— *If today was your last day, And tomorrow was too late. Could you say goodbye to yesterday?
Отворачиваюсь от окна и закрываю фэйсплейт манипуляторами, зажмурившись. Хочется рыдать, лезть на стены и выть от безысходности, но этого делать нельзя, нужно чувства держать в себе, иначе тебя посчитают все за психованную слабую идиотку. От этого в три раза больнее, искра будто разбивается на сотни осколков. А от мыслей, в каком сейчас состоянии Бамблби, вообще хочется прилипнуть к рюмке самого крепкого сверхзаряженного и пить, пить, пить, пока не вырвет, пока это всё не закончится.Would you live each moment like your last? Leave old pictures in the past, Donate every dime you have?
Скоро и так будет мой последний день в жизни, и каждым его мгновением жить не выйдет, увы. Мне придётся выживать на этой грёбаной арене, а Клиффджампер станет моим врагом, как и все трибуты, что заточены здесь, в стенах этого корпуса. Сжимаю кулак и ударяю им по стене. Плохо, больно, жутко… Отставить плохие мысли, я обещала Пчёлке выиграть эту битву, и я выиграю её, чего бы мне это ни стоило! По крайней мере постараюсь, соберу все свои силы и не дам Каону загубить меня, превратить в монстра, которым становится каждый победитель на Играх. Я не дам им загубить меня и мою семью. Стук в дверь. Узнаю его из тысячи! Слегка настойчивый, громкий, Уилджек пришёл читать мне нотации. Или просто мозг выносить, посмотрим. Вентилирую систему, стараюсь успокоиться и направляюсь к двери, по пути обдумывая, как буду обрушивать на него тонну ругательств, какие только знаю. Пусть больше не лезет ко мне со своими правилами, которые Магнус нам трындит каждые пять минут. — Чего надо?! — Ну-у-у, Арси, чего так грубо? Я пришёл тебе кое-что передать, — он держит в руках нечто, очень знакомое мне. — Бамблби просил дать это тебе в надежде, что это как-нибудь да поможет и придаст тебе уверенности в грядущей битве за жизнь. Я неотрывно смотрю на изуродованную временем обложку блокнота и… Не выдерживаю. Омыватель градом стекает с моих щёк на пол, ноги становятся ватными. Джекки в явной растерянности и не знает, что делать. Быстро отложив блокнот на прикроватный комодик, ментор хватает меня, не давая упасть. Я в свою очередь пытаюсь остановить непослушный омыватель, тщетно стирая его с фэйса и закрывая глаза манипуляторами. — Так, отставить рыдания. Ты сильная, ты сможешь. — А если нет? — это звучало с такими нотами страха и отчаяния, что слёзы хлынули только сильнее. — А если я не смогу? Что будет с Бамблби? Со Смоукскрином? Второй-то может себя прокормить, но Бамблби… — Праймуса ради, Арс… Перестань плакать, я не могу смотреть на эти женские слёзы. Плохо становится, — мех медленно усаживает меня на платформу. — У тебя, случаем, не найдётся бутылки выпивки, а? — Только о выпивке и думаешь!.. — В такой ситуации мне нужно успокоительное, сверхзаряженный подходит лучше всего. И тебе тоже надо, совсем расклеилась. Нужно держаться, у вас уже есть спонсоры, шансы выжить возрастают день ото дня! Осталась малая доля: тренировки, интервью, арена. И ты дома! Не могу ответить, в горле застрял ком, слёзы душат, я ими просто захлёбываюсь. Уилджек проверяет фляжку с выпивкой в надежде, что там осталось что-нибудь, но фляга пуста, как тарелка из-под недавно съеденного торта. — Джекки?.. — нежно-голубая оптика устремляется на меня. — Я скучаю по команде… — Я тоже, — платформа слегка скрипит под его весом, когда мех усаживается рядом с раздосадованным лицом, ибо выпить ничего нет. — По Балкхеду, Рэтчету… Даже по нашему лидеру. Оптимус был хороший во всех смыслах. Он мог примирить даже заклятых врагов, подбодрить одним словечком и дать боевой дух надолго всей команде!.. Но знаешь, они всё равно всегда рядом, — ментор прислоняет манипулятор к грудным пластинам, где скрывается искра. — Вот здесь. И они всегда будут с нами. В вечном ли они оффлайне или ещё живы, всегда. Так говорил Рэтчет, навек запомню его слова. Хороший был медик, да и друг тоже. А мы его не ценили… Правильно говорят: «Мы ничего не ценим, пока не потеряем». Вот и с нами это случилось. Не знаю, как ты, но меня совесть гложет. Столько всего не сказано, не сделано. — Рэтчет был частью нашей семьи, Уилл… Самой главной шестерёнкой, не считая Оптимуса. Я жалею, что не могу ему сказать, как сильно он нам дорог. Больше не могу… — после недолгого затишья снова в слёзы. — Надо было раньше. Пусть он ворчал, порой даже злился, но сейчас мне этого так не хватает! Этой каждодневной суеты, веселья, ругательств дока по поводу того, что слишком сильно шумели. Я даже была рада Ультра Магнусу, пусть он даже теперь из Каона и наш сопровождающий — наплевать. Он с нами, и этого достаточно. Но другие-то теперь пропали без вести! — Выхода нет, остаётся только надеяться, что с ними всё в порядке. Не уверен на счёт Оптимуса, но… Надеюсь, он жив, — ментор делает недолгую паузу, а затем принимается вытирать омыватель с моего фэйсплейта. — Долой слёзы, нам ещё сейчас на обед, а ты такая кислая. Иди умойся и в зал, хорошо? Я же должен вас наставлять перед Играми и тренировкой? А тренировка начинается уже завтра на рассвете. — Хорошо, иди, я скоро приду. Мех слабо улыбается и кивает. — Уверена, что тебя подождать не надо? — Угу, — встаю с платформы и направляюсь к маленькому отсеку с ванной. — Я скоро приду, обещаю. Ментор хотел что-то ещё сказать, но смолчал и направился к выходу. — Будем ждать тебя за столом.