Один раз и навсегда

      – Отвратительная погода! – воскликнул Гилберт Байльшмидт, едва сойдя с трапа самолета. – Только твоя унылая рожа и радует. Будь так любезен – найди мне сразу пару девочек, чтобы я мог снять стресс. Сложно работать в такой туманной обстановке.       Молодой мужчина, высокий, статный, одетый с иголочки, с пепельными волосами и невероятно бледной кожей, прошел мимо своего сводного брата, не без интереса оглядываясь. Родерих удивленно смотрел на него, не понимая, какого черта вообще происходит.       – Ты что здесь делаешь?       Эдельштайн приехал поздним вечером в аэропорт, чтобы встретить Людвига, который должен был прилететь на частном самолете. Однако младшего брата не было видно, зато вместо него в Лондон зачем-то прилетел Гилберт, которого Родерих на дух не переносил.       – На данный момент стою перед тобой и мокну под дождем, – отозвался альбинос. – Или не сильно похоже на то?       – Я не об этом, – недовольно отозвался Эдельштайн. – Где Людвиг? И почему ты приехал вместо него?       – Где твоя машина? – Байльшмидт проигнорировал вопрос. – Я не собираюсь мокнуть под дождем, черт возьми.       Приглядевшись, он сам направился в сторону автомобиля. Родерих вздохнул, стараясь держать себя в руках и не злиться раньше времени, а после поспешил за братом. Он кивнул одному из охранников, и тот расторопно открыл дверь лимузина. Гилберт тут же забрался в салон, а Родерих сказал водителю:       – В гостиницу, немедленно.       Автомобиль тронулся. Родерих бросил уже откровенно взбешенный взгляд на родственника, но тот лишь несколько высокомерно откинулся на сидение и вытянул ноги.       – Ненавижу самолеты. Даже несмотря на то, что перелет был совсем не долгим. И сделай ты лицо попроще, – мужчина усмехнулся. – Наш дорогой Людвиг как раз вчера вечером влюбился. Вернее, встретил девицу, у которой на запястье вторая часть его узора. Я в жизни не видел его таким счастливым. В самом деле, не в том он состоянии, чтобы о делах думать, сам понимаешь. А впрочем, тебе-то откуда это знать.       Гилберт очень неприятно усмехнулся, а Эдельштайн невольно покраснел, вспомнив о том, что его-то узор уже стал цельным. На его руке был повязан платок, и если вдруг что, он заставит всех думать, что это лишь мера предосторожности, не более того. Нельзя, чтобы тот же Байльшмидт понял, что да как. Сам Родерих не знал, кто же он – тот человек, с которым у него совпал узор. Он знал, что будет готов многое ради него сделать, но при этом не видел даже лица этого человека. Такая неизвестность безумно пугала. Его родственная душа, этот неизвестно кто, провел с ним ночь, полную невероятной страсти, а после просто исчез, будто его и не было вовсе. Почему? Но был и другой вопрос – как он вообще оказался в его номере? Не значит ли это, что он мог быть шпионом того же Корсара или подосланным наемным убийцей?       Ситуация была сложной, а внезапное появление Гилберта так и вовсе подливало масла в огонь. Возможно, Родерих смог бы поделиться произошедшим с Людвигом, уж он бы его понял и попытался как-то помочь. Ждать подобного от старшего Байльшмидта определенно не стоит – себе дороже.       – Почему ты не позвонил и не предупредил? – тут же поинтересовался Эдельштайн. – В конце концов, я должен сразу узнавать о подобных вещах, Людвиг и мой брат тоже.       – Да-да, я знаю… – Гилберт снял с себя уже немного намокший пиджак и бросил его на сидение, а после закинул ногу на ногу. – Не до тебя было. Ты бы видел эту красотку, такая знойная итальянка. Я знакомился с ней, и совершенно забыл о тебе. Что и не странно.       Байльшмидт противно захихикал, а Родерих потер виски кончиками пальцев. До чего же его раздражал сводный брат. Было так много причин его ненавидеть, хотя австриец честно старался подавлять свои эмоции и просто не обращать внимания на Гилберта. Сложно будет не замечать его, если он все время будет рядом.       – Что ж, ладно… – выдохнул мужчина. – Сейчас поедем в гостиницу, я посвящу тебя во все тонкости дела. Очень надеюсь на то, что ты отнесешься ко всему серьезно.       – Само собой, – усмехнулся Байльшмидт.       Из-под рукава его рубашки виднелся узор на запястье. Родерих хорошо знал, что это за узор – пышная роза красноватого цвета. Гилберт пока еще не встретил свою вторую половинку, хотя нельзя сказать, что он прямо-таки ее искал. Подумав немного, австриец чуть сжался, снова предаваясь мыслям о своей родственной душе. Интересно, вернется ли тот снова? Их связала магия узоров, так что по логике вещей они просто не смогут жить друг без друга. Эдельштайн уже чувствовал тоску по этому неизвестно кому, желал его прикосновений и не имел и малейшего понятия о том, что делать и как быть. Он-то сам не сможет его искать. Значит, надо ждать того, что незнакомец вернется, а после выяснить, кто же он такой и к чему эта скрытность. И желательно все сделать так, чтобы об этом не узнал Гилберт, а то проблем потом не избежать.       Когда лимузин Эдельштайна подъехал к зданию, шатенка двадцати пяти лет бросила в окно ленивый взгляд, думая лишь о том, чтобы быстрее прошли полчаса, и она смогла бы уже вернуться домой, закрыв магазин. Этот цветочный магазин, небольшой, но довольно яркий, находился как раз напротив пятизвездочного отеля, через дорогу. Франсуаза Бонфуа проработала в нем флористом и продавцом практически три года, и за это время она повидала много интересного, наблюдая за людьми, которые останавливались в отеле.       Ее интерес к лимузину и его хозяину быстро пропал, когда завибрировал телефон. Девушка вздрогнула, а после, увидев, от кого звонок, просто просияла.       – Ало!       – Привет, дорогая, – прозвучал мужской голос из динамика. – Я как раз еду домой, тебя забрать? Франсуаза посмотрела на часы. Оставалось еще двадцать семь минут до закрытия.       – Да, конечно. Можешь не спешить.       – Хорошо, малыш.       Девушка заулыбалась. Ей всегда нравились нежные прозвища, которыми ее одаривал любимый человек. Они давно жили вместе, и все у них было хорошо, кроме одного неприятного момента. Бонфуа положила телефон на стойку, и после бросила мимолетный взгляд на свое запястье. На нем красовался ее узор – пышная красноватая роза. Рисунок был блеклым, потому как она еще не встретила второго носителя такого же узора. Это ее родственная душа, человек, встреча с которым уготована ей самой судьбой. Однако этот самый человек до сих пор не появился. Зато у нее был Антонио, красивый знойный брюнет с зелеными глазами и ослепительной улыбкой. Он так же не встретил свою судьбу, и синяя гвоздика на его узоре была бледной. Эти самые узоры не мешали им любить друг друга, жить вместе и радоваться каждому дню.       Франсуаза бросила еще один взгляд в окно. Уже темно, вряд ли кто-то вздумает еще наведаться в цветочный магазин. Значит, вполне можно уйти чуточку раньше. Она уже соскучилась по Антонио, как бывало постоянно. И это не было магией узоров, это было нечто иное, более обычное. Возможно, однажды узоры их разлучат, когда придет час судьбоносной встречи, но пока ничто не мешало им быть счастливыми. А узоры… Кто знает, может и не будет никаких встреч, и узоры так и останутся блеклыми. В жизни возможно всякое.

***

      Артур открыл дверь. Перешагнувший порог Доминик был насквозь мокрым. Он не поздоровался, был необычайно хмурым и задумчивым, и это заставило Керкленда заподозрить неладное.       – Что случилось?       В том, что что-то все-таки случилось, он совершенно не сомневался. Хедервари как-то странно повел плечом, а после посмотрел на Корсара и откашлялся.       – Я схожу в ванную, ладно?       С его волос капала вода. Да уж, не было у венгра привычки носить с собой зонт. Но никогда прежде подобные мелочи не заставляли Доминика перестать беззаботно улыбаться.       – Конечно, – кивнул Артур. – Я принесу тебе сменную одежду.       – Спасибо, – отозвался Хедервари. – И не смотри на меня так. Дай сперва отогреться, а потом я все тебе расскажу. В конце концов, ты мой единственный друг, с кем еще мне делиться…       Он небрежно снял ботинки, а после, стягивая с себя на ходу куртку, направился в сторону ванной комнаты. Керкленд напряженно смотрел ему вслед, понимая, что произошло нечто воистину грандиозное, раз Хедервари ведет себя так. Что ж, он все расскажет сам. Стоит быстрее отнести ему чистую одежду, а потом заварить чай или кофе, а лучше и вовсе достать виски.       Кивнув собственным мыслям, Керкленд направился в свою комнату. У него была на отдельной полке одежда, которую он не носил и которая была ему великовата, как раз для таких случаев, когда она могла понадобиться венгру. Да, это его единственный друг, и он часто оставался на ночь у Артура, а ситуации могли быть разные. Опять же – Доминик никогда не носил с собой зонт, а дожди были явлением частым.       Когда Корсар пришел с одеждой ванную, дверь была не заперта. Хедервари был в душевой кабинке, благо стенки ее были пластиковыми, так что кроме силуэта ничего нельзя рассмотреть. Положив одежду в сухую раковину, Артур направился на кухню. Оставалось теперь ждать друга в ожидании его рассказа о том, что же произошло.       Догадок было много. Например, венгр мог провалить задание и рассекретиться перед Эдельштайном. Но вряд ли он был бы таким спокойным, будь оно так. Значит, тут что-то совершенно иное. Нет толку гадать. Надо дождаться Доминика.       Стараясь думать о чем-то другом, дабы не накручивать себя лишний раз, Артур вспомнил слова Брагинского. Вернее, его просьбу. В принципе, не было ничего плохого в этой самой просьбе, ведь для человека вполне естественно беспокоиться о родных. Слишком непривычно для Керкленда, но абсолютно естественно. Однако что-то заставляло его сказать решительное «нет» в ответ на эти невинные просьбы. Он прекрасно понимал, что именно, равно как и понимал, что не может признаться в этом даже себе. Слишком… стыдно для кого-то вроде него.       – Погода разыгралась не на шутку, – будничным тоном заметил Доминик, как ни в чем ни бывало пройдя на кухню и присев за стол.       Он был в клетчатой красной рубашке и простых темных брюках. Эту самую рубашку покупал лично Артур, уже давно. Ее расцветка так и кричала о том, что она шотландская, а это в свою очередь напоминало о той самой женщине, из-за которой отец Артура бросил их с матерью. Наверное, это была такая странная и никому не понятная форма мазохизма, не иначе. Хотя Доминику эта расцветка шла.       – Налить тебе кофе?       Корсар решил не торопить друга. В конце концов, венгр не дурак. Будь это что-то важное, он бы сразу все выложил.       – Да, пожалуйста.       Теперь Хедервари улыбался. Он немного потрепал свои мокрые длинные волосы и поспешил отвести взгляд. Это наводило на некоторые мысли, равно как и то, что он придерживал пальцами левый рукав рубашки, не позволяя тому подняться и обнажить запястье.       Артур нахмурился, но все же поднялся с места и налил кофе в чашку. На столе уже стояло любимое венгром сахарное печенье, которым Керкленд так же закупался на случай, если единственный друг придет в гости.       – Итак, – сказал он, присев обратно. – Может, ты уже объяснишь, что случилось?       Доминик прикоснулся руками к чашке с горячим напитком и принюхался.       – Конечно, куда я денусь…       Он подул, а после сделал небольшой глоток. Корсар уже терял терпение, слишком уж венгр тянул.       – Ну и?       – Повторюсь, ты мой лучший друг, скрывать от тебя что-то я не намерен. Надеюсь, ты поймешь мою ситуацию.       Очевидно, Хедервари решил зайти издалека. Артур снова бросил мимолетный взгляд на его руки, понимая, что в чем-то он все же не ошибся, это подозрение было верным.       – Говори уже, черт возьми, – рыкнул он.       Доминик кивнул:       – Ты иногда очень проницателен. Что ж, смотри.       Он расстегнул пуговицу рукава и потянул повыше, а после продемонстрировал другу свое запястье. Еще недавно бывший бледным, его узор теперь искрился золотом. Это выглядело безумно красиво, но сам факт того, что Доминик встретил свою родственную душу, несколько напрягал.       – Когда это случилось?       – Минувшей ночью, – ответил Хедервари. – Для меня самого это шок, но сам факт того, что это произошло, был бы просто половиной беды.       Корсар отвел взгляд от узора и посмотрел в глаза венгру. Очевидно, это еще не все новости.       – Что?       – Было бы неплохо, если бы я повстречал милого, невинного мальчика, как ты. Возможно, мы бы сразу поладили, я бы кинул тебя и весь этот криминал, и уехал бы с ним жить в другую страну. А возможно даже смог бы уговорить и тебя бросить все и быть счастливым где-то не в Британии. Но тогда все было бы слишком просто, не правда ли?       В голове Керкленда тут же возникла догадка. Он хорошо помнил, куда собирался друг минувшей ночью, сопоставил это с тем, что узор теперь цельный, но после мотнул головой. Нет, этого не может быть. Ведь не может же.       – Кто он? – прямо спросил Артур. – Отвечай.       Доминик сглотнул.       – Ты и сам понял. Родерих Эдельштайн. Он – моя родственная душа.       Корсар потрясенно замер. Стало быть, все может быть, если даже подобное оказалось реальностью.