***
…Не хорошо сбегать из дома, крошка Она видит высокого парня с тёмными каштановыми волосами, зачёсанными назад, выходившего из именного автобуса его клуба «Монреаль Канадиенс». Издалека он показался ей выше, чем Энни могла себе представить. Какой у него рост? 180-185? Выше? Девушка, будь с ним сейчас рядом, не достала бы и до подбородка! За спиной у него огромная сумка, в руке клюшка. Хоккеист разговаривает со своими товарищами по команде, шутит и улыбается. Они дожидаются своего тренера — Мишель Террьен — и направляются в гостиницу. Завтра у них ответственный матч, поэтому ребятам надо было хорошенько выспаться. На следующий день Энни практически раньше всех пришла в ледовый дворец, устроившись на трибуне. Она зашла на Фейсбук и решила посмотреть, прочитал ли Гонсалес её сообщение: «Желаю тебе и твоей команде победить в этом матче!». Хоффман улыбается, увидев долгожданный ответ: «Постараемся тебя не разочаровать :)» Девушка просматривала его фотографии на страничке и грустила о том, что лайкать больше нечего, ибо каждую фотографию она уже лайкнула. Зайдя в комментарии, Энни могла видеть, сколько же шкур, фанатеющих от хоккеиста, признавались ему в любви! Она недовольно фыркнула, начиная чувствовать подобие ревности. Сучки, я сохну по нему уже не первый год! Встаньте в очередь! Трибуны стали заполняться, и рядом с ней с одной стороны села парочка, а с другой, очевидно, заядлый фанат «Чикаго Блэкхокс». Энни уверенна, что он будет криво на неё смотреть, когда та начнёт выкрикивать лозунги команды из Канады. Тем более на голове у неё была шапка с логотипом клуба, за который играл Вудс, а на шее длинный шарф из той же коллекции. Скорее всего, на неё обрушится поток негодования, но даже это не сможет её остановить. Сердце начало биться ещё сильнее, когда на льду появилась команда «Монреаль Канадиенс». Их форма была яркой — в синих, красных и белых тонах. Первым, сразу после вратаря, по льду прокатился капитан команды с номером на спине «94». Энни нетерпеливо подпрыгнула, разглядывая фамилию. — Это он! — взвизгнула девушка, удержавшись, чтобы не захлопать в ладоши. Мужчина, сидевший рядом, как и ожидалось, косо на неё взглянул. Как только Энни села обратно, продолжая широко улыбаться, он решил её предупредить. — Вы болеете за канадцев? Хоффман, не желая отрываться от любования своим хоккеистом, кивает. — Болеть за «Канадиенс», приехав в Америку, где большинство болельщиков — американцы, очень рискованно, мисс. Вы даже себе не представляете, что с вами могут сделать разъярённые фанатики, в случае, если «Блэкхокс» сегодня проиграют. — Вообще-то я живу в Америке, сколько себя помню, — оправдывается Энни, смерив этого мужчину недовольным взглядом. — Тогда я не понимаю вашего выбора. Он, пожав плечами, закидывает себе в рот порцию попкорна. — Мой парень играет за «Канадиенс». Теперь вам понятен мой выбор? Она улыбнулась своим собственным мыслям. Одно представление о том, что этот горячий хоккеист мог быть её парнем, заставило её возвышенное настроение бить через край. Щёки мгновенно вспыхнули огнём. — Это всё объясняет, но всё же советую такой хрупкой девушке не нарываться на проблемы. Это звучало как угроза, и у Энни пропало всё желание вести диалог с этим человеком дальше. На льду к этому времени появилась команда Чикаго. Толпа их встречала с криками и возгласами. — Порвите их! — верещали девчонки, сидящие как можно ближе. Энни недовольно закатила глаза. Порвать кого? Канадиенс? Серьёзно? Как бы наоборот не случилось. Черлидерши начали кричать кричалки, выделывая какие-то дурацкие движения, но даже это не помогло, чтобы на них обратили внимание. Все были заинтригованы предстоящим матчем. Исход игры, действительно, было сложно предугадать, поскольку обе команды были довольно сильными соперниками, но что-то подсказывало Хоффман, что именно сегодня Монреаль Канадиенс покажет себя со своей лучшей стороны. Вуди, который секунду назад вывел за собой на лёд команду, сейчас осматривал арену «Юнайтед-центр». В этой команде он не так давно, его выбрали под первым номером драфта этим летом и в тот же день заявили в основной состав команды, это означало, что на него возложены очень большие надежды, очень перспективным хоккеистом его посчитали и ждали больших успехов в скором будущем. И он старался оправдывать оказанное ему доверие, но, несмотря на это, на площадке (из-за зависти) партнёры называли его весьма обидным для спортсмена прозвищем — Вуд, что в переводе означало «бревно». Но сейчас Гонсалес не думал об этом, на большом льду Чикаго он играл впервые и сейчас с восторгом разглядывал трибуны и зрителей на них, раскрашенных, конечно, в чёрно-жёлтые цвета «Блэкхокс». Они шумно смеялись и что-то живо обсуждали, предвкушая ледовое побоище. Большой хоккейный вечер обещал яркий и зрелищный матч. В прохладном воздухе висело волнение, и мандраж с каждой секундой захватывал в свои леденящие объятия всё сильнее. Раньше он собирал в браслет бусины с именами девушек, которых смог соблазнить, а сейчас он коллекционировал для себя воспоминания со стадионов, на которых ему приходилось играть. Самым лучшим способом запомнить матч и запомниться болельщикам было забросить шайбу сопернику. А лучше несколько! Новичкам всегда везёт, и Вуди здесь не стал исключением. Он сразу же стал капитаном команды, ему не потребовалось много времени, чтобы влиться в коллектив, они отлично сыгрались с партнёрами, и количество набранных им очков в матчах пополнялось с каждой новой игрой. Сегодняшний вечер, как он надеялся, не станет исключением, ему очень хотелось продлить свою результативную серию, и поэтому он попытался отбросить все ненужные мысли подальше и настроиться на игру. Парень прикрыл глаза, дослушивая последние секунды гимна и попытался вспомнить ощущения после забитого гола, ему нравилось визуализировать ситуации. Вот он обходит защитника Кэмпбелла, отдаёт пас на дальний борт своему партнёру, пока тот обрабатывает шайбу, Вуди освобождается от опеки и рвётся вперёд, к воротам, краем глаза замечая, как ему уже отправляют шайбу для удара. Он замахивается. Щелчок. И круглый кусок каучука летит в створ. Из раздумий его вырывает свисток судьи, это произошло не в его воображении, а наяву. Капитаны направляются в центральный круг для стартового вбрасывания. Так, Гонсалес, соберись! Максимальная сосредоточенность. Его взгляд прикован к шайбе в руках арбитра. Одним лёгким движением судья отпускает её и отскакивает в сторону, потому что между капитанами начинается настоящая рубка. Вуди проиграл это вбрасывание, но не оставил попыток завладеть ею. Словно волк добычу он преследовал Тэйвза, лишившего его шайбы. Мозг усиленно начал шевелить шестерёнками, вспоминая тактические схемы и установку тренерского штаба. Он пытался найти глазами партнёров и понять, как действовать дальше, но хозяева поля явно думали быстрее. Буквально спустя несколько секунд после начала периода стадион взорвался восторженными криками зрителей и тысячами оваций. За воротами зажглась красная лампочка, а лёд засиял от игры софитов — «Чикаго» вышли вперёд. Гол! Этот русский бомбардир смог в одиночку обойти всю их защиту! Чёрт! Как это возможно?! На мгновение Энни показалось, что началось землетрясение, всё вокруг затряслось, и над ареной нарастал монотонный гул, она не сразу догадалась, что это всего лишь болельщики стали стучать ногами по сиденьям, выражая свою радость. Она, конечно, не увидела заброшенную шайбу, потому что в это время слишком внимательно следила за действиями того, ради кого она здесь находится. Воздух сотрясала оглушающая музыка, и громкий, хорошо поставленный голос: «С передачи Патрика Кейна шайбу забросил Артемий Панарин!!!». Вуди в это время судорожно старался убедить своих одноклубников в том, что ничего страшного не произошло, и есть ещё вагон времени, чтобы переломить ход игры. «Монреаль» начали матч «вторым номером», что было совершенно им не свойственно, и теперь хозяева творили у их ворот всё, что хотели. Однако девушка думала не об этом. Она представляла то, как сильно удивится Гонсалес, когда она подкараулит его после матча, и из-за этого чувствовала какое-то тепло в душе, несмотря на то, что кожа озябла из-за холода, которым тянуло со льда. А вот на самом льду было жарко! Игра первым номером явно удавалась американцам, большую часть первого периода «Блэкхокс» провели на чужой половине поля. На закате периода команды по очереди испытали себя в большинстве, но ничего опасного ни одни, ни вторые не создали. Уже в раздевалке капитан стал закипать. — Какого хера вы позволяете им так свободно входить в зону? — негодовал Вуди, стряхивая льющийся пот с побагровевшего лица. — Вы как сонные мухи сегодня! Соберитесь, мать вашу! Сколько можно? Это хоккей, а не игра в догонялки! — На себя посмотри, — огрызнулся на него защитник, — будто после бурной ночи вышел играть! Все громко заржали, начиная выводить Гонсалеса ещё больше, но он постарался стерпеть эту колкость, на секунду прикрыв глаза и прерывисто выдохнув. — Один человек не может тянуть всю команду постоянно! — парировал Вудроу. — А ты не один тянешь! За тобой постоянно приходится «прибирать». Оправдываешь своё прозвище, бревно! Начинается… А Гонсалес уж было успел понадеяться, что больше никто не посмеет его так обозвать, когда он неоднократно доказывал, что не зря за такое короткое время стал капитаном. Ага, конечно, поверил, понадеялся на командную работу, на слаженный коллектив!.. — Бревно, значит? — вены на лбу и шее парня выступили сильнее обычного, ярость вот-вот была готова выплеснуться на этого несчастного. Все знали, что если Вуди вывести из себя, то это плохо закончится. Было, проверяли. — А чего ж ты мне не покажешь, как надо? Язык проглотил, умник? Услышу ещё хоть раз это слово в свой адрес, я за себя не отвечаю, запомнил? Это всех касается! — повисла давящая пауза. Брендон Хорс, лучший друг Вуди, а также вратарь, поспешил встать между ними, но Вудс заставил себя успокоиться, развернувшись к другим. — Даже не хотите помогать! Где командная работа, где передачи, броски? Фигуристы чёртовы! Всем так наплевать на исход этой игры? Парни, вы повеселиться сюда приехали? За двадцать минут всего три броска по воротам! Вы шутите?! — Гонсалес прав, — в раздевалку быстрым шагом вошёл тренер, сосредоточенно на ходу рисуя маркером какие-то схемы на планшете с полевой разметкой. — Для того, чтобы забить, нужно для начала бросать. Ты меня понял, Эстрон? Ты вообще о чём думаешь? И ты, Хорс? Ворота всем телом нужно защищать, как мать родную, как любимую женщину, ясно? В общем, если не соберётесь, то эту игру вы проиграете. Хотите этого? А? — тишина. — Тогда вот, что вам нужно сделать… Второй период гости провели намного активнее, стараясь создать как можно больше проблем вратарю чёрно-жёлтых, видимо, они всё же смогли услышать своего капитана и тренера и в концовке периода смогли сравнять счёт, но взятие ворот было отменено. — Чёрт! — прошипела Энни, разочарованно ударив кулаками по коленям. Конечно, она видела, что гол был забит не по правилам, и арбитр был прав, не засчитав эту шайбу, но именно сейчас ей хотелось, чтобы он ошибся. Команду Гонсалеса будто преследовала полоса неудач, в добавок к тому, что они проигрывали после второго периода, а клюшки ломались словно щепки, травму получил один из лучших нападающих. Это окончательно выбило ребят из колеи… — Ребят, пожалуйста… — волнительно прислонив холодные и вспотевшие ладошки к губам, Хоффман больше всего на свете хотела, чтобы Монреаль сегодня выиграл. И как бы счёт на табло не намекал на обратное, девушка продолжала неустанно верить. Выходя на третий период, никто уже не надеялся на положительный исход. Многие из команды вышли откровенно доиграть игру до финальной сирены, чтобы потом смыть с себя события этой игры. Но только не Вуди! — Вы в хоккее, чёрт возьми! В хоккее, а не на фигурном катании! И это всё, что вы можете? — раздражённо напоминал он, но команда была уже разочарована собой. Это и отличало Вуди от всех них — неугасимое желание двигаться дальше: бегом, пешком, ползком, но не стоя. Мишель увидел это сразу, как только парень взял клюшку в руки, ещё до того, как он пригласил Вуди играть за «Канадиенс». Проигрывать в хоккее Гонсалес не любил и не умел, поэтому ежесекундно старался брать инициативу на себя. Команда перешла на игру в три звена, одна смена следовала за другой, канадские «пятёрки» закружили карусель, пытаясь запутать игроков «Чикаго» кружевами, которые рисовали лезвия их коньков по свежезалитому льду. И, надо отдать должное, их тактика дала плоды. Каким-то чудом шайба оказалась в воротах хозяев льда. Один из нападающих звонким щелчком выстрелил по воротам, застав врасплох вратаря. На секунду со льда могло показаться, что на арене повисла звенящая тишина, но это было далеко не так! Момент. Пауза. Взрыв. По всему периметру прокатился раскат возгласов, смешанных с негодованием и чьей-то радостью. Правда вторых была явно немного, но она из них явно выделялась: — ЕСТЬ!!! — Энни ударила кулаком воздух, радостно присвистнув. — Д-А-А-А!!! Вы видели это? О Боже, я знала! Знала, что они смогут порвать вас! На неё уставились сотни удивлённых взглядов со всего сектора. Внутри всё сжалось за секунду, и она почувствовала себя такой маленькой и беззащитной. Переглянувшись с тем рядом сидящим мужчиной, она поняла, что тот далеко не шутил, предупреждая её об опасности. Пьяные фанатики и правда могли порвать её на британский флаг, сняв с себя все ограничения. «Что за выскочка? И что эта шкура канадская тут делает?» — подумал каждый из тех, до кого донеслись её восторженные выкрики. Но обратить на неё всё внимание не выдалось возможным, зрители мгновенно вернули свои взгляды на поле, в это время на льду разгоралась драка. Энни аж подпрыгнула от волнения, после выругавшись самым чёрным матом, который только знала. А как тут сдержишься?.. — Куда прёшь? — услышал Вуди из-за спины, а следом последовал сильный толчок в бортик, отчего воздух мгновенно покинул его лёгкие. Он ошарашенно оглянулся, немного покривившись от боли, давящей грудную клетку. На него напирал вратарь «Чикаго». — Слышь, я сейчас сделаю так, что тебя удалят отсюда, бунтарь херов, — съязвил Гонсалес, принимая привычное и уверенное положение на льду. — Ты охуел? Сначала закрыл мне обзор, потом чуть не наехал на меня, а теперь что? — Да кто на тебя наехал?! Ваш тренер испугался, что вы сольёте игру и попросил пойти на крайние меры? Он думал, что это прозвучит остроумно, но, кажется, такая перспектива не совсем устроила американского голкипера, вместо ответа он огрел его клюшкой. Этого не ожидал никто, даже Вуди. По арене прокатились очередные возгласы. Такой наглости вскипячённый донельзя Вудроу вытерпеть уже не смог и, собрав в кулак пальцы, насколько это позволили краги, смачным ударом оставил внушительную вмятину на вратарском шлеме. Драка завязаться не успела, прозвучал свисток, и судьи растащили их по разным сторонам площадки. — Пойди посиди на скамейке для плохих парней, малыш! — арбитр настойчиво тащил его к месту штрафников. — Что?! — хоккеист явно недоумевал. — За что? — За атаку вратаря. Гонсалес чуть не подавился от возмущения. Тут явно идёт нечестная игра. — Да этот урод первый начал! Это все видели! Посмотрите повтор. Он толкнул меня в бортик, а потом… Но никто, естественно, не стал слушать его. Вуди, переглянувшись с тренером, понял, что зря ответил на провокацию. Именно этого хотели Блэкхокс — убрать со льда самого сильного игрока. Ближайшие две минуты «Монреалю» придётся сильно попотеть в меньшинстве. Он, как загнанный зверь в клетке наблюдал за действиями своих партнёров, но ничем не мог им помочь. В особо опасные моменты он лупил клюшкой по стеклу, не раз получая за это предупреждения и угрозы получить дисциплинарный штраф, но ему было всё равно. Время утекало, словно вода. Мысленно прикидывая, сколько секунд останется, когда его штрафное время истечёт, он взглянул на тренера. Тот с особым вниманием следил за действиями на площадке, но в один момент поймал на себе взгляд Гонсалеса. Мгновение зрительного контакта, Мишель лишь кивнул ему, но Вуди хватило этого, чтобы понять, как действовать дальше. До его амнистии осталось пять секунд. Он осмотрел площадку. Четыре: взял в руки покрепче свою верную подругу — клюшку. Три: встал и приготовился бежать. Два: перед ним стали открывать двери его «тюрьмы», а он уже оценивал положения защитников. Один: он вырывается на лёд. Одновременно с ним своё движение начинают его партнёры, а вратарь стремительно бежит на скамейку запасных. Вместо него на поле выскакивает шестой полевой игрок, он мгновенно принимает шайбу, обманным движением освобождаясь от защитников. Вуди мгновенно вспоминает наигранную связку и со всех ног бросается туда, где через секунду должна оказаться шайба. Он не ошибся. Обрабатывать шайбу времени нет, он видит перед собой открытый угол ворот и решает играть в касание. Клюшка согнулась, будто щепка и, выпрямившись, отправила шайбу чётко туда, куда и целился парень. Звонкий щелчок о штангу и шайба с силой натягивает сетку ворот изнутри. — О Боже. — не веря своим глазам и ушам прошептала Энни прежде, чем по трибунам рассыпались овации и свисты. Кто-то встал, переборов себя и проигнорировав негодование разочарованных болельщиков Блэкхокс, и похлопал, кто-то просто недовольно засвистывал и топал ногами, были и те, что кидались едой. Одним словом, прореагировали бурно. И эта та самая реакция, ради которой Гонсалес играет в хоккей. Она радовалась и прыгнула чуть ли не до потолка, когда услышала, как объявили знакомую фамилию: «Капитан команды под номером 94, Вудроу Гонсалес, забивает победную шайбу в последние секунды матча! Похоже, это становится его визитной карточкой. Несомненно, это его лучшая игра! Я уверен, что этого парня ждёт блестящее будущее! Поздравляем команду из Канады с достойной победой!..». И тут Энни отряхнула волосы от прилетевшего в затылок попкорна, зло сверкнув карими глазами назад. — Поздравляю вас и вашего молодого человека с победой, — учтиво произнёс рядом сидящий мужчина, который поначалу не понравился Хоффман своим любопытством. — Спасибо. Хорошая игра была. — Согласен, Канадиенс очень неплохи. — Неплохи? — раскрыв рот, недоумевала Энни. — Они шикарны! Превосходны! Это было просто невероятно! Лучшие! На неё вновь обратили внимание болельщики «Чикаго Блэкхокс», кинув какие-то грязные ругательства. Кажется, начинается. Пора делать ноги. — Фу-у-у-у! — протянули они, угрожая ей. — Эй, девчонка, что ты там пискнула? — Юная леди, вам стоит побыстрее оказаться в окружении своего молодого человека, потому что я чувствую, эти возгласы в вашу сторону не доведут до добра. В прочем, я вас предупреждал. Приятно было познакомиться! Она послушно кивнула и помчалась к выходу, чувствуя, как за ней увязалась небольшая толпа. Что эти недоумки хотели с ней сделать?! Побить, обвинив в проигрыше своей команды? А что? Они могли на это пойти. Вы бы видели их перекошенные от злости лица. Энни быстренько спустилась по лестнице, уходя с трибун, а потом юркнула в длинный коридор. Она слышала, как за ней бежали, поэтому, ускорившись, Хоффман затерялась в стенах ледового дворца. И вот, стоя на разветвлении двух коридоров, блондинка кинулась в тот, вдалеке которого увидела знакомого хоккеиста в окружении своих товарищей по команде. Они, видимо, направлялись в раздевалку. — Вуди-и-и-и-и! — взвизгнула девушка, рванув навстречу. Вся запыхавшаяся и взъерошенная, Энни кидается ему в объятия, а те, кто были у неё на хвосте, приостановились, наблюдая эту картину. Гонсалес, не понимая, что происходит, но замечая их пьяные и разозлённые лица, инстинктивно приобнял Энни. Хватит уже на сегодня драк и перепалок. — Что встали? Выход в противоположной стороне, — кинул капитан команды строгим и грубым голосом. — Или мне вас проводить? — Мы уйдём, когда заберём девчонку, — сказал кто-то из этих ребят. Вуди переглянулся с напуганной Энни и завёл её себе за спину, шагнув к этим придуркам навстречу. Он демонстративно разминал кулаки, кривя самодовольной ухмылкой. — Единственное, что ты сможешь забрать — это свои зубы с пола, которые я сейчас выбью, — хоккеист тыкает ему клюшкой по груди несколько раз, заставив того пошатнуться, — если ты не развернёшь свою жирную задницу и не свалишь отсюда. — Какие мы дерзкие! Ваша победа — это чистый фарт. Всё равно Блэкхокс надрали вас, как козочек, — тот бьёт ладонью по кулаку несколько раз, показывая. — Я считаю до трёх и следующим, кто будет выдранной козочкой, станешь ты. Раз, — за спиной Вуди все засмеялись, начав глумиться над этими задирами, кидая ругательства. — Два… — Вам лучше уйти, — сзади появляется невозмутимый Мишель, тренер Канадиенс. — Если вы не довольны игрой, то оставьте своё мнение при себе и не нарывайтесь на проблемы, потому что сюда идёт охрана. Всего вам хорошего! Тем ничего не оставалось, как уйти под пристальным взглядом главного тренера и разозлённых хоккеистов. Они действительно могли порвать этих фанатиков «стенка на стенку», но сейчас это было ни к чему. И хорошо, что Мишель оказался здесь раньше, чем Вуди сломал бы клюшку о чью-нибудь голову. Команда пошла переодеваться, а Гонсалес замедлил, смотря на смущённую Хоффман. — Вуди? — позвал Мишель, нахмурившись. — Раздача автографов может подождать. Я хотел поговорить с командой и поблагодарить лично тебя. Такая формулировка несколько задела Хоффман, но она не подала виду. И если бы она хотела просто автограф, то не была бы здесь и сейчас, в очередной раз доставив своему отчиму неприятности. — Вообще-то это моя… Подруга, и она приехала ко мне из другого города. Хм, вступился? Второй раз за несколько минут. Это хороший знак, да, Энни? Мишель кивает, оценивающе взглянув на Хоффман. — У тебя пять минут. — Спасибо. После того, как дверь раздевалки закрылась, блондинка робко улыбнулась хоккеисту, выдавив смущённое приветствие, которое, он, кстати, проигнорировал. — Почему не предупредила? — звучит с неким упрёком, и улыбка с лица девушки мигом погасла. Он говорил с ней как-то сухо и холодно, что сразу же заметила девушка. Вуди был будто бы раздражён её присутствием. Или смущён? Может, ему не понравилось, что теперь абсолютно все из команды в курсе о его отношениях с Хоффман и придётся выслушивать подколы? Хотя, какие отношения, Вуди? Ты явно что-то перепутал или забыл, может, о своём обещании? — Я хотела сделать сюрприз. Ты не рад? Было бы невежливо ответить «нет», поэтому: — Конечно, рад. Как добиралась? Не верю, что отчим смог отпустить тебя одну. — Я сбежала, — пожав плечами, легко ответила блондинка, ошеломив тем самым хоккеиста. — Мне не впервой, поэтому отец уже ищет меня. А добиралась я автостопом двенадцать часов. Автостопом?! Двенадцать часов?! Что? Ну да, по ней видно, что девушка не ночевала в уютной постели. И в это было сложно поверить с первого раза. неоднократно прокрутив её слова у себя в голове, хоккеист наконец-то верит. — Ты безбашенная, — восхищённо хмыкнул Вудстер. — И как ты до сих пор не нарвалась на неприятности? Странно, что ты вообще доехала без последствий. Неужели ни один водитель не пытался залезть к тебе в трусики? — Пытался, — скривилась Энни, — но я давала отпор. Не знаю, остался ли он жив, потому что я сильно ударила его гаечным ключом по голове… Вудс приоткрыл рот, смотря на эту хрупкую маленькую девчонку, никак не веря в то, что она могла кого-то ударить. В тихом омуте черти водятся, не забыл? Она что-то говорила, переступая с ноги на ногу, явно смущаясь его. — … если честно, то это были самые ужасные двенадцать часов в моей жизни. Я не выспалась и ужасно голодная. Зато я увидела шикарный матч. Ты был великолепен на льду, ещё лучше, чем на видео в Интернете. Такие комплименты заставили его самооценку допрыгнуть до потолка и улыбнуться. Она знала, что сказать, чтобы его взгляд потеплел. Хоть Гонсалес не особо был заинтересован в её компании, он не смог не предложить ей переночевать в гостинице, в которой остановилась его команда. Девчонка всё-таки на такое пошла, чтобы встретиться с ним. О да, Вуди, сейчас тебе придётся выслушать поток «отборного» юмора. На что только не пойдёшь ради… Ради? Так, вот эти мысли уже лишние. — Подожди меня здесь три минуты. Я постараюсь, как можно быстрее собраться и проводить тебя до гостиницы… — Но у меня нет денег на гостиничный номер, — поспешила заявить Энни. — Не беспокойся об этом, — подмигнув, он тут же скрывается за дверью раздевалки. Что-что, а вот платить за девушек он любил. Поправочка: за красивых девушек. Вудс, как и обещал, появился спустя три минуты, повесив на плечо большую дорожную сумку, а в руке держа клюшку. Он переоделся в то, в чём она видела его до матча. Волосы были небрежно завязаны в коротенький низкий хвост сзади, потому что времени на причёску у него не осталось. И ей так сильно нравились его каштановые волосы и ещё, что он уже давно не стрижётся под «ёжика». Ему совершенно не шла та причёска. — Ты переночуешь в том же номере, что и я, — неожиданно говорит он, когда они уже спускались по ступенькам ледового дворца. Энни закраснела от одного только представления об этом. Вот это новость, чёрт возьми! Высший предел мечтаний! — Мне пришлось уговорить Брендона уступить мне двойной люкс. Он, конечно, несколько раз пошутил по этому поводу, но я ему сказал, что мы с тобой просто друзья. — Заметив, как девушка давится воздухом в смущении, Гонсалесу захотелось закатить глаза. — Не переживай, там разные спальни. И я уж тем более не стану к тебе приставать, как те водители. Ох, а как хотелось! Нет, серьёзно, она бы хотела этого. — Я не переживаю, — шумно сглотнув, пискнула Хоффман. — Просто… Я никогда не ночевала с парнями. «Особенно с такими горячими хоккеистами как ты, » — но этого она не осмелилась озвучить, мысленно радуясь такому раскладу событий. Он почему-то усмехнулся, поэтому Энни на него вопросительно покосилась. — Что я сказала? Они подошли к остановке, словив такси, которое довезёт их до гостиницы. На улицах Чикаго шёл необычайно густой снег, который припорошил всё в округе. Было красиво. Именно такая погода ему больше всего нравилась. — Ты очень наивная, Энни. Жутко наивная и доверчивая девчонка, — она села рядом с ним на заднее сидение. — Потому что ты приехала в другой город к тому, с кем знакома меньше месяца. Я рассказывал о себе не самые лучшие вещи, но это не смогло тебя остановить. Я не знаю, либо это действительно такая неприкрытая детская наивность, либо глупость. Скажи мне, что это? Гонсалес быстренько назвал адрес таксисту, вслед посмотрев на задумчивую девушку, ожидая её ответа. — Это… Глупая наивность. Он вновь усмехнулся. — Я так и думал. — И ты ошибаешься, если считаешь, что я плохо тебя знаю. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы решиться сбежать из дома ради одного хоккейного матча. А точнее ради тебя, сладкий. Конечно, ведь блондинка влюблена в него уже не первый год, а сейчас она ехала с ним в одной машине, на одном сидении, и протяни только руку, как можно коснуться его колена. Могла ли Энни предположить, что все её мысли и мечты, связанные с Гонсалесом, могут осуществиться? Хотя бы то, что она будет сидеть с ним рядом? Чудеса, не иначе. — И что ты можешь рассказать обо мне? — с вызовом бросил Вуди. Ну, давай, что же ты ответишь? — Могу сказать, что ты на самом деле замечательный и добрый человек. Этого мало? — После какой из рассказанных мной историй, ты сделала такой ошибочный вывод? — Не ошибочный, — буркнула Хоффман, сложив руки на груди. — Я ни за что бы не приехала, если считала бы тебя плохим. Вуди закатал рукава куртки, оголив запястье, на котором был тот самый браслет, имеющий уже пять оборотов. Он внимательно следил за её реакцией, желая увидеть хотя бы каплю отвращения или неприязни, но этого не было. — Зачем ты носишь эту безвкусицу? — фыркнула блондинка. — Ужасная вещица! — Ты прекрасно знаешь, что это такое. — В том, что ты бабник, нет ничего особенного. Сейчас все парни такие. Когда-нибудь ты найдёшь ту самую, и эта фигня окажется в мусоропроводе! Могу поспорить и поставить оставшиеся пять баксов на это. Он снимает браслет, показывая ей на две бусины, одна из которых была голубого цвета с именем Анджелика, а другая — красная с именем Эбигейл. Девушка, прочитав уже потёртые, еле заметные надписи, понимает, о чем он. — Она сама виновата, — хмыкнула Хоффман, отчего Вуди раскрыл рот в недоумении. — Вынудила тебя так поступить, как и другая. — Что?! — протянул парень. — Ты не видишь в этом ничего плохого? Ты серьёзно? — Абсолютно, — уверяет Энни. — Все мужчины рано или поздно добиваются своего и у каждого был такой опыт, как у тебя. Только ты не скрываешь этого. Вуди, я не считаю тебя монстром. Даже не пытайся меня переубедить. — Ты не перестаёшь меня удивлять, чёрт возьми, — ошарашено проговорил Гонсалес. — Но я всё равно не поменяю мнения о себе. Наступила неловкая пауза. Даже водитель такси начал на них поглядывать через зеркало заднего вида, не понимая, почему они прекратили диалог. Ему же было интересно, как-никак. — Может ты всё-таки избавишься от этой уродской фигни? Она попыталась забрать браслет, чтобы выкинуть его в окно, но Вуди не дал ей этого сделать. — Я буду носить это, как память о содеянном, чтобы больше не повторять подобного. — Ты и так больше не совершишь подобного, зачем мучить себя? — девушка ещё раз попыталась забрать браслет. — Давай ты не будешь решать за меня, окей? Ещё бы минута, и они поссорилось бы, но таксист поспешил заверить, что гостиница находится прямо напротив.***
О да. Спать в отдельных спальнях как-то не круто, когда каких-то жалких несколько метров разделяли её от самого горячего парня, которого она когда-либо видела. На следующее утро, когда тренер разговаривал с Вуди в гостиной, Энни подслушала их разговор, слегка приоткрыв дверь своей спальни. Если бы девушка минутой позже решила сходить в ванную, то не услышала бы этого: — Мы собираемся обратно в Оттаву, но ты, как я понял, решил немного задержаться. Брендон рассказал мне, что ты ночевал сегодня с девушкой. Блять, трепло. Гонсалес замялся, неловко почесав густую шевелюру. — Мы друзья и между нами ничего не может быть, — эти слова задели Хоффман, поэтому блондинка расстроилась. — И я не поеду с вами, потому что собираюсь к отцу в Лос-Анджелес. — Это твоё право, Вудс, только не забывай, что твой отпуск длится всего месяц, поэтому не теряй связи со мной и с командой. И спасибо тебе за вчерашнюю игру, ты действительно лучший игрок матча. — Мишель хлопнул Гонсалеса по плечу в одобрении и улыбнулся.— Передавай привет Джереми. — Непременно. — Как он поживает? — Он говорил мне, что плохо себя чувствует в последнее время, и я должен быть рядом с ним. Надеюсь, что ничего страшного. — Ну, будем надеяться. Кстати, — протянул тренер, смотря прямо на Энни, которая выглядывала из-за двери. Она разочарованно цокнула, но было поздно прятаться. — Твоя девушка проснулась. Чёрт… Энни, не смотри таким взглядом, улыбнись лучше. Хоффман смущённо улыбнулась, понимая, что спалилась. Вуди обернулся и, нахмурив брови, был явно недоволен. Да только дурак не понял бы, что ты ей нравишься, Вудс! Она приехала к тебе за несколько тысяч километров! Ещё остались сомнения? — Она не моя девушка, — специально поправил хоккеист, чтобы уколоть Энни. Блондинка пыталась скрывать свою симпатию, но у него было достаточно опыта, чтобы сразу же это понять. — Что ж, я, пожалуй, пойду. Удачи! Гонсалес кивает, натянуто улыбнувшись и, обнявшись с тренером, провожает его до выхода. Когда парень вернулся в гостиную, Энни сидела, поджав ноги под себя, на диване. — Тебя в детстве не учили, что подслушивать — это дурной тон? — Не утруждайся меня перевоспитывать. Я останусь такой, какая я есть. Вуди удивился такому дерзкому ответу. — Мне несложно сделать из тебя леди. Первое, что ты должна запомнить — это перестать подслушивать разговоры… Она не дала ему договорить: — Не будь занудой. — А втрое — никогда не перебивай меня. — Может мне ещё на «вы» к тебе обращаться? Вудстер, перестань. Вудстер. Сначала он удивился, насколько непривычно это прозвучало, особенно в её исполнении. После почувствовал раздражение. Его так называл только Джастин, а теперь ещё и Хорс, но чтобы девушка… Кхм. Это было странно и необычно одновременно. Это была её маленькая месть Гонсалесу за его «… мы просто друзья» и «… она не моя девушка» — Не называй меня так. Энни не поняла, что происходит. Почему он такой раздражительный сегодня? — Да что с тобой? Не с той ноги встал? Он прерывисто выдохнул, решаясь объясниться пока не поздно. — Энни, я хочу с самого начала дать тебе понять, что между нами ничего нет и быть не может. Запомни, пожалуйста. На данный момент я не хочу никаких отношений, потому что у меня был неудачный опыт недавно. Любые намёки на симпатию меня обременяют. Хоффман сделала вид, что не понимает о чём он. — К чему ты это сказал? Я давала повод? Гонсалес кивает несколько раз, показывая на её внешний вид. — Ты даже сейчас даёшь повод, потому что ты сидишь передо мной в одних трусах и мокрой майке без лифчика. Я же знаю, что это специально. Энни коварно улыбнулась, следом закусив губу. Иногда она переставала быть той скромной девушкой, которая была перед ним в первые секунды знакомства, превращаясь в маленькую стервочку. Бывали случаи, что она походила на самую настоящую суку, но до этого ещё далеко… — Какая разница? Ты же сам сказал, что мы просто друзья. Я имею право раздеться и ходить голой, если захочу. — Не имеешь, — заверил Вуди, — потому что я парень, а ты — девушка. Так не принято, понимаешь? Мы просто друзья. Друзья, Энни, а не любовники. Друзья, а не любовники. Бла-бла-бла. Захотелось передразнить, но она не решилась из-за того, насколько взрывной был характер у брюнета. Впрочем, Энни тоже не сахар. И как только им предстоит уживаться вдвоём — оставалось неясным. — Ну да, но я всё ещё не понимаю, почему не могу ходить без лифчика. Кажется, Вудс держится из последних сил, чтобы не начать ругаться матом. — Потому что ты делаешь это специально, чтобы… Чтобы, что? — Говори. Почему ты запнулся? — Таким образом, ты вынуждаешь меня переспать с тобой, верно? Она рассмеялась самым искренним и громким смехом. Конечно же, Вуди был прав, но ей же надо было показать ему, что его мнение ошибочно. Гонсалес закатил глаза и поспешил уйти к себе, чтобы не поддаваться эмоциям и не рассердиться.***
Через некоторое время Энни заходит к нему в спальню, застав его за эмоциональной игрой в футбол на планшете. Взглянув на неё, изящно изогнув бровь, парень с усмешкой спросил: — А если бы я занимался тут чем-нибудь непристойным? Могла бы и постучать. Ммм, какие шуточки. Она недовольно фыркнула, закрыв за собой дверь, и присела за краешек кровати. На этот раз Энни приоделась. Видимо, куда-то собиралась уходить. — Когда ты собираешься в Лос-Анджелес? — Этой ночью у меня вылет, а что? Она погрустнела. Неужели он так быстро собирается с ней распрощаться? — Может, задержишься? Он выключил планшет, отбросив его на соседнюю подушку, и приподнялся на локтях, вопросительно на неё посмотрев. — Зачем? — В смысле? Чтобы побыть со мной, повеселиться, погулять по городу, сходить на каток, в кафе, кино… — Эн, я напомню, если ты забыла… — Хоффман поспешила его перебить. — Да что ты заладил? Я поняла тебя. Друзьям разве запрещено ходить в кино? — Мы всё равно не успеем, — он пожимает плечами, откинувшись обратно на подушку. — Отложи рейс. — Не могу, потому что я уже пообещал отцу, что приеду. Ему нездоровится, и я должен быть рядом. Она отвернулась к стенке, еле сдерживая эмоции. Чёртов сухарь наплевательски отнеся к ней после того, что Энни сделала ради него: бросила всё и поехала в другой город, сбежав из дома, разозлив отчима ещё больше. Девушка всхлипнула, понимая, что ещё секунда, и она заплачет. Вуди напрягся, почувствовав себя сволочью. И правда, он слегка переборщил. — Мне очень обидно, что тебе наплевать на меня и моё отношение к тебе, — тихо и разочарованно произносит Хоффман, собираясь встать и уйти, но на плечи ей падают сильные руки, не давая даже дёрнуться. Она застыла, не ожидая такого. Всё-таки не сухарь, и женские слёзы сделали своё дело? Она еле сдержалась, чтобы победно не улыбнуться. — Хорошо. Подожди меня пять минут. Её большие карие глаза загорелись в один миг, и девушка радостно на него взглянула, немного улыбнувшись. — А как же?.. — Позвоню отцу, скажу, что… Скажу, что нелётная погода и смогу приехать только завтра. Хоффман кидается ему на шею от переизбытка эмоций, вдыхая запах вкусного геля для душа вперемежку с одеколоном. Вуди растаял, как ни странно, и обнял подругу в ответ. — Спасибо, — шепчет Эн ему на ухо, а потом, немного отпрянув, понимает, насколько были близки их лица. Так, что его дыхание оседало на её губах. Гонсалес переводит взгляд со смущенных карих глаз на полураскрытые покусанные губы и… Чувствует навязчивое желание попробовать их на вкус. Ох чёрт… Только не это. Он мигом отодвигается от Энни, отворачиваясь. — Я могу переодеться? Выйди, пожалуйста. Блондинка замялась, соображая, что ей было только что сказано, ведь она тоже находилась под теми же чувствами, внезапно нахлынувших на Вудроу. На ватных ногах малышка выходит из его спальни.***
— Куда ты меня ведёшь? — спрашивает Энни, когда они уже были на улице. Шёл снегопад, было довольно холодно, отчего она поёжилась, выдыхая морозный воздух. — Во-первых, было бы невежливо не угостить тебя чашечкой горячего шоколада. Во-вторых, чтобы ты окончательно не окоченела, предлагаю сходить в кино. Что скажешь? Энни просияла, улыбаясь самой широкой и искренней улыбкой. — Вообще-то, кино — это моя идея. Можешь считать, что это я тебя позвала. — Как скажешь. Как только в её руках оказался горячий шоколад, по телу начало медленно разливаться тепло. Она дула на исходящий пар, чтобы хотя бы чуть-чуть его остудить. Вуди смотрел за ней и понимал, что Энни довольна милая девушка, хоть и безбашенная. Впрочем, это ещё больше его забавляло, привлекая внимание. Когда они общались в Интернете, он и подумать не мог, насколько их общение вживую будет отличаться. Не сказать, что оно было хуже. Скорее, наоборот, потому что ему с ней было интересно. Энни не оказалась пустышкой, предназначенной только для постели, с ней можно было спокойно поговорить о хоккее, футболе и боевиках. Девушка-пацанка, не умеющая спокойно слушать, постоянно перебивая, начинала ему симпатизировать, и это не могло его не насторожить. Вуди никоим образом не собирался сейчас заводить отношения, но все приложенные им силы, которые не давали ему привязаться к малышке Хоффман, начинали постепенно иссякать. И он боялся, что не устоит и всё-таки сдастся. Сидя в кино, чувствуя, как она от страха начинает к нему жаться, в нём появлялась желание накрыть её руку, приобнять и сказать, что это всего лишь ужастик, где каждая сцена — постановка, а смерть главных героев не взаправду. Но он не сделал этого, потому что посчитал лишним. «Друзья так не делают», — напомнил Вуди сам себе. После кино Гонсалес предложил ей пойти на закрытый каток. — Если научишь меня кататься, — хитро сощурив глаза, проговорила Хоффман, прильнув к нему. — Я думал, что ты умеешь. — Когда-то умела, но я не каталась лет десять, а такой замечательный хоккеист, как ты, научит меня в два счёта. Вудс улыбнулся, показав ямочки. В этот момент девушка поняла, насколько у него красивая улыбка. Но красивая она только тогда, когда была искренней, как и сейчас. Они бы провели на катке целый день, потому что у Энни здорово получалось. Порой ему казалось, что блондинка это всё специально выдумала, чтобы сблизиться с ним, чтобы его руки крепко держали её за талию, не давая упасть, чтобы их лица находились очень близко друг к другу. Он понимал, что эта девчонка далеко не простушка, и доля хитрости с самоуверенностью в ней определённо есть. Гонсалес медленно, но уверенно попадал в её хитро сплетённые сети. Особенно тогда, когда Энни упала (может быть специально), вывихнув ногу. Он быстрым коньковым бегом оказался около неё, присев на корточки. Девушка стонала от боли, стараясь не заплакать. — Прости, — почему-то вдруг произнёс Вуди. — За что? — не поняла Энни, взглянув на него глазами, полными слёз. — За то, что не оказался рядом. Я не должен был быть так далеко от тебя. — Это не твоя вина. — Моя, — уверенно говорит Гонсалес, беря девушку на руки, отчего она сразу же перестала всхлипывать. — Пора возвращаться в номер. Тебе нужен отдых. Он выпрямился, стараясь уверено держать равновесие, смотря ей в глаза. Энни приобнимает его за шею, щекоча пушистыми варежками, и вновь чувствует дыхание на своих губах. Весь шум вокруг них словно затих, все будто бы исчезли, и вот они одни посреди красивого просторного катка. Девушка осторожно приближается к его лицу, поглаживая одной рукой щеку и останавливается, будто бы взглядом спрашивая разрешения. «Поцелуй меня, пожалуйста», — мысленно умоляет блондинка. Энни закрыла глаза, чтобы не смущать парня. И вот он уже собирается решиться на это, но остановившись в миллиметре от заветных губ, нехотя отворачивает голову. Девушка чувствует его разочарованный выдох. — Сделаем вид, что этого не было, — эта фраза обидела Хоффман. В очередной раз он незаметно задел её самолюбие. Ну вот! И весь этот идеальный день мигом испортился! Гонсалес как будто облил её из ведра какими-то помоями, отчего кукольное личико обиженно скривилось. — Ну да, друзья же не целуются, — фыркнула она. — Молодец, раз усвоила. Эн ещё больше разочаровалась. — Опусти меня. Я в состоянии держаться на льду. Гонсалес пропустил это мимо ушей и, оказавшись у бортика, бережно усадил малышку на скамейку, помогая ей разуться. — Я сама, — нетерпеливо и недовольно проговорила она, в то время как Вуди развязывал шнурки на её коньках. — Сама ты уже ногу вывихнула. Мне нужно посмотреть, насколько всё серьёзно. И хоккеист медленно осматривал тоненькую лодыжку, аккуратно надавливая и слегка поворачивая в стороны, в то время как блондинка не издала ни звука. — По-моему, всё в порядке. Ещё бы чуть-чуть, и он бы понял, что всё было подстроено. — Ну, значит, ты можешь идти переодеваться. Она говорила с ним довольно раздраженно, что, конечно же, не понравилось Вуди. — Энни, что произошло? На что ты обиделась? На то, что я не поцеловал тебя? Мы с утра уже говорили на эту тему, и ты вроде бы уяснила всё для себя. Хоккеист говорил с ней как с маленьким ребёнком. Впрочем, она же была младше его на целых пять лет. — Уяснила. — Тогда в чём проблема? — В том, что… — ей захотелось признаться, но она поняла, насколько бы глупо это сейчас выглядело. — Я не хочу об этом говорить. — Нет, скажи. Ну окей. Ты сам напросился. — Проблема в том, Вуди, что я… — Она запнулась, но желание высказаться переполняло её. — Мне мало быть для тебя просто другом. Гонсалес поднялся с корточек, дав понять, что это лишнее. В эту же секунду Хоффман об этом пожалела. — Я переодеваться. Жду тебя у входа. Когда он ушёл, Энни позволила себе немного всплакнуть.***
Когда они вернулись в гостиницу, Гонсалес ушёл к себе в комнату, огородившись от общения с Энни. Но блондинка была не из слабых, чтобы постоянно плакать, поэтому найдя в мини-баре алкоголь, она выпила практически всё. Слишком много для семнадцатилетнего организма, поэтому опьянела она уже со второй маленькой бутылочки чего-то крепкого и горького. На её памяти не было такого, чтобы ей приходилось пить спиртное, поэтому этот раз можно официально считать первым. Собственно, что только не сделаешь, чтобы не чувствовать себя отвергнутой. Энни порылась в своей дорожной сумке и нашла одну очень нескромную и прозрачную вещицу, предназначенную для плана «Б», ведь у неё было всё продумано. Как же Гонсалес был прав, когда подозревал её в симуляции на катке. Да, действительно, упала малышка только ради того, чтобы он за ней хоть немного поухаживал. И получилось, ведь Вуди держал её на руках, а потом ещё заботливо осматривал ногу. Значит ли это, что хоккеист не такой уж и сухарь? Скорее всего, но времени постепенно и аккуратно влюблять в себя его у Хоффман не было. И план «Б» был весьма кстати. Она разделась, сняв с себя абсолютно всё, и пошла в душ, чтобы придать своему стройному телу свежести и сексуальности от капель влаги. Энни надела на себя прозрачный чёрный пеньюар, за которым не скрывалась ни единая родинка, а уж тем более, выпуклость. Девушка сделала последний внушительный глоток коньяка, захватила с собой кое-что, и на шатающихся ногах, пошла в сторону его спальни. Вуди, разговаривающий с кем-то по телефону, нервно ходил по комнате. На нём были только одни чёрные шорты. Выглядел хоккеист очень горячо и желанно в глазах семнадцатилетней девушки, когда та бесцеремонно ворвалась к нему. Гонсалес прервал разговор, остановившись на полуслове и выронил трубку. Его глаза в удивлении расширились, бегло рассматривая наряд Хоффман. Точнее, практически его отсутствие. Энни медленно подходит к комоду, на котором лежал его браслет, и кладёт что-то рядом. — Пусть моя будет сиреневого цвета. Люблю сиреневый. Он хмурится, не находя слов, чтобы ответить. Настолько Гонсалес был в шоке. — Ну что ты как вкопанный? Перед тобой голая девушка стоит, а ты глазами хлопаешь? Или ты предлагаешь мне самой всё сделать? Что ж, я не против. Энни подходит к парню, виляя бёдрами и сексуально касаясь своего тела, задирая лёгкую ткань, которая едва прикрывала её. Вуди почувствовал, как от неё повеяло алкоголем. — Ты пила? Совсем рехнулась? Она демонстративно закусила губу, состроив щенячий взгляд. — Энни, ты понимаешь, что сейчас делаешь? — Да, — говорит кареглазая, потянувшись за поцелуем, но Вуди шарахается от неё, как от огня. — Оденься и больше никогда так не делай, — строго говорит он, сжав брови. Хоффман это не остановило, и она скидывает пеньюар, оставаясь совершенно голой. Вуди прерывисто выдыхает, мазнув взглядом по всем её округлостям. — Я не притронусь к тебе. Не провоцируй меня, пожалуйста. — Не притрагивайся, — коварно улыбается она, делая шаг, оказываясь всё ближе и ближе. — Я сама всё сделаю. Её длинные пальчики проводят по его напряженному и твёрдому прессу. Следом она дотрагивается до пылающей кожи. Он хватает её руку, сжимая запястье и отбрасывает. — Прекрати! Блондинка встаёт на носочки и оставляет мокрый поцелуй на его шее, облизывая языком выступившую пульсирующую вену. — Вуди, я хочу, чтобы ты сделал мне больно. Сделай мне больно. — Дура, — кидает Гонсалес, выйдя из комнаты, хлопнув дверью, отчего волосы на лице девушки немного подлетают. Она поджимает губы, чувствуя обиду, а потом начинает одеваться. Он сидел на диване, подперев голову руками, смотря в пол. Энни присаживается рядом, запахиваясь махровым халатом. — Я настолько непривлекательна? — насупившись, говорит она. Вуди качает головой. — Тогда в чём проблема? — Я не могу сделать тебе больно. — Почему? — Энни, давай закроем эту тему и больше никогда не будем её затрагивать. — Нет! Я хочу знать! — Ты слишком настойчива. — Поцелуй меня, пожалуйста. — Нет, — отодвигаясь произносит он, — Не сейчас, пожалуйста. Не надо… — Я люблю тебя, — выпаливает Энни, — Я очень люблю тебя, Вуди. Не мучай меня. Я не могу больше терпеть, потому что ты каждый раз отталкиваешь меня. Он слышит эти слова и не может в них поверить. Что она сказала? Хоккеист вновь и вновь воскрешал их у себя в голове. — Я не тот, кто тебе нужен. — Не решай за меня! — Энни, тебе лучше идти к себе и подумать над тем, что ты сейчас сказала. Скорее всего, ты погорячилась, ведь ты пьяна. — Это правда! Гонсалес, ты невыносим! Ты — чёрствый сухарь! Она чувствует, как слезы собираются в уголках глаз. Хоффман срывается с места и уходит к себе в комнату, хлопнув дверью, начав громко плакать. Естественно, блондинка пыталась разжалобить его, но Вуди старался держать себя в руках и перетерпеть это. — Ненавижу тебя! — вдруг слышится из комнаты. Ну вот, уже больше похоже на правду. — Ты пожалеешь об этом, ясно? Ты пожалеешь!***
Когда она проснулась с утра, то сразу же почувствовала ужасную головную боль. Такую сильную, что её затошнило. Но больше всего Энни испугалась того, что лежала абсолютно голая в кровати, а дверь её спальни почему-то была открыта. Она быстренько напялила халат, валяющийся на полу, и пошла в гостиную, замечая на столе завтрак. — Какая забота, — закатив глаза, проговорила блондинка. Сушняк дал о себе знать, и первое, что она сделала — это осушила целый графин с водой. — Надеюсь, ты больше не будешь устраивать таких выходок, — внезапно его голос прозвучал сзади, отчего Энни вздрогнула, чуть не выронив графин. Она обернулась и носом уткнулась ему в грудь. Гонсалес слишком близко стоял к ней. Он усмехнулся, заметив её румяные щёки, и отошёл на два шага. — Ты слишком бесшумно подкрался. — А вчера ты была посмелее, — Вуди продолжал загадочно посмеиваться, что заставило Хоффман разозлиться. — Я ничего не помню. Он пожал плечами. — Ну, конечно, ты опустошила весь мини-бар. Ни за что бы не подумал, что ты любишь выпить. — Я пила первый раз в своей жизни, и всё это из-за тебя, — он закатил глаза и собирался куда-нибудь уйти, чтобы не продолжать эту тему, но девушка настойчиво шла по пятам. — Я же вижу, что ты хочешь меня поцеловать также сильно, как и я тебя. Вуди, что тебя останавливает? — Эн, прекрати. Я дал тебе понять, что между нами ничего не может быть. — Почему, чёрта с два?! — вскипела блондинка. Гонсалес резко обернулся и вжал её в стенку, находясь очень близко к пылающему лицу малышки. У неё даже перебило дыхание от неожиданности. — Потому что я так сказал. — Это не аргумент, — ответила Энни, не растерявшись, прямо ему в полураскрытые блестящие губы. — Ты не отстанешь, да? Она машет головой, после чего парень раздражительно цокает. — Невыносимая и упёртая девчонка! — А ты сухарь и эгоист! — Безбашенная и наивная идиотка! Хоффман от возмущения забыла, как дышать. — Ах так? Ну раз я идиотка, значит, ты придурок. Высокомерный придурок, — хмыкнула Хоффман, оценив своё ругательство. — Овца, — фыркнул брюнет, отчего длинная прядь волос упала ему на лоб, и он её раздражительно сдул. — Ты ужасный хам! — Выкрикнула Энни ему прямо в губы, переведя на них взгляд. Вуди сделал тоже самое. — Я просто в шоке… — Я сам в шоке, — страдальчески, нахмурив брови, выдохнул он. С этими словами Вудс обхватывает руками её лицо и тянет на себя, яро и страстно сминая пухлые покусанные, почти кровоточащие губы, отчего Энни пискнула, распахнув глаза. Он вдавливает её хрупкое тело в стену, максимально сократив расстояние между ними. Лёгкие Хоффман наполнились до отказа его ненавязчивым одеколоном и запахом геля для душа. Ей захотелось его укусить, облизать каждый сантиметр кожи, и она ему отвечает с той же страстью, запутавшись пальцами в мягких, длинных до плеч, волосах. Девушка чувствует, как сбивается его дыхание, чувствует мятный привкус языка у себя во рту и не может сдержать стона, потому что эмоции били через край. Это возбуждающе действует на него, заставляя рукам хаотично касаться стройного тела, сжимать пальцы на ягодицах, вдавливая в себя. И как только Гонсалес понимает, что ему хочется разорвать на ней одежду, парень звонко разъединяет поцелуй, смотря на взбудораженную, с покрасневшим лицом, Энни. Он отходит от неё на несколько шагов, находясь в прострации, поняв, что только что сделал… Вуди даже не помнил, как это произошло. Вот же дерьмо! Пора сваливать отсюда. От неё. Из этого города! — Нет, пожалуйста, не уходи, — страдальчески протянула блондинка, протянув к нему руки. Её любопытные, распахнутые до предела глаза замечают бугорок на шортах хоккеиста. — Я не должен был… Чёрт. Я пойду собирать сумку. Рейс в аэропорте подожду. Он собирается уйти к себе, чтобы сложить вещи, но малышка ловит его за плечи, повиснув как маленькая капризная девочка. Дать ему просто так уйти? Ага, не после такого страстного поцелуя. Теперь ни за что. — Ты никуда не поедешь. — Я бы посмеялся над тобой, но у меня уже не то настроение. — Ты никуда не поедешь сегодня, потому что… — Энни, ты не сможешь меня остановить. — Он сбросил её цепкие ручонки, а после захлопнул дверь прямо перед носом. Девушка фыркнула и топнула ногой в знак протеста. — Ты всё равно сегодня никуда не поедешь! А в том, что я не смогу тебя остановить, ты ошибаешься. Я же нравлюсь тебе, Вуди. Я вижу, что нравлюсь тебе! — Она сильно хлопнула ладонью по двери от злости. — Почему ты так старательно прячешь свои эмоции? Чего ты боишься? Скажи мне, Вуди! Парень ходил нервно по комнате, запустив руки в волосы и оттягивая их. Он мысленно умолял её замолчать, но блондинка что-то громко бормотала прямо в дверной проём. — Уходи, — не сдержавшись, просит Гонсалес, открыв дверь и встретились с разозлёнными карими глазами. — Уходи, иначе уйду я. — Ты боишься, — шепчет Энни с презрением, сощурившись. — Боишься влюбиться в меня, но почему? Думаешь, что станешь зависим от меня? Не хочешь, чтобы я ограничивала твою свободу? Ты этого боишься, Гонсалес? Какой же ты всё-таки… Ты чёртов эгоист, слышишь? Ты невыносимый человек! — Всё сказала? — Нет, не всё! — воскликнула Хоффман, тыча ему в грудь. — Ты знаешь, что я готова на всё ради тебя? Да, мне не повезло, что тот, в кого я смогу так полюбить, оказался именно ты, и я не виновата в этом. — Ты раздражаешь меня, идиотка. — Прошипел Гонсалес, поймав её руку и отбросив. — Я соберу свои вещи прямо сейчас и больше никогда не хочу тебя видеть. — Захочешь, потому что я нравлюсь тебе, — ответила девушка, после чего тот сразу же закатил глаза. Он быстро приступил к этому, но Энни вышвыривала его одежду из дорожной сумки, раскидывая её повсюду, ещё больше разозлив хоккеиста. Брюнет даже зарычал, сильно сжав кулаки, а следом ударил одним из них по шкафу, оставив вмятину, немного стесав костяшки. Придётся заплатить за нанесённый урон имуществу гостиницы, но какая к чёрту разница? Он сейчас разнесёт здесь вообще всё, если эта упёртая овца не прекратит испытывать его расшатанные без того нервы. Энни вздрогнула и выронила очередную майку, которую хотела швырнуть. Она испугалась, увидев его холодный и опасный взгляд. — Считаю до трёх и, если ты не выйдешь из моей спальни, я за себя не отвечаю. Раз… — Делай со мной, что хочешь, — выдавила малышка, подавив первоначальные эмоции. — Хочешь — убей меня. — Вуди смутился, ожидав совсем другого. Энни поняла, что делает только хуже. — Убей меня, Гонсалес. Давай. Своими собственными руками. Девушка находит смелость и делает шаги к нему, отчего он спешит произнести предупредительное: — Два. — Три, — досчитывает Энни, остановившись перед ним. — Задушишь меня? Или скинешь с балкона? Что ж, у нас почти предпоследний этаж, поэтому наверняка. А может у тебя оружие есть? Выстрели мне в голову, пожалуйста, чтобы я долго не мучилась. Или ты хочешь моей мучительной смерти? Чего ты молчишь, а? — Ты ебанутая, — удивлённо поговорил он. — Я такая же, как ты. — Я хуже, — зачем-то поправил хоккеист. — Докажи мне это прямо сейчас, — с вызовом бросила Хоффман. — Уйди с дороги, — процедил он, отпихивая её, начав подбирать разбросанные вещи. — Ты просто невыносима! Невоспитанная, назойливая, глупая девчонка! И как я только мог связаться с тобой? Ты вымотала мне все нервы. — Ну и катись, — бросила она с раздражением. — Скатертью дорога! Видеть тебя больше не хочу, чёртов психопат! Такое ощущение, будто из нас двоих парень — я, который никак не может развести целку на секс. Вуди аж выронил майку из рук, которую складывал в сумку. Ах ты ж сука… Целка, говоришь? — Повторила последнее предложение. Приказ, который она не выполнит. Перед его лицом оказывается фак и самоуверенная ухмылка девушки. — Читай по губам, Гонсалес. И она бесшумно смакует губами: «Пошёл нахуй», а после спешит оказаться у двери, потому его взгляд угрожающе сверкнул, предупреждая о надвигающейся опасности. Он закипал, играя желваками, стерпев её хамское поведение. Что-то останавливало его, иначе бы Вуди сейчас накинулся бы на Энни и показал ей, кто из них двоих целка. Малолетняя стерва! Девушка хлопает дверью, оставив его наконец-таки в покое. Он времени даром не терял и окончательно собрался к вылету.***
Гонсалес со всеми вещами приехал в аэропорт, готовый распрощаться с этим городом навсегда, но к его удивлению, улететь так и не удалось. Видимо, судьба решила поиздеваться над ним. Пришлось звонить отцу и сообщать, что он опять не приедет. Было ужасно стыдно за свои несбывшиеся обещания, и Вуди боялся, что отец решит, что ему всё равно на него, но это было далеко не так. Поэтому за долгое время разговора по телефону, ходя от волнения из стороны в сторону, Вудс старался в очередной раз оправдаться. — Я обязательно прилечу, не сегодня, так завтра… Не обижайся, хорошо? Пап, серьёзно, нелётная погода. Чёрт знает, что творится, то снегопад, то буря, то… — Не беспокойся. Я всё понимаю. Разве Джереми мог ответить по-другому? — То есть правда всё нормально? Ты как себя чувствуешь? С Джастином общался? Вот эту тему Вуди зря поднял. Ведь после того случая в офисе Джереми их общение прекратилось. Отец очень эмоционально переживал эту ссору, но и простить сыну такие обидные слова так сразу он не мог. Бибер-старший ждал хоть какого-то намёка на извинения со стороны Джастина, но их всё не было и не было. — Нет, я не общался с ним. Вуди разочаровано цокнул. — Прости ты его. Ты же знаешь, какой он бывает… У нас у всех непростой характер. Я тебе могу поклясться, чем хочешь, что он уже сто раз пожалел. Серьёзно, пап. Наверняка, сейчас сидит и думает, какой он придурок, — Вуди нервно рассмеялся, чтобы хоть как-то развеселить отца, но не вышло. Он понял, что это было нелепо и прочистил горло. — Кхм, хочешь я ему сам позвоню? — Так вы тоже в ссоре, — грустно сказал Джереми. — Тем более, ему сейчас нет дела ни до тебя, ни до меня. Он со своей девушкой улетел в Бразилию. — Бразилию? — удивленно переспросил Гонсалес. — То есть тот видос, где он с кем-то дерётся на пляже совсем свеженький? Надо же! — Что за «видос»? — взволнованно спросил Бибер-старший, и Вуди решил ретироваться, чтобы не доставлять Джереми ещё один повод для головной боли. — Да так, ерунда… Его, наверное, уже удалил Скутер. Кстати, ты так и не ответил, как чувствуешь себя? — Болит сердце, — хрипло отвечает тот. — Эрин хочет отправить меня в больницу, подлечиться, но я хочу остаться дома. Вуди вновь почувствовал себя виноватым за то, что сейчас не рядом с Джереми. — Может, Эрин права? Мало ли что… — Вдруг в трубке что-то захрипело. — Алло? Пап, ты слышишь меня? — Извините, связь прервалась. Попробуйте перезвонить позже. Следом гудки. Вуди выругался, внезапно захотев разбить телефон прямо об пол в аэропорту. Оставаться здесь не было никакого смысла. Начало смеркаться, судя по темнеющему небу, которое было видно из больших окон. Гонсалес решил вернуться обратно в гостиницу, чтобы переночевать. На первом этаже у ресепшн ему сообщили, что надвигается буря и все рейсы отменены, поэтому ему следует переждать нелетную погоду. Как раз вовремя, чёрт возьми! Вудс злится, желая расквасить морду улыбающемуся персоналу, потому что нехуй сейчас улыбаться, когда всё хреново. Когда в номере осталась эта назойливая сучка, а ему придётся туда вернуться. Или не придётся?.. — Я могу сменить номер? — К сожалению, из-за нелетной погоды многим пришлось остановиться у нас, и все свободные номера уже заняты. Прошу прощения, но я ничем не могу помочь. А что случилось? В чем причина вашей просьбы? — Да там… Неважно. Придётся. Отлично, блять! Он вновь с силой сжимает челюсти, направляясь к лифту. И тут же сталкивается с Энни, которая как раз из него выходила. Она слегка удивилась, а потом высокомерно вздёрнула подбородок. Хоффман потеплее оделась, а на её плече висел рюкзак, с которым ей пришлось сбежать из дома. — Чё уставился? — грубо бросила та, словив удивление. Он от возмущения поперхнулся, а потом с нахлынувшей злостью прожигал удаляющуюся спину. — Ну и куда ты? — неожиданно для себя и для неё поинтересовался Гонсалес и захлопнул рот. Тебя это колышет, Вуди? Пусть катится! Ты только что сам собирался уехать, чтобы больше никогда её не видеть! Девушка обернулась, подозрительно сощурившись. — Какая тебе разница? Действительно. — Там метель вообще-то, — понадеявшись, что это веский повод, произнес парень. Поскольку она оказалась в этом городе из-за него, значит, парень за неё отвечает. Да, именно так. Гонсалес вдруг почувствовал, что несёт за неё ответственность. — И-и-и? — Ты же даже понятия не имеешь, как добраться до дома! — воскликнул Вудс, эмоционально всплеснув руками. — Ты настолько самоуверенна и не понимаешь всю серьёзность ситуации, что мне хочется сейчас с силой закрыть тебя в твоей комнате! А после бури вали, куда хочешь, на все четыре стороны! — Ну, во-первых, — Энни коварно улыбнулась, подходя к брюнету. — Тебя не касается то, как я буду добираться до дома, правильно? Правильно, ведь ты мне… Никто. Во-вторых, ты сам меня довёл до того, чтобы я ушла. И в-третьих, — провокационно протянула она, хмыкнув. — Ты не посмеешь меня заставить вернуться обратно. — Заставлю, — грубо бросил Гонсалес, схватив её за предплечье, когда она подошла слишком близко. Все, кто был на первом этаже, любопытно наблюдали за перепалкой этих двух, но они не видели никого вокруг себя. Они выглядели как поссорившаяся парочка. — Пусти, — вырывается Энни, но хватка хоккеиста была настолько сильной, что кисть начала синеть. Он потащил её к лифту, небрежно втолкнув внутрь, а после перегородил путь, чтобы Хоффман не улизнула. К ним хотели зайти в лифт, но яростный блеск в глазах парня отпугнули безобидную старушку с собачкой и маленькую девочку. — Подождёте следующий, — прежде чем двери успели закрыться, кинул Вудс, а после обернулся на Энни, которая пылала от злости. — Какого хуя? — Какие словечки ты знаешь, — протянул оценивающе парень. — Надо обязательно вымыть тебе рот с мылом. — Ты что себе позволяешь?! Я не хочу тебя больше видеть! — Ну так не смотри, в чём проблема? Кареглазая закатила глаза, недовольно цокнув. Господи, как же бесит, когда она так делает! Для него это как красная тряпка для быка. — С удовольствием бы не смотрела, но ты вынуждаешь меня! — А ты вынуждаешь меня применять грубость, — Вуди затолкал её в самый угол, опершись руками, преградив любую возможность сдвинуться с места. — Ещё ни одна девушка не выводила меня настолько, чтобы хотел её так сильно… И у Энни даже ноги слегка подогнулись от неожиданности и запылало лицо. — Придушить, — оказавшись у её горла, с отвращением шепчет парень ей это прямо в ухо. Хоффман, разочаровавшись, пытается оттолкнуть его в грудь, но она лишь отбивает ладони. — Ты издеваешься надо мной! — Будешь слушаться с первого раза, я перестану это делать. — Да пошёл ты, знаешь куда? — крикнула Эн, находясь почти в отчаянии. — Ты позволяешь себе слишком много! Я ничем не заслужила такого отношения, ясно? — Ты первая начала вести себя дозволенно, — напомнил он, повышая тон в ответ. — Ты надралась и пришла ко мне, помнишь? Начала вести себя, как… Как дешёвая шлюха! Энни округлила глаза, в которых стояли слёзы, а потом со всего размаху заехала ему по щеке, вложив в этот удар всю свою обиду. Вуди зажмурился, начав тяжело дышать от злости. Лицо ужасно горело и такое было впервые, чтобы девушка ударила его. В ушах стоял раздражающий звон. Коснувшись горячей щеки, он заметил, что та вовсе онемела. — Дешёвая шлюха? — стараясь не заплакать, переспрашивает Хоффман. — Вот, кто я для тебя… Спасибо большое. Меня ещё никто так не называл. Двери вовремя открылись, и Энни рванула к лестнице. Вуди понимает, что натворил, немного погодя, кидается вслед. — Стой! — кричит он, свесившись с перил, высматривая, куда бежит эта сумасшедшая. Она быстро спускалась вниз, отчего Гонсалес ринулся за ней. — Стой, я сказал! Твою мать! Девушка не успела бы спуститься с почти шестнадцатого этажа до первого, поэтому остановившись на двенадцатом, она юркает в коридор. Вуди же продолжил бежать вниз аж через три ступени. — Блять, — поняв, что она куда-то делась, парень остановился. И что Энни только затевала? Да, он моральный урод, что выпалил такие слова, но и она тоже не белая и пушистая. Хотелось вернуться на пару мгновений назад и не говорить этого. Он пожалел, начав высматривать её отовсюду. Вуди был готов кинуться к ней и попросить прощения. Серьёзно. Он искренне хотел извиниться. Может, он бы даже разрешил ей ударить его ещё раз. Кстати, щека продолжала жгуче гореть и пылать. И всё-таки это больно. Хуже любого удара в челюсть или в нос. Главное — знать как бить. А Энни знала. Тренировалась много? Или ему просто как никогда повезло? Вуди решил ринуться к лифту, чтобы спуститься на первый этаж и выловить её уже там, но его остановила какая-то женщина, поймав за плечи. — Вы случайно не девушку ищите, с такими длинными светлыми волосами в сиреневой куртке, с синим шарфом и шапкой с большим помпоном? Сиреневой куртке? Ну да. — Да! — слишком резко отзывается Вудс. — Вы знаете, куда она побежала? Вниз? — Нет, она забежала дальше по коридору. Она сбила горничную и та… Вуди больше ничего не слышал. Да, действительно, путь ему преграждала горничная, чья каталка с вещами была перевернута вверх дном. Она возмущённо собирала вещи обратно. Вдруг впереди он увидел мелькнувшие светлые волосы. Девушка скрылась за дверью чьего-то номера. Дверь была открыта, и парень смело пихнул её, отворяя. В номере было тихо, и нигде не горел свет. Единственное — было слышно звуки льющейся воды в ванной. Значит, хозяин принимает душ, и пока что не будет ругаться за их внезапный и непрошеный визит. — Энни? — осторожно позвал хоккеист, проходя мимо лежащих на полу вещей и чемоданов. Видимо, новый клиент поселился. — Энни, ты здесь? Что ты творишь? Хватит убегать от меня. Повеяло холодом. Вуди прислушался. Он услышал всхлипы и зашел в спальню. Именно оттуда дуло морозным ветром. Шторы развевались из-за того, что балкон был открыт настежь. Парень увидел её тень в окнах, и сердце забилось сильнее обычного. Он кинулся на балкон, встречаясь с заплаканными безумными карими глазами. Гонсалес хотел подойти ближе, но девушка пригрозила ему: — Ещё один шаг — и я спрыгну! По глазам, Вуди понял, что блондинка далеко не шутит. Его охватил леденящий страх. Тело оцепенело, а в ушах зашумела кровь. Что делать в такой момент он даже не знал. Рука, которую охватила мелкая дрожь, непроизвольно протягивается к ней, в зовущем жесте. — Энни, возьми меня за руку, пожалуйста. Голос тихий, спокойный, успокаивающий. Она ещё сильнее вжимается в оконную раму, испепеляя его блестящими от слёз глазами. Блондинка шипит, кривя губами: — Ненавижу тебя! Ненавижу! — Прости меня, хорошо? Я был не прав, я знаю, я — урод, скотина, сволочь, мудила… — Как же меня всё достало! — начала Энни, начав плакать пуще прежнего. — Ты меня достал! Отец достал, потому что всё время пропадает на своей работе! Никто меня не понимает! И друзей у меня нет, потому что все считают меня странной… Я никому не нужна, абсолютно никому! Прикинь, у меня даже родителей нет, потому что я приёмная… — У меня тоже родители погибли в автокатастрофе. Но я не отчаиваюсь, как ты, а продолжаю жить, несмотря ни на что. Всем сложно, Энни. И я понимаю тебя. Прости меня за то, что сделал тебе больно. — В смысле тоже? Так ты же к отцу собирался ехать. Вуди понял, что Хоффман нужно как-то заговорить, а потом резко снять с окна, пока ветер не сдул её. — Он меня усыновил. Это отец моего лучшего друга, Джастина Бибера. Я мало кому такое рассказываю… Вот если ты дашь мне тебя снять, то я тебе всё расскажу, хочешь? Ну же, возьми меня за руку. Хоккеист делает к ней шаг, но девушка в этот момент вместо того, чтобы подать ему руку, вытирает слёзы, отпустив оконную раму. — Кого? — удивляется она, вспоминая, как встретила этого парня в клубе. — Джастина Бибера? Вуди кивает, делая ещё шаг, незаметно для неё. — Знаешь его, да? Мы с ним с одиннадцати лет вместе, правда сейчас не особо общаемся. Сильный поток воздуха внезапно подкосил её ноги, заставив пошатнуться. Нога скользит по оледеневшей раме, срываясь вниз. Прежде чем вскрикнуть, хрупкое тело скрывается за пределами окна. Секунда… Всего одна чёртова секунда! Если бы он среагировал позже, то Энни уже со свистом полетела бы вниз, а после с грохотом расшиблась об асфальт. Она зажмурилась, ещё не осознавая, что повисла в воздухе. Схватившись за предплечья девушки, которые он с силой сжимал, парень не мог поверить, что, чёрт возьми, успел. Сердце бешено тарабанило о рёбра, а с шокированных серо-голубых глаз непроизвольно срываются слёзы. Он затрясся, сжав губы в тонкую линию, и приложил огромные усилия, чтобы вытянуть её. Это было очень сложно, учитывая, что ладони вспотели, и ткань куртки, за которую Вуди схватился, постепенно выскальзывает. Энни инстинктивно хватается за него крепче, когда Гонсалес тянул её через оконную раму. Намертво обвив его руками, девушка звонко заплакала. Его ноги подкашиваются, и они падают на пол, тяжело дыша. Он возвёл глаза к потолку, вновь видя ночной город с высоты птичьего полёта, как пару мгновений назад. Страх никак не покидал. Теперь Вуди ненавидел этот вид. Ненавидел открытые окна и балконы. И её ненавидел, что хотела поступить, как самая настоящая дура! И он не может не озвучить свои мысли: — Дура! Ты такая дура! Я ещё таких не встречал никогда… Она плачет на его груди, комкая холодными и онемевшими пальчиками ткань его толстовки, которая начинала промокать от слёз. Вжимается в него, как маленький беззащитный зверёк, всё ещё трясясь от страха. Или это он трясётся? Неважно. — А если бы я не успел? И Вуди почувствовал, как вновь защипало нос и уголки глаз. Слёзы новыми дорожками текут по его щекам. — Я теперь боюсь высоты. И это из-за тебя, слышишь? Комнату неожиданно для них двоих осветил свет из приоткрытой двери со стороны гостиной. Мужчина, потирающий голову банным полотенцем, явно был сначала напуган, а потом раздражён такой картиной. — И как это понимать, голубки? Что вы развалились на полу? Валите к себе и занимайтесь этим у себя, ясно? Ни стыда, ни совести. Энни застыла, перестав плакать, вспомнив, что всё это время они были в чужом номере.***
Как же он хотел, чтобы этот день побыстрее закончился, но сон никак не шёл. А вот малышка Хоффман спала, как убитая. Ладно, плохое сравнение в связи с последними событиями. Представляете, она спала в его постели. Серьёзно, ей всё-таки удалось оказаться с ним в одной кровати. Хоффман могла смело показывать язык и факи всем его фанаткам. Им то такое точно не светит. Просто девчонка после того, как они пришли в номер, продолжала плакать, никак не отходя от шока, поэтому пришлось сыграть роль подушки. Кстати, рука, на которой покоилась голова блондинки, начинала затекать. Но он готов был стерпеть это. Даже то, что она смело закинула на него свою ногу. Впрочем, Гонсалес первый раз спал с девушкой в одной постели. Раньше до такого интима не доходило. Чисто секс и — до свидания, а сейчас вообще всё по-другому. Секса не было, зато лежат в такой позе, будто был. Вуди почему-то усмехнулся. Друзья или нет? Однозначно, нет. Вспомни, как ты испугался за неё и пустил слёзы, как самая настоящая сопливая девочка. Когда-то такое было? Пфф. Значит ли это, что нет пути назад, и ты всё-таки попался в её хитро сплетённые сети за такое короткое время? Между прочим, рекордно короткое время. Да. Да. Да и ещё раз да. Стоило только увидеться и всё. Признайся, Гонсалес, зацепила. И контрольный вопрос: хочешь ли ты её поцеловать сейчас? Он смотрит на это расслабленное милое лицо и понимает, что хочет. Хочет поправить прядь пшеничных волос, которые тихо шевелятся от размеренного дыхания. Живая. Красивая. Такая хрупкая. И тянется к ней, еле касаясь горячими губами мягкой щеки. Девушка тут же просыпается, распахивая карие глаза, затрепетав ресницами. — Тш-ш, спи. Она успокаивается, перебравшись ему на широкую грудь, обнимая как плюшевого медвежонка, и впадает в дрёму снова. Вуди чувствует, как бьётся её сердце, такое неопытное и распахнутое ему навстречу. Зацепила… Капкан с силой захлопнулся. Энни, миссия выполнена. Теперь он твой до конца и без остатка.***
Вуди не помнил в каком часу это случилось. Он проснулся от звонка телефона, поспешив снять трубку, чтобы следом не проснулась Энни. На дисплее высветилось «Эрин». Аккуратно встав с кровати, хоккеист вышел в гостиную, наконец-то ответив на звонок. Сразу же послышался плач, отчего Гонсалес напрягся. Неужели в эту ночь случилось что-то ещё? Если да, то сколько уже можно? — Эрин, что произошло? — шепчет Вуди, оборачиваясь на раскрытую дверь спальни, убеждаясь, что блондинка всё ещё спит. — Не пугай меня, пожалуйста… — Джереми увезла скорая. — После этих слов сердце пропустило удар. Вуди готов был сорваться в аэропорт прямо в эту секунду. — У него был обширный инфаркт… Боже, мне так страшно… Вуди, позвони Джастину и приезжайте скорее. Я не знаю, может, Джереми, он… Вудроу слышит плач, истерику, мольбу. Гонсалес обессиленно падает на диван, запуская руку в волосы. Он прерывисто выдыхает, чувствуя, как кровь покинула его тело. Стало даже тяжело дышать. — Я скоро буду. Плевать лётная ли погода или нет… Значит, на личном самолёте. Эрин, пожалуйста, держись. С отцом всё будет хорошо, правда. — Позвони Джастину… — Хорошо. Они попрощались, и Вуди стал названивать Биберу тысячу раз. Игнор. Как всегда. — Сука, ну неужели ты не можешь засунуть свою гордость в задницу в такой момент? Не оставалось ничего, кроме как послать сообщение: «У отца обширный инфаркт. Всё очень плохо…» — Надеюсь, ты увидишь это сообщение прямо сейчас, чёртов эгоист! И Бибер, действительно, увидел.