www
Пострадавших увозят в больницу. Чунмёна Кёнсу так и не увидел. Наверное, произошедшее не настолько заслуживает его внимания, чтобы снизойти до личного присутствия. Зато в больницу приходит Сэхун. Запыхавшийся и взволнованный, розовощёкий, в расстёгнутом пальто, натянутом только поверх футболки, несмотря на холодную погоду. Замечая Кёнсу в коридоре, Сэхун подбегает прямиком к нему. — Как он? — «Царапина», — парадируя интонацию Чанёля, отвечает Кёнсу. — Да я за эту царапину!.. — вскипает Сэхун. — Забываешься, Сэ. Если хочешь его увидеть, то лучше успокойся. — А к нему?.. — Сэхун за мгновение меняется в лице и вопросительно-умоляюще смотрит на Кёнсу. Кёнсу кивает. Можно. Пуля действительно задела не так много, и зашили Чанёля довольно быстро. Сэхун уже порывается пойти в сторону палаты, на которую взглядом указал Кёнсу, но останавливается и оборачивается. — А кого вы тогда тут караулите? Кёнсу вздыхает. Объяснить, кто такой Бэкхён, в двух словах при всём желании не получится. Но и совсем без ответа мальчишка не оставит его в покое. — В перестрелке участвовал ещё один мой знакомый. Его состояние гораздо более тяжёлое. Я тебе потом расскажу. Беги уже. Когда за Сэхуном закрывается дверь, Кёнсу понимает, что на самом деле предпочёл бы сейчас компанию, вместо того чтобы мучиться в одиночку. И компания Сэхуна — не самая плохая. За прошедшее время парень показал себя интересным человеком, а кроме того преданным и заботливым, и потому иногда чересчур приставучим, за что получил соответствующее имя контакта в телефоне. Его проявляющуюся порой излишнюю жестокость Кёнсу для себя объяснил юношеским максимализмом, дополненным уверенностью в том, что старший брат отмажет, если что. Кёнсу это, безусловно, не нравится, но как показал опыт, Сэхун умеет прислушиваться к мнению авторитетных для него людей и умеет признавать свою неправоту. Может, из него и вырастет что-то путное. Ещё через четверть часа к Кёнсу прилетает Чондэ. Молча подходит и обнимает, поглаживая по спине. И от этого становится легче. Как будто ношу теперь поделили пополам. Кёнсу уже сбился со счёта, сколько раз за этот период его мир разбивался вдребезги, собирался по осколкам обратно и разрушался вновь. Он так устал жить где-то на грани отчаяния, вымотанный постоянными сомнениями и отчаянными попытками добиться хоть какой-то стабильности. — Ну, рассказывай. Чондэ наконец отпускает его и садится рядом. И Кёнсу рассказывает. Когда он доходит до момента смерти Великана, у него еле поворачивается язык. В памяти оживает всё, что он чувствовал и видел в тот момент. Накатывает осознание: он собственными руками убил человека. Когда Чанёль учил его стрелять, Кёнсу не думал, что когда-нибудь воспользуется этим навыком. Убил. И единственное, что двигало им в тот момент — это страх. Липкий, пронизывающий до костей и сковывающий. И Кёнсу вдруг понимает, что выпущенная пуля в какой-то мере освободила его от этого страха. Не только перед Великаном, но в целом за себя и свою жизнь. Ведь, получается, он может дать отпор даже такому громиле. Это осознание настолько его поражает, что Кёнсу застывает перед Чондэ, прервав рассказ на полуслове. — Это так мерзко и ужасно, — замечает он чуть погодя. — Но при этом я себя сейчас настолько свободным чувствую... Чондэ, всё ещё пребывая в состоянии шока, сидит с открытым ртом и неверящим взглядом смотрит на Кёнсу. — Нет, я, конечно, много чего себе представлял, но чтоб ты — и вот так! Это точно не какое-нибудь ток-шоу? — Чондэ принимается крутить головой во все стороны. — Никаких скрытых камер и заранее придуманного сценария? Всё — чистая правда? Кёнсу чуть-чуть смеётся с него и кивает. — И что потом?..www
К моменту, когда обследывающий Бэкхёна врач появляется в коридоре, Кёнсу успевает описать Чондэ все сегодняшние события. Стоит Кёнсу заметить врача, парень меняется в лице и встаёт. — Состояние пациента стабильное, — отвечает на незаданный вопрос врач, подходя к ним. — Хотя в ближайшее время он будет преимущественно спать, посещение доступно уже с завтрашнего дня. Господин Ким Чунмён обо всём распорядился. Организм у пострадавшего достаточно крепкий, поэтому есть шанс, что после восстановления двигательные и иные функции ухудшатся незначительно. — Кёнсу с Чондэ переглядываются. — Из нашей больницы его не выкрадут, поэтому можете не опасаться за его здоровье и спокойно ехать домой. Отдохнуть и вам не помешает. Следуя совету врача, Чондэ забирает друга к ним с Исином домой. У Кёнсу сил хватает, только чтобы скинуть с себя одежду, завалиться на гостевую кровать и уснуть, едва коснувшись подушки. Ему снится море. Холодное, но безумно красивое, остающееся солью на губах и свежим запахом, кружащим голову. И Бэкхён. Солнечный, весёлый, рассказывающий тысячу и одну историю и с шутками на любую тему. На следующее утро Исин за поздним завтраком сообщает им последние новости. Тао навестил следователь почти сразу после его операции. Помимо заблокированных счетов к тому моменту его ждал ещё неприятный сюрприз: оказались обнародованы многие документы и материалы, что хранились в электронном виде. Различные нелегальные сделки, контракты на совершение неправомерных дел, компроматы на нанятых Тао людей и многое другое. Информация продолжает приходить постепенно, но даже того, что уже есть у полиции, вполне хватает, чтобы посадить Тао на пожизненный срок. Однако остаётся вопрос с тем, что никто не может гарантировать абсолютную изолированность судебной системы и тюрьмы от влияния Тао. — То есть, мы даже можем не довезти его до суда или тюрьмы, как люди из его группировки организуют его побег, — разводит руками Исин. — Бэкхён как раз говорил о чём-то подобном, — замечает Кёнсу. — Но при этом этот Минву говорил, э... Как там? — пытается вспомнить Чондэ слова друга. — Что всех, кто останется с Тао, ждёт та же участь? Неужели их это не остановит? — Он обводит вопросительным взглядом остальных. — Не знаю, — сдаётся Исин. — Мне кажется, — начинает Кёнсу, — те люди, которые сначала сложили оружие, а потом схватили его обратно, на самом деле были готовы отказаться от Тао. — Хм... — многозначительно тянет Чондэ, изображая на лице задумчивость. — Возможно, ты прав, — немного погодя решает Исин. — Ведь именно его человек прострелил Тао колено. — Но если уже хватает оснований посадить его за решётку, почему его всё ещё допрашивают? — задаёт закономерный вопрос Чондэ. Исин мрачнеет. — Потому что у него есть что-то на Либерти. Минсок не говорит, что именно, но по его словам этого будет достаточно, чтобы клуб закрыли. Закончив завтракать, они все быстро собираются, и через час Кёнсу оказывается у больницы. Парень на всякий случай уточняет у дежурного, можно ли ему войти, и, получив положительный ответ, направляется к уже знакомой двери. — Здесь лучше, чем в военной лечебнице, — замечает Бэкхён, когда Кёнсу заходит в его палату. Кёнсу замирает на пороге, не зная, что ответить. После слов врача он ожидал найти Бэкхёна спящим. И он совсем не подумал о том, чтобы принести с собой что-нибудь. Впрочем, об этом уже кто-то, судя по всему, позаботился: у изголовья больничной койки стоит пиала с фруктами. Бэкхён, проследив его взгляд, поясняет: — Когда я проснулся, это уже тут было. Как думаешь, это обычная вежливость, или меня так пытаются задобрить? Кёнсу наконец проходит дальше в палату, по пути берёт стоящий у окна стул, ставит его у изголовья и садится. Он отмечает усталый вид Бэкхёна, но опухшее в местах ударов лицо стало выглядеть лучше, а капельница, подсоединённая к руке, наверняка содержит обезболивающее. — Понятия не имею. Чунмёна я видел всего раз в своей жизни, и, знаешь, он тот ещё говнюк. Но не думаю, что он будет тебя, — Кёнсу на секунду останавливается, подбирая подходящее слово, — пытать. Он использует другие рычаги давления. — Деньги? — Бэкхён слегка ухмыляется. Кёнсу кивает. — В том числе. — Он предлагал их тебе. — Без вопроса и как будто вообще без эмоций. — В ту ночь, когда на тебя напали собаки. Теперь некоторые вещи складываются в общую картину и становятся более понятными. Значит, — подытоживает Бэкхён, — когда Чунмён придёт, он сделает мне «предложение, от которого я не смогу отказаться». Спасибо. — Ты никогда никому не расскажешь то, что знаешь? — Бэкхён неоднозначно пожимает плечами. — Но тогда зачем всё это? Почему нельзя было просто всё уничтожить? — Потому что когда-нибудь Тао меня бы нашёл. — Бэкхён ловит вопросительный взгляд Кёнсу. — Что ж. Видимо, пора рассказать. Это давняя история. Мои родители задолжали ему кучу денег и поэтому на него работали. Но порой денег не хватало, и приходил Тао: угрожал, бил, отбирал последнее. Не собственными руками, конечно. Однажды я попался ему на глаза, и с тех пор пытался убежать каждый раз, когда он приходил. И почти всегда меня ловили. Я понимал, что когда вырасту, мне тоже придётся на него работать, если останусь в родном городе. Долго продумывал план, копил деньги и однажды ушёл из дома навсегда. — А как же родители? — От родителей мне точно так же доставалось, поэтому жалко мне их не было. Я хотел быть сам по себе. Хотел быть свободным. Хотел начать новую жизнь. Но оказалось, Тао никогда никого не отпускает. И я начал собирать на него информацию, чтобы нанести удар первым. Так обо мне узнали многие, кто входит в группировку. А Тао с того момента пытался меня не просто найти, а убить. Нигде нельзя было задерживаться надолго. Когда я наткнулся на Минву, подумал, что мне пришёл конец. Но вышло совсем иначе: Минву стал мне лучшей заменой отца, и он нравился мне несмотря на то, что также как и все меня использовал. Минву дал мне цель. А своей смертью и знаниями он фактически дал мне бессмертие. Теперь моя жизнь имеет слишком высокую цену для Тао. И убить меня ему не позволит собственная жадность. И если план Минву уже пришёл в действие, то скоро Тао будет не опаснее, чем крыса в клетке. — То есть, — пытаясь уложить всё в кучу, уточняет Кёнсу, — ты не знаешь наверняка, как всё должно произойти? — Это тоже часть плана. Сложно выдать то, о чём не знаешь. — Тебя это никогда не беспокоило? Что ты даже не сможешь понять, если что-то пойдёт не так? — Я верю в Минву, и не я один. Если ты внимательно следил за происходящим вчера, то заметил: все его боятся. Хотели избавиться, но боятся при этом. Наверное, потому Минву выбрал именно меня — мы с ним в этом похожи. Бэкхён замолкает, давая Кёнсу время переварить услышанное. Тяжело вздыхает и прикрывает глаза. Какое-то время в палате слышатся только размеренное дыхание и шелест ветра за окном. — Что будешь делать, когда всё закончится? — наконец разбивает молчание Кёнсу. Бэкхён медленно приоткрывает глаза и отвечает, вглядываясь в потолок: — Если меня в самом деле перестанут преследовать, можно будет вспомнить всё то, о чём я мечтал в юности? — Бэкхён грустно улыбается. — Когда я написал тебе, то безумно надеялся на ответ, но почти в это не верил. Когда первый раз позвонил, думал, это будет как последний глоток воздуха перед тем, как опуститься на дно. Но ты говоришь об этом так, словно после может ещё что-то быть. Словно я могу как все нормальные люди строить планы на будущее. Заняться нормальной работой, а не брать то, что придётся. Встретить любимого человека, может быть... когда-нибудь. На этих словах сердце Кёнсу пропускает удар, сжимается. Становится больно. — Что говорят... — Кёнсу кашляет, потому что голос неожиданно звучит сипло, — по поводу возвращения в армию? — Как только всё заживёт, смогу продолжить. Но лечиться и восстанавливаться я останусь скорее всего здесь, пока всё не утрясётся. — Бэкхён наконец поворачивает голову в его сторону. — Будешь меня навещать? — Лёгкая улыбка и хитрая искорка в глазах. Наверное, если до сих пор Кёнсу ещё мог сомневаться в том, что чувствует к настоящему Бэкхёну, то теперь... Если есть шанс вытащить Бэкхёна из состояния, в котором он находится, Кёнсу готов все свои силы на это отдать. Чтобы хён не сомневался в том, что достоин нормальной жизни и простого человеческого счастья. И чтобы видеть его улыбающимся как можно чаще. Бэкхён сейчас такой, что бороться с желанием его обнять почти невозможно. Кёнсу и не пытается — встаёт со стула, подходит вплотную к больничной койке и под удивлённым взглядом Бэкхёна аккуратно обхватывает его руками. — После того, как я за тобой поехал чёрт знает куда, ты ещё спрашиваешь? Бэкхён, насколько позволяет капельница, поднимает руки и сжимает пальцами ткань свитера Кёнсу. — Уже не помню, когда последний раз обнимал кого-то, — севшим голосом признаётся Бэкхён. — И как ощущения? — Тепло. Странно. Я бы ещё сказал, что неловко, но это не совсем то. И ещё я понял, что устал. — Кёнсу медленно отстраняется. — Прости, но мне хочется поспать. Буду рад увидеть снова в любое время. Кёнсу кивает и направляется к двери. — Тогда до встречи, хён. И добрых снов.www
За три следующие недели, пока жизнь одних идёт своим чередом, у других она рушится прямо на глазах. В сводках новостей говорят о всплывших преступлениях людей, которые так или иначе были связаны с Чжан Минву. Эти люди один за другим покидают свои посты, отправляются на допросы и под арест. По телевизору транслируют в прямом эфире изъятие имущества, плачущих жён, родственников. Объявляются даты судебных заседаний; решается, кто теперь займёт опустевшие должности в крупных корпорациях. В доме Тао провели обыск, в котором участвовал и Чанёль. В целом свою работу он к тому моменту уже выполнил и получил за неё оплату, однако по просьбе владельцев «Либерти» ему предстояло найти документы, связанные с Минсоком. И ни в доме, ни в офисе Тао их не оказалось. Минсок ходил сам не свой и взвинченный до предела, пытаясь понять, что делать. Но решение пришло к ним в клуб само — в виде одного из приближённых Тао. Он без особых подробностей рассказал о том, какой кавардак сейчас происходит в клане. И предложил лично проводить до места, где хранится то, чем Тао угрожал клубу. Не за какую-то услугу, а в надежде на получение искупления. В своём предположении Кёнсу оказался прав: уже тогда, среди ангаров, слушая сообщение Минву, эти люди были готовы сделать многое, лишь бы воспользоваться шансом не стать одной из его мишеней. Им только нужны были небольшой толчок — и немного времени. — Когда папки оказались в руках Минсока, он почти без раздумий их сжёг, — рассказывает Кёнсу Бэкхёну за день до Рождества. — Уверен, всем было интересно, что там внутри. Но Минсок выглядел таким убитым, что никто не решился даже заикнуться об этом. Возможно, это пошатнуло бы долгую дружбу совладельцев «Либерти», и они посчитали правильным оставить это только на его совести. И, возможно, уже скоро мы начнём забывать эту историю... Будни Кёнсу снова текут привычным ритмом, но теперь туда вклинились походы в больницу к Бэкхёну перед работой. Периодически за ним увязывается Сэхун или Чондэ, но чаще они с хёном беседуют наедине. Уже скоро Бэкхёну можно будет выходить на прогулки, чтобы возвращать тонус мышцам, но о снятии гипса пока речи не идёт. Впрочем, Кёнсу убеждён: Бэкхёна почти не волнует временная ограниченность в движениях. Парень выглядит спокойным и довольным, словно снял с себя громадный груз и наконец может дышать в полную силу. Кёнсу невольно радуется этому, а на языке всё чаще и чаще появляются слова, которые он хочет и одновременно боится сказать. Хочет, потому что думает, что однажды это станет очевидно даже для Бэкхёна, в то время как лучший друг с Сэхуном уже обо всём догадались. Как и Чанёль. Причём последний, на удивление Кёнсу, отреагировал на это спокойно. А боится того, что признание может всё разрушить. Он не собирается Бэкхёна к чему-то принуждать. Кёнсу достаточно будет уже одной возможности общаться с ним и видеть, и он искренне верит, что раз смог справиться со своими чувствами один раз, сможет и во второй. Но при этом Кёнсу понятия не имеет, как Бэкхён отреагирует на такое. Что если в их отношениях что-то надломится и уже не будет так просто и легко, как прежде? Он погружается в свои мысли слишком сильно и, видимо, произносит часть из них вслух, потому что Бэкхён, явно говоривший о чём-то другом, переспрашивает, недоумённо глядя на Кёнсу. Парень спохватывается, надеясь, что его слова были похожи на несуразный бред, а не на что-то конкретное. — Нет, ничего. Я задумался просто. Извини. Бэкхён закатывает глаза и бурчит что-то обиженное себе под нос. — Так о чём ты говорил? — искренне интересуется Кёнсу. Бэкхён мгновенно оживляется: — А, ну вот. Я ведь упоминал, что копал на Тао? Тогда же я узнал, что он ещё давно пытался стать совладельцем твоего клуба. Но у них там случился какой-то конфликт, и сделка не состоялась. Вспомнил вот, когда ты об этом рассказывал. — Вот оно что... Кёнсу вдруг резко втягивает воздух и расширяет глаза от того, что он чуть не забыл о важной вещи. Мысленно ударяя ладонью себя по лбу, он под вопросительным взглядом Бэкхёна тянется к рюкзаку. — Слушай, ещё вроде рано, но я подумал: лучше уж сейчас, чем после. — Он выуживает из рюкзака плоский прямоугольный свёрток, перевязанный лентой, и протягивает Бэкхёну. — Вот. Там ничего такого, но, надеюсь, понравится. С Рождеством. Бэкхён отрывает взгляд от подарка и удивлённо смотрит на Кёнсу. — Мне? — Угу. И... — Кёнсу слегка тушуется, — я не говорил тебе. Хотел сделать сюрприз. Сегодня мы в честь праздника выступаем с Дэ. Если захочешь... Будет трансляция. Бэкхён расплывается в улыбке. — Конечно. — В таком случае, — Кёнсу берёт рюкзак и направляется к двери, — мне уже пора. — Кёнсу. — Парень оборачивается на полпути. — Спасибо. И тоже с Рождеством. Прости, что у меня нет ничего для тебя. Я не привык что-то отмечать и... — Просто выздоравливай поскорее. — Кёнсу слегка улыбается. — Этого достаточно. ♪ Chen & D.O. — The Last Time ♪ Когда Кёнсу приходит в клуб, у входа уже полно народу. Как ни странно, многие из постоянных посетителей предпочли провести сочельник не дома за семейным ужином, а здесь. Впрочем, персонал клуба приготовил интересную программу на вечер, к которой точно ни один гость не останется равнодушным. Помимо них с Чондэ в концерте участвуют ещё несколько приглашённых исполнителей, потому у Кёнсу с другом есть ещё немного времени перед выходом на сцену. — Не сказал? — интересуется Чондэ как бы между делом. — Нет. Чондэ подходит ближе и смотрит обманчиво-ангельским взглядом. — А когда скажешь? — Дэ-э-э... — удручённо тянет Кёнсу. — Оно и так со мной почти каждую секунду, не мучай меня ещё больше, пожалуйста. Чондэ меняется в лице и становится непривычно серьёзным. — Думаешь, он может так и не узнать? Думаешь, когда вы станете ближе общаться, когда он вернётся из армии и вы, возможно, будете видеться, не возникнет ситуации, которую ты не сможешь контролировать? Кёнсу вздыхает. — В своих рассуждениях ты забываешь, что в прошлый раз у тебя получилось «переболеть», после того как вы перестали общаться. Совсем. Да и то общение было только посредством переписки, хотя, я не спорю, этого тоже может быть достаточно. Но сейчас всё иначе, Су-я. И потом, ты правда считаешь, что глушить в себе чувства — хорошая идея? — Чондэ ловит его взгляд. — И потом, ты не знаешь наверняка, как он отреагирует. Вдруг он... не против? — Не знаю. Я устал. Почему мне так не везёт, а, Дэ? — Пора идти, — не обращая внимания на вопрос, заявляет Чондэ и тянет его за руку. Со сцены зал выглядит очень красивым и уютным. Не зря Кёнсу, несмотря на усталость, задержался после работы, помогая украшать помещения. Очарованный, он подходит к стойке с микрофоном, то же делает Чондэ. Они переглядываются друг с другом, с музыкантами, те кивают, и в следующий момент клуб наполняет нежная мелодия. Кёнсу поёт, думая о том, как сильно песня отражает происходящее с ним самим. Он вкладывает в слова все свои чувства и не замечает, как слёзы начинают скатываться по щекам. С последним аккордом зал взрывается бурными аплодисментами, а его внезапно осеняет, что всё это время Бэкхён наверняка смотрел на него через экран. Сердце начинает колотиться быстрее, к щекам приливает кровь. Они кланяются и уходят со сцены под продолжающиеся хлопки. Смущение и ненужные мысли быстро забываются за работой, и ближе к концу смены с ним остаются только спокойствие и приятная усталость.www
К началу февраля Бэкхён определённо делает успехи. Врач отмечает, что кость срастается хорошо, и в скором времени можно будет снимать гипс и вспоминать, каково это — полноценно ходить на двух ногах. В связи с чем в свой военный корпус Бэкхён ожидает вернуться уже во второй половине февраля. С одной стороны, Бэкхён этому безумно рад, ведь как привыкшему к достаточно активному образу жизни человеку ему хочется больше двигаться и иметь бо́льшую свободу действий. Но с другой стороны, это неминуемо приближает день, когда придётся на время попрощаться с жизнью, успевшей ему понравиться за эти месяцы. Впрочем, Бэкхён доволен и тем, что он уже получил. И если перед началом свободной жизни, о которой он стал позволять себе мечтать, нужно отслужить ещё полтора года в армии, он готов это сделать. Кёнсу с ним соглашается, когда узнаёт о сроках возвращения. — Так скоро. А ощущение, будто только вчера тебя сюда положили. — Кёнсу обводит глазами сквер у больницы, где они прогуливаются. — Ну не скажи. У меня, наоборот, ощущение, будто целая жизнь с того момента прошла. Кстати. Тебе нужно будет вернуть плеер? Тот самый, который Кёнсу подарил ему на Рождество. Он был не новый, но с кучей музыки и плейлистов, часть из которых Кёнсу создал незадолго до праздника, а также там было несколько записей песен Кёнсу, включая спетую дуэтом с Чондэ. Бэкхён был удивлён и безумно доволен одновременно и с тех пор с плеером почти не расставался. Однако в армии вряд ли у него будет достаточно времени на музыку. — Да ты что? Нет, конечно. — Кёнсу возмущается и, по мнению Бэкхёна, выглядит очень забавно при этом. — Ну, то есть, если вам разрешают с собой что-то такое иметь. — Ты прав, такое можно. — Бэкхён улыбается. Пускай у него не будет возможности им воспользоваться, пожалуй, он возьмёт плеер с собой. — Знаешь, — чуть погодя говорит Кёнсу уже другим голосом, — наверное, мне нужно кое-что тебе сказать. — М? — Бэкхён, увлечённо разглядывающий деревья вокруг, оборачивается на него. Они оба останавливаются. — Э-э-эм. — У Кёнсу повляется лёгкий розовый оттенок на щеках. И Бэкхён уверен, что это не от мороза. — Я... — Бэкхён с интересом смотрит ему в глаза, пытаясь найти в них ответ, — тебя люблю, — заканчивает Кёнсу. — Вот. — Оу, — всё, что может произнести Бэкхён. И выглядит он при этом скорее озадаченно, чем удивлённо. — Это всё началось, ещё когда мы общались по переписке. Я считал тебя своим полноценным другом, а потом не заметил, как влюбился. Мне были не важны пол, возраст, то, как ты выглядишь. Просто ты стал самым дорогим мне человеком. Я мечтал, что мы встретимся, и боялся этого, потому что не представлял, что в таком случае делать. А потом ты пропал. Чувства постепенно угасли. Я был уверен, что это давно в прошлом, и в тот момент, когда ты снова написал, после стольких лет... — Кёнсу делает паузу и переводит дух. — Это было как удар ниже пояса. Где-то глубоко внутри появился страх, что всё начнётся опять. Как в общем-то и вышло. Конечно, я бы хотел, чтобы у нас что-то получилось, но ты не выглядишь как человек, который бы ответил взаимностью на мои чувства. Но при этом я хочу продолжать с тобой общаться, легко, свободно, не скрывая ничего, не боясь случайно сказать что-то лишнее. И теперь я должен спросить: ты останешься моим другом после того, что только что узнал? Кёнсу выглядит взволнованно и с надеждой, но твёрдо смотрит на него. А Бэкхён чувствует себя слепым толстокожим чурбаном. Не может такого быть, чтобы за всё это время Кёнсу ни разу себя не выдал. Почему он не замечал? Нет, Бэкхёна нисколько не раздражает, не пугает или что там ещё чаще всего испытывают парни, когда им признаётся в любви тоже парень. Ему даже приятно. Но Бэкхён не уверен, насколько это правильно — соглашаться на дружбу, зная, что другой человек при этом добровольно запихает свои чувства куда-то подальше. Впрочем, это решение Кёнсу, потому ответ может быть только один: — Останусь. — Во взгляде Кёнсу мелькает что-то, чего Бэкхён не может уловить. Парень продолжает стоять, затаив дыхание, видимо, не зная как реагировать. Бэкхён, опираясь на костыли, подходит к нему чуть ближе. — Эй, я серьёзно. Всё в порядке. — Он ободряюще улыбается. — Я не привык разбрасываться дорогими мне людьми. И ты, Кёнсу, один из них.