I'm broken..But I'm fine

POV Louis Я просыпаюсь утром, чувствуя себя немного лучше, моя голова уже не болит так сильно, но я до сих пор чувствую себя больным. Я был немного удивлён, когда открыл глаза, ведь моя голова покоилась на груди у Гарри. Его мускулистая грудь усыпана татуировками, это выглядит восхитительно. — Доброе утро, соня, как ты себя чувствуешь? — спрашивает Гарри хриплым голосом. Я смотрю ему в глаза, и он ухмыляется мне. Я слегка краснею. — Я в порядке. Могу я уже снять это? — спрашиваю я, указывая рукой на капельницу. — Нет, пока Энди не придёт и не уберёт её сам. Мне очень жаль, — говорит мне Гарри. Он протягивает руку и убирает челку с моего лба. Я вздыхаю и снова кладу голову на его грудь. — Я проверял температуру всю ночь, и ты по-прежнему теплый, но если что, то я дам тебе жаропонижающее, — в голосе Гарри ощущается беспокойство. Я чувствую себя настолько защищённым рядом с ним. Я водил пальцами по его татуировкам на груди. У него не было их, когда он жил с нами. — Что они означают? — спрашиваю я тихо. — Мои татуировки? — уточняет он. — Да, у тебя их так много. Они что-то значат? — спрашиваю я, в то же время очерчивая контуры бабочки на груди. — Некоторые из них. Вот эту я набил для мамы и Джей, — говорит он, указывая на одно тату на его ключице. — О, — говорю я удивлённо, мне интересно, набил ли он что-нибудь для меня? Я сомневаюсь в этом, Гарри не хотел бы иметь что-то, что напоминало бы ему о таком испоганенном мальчишке. Он продолжает говорить что-то, когда его телефон звонит. — Да? — отвечает он и начинает разговаривать с кем-то. Я вздыхаю и иду в ванную. Я тащу капельницу с собой, и это так раздражает. Когда я заканчиваю утренние процедуры, то иду обратно в спальню. Я до сих пор чувствую слабость и головокружение, это выводит меня из себя. — Ты в порядке? — спрашивает Гарри, когда я возвращаюсь в комнату. Я пожимаю плечами. — Это был Энди, он скоро придёт, чтобы проверить тебя и осмотреть. Он ещё не получил результаты анализов, но если ты будешь в порядке, то он вынет капельницу. Я киваю Гарри и снова сажусь на кровать. Гарри заключает меня в свои объятия, и я ложусь на его грудь снова. Мы долго молчали, витая в своих мыслях. В конце концов, Гарри начинает. — Слушай, я должен вернуться к работе через несколько дней. Я надеялся, что ты мог бы сходить на работу со мной и Найлом когда-нибудь? Когда тебе станет лучше, конечно, это было бы круто, показать тебе, чем я занимаюсь, и мы могли бы поговорить, — говорит Гарри. Я смотрю в его сторону и улыбаюсь. — Да, я бы очень хотел, Хазз, — соглашаюсь я. Он широко улыбается мне, и я не могу скрывать, что это первый раз, когда я искренне улыбаюсь с тех пор, когда я приехал сюда. — Ты такой красивый, когда улыбаешься, — говорит Гарри. Мое дыхание замирает на его словах. — Слушай Луи, я хочу сказать тебе реальную причину, по которой я оставил тебя и не звонил тебе, — начинает Гарри. Я не знаю, готов ли я услышать это, я не хочу, чтобы Гарри сказал мне, что он ушел, потому что я вызываю у него отвращение. Даже если теперь он изменил свое мнение, и все по-другому, я до сих пор не хочу это слышать. Я лишь отрицательно качаю головой. — Всё хорошо, Гарри, я знаю, что это произошло потому, что я гей, и я отвратителен тебе, насколько я понимаю, и я не виню тебя за отъезд. Я неудачник, и я лишь разочаровываю всех, — спокойно говорю я ему. Гарри сдвигается, поэтому сталкивается со мной, он мягко протягивает руку и кладёт её на мое лицо. — Луи, Что? Нет, дорогой, это не из-за этого. Мне так жаль, что ты думал так все эти годы. Ничего подобного, — говорит он. Я смотрю в его глаза, когда он мягко гладит мои щёки своими пальцами, это такой заботливый жест, и я чувствую вещи, которые заставляют мой желудок перевернуться. Гарри такой нежный, заботливый, привлекательный. — Я оставил тебя, потому что я… Потому что у меня появились, — начал Гарри, но его прервал стук в дверь. Гарри тихо стонет и отодвигается от меня. — Входите, — говорит он. Дверь открывается, и Энди заходит, ярко улыбаясь. — Доброе утро, как пациент сегодня утром? — Энди спрашивает, и я слегка улыбаюсь. — Я в порядке, — говорю я и смотрю вниз на свои руки, начиная снова играть рукавами. — Хорошо, хорошо, я просто хочу осмотреть тебя снова, чтобы решить, оставлять капельницу или нет, — говорит мне Энди. — Гарри, ты нужен Найлу внизу, он попросил меня сказать, чтобы ты спустился, — Энди обращается к Гарри. Мои глаза расширяются, я не хочу, чтобы Гарри оставлял меня. Я не пропускаю взгляды, которыми они обмениваются. Гарри поворачивается ко мне. — Всё хорошо, Луи, я просто пойду вниз. Я обещаю, что вернусь, — Гарри говорит мне, успокаивающе поглаживая мою щеку. Я медленно киваю, но я боюсь быть наедине с Энди. Гарри целует меня в лоб и выходит из комнаты. Энди сажает меня на край кровати, а сам становится на колени перед ней. — Хорошо, давай проверим твою температуру, — улыбается он. Он очень хороший человек, и я хочу доверять ему, но я не могу позволить людям приближаться слишком близко ко мне, это всегда заканчивается душевной болью и ненавистью. Я не могу позволить никому узнать мои секреты. — Она все еще немного высока, Лу, но я думаю, что мы можем снять капельницу, если ты пообещаешь мне, что будешь много пить и кушать, — говорит он. Я не хочу больше капаться, так что я киваю головой в знак согласия. — Прекрасно, — говорит он. Я застенчиво улыбаюсь ему. — Слушай, я знаю, что ты не доверяешь мне, Луи, и я полностью понимаю почему. Я знаю, что это все ново и трудно для тебя, ты не был готов к этому. Я хочу, чтобы ты знал, что можешь поговорить со мной, о чём захочешь. Все, что ты скажешь мне, останется с нами, никто не узнает об этом. Ни Гарри, ни твои родители. Если ты не захочешь этого, — говорит он мне. Я вздыхаю и смотрю, как Энди начинает вынимать капельницу. — Я… Меня даже не спросили, хочу ли я приехать сюда, — говорю я. Существует что-то, что заставляет меня открыться Энди хоть немного. — Я знаю, ты думаешь, это было несправедливо? — спрашивает он. — Да потому, что все они думают, что я какой-то правонарушитель, который нуждается в помощи. Просто потому, что я не хочу поговорить с моими мамами, не значит, что я собираюсь сойти с верного пути, — говорю я разочарованно. — Я понимаю, и я знаю, что Гарри просто хочет помочь, когда твоя мама звонила ему, я знаю, что он хотел сделать все правильно и ухватился за возможность провести время с тобой, — Энди говорит мне. — Почему, он ведь ненавидел меня за пять лет, почему, черт возьми, он заботится обо мне сейчас? — я начинаю злиться. — Ты думаешь, Гарри ненавидел тебя пять лет? — немонимающе спрашивает Энди. — Да, я имею в виду, я был так близко к Гарри, и он просто, он оставил меня, а я нуждался в нем, и он не разговаривал со мной и не звонил мне, и я просто. Мне нужен был мой старший брат, но он не был там. Я был один в течение пяти лет, и все, что я хотел, так это поговорить с кем-нибудь, — я и не заметил, как слёзы полились из моих глаз. — Должно быть, это было действительно трудно Луи, не зная ответа на вопрос, почему он оставил тебя, — Энди говорит мне. Я смотрю в его глаза. — Я знаю, почему он бросил меня, — говорю я ему наотрез. — Правда? — Энди говорит удивленно. — Я гей, и я был противен ему, как и всем остальным. Энди смотрит на меня, как будто говоря мне продолжать. — Я потерял каждого близкого мне человека, когда открылся. Все мои школьные друзья и Гарри… Все ушли и стали… — я не могу закончить свое предложение, слезы наворачиваются на глазах. Энди двигается, чтобы сесть рядом со мной на кровати, в моей руке больше нет капельницы, а я даже не заметил это. — Это нормально, малыш, ты можешь мне сказать, — он мягко говорит. — Я не хочу, это неудобно, и ты будешь думать, что я неудачник, как и все остальные, — я говорю, и первые слезы падают на мою майку. — Луи, я бы никогда, никогда не подумал, что ты неудачник. Это связано с синяками по всему телу? — спрашивает он, и я задыхаюсь, откуда он знает? Я такой идиот, позволил ему увидеть их. Гарри и мальчики знают? Дерьмо! — Мы видели их, когда ты спал, твоя рубашка задралась, — говорит он мне. Я вскакиваю с кровати и ухожу за дверь, мне нужно уйти отсюда. — Луи, это нормально, — я слышу, как Энди кричит мне вслед. Я открываю дверь, и я бегу прямо в комнату Гарри. Я вбегаю в комнату и бью его в грудь, но он даже не собирается отходить. Его тело даже не дрогнуло на мои тщетные попытки сделать ему больно. Вместо этого, Гарри обнимает меня и крепко держит. — Успокойся, тшш, никто не собирается причинять тебе боль. Я здесь, — говорит он мне. Я плачу, и Гарри возвращает меня в мою комнату и сажает на кровати рядом с Энди, а сам садится с другой стороны. — Они били тебя, не так ли? — спрашивает Энди, он уже знает ответ, но он хочет услышать это от меня. Я киваю головой. Они знают, и если я подтвержу это, то, по крайней мере, я буду в состоянии прикрыть мою вторую тайну. Они не будут подозревать что-нибудь еще, если я скажу им об этом. Я вытираю глаза руками. — Они… Они делали мне больно, каждый день. Они били меня и совали голову в туалет. Я был посмешищем для всей школы. Они говорят мне, что это для моего же блага, что они будут выбивать гея из меня. Иногда мне было так больно, что я с трудом мог ходить. Вот почему я пропускал школу, а не потому, что я наркоман или зависаю с неправильными людьми, это потому, что я не могу сопротивляться, — говорю я, и слезы снова спадают. — Черт, Луи. Мне так чертовски жаль, малыш, — говорит Гарри. — Так что, ваши мамы не знают? — спрашивает Энди. Я яростно качаю головой. Они не могут рассказать им. — Нет, пожалуйста, пожалуйста, не говорите им. Я не хочу, чтобы они жалели меня, я не хочу, чтобы они волновались, я держал это от них в секрете в течение пяти лет, пожалуйста, — говорю я дрожащим голосом. —Пять лет? Луи, ты не можешь больше это скрывать, — говорит Энди. — Смотри, я не буду рассказывать нашим мамам, но Луи, тебе нужно дать мне разобраться во всём этом, — Гарри объясняет мне. — Что? Нет, ты не можешь, ты сделаешь только хуже, они будут издеваться надо мной ещё больше, — я практически ору. — Хазз и я справимся с этим, Луи, поверь нам, пожалуйста, мы исправим это, хорошо? Тебе не придется иметь дело с этим дерьмом снова, — Энди говорит мне. Я смотрю им обоим в глазах, и верю, что они говорят правду, я хочу доверять им, чтобы они могли помочь мне. — Какой ты врач? — спрашиваю я вместо этого. Гарри и Энди хихикают на мой вопрос. — Ну, я работаю в больнице с подростками, у которых пищевые расстройства, депрессии и проблемы в чём-либо. Гарри и Найл приводили много подростков ко мне. Я помог им вернуться на правильный путь, — говорит он мне. — Так ты психиатр? Так ты думаешь, что я сумасшедший, и мне нужна помощь? — спрашиваю я, а в груди снова всё стягивается. — Я общий врач со степенью в области психиатрии, а также, я не думаю, что все из моих пациентов сумасшедшие, Лу, и ты далеко не такой. Я признаю, что ты действительно не в порядке, однако, я думаю, что ты мог бы использовать кого-то, чтобы выговориться, — говорит он мне. — Я не сумасшедший, мне не нужен психиатр. Вот почему я не хочу никому говорить. Я не хочу ни с кем говорить, — отвечаю я. — Ну, я рад, что ты открыл нам о том, что произошло за последние пять лет. Теперь мы можем работать над устранением неполадок, и, надеюсь, когда ты вернёшься домой через три месяца, то будешь на самом деле счастливым, — Гарри говорит мне. — Я не какой-то депрессивный подросток, и я не сумасшедший, и у меня нет пищевого расстройства или суицидальных наклонностей, я не употребляю наркотики или что-нибудь ещё. Я в порядке, и просто потому, что я держал в секрете издевательства, не означает, что я не справлюсь со своей жизнью, — начинаю я тихо, а когда заканчиваю, то мой голос на несколько тонов выше. Я выхожу из комнаты от Энди и Гарри. Я не хочу продолжать этот разговор больше.