Один раз и навсегда

      Тиканье часов помогло сосредоточиться и все хорошенько обдумать. Корсар бросил еще один взгляд на венгра, который, казалось, вовсе старался смотреть куда угодно, лишь бы не на друга, а после задумался. Выходит, их главный враг оказался нареченным Доминика. В это сложно было поверить, хотя Артур не поставил этот факт под сомнение даже в своих мыслях. В конце концов, на это вполне мог намекать узор на запястье Хедервари – цветок эдельвейс, самый распространенный узор в Австрии, а Эдельштайн как раз австриец. Но все равно подобное стечение обстоятельств просто выбивало из колеи.       – Так значит, ты вчера был у него… – протянул Керкленд. – Хотел убить, но обнаружил… это…       На ум сразу пришел Иван. Помнится, Артур сам хотел убить парня, и вполне мог бы добить после ранения, если бы не увидел узор. Страшно подумать, что было бы, если бы ранение оказалось серьезнее. Найти вторую половинку в миг ее смерти – это то еще испытание.       – Да, – кивнул венгр.       Он все так же не поднимал глаз, полностью сосредоточив внимание на кружке с недопитым и уже не теплым напитком. Никогда прежде Артур не видел его таким растерянным.       – Но ты с ним не говорил?       – Как бы я объяснил ему то, что оказался в его номере ночью, миновав охрану?       Корсар хмыкнул. До чего же странная ситуация. Его воображение пыталось подкинуть хоть какой-то план дальнейших действий. Надо было решать, как быть дальше. Если венгр повязан с Эдельштайном узором, то тут все бессильно. Этот человек теперь дороже для него, чем единственный друг, что вполне логично. Так как же он поступит? Идти против австрийца он уже не может, и это факт. А что же сам Эдельштайн? В его власти теперь попытаться настроить Доминика против Корсара и вообще использовать эту связь с выгодой для себя, хотя еще неизвестно, будет ли он так поступать. Артур слишком плохо знал этого человека, чтобы предугадывать его дальнейшие шаги.       – Вы вообще не разговаривали?       Наконец, венгр поднял взгляд. Он улыбнулся, но как-то совсем жалко, через силу.       – Если не считать пары реплик.       – А что вообще было?       В том, что что-то все-таки произошло, Керкленд не сомневался.       – Ну… – Доминик выдержал паузу, а потом сказал: – Мы переспали. Я почему-то совершенно потерял контроль над собой.       – Отлично.       На самом деле Артур не мог не понять друга. Он и сам постоянно хотел близости с Брагинским и чувствовал себя невероятно цельным и самодостаточным в тот миг, когда сжимал парня в своих объятиях. И что уж таить, он ведь насильно склонил Брагинского к близости именно потому, что просто не смог контролировать себя.       – Но он не знает, кто я, – сказал венгр. – Думаю, даже не подозревает.       – Что? – удивился Корсар. – Как такое возможно, если вы переспали? Или ты его…       Доминик усмехнулся, избавив тем самым друга от необходимости закончить вопрос.       – Нет, разумеется. Я не ты, валить и трахать против воли не привык. Просто дал понять, что мы с ним повязаны, а потом завязал глаза. Стоило его немного приласкать, как он просто…       – Довольно! Я понял.       Хедервари снова усмехнулся, совсем не весело и без прежнего огонька в глазах, а Артур мотнул головой, стараясь не представлять лучшего друга в объятиях с австрийцем.       – Ты ведь все понимаешь, да? – совершенно серьезно спросил венгр. – Ты должен понимать, ведь ты знаешь, какого это.       Керкленд лишь обреченно кивнул.       – Понимаю. Что ты теперь думаешь делать?       Доминик мотнул головой.       – Я не знаю. Надеялся, что ты мне подскажешь.       – Я?       Корсар прекрасно понимал, что венгр вполне мог сразу кинуть его. Эдельштайн – человек богатый, и он теперь для Доминика все сделает. А значит Хедервари, который прекрасно это понимает, мог сразу раскрыться перед новоявленной второй половинкой и либо смотаться с ним в Германию и жить себе припеваючи, либо сдать ему Керкленда и неплохо нажиться. Но он не сделал ни того, ни другого. Выходит, для него дружба важнее собственной выгоды. Артур слишком привык к тому, что всех заботит только сохранность собственной шкуры, а потому такой поступок венгра его поразил. И приятно удивил, само собой.       – Ну, да. Что мне делать? Идти против него я не смогу, сам понимаешь. Но и оставлять тебя я не могу. Ты у нас, конечно, крутой и все такое, но сейчас все только и ждут, что ты покажешь слабость. Так что нам делать? И что делать мне?       Артур посмотрел на него пристально, а потом мотнул головой.       – Я не знаю.       Он был честен. В самом деле, как тут вообще быть? Керкленд понимал, что ему нужна помощь венгра, если он хочет и дальше держать в руках криминальный мир города. Только Доминик заслужил его доверие, так что терять такого человека и искать ему замену – это непозволительная роскошь. Но с другой стороны, он уже не имеет права его удерживать, потому как судьба самого венгра связана с определенным человеком. Родериху Эдельштайну не нужна Великобритания, не нужен Лондон, его интересует бизнес, продвижению которого мешает Корсар. Но пока не известно, как он отреагирует, когда узнает, что его избранник – главный помощник того самого Корсара. Возможно, он попытается перетянуть венгра на свою сторону и потопить Корсара, чтобы хорошенько нажиться и заработать, а возможно он попытается просто забрать Доминика с собой в Германию и заставит его забыть о своем единственном друге. Нельзя было исключать ни один из вариантов.       Сейчас самым главным было то, что Хедервари пришел именно к Керкленду за советом. Он еще даже не раскрыл Эдельштайну свою личность, но все честно рассказал Артуру, и тот это ценил.       – Признаюсь, я растерян, – сказал венгр. – Впервые в жизни не имею понятия, как быть.       – А чего бы ты хотел? – прямо спросил Корсар. – Как ты сам хочешь поступить?       – Да если бы я знал. Я сейчас больше всего на свете хочу к нему. Просто быть с ним рядом и не думать ни о чем на свете. Но вместе с тем я понимаю, что у меня есть еще и обязанности, о которых нельзя забывать. А еще я помню о том, что этот человек копает под тебя и совсем недавно пытался убить меня, натравив своих псов. Происходит такая чертовщина, а я не имею ни малейшего понятия о том, что делать.       – Бежать с ним и быть счастливым.       Артур и Доминик синхронно оглянулись, сперва даже не узнав голос Ивана. Тот стоял на пороге кухни, придерживая правой рукой бок, как раз там, куда он был ранен. Парень внимательно смотрел на венгра, и тот уловил в его взгляде нечто стальное и немного жестокое, нечто такое, чего он прежде еще не видел в этих сиреневатых глазах.       – Я же велел тебе сидеть в своей комнате, – рыкнул Керкленд, вскочив с места. – Живо проваливай.       Поразительно, но Брагинский не испугался его тона, как это было прежде. Хедервари сразу заметил, что этот парень какой-то не такой, как обычно. Он не посмотрел на Корсара, продолжая буравить взглядом венгра.       – Не все так просто, малыш, – отозвался, наконец, Доминик, совершенно не желая, чтобы лучший друг опять разозлился и попытался отыграться на этом парне.       – Конечно, – кивнул Иван, все так же игнорируя угрожающий взгляд Артура. – У вас обоих все сложно, я заметил. А между тем жизнь куда проще, чем вам кажется.       Корсар вдруг состроил такую гримасу, что даже венгру стало немного не по себе. Должно быть, Брагинскому удалось его задеть.       – Да что ты можешь знать о жизни? – он вышел из-за стола и пугающе медленно направился к Ивану. Доминик тут же подскочил сам, намеренный не позволять другу совершить какую-нибудь глупость, о которой он точно потом пожалеет. – Что вообще может понимать домашний мальчик вроде тебя? Ты даже жизни не видел, не видел того дерьма, которое нам подкинула эта самая жизнь.       Наконец, Брагинский обернулся к нему.       – Остынь, друг…       Венгр положил руку на плечо Артура, стараясь отвлечь его. Появившееся вмиг напряжение стало словно материальным. Казалось, оно давит со всех сторон, не позволяя дышать полной грудью. Посмотрев на Брагинского, Хедервари ясно осознал, что парень боится Корсара. Боится настолько, насколько это только возможно, но все равно храбрится. Должно быть, он впервые решился дать ему отпор. Какой смелый и бесконечно безумный поступок.       – Да, – выдохнул Иван, смотря на своего нареченного с высоты своего выдающегося роста. – Я мало видел жизни. И именно поэтому меня удивляет то, что я лучше ее понимаю.       – Ты-то? Понимаешь?       Венгр растерялся. Керкленд на самом деле злился, но… На что он злился, черт возьми? На то, что парень посмел что-то сказать?       – Эй, Корсар, – сжав плечо друга сильнее, он попытался переключить его внимание на себя. – Да успокойся ты. Может он и правда понимает что-то, он же не даун, в конце концов. Почему ты так завелся? – надо было хоть как-то разрядить атмосферу, чтобы Брагинскому чего доброго не досталось черт знает за что, а то он и так раненный и один раз уже изнасилованный, хватит с него мучений. – Давайте присядем и попьем кофе. Ты любишь крепкий кофе, малыш?       Иван сглотнул.       – Нет, я предпочитаю чай.       Определенно, парнишка был не глупый и прекрасно понимал, что да как. Он осознавал, что разозлит Корсара своей дерзостью, но при этом так же понимал, что надо уже что-то делать. А когда еще идти против Корсара, как не в тот миг, когда рядом венгр, в силах которого спасти его от расправы Керкленда.       – Какая прелесть, – Доминик постарался улыбнуться. – Артур тот еще любитель чая. Такое интересное совпадение, правда? Что скажешь, друг, может, ты заваришь нам чай?       Однако Корсар снова рыкнул.       – Нет, не заварю. Пей свой кофе, а Ивану лучше вернуться в спальню и не болтать лишнего.       – Проклятье…       Да, Корсар – человек более чем упертый, этого у него не отнять. Но в данной ситуации эта его черта казалась несколько нелогичной. Не может же он не понимать, что вечно отрицать очевидное не получится? Венгр знал его лучше кого бы то ни было в этом мире, но даже он порой не понимал, что же на душе у Артура.       – Конечно, – вдруг сказал Брагинский, удивив как Керкленда, так и Хедервари. – Я ведь не более чем предмет интерьера, как вообще можно сидеть со мной за одним столом и пить чай? Поразительно, что меня не засунули в какой-нибудь подвал, от людских глаз подальше, а то вдруг меня еще люди увидят.       Эти слова заставили Корсара и венгра синхронно замереть. Смысл дошел не сразу, но первым среагировал второй.       – Малыш, ну ты-то что говоришь такое? – мягко сказал он. – Какой подвал? Какой предмет интерьера? Ты здесь находишься потому, что вы с Артуром связаны…       – Я помню, – с горечью в голосе прервал его парень. – Мне уже сто раз сообщили о том, насколько эта связь отвратительна, и как приятно было бы моему… нареченному от меня избавиться. Я уже столько раз это слышал, что успел проклясть день, когда вообще появился на свет. – Брагинский перевел взгляд с венгра на Корсара. – Я настолько отвратителен, да? Так противен тебе, что меня надо держать под замком, как животное? Я настолько не мил тебе, что не имею права и слова сказать? – Доминик замер, поняв, что парень определенно на грани самой настоящей истерики. – Я даже не заслужил шанса. Ты меня подстрелил, держал в плену, изнасиловал, буквально растоптал. Ты даже не попытался узнать, что я за человек, не позволил мне… – Иван запнулся. – Но словно этого было мало. Ты решил, что будет забавно держать меня под замком. И любить меня не будешь, но и не отпустишь, это же так весело, правда?       Когда его глаза блеснули от влаги, Хедервари сглотнул. Он так отчетливо ощутил боль в чужих словах.       – Ну, что ты такое говоришь…       Отпустив замеревшего Артура, он приблизился к Ивану, но тот стойко задрал голову.       – Ты хороший человек, венгр. Я прошу тебя, просто будь со своим нареченным и люби его. И дай ему шанс открыться тебе. Не нужен тебе этот мир криминала. Единственное, что важно – это любовь. – Парень перевел взгляд на Керкленда, хранившего молчание. – Может, хоть кто-то будет счастлив.       Обернувшись, Брагинский стремительно ушел, надо полагать, обратно в спальню. Венгр выдохнул. Откровенно говоря, он был согласен с парнем, был готов бросить свое опасное дело и жить обычной жизнью, со своим нареченным, мысли о котором не покидали его с того самого момента, как он только увидел Родериха. Однако оставлять единственного друга тоже не хотелось. Как вообще уговорить Артура покинуть мир криминала, если тот только и живет этим?       – Однако… Как вы вообще дошли до такого? – Керкленд снова ничего не ответил. Венгр посмотрел на него и наткнулся на совершенно ничего не выражающее лицо. Стало еще сильнее не по себе. – Эй, друг, что вообще происходит у вас?       Артур мотнул головой.       – Не твое дело, венгр.       – Уже мое, – уверенно заявил Хедервари. – Имей совесть, в конце концов. Я с тобой поделился самым сокровенным, так что и ты не смей отмалчиваться. Этот парень – твой нареченный, ты жить без него не сможешь. Ты должен сделать его счастливым, а не творить ту хрень, которую творишь. Какого вообще черта происходит?       Несмотря ни на что, Керкленд понимал, что он прав, но ему нечем было ответить. Он был слишком растерян.       – Все… сложно…       Доминик задумчиво отвел взгляд.       – А может, все на самом деле просто, а мы этого не понимаем? Знаешь что, друг, – он чуть приблизился к Корсару. – Иди и поговори с ним. Он заслуживает лучшего отношения. И хватит бояться прошлого. А я пойду в комнату для гостей, мне надо вздремнуть. Потом все обсудим.       Не позволяя Артуру воспротивиться, он поспешил покинуть кухню, оставив того наедине с противным стуком часов. Что ж, мужчина и сам прекрасно понимал, что пора уже принять реальность и все нормально объяснить парню. Ведь венгр прав – Керкленд уже не сможет без него жить.