Волшебник-изгой

Не трогайте его! — кричал Иккинг, вырываясь из крепких рук Шлака. Беззубик лежал связанный на середине оврага. Астрид рассказала вождю о драконе. Теперь его ничего не спасет. Теперь перед всеми лежит тот легендарный дракон! Из-за своей привязанности к Иккингу, его жизнь скоро закончится… Шлак удерживал Иккинга, а Ведрон делал наброски дракона. Это знаменательный день для всего племени, ну почти всего. — Потерпи Иккинг! Скоро твоему жалкому дракончику прийдет конец! — ехидно прокричал Сморкала. — Он такое же ничтожество как и ты! — Да восстановится справедливость! — прошептала Астрид, крутя в руке остро заточенную секиру. Именно ей позволили прикончить Ночную Фурию. Рыбьеног наблюдал за этой картиной, ему было противно. Ему тоже никогда не хотелось убивать драконов. Близнецы, взяв свои копья, бросили их в лежащего дракона. Беззубик жалостно взвыл. Его испуганные зеленые глаза смотрели на Иккинга, говоря: «Помоги! Пожалуйста!». Парень вырывался сильнее, чем всегда. Красная кровь из крыльев Фурии струилась на холодную землю. Никому не было жалко дракона. Стоик смотрел на это зрелище и ухмылялся. Астрид замахнулась своей секирой. Беззубик закрыл глаза, готовясь к скорой смерти. Иккингом владела паника. Мыслей и идей не было, разум и тело раз за разом выкрикивали отчаянное: «Беззубик!» Иккинг не помнил себя от ужаса, не мог сосредоточиться на чем-то, мог только кричать и яростно вырываться. Внезапно он понял, что его ногу что-то жжет, словно кипятком. Иккинг ахнул: Руна! Камень неистовствовал от такого количества людей и стал похож по ощущениям на кусочек ледяного пика. Отчаянный план возник за секунду. Иккинг перестал вырываться и стал судорожно вспоминать заклинания. Сморкала воспринял стихшего враз Хэддока за сломленного, сдавшегося недовикинга. — Что, уже не хватает смелости смотреть на то, как твоего ненаглядного Беззубика убивают, да?! Ничтожество! Иккинг его не слышал. Весь мир исчез, остался только Хэддок. Ужас исчез, остались только ненависть и ярость. Теперь маг был готов явить себя. Иккинг быстро выхватил из-за сапога ножик, очертил вокруг себя круг и яростно прокричал несколько слов на неизвестном языке. Очерченный круг вспыхнул белым светом, после чего взорвался яркой вспышкой. Сморкала и Шлак попытались было уклониться, но было поздно. Оба рухнули наземь, обхватив себя руками и тяжело дыша. Белая вспышка словно мигом выпила из их тел очень много тепла. Иккинг поднялся и перевел взгляд на Астрид. Девушка замерла в позе готовности ударить и испуганно смотрела на него. Она. Единственная, кому хватило ума проследить за ним. Единственная, кто давала ему надежду. Иккинг верил, что Астрид сможет его понять и принять его секреты, и что они вдвоём смогут убедить остальных в правоте Хэддока. Иккинг проклял себя за наивность. Как он мог подумать, что идеальная и непогрешимая Хофферсон, «идеальный викинг», сможет принять что-то кроме убийства летающих рептилий?! Как он мог подумать, что она хотя бы попытается его выслушать?! Иккинг свел руки вместе и сформировал фиолетовый сгусток чистой энергии, в который вложил всю свою ненависть к девушке. Хофферсон в ужасе вскрикнула и попыталась отбежать в сторону, но заряд сам притянулся к ней и взорвался, отбросив Астрид далеко в сторону. Она отлетела к противоположной стене оврага и сильно приложилась об землю, после чего, охнув, осела и потеряла сознание. Иккинг недолго глядел ей вслед. События развивались стремительно, скоро викинги должны были оправиться, и тогда ему точно несдобровать. Иккинг бросил руну в толпу викингов и направил в нее избыточный поток энергии. Камень взорвался яркой вспышкой с очень высоким звуком. Близнецов этот удар не задел, поэтому их двоих Хэддок окутал языками безвредного цветного пламени. Забияка и Задирака, визжа, повалились на землю, стараясь погасить иллюзорный огонь, а Иккинг наконец добрался до Беззубика. Дракон был плох. Из почти что дюжины глубоких ран на теле сочилась кровь, крылья были повреждены в нескольких местах. На глазах Хэддока выступили слезы. — За что они так с тобой, братец?.. — прошептал волшебник и принялся проворно срезать веревки. — Взять их! — прокричал Слюнявый и викинги побежали к парню и дракону. Иккинг обернулся, но быстро вспомнил заклинание барьера и быстро, нараспев произнес его. Вокруг друзей образовался фиолетовый купол, и викинги, недолго думая, принялись колотить по нему всем, что у них было. Беззубик перевел взгляд на своего некровного брата. Иккинг сидел и держался руками за голову. Все давление на барьер в равной степени отзывалось и на его разуме. Более того, Иккинг уже почти истощил свои магические силы и держал барьер уже из последних сил. Иккинг встретился взглядом с фурией и грустно усмехнулся. — Прости меня, братец. Это я виноват в том, что тебя нашли. Беззубик грустно заурчал и попытался подняться на лапы. Ему это сделать удалось, но стоял он явно неуверенно. Иккинг тоже еле стоял, отчаянно удерживая барьер, который уже начал покрываться трещинами. Хэддоку тоже было больно, и это, в свою очередь, вызвало ярость дракона. Когда барьер все-таки исчез и Хэддок без сил упал на землю, Беззубик яростно заревел и, собрав последние силы, расшвырял викингов ударами крыльев и хвоста. Выстрелив плазмой в Слюнявого, дракон встал между лежащим Иккингом и викингами. Ночная фурия уже еле держался на ногах и в любой другой ситуации уже рухнул бы на землю, но только не сейчас. Его питала ярость и жажда мщения. Но этого было явно недостаточно, чтобы заставить отступить целое племя убийц драконов. Стоик медлил. Вождь совершенно не понимал, почему его сын завел дружбу с драконом, причем настолько, что даже осмелился предать свое родное племя. Он не понимал, что за чертовщину сотворил Иккинг. Что случилось со Сморкалой, Шлаком, Астрид и близнецами? Но больше всего его поразило то, что даже сильно раненый дракон встал на защиту Иккинга. Почему ЕГО сына защищает какой-то паршивый дракон, а он, его отец, пытается его убить? Хэддок-младший медленно, тяжело встал и оперся на своего названого брата. — Иккинг…зачем? — Хах, тебе никогда не понять этого, отец. Вы десятки лет жили лишь ради убийства драконов, и поэтому никогда не сможете принять их как друзей. А я смог. И вот, я стою перед своим родным отцом рядом со своим единственным другом. — Иккинг нахмурился и сжал кулаки, — Я никогда не оставлю его, тем более на растерзание племени мясников. Стоик тоже нахмурился и махнул рукой Слюнявому. — Ребята, взять их! Все племя стало полукругом приближаться к паре. Друзья переглянулись и приготовились принять свой последний бой. Как вдруг между ними ударила фиолетовая молния. — Во имя Тора, что это?! — Это наверное еще одна штучка Иккинга. Навались, ребята, покажем ему, как надо… Слюнявый не договорил, как рядом с ними ударила вторая молния. Затем целый шквал молний очертил полукруг рядом с Иккингом и Беззубиком. Сверху раздался мощный рев. Все взгляды тут же устремились в небо. А в небе… Во-первых, сама ночь словно стала еще темнее. Исчезли звезды и луна (у викингов-то были факелы, и поэтому видимых изменений они не заметили). Во-вторых, в ночном небе виднелись десятки пар глаз и силуэты десятков драконов. Внезапно тьма словно слегка отступила, явив викингам огромную стаю драконов. Десятки ночных фурий, скриллов и драконов еще нескольких неизвестных видов, включая и несколько окутанных молниями рептилий с зеленоватой чешуей («Тор, да там же Лиза!»), висели над ними, а во главе них был огромная ночная фурия, вожак стаи. Иккинг, взглянув на него, почему-то сразу узнал как его называют. Хранитель Сумерек. — Недостойные смертные! Как смеете вы уничтожать моих последователей?! Глупые, заносчивые дети! Вы смеете клясться именами Тора и Одина, но ни один из вас и близко не обладает хотя бы похожими на них качествами! Пока Хранитель говорил, три другие фурии спустились и обступили Беззубика и Иккинга. Самый большой и, видимо, старший недовольно рыкнул на парня, как бы призывая его отойти в сторону, но Беззубик тихим, но настойчивым рыком выразил несогласие. Старший недовольно фыркнул, но возражать не стал и вместе со средним начали обвивать раненого дракона пеленой тьмы. Некоторые викинги попытались было подбежать и ударить по отвлеченным драконам, но все были немедленно сбиты плазменными разрядами с неба. Хранитель Сумерек гневно заревел. Иккинг перевел взгляд на младшего из тройки. Дракон, оскалившись, смотрел на викингов и тихо рычал. Хэддок неуверенно подошел и положил руку ему на крыло. Фурия обернулся и с интересом взглянул на него. — Помоги мне отомстить за нас. Пожалуйста… Ночной дракон фыркнул, но подставил спину, позволяя Хэддоку сесть, что он и сделал. — Вы, викинги, ничему не учитесь! Придется преподать вам урок, который вы забыть не сможете! Вперед, моя стая! За мной! Все драконы, заревев, понеслись за вожаком в сторону деревни. — Лохматые Хулиганы, на защиту деревни! — прокричал Стоик в отчаянной попытке спасти хоть что-то. Однако спасать было уже нечего. Когда викинги все-таки добежали до своих домов, Олух представлял собой пылающие руины. Уцелело лишь несколько домов, включая дом Старейшины, Рыбьенога, кузню и еще несколько. На глазах у племени дракон с Иккингом на спине спикировал на дом Хофферсонов и разнес его в щепки одним выстрелом. Хранитель Сумерек сидел посреди горящих домов и, неторопливо прошествовав к Дому Вождя, вдохнул побольше воздуха. Поток фиолетового пламени поглотил здание целиком. На крышу одного из уцелевших домов приземлилась фурия с Хэддоком на спине. Взгляды Хэддоков столкнулись. — Ты не послушал меня, отец, и вот к чему это привело! Можешь гордиться собой и Астрид! Вы почти смогли убить меня и моего брата. Теперь честь вашего племени спасена. Как жаль, что это не помогло Олуху уцелеть! Прощай, отец! Я надеюсь, что больше никогда не ступлю на эту землю вновь! Хранитель Сумерек взмыл в воздух, и за ними последовали все остальные. Иккинг в последний раз оглянулся на застывшего в ужасе отца и, больше не оглядываясь, попросил дракона улетать. Восходящее Солнце наутро увидело только дымящееся пепелище.