www
Рутина способна сотворить с человеком многое. Когда повторяешь одно и то же изо дня в день, со временем начинаешь совершать эти действия на автомате, бездумно. В голове остаётся ещё слишком много места для размышлений. Бэкхён старается, очень старается зациклиться на том, что происходит в данный момент, однако снова и снова ловит себя на самокопании. У Бэкхёна нет своего места. Его душит, разрушает изнутри осознание того, что он не там, где должен быть, что он не может туда попасть. Ни сейчас, пока в армии, ни после. И вот это «после» пугает его до невозможности. Бэкхён пытается не думать. Не заглядывать в зияющую пустотой пропасть. Он пока не знает, что там, может лишь бесконечно срываться туда в своём воображении и падать, падать, падать... Пока не вынырнет из этого состояния, или кто-то другой его не вытащит. Он не один такой здесь. И парни с пониманием лишь хлопают по плечу, потому что и сказать нечего. Им всем одинаково страшно и плевать в то же время. Ведь раз сделать ничего нельзя, остаётся проживать одинаковые день за днём, приближая себя к этому «после» — дню, когда придётся прыгнуть в пустоту по-настоящему. Сегодня у Бэкхёна боевая подготовка. Задача: с противогазом, вещевым мешком и автоматом пробежать нужную дистанцию по пересечённой местности. Сколько раз уже они так делали? Бэкхён не помнит. Не замечает, как въевшийся, несомненно, навсегда облик их казармы с натёртым ими же до блеска полом сменяется рыхлым песком, располосанным тоненькими ручейками, что блестят слепящими глаза серебряными нитями. Не замечает, как широкая тропа обрастает с двух сторон лесом, становится твёрже и извилистее. Просачивающийся сквозь частые ветви солнечный свет создаёт на усыпанной листвой земле пёстрый ковёр. Пар вырывается из лёгких, тянется белым облачком в остывшем воздухе. Бэкхён смотрит вперёд. Резкая вспышка пронизывающей до костей боли, и Бэкхён тут же спотыкается, теряет равновесие и тяжело сваливается в листву. Всё перед глазами идёт бело-серыми пятнами. В голове нарастает гул и звон. Он видит, как к нему подлетают другие солдаты, крепкие руки хватают за плечи, начинают трясти. Широко раскрываемые рты явно что-то кричат. Бэкхён зажмуривается пару раз, чтобы видимое перестало плыть. Гул понемногу стихает, теперь он слышит... — Очнись! — Дурень! Мы из-за тебя задание провалим! — Сам ты дурень! Не видишь? У него кровь из ноги хлещет! Бэкхён не видит. Зато чувствует боль уже повсюду. Она наполняет собой всё. А потом наступает тьма. Жара. Невыносимая, непреодолимая, вызывающая страдания у целого города. И страх, липкий от пота, заставляющий трястись так, словно у него лихорадка. Бежать уже не осталось сил. Хватая раскалённый воздух ртом, Бэкхён ползёт вдоль стены, цепляясь сбитыми в кровь ладонями за стыки, пачкаясь пылью. Он знает, что его уже потеряли, но страх подбивает двигаться как можно дальше, забиться в самую глубокую щель, переждать и снова двигаться. Сухое покашливание в тёмном углу заставляет почти подпрыгнуть на месте. Ещё прежде, чем он видит, он чувствует запах: зелёного чая и дыма. — Вот так встреча. Из тени выходит довольно низкая фигура в пепельном плаще с капюшоном, накинутым на голову. Сизый дымок от сигареты вздрагивает и рассеивается, когда человек снимает с себя капюшон. Бэкхён узнаёт его, хотя никогда раньше не встречал. — Чжан Минву... Старик кривит губы в чём-то похожем на улыбку. — Всё так же носишься, бегляночка? Всю жизнь собираешься бегать? — Зато всё ещё свободен. — Свободен ли? — Минву качает головой. Бэкхён встречается с ним взглядом: удивительно светлые глаза смотрят внимательно, изучают. Старик не торопясь затягивается, прикрывает глаза, а когда открывает, какое-то время смотрит в сторону. Бэкхён ждёт, сам не зная чего. — Куда ты идёшь? — раздаётся наконец чуть хриповатым голосом. — Зачем? — Не знаю, — честно признаётся Бэкхён. — Я, к твоему сожалению, тоже не знаю. — Внимательные глаза теперь словно пытаются заглянуть внутрь Бэкхёна. — И не смогу сделать из тебя бойца, способного противостоять силе Тао и всех остальных, кого ты так боишься, — словно разговаривая уже с кем-то другим, поясняет Минву. — У меня нет на это ни времени, ни возможности. Но я могу сделать из тебя орудие. Смертоносное орудие.www
— Рана несерьёзная, — говорят ему. — Пару дней полежите в госпитале, а потом сможете вернуться к службе. Бэкхён провожает взглядом уносимые старые бинты, пропитанные его кровью. Переводит взгляд на свежеперемотанную ногу. «Несерьёзная». Но теперь ему предстоит много часов наедине со своими мыслями. Слишком много. Он просит принести ему книгу. Он читает до самой ночи и откладывает книгу, лишь когда набежавшие плотные облака целиком поглощают луну вместе с её светом. К нему заходит медсестра, осматривает повязки и довольно качает головой — кровь, похоже, перестала. После короткого вопроса приоткрывает окно и оставляет Бэкхёна одного. Сон не идёт. Бэкхёну то кажется, что рана вновь начинает пульсировать и кровоточить, то будто ноги нет вовсе. От этого, уже провалившись в дрёму, он резко открывает глаза и садится, принимаясь шарить рукой по простыне. Успокаивается, обнаружив, что всё в порядке, ложится, засыпает. Но ненадолго. В очередной раз очнувшись, Бэкхён различает странное шевеление сбоку. Он осторожно приоткрывает глаза, чтобы осознать бесполезность этого: затянувшие небо непривычные для декабря тяжёлые облака создали почти беспроглядную тьму. Что не мешает ему однозначно понять, кто находится в его палате и с какой целью. Бэкхён, конечно, надеялся, что здесь, в армии, будет в относительной безопасности. Однако не слишком в это верил. Он прислушивается: пришедших вне часы посещения гостей двое. Оба находятся с противоположной от окна стороны кровати и медлят, явно ожидая какого-то знака. Действовать надо сейчас, пока их внимание не полностью занято им. «Драка или окно, которое теперь полностью открыто? Думай, Бэкхён, думай. Если они сначала ранили, а потом пришли под покровом ночи, значит, хотят провернуть всё как можно незаметнее, и шум от драки будет помехой их планам. А под окном может быть подмога, которой я прыгну прямо в лапы, — быстро рассуждает Бэкхён, а ногу опять простреливает вспышкой боли. Хочется выть. Но Бэкхён берёт себя в руки. — Надо драться. Так шансов всё равно больше». Он делает молниеносный рывок вниз, на пол со стороны окна. И пока люди Тао обходят койку, принимает сидячую позу для выпада, вооружившись книгой. Даже спустя время его глаза так и не начали различать что-либо в темноте. Поэтому он надеется на свои незаметность, ловкость и отличный слух. Угол твёрдого переплёта глухо ударяет по колену, и следом немного потерявший равновесие человек отхватывает по лицу ударом ногой снизу. Бэкхён делает кувырок, уходя от удара второго, и сразу толкает его вбок, на первого, чтобы его лишить равновесия, а себе выиграть время. Уже собирается перекинуться через койку и броситься к двери, как ногу сводит от боли. Секундной задержки хватает, чтобы люди Тао опередили его и отрезали путь к двери. Бэкхён, уже продолжающий движение вперёд, падает на пол, пытаясь проскользнуть снизу и избегая ударов с двух сторон. Однако стоит ему попытаться встать, как нога вновь не слушается. Бэкхён делает рывок в сторону вешалки, стоящей рядом, желая опрокинуть и вызвать больше шума, но оказывается в крепких тисках, а затем чувствует удар. Слепой, смазанный, но по той же ноге, от которой боль простреливает по всему телу. Прежде чем обмякнуть в руках людей Тао от нового удара, уже по голове, и потерять сознание, он слышит: — Лучше бы ты спал. — Ваш кашель день ото дня становится всё хуже, — замечает Бэкхён не в первый раз. Вот уже около месяца Чжан Минву не тренируется вместе с ним, предпочитая наблюдать со стороны. Бэкхён вопросов не задавал, а потом в них отпала необходимость. — Да, так и есть, — признаётся Минву спокойно. — Вам нужно в больницу, — настаивает Бэкхён. — Иначе совсем скоро вы... — Моя цель здесь уже почти выполнена, сынок. — Минву жестом руки просит его остановиться. — Ни к чему оттягивать неизбежное. — Вам не хочется пожить ещё? Увидеть результат того, во что вы вложили все свои силы? — Я достаточно прожил и достаточно повидал, — отрезает старик. Голос его становится совсем резким и сухим. — Кроме того, ты не мог не понять за столько времени, что пока я жив, ничего не получится. Я готов, давно готов заплатить эту цену. Бэкхён отворачивается, с сожалением отмечая для себя, что да, он понимает. С самого начала Минву взял его к себе именно за этим. Старик снова ужасно кашляет. Бэкхён вздыхает. — Главное, дождаться нужного момента, — продолжает Минву хриплым от кашля голосом. — Они оставят тебя в живых. Потому что только ты сможешь им что-то рассказать. А твоя задача просто ждать, ты поймёшь, когда... когда время... Чжан Минву какое-то время кашляет, с трудом переводя дыхание, и с немой благодарностью принимает принесённую Бэкхёном тёплу воду. — Каждый из них, кто перешёл мне дорогу, пожалеет об этом. Это будет ещё более масштабная катастрофа, чем они себе представляют! Не подведи меня, Бэкхён. — Я дождусь. — Бэкхён хмурит брови, крепко сжимая кулаки. — Я обещаю.www
Сначала он чувствует холод: тот, что пробрался откуда-то снизу прямо внутрь, заморозив кости, сковав движения, и тот, что тонкими струйками стекает сверху. На глазах словно что-то тяжёлое, оно вдавливает глазные яблоки обратно в глазницы и не даёт подняться векам. Вскоре Бэкхён понимает, что это дикая головная боль, которая отдаёт звоном в ушах. Превозмогая боль, он медленно открывает глаза. Мутная в первые секунды картинка начинает проясняться. Он переводит взгляд с коленей на каменный пол перед собой и замечает свои босые ступни — вот почему так холодно. Стоит только об этом подумать, как мурашки в очередной раз пробегают по телу. Бэкхён невольно вздрагивает, и новое движение вызывает новый импульс боли в голове. Бэкхён шипит. Звон потихоньку исчезает. Голова приподнимается только через несколько минут и с большим трудом. Взгляд упирается в старую кирпичную стену грязно-серого цвета с зеленоватыми следами от скудной растительности вроде плесени. Лампа наверху горит ярко только здесь, как будто проём коридора, в котором сидит Бэкхён, — это какая-то сцена. Стена убегает в обе стороны коридором, концы которого увидеть нет возможности. Бэкхён пробует повернуться и наконец понимает, что движениям мешают не только окоченевшие суставы и мышцы, но и оплетающие его верёвки, приковывающие к стулу. «И что дальше?» Должно быть, он сидит так час или два, прежде чем из правой части коридора начинает доноситься гул. Постепенно среди звуков становятся всё отчётливее слышны шаги троих человек и обрывки фраз. Бэкхён опускает голову и прикрывает глаза, притворяясь, что спит. — Всем уже надоели эти пустые разговоры. Теперь, когда Чжан Минву мёртв, всё больше группировок склоняются к тому, что грозящая столько лет катастрофа миновала... — Наши дорогие друзья — глупцы! Мёртвый Минву гораздо более опасен, чем живой. Теперь не осталось вообще ничего, что могло бы его остановить. — И тем не менее, некоторые, почувствовав «свободу», начинают бунтовать, босс. — Мы щедро отплатим каждому. Но вперёд нужно как можно скорее завладеть материалами Минву. Ты прав: разговоры и обещания невозможно всем надоели. Бэкхён безошибочно определяет принадлежность одного из голосов Тао, а второго — одному из его главных помощников, которого, кажется, зовут Шань. Такое уже происходило с ним когда-то давно. В его родном городе, ещё будучи мальчишкой, ему не посчастливилось попасться на глаза Тао, который пришёл выбивать долги из его семьи. Он был ещё недостаточно взрослым, чтобы работать на Тао и возмещать долги за родителей, но вполне мог выдать интересующую Тао информацию. Бэкхён был уверен, что ещё чуть-чуть, и его бы никто не догнал, но люди Тао оказались быстрее. Бэкхёна привели домой и оставили в комнате с ещё тремя людьми: Тао по-кошачьи ему улыбнулся и окрестил «бегляночкой», задавал вопросы, ответы на которые в случае необходимости из Бэкхёна выбивал удерживающий его на месте Великан, а третий человек всё записывал. «Сейчас всё будет точно так же». — Вот мы и встретились, бегляночка. Подними голову, будь любезен, твой сладкий сон уже должен был закончиться. Времени на раздумывание ему не дают. Руки подошедшего к нему человека резким движением подхватывают его голову и задирают так, чтобы лицо было видно всем. — Кто бы мог подумать, что именно твоё общество выберет Минву перед своим уходом. Ну же, посмотри на меня. Неужели тебе не интересно увидеть меня снова? Бэкхён, голову которого продолжают поддерживать, не только не открывает глаза, но и пытается погрузиться в транс, которому его учил Чжан Минву. Тао разочарованно вздыхает. — Очень грубо с твоей стороны, но у меня нет времени сейчас учить тебя манерам. Перейдём к сути. Небезызвестный факт, что Чжан Минву никогда не общался с людьми просто так: из любого общения он извлекал выгоду. В твоём случае эта выгода могла заключаться единственно в том, чтобы после его смерти был человек, который будет знать про его план и как привести его в действие. Тао делает паузу. Бэкхён почти его не слышит, сосредоточившись на собственном сердцебиении, которое сильно замедлилось. — Ты долго убегал и прятался, бегляночка, но недостаточно хорошо. И теперь будь любезен поделиться с нами, где хранится столь ценная для нас информация. Где-то между следующими биениями сердца Бэкхён чувствует удар в челюсть. Ритм учащается. Ещё удар. Бэкхён думает только о том, как снова замедлить пульс. — Я ищу эти файлы столько времени, что моё терпение уже давно подошло к концу. Поэтому каким бы трюкам тебя ни научил Чжан Минву, сегодня я получу от тебя всё, что захочу. Жёсткий ботинок ударяет его в живот, выбивая воздух из лёгких и нарушая заданный ритм. Бэкхён кашляет. Звон ненадолго наполняет голову. — Кстати, как там твоя нога? Как ты смотришь на то, чтобы твой отдых в больнице продлился? Бэкхёна начинает тошнить. В следующее мгновение он слышит глухой металлический звон, хруст, а затем собственный крик, которым Бэкхён старается заглушить боль в сломанной теперь ноге. — Я не меньше тебя желаю, чтобы это поскорее закончилось. Однако из нас двоих только тебе под силу положить всему конец. Скажи, где спрятаны документы. Бэкхёна начинает трясти. Он по-прежнему ничего не говорит. — Ещё.www
«Су, позвони мне. Нужно поговорить. Это касается Бэкхёна». Кёнсу уже около пяти минут сверлит глазами присланное Чанёлем сообщение. Он всё так же злится на Чанёля и склоняется к тому, что это очередная уловка. Но если это правда, то что такого он мог узнать о Бэкхёне, что решил поделиться информацией с Кёнсу? — Просто набери его уже. — Терпение Чондэ, наблюдающего за муками сомнений друга, кажется, иссякло. — Или я сейчас сам... — Он же не написал, что это срочно. Подождёт. — Я от любопытства умру раньше. — Эй. Тебя это не то чтобы касается. Чондэ строит грустную мордашку, и Кёнсу в конце концов сдаётся, закатывая глаза. Чанёль снимает трубку почти мгновенно. — Ты позвонил. — По голосу Чанёля явно слышно, что он улыбается. — Имей в виду, если это неправда, тебе... — Нет-нет, Су, это действительно касается Бэкхёна, и мне нужна твоя помощь. — Даже так? Чондэ наклоняется ближе к телефону друга, чтобы тоже слышать. — Ты знаешь, я не передаю информацию по телефону. Нужно встретиться. Ты можешь уйти со смены? Это довольно срочно. — Учитывая все обстоятельства и то, что ты мне сделал, ты не в том положении, чтобы ставить мне условия. — Су... — Чанёль вздыхает. — Прости меня, ладно? У меня всегда цель оправдывает средства. Но одна из моих целей — это защитить тебя, понимаешь? И сейчас мне самому нужна твоя помощь. Но взамен ты сможешь... встретиться с Бэкхёном. Очень скоро. Сердце Кёнсу пропускает удар. Даже сейчас, когда они с Бэкхёном стали общаться по телефону, Кёнсу их встреча казалась чем-то если не совсем нереальным, то по крайней мере очень далёким. А тут, может быть, он увидит его уже завтра? От этой мысли сердце заходится бешеным стуком. — Где мы встретимся? Спустя час Чанёль сам за ним заезжает, и разговор начинается уже в машине: — Как бы странно это ни звучало, но Бэкхён оказался очень важным свидетелем по одному делу, которым я занимаюсь. Чтобы мотивировать тебя ещё больше, скажу, что это дело также связано с «Либерти». — Так. И при чём тут я? — Кёнсу начинает примерно догадываться, чего и почему от него хотят. — И куда ты, кстати, меня везёшь? — Судя по информации, которую мне удалось собрать, Бэкхён вообще неразговорчивый, и даже если мне удастся договориться о личной встрече с ним, конкретно на интересующую тему он откажется со мной разговаривать. Но ты — совсем другое дело... — То есть ты предлагаешь обманом вытянуть из него, видимо, что-то очень ценное, что нужно тебе? И ты не ответил, куда мы едем, Чанёль. — Кёнсу заводится всё больше. — Во-первых, не обманом. Я надеюсь, что у тебя получится с ним договориться, так как, по всей видимости, тебе он доверяет. А во-вторых, это в общем-то и в твоих интересах тоже, если не собираешься в ближайшее время менять работу. — Чанёль, твою мать! — Мы едем ко мне, — спокойно объясняет наконец Чанёль. — То есть, уже почти приехали. Кёнсу чертыхается и бурчит себе под нос что-то про то, что он именно так и думал, что нельзя доверять Чанёлю, и он никогда больше не будет садиться к нему в машину. Чанёль на это украдкой смеётся. Пока они добираются до квартиры Чанёля, Кёнсу также выясняет, что Бэкхён буквально сегодня попал в госпиталь, а потому им почти наверняка удастся договориться о встрече. Нужно лишь подождать утра. Однако Чанёль, который, придя домой, первым делом проверяет почту, вдруг меняется в лице, чем сильно пугает Кёнсу. — Чёрт. Мы не успели. — В смысле? Что там такое? — Мы не единственные, кого интересует обладаемая Бэкхёном информация. — Чанёль на секунду прикрывает глаза, переводя дыхание. — Его выкрали из палаты, несколько часов назад. У Кёнсу всё замирает внутри. — Я еду. — Чанёль направляется обратно к выходу из квартиры. — Сейчас же. — Куда? — Кёнсу в растерянности смотрит на одевающегося Чанёля. — Есть не так много мест, куда его могли увезти те, кто его похитил. — Я еду с тобой. — Что? Нет, Су, это слишком опасно... — Я сказал: я еду с тобой. Кёнсу говорит это не особенно громко, но таким тоном, что Чанёль невольно останавливается, глядя в его полные решимости глаза, и в квартире на какое-то время повисает гробовая тишина. — Хорошо. Едем.www
Бэкхён понятия не имеет, сколько времени это уже длится. Тао выглядит так, будто ведёт с ним приятную для обоих беседу, однако на самом деле он уже кипит от бешенства. И Бэкхён решает, что пора. Выслушавший из-за хрипов с трудом названные адрес и точное место нахождение документов Тао оставляет с Бэкхёном Великана. И уходит. Бэкхён, давно обмякший на стуле, теряет сознание.