Змея сбрасывает кожу

      Уже практически две недели Люциус провел в теле себя-юноши, почти потеряв счет времени, которое слилось для него в единый бесконечный поток дней, унылых и однообразных. Если бы не субботний вечер у Слизнорта и не прогулки в Хогсмиде, мужчина бы и не заметил, что жизнь вокруг течет столь медленно. Ему самому казалось, что он уже слишком давно заперт в сознании Младшего.       К такому невозможно привыкнуть. Ощущение собственной бестелесности, подвешенности в холодной звенящей пустоте… Будто бы он снова в Азкабане, где темная энергия дементоров настолько пропитала все вокруг, что даже грубые каменные стены, казалось, высасывали из своих узников жизнь.       Люциус уже не помнил, как дышать. Не знал, когда последний раз испытывал чувство голода. И совершенно забыл о сне, вынужденный постоянно бодрствовать и ночью, пока семнадцатилетний-он спал, созерцать бесконечную темноту. Порой мужчине казалось, что он туда проваливается, ничем не удерживаемый. Падает, не в силах даже вытянуть руку, чтобы ухватиться за что-нибудь. Что-то, что могло скрываться в сосущей черноте, развернувшейся под ним глубокой пропастью, вот-вот готовой поглотить своего пленника.       Это сводило с ума. Происходящее напоминало мучительные видения, которые Темный лорд с помощью легилименции порождал в головах своих жертв, терзая тех до потери рассудка. И, если бы Малфой так отчаянно не цеплялся на шанс выжить, он бы наверняка не выдержал. Он не мог ни на что отвлечься, не мог занять себя чем-нибудь, а потому, практически все время находясь наедине со своими мыслями, волшебник перестал им сопротивляться, позволяя не самым радостным думам окутать себя, словно плотным пестрым коконом.       Что ж, во всяком случае, теперь было понятно, что «в плену» у самого себя Люциус оказался действительно по воле Салазара Слизерина, а не в виду случайности или магической ошибки. И этот факт, на самом деле, только больше сбивал с толку. Если великий чародей хотел, чтобы один из его последователей изменил свою судьбу, с какой радости лишил его любой возможности действовать? Может, решил, что Малфою-младшему необходим более опытный и мудрый советник, который поможет ему не сбиться с правильного пути? Или же захотел, чтобы Старший, запертый в чужом сознании, начал испытывать угрызения совести? Чушь! За всю свою жизнь волшебник не сделал ничего такого, за что ему было бы стыдно. И еще тот перенос в будущее… Видимо, череда сюрпризов еще не закончилась. Или Салазар понял, что просчитался, отправляя воспитанника в прошлое таким образом, а теперь пытался это исправить? В любом случае, Люциусу это не особо помогло. Он не нашел жену, не убедился, в порядке ли его сын… Не успел даже посмотреть, была ли на руке метка.       Метка… Зачем он вообще тогда потянулся к ней? Мужчина слабо помнил, о чем думал в тот момент: до возвращения в тело Младшего оставались считанные секунды, а он сам пытался узнать хоть что-то о своей участи, чтобы понять, как его семье избежать гонений, а ему самому — пожизненного заключения в Азкабане. И, конечно, наиболее простой способ напрашивался сам собой — нужно всего лишь избежать участия в магической войне. Темный лорд потерял бы контроль, стал одержим маниакальным желанием прикончить одного-единственного мальчишку, оказался бы им повержен, в конце концов. Но все это уже никоим образом не коснется рода Малфоев. Если бы, конечно, их не принудили к поддержке Пожирателей смерти. Большинство чистокровных домов примкнуло к Темному лорду добровольно, поскольку разделяло его взгляды и методы борьбы с осквернителями волшебства. Но, в то же время, ни для кого не было секретом, что Волан-де-Морт, нуждаясь в новых сильных сторонниках, заставлял магов присоединиться к своей армии. А когда те отказывали, брал в заложники их семьи, сжигал дома, убивал близких. Реже — применял к не подчинившимся заклятие Круциатус, пытками доводя их практически до предсмертной агонии. В свое время Люциус сам пришел к Темному лорду, да и не мог не прийти. Но что-то подсказывало мужчине, что поддержка представителя столь древнего и богатого рода была колдуну необходима. И его, так или иначе, все равно бы настигла черная метка.       Но это, в отличие от «поцелуя дементора», далеко не печальный исход. Режим, который Волан-де-Морт бы установил во всей магической Британии, только бы обезопасил ее жителей. Несмотря на международный Статус о Секретности, волшебники не брезговали связываться с маглами, становясь предателям крови. Число маглорожденных постоянно увеличивалось, что ставило под угрозу само существование магии. Малфой не сомневался, что однажды волшебство и вовсе иссякнет. Если только Темный лорд не сумеет этому помешать…       Эта мысль неожиданно вдохновила Люциуса. Кажется, он понял, чего от него мог хотеть Слизерин. Подобная идея уже приходила ему в голову, но мужчина, почему-то, не смог связать ее со своей судьбой, а заодно и с дальнейшим будущим магического сообщества. Если никто не остановит лорда Волан-де-Морта, если он придет к власти и подчинит себе Министерство магии… Есть шанс, что всем чистокровным семьям будут вознесены почести, а волшебство не осквернится маглами. Это спасет не только его семью, но и всю Англию.       Единственной причиной падения Темного лорда оказался ребенок. Ребенок, мысль об убийстве которого не оставила повелителя и после воскрешения. Если бы Снейп не рассказал о пророчестве, все сложилось бы так, как и хотел Малфой. Ничто бы не встало у Пожирателей на пути. Но дело было не только в пророчестве, но и в самом Гарри Поттере. Если в предсказании была хоть доля правды, Избранный для борьбы с Волан-де-Мортом все равно настигнет своего заклятого врага. А значит, нужно, чтобы Избранного и вовсе не существовало.       В памяти невольно всплыл вечер у Слизнорта, на котором Люциусу снова пришлось побывать. И если Младший-он ничего не заподозрил, то Старший, более умудренный жизненным опытом и уже прошедший этот пусть много лет назад, прекрасно понял состояние Северуса. Он мог бы долго осуждать старого товарища за привязанность к грязнокровке, но отрицать это было бы глупо. Особенно теперь, когда от симпатий одного слизеринца зависела судьба всей Британии и, в первую очередь, судьба самого Малфоя. Если уж Снейп хочет получить Лили Эванс — что ж, он ее получит. И тогда о Гарри Поттере можно будет смело забыть.

***

      — Значит, ты думаешь, что у Северуса Снейпа это серьезно? — недовольно спросил Люциус, заканчивая патрулирование на этаже и теперь направляясь к лестнице, чтобы продолжить нести ночную вахту. Было уже одиннадцать часов, так что все ученики должны находиться в своих спальнях. Кроме, разве что, старост школы, которым приходилось после отбоя прочесывать коридоры и классы в поисках нарушителей. Но, несмотря на усталость, юноша даже был рад выдавшейся возможности прогуляться. У Старшего был к нему разговор, а полноценно передавать свои мысли собеседнику слизеринец еще не научился. Пока у него получалось сообщать фразы короткими обрывками, состоящими из нескольких слов. А изредка выходило и «показать» размышления в образе, которое ему подкидывало воображение, но пока что это удавалось лишь с воспоминаниями, вроде праздничного ужина у профессора Слизнорта. Волшебник даже начал думать, что в его сознании события прошлого так и хранятся, в виде своеобразных колдографий, которые он и смог отправить Старшему. Глупость, конечно. Тем не менее, для нескольких дней тренировок у Люциуса, как он искренне считал, получалось неплохо общаться мысленно. А потому он даже с некоторым нетерпением ждал, когда, после обхода, снова засядет в пустой аудитории, чтобы продолжить практиковаться в телепатии. Все же, это был наилучший способ для переговоров. И гораздо более надежный. Хоть сейчас вся школа пустовала, и никто не мог их случайно подслушать, кроме, разве что, портретов или разгуливающих по замку привидений, Малфой все равно старался говорить тише, боясь, что его застукают.       — Абсолютно, — уверенно произнес Старший, когда студент начал подниматься по лестнице. — Ты сам видел его взгляд. На однокурсниц обычно так не смотрят, а тем более — на грязнокровок.       — Но он же слизеринец, — возразил староста, кончиком волшебной палочки направляя парящий в воздухе шарик света вперед. — Он бы до такого не опустился.       — Неужели? Может, ты забыл, но его мать вышла замуж за магла. Так что о таком понятии, как чистота крови, он вряд ли хоть что-то знает.       Люциус задумался. Волшебники, рожденные в смешанных семьях, обычно сами становились предателями крови. Вот только и на Слизерин они, как правило, не поступали. Может, случай Северуса был исключением? И если все так, как предполагает Старший, то у него действительно не было повода избегать общества Лили Эванс. Малфой еле сдержался, чтобы презрительно не фыркнуть. И такое обучается на его факультете…       — И что ты предлагаешь? — с тихим вздохом спросил юноша, внимательно осматривая коридор, и, выбрав направление, пошел дальше. Правда, далеко он уйти не успел, потому что невозмутимый и прямолинейный ответ Старшего заставил старосту школы невольно замереть на месте:       — Дать ему желаемое.       — Ты… Ты вообще соображаешь, что говоришь?! — от удивления Люциус даже забыл, что находится на дежурстве, а потому поспешил понизить голос, пока его крики не привлекли внимание приведений или, что хуже, профессоров. — Хочешь, чтобы я участвовал в этих глупых ребяческих интригах?       — А почему нет? — спросил Старший нарочито спокойно. — Это может оказаться веселым занятием.       — Чушь! Я ни за что не стану потакать связям с грязнокровками! Это… Да это опозорит весь наш факультет!       — А ты всерьез этим обеспокоен, да? — усмехнулся мужчина. Казалось, что ему доставляло удовольствие слышать возмущенное сопение Малфоя, которое тот был не в силах скрыть, пока быстро покидал этаж. — А зря. Подумай сам. Во-первых, ты уже успел вступиться за Снейпа перед гриффиндорцами. Может, он парень и гордый, но сообразительный, а потому понимает, что теперь у тебя в долгу. Да и дорогу, в случае чего, переходить не будет. Таких полезно держать при себе, даже, если особой пользы они в дальнейшем не принесут. Перестраховаться всегда полезно. А потому… Если ты поможешь ему, незаметно и ненавязчиво, наладить личную жизнь, представляешь, как Северус будет благодарен? Даже, если со своей грязнокровкой он поиграется от силы пару дней, он вряд ли забудет, кто ему помог ее заполучить. И, во-вторых… Помнится, ты сам говорил, что Снейпа не особо жалуют однокурсники. Как там было… «Предпочитает книги людям»? Вряд ли кто-то удивится тому, что он сплелся с маглорожденной. А если ты боишься запятнать свою честь… Что ж, добейся того, чтобы ты был последним, кого можно было бы причислить к этой истории. Ты же на Слизерине учишься, Люциус. Так учись соответствовать своему факультету. Будь хитрым, незаметным, изворотливым… И сам не заметишь, как окажешься главным кукловодом.       Эти слова воодушевили юношу. Он не был любителем подобных планов, хотя бы потому, что большой выгоды они, как правило, не приносили. Если уж ввязываться в игры, так с внушительным размахом. Из подобного в школе был только «Клуб слизней», в котором семикурсник успешно состоял. Членство в «любимчиках» Слизнорта принесло ему уважение и авторитет в кругу у однокурсников, но во всем этом Малфой нуждался слабо — его фамилия уже говорила сама за себя. А поддержка тихого и незаметного Северуса Снейпа… Она была ему совершенно не нужна. Но все же… Мысль о том, что в Хогвартсе появится кто-то ему обязанный, кто-то, готовый в случае чего выполнить любую услугу, приятно грела его самолюбие. Старший прав. Даже с его уровнем не стоит разбрасываться лишними людьми. Ведь применение можно найти кому угодно. Даже Северусу Снейпу.       От размышлений Люциуса отвлекли торопливые шаги, в ночной тишине особенно различаемые. И, кажется, доносящиеся со стороны лестницы. Поудобнее перехватив волшебную палочку, юноша поспешно преодолел оставшиеся ступеньки выбежал на пролет, тут же замечая нарушителя. Точнее, нарушительницу, которая, заметив преследование, остановилась и теперь жмурилась от яркого света серебристого огонька Малфоя. Рыжеволосая, облаченная в школьную мантию с алой оторочкой…       — Посмотри-ка, — ехидно усмехнулся Старший. — На ловца и зверь бежит.       — Кажется, Вы забыли, какой сейчас час, мисс Эванс, — холодно произнес слизеринец, опуская палочку. Судя по всему, девчонка не пыталась сбежать, хоть и недобро косилась в его сторону. Лишь теперь студент заметил, что под наспех накинутым плащом у гриффиндорской старосты лишь короткая ночнушка. — Или я помешал каким-то Вашим планам?       — Ничего такого, мистер Малфой, — в тон ему ответила Лили, поспешно запахнув мантию на груди. — Я немного задержалась в ванной старост. Надеюсь, как коллеге, Вы мне простите такую оплошность?       — Ну, разумеется, — хмыкнул Люциус, отмечая, что у девушки при себе не было одежды, а ее волосы были слишком сухими для человека, только что принявшего душ. Впрочем, она могла воспользоваться заклинанием — не зря же поступила в Хогвартс, за шесть лет наверняка могла бы научиться элементарным хозяйственным чарам. — Не только прощу, но и даже провожу Вас до портрета Полной Дамы. На случай, если что-то еще отвлечет Вас по пути в спальню.       По выражению лица Лили было понятно, что она более чем возмущена намерениями семикурсника, но ничего не сказала, лишь коротко кивнула и первая двинулась дальше по лестнице.       — Не сочтите за наглость, мисс Эванс, — продолжил разговор Малфой, уверенно ступая следом и задумчиво глядя на затылок гриффиндорки. — Я вызвался предоставить Вам свою компанию исключительно по долгу старосты школы. Ведь, помимо того, что я должен убедиться в том, что все ученики в безопасности добрались до своих комнат, мне хотелось бы обсудить с Вами кое-что. Точнее, кое-кого. Вашего однокурсника, мистера Поттера.       Знакомая фамилия подействовала на Лили отрезвляюще. Она резко развернулась и остановилась, скрестив руки на груди и в упор глядя на Люциуса. Решила, что из-за негласной борьбы между факультетами он будет упрекать ее товарища почем зря? Что же… Почти угадала. В случае Джеймса Поттера не нужно быть большим фантазером — этот настырный юноша сам добивается того, чтобы на него жаловались.       — Что он сделал на этот раз? — серьезно и как-то слегка устало спросила девушка. Видимо, проделки гриффиндорца докучали и ей.       — Я заметил, что у Вашего, с позволения сказать, друга весьма нездоровый интерес к одному из учеников Слизерина. Мне, как некогда старосте факультета, подобное сильно претит. На прошлой неделе я застал мистера Поттера в компании мистера Блэка и мистера Петтигрю. Они решили, что могут применять заклинания на других учениках, в частности — на моих товарищах по учебе. Мистер Снейп серьезно не пострадал, однако я точно знаю, что увиденное мной было далеко не единственным случаем, когда Ваш однокурсник позволял себе воспользоваться магией против Северуса. И, поверьте, в ближайшее время нам следует ожидать повторения. Я не знаю, что произошло у этих двоих, но, видимо, простые наказания на мистера Поттера больше не действуют. Если другой староста Гриффиндора, мистер Люпин, считает, что может спокойно закрыть глаза на проделки своего закадычного дружка… Я смею надеяться, мисс Эванс, что Вы более благоразумны. Любое нарушение правил поощрять не следует, особенно, когда дело касается безопасности другого студента. Даже, если он из Слизерина.       — Вот как… — маглорожденная заметно помрачнела. Люциус даже немного этому удивился — неужели постоянные жалобы на Джеймса Поттера так беспокоили ее? Впрочем, с дисциплиной у Лили, надо полагать, было получше, чем у всех ее сокурсников. Если гриффиндорцам вообще знакомо это слово. — Спасибо, что сообщили мне, мистер Малфой. Я… Я обязательно прослежу, чтобы Джеймс больше не цеплял Северуса. Но это… Это так глупо! И так по-детски!       — О, поверьте, я сам не рад, что пришлось во все это встревать, — заметил слизеринец, с подозрением глядя на Эванс. В ее голосе не было иронии, но юноша был готов поклясться, что та в душе насмехается над тем, что сам староста школы, сам Люциус Малфой, вынужден вступаться за Северуса, который неспособен самостоятельно обезопасить себя от нападок Джеймса. Или же ему только кажется? — Но, видимо, способности мистера Поттера оставляют желать лучшего, раз он после стольких наказаний не сообразил оставить свои глупые шалости. Впрочем, и его нельзя упрекнуть — это вполне в духе гриффиндорцев…       — Не стоит так открыто демонстрировать свои заносчивость и высокомерие, мистер Малфой, — холодно заметила девушка, сузив глаза.        — Вы угрожаете мне? — с издевкой спросил семикурсник. — Что ж, зря тратите время. Советую обратить свое внимание на заносчивость и высокомерие людей в собственном окружении. Я, хотя бы, не использую заклинания на студентах.       Лили сконфузилась и плотно сжала губы, но больше ничего не сказала. Знала, что спорить бесполезно. Остаток пути они прошли в молчании, больше не отвлекаясь на разговоры. Оба для себя уже все уяснили.       — Спокойной ночи, мисс Эванс, — на прощание кинул Люциус, когда девушка замерла у портрета, ведущего в гостиную Гриффиндора. — И больше не блуждайте по школе после отбоя. Не стоит старосте уподобляться нарушителям.       И с этими словами Малфой плавно развернулся и медленно двинулся обратно вниз, буквально спиной чувствуя пронзительный взгляд Лили. Все ее попытки быть с ним уверенной и жесткой лишь вызывали у слизеринца ехидную улыбку. Такие, как она, никогда не станут ему ровней.       В любом случае, это было неважно. Свою обязанность Люциус выполнил. Ночное дежурство можно было завершать, а потому, оказавшись на седьмом этаже, юноша направился к первой классной двери — тренировка телепатии и так была вынужденно отложена.

***

      Последнее время завтраки в Большом зале у Малфоя проходили тяжело. Из-за ночного патрулирования Хогвартса и, вдобавок, неожиданно появившихся уроков мысленного общения семикурсник совершенно перестал высыпаться. Радовало только то, что, благодаря подобным нагрузкам, он проваливался в сон практически сразу, стоило его голове соприкоснуться с подушкой. Ведь первые дни после появления Старшего Люциус только и делал, что размышлял о произошедшем, старательно перебирая в голове все возможные и невозможные теории, а, когда их список подходил к концу, переключался на варианты решения самой проблемы. Так что об отдыхе в начале учебного года он успел позабыть. Но сдаваться слизеринец не спешил. Напротив, чем быстрее он научится телепатии, тем скорее сможет вернуться к более привычному ритму жизни.       А пока, лениво и без аппетита водя ложкой по плотной поверхности овсянки, студент бросал все силы на то, чтобы держать глаза открытыми и успешно подавить очередной позыв зевоты. Спать хотелось ужасно, а впереди еще много уроков, на которые он, конечно же, не имеет права не явиться. До выходных еще далеко, а потому Малфою нужно остаток недели как-то пережить. Возможно, пропустить одну из тренировок…       — Доброе утро, — тихий голос и возня слева отвлекли Люциуса от созерцания каши в собственной тарелке. Медленно повернув голову, студент уперся взглядом в длинный нос Снейпа. Северус выжидающе смотрел на старосту, нервно теребя манжет своей рубашки.       — Доброе, — слегка заторможено кивнул семикурсник, все же успев подивиться тому, что этот нелюдимый юноша сегодня подсел к нему, проигнорировав излюбленное место у края стола.       — Я… Хотел поблагодарить тебя. За то, что остановил Поттера, — наконец, произнес Снейп, на короткое мгновение как-то смущенно опуская глаза.       — Очень своевременно, — усмехнулся Малфой, но потом смягчился. — Все в порядке. Это моя обязанность. Но, кажется, то наказание на его шайку не слишком-то подействовало, да?       Только теперь он заметил, что под левым глазом у Северуса пестрел лиловый кровоподтек.       — Это в коридоре, — хмуро кивнул юноша, рефлекторно потирая щеку. — Мы… Неудачно столкнулись.       — Почему он вообще к тебе цепляется? В смысле… В Хогвартсе что, больше нет других учеников? Чем ты заслужил такое внимание?       — Это же Поттер. Будет лезть, пока самому не надоест, — уклончиво ответил Снейп, тут же прикладываясь к кубку с соком.       — Или же, пока ты не дашь ему отпор, — заметил Люциус. — Таким, как он, гриффиндорцам иной раз не повредит хорошая взбучка.       — В любом случае… Еще раз спасибо, — искренне повторил Северус, а потом, будто на что-то решившись, посмотрел на семикурсника. — Может, для тебя это ничего не значит, но, если я что-то могу для тебя сделать… Только попроси. Ты поступил великодушно, и… Я отплачу тем же.       — Что ж… Я это учту, Северус, — Малфой улыбнулся уголками губ, склонив голову в легком кивке.       — Кажется… У тебя действительно появился сторонник, — с одобрением заметил Старший. И слизеринец был с ним согласен. Может, Снейп пока еще не до конца доверяет ему, но сегодняшний их разговор определенно положил начало перспективному и, может быть, весьма выгодному сотрудничеству. Оказывается, и случайная встреча иногда может преподнести не один сюрприз.