Вдох - выдох

Моя горячо любимая сестрица Гарриет имела массу отвратительных привычек. В числе прочего, она просто обожала названивать мне и жаловаться на свою несложившуюся жизнь. Как правило, это происходило аккурат после трёх часов ночи, когда все нормальные люди досматривали десятый сон, а Гарри доходила до нужной кондиции не без помощи крепкого алкоголя. Так произошло и сегодня. Стоило мне только закрыть глаза и погрузиться в поверхностный, беспокойный сон, наполненный кошмарными видениями военных лет, мой мобильный телефон незамедлительно подал признаки жизни, разразившись пронзительной мелодией вкупе с вибрацией. Сочетание было поистине убийственным, особенно в непроницаемой ночной тишине. Мне потребовалось ровно две секунды, чтобы понять, что это вовсе не будильник, и ещё столько же, чтобы не глядя установить личность нарушителя моего спокойствия. Посмотрев на дисплей, я убедился в своей правоте. Сделав глубокий вдох и мысленно сосчитав до десяти, я попытался таким образом подготовить себя к очередному бессмысленному разговору, сплошь состоящему из бесконечного нытья и жалоб. - Что случилось? - без предисловий осведомился я, приняв вызов. - Жизнь - боль, Джон, - прорыдала в трубку Гарриет, громко шмыгая носом. - Я не могу так больше жить. Моя душа рвётся на волю из плена телесной оболочки. Я хочу летать, как птица, но не в силах оторваться от земли... - Гарри, ты опять наклюкалась? - Понятное дело, вопрос был риторический. В ответ в трубке отчётливо послышался звон стеклянной посуды. - "Господи, за что мне всё это?.." - мысленно взмолился я. - Моя жизнь летит ко всем чертям, Джонни... Разумеется, уведомлять её о том, что кроме неё в этом никто не виноват, было пустой тратой времени и нервов. Всё это мы уже проходили, и результат оказался довольно плачевным. Поэтому я даже не пытался, продолжая смиренно выслушивать душераздирающую исповедь своей ближайшей родственницы, то и дело прерываемую приступами истеричных рыданий. Мне было искренне жаль её, но как можно помочь человеку, который сам себе помочь не желает? Я горько усмехнулся, представив сложившуюся ситуацию глазами стороннего наблюдателя; сестра плачется в жилетку брату, который сам состоит на учёте у психотерапевта. Трагикомедия, не иначе... - Гарри, - прервал я её душевные излияния, едва успев вклиниться в нескончаемый и бессвязный словесный поток, - если тебе необходим мой совет, я тебе его дам с превеликим удовольствием: прекращай плакать, выпей успокоительное и попробуй немного поспать. Вот увидишь, чувство мнимой безысходности перестанет быть таким давящим, когда ты как следует протрезвеешь. На том конце провода послышались странные звуки. Судя по всему, моя сестрица хлебала спиртное прямо из горлышка, не утруждая себя переливанием напитка в мелкую посуду. - Хорошо, я последую твоему совету, - невнятно промямлила она, едва ворочая заплетающимся языком и громко икнула напоследок. - Гарриет, когда я сказал "успокоительное", то имел в виду отнюдь не алкоголь, - раздражённо скрипнув зубами, промолвил я. - У каждого своё успокоительное, - резонно заметила она и нажала "отбой". Откинувшись на подушку, я взглянул на часы и громко застонал от досады - они показывали половину пятого утра. - "Уму непостижимо, как я буду сегодня работать..." * * * Моей следующей "пациенткой" оказалась красивая молодая девушка двадцати трёх лет. Прежде чем приступить к своим непосредственным обязанностям, я долго смотрел на неё, не в силах отвести взгляд. Ей бы ещё жить и жить. Почему судьба так несправедлива? Правильные черты лица, роскошные локоны, идеальная фигура... Казалось, что она просто крепко спит. Смерть ещё не поставила свою печать на это ангелоподобное создание, но это было лишь вопросом весьма недолгого времени. Процесс разложения плоти жесток и неумолим. Моё сердце как будто сдавило стальными тисками, я буквально задыхался от острого чувства жалости - непозволительных эмоций для патологоанатома. Возможно, мысли возникшие в моей голове были глупы и недопустимы, но прикоснуться к этому совершенству, хладнокровно разделать, словно свинью на бойне, было для меня сродни особо изощрённому акту вандализма, кощунственному надругательству над прекрасным. Перемежающийся тремор обеих рук - проклятое наследие афганской войны - вновь дал о себе знать с новой силой. - Хмм... А по Вашему виду и не скажешь, что Вы склонны к некрофилии, доктор Уотсон. Я резко обернулся, едва не выронив из рук скальпель. Мой вчерашний знакомый стоял на пороге секционной, небрежно облокотившись на дверной косяк и скрестив руки на груди. Презрительно прищуренные глаза, напоминающие два ледяных осколка, казалось, пристально следили за каждым моим движением, не упуская из виду ни малейшей детали. Внезапно я почувствовал себя редким насекомым, попавшим в объектив микроскопа энтомолога. Подобное ощущение сложно было назвать приятным. Интересно, и как давно он торчит здесь и нагло глазеет на меня? - Идите к чёрту, - гневно бросил я. - Здесь что, проходной двор? Или, может быть, сегодня в морге День открытых дверей? Можно было и постучать. Я вообще-то работаю. - Бога ради, извините, - произнёс он с таким неприкрытым сарказмом, что у меня аж зубы свело от желания как следует врезать по этой самодовольной физиономии. Дабы усилить произведённый эффект, Холмс картинно приложил правую руку к сердцу. - Неужели Вы не догадываетесь, зачем я здесь? Надеюсь, результаты аутопсии Томаса Рейли уже готовы или Вы до сих пор не удосужились выполнить свои прямые обязанности? Мысленно ругая себя за забывчивость, я протянул ему заранее подготовленные документы: - Вот, держите. На мгновение наши пальцы соприкоснулись, и я невольно залюбовался его руками; длинные, изящные пальцы, холёные, ухоженные ладони. Моему взору предстали руки прирождённого музыканта. Проследив за направлением моего взгляда, он насмешливо фыркнул. Я поспешно отдёрнул руку и заставил себя посмотреть ему в глаза: - Надеюсь, это всё, мистер Холмс? Мне нужно проводить вскрытие. - На сегодня - да, - согласно кивнул он, поворачиваясь к трупу девушки. - Несчастная Роуз Литтл была отравлена. Предположительно, сие злодеяние совершила её собственная сестра, давно положившая глаз на её бойфренда. - Откуда Вам об этом известно? - насторожился я. - Не важно, - отмахнулся он. - Ваша задача выяснить, чем именно её отравили. Хотя я и так знаю, что это был мышьяк. Мне нужно лишь документальное подтверждение. - Исходя из чего Вы сделали подобный вывод? Он вновь презрительно усмехнулся. Его ответ сочился горьким ядом сарказма: - Вы задаёте слишком много идиотских вопросов. Я не стану оскорблять Ваш интеллект, объясняя детали. Скажу только одно: если бы Ваш мозг хоть немного превосходил по размеру грецкий орех, Вы бы сами сделали соответствующие выводы, исходя из внешних признаков. - Что поделать? Идиотам свойственно задавать идиотские вопросы, - с вызовом заявил я. - Смею заверить Вас, мистер Холмс, что наша неприязнь на сто процентов взаимна. Но, раз уж по долгу службы нам придётся часто встречаться, давайте заключим негласный пакт о ненападении. - Вот как? И в чём же он будет заключаться? - заинтересовался он. - Всё очень просто, - пожал плечами я. - Давайте хотя бы не будем переходить на личности и откровенно хамить друг другу. - Вы себе льстите, доктор Уотсон, если полагаете, что у меня к Вам какое-то особое отношение, - негромко произнёс он, направляясь к выходу. - Вы раздражаете меня ничуть не больше, чем любой другой представитель гомо-сапиенс. Глядя ему вслед, я не нашёлся, что на это ответить. Впрочем, ответа от меня никто и не ждал...