбородок. — Барахло — это ты. — Ядовито прокомментировала она. Драко раздражал её. Гермиона успела проклясть себя уже несколько раз за то, что она вообще пришла сюда. Пришла, даже никому напоследок не сообщив о том, куда она вообще направляется. В какое змеиное логово она хочет шагнуть, чтобы заключить сделку с Драко Малфоем. Она знала, что орденцы будут отговаривать её. Знала, что будут говорить, что это самый ужасный план, который только можно себе представить, и что они придумают что-то совсем другое. Но время беспощадно шло, а на счету была каждая секунда. На кону стояло слишком дорогое Гермионе, а именно — родители, и медлить больше было нельзя. Правильно ли она поступила, когда пришла сюда, не предупредив Орден? Гермиона не знала. Но она всё равно в любом случае вернётся обратно в Штаб-квартиру и всё им расскажет. Тем более, что Гермиона была уверена почти наверняка, что всё сказанное Малфоем вчера — это просто дешёвый блеф. Ну не может же быть такого, что Малфой действительно хочет жениться на ней! Даже если предположить, что ему от этого будет какая-то выгода. Слова Драко казались ей слишком нереальными и невозможными. Ведь… ведь это был Малфой. Один из тех людей, кто всегда громче всех кричал о кристальной чистоте своей крови и о том, что таким, как Гермиона, не место в волшебном мире. «Разве такой человек, как он, позволит себе так легко осквернить свой род и свою фамилию?..». Драко, тем временем, неосознанно повторил этот «фырк», но не убрал руку, продолжая смотреть на Гермиону сощуренными глазами. — Наверное, всё, что нажила за жизнь, уже надето на тебе? Негусто, — желчно произнёс Драко, показушно осматривая Гермиону, и по его лицу поползла уже знакомая ей злая усмешка. — Поэтому ты с пустыми руками, а, грязнокровка? Один-два… Три-четыре… Пять… «Спокойствие, Гермиона. Держи… пытайся держать себя в руках». — Если бы в твоём мозгу было серое вещество, — долго не раздумывая, заговорила Гермиона, — ты бы обратил внимание на сумку, покоящуюся на моём плече, — язвительно продолжила она, а затем несильно похлопала по ней ладошкой. — Заклятие незримого расширения. Или ты настолько идиот, что о таком даже никогда и не слышал? Знаешь, для меня это было бы совершенно неудиви… Не успела Гермиона закончить, как Малфой уже успел резко вздёрнуть вверх руку, направляя её прямо в сторону шеи Гермионы, но она так и замерла в воздухе, поскольку Драко всё же не решился дотрагиваться до неё. Гермиона запнулась на полуслове, тяжело дыша и опасливо смотря то на Драко, то на на его руку, застывшую перед ней в воздухе. Малфой был в гневе. Глаза Драко метали молнии. Несколько раз Драко то сжимал, то разжимал длинные пальцы в кулак, ни на секунду не отрываясь своим взглядом от лица Гермионы. Наконец, немного поколебавшись, он всё-таки опустил свою руку, а затем на одном выдохе прошипел: — Никогда не смей говорить со мной в таком тоне, тварь. Иначе ты сильно пожалеешь об этом. Гермиона тяжело сглотнула, но не собиралась сдаваться просто так. Уперев ладони в бока, она ехидно поинтересовалась: — Что, Малфой, не нравится?! «Я не буду с тобой любезничать!». — Тогда иди к чёрту, — наконец, заключила она. Завышенная самооценка, большой набор требований и эмоциональная нестабильность Малфоя раздражали. Настолько, что Гермионе хотелось плюнуть ему в лицо. — Не заговаривайся, грязнокровка, — сквозь сжатые челюсти прошипел Драко. — Не забывай, что сейчас в твоей жизни всё вертится только вокруг меня. И ещё. Давай сюда свою палочку, — холодным тоном произнёс он, а затем резко вытянул перед собой раскрытую ладонь. Лицо Гермионы мгновенно изменилось, и её подбородок дрогнул. — Нет, Малфой. Ты не заберёшь её у меня, — на одном выдохе произнесла Гермиона, сжимая пальцами рубашку на своей груди и смотря на Драко огромными испуганными глазами. Сердце билось так, будто вот-вот грозилось выскочить наружу. Приступ паники, объявший Гермиону, стал душить её, будто дьявольские силки. «Ох, нет! Только не это! Пожалуйста, Годрик…». Взгляд Драко опасливо потемнел. На его щеках вырисовались желваки, а венка на шее запульсировала. — Давай сюда. Свою грёбанную. Палочку, — снова потребовал он стальным голосом, будто обещая им Гермионе все муки ада. — Если ты не сделаешь этого прямо сейчас, даю тебе слово, Грейнджер, что самолично прикажу убить твоих родителей в течении следующих десяти минут. Ну? Несколько мгновений Гермиона не двигалась, словно столкнулась взглядом с Василиском. Она колебалась, ощущая, как нервно подрагивает её глаз и как безудержно дрожат её руки. «Мерлин! Он требует мою палочку! Что мне делать?!». «Думай о родителях, Гермиона. Думай о маме и папе. Они — это всё, что у тебя осталось». Под гнётом угроз, сорванных с губ Драко, и желанием подчиняться ему, Гермиона чувствовала, как самолично прогрызает сама себе дорогу в ад. — Ты не посмеешь, — прошептала Гермиона, сжимая ладони в кулаки, — я согласилась на твои условия, а значит, их больше никогда не тронут! — её подбородок неистово задрожал, а губы затряслись. Этим утром Гермиона лично убедилась, что родителей отпустили и отправили домой. Примерно двадцать минут она караулила на противоположной от их дома стороне улицы, выглядывая из-за кустов. Без пятнадцати восемь миссис Грейнджер стала провожать мистера Грейнджера на работу, и Гермиона, увидев родителей, почувствовала невероятное облегчение и… грусть. Они выглядели вполне здоровыми и счастливыми: по-видимому, из их памяти удалили ненужные… сюжеты. Гермиона проследила за мамой, когда она, улыбаясь, закрыла входную дверь. Затем проследила за отцом, когда он, что-то напевая себе под нос, шёл по тротуару, пока не скрылся из поля зрения. Боль и тоска сковали душу, когда пришло осознание: наверное, больше никогда Гермиона не сможет вновь восстановить память своим родителям. Память об их дочурке, которую они так любили всю жизнь, а она любила их. Это было слишком опасно… А снова подвергать опасности самых дорогих для неё людей на планете было бы слишком жестоко со стороны Гермионы. Наоборот, она должна сделать всё, на что способна, только чтобы они вновь не стали объектом шантажа. И она это сделает. Только со временем. — Ещё как посмею, если ты вновь дашь мне подобный повод! — сквозь сжатые челюсти выплюнул Малфой, будто слова пеплом осели на его языке. — Я могу делать такие вещи, какие тебе и в кошмарах не снились. А теперь палочку, Грейнджер. Не заставляй меня применять «Акцио». Поколебавшись несколько секунд, Гермиона поджала губы, что уже успели потрескаться и пересохнуть, и, рванно выдохнув, с сумасшедшей болью в груди вынула из кармана свою волшебную палочку и дрожащей рукой вложила её в ладонь Драко. «Однажды я снова отниму её у него». Малфой мгновенно сжал её в кулак и, растянув губы в довольной ухмылке, спрятал её в своём кармане. — Умница, Грейнджер, — сверкнув глазами, насмешливо произнёс Драко, наблюдая за тем, с какой глубокой ненавистью сейчас смотрела на него Гермиона. — А теперь пошли. Тащи свою задницу за мной и даже не вздумай отставать, иначе останешься ночевать на улице. В груди загнанной в клетку птицей металась тревога, а на лбу проступили капельки холодного пота. Казалось, что в сердце кто-то прорубил зияющую дыру, через которую теперь во всю гулял холодный ветер. Едва сдерживая в себе слёзы, Гермиона бросила нервный взгляд на ровную и прямую спину Драко, который сейчас большими, тяжёлыми шагами направлялся в сторону своего дома. В глотке будто застряла стеклянная крошка. Вот она, её личная дорога в ад.***
В полутёмном зале поместья Долохова стояла такая неописуемая тишина, что можно было услышать своё собственное дыхание. Никто из присутствующих не смел нарушить её: риск тотчас умереть был слишком высок. Тёмный Лорд очень не любил, когда кто-то действовал против его правил или вёл себя недозволенно. И наказание за неподобающее поведение всегда было крайне жёстким. В центре комнаты располагался длинный и узкий стол, а за ним на стульях из красного дерева сидели люди в чёрных тучевидных одеяниях: Долохов, Гойлы, брат и сестра Кэрроу, Яксли, Лестрейнджи, Нотты, Эйвери, Торфинн Роули, Фенрир Сивый, а также Драко и Люциус. Во главе стола восседал Лорд Волан-де-Морт. Испепеляющий взгляд его красных глаз, словно змея, медленно и плавно скользил по лицам всех Пожирателей. «Псов», — мысленно исправил про себя Малфой. Собрание Пожирателей Смерти шло вот уже второй час подряд без перерыва, и Драко ощущал потребность в сигарете, словно вытекающую из носа кровь. От желания покурить у Драко сводило зубы. Удивительно, как быстро Малфой сумел пристраститься к никотину настолько, что для него положенным минимумом в день было пятнадцать выкуренных сигарет. Конечно, Драко понимал, что гробит этой привычкой своё здоровье, однако он живёт в мире, где жизнь и без того постоянно висит на волоске. Так, чёрт же возьми, какая разница, как умирать: от рака лёгких или от пущенной в тебя Авады, если смерть всё равно может настигнуть тебя абсолютно в любой момент?.. Драко стиснул челюсти, едва перебарывая в себе желание наплевать на всех и уйти, вытащив из кармана пачку «Парламента» и выйдя с ней на ближайший балкон. Ему нужно терпеть. Малфой медленно облизнул обветренные губы, а затем моргнул. Яростно сжал ладони в кулаки, но взгляд от уровня стола так и не поднял: Волан-де-Морт и этот бы жест не благословил. Наверное, сейчас каждый, присутствующий в помещении, кожей ощущал, как с каждой секундой в комнате нарастало напряжение всё с большей и большей силой. Тем не менее, Малфой-младший знал, по какой причине Лорд собрал сегодня всех своих преданных последователей. И, более того, Драко прекрасно знал, что сегодня, когда он расскажет о своей задумке с женитьбой на Грейнджер, Лорд простит его семье все их проступки и, возможно, даже возвысит их в сравнении с остальными. Это была причина, по которой Драко как можно скорее хотелось, чтобы повелитель завёл об этом разговор, даже не взирая на почти яростную потребность в курении. Это была причина, которая ежедневно удерживала Драко от желания сигануть с ближайшего обрыва. Это была причина, по которой почти хотелось жить. — Сегодня мы с вами успели поговорить об очень многом, но так и не подобрались к главной теме, которая висит у нас на повестке вот уж который день… Говор Тёмного Лорда был схож с шипением змеи, и потому резал Малфою уши так, что, казалось, из них вот-вот обещала горячими густыми потоками хлынуть чистая, чистая кровь. — С финальной битвы Второй магической войны, в которой мы одержали победу, прошло уже целых полтора месяца, — констатировал Волан-де-Морт, поглаживая Нагайну, голова которой сейчас покоилась на его коленях. — Мы успели навести порядок в Министерстве Магии; ввести новые, беспрекословно выполняемые, волшебниками законы; начать программу по очищению магического мира от грязнокровных выродков и предателей крови; и, наконец, избавиться от многих поистине опасных лиц… — на этих словах взгляд Тёмного Лорда упал на Эйвери, убившего Рона Уизли. — Однако в живых до сих пор остались те, — голос его внезапно охладел, а взор вновь стал шествовать по лицам Пожирателей, — которых нам всё ещё стоит… остерегаться. Они могут стать мятежниками. Нагайна соскользнула с коленей своего повелителя, а затем стала медленно ползти по столу, и Малфой почувствовал волну отвращения, захлестнувшую его всего с ног до головы. Тёмный Лорд вытащил из складок мантии бузинную палочку и стал крутить её между пальцев. Сейчас Драко нужно было быть предельно осторожным: ведь неизвестно, что может привести Волан-де-Морта в ярость уже через секунду. — На данный момент весь волшебный мир — от вас, моих последователей, до бывших сторонников Дамблдора — подчиняется мне и только мне, признавая моё могущество как поистине правильное. Но такое расположение дел признают далеко не все… — негромко произнёс Лорд, и в его голосе затаились нотки ледяной ярости. — К тому же после того, как грязный полукровка Поттер исчез с поля битвы, поступив как последний трус, никто так и не нашёл его, — прошипел Волан-де-Морт, и его костлявые пальцы сильнее сжали палочку. — Многие из вас могут подумать, что нет Поттера — нет проблем, однако это совсем не так. Мальчишка может вновь возвратиться в любой момент, и тогда всё пойдёт крахом! Этого просто нельзя допускать… Драко на несколько секунд прикрыл глаза. Моргана, как некстати у него заболела голова. И как же ему хотелось закурить… — Вы должны найти его для меня, а я — должен его убить. Только если Поттер будет мёртв, ни в одну голову больше ни за что на свете не придёт мысль, что он может спасти их от меня. В ответ на это Пожиратели тут же согласно закивали и горячо заговорили: «Совершенно верно, наш повелитель». Волан-де-Морт посмотрел на это с каплей иронии и даже отвращения. Он не любил, когда ему так открыто лебезили. Драко знал это, а потому просто молчал, поджидая нужный момент для того, чтобы встрять в разговор. Когда гомон вокруг слегка поутих, Лорд потрогал кончиком языка шершавый уголок рта и прищурился. — Итак, — вновь сурово начал он, — вам нужно отловить этого предателя и подлеца в кратчайшие сроки. Мне надоело ждать, пока этот трус сам придёт сразиться со мной. Я должен убить его, — в его красных глазах загорелся огонь, похожий на адский. — Слушаю ваши варианты, где Поттер может скрываться прямо сейчас. После этих слов Пожиратели Смерти тут же заёрзали на своих местах и стали включать мозги. Драко ждал момент своего триумфа с неким предвкушением, однако не собирался торопиться. Всему своё время. Он не будет открывать свои карты раньше, чем это потребуется. — Повелитель, — негромко, но чётко произнёс Долохов, хозяин поместья, — быть может, мальчишка находится в доме предателей крови Уизли или, например, в бывшем доме Блэков?.. — Нет, — тут же отрезал Лорд. — Не будьте идиотами, — злостно добавил он. — Он бы не стал соваться ни в одно из подобных мест после своего жалкого исчезновения. Поттер не так глуп, как вам кажется. — В доме Аберфорта Дамблдора? В Годриковой впадине? В Лондоне? В доме Лавгудов? — варианты всё поступали и поступали, но все их Волан-де-Морт раздражённо отклонял, качая головой и иногда морщась от бестолковости некоторых Пожирателей в частности. Прошло, быть может, три или четыре минуты бесполезных перечислений, как вдруг свой царапающий по барабанным перепонкам голос подала Алекто Кэрроу: — Повелитель, а как же грязнокровка Грейнджер, его лучшая подружка? Быть может, Поттер сейчас скрывается в доме её родителей? Или, скажем… Услышав это, Драко больше не смог терпеть, спокойно сидя на своём месте. Пора. Время истины настало. И, прежде чем Волан-де-Морт открыл рот, чтобы ответить Пожирательнице, Малфой внезапно вмешался: — Мой Лорд, — Драко слегка повернул голову в сторону Тёмного повелителя и приложил свою правую ладонь на грудь в район солнечного сплетения. Это был знак полной преданности, и потому Волан-де-Морт с интересом посмотрел на Драко. — Позвольте сказать мне. Драко поджал губы, ожидая согласия на речь. Люциус, сидевший справа от сына, тихо кашлянул, напрягаясь и сжимая холодные пальцы на столе в кулаки. Алекто была жутко разозлена тем, что Малфой-младший так легко перебил её, и сейчас, насупившись, молча просверливала его своим ненавидящим взглядом. — Что ж, Драко, — медленно произнёс Лорд и, упёршись локтями о стол, скрестил пальцы в замок. — Попробуй удивить меня. Драко кивнул, не обращая никакого внимания на нервозное состояние сидящего рядом отца и злостно кидающую на него взгляды Алекто. — Я начал думать об исчезновении Поттера в тот же день, как только мы одержали над волшебным миром победу. И я, конечно, предполагал, что вы, повелитель, всё равно захотите найти Поттера, а после поквитаться с ним. Это справедливо — отомстить ему за всё то, что он вам сделал, — Тёмный Лорд слушал Драко внимательно, не говоря ни слова. В его глазах даже светился огонёк, который можно было считать зелёным светом. — Именно поэтому я день и ночь ломал голову, что бы такого предпринять, чтобы наконец найти Поттера. Драко лукаво приостановился, когда увидел, как Лорд буквально заёрзал на месте, с неким трепетом ожидая услышать то, что задумал «сынок Люциуса». Сам Малфой-старший сидел рядом с сыном как на иголках, продолжая сверлить тяжёлым взглядом стол. — Ну, Драко, дальше. Ближе к делу, — нетерпеливо и раздражённо произнёс Тёмный Лорд, и Малфой коротко кивнул, а потом снова начал говорить: — До меня дошёл слух, что единственной, кто знает, где сейчас находится Поттер, является именно грязнокровка Грейнджер… Но добраться до неё всё это время было крайне непросто. За всё это время она ни разу не была замечена ни на одной из улиц Косого переулка, ни на улицах Хогсмида, также она не участвовала в битве в Коукворте… А потому всё это время я постоянно размышлял над тем, каким образом выманить её из тени. Драко едва ли не ухмыльнулся, когда заметил, что многие (в том числе и Волан-де-Морт) до сих пор не понимали, для чего он затеял всю эту игру и действительно стоит ли она свеч. — И вот, наконец, я придумал гениальный план. И главной, ключевой фигурой в нём стали родители грязнокровки. Многие месяцы я искал их новое место жительство, поскольку знал, что в самом начале войны Грейнджер настояла на том, чтобы они переселились жить в другое место, а именно — в Австралию, после чего она лишила их памяти о самой себе. И вот, наконец, найдя их, в один прекрасный день я отправился к подчиняющейся мне группе егерей с указанием тем же вечером напасть на дом родителей Грейнджер. Буквально через несколько часов эти магглы уже были схвачены моими людьми и взяты в плен. Откинувшись на спинку стула, Малфой нервно запустил пятерню в белесые волосы, грациозно убирая их назад. Он держался просто непоколебимо. — А вот в чём, собственно, и состояла суть моего плана… Разумеется, я понимал, что грязнокровка захочет вернуть своих родителей, а потому приказал егерям, чтобы они заявились к ней и назначили за её предков нереальную, просто космическую цену, от которой у девчонки глаза полезут на лоб. Они так и сделали, назначив в качестве выкупа за них тысячу золотых галлеонов. Конечно, у этой грязнокровной магглы никогда не имелось таких денег и вряд ли когда-либо будет, а посему я предположил, что рано или поздно она явится с просьбой о долге ко мне… Глупые и наивнейшие гриффиндорцы, что с них взять. Всегда ведь надеются на лучшее, предполагая, что злые люди действительно способны стать добрыми. А мы, как-никак, учились с грязнокровкой на одном курсе, да и к тому же вы сами знаете, насколько богата наша семья… И вот настал тот долгожданный момент, когда Грейнджер вполне ожидаемо явилась в Малфой-мэнор. На её просьбу одолжить ей деньги, я, разумеется, ответил отказом. Однако за нетронутые жизни её родителей я предложил ей нечто совсем другое, очень заманчивое для меня. А именно — выйти за меня замуж. В помещении мгновенно воцарилась тишина. Гробовая тишина. Все смотрели на Драко абсолютно по-разному: некоторые — с изумлением, некоторые — с негодованием, а некоторые и вовсе — с презрением. Среди последних оказалась и Беллатриса Лестрейндж, «любимая» тётушка младшего Малфоя. — Что, Драко? — громко спросила она, состроив такую брезгливую мину, словно только что залпом выпила стакан лимонного сока. — Салазар, что я слышу?! Ты спятил? Жениться на грязнокровке — что за идиотский план?! — вопросы один за другим срывались с её уст, не переставая, и Драко тяжело выдохнул, раздражаясь манерам тетушки. «Глупая Лестрейндж!», — подумал Драко, а затем остальные Пожиратели Смерти также загалдели, бросая на Драко настороженные и презрительные взгляды. Малфой с опаской сверкнул глазами в сторону Лорда, который устало и молча смотрел на открывшуюся пред ним картину, но вдруг со своего места поднялся Корбан Яксли, чем мгновенно заткнул всем рты. Он поморщился, осознавая, насколько глупы были его сообщники. — Мой Лорд, — Корбан прикоснулся к своего солнечному сплетению так же, как сделал Драко, а затем посмотрел на своего господина, как бы прося этими жестами разрешение на речь. Слегка прищурившись, Волан-де-Морт коротко кивнул. Яксли довольно продолжил: — Вы ничего не смыслите в старых законах волшебного мира, видимо, — обращаясь к Пожирателям Смерти, произнёс Корбан, обведя стол взглядом, полным насмешки и жалости, а затем остановился в частности на Беллатрисе. Лестрейндж лишь удивлённо моргнула, ожидая последующих доводов. «Слава Мерлину, нашлась хоть одна светлая голова среди всех этих бестолковых», — с облегчением подумал Драко и выдохнул, позволив Яксли пояснить что к чему. — Однако, если вы всё же хорошенько пороетесь в своей памяти, то, может быть, сможете вычленить оттуда, что по старым порядкам волшебного мира при помолвке чистокровного волшебника с неважно-какой-кровной женой именно при желании мужа можно заключить контракт или, иначе говоря, средневековую Клятву. На мужа, в частности, Драко, Клятва никак не повлияет, но вот на жену, а, в частности, грязнокровку… — Корбан на мгновение остановился, хохотнув. — Жена будет верна и покорна своему мужу, а также не сможет находиться от него вдали… Ей придётся выполнять все его прихоти и указания, а если она вдруг откажется — её тело будет пронзать такая боль, какую пожелает причинить ей муж, — объяснял Корбан, и губы Драко довольно растянулись в широкой усмешке. «Молодец, Яксли. Всё верно». — Но самым главным преимуществом этой Клятвы является то, что жена не сможет лгать мужу ни при каких обстоятельствах, даже если очень того захочет. Она будет просто неосознанно и непоколебимо говорить Драко всю правду, и ничто не сможет ей помешать… А учитывая, что после вмешательства в прошлом году ещё живых Дамблдора и Крофтона в Высшую магию сыворотка правды больше недействительна, очень удобно разведать у грязнокровки местонахождение Поттера и любую другую интересующую Господина информацию… Поклонившись Лорду, Яксли сел, а затем посмотрел на Драко, как бы передавая взглядом право слова снова ему. — Да, всё именно так, — мгновенно подтвердил Малфой, концентрируя на себе внимание присутствующих за столом, дабы не позволить им забыть, кто именно сможет настолько угодить Лорду. — Через возможности, которые предполагает данная Клятва, я смогу выведать у грязнокровки всё, что вам только потребуется, Милорд, по первому вашему требованию… Драко облизнул слегка пересохшие губы и провёл ладонью по лицу, чувствуя, как оно повлажнело от пота. Глаза Драко не отрывались от Тёмного Лорда, чьё слово сейчас было заключительным и решающим. Некоторое время Лорд угрюмо молчал, переваривая данную информацию. В комнате было тихо, как в могиле. С каждой прошедшей секундой сердце Драко стучало всё быстрее и быстрее. На мгновение он даже представил себе, как Тёмный Лорд отвечает ему, насколько отвратительна ему эта идея. Затем с отвращением спрашивает, как только мог прийти Драко на ум такой мерзкий и гадкий план… Драко тяжело сглотнул, пытаясь перестать думать о том, как в его груди, кажется, один за другим начали медленно отмирать органы. Бля… Дайте ему, наконец, сигарету. А иначе Драко просто не выдержит!.. Как вдруг: — Это… превосходно, — наконец негромко произнёс Волан-де-Морт, разрывая тишину шипением собственных слов. Внутри Малфоя словно тут же одновременно взорвалась сотня фейерверков. — Это поистине прекрасная идея, Драко, — Лорд одобрительно закивал головой, и Малфой почувствовал, как умиротворяющий бальзам стал вымазывать его душу вдоль и поперёк. — Ты додумался до этого сам? — Да, повелитель. — И ты готов ради меня связаться узами брака с девчонкой, в чьих жилах течёт грязная кровь? — Только ради вас, повелитель. — Похвально, — оценил Волан-де-Морт и постучал пальцами по подбородку. — Я одобряю эту идею и настаиваю на том, чтобы привести её в исполнение как можно раньше. Сейчас каждая секунда находится на счету. — Грязнокровка уже находится в моём доме, — неожиданно произнёс всё время молчавший до этого Люциус. Его лицо было бледным, но очень серьёзным и сосредоточенным. — Эльфы приготовят за день всё, что потребуется для церемонии, так что свадьбу можно сыграть в мэноре уже завтра вечером. — Волшебно, — коротко похвалил Люциуса Лорд. Похоже, сегодня он был не скуп на комплименты. — В таком случае, если всё получится, я полностью прощу вашу семью, и вдобавок вы получите привилегии, — сказал Лорд и встал, дав тем самым понять другим, что они также могут последовать его примеру. Все тут же зашевелились, в том числе и Люциус. В последнее время с Драко он практически нигде не ходил, предпочитая компанию самого себя и собственных мыслей. Драко это почти не трогало: отец редко общался с ним просто так. В основном, только из надобности. Сейчас Малфоя волновало совсем другое. Пройдёт ли всё достаточно гладко для того, чтобы его план сработал на «ура»? Не будет ли у Малфоя из-за этого плана других проблем? Разумеется, кроме одной грязнокровной проблемы в его доме… Поднявшись и задвинув стул с высокой спинкой к столу, Малфой-младший увидел, как, закончив переговариваться с Алекто Кэрроу, Яксли зашагал прямо к нему. Сука. «Дайте ему покурить!». — Драко, поистине прекрасный план, — похвалил Корбан, с ухмылкой приблизившись к юноше. «Я знаю», — подумал про себя Драко. Драко благодарно кивнул, запуская в карманы брюк пальцы и нащупывая в одном из них сигареты и зажигалку. «Слава Мерлину…». — Я могу побыть в роли священника, — хрипло добавил Корбан, едва ли не просверлив своим долгим и любопытным взглядом в лице Драко дыру. — Тебе же он понадобится? — отбросив с лица тонкую, серебряную прядку волос, хитро спросил он. Драко ещё раз молча кивнул, вынимая из кармана серебряную зажигалку. Корбан хмыкнул и тоже кивнул, разворачиваясь, чтобы уйти, но тут Драко внезапно осенило, и он мгновенно остановил Корбана. — М-м, Яксли, — позвал Драко, несколько замявшись. — Спасибо за то, что угомонил толпу. Услышав это, мужчина даже удивлённо выгнул брови, однако затем улыбнулся и спокойно сказал: — Не за что, Малфой. Это всё? — Не совсем, — пожевав нижнюю губу, уклончиво добавил Драко. — Вижу, что ты хорошо разбираешься во всех тонкостях данной Клятвы. Скажи, после того, как я выведаю у грязнокровки всё, что будет необходимо мне и Лорду, я ведь смогу в любой момент времени развестись с ней, правда? Закончив говорить, Драко мгновенно почувствовал, что, наверное, он задал самый глупый вопрос за всю историю человечества. По крайней мере, до него дошло только сейчас то, что в книге, где он прочёл об этой Клятве, нихера не говорилось про срок таких супружеских отношений. Оставалось лишь надеяться, что Клятва не имеет никаких ограничений. Чёрт возьми, да Драко очень на это надеялся. — Я не хочу находиться в браке с этой грязнокровкой до самой смерти, ты же понимаешь. Это… это пиздец. Кроме них двоих в комнате уже больше никого не было. Драко заметил это краем глаза, пока его изнутри терзала непродуманность всех деталей его плана. Кашлянув, Драко нервно позволил себе достать из кармана брюк пачку, а из пачки — сигарету в ожидании ответа Корбана. Миг — и сигарета уже была зажата зубами. Ших — и её кончик уже был зажжён. Наконец долго молчавший Яксли приподнял уголок рта и с каплей иронии посмотрел на Малфоя. — Видимо, даже ты не всё знаешь про этот контракт, Драко, — мужчина покачал головой, усмехаясь, но при этом оставаясь совершенно спокойным. — На самом деле Клятва действует на протяжении всей жизни мужчины, давшего на неё своё согласие. Мнение жены при этом, разумеется, не учитывается. Но не стоит отчаиваться, — поспешно продолжил говорить он, увидев, как Драко мгновенно побелел и изменился во взгляде, а его лицо вытянулось, — минимальный срок данного контракта — один год. А дальше… дальше на твоё усмотрение. Ну и, разумеется, жить с женой всё это время ты будешь обязан под одной крышей. Смешок сорвался с губ Яксли прежде, чем Малфой смог бы произнести одно только слово «блять». Казалось, от ужаса, услышанного им, Драко полностью поседел. Его рот приоткрылся от неожиданности, но, благо, в этот момент в нём не было сигареты: она находилась между пальцев его правой руки. Температура в воздухе, казалось, в миг снизилась на десять-пятнадцать градусов. Малфой-то действительно надеялся, что он сможет разорвать Клятву, как только ему захочется! Дурак… «Какой же ты дурак. Идиот. Какой же ты… наивный». — Год?! — воскликнул Драко, ощущая, как сердце в груди превращается в крохотную горошинку. Сигарета, точнее то, что от неё осталось, свалилась на пол. — Год, Яксли, — это минимальный срок?.. Ты, чёрт возьми, серьёзно?! Казалось, что сейчас душу Малфоя из груди вытащили холодные щупальца, стали терзать её, царапать, перетягивать каждое на свою сторону. Святая Цирцея, как же так? Драко не сможет терпеть грязнокровку подле себя целых триста шестьдесят пять дней! «Но ты уже пообещал Лорду, что пойдёшь на это». — Увы, Драко, — сочувственно произнёс в ответ Корбан. — Посмотри на это с другой стороны: после того, как ты вытянешь из Грейнджер всю нужную информацию, Лорд простит вашу семью за прошлые грехи и возвысит за твой героизм. А теперь извини, но мне пора бежать. Увидимся завтра на церемонии. Пожав Драко руку на прощание, Корбан развернулся на каблуках и скорым шагом направился к выходу. Малфой медленно сглотнул ком, застрявший у него в глотке. «Героизм…». Да к чёрту его с такими-то условиями!.. Взгляд Малфоя понуро упал вниз и вдруг наткнулся на окурок, незаметно выпавший из его пальцев. Да… Его план оказался полным… полным разочарованием. Драко допустил в нём серьезный промах. А ещё, кажется, Драко — просто идиот. Боль в голове Малфоя стала более сильной, и он злобно сжал челюсти, а затем — кулаки. Мысленно чертыхнувшись, Драко снова потянулся в карман брюк за ещё одной сигаретой. Но… пачка так некстати оказалась пустой. «Чёрт возьми, как же не вовремя!». Что ж. Если такого огромного срока брака не миновать, Малфой устроит Грейнджер самую настоящую жизнь с сатаной. Он сделает её своей прислугой, своим рабом, домашним эльфом. Будет заставлять делать такие вещи, которые она даже и представить себе не может. И самое главное: она не сможет отказать ему в их исполнении. Вид укрощённой строптивой гриффиндорки, позволяющей делать ему с ней всё, что он захочет, несколько успокоил его. Потому что это было правильным. Так и должно было быть в их мире. «Сильный жрёт слабого». У каждого должно быть своё место, как он уже не раз отмечал в своей голове. И, быть может, пока он будет показывать это место грязнокровке, дни под единой крышей пролетят для Малфоя куда быстрее, несмотря на то, что он и она будут связаны этой единой, магической средневековой Клятвой… Но, конечно, всё это ждёт её уже после того, как Драко выбьет из неё все её познания об Ордене Феникса и кретине Поттере, которыми она сейчас располагает. В конце концов, именно ради этого он всё это и затеял.