***
Старший проснулся резко и неожиданно, будто бы что-то выдернуло его из сновидений. Что-то холодное, быстрое, пронесшееся мимо со свистом. Он распахнул глаза и судорожно вздохнул, хватаясь за горло, которое, как ему казалось, только что кто-то сжимал ледяной хваткой. Лишь ощутив прикосновение собственных пальцев, Люциус понял, что больше не заперт в сознании себя-младшего. Он дышит. Он чувствует. Он двигается. В полумраке его руки белели практически мертвенным цветом, и мужчина сжал и разжал ладонь, неверяще глядя на нее. Он снова в своем теле. Почти наверняка в своем. Но как? Что произошло? Неужели вся эта неприятная ситуация разрешилась сама собой? — Я вижу, ты запутался, Люциус, — волшебник вздрогнул от голоса, внезапно раздавшегося где-то внутри него. Голоса, который он слышал лишь однажды, но запомнил, казалось, на всю оставшуюся жизнь. — А потому я решил дать тебе возможность посмотреть на все со стороны. Сейчас ты в своем не таком уж и далеком будущем. Будущем, вне всякого сомнения, отличающегося от твоей прошлой жизни. Однако я не могу гарантировать, что именно таким оно в дальнейшем и окажется. Судьба каждого человека изменчива и зависит от поступков, который тот совершает. Осмотрись вокруг. Пойми, что бы ты хотел изменить. Подумай, как твои действия повлияли или только могут повлиять на ход будущего. Даю тебе несколько минут, поторопись. С этими словами Салазар затих, а Малфой, пораженный случившемся, поспешно вскочил на ноги. Выходит, основатель Хогвартса не бросил его? Не по случайности оставил в теле Младшего? Он и правда думает, что волшебник сумеет помочь себе, даже будучи запертым в мыслях другого человека, пусть и себя-юноши. — Осмотрись… — растерянно пробормотал мужчина, вскидывая голову. Значит, его на некоторое время вернули в его собственное тело, чтобы показать, как-то, что Люциус уже сделал или сделает, сказалось на его жизни. Взгляд серых глаз быстро обежал помещение, в котором находился волшебник. Видимо, была поздняя ночь, потому что в комнате царила темнота, тем не менее, разгоняемая тусклыми серебристыми лучами луны, заглядывающей в не задернутое тяжелыми шторами окно. Малфой понял, что снова оказался в своей спальне. Правда, уже в той, в которой он жил после окончания школы и вступления в права законного владельца семейного поместья. Более просторная, с выходом на мансарду, сейчас прикрытым шевелящимся от легкого ветра полупрозрачным тюлем. У одной из стен высились старинные шкафы из темного дерева, рядом с ними такой же комод с догорающим во мраке серебристым подсвечником. У противоположной: пара мягких кресел, узкий кофейный столик и узкий книжный шкаф, который, конечно, не был альтернативой фамильной библиотеки. А в центре комнаты — широкая двуспальная кровать, на которой Люциус, видимо, и лежал с самого начала, была разобрана. Одеяло отброшено в сторону, а простыни смяты, как будто до этого в постели лежал кто-то еще. Так… А что же он сделал? Убедил Младшего познакомиться с Северусом Снейпом, присутствовал при разговоре со Слизнортом, намекнул семнадцатилетнему себе о чувствах к невесте… — Нарцисса, — прошептал Малфой, и его будто бы окатило отрезвляющей волной. Если он в будущем, значит, где-то здесь его жена. И Драко… Он тоже тут? Они живы? Они в порядке? В этом будущем они должны быть живы и здоровы, просто обязаны! Ведь Люциус пока не сделал ничего, чтобы подвергнуть их опасности! Но в спальне было пусто, несмотря на то, что в ней, похоже, жили до него. Резко развернувшись, мужчина поспешно пересек комнату, распахнул дверь и чуть ли не бегом ринулся к лестнице. Если его семья в особняке, он знает, где, скорее всего, сумеет найти их и убедиться, что ни Драко ни Нарциссе ничего не угрожает. Коридоры, освещенные мерцающим пламенем свеч, все никак не кончались. Волшебник даже успел испугаться, что случайно заплутал в родном поместье, когда вышел к входу в гостиную. Переведя дыхание и на секунду прикрыв глаза, Люциус вошел в распахнутые двери, быстро осматривая зал. Никого. Гостиная пустовала. Такая же неизменившаяся, как и спальня. В камине тусклым оранжевым пламенем догорали остатки дров. Вокруг него расположились диваны из темной кожи, еще один кофейный столик и несколько кресел. Под потолком висел темный канделябр, на стенах — огромные картины, в том числе и портреты, в серебристых рамах. В углу залы, подобно гостиной Блэков, стоял темный рояль, на котором вечерами иногда любила играть Нарцисса. — Где они? — Малфой в отчаянии огляделся. Все определенно указывало на то, что в доме кто-то живет! Разобранная постель, зажженные свечи, раскрытая книга на подлокотнике одного из кресел… Будто бы его жена, засидевшись за чтением допоздна, все же ушла в спальню, решив обязательно закончить утром. — Твое время почти истекло, — голос Слизерина эхом раскатился по комнате, отчего волшебник вздрогнул и начал в ужасе озираться. — Осталась последняя минута, после чего ты вернешься обратно, в свое прошлое. Люциус в панике заметался. Нет! Он должен обежать весь особняк, должен найти жену и сына, должен убедиться, что никто и ничто не причиняет им вреда! Но он не успевает… Какой толк тогда от всего этого?! Как он узнает, что избежал Азкабана и смог уберечь семью, если его секунды так быстро уходят? И тогда Малфоя словно озарило. Метка. Его метка. Это было до ужаса просто. Если она еще на его предплечье, если еще пылает, как во время царствования Волан-де-Морта, или же, напротив, практически совсем исчезла, оставив после себя лишь тусклый шрам, значит, он ввязался в эту магическую войну, заодно втянув туда Нарциссу и Драко. Люциус расстегнул пуговицу и уже начал закатывать рукав, когда все вокруг со свистом закружилось, а потом начало проваливаться в бесконечную тьму. Его время вышло.***
Люциус медленно брел по школьным коридорам, периодически останавливая бегающих и грозивших расшибить себе лоб первокурсников. Дежурство по Хогвартсу никогда не было его любимым занятием: несмотря на всю почетность должности старосты, Малфой с удовольствием провел бы этот час с большей для себя пользой, чем шатался по закоулкам и одергивал нарушающих дисциплину студентов. Тяжело вздохнув, юноша расправил плечи и двинулся дальше, в сторону школьного двора. До завтрака оставалось не так уж много времени, а, значит, совсем скоро он сможет вернуться в Большой зал и расслабиться. Кто вообще придумал эти утренние обходы? Кроме торопящихся на первые уроки учеников сейчас в Хогвартсе никого и не встретишь. Тем более — хулиганов или драчунов. Где-то впереди послышался приглушенный тихий вскрик, а затем — заливистый смех нескольких голосов. Кажется, принадлежавших юношам. Малфой недоуменно приподнял бровь. Неужели кто-то решил заработать себе наказание в самом начале дня? Недовольно хмыкнув, слизеринец поспешил на звук, на всякий случай сжимая под мантией волшебную палочку. Не факт, конечно, что кто-то из студентов во дворе занимается чем-то противозаконным. Но должность обязывала старосту проверить, а потому он мысленно надеялся, что школьники, вышедшие перед завтраком подышать свежим воздухом, просто дурачатся — Люциусу не хотелось проторчать остаток дежурства в компании малолетних вредителей. Обогнув каменную стену, Малфой остановился. Впереди, на зеленеющей подстриженной лужайке, сгрудилось трое студентов, судя по виду, уже старшекурсников. По тому, как они стояли, тесно прижавшись друг к другу, школьный староста решил бы, что они протащили в Хогвартс нечто запрещенное или, хотя бы, магическую ерунду из хогсмидского «Зонко», фейерверк или зелье, которое использовали бы в коридоре, тем самым устроив суматоху среди учащихся. Но потом один из них вскинул палочку, и Люциус увидел, как четвертый студент, ранее не замеченный им и, видимо, лежавший до этого на земле, резко подлетел вверх и завис вниз головой. Мантия сползла ему на лицо, а палочка, которой школьник отчаянно размахивал в попытках что-то наколдовать в ответ, отлетела в сторону — второй из троицы успел применить обезоруживающее заклинание и теперь присоединился к своему другу, взмахнув палочкой, отчего жертва дернулась в воздухе, беспомощно болтая ногами. Цыкнув и медленно выдохнув, слизеринец устремился к веселящейся компании. Одно дело розыгрыши, но издевательство над другим учеником уже переходило все границы. По мере приближения юноша сумел разглядеть алые оторочки на мантиях нарушителей, чему, собственно, не удивился — кому еще, как не студентам Гриффиндора, устраивать ранним утром дебош? Куда больше Малфоя раздражало, что эти трое совершенно не беспокоятся по поводу того, что их могут обнаружить. Ладно, стоит ему подойти ближе — и эти беспечные глупцы сразу же бросят свое занятие и разбегутся по углам. Если, конечно, не хотят получить выговор. К недоумению Люциуса, на его шаги хулиганы даже не обернулись. Что, так увлеклись происходящим? Слизеринец терпеть не мог, когда к нему относились без должного уважения. Было бы неплохо проучить этих юных глупцов, вот только пользоваться их же методами староста не собирался — правила созданы не для того, чтобы их нарушать. А потому, не вынимая из-под плаща палочку, он поравнялся с гриффиндорцами и, схватив одного из них за плечо, резко развернул к себе лицом. — Развлекаемся? — мрачно спросил Малфой, крепко сжимая вздрогнувшего и попытавшегося отшатнуться парня. При виде удивленного и застигнутого врасплох нарушителя юноша усмехнулся. Ну, конечно, он должен был догадаться. Кому еще, как не Поттеру, издеваться над другими студентами? Кому еще, кроме него, созывать своих дружков, чтобы взять если не силой, то числом? Безмозглый трус. А те двое, естественно, Блэк и Петтигрю. Вечные спутники, потакающие своему вожаку. Последний из них даже не вытащил палочку, предпочитая наблюдать рядом и глупо хихикать, чтобы угодить лидеру их компании. — А ты что, прибежал защищать своего гнусного дружка? — фыркнул Джеймс, недовольно дергая плечом и освобождаясь от хватки слизеринца. Злобно сверкнул глазами за стеклами круглых очков, окидывая нарочито брезгливым взглядом стоявшего перед ним семикурсника. Гриффиндорская гордыня. — Тебе напомнить, с кем разговариваешь? — презрительно спросил Люциус, заметив, что хулиган уже увидел значок на его груди. — Школьный устав обязателен для всех, Поттер. А его несоблюдение карается наказанием. — И что ты нам сделаешь, Малфой? — вскинулся Сириус, поспешивший на помощь другу. Он явно кичился тем, что нарушает хогвартские правила. Дерзкий, растрепанный, шумный… Неужели этот поттеровский приспешник действительно родственник Нарциссы и Андромеды? — К сожалению или к счастью, баллы с вас снять я не могу, но это не значит, что вы трое останетесь не у дел. Профессор МакГонагалл не будет рада узнать, что ее подопечные плевать хотели на дисциплину. Возможно, мой рассказ поможет ей раскрыть глаза и, наконец-то, взяться за ваше воспитание. И, раз уж единственная мера наказания, доступная мне, это отработки после уроков… Месяц будете помогать профессору Слизнорту, он как раз собирался провести инвентаризацию в своих кладовых. — Ты… — сквозь зубы процедил Поттер, от возмущения даже поперхнувшись воздухом. — Убирайтесь, — велел староста, демонстративно обходя троицу, показывая, что разговор закончен. Лишь дождавшись, когда гриффиндорцы поспешат в сторону здания, по пути оборачиваясь и кидая в его сторону гневные взоры, семикурсник обернулся к пострадавшему ученику, все это время молча лежавшему на траве. Люциуса даже посетила мысль, что тот сильно ударился при падении на землю и что-то себе сломал. — Вставай, — произнес Малфой, протягивая руку тяжело дышащему студенту. Если тот и правда не может двигаться, слизеринцу придется вести его в больничное крыло, что, конечно, было ему очень некстати. Но не оставлять же его здесь, в самом деле. К счастью, школьник ухватился слегка дрожащими пальцами за ладонь Люциуса и медленно поднялся на ноги, распрямляя спину. Юноша опешил — перед ним был Северус Снейп, со сбившейся набок мантией, взлохмаченными черными волосами и чересчур бледным лицом, по которому медленно стекали капельки пота. Подобное совпадение поражало — чем же он так не угодил шайке Поттера? Только теперь школьный староста вспомнил, что над Снейпом гриффиндорцы издевались и раньше. Он слышал это из рассказов Андромеды, которая жаловалась на то, что ее кузен постоянно влипает во всякие неприятности, а потом весь учебный год пытается из них выкарабкаться. Что ж, теперь юноша сумел убедиться в этом лично. И куда, спрашивается, все время смотрит их четвертый дружок, Люпин, который, ко всему прочему, староста факультета? — Спа… Спасибо, — немного отдышавшись, нехотя произнес Северус, опустив взор черных глаз. Видимо, он был смущен тем, что его застали в таком виде. — Почему ты позволяешь им так с тобой поступать? — резко спросил Малфой. — Почему не даешь отпора, позволяя недоумкам с Гриффиндора над тобой глумиться? Почему позоришь наш факультет? Но пострадавший юноша не ответил, угрюмо уставившись на носки своих ботинок. — Если окружающие бьют постоянно одного и того же человека, то дело не в них, а в самом человеке, — хмуро изрек Люциус, на что его собеседник вздрогнул и удивленно поднял голову. — Ладно. Тебе нужно в лазарет? Ничего не болит? — получив в ответ отрицательный кивок, староста вздохнул. — Постарайся больше не оказываться жертвой Поттера. А затем, немного поколебавшись, все же протянул шестикурснику руку. — И, кажется, мы до сих пор не были представлены друг другу. Люциус Малфой. — Северус Снейп, — после некоторых раздумий ответил юноша, пожимая белоснежную ладонь. Несмотря на разницу во всего лишь год, тот был на целую голову ниже своего собеседника, отчего взирал на него снизу вверх. В темных глазах на ряду со смятением сквозило уважение и даже какое-то благоговение. Малфою это пришлось по душе. — Удачи, Северус, — улыбнулся уголком губ Люциус и развернулся, направляясь к школе и оставляя удивленного ученика позади. Семикурсник был доволен — все сложилось самым наилучшим, пусть и случайным образом. И, кажется, ему удалось произвести впечатление на Снейпа. Возможно, в дальнейшем тот в нужный момент окажется на его стороне и проявит свои скрытые достоинства, которые в нем, как надеялся студент, действительно разглядел Старший.