Каонские игры

Ты сможешь терпеть эту боль? Как долго ты сможешь прятать свое лицо? Как долго ты будешь бояться? Боишься ли ты? Ты будешь играть в эту игру? Будешь ли ты бороться или просто уйдешь прочь? Как долго ты позволишь пламени Гореть? *

Темная комната холодных оттенков погрузилась в молчаливую скорбь. В стене, где не было ни окон, ни украшений, был встроен большой телевизор, по которому показывали прямой эфир игр. За барной стойкой сидели два бота, сверлящие своим опьянённым грустным взглядом рюмки из-под сверхзаряженного, а неподалёку от них возился сам бармен. Оба бота были сокрушены горем, навалившимся на их плечи после тех событий, но каждый скрывал эту боль по разному. — Блёр, можно мне еще один стаканчик «Пылающего молота»? — голос одного из гостей звучал так хрипло, будто он орал несколько недель без остановки и сорвал голос. — Я потом всё оплачу, обещаю тебе. — Уиллджек, не нужно мне никакой платы. — шустрик слабо улыбнулся, стараясь как-нибудь разбавить нависшую страдальческую атмосферу. — Вам всё за счёт заведения. — Блёр налил спиртное в бокал и отдал заказчику, затем обернулся ко второму боту, продолжая держать дрожащую слабую улыбку. — Проул, вы ещё хотите выпить? — Мне того же, что и моему напарнику… — Никогда не видел тебя пьющим, но да ладно, такова сейчас ситуация. Погоди, я схожу на склад и принесу нужную выпивку, бутылка здесь закончилась. Вот увидишь, вы и глазом моргнуть не успеете, как я уже буду снова за барной стойкой! Второй гость смерил взглядом убегающего бармена, затем сжал в манипуляторах стаканчик до треска и посмотрел в сторону экрана, задумываясь о том, как же Блёра приняли в Каон, если он автобот. Всех под этой фракцией рассортировали под дистриктами, а этот умелый шустрик смог как-то уломать самого Лорда Мегатрона на то, чтобы его оставили работать в Каоне, и ему оставили его звание почётного бармена, но и тут не без унижений. Этот бот всегда удивлял всех своей сообразительностью, и в первые годы трудностей сразу выбрался из самой страшной рутины, созданной Мегатроном. Но порой даже думать не хочется, на какие страдания он себя подверг, оспаривая решение Ведроголового отправить его к чёрту на рога! Из мучительных дум тактика выводит чуть заплетающаяся речь Уиллджека, к которому он на днях присоединился в соревновании «кто больше выпьет». — Проул, может объяснишь мне, какого Юникрона ты решил напиться до забытья? Ты у нас был один из самых стойких к таким ситуациям, но тогда почему же у тебя так нервы подорвались? Ладно я, раньше я тоже прикладывался к бутылке, но не так часто. А тут такая неожиданность мне на голову, как Земной снег, свалилась. Тактик недолго помолчал, осматривая треснувший стаканчик для сверхзаряженого, затем его взгляд из-под визора был направлен на поддатого ментора Дистрикта двенадцать. — Ты очень уж противный, Уилл, никогда не нравился мне со своим пристрастием выпить. Но не об этом на данный момент. Совершенно недавно я понял, какого тебе, почему ты так любишь это треклятое сверхзаряженное и почему так много его выпиваешь, что на утро, бывает, не отходишь от «белоснежного коня» до самого вечера. — он снова замолчал на какое-то время, оглядывая помещение и поправляя визор, немного съехавший и открывающий его взгляд на обозрение бывшему рэкеру. — В любом случае, иди ты на квинт, я пока не желаю объясняться перед тобой, как последняя размазня! И так сейчас у всех нас перед глазами мелькает лишь одна главная проблема. Джекки зажмурился, словно его только что ударили с самой большой силой, затем еле сдержал подступающую рвоту, когда у него что-то всплыло в памяти, связанное именно с этим загадочным ботом. «Перебрал с энергоном» — мелькнуло у него в голове, и рэкер попытался сконцентрировать взгляд на плывущем виде полки со спиртным, чтобы не опозориться в очередной раз. Хватает того, что его видит Магнус в самом хреновом самочувствии и носит таблетки, помогающие сдержать рвоту в себе, когда любитель всё взрывать вокруг себя торчит в туалете, распростёртый на полу и проклинающий всё подряд. — Тебе того же, мой прекрасный принц на белом коне, — с усмешкой проворковал Уиллджек и отложил стакан с недопитым сверхзаряженным в сторону, чтобы не разбить нинароком. — Но теперь у нас больше общего, не так ли, теперешний нарушитель закона? Тактик лишь раздражённо фыркнул, ещё сильнее сжимая стакан, от чего Уиллу показалось, что эта стекляшка вот-вот разойдется на маленькие осколочки. Вдруг сзади послышался глухой звук шагов, и из рук Проула кто-то выхватывает бедный стакан, коварно и тихо смеясь. — Оставь бедную стекляшку в покое, иначе она тоже отправится в Колодец всех Искр! — А, самовлюблённый гонщик пожаловал… — Проул чуть сгорбился над барной стойкой, упираясь о неё коленвалами. Взгляд его нежно-голубых окуляров недобро засверкал. — А тебе чего? Рассказать, как я потерял свой статус тихого законопослушного бота на арене? Но Вишенка начал хранить гробовое молчание, засмотревшись на экран, где круглосуточно вели прямой эфир Каонских игр. Казалось, он даже не заметил колких фраз бота, пропустив их мимо аудиосенсоров, от чего Уиллджек невольно проникся к этому эгоисту восхищением. На его бы месте рэкер уже давно задушил кого-то, кто выразился бы также. Внезапно Вишнёвый гонщик повернулся к Проулу, и его серьёзный вид заставил двенадцатого отшатнуться назад, подальше от него. Не всегда увидишь этого модника таким строгим. — Проул, тебе всегда лучше выговориться нам. Особенно Уиллджеку, ведь он тоже ментор. Ты управляешь Одиннадцатым сектором, я прав? Послушай меня, Арси не даст в обиду Саки, ибо она — последнее, что осталось у нашей трибутши. Если бы не Арси, твои одиннадцатые подохли где-то там, у Рога изобилия, раньше времени. Поэтому на данный момент мне интересно, как долго ты сможешь терпеть эту боль и сможешь ли вообще. На сколько долго ты будешь бояться и будешь ли принимать участие в нашей молчаливой игре, где мы сами вершим наши правила? Будешь ли ты бороться с нами против новой системы или просто… Уйдешь прочь? Оставишь Овернайта и Саки? Кажется, тактика затронули эти слова, ибо его тело слегка колыхнулось, словно камыш на сильном ветру, и бот поднял голову, сложив пальцы ладоней замочком. Нокаут чувствовал, как этот добропорядочный мех прожигает его взглядом из-под визора. — Да как ты посмел… Ты… Так говорить о моих трибутах?! Жестяная квинтянка, да я тебя в десептиконскую тюрьму запеку, как когда-то закрыли и меня там! Мех вскочил с места и приготовился ударить грубого стилиста по фэйсплэйту, совсем обезумев от горя. Если бы не вовремя подоспевший Уиллджек, Нокаут сейчас сидел бы на полу и верещал, как какая-то истеричная фемка, о том, что Проул испортил ему его драгоценную полировку. Нокаут отшатнулся назад, приподняв смиренно манипуляторы, и с издевательской улыбкой посмотрел на двенадцатого. — Воу, брат, да ты самого Юникрона держишь. — Заткнись, Вишенка, иначе я самолично пущу тебя на металлический фарш! — Уиллджек был и сам разозлён не на шутку этим беспечным поведением стилиста, но что поделаешь. Десептиконская натура никуда не девается, когда повсюду творится такой хаос. — А теперь к делу приступи и перестань злить Одиннадцатого, иначе окуляров точно лишишься. Почему-то улыбка с лица Вишни вновь исчезла, и он обратил всё свое внимание на выход из мини-бара. Его алые окуляры перестали светиться так ярко, и на какой-то момент Рэкеру показалось, что они с Проулом его потеряли. — Мне не дает покоя поведение ученицы нашего тактика… И тут оставшиеся два бота перестали гневаться на все небеса за этого критина и тоже погрузились в глубокие думы. Мех с визором мысленно подметил правдивость слов десептикона и едва заметно кивнул своим мыслям. Саки и правда вела себя не так, как обычно, и ему казалось, что его верная ученица что-то замыслила. Конечно, ему бы хотелось сейчас врезать стилисту за его язвительные словечки, но на место гневу пришло волнение. — «Неужели Саки решила нарушить правила Арены или и того хуже? Праймус милосердный, всей искрой умоляем тебя, чтобы эта мысль оказалась ошибочной!» — Кстати, господа-товарищи. Никто Блёра не видел? Я присоединяюсь к вашему застолью, а то у меня в глотке пересохло. Мне нужна рюмочка «Голубого титана»! И пришедший гонщик уселся между двумя менторами, самодовольно улыбнувшись и подперев голову манипулятором. И всё же даже в его эгоистичной искре волнение нарастало ещё сильнее, теперь он волновался не только за их Эхофениса, за их недавно прошедшее интервью, после которого за Нокаутом, да и не только за ним, начали охотиться нанятые киллеры, но и боялся за искру Революции, задумавшую что-то ужасное. И только сам Праймус знает, что произойдет дальше…