Один раз и навсегда

      Артур Керкленд нервничал. Не злился, не переживал, не испытывал ярости – просто нервничал. Он уже позвонил своим людям, и теперь просматривал полученные недавно данные, пытаясь понять, кому же могло хватить смелости столь открыто напасть на его доверенного человека.       Венгр звонил ему минут десять назад. Он весьма лаконично рассказал о том, что на него и Ивана напали. Вряд ли кто-то мог знать о том, что Брагинский – нареченный Корсара. Если только Оливер проболтался, но даже всегда подозрительный Артур в это не верил. Так что вполне очевидно, что основной целью был именно Доминик. Правая рука Корсара и самый близкий для него компаньон, которого вполне можно назвать другом. Его смерть здорово ослабила бы Керкленда. Мужчина сильно покривил бы душой, если бы сказал, что Хедервари ему безразличен. И его утрата, возможно, будет даже болезненнее, чем утрата Франциска, единственного человека, которому Артур однажды сказал, что любит его.       Что ж, кто-то из его врагов об этом знает. Они решили сразу нанести самый болезненный удар, а значит, настроены они решительно. Имеет ли это какое-то отношение к недавно убитому Аднану? Или это дело рук немцев, которые как раз на днях приехали в Лондон? Вот это и стоило выяснить как можно скорее.       Есть еще одно дело. Помимо Доминика теперь в жизни Корсара есть еще этот мальчишка, Иван Брагинский. Теперь уже Керкленд понимал, что не отменит принятое решение – этот парень останется с ним. Следует последовать совету Холла и постараться сберечь его лучше, чем Бонфуа. Если Брагинский будет где-то далеко от него, он, разумеется, будет в безопасности, но вот сможет ли сам Артур спокойно жить, если парень не будет рядом с ним? Ответ очевиден. Всего лишь один день без этого фактически незнакомого парнишки, а он уже нервничает и волнуется, чего никогда прежде не делал. Хотелось хотя бы поговорить с ним, просто смотреть на него, слушать его голос. Хотелось слишком много всякой романтической чепухи, которую Керкленд всегда так ненавидел. Он даже с Франциском не позволял себе нежничать, а ведь этого человека он искренне любил и знал его долгие годы.       Возможно, вся причина в узоре и неизученной магии родственных душ. В любом случае, это на всю жизнь. И если уж сама судьба выбрала для Артура Брагинского, парень должен принадлежать ему. Не важно, что сам мальчишка об этом думает.       Телефон завибрировал. Корсар лишь взглянул на экран и тут же скинул вызов, и после поспешил к двери. Все же хорошо, что квартира у него на втором этаже, не придется далеко тащить привезенный ценный груз. А еще хорошо, что уже глубокая ночь, и в элитном спальном районе все давно спят. Бдительный консьерж давно получал от Артура неплохие деньги за молчание и прикрытие, так что волноваться не о чем.       – Отличная ночь, не правда ли?       Венгр улыбался в своей привычной манере. По нему нельзя было сказать, что его недавно хотели убить, как никто бы не предположил, что вот этот молодой на вид шатен с хвостиком прикончил несколько человек меньше двух часов назад.       – Отвратительная, – недовольным тоном отозвался Керкленд. – Слишком много всякой хрени произошло, так еще и я не могу спокойно отдохнуть после того, как уничтожил крысу.       – Тут уж не моя вина, – Хедервари хихикнул. – Хотя с другой стороны – не стоит жаловаться на скуку.       Артур не был настроен на якобы милую беседу. Тем более, что венгр должен как можно быстрее выяснить, кто и зачем конкретно покушался на его жизнь этой ночью.       – Где он?       Сердце как-то волнительно сжалось, и это совсем не нравилось мужчине. Не нравилось понимать, что он, черт возьми, переживал. Иван Брагинский – парень молодой, не видавший того, что давно стало нормой для них. На него слишком уж много свалилось. Керкленд мысленно одернул сам себя: никаких послаблений, пусть парень привыкает. Мир вообще жесток, и лучше на собственной шкуре в этом сразу убедиться.       – В машине, – Доминик указал жестом на автомобиль. – Крепко спит. Мне пришлось наделать кругов, пока он не уснет. Думаю, когда проснется, он будет меня проклинать.       Корсар нахмурился. Он понимал, что Хедервари симпатизирует Ивану, и это, в общем-то, не странно, потому как он вообще весьма охотно шел на контакты с людьми и быстро заводил друзей, чего точно не скажешь об Артуре. А Иван в целом тоже довольно милый парень. Возможно, эти двое станут друзьями. Порой Керкленд ловил себя на мысли, что ему тоже хотелось бы быть как Доминик, чтобы было легко идти на контакты, чтобы сама его противоречивая натура не бунтовала и не требовала отгонять прочь людей. Венгр, кажется, называл это социофобией. Не важно. Суть в том, что Артур вообще не умел общаться с людьми. Именно общаться, просто по-дружески, легко и беззаботно.       – Ты обманул его?       – Пришлось, – ответил Доминик. – Просто на всякий случай, чтоб он не сильно психовал. Мальчик и так много пережил.       – Ладно, помоги мне затащить его наверх, а потом живо выясни, кто натравил на тебя псов.       – Само собой.       Улыбка Хедервари нервировала, но уже не так сильно, как прежде. Корсар огляделся, дабы быть уверенным в том, что поблизости нет ненужных глаз. Пожалуй, теперь придется притащить поближе несколько ребят, дабы обеспечивали охрану квартиры.       – Забирай свой ценный груз, - хихикнул венгр, открыв дверь.       Парень был в салоне. Он, сидя, спал, склонив голову на бок и обхватив себя руками. Довольно мило…       – Чем ты его напоил?       Доминик хмыкнул.       – Не волнуйся, ничего вредного. Он должен очнуться часов через пять, заодно и выспится нормально.       – А почему ты решил везти его ко мне?       Вряд ли стоило задавать такой вопрос. Артур ясно дал понять, что не желает вообще знать этого парня, а потом, после не одного часа раздумий, он радикально поменял свое мнение. Но венгр об этом не знал. Возможно, он просто решил наплевать на слова компаньона, почувствовав, что тот непременно скоро передумает.       – Это для вашего общего блага, – сказал он. – Давай, помоги мне его вытащить.       Брагинский оказался не таким тяжелым, как они думали, да и тащить его оказалось не сложно. Консьерж сделал вид, будто вообще их не видит, так что они спокойно прошли через парадную и забрались в лифт. Оба прекрасно понимали, что бессознательного парня нужно держать как можно аккуратнее, потому как тот ранен. Возможно, швы разошлись, мало ли. Придется звать врача, хорошего и не болтливого.       – Есть какие-то мысли? – спросил Артур, осторожно прижав к себе Брагинского. – Как они вообще могли найти эту квартиру? Может, кто-то смог проследить за нами?       Доминик кивнул:       – Вполне возможно. Это так удачно совпало с приездом Эдельштайна. Вряд ли это случайность.       Двери лифта открылись. Они синхронно потащили парня дальше, действуя невероятно аккуратно.       – Черт возьми… Высокий и коренастый… – ворчливо заметил Керкленд, которого всегда напрягали слишком уж высокие люди. – По крайней мере он неплох собой.       Хедервари засмеялся в голос, а после закрыл за собой дверь ногой.       – Куда его?       – Во вторую спальню, сюда.       Квартира Артура, его самое главное убежище и просто место обитания, была довольно просторной. Пять комнат, две из которых спальни. Нужды во второй спальне никогда не было, и Корсар сам не понимал, зачем она ему вообще. Но все же запасная спальня была, здесь стояла большая кровать с резным металлическим изголовьем и кое-какая мебель; единственное окно, закрытое снаружи решеткой, было завешано плотными шторами.       Едва лишь узнав о том, что венгр везет к нему его новоявленную родственную душу, Артур сразу подумал об этой самой спальне. Она идеально подходила для того, чтобы держать в ней этого парня.       – Неплохо тут, – заметил Хедервари, едва они пересекли порог. – Если ты еще перестанешь быть мудаком, Ваня, может, больше не будет проситься домой, а останется с тобой.       – Заткнись.       Они положили парня на кровать. Керкленд вновь осмотрел его критичным взглядом, а после обратил свое внимание на Доминика, который все так же улыбался ему.       – Я ведь серьезно. Если ты хотя бы попытаешься не быть ублюдком, как обычно, у вас все получится.       – Я не намерен обсуждать это с тобой, – отрезал Корсар. – Лучше скажи, что думаешь делать? Какие у нас вообще варианты? Допустим, это дело рук немцев, что тогда?       – Вариантов не так уж и мало. Я займусь этими немцами, узнаю о них все, а там видно будет. Если это они пытались меня убить, значит, чувствуют опасность.       – И методы у них радикальные.       Венгр хмыкнул.       – И не таких обламывали.       На сей раз Артур кивнул. В принципе да, у них каких только врагов не было, и все они теперь покоятся кто в сырой земле, а кто на дне реки. У них достаточно сил, чтобы дать отпор каким-то там немцам.       – И все же будь осторожен, – немного подумав, Керкленд добавил: - Я не думал, что они будут использовать подобные методы.       – Я тоже. Либо мы плохо их изучили, либо это вообще не их рук дело. Опять же, надо искать того, кто это сделал.       Корсар нахмурился. Его всегда неимоверно раздражали такие моменты, при которых он не знал наверняка, кто их враг. Если знаешь, кому надо рвать глотку, это уже половина дела. Куда сложнее гадать, от кого надо ожидать удар.       – Бери столько людей, сколько надо, – сказал он. – Столько денег и оружия, сколько потребуется. Я хочу, чтобы эти твари, кто бы они ни были, пожалели о том, что посмели пойти против нас.       – Хорошо.       Несмотря на шутливый тон, Доминик прекрасно понимал, что все более чем серьезно. Он уже прикидывал в голове свои дальнейшие действия и возможные варианты развития событий.       Проводив компаньона до порога, Артур вернулся в спальню. Чуть поморщившись, он стянул со спящего парня ботинки и бросил их куда-то в сторону, а после решил проверить, как там его рана. Бинты были белыми, кровотечения не наблюдалось и, насколько смог понять Корсар, швы так же на месте. Это хорошо, потому как он совершенно не умел обрабатывать раны.       Немного подумав, мужчина снял с парня куртку, вытащив руки из рукавов и вытянув элемент гардероба из-под спящего человека. После его взгляд упал на мерно подымающуюся и опускающуюся грудь, уже не прикрытый футболкой впалый живот и старый потертый ремень брюк. Странно, но ему отчего-то лишь именно в этот момент пришла в голову мысль о том, что этот парень на самом деле очень привлекателен внешне. Он очень даже хорошо сложен, не слишком худ, мышцы неплохо развиты, талия на редкость тонкая, виднеются кубики пресса.       В голове пронесся целый ворох различных мыслей. Если два человека связаны общим узором, они вполне могут неосознанно ощущать друг друга на расстоянии. Керкленду как-то рассказывали о том, что узор помогает чувствовать измену. Если двое нареченных еще не встретились, то тот, кому по определению изменили, ощущает это – его узор чешется. Намного хуже, если они уже сошлись. Тогда запястье прожигает сильная боль.       Теперь, обдумывая все то, что происходило минувшие годы, Артур понял, что узор никогда его не беспокоил. Все эти двадцать три года. Выходит, если все это правда, то у Брагинского никогда и ни с кем не было отношений. Выходит, он в самом деле ждал свою вторую половинку.       Керкленд протянул вперед руку и осторожно коснулся чужого плеча. Иван все так же ровно дышал, такой умиротворенный и спокойный. Странно, но во всем этом был какой-то необъяснимый уют, нечто такое, что сразу западало в душу. Корсар был взрослым и повидавшим жизнь мужчиной. У него было много коротких романов, еще больше случайных связей, была любовь, как он искренне полагал, настоящая и сильная. В его жизни вообще много чего было. А что было у Брагинского? Ничего. Их разделяли не только одиннадцать лет жизни, но еще и целая пропасть из самых разных аспектов, и все же теперь они здесь, вместе, в одной комнате. И этот парень в его полной власти.       Нет ничего странного в том, чтобы желать того, кто является твоим нареченным. Более того, это вполне естественно. Но не тогда, когда твой нареченный у тебя в плену, вырубленный снотворным, находящийся в неволе.       – Ты…       Следуя странному порыву, Керкленд присел на кровать рядом с парнем и потянулся выше, к его волосам. Он и сам не понимал, почему все тело охватило странное волнение. Стало немного не по себе, но мужчина и не думал отстраняться.       – Ты мой.       Просто констатация факта. Какая бы пропасть не была между ними, Иван все равно принадлежит ему. Ничто в мире не сможет это изменить, так что ему придется смириться. Уже совершенно не стесняясь своих противоречивых желаний, Артур принялся невесомо водить рукой по бессознательному телу. Он прошелся вниз, касаясь шеи, на которой обнаружилось несколько старых шрамов, ниже, по груди, по крепкому впалому животу. Пальцы остановились на линии пупка. Кожа была нежной, редкие, очень светлые и почти невидимые волосы были поразительно приятными на ощупь.       Артур сглотнул. Он хотел этого парня, но даже его скотская натура не позволила бы ему просто взять и надругаться над спящим человеком. И все же… В собственных штанах было тесно, и все от того, что он так остро реагировал на близость с этим человеком. Когда-то один из знакомых говорил ему о том, что секс с нареченным дарит самое невероятное и немыслимое удовольствие. Интересно, а как это будет с Брагинским? Корсар отдавал себе отчет в том, что он даже не сомневается – это будет. Иван принадлежит ему, он хочет его. Пусть смирится с этим и покорится. Он так решил.       Пальцы скользнули ниже, на миг остановились у пояса брюк, а потом осторожно протиснулись внутрь, касаясь мягких паховых волос. Это было сродни тому, чтобы сорвать запретный плод в райском саду – чистый соблазн. Желание вполне могло свести с ума, но Керкленд сперва замер, а после резко отстранился.       Нет, он ничего не сделает с парнем, пока тот в таком состоянии. Даже у ублюдочности короля криминального Лондона есть свои границы.       Мужчина поднялся на ноги, недовольно отмечая, что у него уже крепко стоит. И было бы отчего, он ведь всего лишь прикасался к этому человеку, почти невесомо, едва-едва. В этом ли заключается магия узоров? Этого Артур не знал, но теперь полагал, что так оно и есть.       – Ты мой, – повторил он.       Его голос, тихий, переполненный непривычным волнением, растворился в спальне. Но сквозь пелену обманчивого спокойствия пробился неприятный, липкий страх. А что, если парень сбежит? Что, если он умчится вдаль, невесть куда, найдет себе кого-то другого и будет жить своей жизнью? Корсар вдруг понял, что если в один прекрасный день его узор начнет жечь огнем, говоря тем самым об измене суженого, он просто убьет Ивана, а после покончит с собой. Он – собственник. Он не отдаст свое. И если Брагинский не захочет быть с ним, то он вообще ни с кем не будет. А убив его, Артур не сможет жить сам, хотя бы потому, что такая жизнь станет невероятной мукой.       И именно поэтому у парня нет права выбора. Он – его собственность. Он будет жить с ним, будет делать то, что скажет Корсар. В противном случае ему же хуже. Тем более, что родственная душа – это слабость. Керкленд не в том положении, чтобы так рисковать.       Кивнув собственным мыслям, мужчина помчался в свой кабинет. Там, в одном из дальних шкафчиков, хранилось то, что ему нужно. Вернувшись обратно, он решительно взялся за правую руку парня и поспешил приковать ее к изголовью кровати наручниками. Но и это ему казалось недостаточным, а потому вторую пару наручников, длина цепи которых была чуть больше метра, он использовал для того, чтобы приковать ногу парня к резной спинке. Чтобы уж наверняка. Пусть парень знает, что у него нет шансов сбежать.       Корсар вновь посмотрел на парня. Он не был уверен, но надеялся на то, что поступает правильно. Отвернувшись, он ушел, закрыв за собой дверь. Остаток ночи обещал быть бессонным, так что стоит выпить чаю, желательно с мелиссой и мятой.