Каонские игры

POV От третьего лица. Камера пыток, катакомбы. Тусклый свет еле освещал помещение и искорёженный в углу корпус. Казалось бы, теперь уже бот в вечном оффлайне, но тихий, болезненный стон возвещал о том, что его ещё рано хоронить, отсылая в деревянном гробу в родные земли. Оптика этого бота была также тускла, как и свет от лампы в отсеке, а по его самочувствию и виду казалось, что пленный вот-вот покинет этот жестокий мир, сотворённый самим Мегатроном после его победы над автоботами. Скрежет цепей, громкий скрип раздвижных дверей, режущие аудиосенсоры не более жутковатые и странные звуки, затем резкий свет снаружи закрывает массивный и боевой серебристый корпус с алой, хищной оптикой. Гладиатор-палач вернулся, чтобы позабавиться над своей жертвой в полную силу. — Ну как тебе тут, Оптимус? Хорошие условия? — Ты не меняешься, Мегатрон… — Бот, к которому обращались, вытер манипулятором энэргон с губ и с таким гневом посмотрел на своего врага, с каким он никогда ни на кого не смотрел. — Пришёл вновь пытаться заключить сделку? Пытать меня? — О нет, Прайм. Нечто занятнее и намного лучше для меня и моей выгоды. Мне нужно кое-что от тебя для нашей дорогой и любимой Дистриктом двенадцать Огненной Арси. Ты же видел эфир, мой дорогой лидер автоботов? Я уверен, ты не пропустил ни одного момента с появления ИХ на арене. Жаль, конечно, я туда не запихнул и твоего дружочка Рэтчета, но и это подождёт, он тоже скоро окажется на волоске от погашения его драгоценной искры! Пока он мне нужен живым, чтобы продолжать издеваться над тобой и терзать твою искру в клочья! — ЗАТКНИСЬ! Ты сволочь, Мегатрон! Самая ужасная сволочь, которую я когда-либо видел! — Только красно-синий бот хочет подняться на сервоприводы, чтобы врезать за такие слова своему палачу, как сильный грохот, резкая, но не очень яркая вспышка и звон цепей оповещают, что это не вышло, но мех не издал ни одного звука, сообщающего, что ему до жути больно. — Когда я выберусь, я не оставлю тебе ни единого шанса на жизнь! — Да-да, я эту басню слышу от тебя уже третий день. И знаешь… — Удар чуть ниже грудных пластин, и бывший лидер автоботов издаёт болезненный хрип, содрогаясь всем корпусом. — Мне просто наплевать на это. Я пришёл забрать у тебя то, что мне нужно, и на остальное мне по барабану. Да и вообще на остальное времени нет. Вот когда будет, я выпущу тебя и посмотрю, как ты будешь бегать за мной, жаждя отомстить. Хотя, к этому времени у тебя вряд ли будут сервоприводы! Вновь удар, на этот раз коленом по лицевой пластине, и только начавшие заживать раны вновь начали излияние энэргона наружу с таким неприятным жжением и болью, ничего не оставалось делать, как терпеть. Каждый день терпеть эти ужасные пытки либо самим Мегатроном, либо его приспешниками. Чаще второе, но не такое болезненное. Вот если приходит Ведроголовый… Ведь именно он нанёс столь многочисленные раны лидеру автоботов. Он сделал каждое движение Прайма мучительной пыткой, от которой скорее хочется отправиться в Колодец всех искр, оставив надежды на спасение, которые и так утекали с каждым днём. С каждым появлением Мегатрона на теле Оптимуса появлялось всё больше и больше новых ран, каждая по-своему ужасна и опасна, ведь из-за них лидер пролил столько энэргона, что теперь он опустошён почти до капли, чудом оставаясь в онлайне, медики постарались, сволочи. Кажется, ещё движение, и он уйдёт в стазис, и тогда кто знает, что с ним сотворит этот безумец. Хотя для Мегатрона мы всего лишь машины. Машины, работающие на него, рабы построенной им системы. Некоторые рабы отправляются на улучшенную «гладиаторскую» арену, где в живых остаётся лишь один, убивая всех своих друзей, с которыми он был знаком когда-то, а то и вообще никого распорядители не оставляют, устроив злую шутку. Другие пашут на работах до полного изнеможения, миротворцы выдавливают из них все силы. Многие, такие, как Оптимус, остаётся в вечном плену Мегатрона, пока ему не наскучит играть со своими игрушками. Пока пленённый не уйдёт в вечный оффлайн… А как он играет со своими игрушками? Конечно же избивает их, терзает, убивает и издевается такими способами, какие, казалось, знает лишь сам Юникрон. И естественно все знают, кто оказался главной игрушкой повелителя всея вселенной: сам Оптимус Прайм, по своей ошибке угодивший в ловушку десептиконов, выполняя очередную миссию, оказавшуюся фальшивой. Вот над ним-то Мегатрон потешался ещё более изощрёнными способами. Если бы кто видел это в Дистриктах, восстания загорелись бы сразу и везде, даже в том же вымершем (Хотя какой там вымершем…) Дистрикте тринадцать, куда отправился Старскрим. Удар, ещё и ещё, Мегатрон сбивает вставшего на сервоприводы Оптимуса, желающего дать отпор врагу, затем нещадно бьёт по спине до хруста металла. — Лежать, шлаков беспроцессорный урод! И не шевелиться, пока я не закончу начатое. — Лишение меня зрения?! — О-о-о, не только. Твоя половина фэйсплэйта будет красоваться в руках Арси, отполированная до блеска и с тёплым посланием от меня. — Знаешь, такими путями все скоро поднимут восстания. — Я их держу в узде. Поднимут восстание — перебью половину населения! А ты не лезь со своими советами, я ими сыт по горло, они слишком тупы и добры. Вновь удар, но на этот раз мечом в бок. Вспышка боли ослепляет лидера, и тот мечется туда сюда, стараясь освободиться от цепей на манипуляторах и сервоприводах, сковывающих его движения, делая только хуже в два раза, ведь эти цепи при движениях били нещадно током. А боль лишь усиливалась… Мегатрону нравилось наблюдать за гримасой боли Оптимуса, по этому он доставлял ему ещё больше, ковыряясь мечом в проводах, разрезая их, делая рану шире и длиннее. Размах, и меч вгрызается ещё глубже. Порой Оптимус скучный, от него редко услышишь крики боли или болезненные стоны, он всегда держался твёрдо, даже сейчас, когда его жизнь вот вот угаснет. Ещё один удар, на этот раз в плечо, ножом, и вскоре от проводов посыпались яркие искры, а оптика лидера даже немного заслезилась и расширилась размером с блюдца от боли, хотя он не издал ни одного звука, кроме редких хрипов. — Что я там хотел? Ах да, законную половину твоего фэйса… — Н-нет… Поздно. Нож медленно вгрызается в «щеку» слева, где обычно выдвигалась полумаска, разрезая плавно фэйс тонким слоем, но даже так это приносит невыносимую боль лидеру. Он уже не сдерживается. Громкий, болезненный крик наполняет весь отсек, его слышно даже снаружи, от чего подданные Мегатрона ёжатся на месте. Он продолжается с новой силой, когда Мегатрон двигает нож к окуляру Прайма. Энэргон так и хлещет из раны, но лидеру десептиконов плевать. Он продолжает свои действия с довольной и кровожадной ухмылкой, наблюдая за тем, как Оптимус корчится от боли и кричит, пытаясь отстраниться от ножа и вжимаясь всем корпусом в угол отсека. Вскоре на пол с грохотом падает «маска», половина лицевой пластины вместе с окуляром, а Оптимус, обессиленный, лежит на полу, содрогаясь всем корпусом от волн невыносимой боли, закрыв уцелевший окуляр. — Не падай духом, жалкий робот. Я ещё приду к тебе, мне нужны многие части от тебя… Палач уходит, забрав с собой вырезанную половину и окуляр, оставляя Оптимуса истекать энэргоном и думать, какую же пытку устроит Ведроголовый ему дальше. Какую пытку он заготовит для Арси, которая и так держится из последних сил?.. А снаружи камеры пыток лидера Десов ожидает главный распорядитель Каонских игр с важной просьбой…