every me loves every you

      — Привет, красотка. Можно угостить тебя выпивкой?       Она изо всех сил пытается не закатить глаза — правда пытается — но у нее всё равно не получается, поскольку она провела здесь всего секунд десять, а кто-то из студентов уже ей докучает.       Серьёзно, разве девушкам не положена хоть минутная пауза? Но Эмма знает таких парней, знает слишком хорошо, поэтому она выдавливает невеселую улыбку и поворачивается к приставале.       Ага, определенно пьяный студент — член какого-то братства, нацепивший нелепую кепку, дурацкий худи и такую же дурацкую ухмылку. Ей везет на таких.       — Нет, спасибо.       — Да ладно, милая. Всего одну порцию.       Его упорство не особенно удивляет — печально, но бывало и хуже, — но это всё равно бесит, и Эмма мысленно проклинает своих друзей, в данный момент слишком занятых танцем, чтобы помочь ей избавиться этого типа. Эмма проклинает Мэри Маргарет, решившую, что пойти в бар и отпраздновать окончание семестра — хорошая идея. Ведь это далеко не так. Вот к чему это привело: с ней флиртует существо, не понимающее намеков.       — Я сказала нет, спасибо.       — Экая недотрога, — произносит он, игнорируя ее гримасу, и кладет ладонь ей на бедро. Всего на миг ей хочется обрубить ему руку по локоть. — У тебя есть парень?       Ну вот. Эмма уже собирается высказать, что думает по этому поводу — о том, что она не чья-то собственность и ей не нужен чувак рядом, чтобы другие поняли, что она им не рада — но в этот миг рука прилипалы соскальзывает с ее бедра, ведь кто-то другой втискивается между ними и как ни в чем ни бывало облокачивается на стойку. Эмма мигает, глядя на нового незнакомца — тёмные волосы, голубые глаза, самодовольная улыбка, а затем громко выдыхает, но…       — Прости, пробки просто кошмарные. Ты в порядке?       Эмма снова мигает, в замешательстве открыв рот — и от его внезапного появления и от неожиданного ирландского акцента. И, Боже, он ей подмигивает? Да какого…?       И всё-таки Эмма не думает первым делом отправить его куда подальше, как она хотела сделать с первым прилипалой, и это приводит ее в еще большее замешательство.       Помяни черта…       — Прости, чувак, но я пришел раньше, поэтому…       Взгляд, которым голубоглазый незнакомец награждает прилипчивого студента, можно описать не как минимум убийственным. Ирландец морщит нос — явный признак тихой ярости.       Прилипала делает шаг назад — но всего один. Что за идиот…       — Прости, приятель, но мы с Эллисон знакомы с пеленок, так что я вполне уверен, что раньше пришел я.       Ее глаза распахиваются на секунду, поскольку, ну серьёзно, чем она согрешила, чтобы заработать этих двух идиотов? Но потом она соображает, что он назвал ее выдуманным именем. Тогда Эмму озаряет, и она лишь может фыркнуть в ответ на поступок своего импровизированного рыцаря в сияющих доспехах.       Вся эта ситуация — сплошная нелепость, и Эмма не настолько пьяна для подобных выходок, поэтому она отставляет выпивку и хлопает сексуального ирландца по руке.       — Да ладно, Джеймс. Парниша и так собирался уходить.       Эмма многозначительно смотрит на прилипалу, который наконец-таки понимает, что проиграл и возвращается в своей кучке идиотов.       Эмма громко выдыхает, подзывает бармена, и через несколько секунд ее бокал уже вновь полон. Лишь поднеся выпивку к губам, она замечает, что сексуальный ирландец не ушел и тоже заказывает себе выпить.       Растерянная, она хмурится. Эмма вполне себе знакома с трюками по эффективному отшиванию прилипчивых парней. Мэри Маргарет не раз ей помогала, отвлекая недотеп. Черт, однажды Дэвид даже притворился бойфрендом Эммы. Но… чтобы так поступил абсолютно незнакомый человек? Который не стал излишне с ней нежничать? Который даже не попытался потребовать с нее благодарность?       Проклятье. Это ставит Эмму в тупик и оказывается (прекрасным) сюрпризом.       — Я, кстати, Киллиан, — информирует он, в паузе между глотками рома. В его глазах появляется блеск. Он, наверное, прочитал ступор на лице Эммы.       Киллиан смеется:       — Прости, я понял, что он не оставит тебя в покое, поэтому… Вообще-то я зачастую проворачиваю этот трюк со своей кузиной Руби. Умею замечать сигналы бедствия.       Киллиан кивает на кого-то поверх плеча Эммы. Она оборачивается и замечает длинноногую брюнетку, прижимающуюся… ну, очевидно, к Виктору. На сей раз более чем охотно. Эмма видит, как ее белобрысый друг улыбается, словно сорвал джекпот и не может поверить в свою удачу. Фыркнув, Эмма поворачивается, чтобы взглянуть на своего спасителя. Ее улыбка становится шире, когда взгляд упирается заразительную ухмылку Киллиана.       Гадский привлекательный идиот.       — Эмма.       — Что ж, приятно познакомиться, Эмма.       Ее имя, произнесенное его голосом, даже с учетом грохочущей музыки в клубе, обволакивает как теплый мёд, и Эмма невольно закусывает губу, а затем быстро скрывает свою реакцию за глотком виски. Киллиан лишь поочередно приподнимает брови, а затем берет свой бокал, чтобы уйти.        Боже, он ведь даже не пытается подкатить к ней, а ведет себя как какой-то старомодный джентльмен. Поэтому Эмма действует инстинктивно. Хватает Киллиана за руку. Притягивает его на место рядом с собой.       — Можешь остаться? На случай, если он вернется?       Если даже он слышит неприкрытую ложь в ее словах или видит ее по выражению лица, то не акцентирует на этом внимание.

***

      С того дня трюк становится своего рода привычкой.       «О Боже, Эмма, ты никогда не поверишь… Кто этот парень?»       «Лапочка, куда ты сбежала? Я везде тебя искал».       Каким-то образом, ко всеобщему не-удивлению, Руби и Виктор становятся парой, в результате чего брюнетка проводит всё больше времени в их компании — и это значит лишь одно: больше вечеринок.       И каждый раз без исключения Киллиан появляется из ниоткуда, когда к Эмме кто-то пристает против ее воли. Ее саму удивляет, насколько спокойно она реагирует на его помощь— ведь Эмма может позаботиться о себе, спасибо большое, но каждый раз приходит в восторг от выходок и отмазок, которые придумывает Киллиан.       Со временем его истории становятся лучше и логичней, собирают больше мелкий деталей и фальшивых общих воспоминаний.       К примеру, их матери были лучшими подругами и сроки беременности у них почти совпали. Киллиан с Эммой выросли в одном районе, а когда ему исполнилось восемь, семья уехала в Ирландию (отсюда акцент) — но они остались друзьями. Или, скажем, его машина ползет как черепаха, поэтому он постоянно застревает в пробках.       Эмма никогда не признает этого вслух, поскольку это изменяет ее принципам, но с Киллианом ей весело. Он умеет рассмешить ее шуткой или подмигиванием (иногда — и тем, и другим), порой он вынуждает ее танцевать, когда особенно доставучий парень никак не желает отвязываться.       — Этот мне вроде как нравился, — ворчит Эмма, глядя как Киллиан, растянув губы в усмешке, наблюдает за очередным удаляющимся парнем.       — Нет, лапочка. Он тебе не пара.

***

      — Думаю, следует позволить даме решать самой.       — А я думаю, что ты должен был понять намек и отчалить, приятель.       Киллиан, может, широк в плечах и подтянут, но парень — настоящий здоровяк, вероятно, квотербек университетской команды, если верить надписи на его толстовке. Поэтому Эмма удивленно распахивает глаза, когда тот, глумливо усмехаясь, делает шаг вперед, почти касаясь носом Киллиана. Эмме отчаянно хочется оттащить друга, поскольку сейчас, очевидно, не время и не место хорохориться. Но она не шевелится, просто смотрит на разворачивающееся перед ее глазами действо, смотрит на предостерегающе опасную ухмылку Киллиана.       Словно загипнотизированная и заведенная.       — Играешь ради нее в хорошего парня, потому что она с тобой не спит, да?       Это закончится катастр…       У нее нет времени додумать эту мысль. Кулак Киллиана ударяет в нос парню с характерным звуком ломающейся кости. С губ Эммы срывается вздох, когда Киллиану прилетает ответный удар. Вскоре к драке присоединяются Виктор и Дэвид, а затем и Робин начает махать кулаками против компании громил во главе с квотребеком.       Фингал, разорванная губа, несколько ушибов. Всех их выставляет из клуба разъяренный владелец заведения.       Киллиан ей просто улыбается.       — Ты чертов идиот, Джонс.

***

      Игнорируя внимательные взгляды, которые то и дело на них бросает бармен, Эмма бесстыдно глазеет на Киллиана: губа по-прежнему не зажила, (ведь он, как пятилетний ребенок, периодически ее кусает); побледневший синяк на скуле; несколько беспорядочных прядей спадают на лоб. Эмма не может отвести взгляд от его адамова яблока, наблюдает, как оно движется, когда Киллиан делает очередной глоток рома. Она завороженно смотрит на его длинные пальцы, обхватившие стакан, любуется слишком голубыми и слишком пронзительными глазами.       Она даже не пытается быть деликатной. К черту деликатность.       — Ты хочешь о чем-то спросить, милая?       Он не поворачивается, задавая вопрос, просто продолжает смотреть перед собой на множество бутылок алкоголя, выстроенных в линию на полках.       В баре сегодня тихо (благодаря выпускным экзаменам), и это первый раз, когда Киллиан составляет ей компанию, предварительно не избавив Эмму от ненужного ухажера. Ситуация выбивает ее из колеи своей новизной, но это совершенно не злит, и Эмма понимает, что почему-то хмурится Киллиану.       — Да. Нет. В смысле… — она кашляет, поперхнувшись виски, — почему ты всегда позволяешь мне самой расплачиваться за выпивку?       Вопрос наконец-то заставляет его повернуться. Вздернув бровь, он тоже хмурится (как ему это удается, Эмма никогда не поймет). Несколько секунд он молчит, просто смотрит на нее, будто пытается прочесть ее мысли или заглянуть в душу.       На его лбу появляется морщинка — Киллиан хмурится еще сильнее, а затем качает головой и неубедительно смеется.       — Чего ты от меня хочешь, Эмма? — ледяным тоном без намека на веселье во взгляде интересуется он. — Потому что я не хочу быть одним из тех отмороженных неудачников, которые достаточно глупы, чтобы заставлять красивых женщин принять от них стопку виски. Я еще не настолько отчаялся. Поэтому, нет, Эмма, я не буду угощать тебя выпивкой. Остатки самоуважения у меня еще имеются, спасибо.       Ее челюсть можно поднимать с пола — и это Эмма даже не сразу понимает. Она просто изумленно смотрит на Киллиана, пытаясь осознать его слова.       — Всё дело в том, что в тот вечер сказал громила квотербек? Насчет того, что ты не занимаешься со мной сексом?       Он вздрагивает, и этого Эмме достаточно, чтобы почувствовать себя по-идиотски сосредоточенной на себе. Конечно, дело не в ней. С чего бы? Парни флиртуют с ней, как флиртовали бы с любой другой девушкой в баре, — она не центр мироздания… Но Эмма замечает гримасу Киллиана — не отвращения, а боли, и это заставляет ее судорожно вздохнуть.       (Слабый голосок в голове подсказывает, что Киллиан Джонс занимается любовью, а не сексом).       — О, Боже, так и есть.       Киллиан вновь таращится на бутылки, а Эмма таращится на него, но из них двоих хмурится именно она. В голове роится сотня вопросов — Как? Когда? Почему она? В этом нет смысла, как и в ролевой игре с незнакомцем в переполненном баре. Но ведь Киллиан больше не незнакомец, и он ей симпатизирует. Щеки Эммы вспыхивают при одной только мысли об этом.       Поддавшись импульсу, Эмма залпом допивает свой виски.       — Мой бокал пуст, — произносит она. — А мне бы хотелось, чтобы было иначе.       Ее намерения очевидны, но Эмме плевать, ведь впервые за вечер на губах Киллиана расцветает улыбка.       — Если дама настаивает...