«And I take a deep breath and I get real high…»* («Делаю глубокий вздох…»)
Он тоже вступает — поет на октаву или две ниже Эммы:«And I scream from the top of my lungs, what’s going on?» («И кричу изо всех сил: Что происходит?».)
Иногда ей любопытно, может ли сосед услышать улыбку в ее голосе, когда она поет — ведь Эмма широко ухмыляется, когда их голоса гармонично сливаются прямо посреди неведомо какой песни, которую они решили исполнить сегодня. Изредка Эмма слышит, как он смеётся и сдавленно фыркает. Однажды она стала свидетелем тому, как он упал. Красочное «Вот дерьмо!» заставило ее громко рассмеяться — для этого достаточно было представить любое нелепое па, которое он решил изобразить у себя в душевой. Вот и всё, пожалуй, что она о нём знает: он примерно ее возраста, британец. Немного, да, но больше, чем Эмма может сказать о любом мужчине, с которым она была в отношениях (если кому-то вообще придет в голову назвать это отношениями...).«And I try, oh my god do I try!» («И я пытаюсь, о, Боже, я так пытаюсь!»)
И вообще это даже нелепо, насколько хорош его голос. Эмма чувствует себя чудовищно близко к незнакомому соседу, особенно когда они берут такие высокие ноты. Ее голос срывается, а его — нет, и Эмме любопытно, а не брал ли он уроки вокала? Она понятия не имеет, разумеется. Эмма не знает, так уж ли банально, что ей очень интересно, как его зовут («К» в «К. Джонс» на почтовом ящике не дает ответа на вопрос) или как он выглядит. Она ведь почти не видит никого из жильцов в коридорах. Ей даже не приходилось оказываться в неловкой ситуации, когда вы с соседом одновременно открываете или захлопываете нужную дверь. Собственно, да. К. Джонс, британец, чуть за тридцать, возможно, профессиональный музыкант.«And I pray, oh my god do I pray!» («И я молюсь, о, Боже, я так молюсь!»)
Теперь он смеется, его голос наполнен весельем. Эмма отказывается влюбляться в кого-то, кого в глаза не видела, но… Боже, какая глупость. Она могла бы постучать в его дверь, а он мог бы прийти и постучать в ее дверь… Вероятно, он не заинтересован. Наверное, у него уже есть девушка, и ему просто доставляет удовольствие раз в неделю попеть в душе с чокнутой соседкой. Ситуация, достойная быть рассказанной коллегам у кофе-машины каким-нибудь утром. Народ посмеется. Хотя Эмму это не волнует. Правда.***
Анна решает закатить вечеринку в честь помолвки в караоке-баре (как будто нет других заведений!), что в общем-то очень в ее стиле. Они с кузиной общаются вот уже двадцать лет, но Эмма до сих пор не привыкла к бзикам своей двоюродной сестры. Порой это проявляется особенно ярко — например, когда Эмма сидит в переполненном баре, где она знает от силы человек пять, один из которых ее сын, а двое других — ее сестры. Эмма заказывает пиво, забивается в уголок, надеясь на чудо, что никто не попросит ее спеть, а вскоре ей удастся использовать Генри в качестве предлога, чтобы уйти пораньше. Суббота, Генри уже 13, и отговорка не сработает, но… Она пытается. Эта тактика даже работает на протяжении целого часа, а затем Эльза, схватив ее за оба предплечья, приводит и усаживает рядом со всеми остальными. Она умасливает Эмму, обещая спа-процедуры на следующей неделе и бесконечный поток рюмок на этой вечеринке. И трюк работает — ведь Эльза знает ее очень хорошо. Именно так вышло, что Эмма от души смеётся над тем, как Кристофф поет « I feel pretty» и снимает на видео, как Генри зажигает под «Call me maybe». В общем, всё правда отлично. Эмма получает удовольствие от вечера, но, конечно, ей стоило раньше догадаться, что кузины лишь усыпляют ее бдительность, заставляя чувствовать себя в ложной безопасности. Эмма в испуге подпрыгивает, когда называют ее имя, а затем Анна награждает ее строгим взглядом и фразой «Приказ невесты». Страшно представить, какой кошмар начнется, когда сестра всерьёз займется планированием свадьбы! Поэтому Эмма тащится на сцену, преисполненная желанием как можно более безболезненно и быстро покончить с этой пыткой. И только тогда она замечает, что вызывают еще одного человека — какого-то мужчину — друга Кристоффа, наверное. Тот запрыгивает на сцену и ухмыляется. Супер. Ее двоюродная сестра не просто заноза в заднице, она сваха-заноза. Эмма закатывает глаза и берет микрофон. Она готова фейспалмить, когда слышит первые ноты песни — конечно же, Анна выбрала самый что ни на есть избитый дуэт. (Совсем не) Королева ухищрений и элегантных интриг, ага. Эмма начинает до того, как успевает вступить он, присваивая себе мужскую партию песни. Надо слегка сбить с него спесь. А еще так куда веселее.«I got chills, they’re multiplying…»** («У меня бегут мурашки, Их становится все больше…»)
Ухмыляясь, она поворачивается и ждет его реакции. Он симпатичный. Если бы ей не нужно было возвращаться домой с Генри, то он стал был идеальным кандидатом для связи на одну ночь — высок, красив, слегка небрит. Как раз то, что нравится Эмме. А еще он смотрит на нее распахнутыми от удивления глазами — ведь Эмма поет его первую строчку. Ей удалось застать его врасплох: да, не повезло, приятель. Придется исполнять женскую партию Сэнди. И он поет, обхватывая длинными пальцами микрофон и притягивая его ближе к себе. Но даже в этот момент мужчина не разрывает зрительного контакта, и слова, слетающие с его губ вырывают у Эммы удивленный вздох (или заставляют поперхнуться?).«You better shape up, ‘cause I need a man…» «Тебе лучше приспособиться, Потому что мне нужен мужчина…»
Нет, не слова саундтрека стали причиной такой реакции Эммы, а его голос — до боли знакомый, даже если сейчас он не смешан с гулом льющейся в душе воды, даже… Эмма копирует выражение его лица, поскольку теперь она понимает реакцию К. Джонса, понимает, что он узнал ее так же, как и она узнала его — по голосу. Ей хочется рассмеяться судьбе в лицо, ведь каковы шансы, ну правда? Остаток песни проходит как в тумане — Эмма помнит немного, лишь то, как путала слова, а он, повторял движения Траволты: положив руку на ремень, вращал бедрами. Хм… а ведь в баре есть дети, спасибо большое. И, возможно, ее охватывает легкое оцепенение, ведь он не перестает улыбаться и смотрит на нее с восхищением и любопытством — всё это пробуждает бабочек в животе, бунт которых невозможно игнорировать. И Эмма не может больше игнорировать влечение к этому мужчине, которое росло в ней последние несколько недель. А ещё она совсем не разочарована, что наконец-то встретила К. Джонса. И не важно, насколько неординарной вышла их встреча. Песня подходит к концу, и публика начинает им аплодировать, но Эмма не может отвести от него взгляда, особенно если учесть, что он подходит ближе и чуть нервно облизывает губы, секунду смотрит в зал, чтобы в следующий миг взглянуть на Эмму своими глубокими голубыми глазами. — Привет, — тихо произносит он. — Привет, — отзывается она, а на ее губах расцветает улыбка. — Я Эмма. — Киллиан. У тебя хороший голос. Никогда не слышал его раньше… Киллиан ухмыляется, и на его щеке появляется ямочка. На щеках Эммы появляется пара ямочек, когда она улыбается в ответ. — Угостишь меня выпивкой, Киллиан Джонс из 305-й? — С удовольствием. (Вскоре Эмма узнаёт, что они с Киллианом в душевой могут не только петь…) * Слова песни «What’s up?» группы «4 Non Blondes». ** Слова саундтрека «You’re the one that I want» из фильма «Бриолин» в исполнении Джона Траволты (Дэнни Зуко) и Оливии Ньютон-Джон (Сэнди Олссон).