С пеной у рта Меня опять заставляют поверить, Что вся моя жизнь — Одна большая ошибка. ©
Когда дело касалось сигарет, Драко с особой лёгкостью забывал о всяческом чувстве меры. Он мог спокойно курить одну сигарету за другой, одну за другой, каждый раз с удовольствием затягиваясь и ощущая, как лёгкий, вьющийся дым полностью заполоняет его широкие лёгкие. Особенно часто это происходило, когда Драко нервничал. Например, прямо сейчас. Мысли о нахождении в браке с грязнокровкой Грейнджер на протяжении целого года не отпускали Драко ни на секунду. Казалось, они вцепились в мозг нездорово сильной, мёртвой хваткой. Въелись в мозг и смешались с серым веществом. «Если бы в твоём мозгу было серое вещество…», — язвительные слова противного грейнджерского голоса отчётливо раздались в голове, словно она прямо сейчас, лёжа вместе с ним в одной постели, прошептала их Драко на ухо. Этим своим маленьким змеиным ртом. Полным яда, иронии и… ещё хер пойми чего. Драко не хотел разбираться в этом. Он будет намного выше этого. Его рука, в пальцах которой была зажата сигарета, медленно и грациозно опустилась к пепельнице, чтобы стряхнуть золу. Малфой выпустил серебристый дым через нос и зашевелился, немного меняя положение тела. Кровать тут же прогнулась под весом бывшего слизеринца и жалобно заскрипела. «Скоро придётся делить ложе с новоиспечённой женой, Малфой, не так ли?» — очередная назойливая мысль в голове, появившаяся слишком быстро, чтобы успеть прогнать её прочь, оказалась отвратительной. Драко скривился, пока его богатое воображение уже успело породить в голове несколько омерзительных картинок и силуэтов. Нет. Ни за какое золото, ни за какие бриллианты. Он никогда не захочет её. И вообще, пошла она нахер. Драко и так нарушил древний Кодекс своей семьи, обязывающий каждого Малфоя жениться только на чистокровных аристократках, с которыми, между прочим, им надлежало остаться в браке навсегда. Это предусматривалось Кодексом для того, чтобы достойно продолжить свой род и сохранить чистую кровь из поколения в поколение до последнего её кристаллика. А Малфой нарушил это правило. И, более того, пойдя на такой шаг, в одном из аспектов Драко также сильно навредил и самому себе. Кодекс его семьи, как и полагалось всем древним семейным законам, обладал огромной магической силой, и своеобразно карал нарушителей этих правил. И теперь Драко даже не знал, чего ожидать. Обдумывая свой план с Клятвой в самом начале, он предполагал, что такой брак не имеет обязательных ограничений по сроку. Драко рассчитывал развестись с грязнокровкой на следующий же день, как только Лорд подаст на это ему зелёный свет. Но, как оказалось, Малфой сильно ошибался, когда рассчитывал на это ещё вчера. И это была его промашка. Огромная, глупая и совершенно ужасная промашка. Хотя, стоило отметить, что в какой-то мере чего-то подобного стоило ожидать. Ведь сведений об этой Клятве всё это время у Драко было в принципе очень мало, поскольку такой средневековый контракт считался довольно устаревшим и непопулярным в магическом мире уже много лет. Всю информацию о Клятве Драко тщательно собирал больше месяца из исторических и правовых книг, находящихся в библиотеке Малфой-мэнора, но в каждой из них сведения о каких-либо нюансах данного контракта либо повторялись, либо были крайне ничтожны по своему содержанию. Поэтому даже неудивительно, что всё обернулось для Драко именно так. Малфой моргнул, прикусив изнутри край щеки. Думать ещё и о том, как его накажет собственный Кодекс за нарушение правил о браке — было всё равно, что раз за разом вскрывать едва зажившую рану. Драко прикрыл глаза и расслабил узел своего галстука, изо всех сил пытаясь успокоиться. Однако, мысли о том, что совсем скоро он женится на Грейнджер, не отпускали его ни на секунду. Интересно, каково это — быть обручённым с ней? Мыслей об этом в голове было так же много, как пчёл в цветущем саду. Все из них Драко уверенно сводил к тому, что, наверное, просто отвратительно. «Мерлин, пожалуйста, успокойся. Ты должен свыкнуться с той мыслью, что Грейнджер скоро станет твоей женой». «Ты должен расслабиться и достойно принять это. В конце концов, чего ты боишься? Ведь это ты берёшь её под свой всеобъемлющий контроль, а не наоборот». В конечном счёте Драко свёл все свои мысли об этом к тому, что он в любом случае в этой ситуации выйдет победителем, а не проигравшим. Если в такой ситуации вообще применимо искать того, кого можно считать «выигравшим». Распахнув глаза и решительно бросив окурок в хрустальную пепельницу, лежавшую на большой двухместной кровати слева от Драко, Малфой помассировал большим и указательным пальцами переносицу. Сейчас ему просто необходимо собраться, чтобы наконец привести в норму своё состояние, очистить голову от всех этих идиотских дум и унять это дурацкое волнение под рёбрами. Однако у Драко не было совершенно никаких сил на то, чтобы прибегать к внутренней легилименции, врываясь в собственное подсознание, и наводить там порядки. Он слишком устал за последние несколько часов (дней? недель?), и потому выбрал совсем иной путь расслабления тела и сознания, а именно — сон. Повернувшись набок, Драко постарался поудобнее устроиться в своей постели, и уже спустя считанные мгновения он и не заметил, как его настиг глубокий-глубокий сон…***
— Хозяин Малфой! — над ухом неожиданно раздался чей-то писклявый, тоненький голосок, и Драко, поморщившись, сильнее зарылся лицом в мягкую подушку. Нет-нет, отстаньте, ему снится такой чудесный сон… — Хозяин Малфой! — назойливо повторился зов, и Драко, ощущая, как раздражение растекается по всему его телу, грубо пробормотал в подушку: — Какого хрена… Голос прозвучал хрипло и недовольно. Существо, пытавшееся дозваться своего хозяина, боязливо поджало уши и начало нервно теребить край своей мешковатой одежды. — Хозяин… — несмело начал Сэм, один из многочисленных малфоевских слуг, — мы отдраили до блеска абсолютно весь дом и привели в порядок все сады, дорожки, теплицы и бассейн поместья… Осталось лишь нарядить его к празднику… Сквозь пелену тревожного сна Драко уловил в предложениях его слуги несколько ключевых слов: «хозяин», «отдраили», «к празднику». Нехотя перевернувшись с живота на бок, Драко недовольно нахмурился и по-детски поморщил нос. Веки слипались, но Малфой совершил огромное усилие над собой, чтобы всё-таки пробудиться. — Во-первых, запомни, Сэм, что это нифига не праздник, а необходимость, — зевнув, пояснил Драко, а затем заморгал, постепенно приходя в себя. — А, во-вторых, — твёрдость и грубость вскоре начали просыпаться вместе с Драко, — неужели ты действительно думал, что меня стоит будить из-за такой херни? Последнее слово Малфой выделил с особым нажимом, скаля зубы и цедя желчью. И без того огромные и круглые глаза домовика расширились ещё больше. В них заблестели слёзы, но домовик усердно пытался сдержать в себе эти рыдания. — Сэм — плохой слуга! — тут же самокритично заявил он, ударив кулачком по своей груди. — Но он разбудил своего хозяина не только поэтому! — всхлипнув, прощебетал домовик и краем своей рубахи вытер слёзы с морщинистого лица. «Блять…». Драко поднялся на кровати и, сжав зубы, посмотрел на ревущего слугу. Мерлин, как же жалко он сейчас выглядел. Малфой всегда ненавидел тех, кто так легко мог опускаться до приступов слабости. Но, с другой стороны, это же жалкий домашний эльф, что с него взять? Он рыдает даже тогда, когда не успевает приготовить любимое печенье своего хозяина к полднику. Слишком ранимое существо… Найдя босыми ступнями прохладный паркет и уперев руки о кровать, Драко вновь вздохнул и требовательным взглядом посмотрел на домовика, который уже едва ли не бился в истерике. — Тогда что ещё? — уже чуть спокойнее спросил Драко и поджал губы, готовясь услышать в ответ очередной дурацкий лепет. Коснувшись лица прохладными ладонями, Малфой медленно провел ими по щекам. Ненужные мысли в голове, которые предсказуемо никуда не делись после сна, начали медленно всплывать в сознании одна за другой. Однако то, что в следующий момент сказал эльф, заставило Драко мгновенно побледнеть и сжать челюсти с такой силой, что на скулах заиграли желваки: — Гостья хозяев, молодая мисс, не хочет мерить платье, что Сэм, Рик и Динго так любезно предоставили ей! — прохныкал Сэм и схватился за края своих больших ушей, притянув их к впалым щекам, как бы пытаясь скрыться от гнева хозяина. — Сэм и Динго говорили ей, что свадебное платье просто необходимо померить будущей невесте, ведь если оно ей не подойдёт, хозяин Драко будет в ярости. Но мисс никого не слушает! Она… она кричит и прогоняет нас. Домовой эльф опустил глаза к полу, и по его острому носику тут же стали скользить вниз капли слёз, а затем накрапывать на ковёр. Малфой сжал кулаки, ощущая волну злости, поднявшуюся в груди. Пытаясь держать лицо, Драко скрипнул зубами и с силой сжал пальцами покрывало, пытаясь представить на его месте рёбра грязнокровки. «Мерлин, да что за проклятье такое с этой долбаной девчонкой?!». Постоянно выкидывает какие-то фокусы, а Малфою всё исправлять. Если Грейнджер будет также выделываться и после их свадьбы, Драко точно не сдержится и возьмётся за холодное оружие. В этом случае ребром стоять будет только один вопрос: кто же в итоге окажется жертвой? Драко, раздражённый своей жуткой жизнью, заваленный вечными проблемами и погибающий от усталости и нехватки покоя, или Грейнджер, невероятно язвительная и несносная, бесящая одним своим присутствием и готовая в любой момент отчудить что-нибудь эдакое? — Хорошо, Сэм, — протяжно выдохнув, проговорил Драко, ощущая дикое напряжение и усталость в плечевых суставах. — Сейчас я разберусь с ней. Услышав своего хозяина, домовик тут же изменился в лице и едва ли не взмыл на седьмое небо от счастья. — Ох, господин, спасибо! Спасибо вам! — восхищённо вымолвил домовик, кланяясь Драко в ноги и постепенно отходя в сторону выхода из комнаты. — Вы так любезны… так любезны, хозяин!.. Малфой же лишь покачал головой и, резко поднявшись с кровати, отмахнулся: — Продолжай работать! — а затем стремительно зашагал к двери.***
— Что за выкрутасы, грязнокровка? Входные двери в новой комнате Гермионы резко распахнулись и с громким, глухим стуком впечатались в стену. Сердце Грейнджер на миг подпрыгнуло в груди, и она резко обернулась. Неосознанно приложив к солнечному сплетению ладонь в испуге, Гермиона слегка приоткрыла рот. Увидев того, кто нарушил её относительный покой, Гермиона почувствовала, как её и без того скверное расположение духа окончательно и бесповоротно опускается до самого нуля. Драко раздражённо сощурился, однако остался доволен своим эффектным появлением, которое ещё секундой ранее едва ли не отправило грязнокровку на тот свет. «И это ли бесстрашная гриффиндорка?!» — презрительно подумал про себя Драко, наблюдая за её реакцией. — «Просто трусиха, вот кто она». Идя по бесконечно долгим коридорам мэнора, Драко заранее тщательно продумывал то, как именно он хочет появиться перед грязнокровкой. Разумеется, вариант «аккуратно и тактично постучаться» Малфой не рассматривал вообще по вполне объективным причинам. Напротив, Драко считал, что Грейнджер просто необходимо указать на её место в абсолютно кратчайшие сроки. А сделать это хорошо и убедительно можно будет только в том случае, если продемонстрировать ей все свои силы, мощь и власть. Для начала — хотя бы таким появлением. — Ты не привилегированная, чтобы сыпать здесь своими «не хочу», поняла меня? — громко и чётко процедил Драко, гневно глядя на гриффиндорку. Затем, сделав несколько резких шагов вправо, Малфой остановился у небольшого комода и, не сдержавшись, пнул его ногой, разозлённый затянувшимся молчанием в ответ. — Ну, — посмотрев прямо в глаза Гермионе, с вызовом сказал Драко, — и какого хрена ты молчишь? Язык в задницу засунула? — Драко скривился, сощурившись. — Я, блять, задал тебе вопрос. Ядерная смесь сарказма и злости сочилась из Малфоя, словно из дырявого бочонка. Поглубже засовывая кулаки в карманы своих брюк, Драко с раздражением смотрел в глаза грязнокровке, которая менялась в лице едва ли не каждую секунду. Малфой мог поклясться на собственной крови, что ещё секунду назад Грейнджер была удивлена и напугана, но уже мгновение спустя на её лбу начала прорисовываться небольшая, но заметная складка. Нахмурив тёмные брови, Гермиона вздёрнула подбородок вверх (отчего Драко едва не закатил глаза), а затем прищурилась, одаривая Малфоя взглядом, полным отвращения и ненависти. — Нет, Малфой, — войдя в раж, громко проговорила Гермиона, — это я хочу спросить у тебя, что за выкрутасы? — последнее слово она произнесла манерно и медленно, и оно тянулось, точно жидкий мёд. — Ты не предупреждал меня о настоящей свадьбе! — и вдруг Гермиона почувствовала, как начала срываться на крик. — Не предупреждал! Передёрнув плечами, Гермиона скрестила на груди руки, пытаясь закрыться от изучающего и прожигающего насквозь взгляда Драко. От повышенного тона её дыхание слегка сбилось, и она стала громко дышать, не отрывая горящих глаз от лица Малфоя. Ей хотелось материализовать всю свою ненависть, чтобы она превратилась в лезвия, которые смогли бы просверлить в Драко десяток дыр, пылающих и кровоточащих. Ей хотелось сделать ему больно. Хотелось, чтобы он страдал. «Пусть он почувствует хотя бы толику того, что пришлось пережить мне самой. Пусть, пусть…». Когда Малфой вчера сообщил Гермионе о браке, она подумала, что его заключение пройдёт на деловом, конфиденциальном уровне с подписанием необходимого акта о вступлении в брак без всяких церемоний. Однако, когда час назад в комнату Гермионы пожаловали домашние эльфы со свадебным платьем в руках, начав лепетать ей что-то о целом свадебном обряде, Грейнджер впала в ступор. А затем и вовсе пришла в такие немыслимые отчаяние и злость, что ей впору было перевернуть в тот момент весь мэнор кверху дном. Подобного сюрприза — явно пренеприятного — она совсем не ожидала. Драко слегка вскинул вверх голову, чтобы лучше видеть грязнокровку, так что его белесые волосы, упавшие назад, открыли Гермионе взор на его брови и идеальный лоб. Затем он прищурился, оценивая позицию Гермионы со всех сторон. Всё, о чём он мог сейчас думать: Грейнджер позволяла себе слишком много. Кем она себя возомнила? Королевой? Минутой назад она вещала так, словно раздавала указы с золотого трона. Её бесконечная строптивость, а также желание быть выше того, кем она на самом деле являлась, ужасно раздражали Драко. Потому что если Грейнджер и была королевой, то только Королевой всея грязнокровок, не иначе. — Не предупреждал? — переспросил Малфой с наигранным удивлением и отошёл от комода, начав двигаться прямо в сторону Гермионы. — Грязнокровка, если ты всё ещё помнишь, то ты согласилась на брак со мной, — спокойно, почти ласково произнёс Драко. — А взамен на это я пообещал тебе сохранение жизней твоим родителям. Малфой сдвинул брови и сделал к Гермионе ещё один шаг, а она — сразу шаг назад. — Ты согласилась выйти за меня, а под этим, Грейнджер, естественно, подразумевалось, что будет блядская свадьба. Это же элементарно! — прогремел Драко во всю мощь своих голосовых связок так, что, наверное, в эту минуту его могли услышать даже домовики, подстригающие на улице газоны. — Или война всё-таки отбила тебе долбаную часть мозгов, и то, о чём мы говорили ранее, до тебя так и не дошло, тупая ты идиотка?! Малфой издевался над Гермионой так откровенно, так злостно, так по-малфоевски и так, что… Гермиона моргнула, пытаясь проглотить всё, что было сказано в её адрес, и плотно сомкнула губы. Чувствуя себя так, будто бы её выкупали в целом океане грязи. Всё внутри сжималось от бессилия и чёртовой обиды. И, прежде всего, обиды на саму себя, поскольку только Гермиона была виновата во всём том, что сейчас с ней происходило. Внезапно захотелось упасть на пол, собраться в плотный клубочек и заплакать, затопив слезами всё вокруг. Но только одному Мерлину сейчас было известно, откуда Грейнджер почерпнула в себе силы не делать этого, а продолжить стойко стоять перед Малфоем, выслушивая все эти бесконечные гадости, срывающиеся с его грязного рта. Сильнее сжав повлажневшие ладони, Гермиона поборола себя и сделала решительный шаг вперёд, подступив к Малфою почти вплотную, чем сильно огорошила его, хотя уже через секунду его лицо снова стало непроницаемым, и лишь его взгляд говорил всё сам за себя. — Может, у меня и грязная кровь, Малфой, — Гермиона сделала к Драко ещё один полушаг, неотрывно смотря на него снизу вверх: ублюдок был выше её почти на полторы головы. Теперь их разделяли лишь считанные сантиметры. — Но это куда лучше, чем твой грязный язык. И ещё… В нос Гермионы ударил запах одеколона и сигаретного дыма. Малфой пах очень приятно и одновременно как-то слишком тяжело, отталкивающе. Будто был пропитан самой смертью. — Ты самый омерзительный, гнусный и ужасный человек, которого я когда-либо встречала в своей жизни, — глядя прямо в остекленевшие глаза, тихо, но достаточно слышно для того, чтобы дошло до его ушей, промолвила Гермиона голосом, полностью лишённым каких-либо эмоций. — Я тебя ненавижу. Ты просто сукин сын. Слова зазвенели в воздухе, точно разбитая посуда, прорезав в воздухе несколько зияющих дыр, а затем в комнате воцарилась тишина… Тишина, которая пронзила и Драко, и Гермиону насквозь, словно рентгеновский луч. На какое-то краткое мгновение лицо Драко исказило удивление от услышанного. Однако уже через секунду выражение его лица стало снова непроницаемым. Маска. «Она действительно сказала… это?». Драко не верил своим ушам, переваривая в голове полученную информацию. «А у этой кошечки всё же есть острые коготки». Внезапно самодовольная ухмылка, как у живого дьявола, растянула губы Драко, а его глаза заговорщически заблестели, что совершенно сбило Гермиону с толку. — Какая прелесть, — ядовито-саркастическим тоном произнёс Малфой, чувствуя, как сильнее напрягается гриффиндорка прямо в нескольких сантиметрах от него. Снова замолкнув, Драко вновь стал исследовать взглядом жемчужную кожу лица Гермионы с небольшой россыпью веснушек возле носа. Он думал о чём-то бесконечно долго, а затем… внезапно настойчиво и сильно схватил Гермиону за подбородок тонкими пальцами своей правой руки. Грейнджер зашипела от боли, но Драко слегка встряхнул её, а затем надавил на подбородок пальцами ещё сильнее, из-за чего из глаз Гермионы тут же прыснули слёзы. Притягивая ухо Гермионы ближе к своему рту, но не соприкасаясь с ней, Драко прошептал сквозь сжатые челюсти: — Тогда пляши, гадина, — и внезапно его голос в конец оледенел, став жестоким и колким. — Сегодня вечером после того, как ты скажешь своё отвратительное «да», а клятва придёт в действие, ты тоже станешь настоящей сукой. И, скривив лицо так, будто увидел что-то тошнотворное, Драко резко оттолкнул от себя Гермиону, отчего она свалилась на пол. А затем, в последний раз остановившись взглядом на её жалком лице, Драко брезгливо вытер руки о штаны и развернулся в сторону выхода. Тело Гермионы, успевшее налиться чистым свинцом, заныло, и гриффиндорка с трудом прижала ноги к груди, обнимая себя за плечи. Уже дотрагиваясь до ручки двери, Малфой, не поворачивая головы, холодно добавил: — На этот раз ты легко отделалась. Но имей в виду: дальше — хуже. Чем больше ты будешь хотеть насолить мне, тем жёстче будет твоё наказание. Так что советую… быть послушной. На несколько секунд комнату Гермионы поглотило молчание, однако Драко вновь нарушил его: — Сегодняшняя церемония должна пройти на высочайшем уровне, поскольку на ней будет присутствовать сам Тёмный Лорд. Так что, пока к тебе вновь не пожаловали домовики, хорошенько подумай, стоит ли тебе снова быть плохой девочкой или нет. Я не единственный, кто действительно может поиздеваться над тобой. Да так, что мокрого места не останется. Закончив говорить, Драко хлопнул дверью так громко, что Гермиона, до сих пор сидевшая на полу, тут же вцепилась руками в волосы. Глаза жгло, подбородок ныл от боли, а губы дрожали. Так мерзко, затравленно и отвратительно Гермиона не чувствовала себя уже очень давно. Но самым ужасным сейчас было осознавать то, что она сама позволила Малфою вовлечь себя во всё это.***
— Мисс, если вы будете продолжать плакать, все труды Динго, Сэма и Рика пропадут напрасно, и хозяин накажет всех его слуг!.. — Рик захлопал своими большими синими глазами, глядя на понурое состояние Гермионы. — Хозяин Малфой очень жестоко наказывает своих преданных слуг, если посчитает их виноватыми… — Младший?.. — сглотнув, спросила Гермиона. Как кукла подняв голову, она посмотрела в сторону домашнего эльфа и сразу же заметила, как Рик пересёкся виноватым взглядом с Динго, которая только и делала, что недовольно хмурилась, слушая их разговор и поправляя оборки платья. В горле пересохло, и Гермиона облизала губы, ощущая, как раскалывается её голова. Несколько секунд домашний эльф медлил с ответом, взвешивая, стоит ли доверять такие сокровенные вещи новой гостье Малфой-мэнора или же нет. Решив, что всё-таки стоит, Рик оглянулся по сторонам, будто бы опасаясь, что в любой момент из-под кровати или из-за штор может выскочить любой из его хозяев и жестоко наказать. Приподнявшись на носках, эльф на мгновение оставил завязывание банта позади платья. — Как придётся, мисс, — сказал Рик и тут же опасливо покосился на дверь. — Чаще старший хозяин. Хотя младший мистер Малфой тоже, бывает, наказывает… но обычно он просто повышает голос и кричит на нас… — Хватит, Рик! — вдруг откуда-то со спины пропищала Динго, и Гермиона автоматически повернула назад голову, посмотрев на неё. — У нас хорошие хозяева! — в голосе эльфихи сквозила обида и почти презрение. Гермиона слабо усмехнулась. Этим существам столько достаётся от своих господ, столько приходится выносить и терпеть… Но всё равно преданности в них, что в собаках: всегда чтут своих хозяев, возносят их и стараются им всячески угодить. Лишь Добби на памяти Гермионы выпадал из этой схемы, один такой — неправильно вколоченный в неё механизм. — Хорошие, конечно, как же иначе… — прошептал Рик и печально вздохнул. И этот вздох сказал Гермионе всё сам за себя. Затем в последний раз домовик поправил длинный шлейф платья Гермионы и разгладил последние складочки. — Что ж, мисс, всё готово, — сообщил он. — Вы готовы. Можете полюбоваться на себя в зеркало. Когда слова дошли до Гермионы, её сердце на миг больно сжалось. Казалось, что кровь, проходящая через него, вдруг стала тяжёлой и грязной, губительной для привычной системы организма. Отвратительное, липкое чувство страха завладело всем нутром гриффиндорки, окутав своими удушающими склизкими сетями. Глаза Гермионы не отрывались от уровня пола, точно загипнотизированные. Просто не хотели отрываться. — Мисс Грейнджер?.. Голос Рика донёсся словно из другой вселенной, а слух Гермионы будто на время отключили. «Что за набор букв он там говорит?..». Хотя… это неважно. Сейчас есть кое-что поважнее, что пугает гораздо, гораздо больше. Гермиона боялась взглянуть на себя в зеркало. Боялась увидеть там себя невестой. Традиционно облачённую в белое платье, призрачную фату и туфли на невысоком каблуке. «Выходить замуж обязательно, всегда обязательно нужно по любви. Огромной и пылкой. Всеобъемлющей и опьяняющей. И главное — настоящей», — так всегда говорила мама Гермионы. А что происходит с ней сейчас? Гермиона выходит замуж по принуждению, охваченная шантажом и необходимостью. Без грамма, без намёка на любовь, влечение или даже просто обыкновенную симпатию. Она делает это не ради себя. Ради родителей. Почувствовав рой мурашек у себя на коже, Грейнджер рвано выдохнула, черпая из невидимой чаши смелость и напоминая себе о том, что она — гриффиндорка, она — львица, а не трусливый зайчонок. Скрестив пальцы в замок и не поднимая головы, она сделала шаг к зеркалу. Затем ещё один. И ещё. И вот оно, стоит прямо перед ней. Грейнджер чувствовала его, а не видела. Длинное, во весь рост. Специально принесённое из другой комнаты домовиками. Даже не глядя в него, это зеркало, Гермиона была уверена на все сто, что наряженная девушка в его отражении ей не понравится. Более того, будет ей противна. День свадьбы — самый радостный день в жизни любой девушки. Но только не для Гермионы сегодня… Этот день отныне будет являться траурным, потому что когда Гермиона скажет «да», со всей её прошлой жизнью можно будет попрощаться. Она действительно выходит замуж за беса, жестокого и бессердечного, с которым виднеется только одно будущее — смерть. Закусив нижнюю губу, Гермиона наконец переступила через себя и решилась посмотреть на трёхчасовые труды домовиков, которым она больше никак не препятствовала на протяжении всей их долгой работы… …Гермиона выглядела очень красиво. Кем она сейчас была? Прекрасной нимфой, способной завладеть сердцем любого мужчины, не иначе. Только не надо этих сердец. Ничего не надо. Единственный молодой человек, с которым Гермиона действительно хотела обручиться, сейчас мёртв. Единственного молодого человека, которого Грейнджер до сих пор любит всей душой, зверски уничтожили, лишив его возможности продолжить жизнь и насладиться ею в полной мере… И сейчас её женихом, а затем и мужем будет Малфой. Драко Малфой. Наверное, за все свои восемнадцать лет Гермиона никогда не выглядела лучше, чем сейчас. Однако ни толики счастья от этого Грейнджер всё равно не испытывала. Наверное, Гермиона самая печальная невеста на всём белом свете. И спорить с этим — быть дураком…