Змея сбрасывает кожу

      Тишина, царившая в классе, нарушалась только поскрипыванием перьев и редким тихим бормотанием студентов. Преподавательница по изучению древних рун, Батшеда Бабблинг, чинно восседала за письменным столом, поверхность которого была аккуратно уставлена различными свитками и табличками, и читала какую-то, судя по выцветшим ветхим страницам, древнюю книгу. Казалось, строгая дама в темно-синей мантии совершенно не обращала внимания на происходящее в аудитории, но подобное впечатление было обманчивым — перешептываний на своем уроке, а, тем более, на тестировании, она не терпела. В связи с чем на ее предмете списывать и совещаться с однокурсниками никто не решался.       Люциус, на время убрав пергамент со своим переводом в сторону, положил перед собой чистый лист, на котором теперь быстро выводил слова, надеясь, что его сосед по парте не будет в него заглядывать. Но Эван был занят собственной работой, и Малфой с некоторым недовольством отметил, что ему самому не помешало бы сосредоточиться на рунах. Все же, несмотря на прекрасную успеваемость, он не хотел лишний раз рисковать баллами из-за ерунды. Тем не менее, некоторое время тест мог подождать.       «Уверен, что последняя статья из „Проблем чароведения“ была бесполезной?» — написал семикурсник, не отрывая взгляда от бумаги. Пару дней назад Старший предложил общаться именно таким способом, на случай, если им нужно будет переговорить о чем-нибудь на уроке или в окружении других студентов. Согласился юноша неохотно, поскольку думал, что его поведение сочтут странным. Или же, что кто-нибудь захочет подсмотреть, над чем таким важным он корпит. Но все оказалось куда лучше, нежели слизеринец предполагал. Если на занятиях никто не мог усомниться в том, что он конспектирует лекции, то в Большом зале и общей гостиной товарищи по учебе, видимо, решали, что их одноклассник пишет письмо родителям или делает домашнее задание. А потому следовало признать, что идея с перепиской была отличная, не считая того, что под конец недели у старосты уже ощутимо ныла рука. Однако было бы гораздо хуже, если бы кто-то из учеников услышал, как наследник лорда Малфоя разговаривает сам с собой, когда думает, что за ним никто не наблюдает.       — Абсолютно, — уверенно произнес Старший, когда прочитал вопрос. — В том, что произошло с нами, замешана явно не элементарная магия. Я вообще сомневаюсь, что о подобных ментальных переносах пишут в научно-популярных журналах, которые можно купить в любом газетном киоске за пару сиклей.       «А у нас есть другие варианты? Профессор Слизнорт говорил же, что об этой области колдовства известно еще очень мало. Так что, если где-то и искать информацию, то определенно в последних исследованиях».       — Это если верить словам профессора Слизнорта, — с легкой усмешкой в голосе произнес мужчина, а затем, почувствовав волну негодования, поднимающуюся в собеседнике, решил добавить. — Ты правда не заметил, с каким подозрением он смотрел? С самого начала. Гораций — хороший человек, но лишних проблем он всегда рад избежать. А твоя просьба явно натолкнула его на неприятные мысли.       «С чего бы декану сомневаться в намерениях своего воспитанника из Благородного и Древнего Дома Малфоев?» — недоумевая, спросил Люциус. Своему наставнику он всегда доверял, и на то были веские причины.       — С того, что он и твой отец — старые друзья, которые до сих пор обмениваются совами и иногда встречаются в пабе, чтобы обсудить дела минувших дней. Думаешь, такой интерес возник с потолка? Не удивлюсь, если после твоих расспросов он сразу же отправил письмо Абраксасу, где подробно изложил все свои подозрения.       От удивления слизеринец даже выронил перо, в ужасе уставившись на пергамент. Если профессор уже сообщил родителям…       «Ты издеваешься?! Почему сразу не мог сказать?! Между прочим, из-за тебя я во все это ввязался! Если бы ты не полез в мою голову, если бы не решил вдруг спасти свою несчастную шкуру таким отвратительным путем…»       — Я лишь поделился своим мнением, а ты уже перешел на оскорбления? — перебил на середине очередной строки Старший, не скрывая ледяного тона. — Тебе следовало бы и самому догадаться. В конце концов, почему я должен заботиться о твоей репутации в глазах отца?       Подобная уверенность в собственных догадках возмутила Люциуса. Конечно, может быть, в словах его невидимого собеседника и есть доля истины, вот только это не значит, что Слизнорт поступил именно так, как предсказал Старший. Он мог отложить разговор с лордом Абраксасом до определенного времени. И профессор зельеварения может ошибиться в своих предположениях по поводу намерений ученика. Конечно, странно, что кто-то из его подопечных, а тем более — Малфой, стал расспрашивать декана о переносе разума в другое тело. Но где гарантии, что это не научный интерес? Не тема курсовой работы по заклинаниям? Не любопытство к неизвестному явлению, случайно мелькнувшему в книжке? Юноше еще рано волноваться. Лишняя бдительность, конечно, не помешает, но теперь, когда он знает, чем может обернуться дело, слизеринец будет тщательнее взвешивать каждое свое слово, чтобы окружающие не догадались, что его волнует на самом деле. А еще — чтобы Старший, ненароком, снова не оскорбился.       Неженка.       Немного успокоившись, староста снова взялся за перо, предварительно обмакнув его кончик в рядом стоящую чернильницу.       «Хорошо. Извини. Что тогда предлагаешь делать?»       — Нам нужно попасть в Запретную секцию, — слишком спокойно произнес Старший, отчего Малфой снова поперхнулся воздухом. Розье, сидевший слева, подозрительно взглянул на друга, так что тому пришлось притвориться, что он кашляет, и пододвинуть поближе работу по древним рунам. Лишь когда Эван снова уткнулся в свой свиток, Люциус поспешно застрочил.       «С ума сошел? Кто нам даст доступ? Профессор Слизнорт? Что-то я в этом сомневаюсь».       — Над этим я еще не думал, — признался Старший. — Но с этим проблем не возникнет. Ты — школьный староста, один из лучших учеников. Но, в первую очередь, ты — Малфой. И потому заслуживаешь некоторую привилегию, согласись?       «Допустим. Ты знаешь, что конкретно нужно искать?» — слизеринец сильно сомневался в словах мужчины. Вряд ли ответ на их вопрос найдется в древних книгах. Хотя, попытаться, конечно, стоило. В подобной ситуации никогда не угадаешь, какое из решений окажется верным.        — Нет. Но я более чем уверен, что в поисках лучше всего помогут труды по темной магии. Так что постарайся получить разрешение для посещения этой части библиотеки. Будем решать проблемы по мере их поступления.       Что ж, это было вполне разумно. Да и в Запретную секцию, так или иначе, кого-то же пускали? Иначе для чего ей вообще существовать в школе? Значит, не так уж туда и невозможно попасть. Нужно лишь придумать веский повод и обратиться к нужному преподавателю.       Семикурсник уже придвинул обратно свою работу и перевел несколько рун, когда Старший снова заговорил.       — Есть еще кое-что, что я хотел бы с тобой обсудить.       Мысленно чертыхнувшись, Малфой резко придвинул к себе уголок испачканного листа и торопливо начал писать, сильно надавливая кончиком пера на шершавую поверхность бумаги.       «Нашел время! Не видишь, у меня тестирование? Подожди до перемены. Я и так уже слишком много отвлекался».       — Так переживаешь из-за какой-то контрольной? — хмыкнул мужчина, которому, как казалось рассерженному Люциусу, было в удовольствие злить своего вынужденного соседа. — Так уж и быть, подскажу последние пять расшифровок. Записывай сверху вниз.       И юноша, не успев удивиться способностям Старшего, поспешил под диктовку перевести руны. Конечно, не в его привычках было вот так доверять малознакомому человеку, но вряд ли попавший в его разум волшебник решил смеха ради испортить Малфою оценку. Напомнив себе ближе к концу занятия проверить подсказанный перевод, слизеринец вздохнул и продолжил писать.       «Ну. Что такое?»       — Думаю, тебе стоит пойти на собрание «Клуба слизней» вместе с Нарциссой Блэк, — наконец, произнес мужчина.       Видимо, он поставил себе цель шокировать Люциуса каждой новой фразой. Потому что иначе объяснить эту тенденцию удивленный юноша не мог.       «С чего бы?» — спросил семикурсник, недоуменно приподняв брови. Если выгоду от книг из Запретной секции он еще мог представить, то какой толк Старшему от его невесты — совершенно не мог объяснить.       — Во-первых, это пойдет на пользу союзу ваших семей. Понятно, что все это формальности, но родители наверняка оценят. Во-вторых, на остальных гостей, в том числе на профессора Слизнорта и саму Нарциссу, ты произведешь приятное впечатление. И, в-третьих… Кажется, она и правда тебе нравится, Люциус. Так почему бы не получить удовольствие от вечера вместо того, чтобы скучать за однотипными светскими беседами?       Слизеринец задумался. Ему было непринципиально, идти одному или в компании с кем-то, кто не будет болтать без умолку и приставать к нему или кому-то из гостей. Но с такими Малфой и не общался — положение не позволяло. А позвать Нарциссу… Что ж, это не такая уж и плохая идея. Младшей из чистокровного семейства Блэк будут рады на приеме. А про то, что она ему нравится… В этом юноша не был уверен, но никакой неприязни к своей невесте он точно не испытывал.       А потому, в конце урока сдав профессору Бабблинг свой тест, Люциус поспешил в Большой зал — ему хотелось застать Нарциссу до начала обеда, чтобы успеть поговорить.       К счастью для семикурсника, младшая сестра Андомеды обнаружилась в просторном холле перед высокими дверными створками. Девушка ушла с прохода к оконной нише, чтобы сложить учебники, и теперь стояла, прислонившись спиной к каменному своду, так что юноше еще повезло, что он ее заметил.       — Мисс Блэк, — произнес староста, поравнявшись со слизеринкой. Та, видимо, этого не ожидала, потому что вздрогнула и, чуть не выронив книгу, подняла на однокурсника испуганные голубые глаза. Взгляд которых заметно потеплел, когда ученица увидела, кто перед ней стоит.       — Мистер Малфой, — слабо улыбнулась Нарцисса, когда губы нареченного жениха коснулись ее ладони. — К чему такие формальности? Мы же в школе, Люциус…       — Просто вежливость, — с усмешкой ответил Малфой, тут же поддерживая школьную сумку девушки и помогая с остатками рукописей. — Как началась учеба? Все в порядке?       — Пока рано судить. Тебя интересует что-то конкретное?       — На самом деле, я хотел узнать, не согласишься ли ты составить мне компанию на вечере в «Клубе слизней»? Декан устраивает праздничный прием в честь нового года в Хогвартсе.       — И ты решил, что лучше всего прийти с невестой, чтобы порадовать наших родителей? — понимающе кивнула Блэк, хотя осуждения в ее голосе не было. Она, как и Люциус, за долгое время успела свыкнуться с тем, что вся ее жизнь была расписана еще до рождения. Забавно, что, хоть они и были знакомы с раннего детства, пересекаясь на встречах семей и прочих светских раутах, по-настоящему пообщаться и узнать друг друга у них так и не получилось. Может быть, Старший прав, пора наверстать упущенное? Если уж Малфою и суждено прожить всю жизнь с девушкой, выбранной отцом, то лучше было бы наладить с ней отношения. Во избежание конфликтов в будущем…       — Что ж, я согласна, — все же произнесла Нарцисса, и Люциус успел заметить мелькнувшую заинтересованность на ее лице. Кажется, невеста была приятно удивлена тем, что слизеринец про нее вспомнил.       — Тогда я буду ждать в гостиной завтра вечером, — пообещал юноша, на прощание еще раз галантно поцеловав руку девушки, а затем продолжил свой путь в Большой зал.

***

      Седьмой этаж, где должно было проходить торжество, кардинально преобразился на этот день. Коридоры, обычно освещенные лишь тусклым пламенем факелов, залиты светом декоративных фонариков, парящих под самым потолком. Просторный зал, в который превратился куда меньший по размеру кабинет Слизнорта, украшен полупрозрачными изумрудными и серебристыми тканями. В центре расположился длинный застланный белоснежной скатертью стол, на котором уже расставляли столовый сервиз сновавшие туда-сюда официанты. Ближе к стенам стояли высокие шкафчики со стеклянными дверьми, за которыми профессор зельеварения хранил памятные награды и фотографии своих любимых учеников, в том числе и уже выпустившихся из Хогвартса. Сам же декан Слизерина стоял около двери и приветствовал прибывающих приглашенных, в свободные минуты отходя к уже находившимся в зале гостям, чтобы уделить им внимание.       — Люциус! — радостно поприветствовал своего подопечного Гораций, поспешно пожимая ладонь юного Малфоя. — Очень, очень рад видеть! И Вас, мисс Блэк. Вы просто очаровательны! Проходите, располагайтесь!       Семикурсник украдкой взглянул на Нарциссу, мягко державшуюся за его локоть. Очевидно, что к сегодняшнему мероприятию его невеста подошла со всей ответственностью, а потому и выглядела соответствующе. Легкая бирюзовая ткань ее длинного вечернего платья красиво переливалась в свете парящих в воздухе серебристых сфер, будто водопадом струясь до самого пола. Распущенные волосы, в которых виднелись маленькие блестящие заколки, больше похожие на хрустальные капельки росы, аккуратными локонами спадали на узкие хрупкие плечи. Люциус, который по такому случаю надел одну из своих самых дорогих парадных мантий, думал, что они хорошо смотрятся вместе, и взгляды, которые бросали в сторону парочки окружающие, красноречиво говорили о его правоте. Малфой и сам восхитился мисс Блэк, правда, ничем себя не выдал, при встрече в гостиной лишь наградив спутницу несколькими комплиментами. В душе он даже гордился тем, что эта прелестная девушка — его нареченная.       В памяти вновь всплыло то странное чувство, которое слизеринец испытал первого сентября при виде Нарциссы. И, как и в тот раз, теплая щемящая нежность охватила его сознание. Хотелось теснее привлечь к себе невесту, осторожно взять ее тонкие пальцы, прижаться губами к изящным запястьям… И хотя вновь нахлынувшее наваждение уже не опаляло своей силой, юноша все равно чувствовал себя странно. Будто бы что-то постороннее резко заставляло его думать только о невесте, будто бы он был очарован лишь одним ее видом. Все это слишком походило на приворот, но семикурсник знал, что мисс Блэк на такое никогда не пойдет. Да и зачем? Люциус принадлежит ей вот уже почти шестнадцать лет.       Но если дело не в чарах, то тогда… Может, Старший угадал? Может, он и правда начал испытывать что-то к младшей сестре Андромеды? Нет, все это было слишком внезапно и порывисто, чтобы быть правдой. Помутнение рассудка, максимум — легкая симпатия. Но уж никак не любовь. Хотя… Какая она вообще, эта любовь? Малфой вообще сомневался в существовании этого чувства. Откуда бы ему возникнуть в мире волшебников? Теперь, когда все они вынуждены бороться за чистоту крови, предпочитая расчет зову сердца, само это явление должно было исчезнуть из их мира. Во всяком случае, из той его части, принадлежавшей аристократии. Кроме нее, кажется, больше никто не заботился о силе магии и порочности связей с маглами. На какое-то мгновение голову слизеринца посетила ужасная мысль: хотел бы он оказаться на месте какого-нибудь полукровки, чтобы не думать о будущем и спокойно наслаждаться беспечностью и свободой выбора? Люциус поспешно отогнал от себя подобную чушь — отец бы в нем сильно разочаровался, если бы узнал…       — Мисс Блэк, мистер Малфой, — около них снова возник Гораций Слизнорт, которому сейчас староста был даже благодарен за прерывание своих тяжелых размышлений. — Пройдемте со мной, очень хочу представить кое-кому вас обоих.       Происходящее на вечере у профессора мало чем отличалось от формальных ужинов, которые семикурсник посещал с раннего детства. Приветствия, обмен любезностями и бесконечные разговоры, в которых каждый обязательно желал продемонстрировать свое превосходство, причем буквально — достижения всех приглашенных подкреплялись не честным словом, а той или иной наградой в стеклянном серванте бывшего учителя. Своего рода политическая игра, которая в школьных стенах просто приобрела куда меньший размах. Впрочем, судя по тому, что любимчики Слизнорта в будущем так или иначе добивались успехов в выбранной карьере, какое-то влияние «Клуб слизней» все же был способен оказать. И Люциус не преминул этим воспользоваться: на приеме присутствовал редактор «Ежедневного пророка», который, многозначно посмотрев в сторону Малфоя, после вручил ему свою визитку. Отец довольно рано начал готовить единственного наследника к вступлению в распоряжение правами главы их рода, а потому юноша уже успел уяснить, что любые связи, которые на первый взгляд кажутся ему бесполезными, в конечном итоге могут пригодиться. Главное — понять, какую из них можно извлечь выгоду. А маячащее в перспективе сотрудничество с самой популярной в магической Британии газетой определенно стоило внимания.       В принципе, от общения с членами «Клуба слизней» староста даже получил некоторое удовольствие — ему было приятно, что окружающие узнавали в нем сына Абраксаса и, более того, в отсутствие отца общались с ним, как с лордом, как с верховным представителем их семьи. Да и большинство гостей обладало манерами и определенным кругозором, что делало их куда более приятными собеседниками, чем тех же товарищи по учебе, многие из которых, по мнению самого Люциуса, даже и не думали взрослеть. А еще Малфою было приятно, что его спутница, как ему казалось, наслаждалась вечером. Легкая вежливая улыбка не сходила с ее губ, когда она вновь и вновь приседала в реверансе перед другими гостями, но юноша знал, что рано или поздно девушка устанет — светские игры порой утомляют.       И снова перед глазами — образ одинокого аристократа с наигранно непроницаемым лицом и заученным набором фраз. Неужели вся его жизнь будет вращаться исключительно вокруг того? Так странно… Слизеринец еще не получил в распоряжение все дела отца, а уже успел устать от своей будущей роли.       Это неправильно. Школьнику хотелось ущипнуть себя, дабы отогнать непрошеные мысли, а лучше — наложить на себя заклятие забвения, чтобы больше никогда не думать о подобном. Но максимум, что он сумел, это подвести Нарциссу к столу и галантно отодвинуть перед ней стул, чтобы затем помочь усесться — организатор вечера уже созывал всех приглашенных к ужину.       Когда стих звук придвигаемых кресел, а гул переговаривающихся голосов смолк, Гораций Слизнорт поднялся со своего места, с улыбкой оглядывая гостей и поднимая в воздух хрустальный бокал на высокой изящной ножке.       — Коллеги, друзья… И, конечно, мои ученики. Сегодня мы собрались здесь ради вас. Юных умов и зарождающихся талантов, чья дорога в самостоятельную жизнь только-только начинается. Но я уверен, что в будущем вы достигните небывалых высот. В противном случае, неужели кто-то из вас стал бы почетным членом моего клуба? Очередной учебный год в Хогвартсе, как и всегда, принесет с собой новые приключения, преграды и испытания, в том числе и экзамены… С которыми мои воспитанники конечно же, успешно справятся. А я обещаю помочь всем, чем только смогу, чтобы каждый оставил после себя что-то значимое не только на полке в моем кабинете, но и в истории магического мира. Учитесь, дерзайте, ищите свой собственный путь, который приведет вас к славе. За новое поколение волшебников!       И присутствующие поддержали своего наставника, провожая тост одобрительным гулом и тонким звонов фужеров. Пригубив немного сладкого игристого напитка, Люциус оглядел всех участников клуба. Теперь, когда они все сидели за одним столом, стало понятно, что декан действительно решил сделать из сегодняшнего собрания этакий школьный утренник — преобладающее большинство гостей представляло студентов Хогвартса, в том числе и его однокурсников. Мальсибер, Эйвери, Нотт… Алекто Кэрроу, учившаяся в Слизерине на шестом курсе. А еще — он…       Малфой был удивлен, заметив совсем рядом знакомое хмурое лицо. Он не помнил, чтобы Северус Снейп посещал приемы профессора ранее. Очевидно, что он здесь новичок — явно смущен происходящим и не знает, куда деть руки… Странно, что Слизнорт его пригласил. Староста не был хорошо наслышан об этом шестикурснике, но знал, что тот не блещет выдающимися оценками. А еще — что за ним постоянно охотится Джеймс Поттер. Сомнительное достижение для человека, все же попавшего в «Клуб слизней». Случайность? Или декан сумел разглядеть в своем подопечном зачатки чего-то большего, чем умение постоянно влипать в неприятности?       — За чем он так пристально наблюдает? — вдруг спросил Старший, который молчал весь вечер, что даже для него было нетипично. Юноша даже слегка вздрогнул от неожиданности, чуть не расплескав содержимое своего бокала. А потом разозлился. Как он сможет ему ответить? И, более того, как увидит причину такой заинтересованности Северуса, если не будет открыто вертеть головой на виду у всех? Нашел время для беседы… Но вряд ли мужчина спрашивает из праздного любопытства — он никогда и ничего не выведывал у своего соседа просто так. Недовольно вздохнув и отставив в сторону пунш, Люциус осторожно повернул голову набок и скосил в сторону взгляд, на противоположный конец стола, куда Снейп неотрывно смотрел уже несколько минут.       Рыжеволосая девушка в пышном платье с цветочным узором о чем-то активно беседовала с Амброзием Флюмом, который, насколько помнил слизеринец, не так давно стал совладельцем популярного и успешного магазина в Хогсмиде — «Сладкого королевства». Вряд ли конфеты интересовали Северуса. Значит, причиной его столь завороженного взгляда был не хозяин кондитерской, а его собеседница. Слегка нахмурившись, Малфой постарался вспомнить, где он видел эту девушку. Пока та случайно не повернулась в его направлении, так, что юноша сумел разглядеть ее лицо. Осознание едва заставило его неприязненно поморщиться.       Гриффиндорская староста. Напарница Люпина, который, как казалось Люциусу, выполнял свои обязанности без особого рвения. Но не это было самым ужасным.       Грязнокровка.       Поспешно отвернувшись, семикурсник неверяще взглянул на Снейпа. Он что, серьезно? Что такого он нашел в этой магглорожденной девчонке? И хотя тяжело было сказать, что именно выражали черные глаза Северуса, но Малфой, почему-то, не сомневался, что тот ею… Любуется?       — Ты знаешь эту девушку? — вновь спросил Старший, видимо, тоже обратив внимание на ученицу из Гриффиндора. Серые глаза слизеринца расширились. И как же он ответит? Неужели застрявший в его голове волшебник не понимает, что ситуация сейчас не самая подходящая?       Но тот, видимо, догадался, какие мысли сейчас тревожили Люциуса, потому что недовольно произнес, как если бы ему приходилось объяснять что-то чересчур очевидное:       — Тебе необязательно разговаривать. Есть куча способов ответить, не раскрывая рта. Например… Стукни вилкой по тарелке два раза, если действительно знаешь ее. И один — если нет.       Юноша, в этот момент методично разрезающий стейк, так и замер с ножом в руке. Раздражение медленно, но верно поднималось в его душе. Будто бы звон посуды вызывает меньше внимания, чем разговоры с самим собой! Это ведь не обед в Большом зале, а светский вечер, где соблюдение этикета гораздо важнее, чем удовлетворение разыгравшегося аппетита! Тем более для таких, как он, представителей древних и богатых кланов, где магия с чистотой крови передавалась из поколения в поколение. Но, с другой стороны… Сейчас все собравшиеся в кабинете Слизнорта были заняты поглощением праздничного ужина и переговорами с другими членами клуба… На секунду прикрыв глаза и понадеявшись, что на него никто не смотрит, Малфой аккуратно коснулся вилкой каемки своего блюда. А затем еще раз, стараясь, чтобы звук получился максимально тихим.       — И… В каких отношениях состоят эти двое? Три раза — если они хорошо общаются. Два — практически не пересекаются и не испытывают друг к другу неприязни. Один — непримиримые враги.       Ну и как на такое можно однозначно ответить? Слизеринец растерялся. Если бы только он общался с этими двумя… Но нет, об обоих он знал слишком мало. А ведь еще школьный староста. Медленно прожевав кусочек мяса, юноша задумался. Какие отношения могут быть у слизеринца и гриффиндорки? Уж точно не самые теплые. Между их факультетами постоянно существовала негласная вражда, подпитываемая не только стычками между учениками, но и личными симпатиями преподавателей. Ни для кого ни секрет, что та же МакГонагалл, которая кажется образцом дисциплины и строгости, с куда большей охотой поощряет воспитанников своего коллеги, Слизнорта. Который, в свою очередь, все лучшие места в своем клубе приберегает для собственного факультета. А потому Люциусу как-то слабо верилось в то, что Снейпа и Эванс школьная иерархия обошла стороной. Значит, крепкой дружбы тут точно нет. Иначе… Иначе бы Лили, как староста и верный товарищ, обязательно бы заступилась за Северуса. Она ведь могла бы приструнить Поттера, запретить тому трогать ровесника со Слизерина. Оштрафовать, в конце концов. Но она этого, судя по всему, не сделала. Из солидарности к сокурснику? Как-то непохоже на Гриффиндор, даже несмотря на то, что его представители обычно стоят горой друг за друга во всех передрягах. Но и открытой войны семикурсник не имел возможности наблюдать. Возможно, все упиралось опять-таки в то, что грязнокровка была старостой. Должен же хоть кто-то в этом интернате соблюдать субординацию? Так что, если ненависть между Северусом и Лили и имела место быть, это было сложно заметить. А потому Малфой снова стукнул по тарелке два раза, после чего резко подцепил с нее листик салата, чтобы скрыть истинные причины своего поведения.       — Интересно… — несколько секунд, казалось, Старший что-то обдумывал, а потом все же произнес. — Последи какое-то время за Снейпом. Он непростой малый, это невооруженным взглядом видно. Иначе бы Гораций не пригласил его на сегодняшнее собрание. А он в этом вопросе весьма и весьма щепетилен…       Здесь Люциус вынужден был молчаливо согласиться. Он и сам поразился присутствию шестикурсника на сегодняшнем вечере, но, видимо, на то и правда были свои причины. Северус был «темной лошадкой». Как-то мало в нем было от слизеринца. Это внимание к грязнокровке, незаинтересованность в происходящем, смирение с издевательствами гриффиндорцев… Что это? Банальное нежелание вылезать из собственного панциря или же хорошо продуманная манера держаться? И если так, то для чего создавать столь мрачный и неприметный образ? Каких целей стремился достичь Снейп, да и стремился ли? Раз уж Старший обратил на это внимание, будучи совершенно не осведомленным о характере ученика, то и Малфою, пожалуй, стоит.       Но об этом он еще успеет подумать. А сейчас необходимо уделить время Нарциссе, которая осторожно коснулась его плеча и терпеливо ждала, пока Люциус повернется к ней.

***

      Малфой поспешно покинул гостиную своего факультета и, не дождавшись, когда стена за ним закроет проход в общий зал Слизерина, свернул в длинный коридор. Его быстрые шаги громким эхом раздавались по подземелью, чем легко могли выдать юношу. Но сейчас это его волновало меньше всего. Он — школьный староста, а, значит, имеет право куда-то отлучиться незадолго перед отбоем. А если кто из преподавателей и придерется… Тот скажет, что задержался на последнем дежурстве, подгоняя припозднившихся студентов.       — И куда ты направился в такое время? — как-то устало поинтересовался у него Старший, когда семикурсник поднялся по лестнице на первый этаж.       — Подальше от остальных, — мрачно ответил слизеринец, а потом с возмущением добавил. — Почему тебя вечно распирает на разговоры в самые неподходящие моменты?       — Ты был в окружении учеников, Люциус. Учеников, выполняющих домашнее задание. Никто бы не подсмотрел в твой пергамент, всем просто не до этого…       — Мне это надоело, — признался семикурсник, наконец, останавливаясь посреди холла. Он вспылил, когда так порывисто выбежал из гостиной, но ничего поделать с собой не мог. План Старшего был хорош. Но эта постоянная писанина, трата чернил, бумаги, ноющая от напряжения рука… Слишком затратно, слишком неудобно и медленно. Пока Малфой выводил чернилами очередное предложение, его невидимый собеседник успевал произносить еще несколько фраз, а заодно и догадываться о том, что хочет сказать ему школьный староста, так что половина усилий, затрачиваемых Люциусом на переписку, была напрасна. — Какой толк от того, что ты заперт в моем теле, если мы даже не можем нормально разговаривать, при этом не привлекая внимания?       — Ты не хуже меня знаешь, что у нас нет другого выхода. Общение письменно — самый оптимальный вариант. Если ты не готов, конечно, делать это вслух.       — Разумеется, нет, — фыркнул юноша, скрещивая руки на груди и устало прислоняясь спиной к стене. Он не думал, что в Хогвартсе у него возникнут такие трудности. Все должно быть иначе, проще… Эта мысль не покидала Малфоя уже несколько дней. Старший ведь говорил, что теперь чувствует его внутреннее состояние. И, если его слова правдивы, в чем Люциус практически не сомневался, значит, какая-то связь между ними, все же, сумела установиться. И, если один из них способен понимать настроение другого, значит, второй может делать то же самое. Правда, староста не замечал за собой никаких необычных эмоциональных всплесков, которые можно было бы отнести Старшему. Может быть, он просто не пытался, и это поправимо. Но, раз чувства, в теории, они могут понять, то почему бы не попробовать понять и мысли?       Почему он не догадался сразу?       Теперь слизеринец чувствовал себя глупо. Первое, что он должен был сделать после того, как понял, что Старшего не так-то просто изгнать из собственного разума — это попытаться заглянуть в его сознание. А Люциус, вместо того, чтобы добраться до истины, просто попробовал несколько приемов окклюменции и, не добившись результата, сдался. Он, наследник Абраксаса Малфоя, даже не попробовал что-то другое! А ведь та же легилименция могла бы сослужить ему неплохую службу. Устало потерев лоб, студент поднял голову и прошел дальше по этажу, уже гораздо медленнее.       Пока что ему посчастливилось не наткнуться на кого-то из учеников или профессоров, что, в общем-то, было неудивительно — в такой час все они должны уже были разойтись по своим комнатам. Так что самой большой проблемой для семикурсника был школьный смотритель. Но вряд ли Филч будет заглядывать в каждый класс. И, тем более, отчитывать школьного старосту.       Распахнув одну из дверей, Люциус убедился, что аудитория пуста. Еще раз предусмотрительно оглядевшись, он наколдовал маленький шарик света и, пройдя вперед, уселся за ближайшую парту. Теперь можно приступать. Юноша, по правде говоря, и сам не знал, сработает ли его план, но попытаться стоило. Если все действительно так, как он думает, перед ними может открыться столько возможностей…       — Что теперь? — ехидно спросил Старший. — Так и просидишь здесь всю ночь, дуясь на меня за попытки обсуждать проблему, а не делать вид, что ее нет?       — Наоборот, — Малфой, настроенный серьезно, проигнорировал тон собеседника. — В пустом кабинете нам никто не помешает потренироваться.       — Потренироваться в чем?       — В общении с помощью мыслей.       Эта идея посетила слизеринца, когда он впервые задумался о природе их со Старшим ментальной связи. Которая, вне всякого сомнения, существовала. И, если есть ниточка, по которой эмоции Люциуса каким-то образом доходят до запертого в его теле волшебника, то почему бы не существовать еще одной, отвечающей за передачу возникаемых в голове образов и идей? Безусловно, подобная затея будет сопровождаться риском. Если они преуспеют в этом деле, то Старший наверняка сможет заглянуть в воспоминания юноши, узнать о семейных тайнах и работе, проделанной отцом. С другой стороны, мужчина может говорить правду и в реальности не желать своему вынужденному сожителю зла. А если контакт установить не удастся… Не разрушат ли они что-то, удерживающее их сознания от слияния? Не вытеснит ли один другого в попытке овладеть мыслями собеседника? За это определенно стоило беспокоиться. Но староста решил рискнуть. В конце концов, это было лучше, чем сидеть и ждать чуда, которое их избавит от общества друг друга.       — И ты так уверен в том, что у нас получится? — Старший, в отличие от семикурсника, был настроен более скептично. — Мы не смогли закрыться друг от друга с помощью окклюменции, а телепатия… Куда более тонкий и сложный процесс, требующий большей осторожности.       — Понимаю, — Люциус вздохнул, задумчиво постучав пальцами по деревянной столешнице. — Но я все обдумал, взвесил минусы. Возможно, обмен мыслями поможет нам больше разобраться в происходящем? Поможет понять, что делать дальше. Телепатия, как ты это называешь, станет отправной точкой. И потом… Нам обоим станет легче. Не нужно писать на бумаге, искать тихие места, где вокруг нет людей. Да и, кажется, начало уже положено. Иначе слышал бы я тебя?       — Что ж… — мужчина был вынужден согласиться. — Пожалуй, в твоих словах есть смысл…       — Ничто не мешает нам попробовать, — уже увереннее произнес Малфой. — Как ничто не мешает затем отступить.       — Тем не менее, я не представляю, с чего можно начать. Попробуй сосредоточенно о чем-то думать, будто посылая мысль мне.       Легче было сказать, чем сделать. Люциус с трудом представлял, как это. С тех пор, как Старший появился в его жизни, он размышлял слишком часто, пожалуй, даже для себя. И, если ни одно из них не дошло до сознания его невидимого собеседника, придется трудно. Постаравшись выкинуть из головы все постороннее, слизеринец сосредоточился на одной мысли. В качестве которой выбрал воспоминание о вчерашнем ужине у профессора Слизнорта: переговоры с выпускниками, звон бокалов, бирюзовое платье Нарциссы… Возможно, слишком много всего разного и насыщенного, но вдруг именно это поможет Старшему «услышать» его?       С десяток минут староста думал только о приеме в «Клубе слизней», раз за разом воспроизводя перед глазами картины вчерашнего вечера. Но все было без толку.       — Ничего, — через какое-то время прервал его Старший. — Вокруг тишина. Я даже не чувствую твои эмоции. Только напряженность.       — Потому что я, по всей видимости, напряжен, — усмехнулся студент, потирая переносицу. Вроде бы телепатия не требовала чего-то невероятного, но результат, тем не менее, напрочь отсутствовал.       — Не надо просто думать, Люциус, — напомнил мужчина. — И так ясно, что я не могу просто так заглянуть в твой разум, как в открытую книгу с яркими иллюстрациями. Воспринимай мысль как послание, которое ты должен донести до меня. Не созерцай ее. Попробуй использовать, как если бы решил применить невербальное заклинание.       Невербальное заклинание… На это похожа телепатия? Студент как-то слабо представлял себе подобное. Но, может, для обмена мыслями тоже нужна магия? Пусть Старший и находится в одном с ним теле, их сознания по-прежнему существуют самостоятельно и независимо друг от друга.       Отставив попытки лишь бессмысленно размышлять, юноша вновь решил прибегнуть к легилименции. Если не получается закрыть разум от постороннего, то стоит попробовать им поделиться. Найти собственной голове Старшего, попытаться прикоснуться к его мыслям, а затем заменить их своими. Как в случае с заклятием Ложной памяти. Как если бы окклюмент пытался запутать проникшего в его мозг колдуна.       — Ты ускользаешь… — недовольно пробормотал Малфой, хмурясь и прижимая тонкие длинные пальцы к вискам. Как и в тот раз, в своем поместье, он не мог добраться до чужого сознания. Что-то мешало юноше найти его, он терял нить Старшего и постоянно натыкался на звенящую пустоту.       — Не знаю, что ты там пытаешься сделать, но я, уж поверь, не пытаюсь отгородиться, — едко заметил волшебник. — Может, перестанешь экспериментировать и попробуешь последовать моему совету?       — Будто ты о телепатии знаешь больше меня! — огрызнулся школьник. Ему хорошо говорить! Сидит в его голове, спокойно рассуждает, а сам ничего не пытается сделать! Горделивый, напыщенный, самодовольный, вечно все знающий…       «Сноб».       — Что ты сказал? — голос Старшего угрожающе похолодел.       — Не расслышал? О, я повторю, ты считаешь, что разбираешься в телепатии…       — Нет, потом, — резко перебил его мужчина. — Как ты меня назвал, парень?       — Я ничего не говорил, если ты решил раздуть скандал из ничего… — Люциус начинал злиться. Да что с ним не так?!       — Снобом, — злобно выплюнул Старший. — И этого не произносил на весь класс, так, что любой находящийся в коридоре тебя бы услышал?       — Вообще-то… — юноша в растерянности замер. — Действительно, не произносил…       Между собеседниками повисло напряженное молчание. Старший, видимо, решил, что Люциус его разыгрывает. Но тот действительно молчал! Вспылил, но ничего не сказал. Вот только…       — Я не говорил, что ты сноб, но я все же подумал об этом, — ошарашенно произнес слизеринец. — Я подумал…       — Хочешь сказать… — ему показалось, или голос мужчины едва заметно дрогнул? — У нас получилось?       — Я… Я не знаю. Я не уверен…       — Так. Повтори это. Подумай еще раз о чем-нибудь эмоциональном. Если наш секундный успех связан именно с этим.       Староста шумно выдохнул и попытался собраться с мыслями. Как вообще получилось, что его невидимый сосед услышал именно ругань? Дело действительно в его личном восприятии? В том, что в тот момент Малфой испытывал ярость, а потому наиболее яркий и сильный образ из его головы отправился прямиком в чужое сознание? Может, все и правда зависит от настроения?       Нужно постараться вспомнить, как все произошло. Если бы студент знал, что его мысль случайно окажется услышанной, он бы подготовился и заранее сосредоточил все внимание на ней. Теперь же он с трудом мог произвести все то, о чем думал в конкретный момент.       Возможно, он просто неправильно подошел к решению? Может, суть телепатии не в силе образов, а в их направленности? Как и говорил Старший — оторваться от созерцания. Закрыв глаза, чтобы не отвлекаться на порхающий рядом огонек, семикурсник снова представил перед собой кабинет Слизнорта. С его длинным столом, уставленным изысканной посудой и вычурными блюдами, с блуждающими из угла в угол гостями, живым оркестром… А потом попытался передать эту картину волшебнику. Нужно только найти канал, по которому мысли могли бы течь, как река в русле, по которому Старший каким-то образом умел считывать эмоции юноши. Найти его, уцепиться, а потом отпустить воспоминание в полет, ведь дальше ему просто некуда деться. Дорога всего одна…       — Ты… Ты представил вчерашнее собрание в «Клубе слизней»? — как-то неверяще спросил мужчина. Его голос звучал так, словно тот был… Потрясен?       — Да. Именно. Ты смог увидеть это?       — Будто бы сам вспоминал этот ужин. Или фантазировал. Я думал, что телепатия может передавать только сухую информацию, в виде обрывочных предложений. Но это… Это живые образы. С красками, людьми, речью…       — Кажется, мы действительно справились, — Люциус, порядком усталый, все же был доволен собой. В первый же день тренировок они смогли сломать незримый барьер между ними и сделать свои первые шаги в чтении мыслей. Конечно, это было не совсем то, да и над скоростью и четкостью нужно поработать. Но студент все равно очень гордился тем, что не сдался. И отец бы тоже гордился…       — Думаю, на сегодня хватит, — тяжело вздохнул староста, поднимаясь из-за стола и слегка пошатываясь. Отчего-то силы постепенно оставляли его. Видимо, он не рассчитал с нагрузкой.       — Ты хорошо поработал, — заметил Старший, а потом через некоторое молчание все же сдержанно добавил. — Если бы не ты… Я и не подумал бы пытаться читать мысли.       — Это все меняет, правда? — усмехнулся Малфой, покидая кабинет и прикрывая дверь. Свет от кружащего вокруг серебристого шарика, похожего на маленькую луну, пришлось убавить — по коридорам по-прежнему мог бродить Филч.       Уже в подземельях, на подходе к тупику, служившему входом в гостиную Слизерина, Люциус услышал приближающиеся шаги. Только этого не хватало… Конечно, школьный староста может себе позволить задержаться, но что-то подсказывало, что смотрителя Хогвартса это мало волнует. Поспешно потушив магического светлячка, юноша едва успел скрыться за поворотом, когда мимо него кто-то быстро пронесся. Судя по мантии, кто-то из учеников. И явно из слизеринцев. Осторожно высунув голову из своего укрытия, Малфой попытался разглядеть стремительно удаляющегося студента. На развилке тот свернул в один из коридоров, так, что его лицо на короткое мгновение осветило оранжевым пламенем факела. Эван Розье.       Семикурсник задумчиво проводил однокурсника взглядом. И куда-то тот собрался в столь поздний час? Обязанности старосты требовали поймать нарушителя и оштрафовать за несоблюдение школьного устава, но Люциус медлил. Это было… Странно. Какие дела могут быть у Розье? Не на свидание же он собрался, в самом деле. Если только его избранница не с другого факультета. Вспомнив вчерашний ужин в «Клубе слизней», студент поморщился. У воспитанников Салазара новая тенденция — общаться с маглорожденными? Да нет, Эван точно был выше этого… Задумчиво посмотрев другу вслед, Малфой развернулся и возобновил свой путь в гостиную. Он слишком устал за сегодня и невероятно хотел спать, а не разбираться с однокурсником. До утреннего подъема осталось не так уж и много времени, а Розье он еще успеет расспросить.