Один раз и навсегда

      У Вани болела голова. Странная пустота, паршивое чувство во рту, боль в боку и гадкое ощущение того, что он пролежал в помоях как минимум всю ночь – вот что встретило его с утра пораньше. Парень поморщился, просто мечтая о том, чтобы смочить горло, а в идеале почистить зубы, чтобы отвратительное ощущение его, наконец, покинуло, а после открыл глаза. Потолок был совершенно незнакомым. Поморщившись, Брагинский понял, что он, этот потолок, не белый, а светло-салатовый. Тут же пришло понимание того, что он снова очнулся в незнакомом месте. В прошлый раз пробуждение произошло в той противной квартире, в которой совсем недавно…       Ваня вздрогнул, вспомнив о том, что с ним произошло. Сначала в него стреляли, потом его похитили и держали в маленькой вонючей квартирке, а потом на них напали какие-то люди, и этих людей перебил венгр, вооруженный сковородой. Но что же было потом?       Парень огляделся. Перед глазами все плыло, но он смог сфокусировать взгляд. Совершенно незнакомая обстановка, красивая, по-своему уютная, но явно никем не обжитая комната, мягкая кровать, довольно недурные обои на стенах, большая золотистая люстра на высоком потолке, темные и явно очень плотные шторы. Он сам был без рубашки, но, кажется, в штанах, прикрытый теплым пледом. Как странно.       Потянувшись всем телом, Брагинский тут же наткнулся на то, что сразу вдребезги разрушало атмосферу лживого уюта – наручники. Как в прошлый раз, только теперь запястью не было больно, кожу не натирало, и цепь была чуть длиннее, так что можно было двигать рукой и она не затекла.       – Твою мать…       Вчера он был с венгром. Тот, кажется, пообещал ему, что отвезет домой. Странно, что Ваня сразу поверил, ведь не стал бы этот человек в самом деле везти его в Россию или хотя бы в аэропорт, тем более без документов. А потом венгр остановил машину и велел ему выпить обезболивающие, хотя Брагинский и заверял его в том, что в подобном нет нужды. Рана практически не болела, но венгр настоял, так что таблетки пришлось выпить. А что же было потом?       Далее в воспоминаниях следовал провал. Получается, венгр просто обманул его, усыпил и привез сюда. А ведь этого вполне стоило ожидать, удивительно тут лишь то, что Ваня почему-то поверил этому человеку. Осталось теперь понять, что это вообще за место и почему он тут.       Дернувшись, парень не без удивления обнаружил еще одни наручники, на сей раз на ноге. Что ж, из одного плена в другой. Как же теперь быть? Что делать? Как спасаться? Голова закружилась, а потому Ваня снова улегся на место, понимая, что еще немного, и его просто затошнит, даже несмотря на то, что он, судя по всему, давно не ел. Или ел, но мало. Сложно вот так понять.       Немного подумав, он коснулся левой рукой повязки на ране. Она болела, но боль была не острой и резкой, как вчера, а скорее ноющей и немного отстраненной. В этом тоже приятного мало. А вообще, странно, что минувшей ночью у него не разошлись швы, вряд ли можно вот так активно ходить уже через день после пулевого ранения.       – Коля… – протянул парень, понимая, насколько серьезно его угораздило вляпаться. – Я хочу домой… Пожалуйста…       Он безумно скучал по братьям, Штефану и своей комнате в небольшой квартирке в Москве. Поиск второй половинки обернулся худшим разочарованием в его жизни. Мало того, что его суженный просто отмороженный бандит, так он вообще знать не хочет Брагинского и издевается над ним. Да что там – он стрелял в Ваню, а потом держал на цепи раненного человека. Он определенно старше, у него определенно точно было много партнеров. Каждый раз, когда ему было хорошо, Ване было плохо. Сколь часто бывало, что у него кожа горела огнем, поднималась температура, хотя он был здоров. И каждый раз врач разводил руками и говорил: «Это из-за узора, тут ничего не поделаешь». Особенно плохо Ване было как раз перед тем, как Николай приобрел ему билет в Лондон. Плохо? О нет, это было ужасно. Парню казалось, что он точно умрет. И дело, опять же, было в этом человеке.       Корсар… У него наверняка кто-то есть, он вполне счастлив и Брагинский ему даром не сдался. И именно от того было особенно больно. Он бы смирился со всем, если бы вдруг оказалось, что в этом будет смысл. А так и вовсе не понятно, зачем его вообще держали в той квартире и почему он сейчас здесь. Может, у этого Корсара какое-то извращенное понятие о родстве душ и он просто хочет держать его в плену? Просто так, чтобы оберегать свой покой и спокойно жить и веселиться с тем, с кем сам захочет.       Ваня широко распахнул глаза. Точно, так и есть. Наверняка все дело в этом. Он искал любовь и высокие чувства, а наткнулся на человека, который будет держать его на цепи. Парень невольно хныкнул. Он никогда не любил плакать, но ведь эмоциям невозможно приказывать. Ему было очень больно и гадко на душе, и не с кем поговорить, некому высказаться… Слезы словно сами собой полились из глаз к вискам и потерялись в волосах, но парень тут же потянул руку к лицу. Не было и малейших догадок о том, что можно сделать и как спасаться.       Прошло, наверное, минуть пять. Ваня успел успокоиться, слезы почти высохли, но на сердце до сих пор скребли кошки. Когда щелкнул дверной замок, парень замер, а после приподнялся и тут же увидел того, кого и ожидал увидеть.       Корсар выглядел несколько иначе. Более… домашний, что ли, в обычных брюках темно-синего цвета и явно немного великоватой для него рубашке. Ване стало страшно. Он и сам не мог объяснить природу своего страха, не мог понять, чего же именно он боится – того, что его убьют, или того, что ему снова скажут, что он не нужен.       – Проснулся? Вот и славно.       По тону мужчины чувствовалось, что он вообще не удивлен. Словно он уже знал, что пленник давно проснулся. Это немного напрягало. Ваня сглотнул, не зная, как вообще надо реагировать.       – Что я здесь делаю?       Корсар не смотрел на него. Он совершенно спокойно прошел в комнату, ведя себя так, словно он тут один. Подобная отстраненность определенно не прибавляла позитива в эту ситуацию.       – Мне казалось, что это вполне очевидно – ты лежишь на кровати.       В его тоне было столько холода и высокомерия, что Ваня невольно поежился. Что ж, ни о каком высоком чувстве не может быть и речи, это ясно. Придется с этим смириться.       – Я не об этом. Зачем меня сюда привезли?       – Лучше скажи спасибо, что венгр спас твою жалкую жизнь, – отмахнулся Корсар, который открыл дверцу прикроватной тумбы и теперь выискивал в ней что-то. – Или было бы правильнее позволить тебя убить? Согласен, мороки было бы меньше.       Ване вдруг показалось, что ему плюнули в лицо. Это было даже слишком обидно. Неужели этому человеку настолько на него наплевать?       – Так может стоило сразу добить меня, чтобы не мучиться?       Парень подумал, что лучше было бы в самом деле умереть, чем выжить и узнать, что его родственная душа настолько ужасный и отвратительный человек. Неожиданно Корсар посмотрел прямо на него. Этот взгляд просто пригвоздил парня на месте и заставил лишиться дара речи.       – Я буду делать то, что хочу. Твое дело – молчать и слушаться. Только попробуй мне перечить.       Этот мужчина явно не шутил. Брагинскому было страшно, безумно страшно. Вот Корсар приблизился к нему, и парень пожалел о том, что не может провалиться сквозь землю или умереть сразу на месте.       – Что… вы…       Слова упорно не выговаривались. Когда Корсар навис над ним, Ваня вдруг осознал, что вообще не знает, что же он хотел спросить.       – Тебе понятно?       Сильная рука буквально швырнула его обратно. Того, что случилось потом, Ваня совершенно не ожидал. Корсар сорвал с него плед и, откинув его в сторону, решительно взялся за ремень его брюк. Брагинский настолько сильно растерялся, что просто выпучил глаза и принялся смотреть на то, как этот человек грубо сдирает с него штаны вместе с нижним бельем. Он пришел в себя лишь в тот момент, когда осознал, что Корсар забрался на кровать и сдвинул в сторону его левую ногу.       – Нет!       Он дернулся всем телом, даже не чувствуя, как больно сдавило руку и ногу от металла наручников. Его штаны остались на лодыжке правой ноги, но это сейчас волновало в самую последнюю очередь. Он впервые в жизни был полностью обнажен перед кем-то, и это его невообразимо сильно пугало. Но куда страшнее было от взгляда Корсара. Он напоминал самого дьявола, что обрел людскую плоть.       – Тихо.       – Не надо, нет!       Ваня не прекращал дергаться, хотя и понимал, что этот человек его сильнее, а он сам мало того, что на цепи, так еще и ранен. Корсар не был намерен церемониться. Чуть приподнявшись, он с размаху ударил парня по лицу. Повезло еще, что не кулаком, ибо рука у него была тяжелой, но получить пощечину было куда унизительнее. У Вани потемнело в глазах, голова тут же разболелась сильнее. Не давая ему опомниться, мужчина тут же сжал его горло все той же рукой и приблизился.       – Не смей противиться мне, иначе я заставлю тебя пожалеть о том, что ты появился на свет.       Голос был настолько холодным, что Брагинский не решился и пикнуть в ответ. Чужая рука больно сдавила шею, но он просто замер. Взяв волю в кулак, он открыл глаза и посмотрел на Корсара, на того человека, который, как он думал, всегда будет его любить и защищать. Будь он проклят, этот узор, будь проклята судьба, это слишком жестокая насмешка.       – Не надо… Я… никогда…       У Вани никогда и ни с кем ничего не было. Никто не прикасался к нему, никто не целовал и не дарил нежности. Лишь изредка он воображал себе, как бы это все происходило с тем, кому он обещан самой судьбой, но в тех мечтах было много ласки и трепета, там не было места животному страху и столь болезненным тискам.       – Ты принадлежишь мне, – отчеканил Корсар. – Так что заткнись и раздвигай ноги.       Было бы правильнее возмутиться, поднять шум, снова начать дергаться… Но Ваня смирился. Он снова хныкнул, ненавидя сам себя за свою слабость, а после отвернулся, вновь ощущая влагу на лице. Нет, он не хотел плакать в присутствии этого человека, он не хотел показывать, что разбит и сломлен, не хотел показывать свое отчаяние и боль. Приказав себе расслабить трясущееся тело, он попытался просто зажмуриться и абстрагироваться от того, что должно скоро произойти.       Поняв, что сопротивления не будет, Корсар чуть разжал хватку, а после и вовсе убрал руку. Создавалось ощущение, что он спешит, но Ваня не смог бы понять наверняка, что и как с этим человеком на самом деле. Он не знал, насколько ему самому противны свои действия.       – Мне плевать, как ты жил раньше, – шепнул он прямо в ухо парню, прижавшись максимально близко. – Это случилось, и отныне ты – моя собственность. Если посмеешь мне противиться, попытаешься сбежать или не будешь раздвигать ноги по первому моему щелчку, я сделаю так, что ты будешь молить о смерти. Это понятно?       Брагинский был охвачен ужасом. Все еще хуже, чем он воображал. Намного хуже… Понимая, что Корсар ждет ответа, Ваня снова хныкнул и закивал, не открывая при этом глаз. Сердце вновь болезненно сжалось. Наверное, лучше бы он и дальше сидел у себя, страдая от одиночества. Это не так страшно, как то, что уже случилось.       – Только попробуй дернуться.       Парень ожидал самых страшных пыток, но Корсар вновь удивил его. Мужчина уткнулся ему в изгиб шеи и отрывисто поцеловал нежную кожу, заставив парня потрясенно раскрыть глаза.       Это происходило в самом деле – Корсар целовал его. Брагинский прикусил губу, все так же не поворачивая голову. Впрочем, быстрые кусачие ласки были не долгими. Мужчина как-то странно сжал его в своей хватке, замер на пару мучительно долгих мгновений, а после приподнялся, садясь на колени аккурат между ног своего пленника. Он провел руками по обнаженным ногам от колен наверх, заставляя парня продрогнуть, а после несколько грубовато коснулся вялого члена.       Ваня снова зажмурился, с огромным трудом сдерживая в себе желание начать сопротивляться. Он постарался думать о чем-то другом, лишь бы только не осознавать, что происходит на самом деле. Когда холодные и отчего-то влажные пальцы коснулись его промежности, Брагинский не смог сдержаться. Он дернулся, пытаясь избежать проникновения, но Корсар крепко обхватил его бедро, впиваясь ногтями.       Слезы вновь хлынули из глаз словно сами собой. Все, что происходило потом, вылилось в сплошной поток унижения и боли. Корсар оказался неожиданно терпелив. Он дождался того момента, когда Брагинский хоть немного расслабит тело, а после медленно ввел в его нутро указательный палец. Стоит отметить, он делал все весьма осторожно, словно жалея парня, для которого это было в первый раз, но Ваня не верил в такую жалость. Он вовсе был убежден в том, что этот мужчина не ведает, что такое жалость.       Ощущать в себе чужие пальцы было откровенно противно. Брагинский не видел ничего, но чувствовал всем телом все то, что происходило. К первому пальцу добавился второй, и стало больнее, чем прежде, и лишь в тот миг парень болезненно простонал, уже не в силах сдерживаться. Когда Корсар вставил в него три пальца сразу, Ваня дернулся всем телом, словно от удара током. Он уже почти не испытывал боли физической, или она просто обрела совершенно новые формы. Он уже мало понимал, что вообще происходит.       – Открой глаза.       Холодный голос прозвучал словно гром среди ясного неба. Парень мотнул головой. Он не хотел ничего видеть. Он бы предпочел вовсе ослепнуть навсегда, лишь бы никогда более не видеть полный презрения взгляд кривого зеркала своей мечты. Корсар резко ввел в него пальцы по самое основание, заставив воскликнуть.       – Открой свои глаза!       Он впервые повысил голос. На сей раз Брагинский подчинился. Его взгляд был мутным от влаги, рассмотреть Корсара было сложно. В тот же миг мужчина вытащил из него пальцы. Ваня было облегченно выдохнул, но худшее было еще впереди.       – Ты мой.       Корсар снова чуть склонился, а Брагинский не сразу понял, что он делает. На сей раз его растянутого входа коснулась влажная от возбуждения головка чужого члена, но парень осознал это не сразу.       – Нет… Нет!       Мужчина буквально повалился на него, крепко сжимая тело под собой, фиксируя на месте и заключая в свои объятия. Он толкнулся вперед, и Брагинский вновь почувствовал проникновение в себя чего-то инородного. Уйти от контакта было практически невозможно. Краем уха он слышал, как позвякивают цепи, не осознавая, что это наручники, которыми его сковали.       Корсар толкнулся еще раз, а Ваня проскулил. Ему казалось, что в него вонзили раскаленную кочергу, перед глазами все пошло пятнами от боли.       – Ты мой.       Наконец, мужчина вошел в него полностью. Их тела соприкоснулись. Ваня ощущал своей обнаженной кожей ткань одежды, но эти ощущения просто меркли на фоне той боли, что он испытывал. Корсар начал двигаться практически сразу, а Брагинский снова зажмурился. Боль, страх, презрение к себе и своей слабости, отчаяние, желание умереть – все смешалось воедино, не позволяя сделать вздох полной грудью.       В какой-то момент Ваню точно лавиной накрыло осознание того, что теперь уже точно нет пути назад. Корсар хотел привязать его к себе, и он сделал это. Он овладел его телом, обрекая тем самым на воистину страшные мучения длиною в жизнь. Никогда еще прежде Брагинский не чувствовал себя настолько плохо.