www
Кёнсу дёргается и резко садится на кровати, судорожно ловя ртом воздух и чувствуя гулко бьющееся в грудной клетке сердце. Он прижимает ладонь к груди, пытаясь отдышаться и успокоиться, и наконец осознаёт, что в его дверь настойчиво звонят. Парень хмурится, но плетётся в прихожую. Стоит ему щёлкнуть замком, как его сонному взору является злой Чанёль. Мужчина уже широко раскрывает рот, видимо, набирая воздуха перед длительной тирадой, однако Кёнсу резко тянет дверь на себя и захлопывает. Пару мгновений стоит ничем не нарушаемая тишина, а затем воздух пронзает новая трель звонка. Кёнсу хмыкает, но дверь приоткрывает второй раз. — Издеваешься?! — Воскресное утро, Чанёль. Не ори, пожалуйста. — Да как тут!.. — Мужчина захлёбывается собственным возмущением. Но уже секундой позже взгляд его меняется на взволнованный. Чанёль наклоняется и одной ладонью берёт Кёнсу за плечо, заставляя подойти ближе, а второй накрывает его лоб, откидывая спутанные после сна пряди в сторону. — Тебе не плохо? Почему не поехал в больницу? Почему никому ничего не сказал? — Может, ты хотя бы зайдёшь нормально и дверь закроешь? — безразлично отзывается Кёнсу и ведёт плечом, выпутываясь из объятий. Чанёль скрипит зубами, но покорно выполняет просьбу. А Кёнсу разворачивается и плетётся к себе в комнату, куда немного погодя входит разувшийся и снявший пальто Чанёль. — Стоило тащиться сюда только ради того, чтобы убедиться в том, что тебе и так доложили? — меланхолично интересуется устраивающийся на кровати Кёнсу. Под одеяло он снова не лезет, однако ноги подгибает под себя, чтобы теплее было. — В том и дело, что ни черта мне не доложили, кроме того, что видели тебя насквозь промокшим недалеко от дома! — Мужчина раздражённо опускается на первую попавшуюся вещь, которой оказывается бесформенный мешок, заменяющий собой стул. — Какого ты попёрся чёрт знает куда на ночь глядя? — Да от тебя подальше! Кёнсу бы выставил Чанёля, только прямо сейчас у него нет на это сил. Проще дать Чанёлю ту информацию, что ему нужна, тогда он уйдёт сам. — Прости, — гораздо тише произносит Чанёль. — Я же как лучше хотел. Кёнсу ловит его виноватый взгляд и шумно вздыхает. Он так устал от этих бесконечных споров на одну и ту же тему, что решает не возражать в этот раз. — Ну, хорошо. Вот он я живой, здоровый. Что-то ещё? Чанёль поднимается с мягкого кресла, оставляя глубокую вмятину, что сразу начинает возвращаться в прежнее состояние. Кёнсу делает вид, что невероятно увлечён наблюдением за этим процессом, в то время как Чанёль садится на ковёр прямо перед ним. — Да. Расскажи, что с тобой произошло. Кёнсу опускает взгляд на Чанёля, длинные пальцы которого едва заметно сжимают ткань брюк у колен от явного желания прикоснуться к Кёнсу. Прямо сейчас разговорить Кёнсу ему важнее, потому Чанёль сдерживается. Кёнсу решает не терять времени зря. Делает несколько шагов по комнате, чтобы взять уже высохший лист с угрозой и вернуться к внимательно следящему за ним, но не двигающемуся Чанёлю. — Я не запомнил места, где это произошло. — Чанёль берёт из его рук мятый лист и разворачивает. — И без того было холодно, а когда окатили водой, вообще ни о чём думать не мог, кроме как о том, что поскорее бы попасть домой и согреться. — Сначала клуб ваш, теперь ты... — Думаешь, это одни и те же люди сделали? — Я думаю, тебе нужна охрана. Кёнсу забирает записку и снова её складывает. — Мы уже не раз это обсуждали. — Он обхватывает главный сгиб двумя пальцами и медленно ведёт вдоль него пальцами другой руки, оставляя тонкий след от ногтя на бумаге. — Однако теперь ситуация изменилась, и ты также можешь пересмотреть своё мнение. Хотя... — Кёнсу всё-таки чувствует тёплые длинные пальцы на своём запястье. — Живи ты, как раньше, вместе со мной, проблем было бы гораздо меньше. Кёнсу отчётливо понимает, что вспышку гнева Чанёль воспримет как угодно, только не правильно. Чанёлю нужно объяснить всё без лишних эмоций и такими словами, чтобы он не смел в сомневаться в их истинности. Расставить всё по местам. Проблема заключается в том, что Кёнсу не уверен, что готов к последствиям, которые такой разговор за собой понесёт. Что готов несмотря ни на что к полному отсутствию Чанёля в своей жизни. — Этого никогда не будет. — Кёнсу не высвобождает руку, но смотрит так, чтобы Чанёль не смел больше ничего сделать. — Ты не сможешь быть счастлив без своей работы, а я не смогу мириться со всем, что тебе приходится ради неё делать. — Значит, — Чанёль встаёт с ковра и повышает голос, — с этим мириться у тебя не получается, но мечтать о парне, с которым никогда не виделся и не увидишься ещё минимум два чёртовых года, можно?! — Ты не понимаешь. — Кёнсу грустно улыбается. — Да кто он вообще такой, Кёнсу?! Откуда он взялся?! — Чанёль забавно размахивает руками, когда не может докопаться до истины. Кёнсу тоже встаёт, подходит почти вплотную к нему и суёт сложенный лист в нагрудный карман пиджака. Чанёль так и замирает со вскинутыми руками. — Он мой друг. Очень давний друг по переписке, доволен? Чанёль медленно опускает руки, продолжая шумно вдыхать воздух. — Значит... — Оставь его в покое. Ладно? — Кёнсу дожидается слабого кивка и немного отступает. — И меня тоже прямо сейчас. Я вообще-то не встаю так рано. Чанёль бросает взгляд на часы и послушно плетётся в прихожую. Через несколько минут в квартире Кёнсу снова оглушающе тихо.www
Изматывающие упражнения в тренировочном лагере, куда отправляют Бэкхёна перед непосредственной службой в армии, хороши хотя бы тем, что выбивают из головы любые посторонние мысли. Бэкхёну не то чтобы это в новинку, однако за последнее время ему изрядно надоело каждодневное самокопание, от которого избавиться не получалось. Разговоры с Кёнсу отвлекали, помогали переключиться и на время забыть о собственных проблемах. Но только на время. А потом всё шло по новой. Теперь же энергия расходуется за день в таком количестве, что добирается Бэкхён до койки с единственной мыслью: поскорее бы закрыть глаза и провалиться в сон. При этом Бэкхён чувствует себя невероятно живым и, что ещё важнее, свободным. Когда твоя жизнь на ближайшие недели расписана буквально по минутам, которые ты вынужден проводить в строго обозначенном территориальном сегменте, по-другому не получается. Бэкхён может только выкладываться на полную, проверять снова и снова собственное тело на прочность. И совершенно не думать о том, когда это собирается заканчиваться. Бэкхён по-настоящему теряет счёт времени. Для него перестают что-либо значить числа на календаре. Он знает, что завтра откроет глаза и всё ещё будет живым — вот это главное. Когда наконец появляется возможность сделать звонок, номер Кёнсу набирается на автомате. Бэкхён где-то на задворках сознания надеется, что парень не будет занят и сможет ответить, потому что следующая возможность позвонить, пока он в тренировочном лагере, вряд ли представится скоро. При этом Бэкхён абсолютно не имеет понятия, о чём собирается говорить. Он об этом в принципе не задумывается ни когда бегло нажимает пальцами на нужные цифры, ни когда слушает долгие гудки. Минута, вторая... Соединение прерывается, потому что на другом конце трубку так никто и не берёт. Бэкхёну на секунду кажется, будто спасательный трос, на котором он держался всё это время, внезапно обрывается, и он теряет опору вместе с дыханием. Затем он набирает номер второй раз. Длинный гудок. Пауза. Снова длинный гудок. Сердце начинает биться чуть чаще — кто-то ему ответил.www
Жизнь каждого работника «Либерти» возвращается в привычное русло: Кёнсу приходит одним из первых, как и Чондэ, если только по пути ему вновь не попадается старший брат; Чанёль по собственным соображениям подключается к расследованию, потому от Кёнсу помощи больше никто не требует. Но по той же причине Чанёль появляется в клубе чаще и не упускает возможности к Кёнсу поприставать. В таком режиме проходит около трёх недель. Совершенно спокойных и не предвещающих ничего плохого, как это обычно и бывает. Ночи становятся всё холоднее, однако Кёнсу совершенно не тянет домой после работы. Он прощается со всеми и решает изменить путь до квартиры, чтобы немного прогуляться по тихим переулкам, желая остудить голову. Ему хорошо известен каждый закоулок вокруг клуба, потому что такие одинокие прогулки для него — не редкость. Он знает, что его ждёт за каждым углом и где можно повернуть, чтобы не уткнуться в тупик. Когда из тени слева от него бодро выходит пёс, Кёнсу пугается и дёргается, но сразу прикладывает ладонь к груди и уговаривает себя успокоиться. Собак, особенно больших и без хозяев, он предпочитает обходить стороной, но каждый раз пытается не волноваться и внушает себе, что всё в порядке. Появление второго пса смелости ему не прибавляет, но Кёнсу продолжает отгонять от себя навязчивые мысли и образы того, как эти самые псы вгрызаются своими мощными челюстями в его ноги. Вплоть до момента, когда в переулке не оказывается уже три пса. Наконец Кёнсу становится очевидно, что животные следуют именно за ним, а не по своим делам, и паника потихоньку начинает захватывать разум. Кажущаяся трезвой мысль о том, чтобы выйти на более открытое место, приводит к тому, что собак становится ещё больше. У Кёнсу начинают дрожать руки. Он судорожно делает несколько шагов то в одном направлении, то в другом, пока не останавливается в центре постепенно сужающегося кольца из уже агрессивно раскрывающих пасти и глухо рычащих на него псов. Кёнсу представляет себя героем какого-то фильма ужасов, которые он не может спокойно смотреть из-за слишком сильной мнительности и впечатлительности. Он пару раз крепко зажмуривается, где-то очень в глубине души надеясь, что это всё-таки может оказаться слишком реальным сном. А открыв глаза, натыкается на табличку, свисающую с шеи одной из собак. «Раз жизнь тебе совсем не дорога, почему бы с ней сегодня не расстаться?» Кёнсу вновь представляет, как крепкие клыки вонзаются в его тело, чувствует в икрах и запястье ноющую фантомную боль, словно наяву видит собственную кровь и думает, что даже не успеет помолиться. Пульс бьёт в висках. Он ждёт какого-то сигнала, по которому животные накинутся на него, и от резкого звука непроизвольно закрывает глаза, пока сердце ухает куда-то вниз и застывает. А потом он слышит собственное имя. — Болван! Что ты застыл?! Кёнсу ещё пару мгновений заторможено хлопает ресницами, пока чья-то сильная рука хватает его и тянет на заднее сидение мотоцикла. Полностью чёрный железный конь снова пронзает тишину оглушающим рёвом и стремительно трогается с места под недовольный лай стаи. Животные так просто отказываться от добычи не хотят и пускаются бежать вслед за мотоциклом. Кёнсу, по-прежнему не до конца осознавая, что происходит, вертит головой из стороны в сторону, с ужасом наблюдая не отстающих от них псов, пока мотоцикл петляет между домами. Однако, как только дорога становится прямой, они мигом набирают скорость. — Не вертись! — доносится спереди чуть хриплым голосом. — И прижмись крепче! Кёнсу утыкается лбом в внушительную спину, сцепив запястья спереди незнакомца, и решает больше ни о чём не думать. Он больно закусывает нижнюю губу, пытаясь унять дрожь, пока в уши бьётся сильный ветер. Кёнсу не сразу осознаёт, что они уже никуда не едут. Пропавший с переднего места мужчина обнаруживается неподалёку: девушка через окошко передаёт ему высокий стаканчик с трубочкой. Забрав его, мужчина разворачивается, направляясь в сторону Кёнсу и продолжая шевелить губами. Как только Кёнсу замечает провод от наушника, становится понятно, что человек говорит по телефону. Кёнсу дёргается, вновь видя перед глазами натравленных на него животных, и шумно выдыхает, мотая головой из стороны в сторону. «Это позади, — говорит он себе. — Их здесь нет». И в доказательство собственных слов медленно осматривает пространство вокруг, пока не утыкается в подошедшего теперь достаточно близко мужчину. Мгновение уходит на осознание, что этот человек — вовсе не незнакомец. Закончив разговор, высокий мужчина — тот самый, у которого их клуб заказывал оборудование для пенной вечеринки, — снимает наушник. Странно, но кроме внешности Кёнсу находит в нём мало схожести с тем продавцом по имени Чжи Чан Ук, что обводит притихшего Кёнсу внимательным взглядом. — Вижу, представляться нет необходимости. — Пальцев Кёнсу касается горячий картонный стаканчик с кофе. Кёнсу на автомате обхватывает его, забыв поблагодарить, и чувствует покалывание под кожей. Но даже это не помогает отвлечься. — Эй, — большая ладонь приземляется на его плечо, — забудь об этом. Хорошо? — Кёнсу кивает, хотя больше чем уверен, что воспоминания будут преследовать его очень долго. Чан Ук ещё пару раз хлопает его по плечу и руку убирает. — Того, кто это устроил, уже везут в участок. Чем всё закончится, ты в любом случае узнаешь, так что я могу прямо сейчас отвезти тебя домой. По крайней мере Чанёль бы хотел, чтобы ты так поступил. Кёнсу пропускает мимо ушей почти всё сказанное, обхватывает губами трубочку и блаженно прикрывает глаза, когда горячая жидкость наполняет его изнутри. Чан Ук терпеливо ждёт, пока Кёнсу постепенно успокаивается, сосредотачивая внимание лишь на приятных ощущениях. Выкинув стаканчик, он устраивается на сидении, принимая из рук Чан Ука шлем. — Куда едем? — В участок. Чан Ук, больше ничего не спрашивая, заводит мотор.www
У входа в участок обнаруживается сразу несколько знакомых машин. Чан Ук прощается с ним и оставляет перед автоматическими дверьми в одиночестве. Кёнсу зажмуривается, тяжело вздыхает и решается. Место, в котором он надеялся больше не появляться, встречает шумом, а потом кто-то со спины заключает его в тёплые объятия. — Так и думал, что ты появишься. — Кёнсу слабо улыбается и касается сцепленных рук Чондэ. — Пойдём? В нужном помещении все люди стоят вокруг камеры предварительного заключения. Внутри неё высокий, но вряд ли совершеннолетний парень, схватившись за прутья решётки, о чём-то спорит со стоящим рядом Чанёлем. — Этот вот этот мальчишка, что ли, преступник? — Кёнсу наклоняется к другу, чтобы больше его никто не услышал. — Похоже на то. Кёнсу уже собирается высказать свои сомнения на этот счёт, но вдруг парень внутри камеры оборачивается в его сторону и мгновенно меняется в лице. С такой ненавистью на Кёнсу ещё, пожалуй, никто не смотрел, хотя этого паренька он видит впервые. — Ты! — Он вытягивает руку между металлическими прутьями в сторону Кёнсу, и на него оборачивается добрая половина присутствующих в помещении людей. — Тварь бесхребетная! — Сэхун! — окликает его Чанёль, укоризненно качая головой. Кёнсу переводит взгляд на него. Похоже, с задержанным Чанёль уже знаком. — Да что?! Я разве не прав?! Кёнсу, которого только наконец отпустило, наполняет злоба. Он подходит к камере на расстояние вытянутой руки — чтобы Сэхун дотянуться не мог, — прямо глядя в глаза мальчишке. — А даже если прав, — глухим голосом произносит Кёнсу, — тебе какое дело? — Мне?! — Сэхун кривится в пренебрежении. — Лично до тебя — никакого. — Тогда чего ты ко мне прицепился? И кто ты, чёрт возьми, вообще такой? Сэхун лишь фыркает и отворачивается от него. Кёнсу, понимая, что от мальчишки ничего не дождётся, вопросительно смотрит на остальных присутствующих. Чанёль под его взглядом стушёвывается и даже как будто становится меньше. — Су-я, понимаешь, дело в том... — Чанёль, что потянулся к руке Кёнсу своей, замирает от громкого возгласа из камеры: — Нет! Я не позволю в своём присутствии тебе трогать этого!.. — Сэхун возмущённо раскрывает рот, но никак не может придумать слова пообиднее. Затянувшуюся паузу прерывает звук открывающейся двери, на которую все тут же переключают внимание. Вошедший мужчина выглядит ровесником Чанёля, однако в каждом его движении ощущается поистине королевская стать, заставляющая невольно задерживать на нём взгляд дольше положенного правилами приличия. Чондэ на эмоциях даже присвистывает. — Хён!.. — обозначает сразу свою связь с вошедшим Сэхун, пока мужчина неспешно направляется прямо к нему. — Наконец-то! А то эти изверги совсем ничего не понимают! Ты ведь... Ай! Мужчина, подойдя вплотную к камере, хватает Сэхуна за ухо, заставляя опустить голову до своего уровня. А потом на это ухо что-то коротко сообщает мальчишке, из-за чего тот немедленно затыкается, приобретает какое-то потерянное выражение лица и отходит от решётки глубже в камеру. — Ким Чунмён, полагаю? — оживляется Чанёль, протягивая руку. — Не самое подходящее место, — Чунмён отвечает на приветствие, — но приятно наконец познакомиться, Пак Чанёль. К камере подходит один из полицейских, что всё это время находился в помещении, но никак не пытался остановить ругающегося Сэхуна по не понятным для Кёнсу причинам. Мужчина в форме открывает решётчатую дверь и просит Сэхуна выйти. Мальчишку уводят на допрос, а вместе с ним удаляются и его старший брат, и Чанёль, и Исин. Оставшийся народ разбредается по своим делам, а Чондэ берёт Кёнсу под руку и отводит к скамейке. — Что это за чёрт побери было? — Кёнсу заглядывает другу в глаза, уверенный в том, что парню известно если не всё, то по крайней мере больше, чем ему самому. — Ну, давай по порядку. С того момента, как тебя окатили водой, Чанёля не покидала догадка о том, что охотятся конкретно за тобой. Записка ничем не помогла, потому что почерк ни на кого не вывел, и зацепок по-прежнему не было, поэтому в какую сторону копать, никто не представлял. — Кёнсу кивает, мол, я это знаю, продолжай. — От предложения Чанёля насчёт охраны ты отказался. Но он всё равно приставил к тебе людей, которые наблюдали за тобой удалённо, чтобы, во-первых, ты об этом не догадывался, а во-вторых... — Подожди. А ты, получается, обо всём знал? — Что? Нет, Кёнсу, я тоже ничего не знал до сегодняшнего дня. — Ну ладно. — Блин! Ты сбил меня! — Кёнсу вздыхает. Чондэ складывает ладони вместе у носа и зажмуривается на пару секунд, концентрируясь. — Да, вот. Вторая причина заключается в том, что он использовал тебя как приманку. — В самом деле? — Кёнсу первые секунды не верит, а потом недобро усмехается. Никогда не поздно найти ещё одну причину для разочарования в Чанёле. — Не кипятись и не сбивай меня, а то я не закончу. Тем более, что я уже побил его за это. — Чондэ ловит вопросительный взгляд и решает пояснить: — По телефону он что-то загнул про естественность с твоей стороны и мгновенную реакцию его людей в случае чего. Объяснения показались мне «так себе», поэтому при встрече я его ударил. — Чондэ разводит руками. — И как раз вовремя явилось это чудовище, которое брыкалось и орало на всех и вся, пока не увидело Чанёля. Агрессивный и чуть ли не искры из глаз пускающий парень превратился за какие-то доли секунды в сладкоголосую фанатку. Я б заснял эту душещипательную сцену — такое не каждый день увидишь. — Боже... Чанёль же не звезда какая-нибудь. Зачем Сэхуну... Чондэ расплывается в хитрой улыбке. — Мальчик влюблён в Чанёля по уши. Как оказалось. — Оу. — Кёнсу в самом деле удивляется. Такого варианта среди его догадок не было. — Но я-то тут при чём? Я ведь давно от Чанёля ушёл, и это он за мной бегает, а не наоборот. — Ну, ты подумай. Кого проще обвинить — любимого человека или того, кто стоит на твоём пути к нему? — Ты сейчас Сэхуна защищаешь? — мгновенно ощетинивается Кёнсу. — Да нет же... — Он меня убить пытался! — Кёнсу вновь начинает дрожать, а воображаемые клыки, впившиеся в него, возвращают мнимое чувство боли. — Если в первый раз это было опасно, то сегодня я в самом деле готовился попрощаться с жизнью, Чондэ! И из-за чего? Из-за любви?! Эгоизм это и отсутствие мозгов, а не любовь! Кёнсу вскакивает со скамьи, направляясь к выходу. — Кёнсу, ты куда? — Воздухом подышать! Кёнсу на Чондэ не злится. Почти. В конце концов в его рассуждениях логика есть. Зато поводов злиться на Чанёля у него прибавилось очень даже. Выйдя на улицу, он оглядывается на кофейный автомат, но чертыхается, не найдя в кармане ничего кроме телефона. Кёнсу не знает, зачем вытаскивает его, однако увиденное на экране имя звонящего разом остужает голову. — Бэкхён? Сердце срывается на быстрый ритм. — Ох, ты ответил. Кёнсу отнимает телефон от лица и видит уведомление о пропущенном звонке. — Чёрт. Извини. Я забыл снять с беззвучного. Как ты? — Не поверишь, наверное, но прекрасно. Устаю разве что как собака. — От последнего слова Кёнсу передёргивает. — Ребята тут неплохие, но разговаривать толком времени нет. Кормят хорошо, инвентарь и экипировка, которыми пользуемся, целые и достаточно новые. Жаловаться не на что. Ты сам-то как? Я успел соскучиться по твоим историям. Кёнсу закусывает губу. Приятного из запоминающегося за прошедшее время по большому счёту не было. А сегодняшняя история может заставить Бэкхёна волноваться зря. Впрочем, раз уж Сэхуна всё равно поймали... Кёнсу рассказывает. В деталях, потому что всё ещё под впечатлением, опустив лишь тот факт, что Чанёль — его бывший. Бэкхён по обыкновению больше слушает, но периодически задаёт интересующие вопросы: — Хочешь сказать, этот пацанёнок — гей? И... Чанёль, — он по слогам выговаривает незнакомое имя, — тоже, раз за тобой, кхм, бегал? — Ты считаешь это странным? — Кёнсу не без умысла затрагивает эту тему. И теперь ждёт ответа с замиранием сердца. — Да мне как-то без разницы. А ты? Ну, тебе было неприятно, когда за тобой пытался ухаживать мужчина? Сердце Кёнсу пропускает удар. К такому вопросу он был не готов. — Я... — Ой, прости. У меня закончилось время. Нужно уже прощаться. — Хорошо. — Кёнсу старается выдохнуть от облегчения как можно тише. — Я обязательно позвоню, когда появится возможность! Только не забывай включать звук, — с лёгким смешком в голосе советует Бэкхён. Кёнсу улыбается. — Буду ждать. Пока, хён. — До связи. Кёнсу возвращается в участок, как только неконтролируемая широкая улыбка сползает с лица. Бэкхён позвонил слишком вовремя, и настроение Кёнсу поменялось на диаметрально противоположное. Вскочившего с места при виде его Чондэ он останавливает и успокаивает, мол, всё с ним нормально и он больше не злится. Спустя минут десять наконец появляются Чанёль и Исин. У обоих угрюмый вид. На Чанёля Кёнсу демонстративно не смотрит и всё внимание обращает к Исину. — Какие новости? Что-то не так? — Всё не так! — Исин устало проводит ладонью по лицу. — Мы думали, что человек, который угрожал тебе, тот же самый, что разгромил тогда магазин у клуба. — Но? — не выдерживает Чондэ. — Но дело рук Сэхуна, а точнее его недалёких дружков, которым он щедро заплатил из кармана брата, без его ведома, естественно, — только испачканная дверь и всё то, что валялось непосредственно около неё. Кроме воротника. Чондэ с Кёнсу переглядываются. — Это значит, что... — начинает Кёнсу. — Что загадка всё еще не решена, — мрачно отзывается Чанёль. — И у нас снова ничего нет. Как и у полиции. В помещение заходят братья. Чунмён подталкивает Сэхуна к Кёнсу. — Ну, давай. Парень, у которого теперь видны красные следы от слёз на щеках, бросает беглый взгляд в сторону Чанёля, а затем склоняется к Кёнсу всем корпусом. — Приношу свои глубочайшие извинения, — отчётливо, но дрожащим голосом выдаёт Сэхун и только потом выпрямляется. — Мне очень стыдно. Кёнсу внимательно смотрит в глаза Сэхуна. Мальчишке и в самом деле стыдно, только за что именно? Кёнсу не верит, что имеет к этому отношение. — Да, и ещё. — Чунмён протягивает Кёнсу небольшой белый лист, на который тот смотрит и усмехается, как только понимает, что это такое. — Компенсация за моральный ущерб. — И это то, что вы решили, да? Извинения и пачка денег — вот что должно помочь мне начать снова спокойно спать по ночам, не вспоминая весь этот ужас? — Приобретённое с помощью разговора с Бэкхёном душевное равновесие испаряется. — Катитесь вы все к чёрту! Ты, — обращается он к Сэхуну, — забирай своего ненаглядного Чанёля, и оба проваливайте из моей жизни! Сэхун поджимает губы, упрямо пытаясь выдержать взгляд Кёнсу. — Мы, видимо, пойдём, — решает Чондэ и берёт за руку Кёнсу, что безмерно ему за это благодарен. Как только они заваливаются на заднее сидение машины Исина, усталость резко даёт о себе знать. После рабочей ночи, он, вероятно, держался на сплошном адреналине, выброшенного в кровь после нападения собак, и стаканчике кофе. А теперь истощённые ресурсы приводят к тому, что уже спустя несколько минут он дремлет на плече Чондэ, убаюканный размеренным гудением мотора.