***
Он спит. Это просто сон, не иначе. Малфой крепко зажмуривается и вновь распахивает глаза, но мрачная и до боли знакомая картина отказывается уходить обратно, в недра памяти, чтобы там окончательно затеряться. За крошечным окном серебристым лезвием блеснула молния, сопровождаемая громовыми раскатами, на короткое мгновение озаряя тесную тюремную камеру: холодную, сырую, пропахшую смертью и страхом. Снаружи бились в нещадной схватке волны, сливаясь пенистыми шапками с острыми дождевыми стрелами — буря не стихала ни на минуту, а Азкабан был в самом ее сердце. Люциус в отчаянии воет, оседает на ледяной пол, пытается вырваться из звенящих ржавых объятий цепи. Но та держит крепко, как и в тот раз. В тот раз… А, может… Все происходящее до этого был лишь видением? Болезненным сном, который присутствие дементоров, крики узников и сосущая всепоглощающая паника превратили в ночной кошмар. Но он исчез. Люциус проснулся, и все это закончилось. Его разговор с Салазаром, знакомство с Малфоем-Младшим, возвращение в Хогвартс, надежда на то, что он может все исправить… Все это — лишь иллюзия? Скрытая фантазия? Последние отголоски надежды на спасение? Ветер треплет слипшиеся грязные пряди, обжигающим холодом режет лицо и дрожащее исхудавшее в плену тело. Люциус снова дергается, сжимает длинными пальцами руки, впиваясь в болезненно бледную кожу, будто надеясь содрать ее вместе с кандалами. Он снова здесь. Снова… Это место никогда его не отпустит. Вспышка в ночном небе — и вспышка в сознании мужчины. Мгновение, и Малфой уже тянется к потрепавшемуся рукаву своего тюремного рубища, нетерпеливо задирает его выше, практически разрывая тонкую ткань. В белом свете на предплечье из зияющей пропасти рта черепа на него смотрит черная извивающаяся змея.Глава 7
13 октября 2016 г. в 18:17
Отложив в сторону перо и удовлетворенным взглядом окинув исписанный ровным почерком, хоть местами и пестревший редкими зияющими проплешинами чернильных пятен свиток с внушительным конспектом по истории магии, Эван расправил плечи и потер ладонью затекшую шею, устало ее разминая. Пара-тройка часов, проведенных в сидячем и полусогнутом положении, заметно сказались на физическом состоянии. И все же теперь юноша чувствовал облегчение — хоть одной проблемой у него меньше.
— Спасибо тебе, — наконец проговорил он, поднимая взгляд на сидевшего напротив Люциуса и сейчас убирающего со стола учебники, с которых он все это время старательно зачитывал текст нужных параграфов. — Надеюсь, теперь Бинс не будет гундосить себе под нос, когда откроет мою домашку.
— Глупости. Мне это не составило труда, — благосклонно ответил Малфой, откидываясь на жестковатую кожаную спинку кресла. После весьма продолжительной работы с Розье у него ощутимо разболелась голова, в ушах неприятно гудело, и уж конечно меньше всего ему сейчас хотелось разговаривать. Старосте было грех жаловаться — ведь он мог бы и отказать другу, сославшись на чрезмерную занятость, но, в конце концов, нехорошо бросать того в беде. В последнее время Эван выглядел неважно, да и это его подозрительное поведение, ночные хождения по Хогвартсу, перешептывания со Снейпом… И хотя юноша больше не попадался дежурившему префекту во время обхода, тот, судя по внешнему виду, все равно продолжал где-то пропадать вне уроков: измотанный, сонный, клевавший носом во время трапезы и потирающий потухшие воспаленные глаза, под которыми залегли темные круги. Даже удивительно, что остальные, — Андромеда, Мальсибер, Тодд, — перемен в сокурснике совершенно не заметили. Впрочем, едва ли это надолго.
После того дня, когда Люциус видел этих двоих, как ни в чем не бывало беседующих за обедом, прошло несколько дней. И за все это время семикурсник так и не пересекался с Розье, который, как тому казалось, тщательно игнорировал товарища по учебе. Раньше всех покидал класс после занятий, отсаживался подальше за обедом, в спальню приходил последним, когда остальные уже спали… Совпадение ли? Малфой даже думал, что тогда своим неосторожным вопросом он ненароком спугнул Эвана. Может, тот заметил старосту, дежурившим в школьных коридорах? Или же просто предполагал, что префект мог его видеть? В своих домыслах Люциус успел порядком запутаться. Но одно он знал точно — узнать правду можно только в том случае, если Розье сам ему доверится. Так что Малфою, можно сказать, очень повезло, когда Эван вдруг подошел к нему в зале факультета и сбивчиво, будто нехотя, попросил о помощи с уроками. Поначалу юноша даже не знал, как отреагировать на просьбу старого друга, учитывая, что все это время тот предпочитал играть в молчанку. Или, возможно, просто был занят своими делами? Делами с Алекто и Снейпом, делами, которые, скорее всего, запрещены в школе. Или же это что-то, предназначенное только для избранных. Избранных, куда Люциус, как выяснилось, не входил… Это ощутимо задевало самолюбие старосты, но он предпочел лишь сделать вид, что в его отношениях с однокурсником ничего не изменилось, и откликнуться на его просьбу. Может, это убедит Розье в том, что Малфой не вмешивается в его жизнь. А оказанная сегодня услуга будет возвращена в будущем.
— Что же, — мудро изрек Старший, почувствовав мрачное, хоть и хорошо скрытое настроение ученика. — Возможно теперь он не будет думать, что ты следишь за каждым его шагом.
«А кто сказал, что я слежу? Всего лишь беспокоюсь о друге. В конце концов, он не чужой мне человек».
— Друг, о котором ты, как выяснилось, совершенно ничего не знаешь. И за столь долгий период общения даже не можешь представить, что связывает его с неряшливым забитым полукровкой. А может, они уже давно вот так шушукаются прямо у тебя под носом? Не думаешь, что рискуешь оказаться на заднем плане? Не боишься, что будущий лорд Малфой скроется в тени любимой игрушки задир с Гриффиндора?
Люциус крепче стиснул зубы, почувствовав, что начинает закипать. Зачем Старший заводит его? Почему язвит, пользуясь тем, что все эмоции юноши с недавних пор для него — открытая книга, которую можно читать? Семикурсник даже не знал, что из этого раздражало больше: то, что Старший говорил правду, или же то, что Малфой не мог укрыться от вездесущего невидимого разума, который, вне всяких сомнений, улавливает любую волну, пробегающуюся по его нервам. Если слизеринец хочет хоть какой-то приватности, он должен серьезнее взяться за самоконтроль. Нельзя полностью открываться Старшему и, тем более, нельзя показывать это Эвану и остальным в Хогвартсе. Никто не должен узнать…
— Слушай, — вдруг неуверенно произнес Розье, тем самым вновь привлекая к себе внимание друга, который слишком глубоко ушел в собственные мысли. Эван бегло оглядывался и нервно переминался с ноги на ногу, будто боясь, что их могут подслушать, хотя все присутствующие в гостиной Слизерина были полностью поглощены своими куда более важными и интересными делами. — Есть какие-нибудь планы на выходные?
— Ничего определенного, — деланно равнодушно пожал плечами Люциус, хотя ему было очень любопытно, для чего вдруг он понадобился Розье. — Скорее всего, займусь сочинением.
— Если в этот раз решишь спрятать своего внутреннего зануду подальше и выберешься прогуляться в Хогсмид, загляни днем в «Кабанью голову», — быстро выпалил юноша, будто бы боясь передумать. — В это время там почти никого, да и вообще не так многолюдно, как в тех же «Трех метлах». В таверне буду я, еще несколько ребят с факультета… Посидим, что-нибудь выпьем, подальше от гуляк, чтобы никто не мешал… Все же мы давно никуда не выбирались с компанией, Люциус. Пора бы и отдохнуть от учебы.
— Почему бы и нет, — неопределенно, в своей снисходительно-вежливой манере ответил староста, пытаясь отыскать в словах однокурсника какой-то скрытый подтекст, намек на причину встречи. Или, может, это все надуманное? Скорее всего, ведь Эван позовет еще кого-то. Вероятнее всего их компанию седьмого курса в максимально возможном составе. А значит, планируются обычные дружеские посиделки. Это слегка успокоило, но в то же время и обескуражило Малфоя, который с недавних пор слишком большое значение придавал каждому шагу друга.
— Тогда до встречи там. И еще раз спасибо, Люциус. Сегодня ты и правда здорово мне подсобил.
И с этими словами Розье, подхватив зашелестевшие листы, поспешил к лестнице, ведущей в спальню. А староста, еще некоторое время в задумчивости поглядев вслед скрывшемуся молодому человеку, потянулся к сумке, лежавшей на полу около его кресла, чтобы вытащить оттуда библиотечный томик. В самом деле, ему пора отвлечься.
— Странно, что для посиделок твой одноклассник выбрал этот кабак, — снова подал голос Старший. — По своему обветшалому состоянию он едва ли будет уютнее той же Визжащей хижины.
«Возможно, Эвану просто не нравится сливочное пиво».
— Считаешь это забавным? — с сомнением хмыкнул мужчина. — Что же, тогда мне остается только пожелать хорошо развлечься. Если в «Кабаньей голове» это вообще возможно.
На что Люциус только слегка усмехнулся уголками губ и раскрыл книгу на заложенной странице. Очевидно, что его вынужденный собеседник тоже отнесся к этой затее с подозрением. Но эта мнительность уже начинала раздражать юношу. Отец постоянно говорил ему об осторожности, обдумывании каждого своего шага, чтобы ненароком не навредить безупречной репутации благородного дома. И все же эта ситуация едва ли походила на рутинные светские рауты. Староста мысленно напомнил себе о том, что все в порядке. Нет ничего такого, с чем он не смог бы справиться. Потому что самой большой и самой сложной проблемой в его жизни до сих пор остается Старший. Но и к решению этой ситуации юный Малфой, как ему казалось, начал постепенно приближаться.
Сейчас ему приходилось особенно сдерживаться, чтобы скрыть свой довольно оптимистичный настрой от таинственного чародея. Ради этого Люциусу пришлось даже пойти на вынужденные уступки, которые, надо признаться, дались ему с трудом. Когда он в воскресенье бегло просматривал содержание «Телепатия: основы и методы», юноша наткнулся на весьма любопытную, как казалось на первый взгляд, главу, в которой описывалась еще одно форма телекинеза, более схожая с легилименцией. Старосте хватило ума не приступать сразу к чтению — он начал с пролога, чтобы не вызвать подозрений у Старшего, медленно, но верно приближаясь к так заинтересовавшей его части. Если все написанное в книге — правда, если этот метод действительно сработает, у семикурсника появится преимущество, которое он обязательно использует при первом подходящем случае. И тогда загадочный темный ореол вокруг фигуры невидимого колдуна будет разрушен. Оставалось только непринужденно читать фолиант, стараясь не выдавать своих эмоций. И тогда Старший точно ни о чем не догадается.
Поудобнее пристроив книжный том на столе, Люциус углубился в чтение. И с увеличением количества пролистанных страниц в голове постепенно начинала вырисовываться ясность. Малфой окончательно убедился в том, что подобный способ телепатии как нельзя лучше подходит ему. Благодаря нехитрым манипуляциям и приложенным усилиям волшебник мог, как и в случае с легилименцией, проникнуть в чужое сознание и при определенной осторожности остаться при этом незамеченным. Вот только способности к окклюменции в этом случае уже не защитят «жертву». Разум Старшего был внутри Люциуса, он уже взаимодействовал с его собственной душой, а значит, проникнуть туда будет проще. Если юноша немного потренируется, если сумеет пустить силу своих мыслей по тем же невидимым нитям, по которым запертый волшебник ловил эмоции и перемены настроения старосты… Возможно, ему удастся заглянуть в сознание Старшего и понять, кто же он на самом деле.
Ну, конечно, легилименция тут не при чем. И почему он сам не догадался? Ведь мужчина сам невольно выдал ему один из вероятных способов их общения. Нужно было понять, что это можно использовать ради собственной выгоды.
Часть души войдет в чужой разум. Увиденное, как описывал автор книги, напоминает просмотр картинок, фрагментов из жизни человека его собственными глазами. Вот только, помимо воспоминаний, «подглядывающий» мог узнать еще о мыслях и фантазиях, если настроится на определенную волну, поймает, если угодно, поток размышлений другого сознания. Это не так просто, учитывая, что любая неосторожность может привлечь внимание «жертвы». Но попытаться стоило.
Люциус захлопнул книгу и устало потер переносицу. Глаза слипались, но, несмотря на усталость, постепенно пробуждалось желание действовать. Семикурсник старался его побороть, чтобы, в первую очередь, скрыть от Старшего, в чьи мысли он намеревался попасть в самое ближайшее время. Когда, разумеется, риски быть обнаруженным сведутся к минимуму. Справится ли он? Малфой был уже не очень уверен. Все же, несмотря на описанные в книге сведенья, область телепатии все равно казалась туманной, практически недоступной. И ни в одной из уже прочитанных глав староста так и не встретил никаких упоминаний о слиянии человеческих сознаний и, что главное, о способе возвращения их в свои законные тела. Это вселяло в юношу неуверенность, но сдаваться он, разумеется, не собирался. Не тогда, когда у него появился хоть какой-то шанс узнать, кто же такой Старший и чего от него следует ждать. Ведь, несмотря на вынужденное соседство, чародей не делился со студентом своими планами. И меньше всего Люциусу хотелось быть использованным против собственной воли.