www
Если вы когда-нибудь жили у морского побережья, вам должно быть известно, что воздух здесь оседает на языке чуть солоноватым привкусом, и дышать всё время хочется полной грудью, чтобы до краёв наполнять лёгкие этим пьянящим запахом. Бэкхён всё детство мечтал оказаться у моря с того самого момента, как впервые услышал историю аджосси, тянущего свою тележку с продуктами мимо их дома и предлагавшего что-нибудь купить. Старик всё сетовал, что не может больше торговать тем, что выловил сам, а вынужден продавать «всякую дребедень»; сокрушённо качал головой и заводил свой рассказ, начинавшийся всегда с: «А вот раньше…» Вокруг старика собиралась толпа ребятишек, которые, разинув рты, слушали, пока не приходил кто-нибудь из родителей, чтобы хорошенько отругать своё чадо и разогнать остальных детишек, что тоже наверняка отлынивают от работы. Наслушавшийся удивительных для него историй, Бэкхён подолгу лежал перед сном, пытаясь вообразить в голове каждую деталь. Но даже несмотря на то, что город, в котором Бэкхён жил со своей семьёй, находится не так далеко от побережья, они никогда не выезжали туда. Кроме целого ряда причин родители мальчика считали это бесполезной тратой времени и средств. А получив изрядное количество оплеух за «пустые» разговоры, Бэкхён прекратил приставать ко взрослым. Кто бы мог подумать, что, почти подобравшись к четверти века прожитой жизни, он станет работать в морском порту Инчхона и каждый день наблюдать десятки судов. Конечно, убегающую за горизонт бескрайнюю водную гладь видеть он не может: всё пространство сплошь уставлено огромными грузовыми контейнерами и различной техникой для их транспортировки. Но даже небольшие клочки не знающей покоя стихии, окрашиваемые в невообразимые цвета в зависимости от погоды и времени суток, радуют его взор во время коротких перерывов. Возможно, частично сбывшаяся мечта — единственная причина, по которой он позволил себе задержаться здесь. Повестка приходит весьма неожиданно: Бэкхён за всей чередой проблем совершенно забыл, что парни, достигшие его возраста, должны служить. В первую очередь ему думается, что это отличная возможность выбраться из того дерьма, в котором он увяз и с каждым годом только больше погружается, приближаясь ко дну. Что это шанс начать всё заново. Однако он ведь не кто-то там, родившийся под счастливой звездой, а всего лишь Бэкхён, и самый лучший исход для таких как он — если прикончат одним точным выстрелом во время какой-нибудь стычки. И нет, это не пессимистичный настрой, это реалистичный взгляд повидавшего многое в своей жизни человека. Пара недель, что осталась до того, как его заберут, — вполне вероятно, последние дни, когда он может пожить для себя. Бэкхён оглядывается назад и понимает, что там — сплошное болото. Он пытается заглянуть ещё дальше, и неожиданно в памяти всплывает заброшенный сайт для гиков*. Стоит открыть страницу, пароль от которой набирается сам собой, и Бэкхён криво усмехается: надо же, когда-то он мог так разбрасываться своим временем, тратя на столь бесполезные в своём большинстве, с его нынешнего взгляда, вещи. Но размышления о том, как он прожигал своё юношество, прерываются, когда на его странице начинают всё чаще и чаще появляться сообщения, в текст которых он не вчитывается, от пользователя с одним и тем же ником. — Кёнсу, — непроизвольно срывается с сухих губ, словно бред больного, который говорит прежде, чем успевает осознать смысл произнесённого. Смысл доходит немного позднее, ко времени, когда глаза успевают пробежаться не по одному десятку строк, напечатанных парнем, которого он когда-то считал своим не просто другом — младшим братишкой; Бэкхён обещал, что всегда будет о нём заботиться. Открытая страничка Кёнсу сообщает, что парня не было на сайте около месяца. Тоскливо. Но у Бэкхёна чуть меньше двух недель, и если он не попытается связаться с ним сейчас, то уже, наверное, никогда не получится. И он пишет. Быстро, так что пальцы всё время промахиваются мимо нужных букв, и приходится печатать снова. Но даже после этого текст напоминает несвязную кашу, и Бэкхён выделяет почти всё, удаляя следом, и отправляет пару предложений, боясь не успеть. Почему так хочется поговорить с Кёнсу, он даже сам толком не знает, только с каждым часом, кажется, желание растёт в геометрической прогрессии. И когда Бэкхён наконец видит ответ, это под стать принятой дозе чего-то очень мощного и быстродействующего. Слова о том, что его помнят, согревают покруче обогревателя в непогожий день. И даже становится стыдно: он-то о Кёнсу не вспоминал совсем. Некогда было — да, а всё-таки стыдно. Индикатор сети в строке состояния на телефоне еле живой — платить за приемлемый интернет ему нечем. Страницы грузятся до бесстыдства медленно, а потому Бэкхён без задней мысли предлагает Кёнсу поговорить по обычной связи. Весь следующий день Бэкхён тратит на сбор различных бумажек для военкомата, без которых его никуда не примут, и потому новое сообщение видит уже поздним вечером, возвратившись к себе и забравшись на кровать. Вообще, назвать то, на чём он спит, кроватью, будет не совсем правильно. Всё из-за той же нехватки материальных средств Бэкхён снимает комнату в бедном районе недалеко от порта вместе с ещё тремя мужчинами. В ней мало света: окно слишком маленькое, зато с плохо заделанными щелями, из которых постоянно поддувает. А места ещё меньше, да и зачем оно людям, что почти круглые сутки где-то батрачат и комнату используют только для ночлега. Основную часть площади комнатушки занимают две двухъярусные кровати; из прочей мебели только пара тумбочек и шкаф. Последний стараются открывать как можно реже, чтобы хранящиеся там вещи ненароком не выпали. Поэтому жёсткий матрас Бэкхёна на втором ярусе кровати служит не только подстилкой: в ногах у стены аккуратной стопочкой ютится сложенная одежда, с противоположной стороны, там, где худая подушка, — зарядное устройство, пара книг и ещё куча повседневных мелочей, коим не нашлось места в тумбочке. Документы, деньги и телефон Бэкхён всегда носит при себе. Уже больше полуночи, и Бэкхён решает, что позвонит завтра, устраивается на постели прямо в верхней одежде, потому что ночами холод пробирает до костей, а лишнего одеяла, естественно, нет; закрывает глаза, подложив руки под голову. Но сон не идёт. Сознание проваливается на долгие минуты в непроглядную темноту, а затем возвращается. Смена положения ситуацию не спасает, и Бэкхён распахивает глаза в полумраке, принимая поражение. Стараясь быть как можно тише, он спускается на пол, сразу влезая в свою обувь, и на ощупь выбирается из комнаты. Оттуда прямо, до конца узкого и слабоосвещённого коридора, и налево, чтобы пулей спуститься по бетонным ступеням и выбежать в зябкую ночную свежесть. Переулок не кажется пустынным из-за вырастающих тут и там неровных теней, однако Бэкхён спокойно идёт и не боится — привык. Огоньки прожекторов вырывают силуэты подъёмных кранов из багряных и грязно-серых облаков, подсказывая, где находится порт, но Бэкхён сворачивает в другую строну и вскоре добирается до ближайшего парка. Там морской воздух смешивается с запахом сырой листвы, что ещё осталась на ветвях деревьев. Дождь не идёт и тумана почти нет, Бэкхён радуется, что может спокойно погулять, не боясь замёрзнуть. Телефон в руках оказывается непроизвольно. Бэкхён снимает блокировку, заходит в список контактов, где забит свеженький номер, тянется огрубевшим пальцем к кнопке вызова, но в последний момент мотает головой и суёт потухший телефон в карман. Кёнсу ничего не написал насчёт того, когда он свободен и во сколько ему можно звонить. Это сбивает с толку, и Бэкхён мечется в мыслях между «неприлично звонить людям так поздно» и «в наше время мало кто засыпает сразу после двенадцати». Выбрать так и не получается, и он решает положиться на волю случая: если электронные часы на телефоне покажут нечётное число минут, он берёт себя в руки и дожидается завтрашнего дня, как и хотел. А если чётное… Пиксели дисплея разблокированного телефона высвечиваются цифрами «00:38» Через пару секунд Бэкхён слушает медленные гудки.www
— А где Кёнсу? Чанёль поднимает голову, поворачиваясь на голос: Чондэ, состроив недовольное лицо, угрюмо рассматривает помещение, в котором хорошо заметно отсутствие одного конкретного человека. — Ушёл. — В смысле ушёл? Я же просил подождать! — шипит Чондэ. — Кёнсу позвонил кто-то, так он встрепенулся и сразу ретировался отсюда. — А-а, — понимающе тянет парень. На его губах мгновенно рождается коварная ухмылка. — Тогда конечно. Чанёль резко меняется в лице, напрягаясь. — Погоди. У него правда парень появился? — Мужчина чуть подаётся вперёд к Чондэ, впиваясь пальцами в обивку дивана по обеим сторонам от себя. Чондэ еле успевает удержать смех, закусив изнутри щёку, чтобы не сдать друга с потрохами. Придумывать подобного рода отмазки — очень даже в духе Кёнсу. — А тебя это способно остановить? — интересуется Чондэ, хотя ответ ему заранее известен. Чанёль скалится: — Ещё чего. — В таком случае зачем Кёнсу врать? — Чондэ не без удовольствия запоминает всю гамму эмоций, невольно отразившуюся на лице Чанёля, чтобы потом в подробностях рассказать об этому лучшему другу. Пусть Чанёль и не собирается сдаваться, однако новость его самолюбие задела сильно: теперь он не может в полной мере чувствовать себя незаменимым. — Пойду-ка я тоже. Чондэ кокетливо подмигивает, раздражая Чанёля ещё больше, и только потом скрывается за поворотом.www
— Привет. Мир, кажется, замирает в ожидании, и все звуки вокруг стихают, позволяя Кёнсу услышать один единственный на другом конце линии. — Привет. Понял, кто тебе звонит? Кёнсу убеждается в очередной раз, насколько бедное у него воображение. Голос Бэкхёна оказывается сильным, но высоким; в нём слышатся озорные нотки, несмотря на мнимое спокойствие. — Конечно. — Приходится делать над собой усилие, чтобы голос не дрожал и не выдавал его волнение. В голове ещё плохо укладывается, что этот разговор происходит на самом деле, пока Кёнсу неспеша спускается на первый этаж. — Угадаешь, как меня зовут? Кёнсу уже хочет выпалить прочно въевшееся в память слово, а затем резко себя останавливает. Вдруг имя на страничке, что парень по каким-то причинам потом убрал, ненастоящее? — Слишком много вариантов, чтобы я мог угадать. На другом конце разочарованно вздыхают. — Ну… Попробуй по нику догадаться. Ник и «Бэкхён» созвучны только тем, что начинаются с одной буквы. Но почему-то появляется уверенность, что это имя правильное. — Кажется, когда-то в профиле было указано Бэкхён. Тебя так зовут? Автоматические двери участка бесшумно сходятся за спиной Кёнсу. — Верно. Я рад, что ты помнишь. — По голосу слышно, что парень улыбается. Кёнсу находит взглядом кофейный автомат, что он приметил сразу, как приехал, и двигается в его сторону. — Прости, что так поздно. Не разбудил? — Нет, всё нормально. Я даже ещё не собирался ложиться. — И часто ты полуночничаешь? Кёнсу определённо бы заметил, что это похоже на второй допрос, если бы не был увлечён изучением панельки с названиями напитков. — У меня ночная работа. — Последнее слово произносится вместе с глухим «дзынь» от упавшей в автомат монетки. — О, так ты не дома? — В звонком тембре так чётко отражается каждая эмоция, что Кёнсу даже не нужно видеть (теперь уже точно) Бэкхёна, чтобы понять, с каким лицом он произносит каждую фразу. — Не-а. — А ещё Кёнсу передаётся та лёгкость, с которой с ним говорит Бэкхён. Парень перестаёт дрожать. — Только сегодня у нас внеплановый выходной. Последние монетки исчезают где-то в недрах железной машины, и Кёнсу жмёт кнопку рядом с выбранным кофе и отходит, чтобы шум не мешал разговаривать. — Я думаю, это хорошо? Ну, что у тебя свободный день образовался? — Наверное. — Кёнсу вздыхает. — Расскажешь? О работе своей. Ты… занимаешься музыкой, как и хотел? Кёнсу тихо смеётся в динамик телефона: — Как мы оба хотели, разве нет? Теперь очередь Бэкхёна невесело усмехнуться. Кофейный автомат пищит, оповещая о том, что напиток можно забирать. Тонкие стенки картонного стаканчика легко передают тепло от горячей жидкости, и Кёнсу не спешит его пробовать, прежде с наслаждением вдыхая сладкий с нотками ванили аромат. — Любишь кофе? — Он всё-таки делает глоток, позволяя теплу наполнить его уже изнутри. — Кофе? — Парень на другом конце линии как будто задумывается. — Пожалуй, нет. Горький он. Видно, слишком простой я человек для буржуйских напитков. Кёнсу прыскает и смеётся. — Я вообще тоже нет. Но, знаешь, бывает, очень хочется чего-нибудь абсолютно неполезного, типа кофе из автомата, в котором и намёка на содержание настоящих зёрен нет. Зато добавки — какие только хочешь. — Никогда не понимал, как ты можешь это пить, — раздаётся громкий голос прямо возле уха Кёнсу. Он дёргается от неожиданности и хочет развернуться всем корпусом, но тёплые ладони, что сцепляются у него на поясе, не дают этого сделать. Поэтому Кёнсу поворачивает к Чондэ только голову, округляет глаза и приподнимает брови, одним взглядом спрашивая: «Какого чёрта ты меня пугаешь?» — Это ведь тот самый парень, да? — игнорируя недовольство со стороны друга, уточняет Чондэ так, чтобы его было слышно и звонящему. Кёнсу только хмурится. Не просто же так он вышел на улицу, где никого нет. — Кто это? — Голос Бэкхёна звучит заинтересованно. — Мой лучший друг. — Я ведь угадал? — Чондэ наклоняется как можно ближе к лицу друга и пристально на него смотрит, пока тот не кивает. — Он много о тебе рассказывал! — орёт Чондэ следом. Кёнсу допивает остатки быстро остывшего на студёном воздухе кофе и пытается всё-таки выпутаться из объятий. — И очень ждал твоего звонк… мпф! — Кёнсу стремительно накрывает рот друга ладонью и отчаянно машет головой из стороны в сторону, умоляя не продолжать. А затем жестами просит сказать что-нибудь другое. Однако Чондэ как будто разучился распознавать намёки: — Так мне не заткнуться, а продолжать? — Кивок со стороны младшего. — Ну вот, — улыбается парень, — полвечера мы только о тебе и г… — Снова ладонь на губах. Чондэ сам выпускает его из объятий и вопросительно смотрит, мол, что ты от меня хочешь? Так как невербальное общение положительного результата не дало, Кёнсу притягивает Чондэ за край куртки и озвучивает свою просьбу шёпотом. — А, мне нужно сменить тему, чтобы тебе не было неловко? — всё так же громко переспрашивает парень. Кёнсу накрывает лоб и глаза ладонью, запрокидывая голову. Бэкхён смеётся. — У вас пятнадцать минут, — предупреждает Чондэ, отойдя на приличное расстояние, чтобы искры из глаз мгновенно ощетинившегося Кёнсу не могли до него долететь, — а потом мы отвезём тебя домой, — добавляет он уже тише и возвращается внутрь участка. Кёнсу провожает его взглядом, пока друг-предатель совсем не скрывается из виду, одновременно слушая доносящийся из динамика звонкий смех, от которого самому хочется улыбаться. — Значит, — голос стал хрипловатым, и Бэкхён делает паузу, чтобы откашляться, — ты тоже хотел со мной поговорить? — Должен признать, что раньше мне это очень нравилось. — Кёнсу останавливается, давая воспоминаниям ненадолго захватить мысли. — Так… о чём мне стоит рассказать? — О чём хочешь. Даже если это будут незначительные события. Считай, мне нужен глоток новой информации, которая никак не будет связана с моей жизнью и тем, что в ней происходит, особенно последние четыре года. — То есть ты про себя рассказывать не будешь? — Нет, — голос Бэкхёна становится холоднее, — я бы предпочёл забыть об этом как можно скорее. Надеюсь, — добавляет он уже мягче, — тебя это не обидит? — Я понял, не переживай. — Хорошо. — Он молчит пару секунд. — Может быть, расскажешь, куда поступал после школы? Ты ещё учишься? — Поступал. — Кёнсу принимается медленно ходить по кругу, глядя на ровные плиты тротуара. — В музыкальный колледж. — Вау, здорово. — Ага. Прошёл конкурс, начал учиться, а потом… Сменилось руководство, цены на обучение возросли, родители попали на работе под сокращение... — Ох, — выдыхает Бэкхён, и в этом коротком междометии столько понимания, будто старший уже знает историю наперёд. — Я устраивался на подработки, но этого всё равно не хватало, поэтому в конце концов мне пришлось уйти. Примерно в это время мы с Чондэ, моим лучшим другом, как раз и познакомились. А он, в свою очередь, познакомил меня с владельцем клуба, в котором я работаю вот уже два года. — Клуба? — Да. С зарплаты я откладываю деньги себе на обучение, а по пятницам у меня что-то вроде сольного номера. Не Бог весть что, но хотя бы душу отвожу. — И тебя всё устраивает? — Пока что — вполне. А потом… — Кёнсу оборачивается на сигнал автомобиля. — Неужели пятнадцать минут уже прошло? — спрашивает он, скорее, у самого себя. — Спасибо. — Да не стоит… — Я серьёзно, — обрывает его Бэкхён. — Мне приятно, что ты хранил память обо мне столько времени, и я не знаю, как ещё выразить свою благодарность. — Почему это звучит так, словно ты больше не позвонишь? — усмехается Кёнсу. — Тебе — с удовольствием. Ты только время назови. — Завтра… — он задумывается, прикидывая, когда сможет проснуться, — часов в пять после полудня. Пойдёт? — Договорились. — Тогда до скорого. — До завтра, Кёнсу. Из динамика уже доносятся быстрые гудки, а парень слушает и слушает. Ещё секунду назад разговор был частью реальности, а теперь всё смахивает на странный сон. — Эй! — обращает на себя внимание Чондэ. — Ты там чего застыл? Кёнсу заторможено кивает, убирая телефон от лица, и направляется к машине. Если это сон, он хочет скорее проснуться. Ему почти всегда снятся кошмары. Едва автомобиль Исина скрывается из виду, в полумраке переулка, через дорогу от участка, мигают фары тёмной тойоты без номеров, что бесшумно трогается с места. Через пару кварталов она уже вливается в яркий и широкий поток сотен других автомобилей и проезжает несколько километров, прежде чем паркуется на подземной стоянке бизнес-центра. Там из неё выходит невысокий мужчина в чёрном костюме-двойке, спокойно направляется к лифту, который поднимает его почти на самый верхний этаж. У дверей в нужный кабинет его задерживает охранник и только после соблюдения всех формальностей сам вставляет ключ-карту, пропуская внутрь. Минуя тихую и пустую приёмную, мужчина оказывается в помещении поменьше. Там, за широким столом, на котором нет ни единого лишнего предмета, сидит другой мужчина лет тридцати, сосредоточенно постукивая пальцами правой руки по бурому дереву столешницы. Он поднимает внимательный взгляд на вошедшего, что коротко ему кланяется, и, не предлагая присесть, переходит к делу: — Ну, как там наши девочки? Зашевелились? — Так точно, — сухо отвечает мужчина и после одобрительного кивка босса продолжает: — копов вызвали, обыск провели, камеры наблюдения, что мы сломали, проверили. Теперь будут искать. — Ну, пусть ищут, коль им угодно. Мы всё равно покажемся, только когда придёт время.